Текст книги "Порочность (ЛП)"

Автор книги: Бьянка Скардони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

– Оу, – кивнула я. Звучало восхитительно. – Ну, это была хорошая идея.

– Знаю. А теперь раздевайся.

– Что, прости? – я замерла, вытаращившись на него. – Я не буду раздеваться перед тобой.

– Почему? – не глядя на меня, он вылил в воду целую бутыль пены для ванны.

– Доминик!

Он пошло усмехнулся.

– Ладно, ангел. Я могу отвернуться, если тебе так легче.

– Конечно. Ты можешь отвернуться и выйти из ванной, чтобы дать мне немного уединения, как порядочный человек.

– Меня можно назвать по-разному, но уж точно не порядочным человеком. К тому же, мне дали строгий приказ не отходить от тебя ни на шаг, забыла? – он выпрямился и развернулся лицом ко мне, и я поняла, что он не сдастся. Он засунул руки в карманы своих чёрных брюк и ждал моего неизбежного повиновения.

Возможно, это не так уж и плохо. По крайней мере, я сейчас с ним и собираюсь принять эту восхитительную ванну, а не сижу в подземелье с Мезом и Деймоном.

Гм. Деймон.

Я проглотила ком, застрявший в горле, когда я вспомнила, с какой лёгкостью Энгель рассёк его на две части. Если он мог сделать так с Воскрешённым, боюсь представить, что он может сделать со мной. Меня бросило в дрожь от этой мысли.

– Вода отличная, тёплая, – уговаривал меня Доминик, ошибочно приняв мою дрожь за реакцию на температуру.

– Неважно. Ладно, – в конце концов согласилась я, хотя это было ожидаемо.

Ухмыльнувшись, он направился ко мне, его взгляд скользнул по моему лицу. Доминик остановился всего в нескольких дюймах от меня. Я как будто приросла к полу. Его ладонь взметнулась вверх, и он нежно провёл костяшками по моей щеке.

Я вздрогнула от этой странной смеси удовольствия и боли.

– Ему повезло, что он уже мёртв, – произнёс Доминик сквозь стиснутые зубы.

– Всё настолько плохо? – спросила я и вдруг заметила за его спиной зеркало над раковиной. Я моргнула, не веря своим глазам. Я просто долбанное страшилище! Половина лица у меня опухла, увеличившись вдвое, а правый глаз не открывался.

– О боже, – в ужасе взвыла я.

– Всё заживёт, ангел.

– Я уродина, – я замотала головой и обошла Доминика, направляясь к зеркалу. Чем ближе я подходила, тем хуже себя чувствовала. Я отвернулась, не в силах больше смотреть на своё отражение. Чем я стала? Я даже не узнаю себя больше!

Доминик встал за моей спиной. Он не касался меня, но каким-то образом я всё же ощущала его присутствие.

– Всё заживёт, – повторил он. Его дыхание щекотало моё плечо.

– А что насчёт всего остального, Доминик?

Что насчёт всех тех разбитых осколков, из которых теперь состою я сама? Всех тех шрамов, которые видно невооружённым глазом, и тех, которые нет? Что будет со мной, если я когда-нибудь сумею выбраться отсюда? Смогу ли я когда-нибудь забыть весь тот ужас, что испытала здесь? Смогу ли я стать прежней?

– И это тоже заживёт, – уверенно сказал он. – Время лечит всё. Ты либо найдёшь способ забыть, либо научишься жить с этим.

Я опустила глаза в пол и кивнула, каким-то образом принимая его слова как непреложную истину.

– Давай, ангел, снимай платье и забирайся в ванну, – шёпотом приказал он, отчего внутри меня растеклось тепло.

Это было знакомое чувство и в то же время каким-то образом совершенно новое и необычное от него.

Я повернула голову и посмотрела на него через плечо, охотно желая подчиниться всем его приказам.

– Поможешь расстегнуть молнию?

Он неторопливо моргнул, выражая согласие. Его руки легли мне на талию, провели вверх по спине вдоль молнии, словно он никогда прежде не видел такого хитрого изобретения. Ха. Готова спорить, в своё время он расстёгивал их множество раз. Тщательно всё изучив, он осторожно потянул замочек одной рукой, медленно и спокойно, тогда как второй рукой он провёл по моей обнажённой коже. Я снова вздрогнула.

– Знаешь, а я ведь могу сделать так, чтобы всё зажило намного быстрее, – предложил он вкрадчивым шёпотом. – Это несложно.

– Знаю.

– Тебе даже понравится.

– Знаю, – ответила я, не раздумывая. Именно этого я и боюсь.

Моё платье спадает, открывая всю спину и немного больше. Я придерживаю его спереди, крепко прижимая к груди, чтобы оно не соскользнуло, полностью обнажая меня.

– Спасибо, – сказала я, разворачиваясь к нему. Странно, но я не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. Момент был слишком интимным. Слишком откровенным.

Он взял мой подбородок и заставил взглянуть на него. Его глаза смотрели на меня пугающе пристально. Что-то зарождалось глубоко внутри этих чёрных, как уголь, глаз. Что-то, похожее на пламя или жажду.

Может, даже нечто большее.

Я внезапно чувствую потребность сказать ему что-нибудь. Поблагодарить, или простить, или… Не знаю. Я уже ни в чём не уверена.

– Доминик, я…

– Дай мне знать, когда можно будет, – тихо сказал и отвернулся.

Я кивнула, облегчённо выдохнула – оказывается, всё это время я не дышала – и подошла к ванне, всё ещё прижимая платье к себе. Бросив быстрый взгляд через плечо, чтобы удостовериться, что он не подглядывает, я позволяю платью упасть на пол и сажусь в ванну, чувствуя, как горячая вода и густая белая пена обволакивают меня, покусывают открытые раны и, в то же время, согревают моё холодное тело.

– Можешь повернуться, – сказала я, как только устроилась поудобнее и убедилась, что всё моё тело скрыто под пеной.

Он развернулся и ухмыльнулся представшему зрелищу. Судя по всему, ему понравилось увиденное.

Мои щёки вспыхнули в ответ.

– Прекрати пялиться на меня.

Ещё один смешок доносится до моих ушей.

– Поверь мне, ангел, я пытаюсь, – сказал Доминик, подходя ко мне и присаживаясь на табурет возле ванны. Он взял губку и окунул в воду. – Повернись спиной.

– Ой, да не нужно, – сказала я, замотав головой, отказываясь от этой жуткой затеи. – Я сама могу…

– Повернись, – приказал он.

Мне стоило бы оказать хоть какое-то сопротивление, возразить как-нибудь, но я не стала. Я прокрутилась на пятой точке, открыв ему полный доступ к моей спине. Я согнула колени, прижимая их к груди. Что-то царапало в груди, некое тревожное чувство, когда я поняла, как расслабленно я чувствую себя рядом с ним.

Он сжал губку, выдавливая излишнюю воду на мою измученную спину. Я пыталась не вздрогнуть, держаться неподвижно, но боль оказалась слишком острой, чтобы стерпеть. Деймон со своей дубинкой постарался на славу.

Стараясь не задевать больные места, Доминик взял мои волосы и перекинул через одно плечо. Он ничего не говорил и даже не шевелился, я могла только предполагать, что он рассматривает шрамы на моей спине.

– Позволь мне исцелить тебя, ангел, – попросил он. В его словах было столько эмоций, сколько я никогда от него не замечала. И под исцелением он подразумевал, что я должна выпить его кровь.

– Я не хочу этого, – проблеяла я.

– Знаешь, я ведь мог бы использовать внушение на тебе, если бы захотел.

Я развернулась и посмотрела на него. Моё сердце неслось вскачь.

– Врёшь.

– Я не вру, ангел.

– Ты не можешь внушить мне, – смело говорю я, хотя глубоко внутри надеюсь, что он подтвердит это. Что да, это ложь.

Прямо сейчас мне это нужнее воздуха.

– Я абсолютно уверен, что могу.

Моя кожа покрылась мурашками от холодка, пробежавшего по позвоночнику.

– Хочешь сказать, мы уже связаны?

– Да, ангел. Именно это я и пытаюсь сказать, – он наклонил голову в сторону в задумчивости. – Хотя связь и не такая сильная, как могла бы быть, но она определённо есть.

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую.

– Серьёзно? – я непроизвольно качнулась ближе к нему, любопытство брало надо мной верх, и я спросила, заинтригованная: – И как она ощущается?

– Так, будто ты моя.

Моё сердце замерло на мгновение и затем забилось с удвоенным рвением. Не знаю, как к этому относиться.

Не знаю, как вообще ко всему этому относиться.

С одной стороны, я теперь уверена, что Энгель не сможет установить между нами кровную связь, и это замечательная новость. Но с другой – Доминик теперь мог внушить мне что угодно, если захочет. И это вот ни разу не замечательная новость.

– Тебя это пугает? – спросил он меня, зловеще растягивая слова, отчего я затрепетала, как бабочка.

– Нет, – я шумно сглотнула.

Он снова засмеялся.

– Ты врёшь, ангел.

Чёрт, да, я вру.

– Я не знаю, что я чувствую, – сказала я, не желая раскрывать все свои карты перед ним. У него и так уже больше власти надо мной, чем меня бы устроило. – Я не уверена, что могу тебе доверять. Я точно не чувствую изменений, – вновь солгала.

– В самом деле?

– Ага, – я подняла на него взгляд, как раз когда на его лице начала появляться улыбка. Я уставилась на него, завороженная потрясающим изгибом его полных губ.

– Иди сюда.

– Что, прости? – я моргнула, выходя из транса, и посмотрела ему в глаза.

– Подойди ближе, ангел, – повторил он, но в это раз в его голосе прозвучала странная вибрация, которая резонировала во всём моём теле. Как зов сирены, который слышу только я одна.

Зов, на который я должна ответить.

Я подалась вперёд, всё моё тело тянулось к нему. Честно, я понятия не имела, зачем его слушаю, я просто делала это, не задавая вопросов.

– Поцелуй меня, – произнёс он тем же гипнотизирующим тоном.

Я хотела сказать «нет». Нет, чёрт возьми. Но вместо этого я начала сокращать расстояние между нами, двигаясь всё дальше от безопасной ванны и всё ближе к его приоткрытым губам. Только когда я оказалась на волоске от его рта, уже чувствуя от него запах виски и шоколада, он положил ладонь на моё плечо и всё-таки остановил меня.

Я моргнула растерянно.

– Теперь ты мне веришь? – самодовольно спросил он.

Я чувствовала, как покраснели мои щёки, и прищурила глаза.

– Ты специально это сделал? Внушил мне?

– Я просто привёл доказательство.

– Доказательство чего, Доминик? Что я не могу тебе доверять? Что ты можешь воспользоваться мной? – выпалила я, возвращаясь в горячую воду. Мои щёки всё ещё пылали от смущения, и хотя я кричала на него, на самом деле я злилась на себя, за то что не смогла сопротивляться внушению.

– Если бы я хотел использовать тебя, я бы позволил тебе поцеловать меня, – отметил он.

– И что? Ты хочешь медаль за это? Всё равно ты поступил по-скотски!

Я отвернулась от его снисходительного взгляда, пытаясь остыть. Наверное, в конечном счёте, он прав. Он мог заставить меня пойти до конца и поцеловать его. Чёрт, да он мог сделать намного хуже. Но не сделал. Это ведь о чём-то да говорит?

Да. Тем более я всё ещё отчаянно нуждаюсь в том, чтобы он был на моей стороне.

– Не делай так больше, – предупредила я его, глядя в глаза. Всё было сложно и без беспокойства о том, заставит ли он меня делать то, что я не хочу. Хотя теперь я уже сама не уверена, чего я на самом деле хочу.

– Тебе не о чем переживать, любовь моя. Мне не за чем это повторять.

Я вскинула голову.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила я, почему-то чувствуя себя задетой его отсутствием интереса ко мне. – Что я теперь жаба, которую противно целовать?

– Пардон? – усмехнулся он.

– Ты слышал. Неужели мои губы недостаточно хороши для рта вашего королевского вампиршества? – я накручивала себя всё сильнее, чувствуя обиду сильнее, чем я могла бы открыто признать. Мне реально нужна помощь.

Он опять рассмеялся, качая головой на мою вспышку недовольства.

– Нет, любовь моя. Это значит только, что когда ты, наконец, снова меня поцелуешь, это будет не под внушением. Это будет потому, что ты хочешь.

Мой желудок кувыркнулся на его словах, но я его быстро приструнила.

– Ну и хорошо, потому что этому уж точно никогда не бывать.

– Никогда не говори «никогда», ангел.

Я не знаю, что напрягало меня больше: его самодовольное поведение или уверенность, с которой он это сказал. Словно все козыри были у него в руках… словно он знал что-то, чего не знаю я.

Когда дело касается Доминика, ничего нельзя сказать наверняка.

ГЛАВА 7. ЕШЬ, МОЛИСЬ, ПЕЙ КРОВЬ

Я нежилась в ванной ещё около часа, после чего двое моих надзирателей повели меня вниз, на первый этаж, в просторный обеденный зал, который мог бы вместить целую армию. Или Энгеля со своими пиявками. Я первым делом пыталась оценить обстановку, отмечая потолок с деревянными балками и длинный тёмный стол, но мне тяжело было думать о чём-либо, кроме невероятно манящих ароматов, тянущихся с кухни.

Мой рот наполнился слюной, когда я вдохнула эти ароматы и попыталась представить, что там за блюда. Ничего не могу с этим поделать. Мой желудок изнывает от голода уже… Бог знает сколько дней. Десять секунд – и я напрочь забыла о своих разведывательных целях и даже перестала поправлять свой топ, который был на два размера меньше, чем нужно.

– Иди скажи Люси, чтобы подала первое блюдо, – сказал Доминик Мезу. – Когда закончишь, займи пост в северном коридоре. Никому нельзя войти в это крыло.

Мез кивнул и направился к дверцам, раскачивающимся на петлях, которые, вероятно, вели на кухню.

– Сюда, принцесса, – улыбнулся Доминик.

Меня дважды приглашать не нужно. Я чуть было не побежала следом за ним к этому чёртову столу. Выдвинув для меня стул, он жестом предложил мне сесть. Я так и сделал. Честно, никогда в жизни я ещё не плюхалась своей пятой точкой так быстро.

Доминик сел на соседний стул рядом со мной. В отличие от меня, перед ним ничего накрыто не было. Ни какой-либо посуды, ни блестящих столовых приборов, ни хрустального бокала для вина, ни расшитой салфетки. Воскрешённые не употребляют еду совсем, и поскольку поблизости не было непросвещённых людей, то не было и причины притворяться. Не то чтобы он стал, в любом случае. Доминик не похож на вампира, который стал бы заморачиваться ради людей, как это сделал бы его брат Габриэль, посвятивший себя защите человечества.

Габриэль. Я вздохнула.

Можно только представить, через что он проходит. Вероятно, винит себя в моём исчезновении, винит себя, что не оказался рядом, чтобы защитить. Он в этом плане тот ещё мученик.

Надеюсь, он не слишком суров к себе из-за этого. Он всё равно бы ничего не смог сделать. Защитный барьер, который создали Никки и Калеб вокруг дома Тейлор, должен был стать гарантией, что ни один Воскрешённый не сможет войти. Даже такой хороший, как Габриэль. Кровь стынет в жилах при мысли, что в итоге я пострадала не из-за вампира. А из-за человека. Кого-то с вечеринки. Может быть, кого-то, кого я хорошо знала и кому доверяла.

От этой мысли меня бросило в дрожь.

– Почему у тебя такой печальный вид, любовь моя? Ты не рада моей компании? – спросил он, откидываясь на спинку стула. Он хотел выглядеть расслабленно, равнодушно, но его глаза выдавали его всё чаще в последнее время.

– Я просто подумала о той вечеринке, – тихо ответила я, чтобы только он мог меня услышать. В этом не было необходимости, конечно. Каменные стены и так не пропускали ни единого звука.

– Ах, вот оно что. Та самая плохо закончившаяся вечеринка. Какие-нибудь подозрения?

Я покачала головой.

– Знаю наверняка только то, что это не был Воскрешённый. Это просто невозможно, – не когда там стоял магический барьер, не пускавший нежить и всё связанное с Тёмным Легионом.

– Значит, список подозреваемых сокращается примерно до всех остальных жителей города.

– Именно, – я потёрла виски. Стоит только подумать об этом, как у меня начинается мигрень. – Мне стоило тебя послушать.

Его брови взлетели от моего признания.

Какими горькими бы ни казались слова, их нужно произнести:

– Мне нельзя было идти за ней в одиночку.

– Ну да, оглядываясь назад, мы всегда знаем, как нужно было поступить, любовь моя.

– Я знала, что ей нельзя доверять, но никогда не думала, что она так далеко зайдёт, – призналась я. – Мне стоило догадаться.

Если я чему-то и научилась за то время, что провела в Холлоу Хиллс, так это тому, что никому нельзя доверять. Кто знает, как давно она работает на Энгеля. Или хуже того: на что она могла пойти, чтобы избавиться от меня. Я внезапно осознала, что, вероятно, никогда не буду в безопасности, пока она где-то рядом – вьётся вокруг Трейса.

Это если я ещё когда-нибудь смогу вернуться домой.

Он наклонился ближе, сокращая дистанцию между нами.

– Это, – сказал он, указывая рукой на окружающее пространство, – должно было случиться, так или иначе. Пират всегда охотится за сокровищем, и ты, искусительница, самое дорогое сокровище из всех. Это был просто вопрос времени.

Резонно. Энгель охотился за мной с того самого дня, как узнал о моём существовании. И пока он ещё ходит по этой земле, он всегда будет представлять для меня угрозу. Если бы это не случилось на той вечеринке, то произошло бы через неделю-две. Наша встреча была довольно-таки неизбежна.

Но опять же, лучше бы эта встреча состоялась на моих условиях, а не на его.

– В любом случае, ты ничего не можешь с этим поделать, как не можешь собрать пролитое молоко.

– Тебе легко говорить. Ты не пьёшь молоко.

– Действительно, ещё одно преимущество Воскрешённых, – он вновь откинулся на спинку стула, вскидывая брови и возвращая себе надменный вид.

– Ага, ты же прям ходячая мечта… если бы не вся эта демоническая хрень.

– Отказ от человечности – это скорее благословение, чем проклятие, любовь моя. Никаких привязанностей. Никакой боли. Никаких волнений.

– Никакой души, – пробормотала я себе под нос.

– Вот видишь, меня бы это задело сильнее, будь я более человечным.

Я снова встретилась с ним взглядом. Он странно на меня смотрел. Я могла бы поклясться, что в его тёмных глазах что-то мерцало; вихрь чувств, спрятанный в глубине. Это точно были не глаза того, кто отказался от человечности и перестал заботиться о ком-либо или о чём-либо в этом мире. После всего, что он сделал для меня, местами на свой страх и риск, мне как-то не верится.

– Ничего человечного, да?

Он вздёрнул подбородок.

– Ни капли.

Качая головой, я пыталась найти правду на его лице.

– Ты настоящая загадка, знаешь?

– Помимо прочих моих достоинств.

Я не удержалась и рассмеялась.

– Пока не забыла, хочу сказать спасибо тебе.

– За что, любовь моя?

– За это. За всё, если честно.

– Будь я проклят, – его губы изогнулись в кривой ухмылке. – Не думал, что доживу до этого дня.

– Не спеши привыкать, – я поправила свой топ и откинулась на спинку стула. – И мы всё ещё не друзья.

Он засмеялся. Звук, чрезвычайно волнующий и будоражащий меня.

Я посмотрела на него серьёзно.

– Я не шучу. Я вряд ли смогла бы здесь выжить, если бы не ты, – я замотала головой и исправила себя: – Нет, я точно бы не выжила здесь, если бы не ты.

– Ты нашла бы способ, ангел. Ты всегда находишь. К тому же, рано меня благодарить, – он подался вперёд, упираясь локтями в стол. – Нам всё ещё нужно каким-то образом вытащить тебя отсюда.

– И избавиться от Энгеля, – подчеркнула я, копируя его позу. От резкого движения мои раны пронзило болью, но я задавила её, не желая показывать Доминику свои мучения.

– Просто сбежать недостаточно, – добавила я, отрывисто дыша. – Нам нужно положить этому конец, раз и навсегда.

– Конечно, – кивнул он, прекрасно понимая, что я имею в виду. – Всему своё время, любовь моя.

– Своё время? У меня нет подходящего времени, Доминик. У меня вообще нет времени. Я готова сейчас, – я знаю, что нельзя действовать напролом, а нужно сделать всё с умом, но мне так хочется выбраться из этого места. Я хочу, чтобы Энгель сдох, и чтобы в этот раз наверняка.

– Ты не в том состоянии, чтобы бросать сейчас вызов кому-либо, ангел. Тебе нужно для начала исцелиться. Воспользуйся по максимуму этой возможностью восстановиться, пока мы проверяем, насколько далеко простираются новые рамки твоей свободы. Если всё будет хорошо, мы продумаем наш следующий шаг.

Прежде чем я успеваю возразить, Доминик поднимает ладонь и отстраняется назад, как раз когда раскачивающиеся двери открываются.

Тощая с короткими кудрявыми тёмными волосами вошла в комнату с подносом. Взгляд её изумрудных глаз был направлен в пол всё то время, пока она обходила стол по пути к нашим местам. Не говоря ни слова, она поставила бокал с густой красной жидкостью перед Домиником, а затем поставила блюдо с крышкой передо мной.

Я не могла не сочувствовать ей. Она, как и я, была узницей в этом замке. И как и меня, её держали здесь против её воли.

– Спасибо, Люси.

Она склонила голову и покинула комнату тем же путём, которым пришла.

Моё сердце ухнуло.

– Как давно она здесь? – спросила я, гадая, есть ли у неё семья, которая её ищет.

– Не знаю точно, – равнодушно ответил он, словно его это ни разу не волновало.

– Как ты можешь так себя вести?

Он вскинул бровь.

– Как «так»?

– Как будто это неважно! Будто она никто.

– Она никто. Для меня, – жёстко отрезал он. – Я беспокоюсь только о твоей судьбе и, давай откровенно, тебе тоже нужно думать о себе. Ты не в том положении, чтобы кому-либо помогать. Ты едва ли можешь помочь себе.

Туше.

Он смягчился, заметив мою реакцию.

– Возможно, я выразился несколько…

– Не нужно, – прервала его я. Большую часть времени здесь я провела лёжа на полу без сознания. И вправду, каким макаром я собираюсь ей помочь? – Ты прав.

Он выглядел так, словно хотел сказать ещё что-то, но передумал.

– Ладно тебе, ангел. Пора поесть, – он поднял крышку с моего блюда, под которой оказалось идеально обжаренное филе камбалы с овощами, приготовленными на пару. – Тебе нужно восстанавливать силы, пока есть возможность.

Всё вокруг исчезло, осталась только еда передо мной. Я вдохнула аромат, и рот моментально наполнился слюной. Я ведь даже не люблю рыбу, но была так голодна, что съела бы и целого кита.

Я схватила вилку и бросила взгляд на Доминика – он как раз взял в руку свой «ужин» и сделал глоток.

Моя вилка застыла на полпути.

– Это человеческая кровь? – спросила я, уставившись на него.

– Ну, это явно не несчастная зверушка.

Вилка упала на стол.

– Что? – невинно спросил он.

– Серьёзно? Я не собираюсь просто сидеть здесь и есть, пока ты пьёшь это!

Он свёл брови, растерявшись. Или забавляясь. По нему всегда сложно сказать.

– Я пью твою кровь, по меньшей мере, два раза в день, любовь моя. Какая между этим разница?

– Большая, Доминик. Я добровольно согласилась на это. А тот, чья кровь в этом бокале, – нет, – я скрестила руки на груди и отодвинулась назад.

– Ты ведь это не серьёзно.

Я поджала губы, сверля его взглядом.

– Но я голоден, – произнёс он почти жалобным тоном.

– Какая. Ужасная. Трагедия, – я ни за что не отступлю от своего. Может, я и не могу помочь ни одной из этих девушек-доноров, но я точно не собираюсь становиться соучастницей их угнетения.

После небольшой паузы, за которую он осознал, что ему не победить, он опустил свой стакан на стол и обнажил свои зубы.

– Ну, теперь довольна?

– Нет. Но это хорошее начало, – больше не глядя на него, я снова взяла свою вилку и приступила к ужину. В ту секунду, когда еда коснулась моего языка, мои глаза распахнулись от удовольствия. Солоноватая рыба прямо-таки таяла во рту.

– Вкусно? – спросил он, усмехаясь уголком губ.

– Ммм, здесь больше подойдёт «обалденно», – ответила я и взяла в рот следующий кусочек, и ещё один, и ещё, не останавливаясь, пока вся тарелка не оказалась вылизана дочиста.

– Ох, ангел. Я никогда в жизни не видел, чтобы кто-то ел так быстро.

Мои щёки обожгло румянцем, но это не помешало мне слизать крошки с фарфоровой тарелки.

– Я всё ещё голодна, – призналась я.

– Не волнуйся, любовь моя. Сейчас будет второе блюдо, – подмигнул он. – Наслаждайся, пока можешь.

– О, я так и планирую, – я кладу вилку на стол и переплетаю свои пальцы на коленях, стараясь взять себя в руки, пока не ляпнула ещё что-нибудь неловкое.

Раскачивающиеся двери вновь распахнулись. От одного этого звука мой желудок восторженно подскочил. Но он тут же падает, когда я поднимаю глаза и вижу вместо Люси Энгеля, несущего второе блюдо. Чувство, будто весь мой ужин вывалили на пол.

– Добрый вечер, Принцесса, Доминик, – по очереди кивнул нам Энгель, входя в зал с горсткой своих мёртвых приспешников.

– Энгель, – кивнул в ответ Доминик, пока я просто угрюмо сидела рядом.

– Полагаю, ты очень рада своему ужину, – сказал Энгель, направляясь к противоположному концу стола, словно присоединяясь к нашему ужину. Хотя его никто не приглашал. Он выдвинул стул и сел.

– Вообще-то я только что потеряла аппетит.

Он щёлкнул языком.

– Осторожнее, Принцесса. А то окажешься снова в своей камере, но уже без своего острого язычка, если не научишься следить за словами.

Мои возражения застряли в горле, когда я вспомнила, как легко он обезглавил Деймона.

– Вопреки тому, что ты думаешь, я не такой злодей, каким ты пытаешься меня выставить.

– Ты в своём уме? – вырвалось из меня, не успела я подумать. – Ты держишь меня в заточении. Ты каждый день высасываешь из меня всю кровь для того, чтобы заставить меня отдать ту единственную вещь, благодаря которой я ещё жива! Кто ты, если НЕ злодей?

– Ну, всё могло быть намного хуже, – спокойно ответил он, положив руки на стол.

– Правда? Как же? – спросила я, бросая взгляд на Доминика, который молча следил за нашей перепалкой.

– Ты могла оказаться в руках Тёмного Легиона, – ответил он, сжимая пальцами край стола. – Из-за тебя могло бы восстать зло, какого мира ещё не видел, – он медленно моргнул, тёмные губы слегка изогнулись в улыбке. – Ты могла бы остаться дома… Опасаясь предательства своих друзей и близких, никогда не зная, какой день станет для тебя последним.

– Никки. Мне. Не. Подруга.

Я так сильно стиснула челюсти, что чуть было не раздробила зубы.

– Да, это вполне очевидно, – сказал он и усмехнулся, оглянувшись назад на лысую гору мускулов, стоящую за его стулом. – Я имел в виду членов вашего Ордена. Твоего дорогого дядюшку. И всех тех, кто должен был тебя защищать.

– Я не хотела вовлекать его во всё это, – указала я, отчаянно стараясь сохранить остатки своего достоинства и самоконтроля.

На самом деле с того самого момента, как я узнала правду о своём происхождении, я уже не была уверена, кому можно доверять, а кому – нет. И сомнения мои касались всех членов Ордена. Доминик объяснил мне, что если они узнают, кто я такая, то избавятся от меня без колебаний, и хотя мне не хочется в это верить, я не могу выкинуть из головы подобную вероятность.

– А если бы вовлекла, думаешь, он бы тебе помог? Ты серьёзно считаешь, что они не такие, как я? – он хрипло рассмеялся, будто издеваясь над моей наивностью. – Не заблуждайся, дитя. Здесь нет хороших ребят. Не в этом мире.

– Может, оно и так, но я лучше доверюсь ему, чем тебе.

– Поздно, дитя. И если я отпущу тебя, ничем хорошим для тебя это не закончится.

– Ты не знаешь, о чём говоришь, – проворчала я, защищаясь.

– Разве? Тогда отгадай загадку, дитя. Кто, по-твоему, напал на тебя в лесу той ночью? Это ведь не был один из нас, правда? – он широко распростёр руки, оглядывая своих приспешников, прежде чем вновь посмотреть на меня. – Уверен, ты уже и сама это поняла.

– Не совсем, – солгала я. Но честно, мне не хочется предоставлять ему удовольствие, признавая его правоту. Я не позволю ему укрепиться во мнении, что он нечто больше, чем просто расчётливая тварь. – Это мог быть кто угодно.

– Ни кто угодно, – поправил он. – А только те, кто не знал о том, что у тебя есть Амулет Бессмертия, – жуткая лыба растянула его бледное лицо. Больной ублюдок упивался ситуацией.

– К чему ты клонишь, Энгель? Что я никому не могу доверять? Это как раз не новость.

– Просто поясняю тебе, дитя. Как по мне, вернувшись домой, ты потеряешь намного больше, чем оставаясь здесь. Возможно, если ты научишься принимать наш образ жизни, ты обретёшь здесь новый дом. Мне доставит несказанное удовольствие, если такое создание, как ты, будет на моей стороне.

– Ты сейчас шутишь, да? – я снова взглянула на Доминика, но он просто сидел там, не проявляя никаких эмоций. – Ты хочешь, чтобы я… что? Присоединилась к вашему улью? Стала постоянным донором крови, который вас ещё и защищает? Нет уж, спасибо!

– Это один вариант, хотя и не самый заманчивый, понимаю, – он наклонил голову к плечу, прожигая глазами дыру в моём лбу, словно пытаясь проникнуть в мой разум. – Или, – он поднял палец вверх, – ты могла бы обратиться… И ходить среди нас как равная.

– Обратиться? – нервный смешок вырвался из меня. – Этому не бывать. Я скорее умру!

– Так-то да. В этом-то и проблема, верно? – он подался вперёд, взглядом пригвоздив меня к месту. – Включи голову, дитя. У тебя есть возможность решить все свои проблемы за одну судьбоносную ночь. Стать сильнее, чем ты можешь себе представить. Превратиться из добычи в охотника. Жить… вечно.

Я замотала головой так сильно, что чуть было не заработала мигрень. Я не хотела этого слышать. Он пытался навязать мне ужасные мысли. Обратить меня против единственного известного мне мира, а этого мне не хотелось ни под каким соусом.

– Я не собираюсь обращаться, Энгель. Ни сейчас, ни когда-либо потом. Можешь держать меня взаперти столько, сколько вздумается. Пусть Орден и Тёмный Легион преследуют меня до конца моих дней. Я никогда не стану такой, как вы. Я никогда не откажусь от своей человечности.

Он вновь щёлкнул языком.

– Как печально видеть, что такой потенциал впустую тратится в молодости, – что-то в его глазах, по-прежнему не отрывавшихся от меня, потемнело. – Возможно, если бы твоя мать была рядом и могла бы направить тебя, ты бы смогла понять, какой бесценный дар тебе предлагают, – он отодвинул стул и медленно поднялся. – Сама она понимала.

Кровь отлила от моего лица.

– О чём это ты? – я сжала ладонями стол с обеих сторон, чтобы удержаться на месте.

«Успокойся, ангел. Ты накручиваешь себя», – раздался голос Доминика в моей голове.

– Что ты только что сказал про мою маму? – повторила я, на этот раз громче, впиваясь ногтями в деревянную поверхность.

– Ты прекрасно меня расслышала. Прислушаешься ты к этому или нет – выбор за тобой.

– Что ты хотел этим сказать? Что ты о ней знаешь? Ответь мне! – выкрикнула я, ударяя руками по столу, поднимаясь на ноги.

Доминик мгновенно подскочил ко мне, хватая за локоть в попытке усадить меня обратно на стул.

– Отпусти меня! Он что-то знает о ней! – заорала я в лицо Доминику, вырывая руку из его хватки, и схватила тарелку со стола. Он вновь поймал меня за руку и отвёл назад, как раз когда я разжала пальцы, и фарфор не долетел двух футов до цели. Тарелка разбилась на осколки у ног Энгеля.

– Наслаждайся остатком вечера, – сказал Энгель, поправляя свою рубашку, словно это не он только что сбросил бомбу на всю мою жизнь. – Уведи её обратно в камеру, пока она не научится себя вести.

ГЛАВА 8. МИЛАЯ ОБМАНЩИЦА

Адреналин всё ещё закипал в крови, когда Доминик и Мез вернули меня обратно в подземелье. Они сразу же ушли выполнять другие поручения Энгеля, ни один из них ни словечка мне не бросил. Мне нужно побыть одной, чтобы осмыслить всё сказанное этим вечером, а я не могла это сделать, пока Доминик мелькает перед глазами, отвлекая меня.