Текст книги "Порочность (ЛП)"

Автор книги: Бьянка Скардони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

И тут я поняла, что я в беде.

ГЛАВА 31. НАЧИСТОТУ

Я чувствовала, как сильно колотилось сердце в моей груди, когда Доминик прижал меня к двери своей спальни всем своим телом. В комнате была кромешная тьма, только серебряный свет луны проникал через окно. Ливень стучал в стекло чуть ли не в одном ритме с моим сердцем.

Доминик убрал руку с моего рта, но не спешил отстраняться. Мне хотелось закричать на него, ударить коленом по яйцам, но не могла ничего, кроме как стоять на месте в полной неподвижности.

– Я не причиню тебе вреда, – прошептал он, но в его глазах был какой-то порочный блеск.

– Тогда зачем обездвижил меня?

– Потому что могу, – просто ответил он.

Я пыталась взглядом прожечь в нём дыру.

– А, спасибо, тогда всё в порядке, мне не о чем беспокоиться.

– Я не говорил, что тебе не о чем беспокоиться. Я сказал, что не причиню тебе вреда, – коварная усмешка заиграла на его безупречном лице. – Знаешь, как легко я могу сделать тебя своей? Как всего несколько слов могут заставить тебя забыть о его существовании?

Мой пульс участился.

– Ты не посмеешь.

Он ничего не ответил. Вместо этого он взял прядку моих волос и накрутил на палец.

– Когда мы с тобой последний раз оставались одни, как сейчас?

– Не слишком давно, – он сильнее придавил меня своим телом к двери, и я ахнула.

– Отвечай искренне, – произнёс он своим особенным подчиняющим волю голосом.

– Двадцать семь часов назад, – слова сорвались с моих губ, выдавая меня с головой. Я считала часы.

Он улыбнулся, довольный моим ответом.

– Это было не так сложно, правда?

– Нет. Мы играем в «21 вопрос»?

– А ты хочешь сыграть? – в его взгляде промелькнуло нечто зловещее.

– Нет, – я не могла воздержаться от ответов на вопросы и ненавидела его за это. – Утром ты об этом пожалеешь.

Он снова улыбнулся.

– Я так не думаю, ангел.

Моё сердце застучало на бешеной скорости, кровь разогналась по венам. И он тоже это заметил. Он знал, что я в панике: видел, слышал, чувствовал – и наслаждался этим.

– Настоящая эйфория, – он закрыл глаза на секунду, как будто бы вдыхая наркотик, а затем вновь посмотрел в мои глаза, полные ужаса. Наклонив голову вбок, он нежно провёл костяшками по моей щеке. – Ты скучала по этому?

– Да, – мгновенно ответила я и мысленно ударила себе по голове. Я не могла заставить себя молчать, не вываливать правду. Язык буквально отказывался выдавать ложь. – Доминик, пожалуйся, убери внушение. Это с самого начала была очень плохая идея.

– Разве?

– Ужасная, – ответила я, хоть и не совсем понимала, зачем он вообще это начал. – Ты не такой.

– К сожалению, ты слишком настойчиво отказываешь себе в любых удовольствиях, связанных со мной, и, как следствие, отказываешь мне, – его глаза потемнели, превратившись в два сверкающих оникса. – И поверь мне, ангел, я не готов отказывать себе в чём-либо. И особенно в удовольствиях.

– Так не отказывай, – я проглотила застрявший в горле ком. – Иди и найди себе удовольствие, которое тебя устроит, только меня не трогай!

– Ты правда этого хочешь?

– Нет, – зажмурилась. Ненавижу свой чёртов рот.

– Почему ты продолжаешь врать самой себе?

– Потому что у меня это хорошо получается и так я могу избегать всего, что боюсь, – я серьёзно не могу остановиться.

– Ты боишься меня? – спросил он с внезапно проснувшимся любопытством.

– Иногда.

Он прищурил глаза, пытаясь разгадать, что я имела в виду.

– Поясни.

– Я боюсь того, что ты заставляешь меня чувствовать.

Он придвинулся ближе.

– И что я…

– Доминик, пожалуйста! Остановись, – взмолилась я, хоть и понимала, что это бесполезно. У него есть карт-бланш на любые вопросы мне и нет особого морального кодекса, чтобы отказать себе в этой возможности.

– Что я заставляю тебя чувствовать? – спросил он тихо прямо мне в губы. Всё внутри меня сжалось.

– Словно я вырвалась из клетки.

Доминик медленно наклонил голову в сторону.

– И это пугает тебя?

– Да.

– Потому что тебе это нравится, – понял он.

– Да.

Я чувствовала себя обнажённой, с душой нараспашку. Прикусила губу, чтобы сдержать рыдания.

Его взгляд упал на мои губы, и из его горла вырвался низкий рык.

– Тогда почему ты отказываешь себе в этом? Почему ты отказываешь мне?

На этот вопрос ответ простой.

– Потому что я люблю Трейса. Потому что мне больно думать, что я могу его ранить.

Его лицо мрачнеет, в глазах мелькает раздражение.

– Да, к сожалению, это я уже знаю. Кровная связь работает в обе стороны, – напомнил он недовольным, почти обиженным голосом. – И через воронку передаёт мне все твои подавленные желания и нескончаемое беспокойство о чувствах Ромео.

– Ох, бедняга, – огрызнулась я, сверля его взглядом. – Может, стоило подумать дважды прежде, чем обманом вовлекать в неразрывную кровную связь.

Его клыки предостерегающе удлинились, у меня перехватило дыхание.

– Доминик…

Мне хотелось покачать головой, дотянуться рукой и успокоить его, пока он не сделал того, о чём потом пожалеет, но моё тело оставалось таким же неподвижным, как мраморная статуя.

– Да, ангел? – невинным тоном спросил он, но в его глазах было что угодно, но только не невинность. Он намеренно облизал губы, чтобы моё внимание тут же переключилось на его рот.

Вспышки воспоминаний о его пьянящем укусе заполнили мой разум, коленки тут же ослабли. Сердце не хотело этого, но тело – моё собственное тело – предавало меня целиком и полностью, ведомое кровной связью. И Доминик это прекрасно видел. Он знал, что моё тело и разум жаждут его, как наркоманы – новую дозу.

– Пожалуйста.

Не знаю, просила я его отпустить меня или укусить.

Его рука скользнула вниз по моей шее, прослеживая пальцами пульсирующую венку, а глаза потемнели от желания.

– Вот что я тебе скажу, ангел, – его хриплый голос вызвал мурашки по коже. – Если ты искренне хочешь, чтобы я остановился… Если ты не желаешь меня так же сильно, как я тебя, то тебе достаточно сказать это вслух. Скажи, что не хочешь этого, и я отпущу тебя.

Мозг кричал мне произнести грёбаные слова, но рот отказывался лгать. Моё тело хотело его, как пустыня – дождя, как одинокое сердце – любви. Каждая клеточка во мне желала, чтобы он укусил меня.

– Что и требовалось доказать, – на его губах заиграла улыбка победителя.

– Я ненавижу тебя сейчас.

– Но скоро полюбишь вновь, – его пальцы нырнули в мои волосы, обхватив затылок, пока он сам наклонялся ртом к моей шее. Его губы мазнули по моей коже, раскрываясь.

Я забыла, как дышать, погрузившись в ощущения, когда его клыки царапнули чувствительное местечко под ухом.

В ту же минуту, как эти клыки вонзились в мою кожу, всё моё тело сжалось, а затем взорвалось, как горящая комета в небе. Чистый экстаз захлестнул мою кровь, меня охватила нужда, с каждой волной умоляя о большем. Я хотела обхватить руками его шею, притянуть его ближе к себе, чтобы он не мог отстраниться, – чтобы убедиться, что он никогда не остановится, – но не могла пошевелить и пальцем, даже в том направлении, куда стремилось моё тело.

Тяжело дыша, я вскрикнула, моё тело обмякло в его руках.

Он крепко держал меня, и мои глаза закатились сами собой. В моей голове не было ни переживаний, ни страхов, отравляющих сердце. Ничего не существовало, ничто не имело значения. Были только я, Доминик и несокрушимое блаженство, охватившее моё тело… всю меня.

Чем больше крови он пил, тем хуже я осознавала реальность, и вскоре совсем потеряла связь с ней. Мои колени подкосились, я едва ли могла стоять сама, и когда они совершенно ослабли, Доминик удержал меня в своих объятьях, прежде чем осторожно опуститься на пол вместе со мной.

Мои веки дрожали, пока я пыталась поднять их. Я хотела сказать ему, что со мной всё хорошо и он может взять больше, но язык приклеился к нёбу.

Доминик коснулся моего подбородка и приподнял так, чтобы я посмотрела на него. Остатки крови окрасили уголок его губ, переключая моё внимание с его глаз на его рот.

– Моя… кровь, – пробормотала неровным голосом, неспособная выговорить ничего из того, что мне на самом деле хотелось сказать.

Он вытер кровь, и его выражение лица полностью изменилось. Было что-то такое в его взгляде из-под полуприкрытых век… Открывающее то, что я никогда прежде в нём не замечала. Это было похоже на сожаление, но я была не в том состоянии, чтобы понять наверняка.

Я закрыла глаза, приготовившись погрузиться во тьму.

– Ангел, посмотри на меня, – произнёс Доминик, проводя большими пальцами по моим щекам. Он ещё не закончил со мной.

Заставив себя открыть глаза, я посмотрела на него.

– Ты была права в первый раз.

Я пыталась сосредоточиться на его глазах, на его словах, но комната вокруг вращалась, а в голове стоял радостный туман.

– В первую очередь я чудовище и всегда им буду, – он прокусил своё запястье, оставив небольшую ранку. Кровь потекла по его белоснежной коже, и он поспешил поднести её к моим губам.

Меня не нужно было заставлять, я сама тут же втянула его исцеляющую кровь.

– Меня никогда не коробило быть тем, кто я есть, добиваться желаемого и оставлять за собой одну только разруху. И, признаться, мне это даже нравилось, – его взгляд был направлен на мои губы, прижатые к его запястью, но такой расфокусированный, далёкий. – Однако внутри меня разгорается конфликт, когда дело доходит до тебя.

Краем оставшегося сознания я воспринимаю его слова. Не знаю, как мне на них реагировать, но они почему-то кажутся крайне важными, даже сокровенными. Доминик мягко убирает запястье от моего рта и большим пальцем вытирает кровь с моих губ.

– Почему? – спрашиваю, не дыша, и откидываю голову назад, к стене. Комната всё ещё вращается, и на мгновение мне это кажется безумно красивым, как будто я на космической орбите, но его слова тут же возвращают меня обратно на землю.

– Потому что я безнадёжно влюблён в тебя.

И всё остановилось в один миг. Вращающаяся комната, учащённое сердцебиение, вращение Земли вокруг солнца…

Что, чёрт подери, он только что сказал?

– И я боюсь, что это станет концом для меня, и не могу этого допустить, – он так тяжело сглотнул, словно эти слова застряли в его горле, не желая раскрывать правду. – Но я не могу отпустить это, пока не скажу вслух, хотя бы раз, чтобы ты услышала. Чтобы ты знала, что я не просто чудовище, но и мужчина, желающий признаться женщине в любви.

У меня в мозгах произошло короткое замыкание.

– Ты… любишь меня.

Он провёл по моей щеке ладонью. Его взгляд стал таким мягким, каким я никогда не видела его прежде. Обожание. Желание. Беспомощность. Всё это отражалось в его глазах и через секунду исчезло как ни в чём не бывало.

– Прости меня, ангел, – попросил он, отстраняясь от меня. – Тебе не нужно помнить об этом.

Меня охватил страх.

– Нет… пожалуйста, – взмолилась я, догадавшись, что последует дальше.

Я не хочу забыть это. Не хочу, чтобы он забирал мои воспоминания. Сегодня ночью он показал мне настоящего себя во всех красках, и я увидела все оттенки красного и чёрного, и тьму между ними. И теперь, когда на кратчайшие и редчайшие секунды он позволил мне заглянуть ему в сердце, увидеть его таким, какой он есть, он собирается отнять это у меня.

– Ты не можешь… так поступить, – выдавила я, все ещё чувствуя огромную слабость. – Не имеешь права.

– Ты не вспомнишь ничего из этого, когда покинешь мою комнату. Пойдёшь к себе и мирно проспишь до утра. Тебе будут сниться удивительные вещи, которые избавят твоё сердце от боли… – его слова проникали в мой разум, как солдаты, захватывающие вражескую территорию, и этот момент становился всё дальше и дальше от меня.

Вот так просто он одержал победу.

ГЛАВА 32. ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ

Утром я проснулась невероятно отдохнувшей. Крепко спала всю ночь и впервые, кажется, за целую вечность меня не мучили кошмары. Приняв быстрый душ, я надела джинсы и белую футболку, найденную в комоде гостевой комнаты Доминика, и спустилась по лестнице на первый этаж.

Трейс, Доминик и Габриэль сидели на кухне, о чём-то беседуя, но все разговоры тут же стихли при моём появлении. Меня это не столько удивило, сколько вызвало раздражение.

– Не обращайте на меня внимания, – произнесла я, скрестив руки на груди и с порога обводя взглядом всю троицу. – Вам наверняка есть, что обсудить друг с другом о важных деталях моей жизни.

– Ты ещё не успокоилась? – проворчал Доминик, отпивая из своего стакана нечто слишком тёмное для апельсинового сока. Его взгляд был устремлён в окно, в сад его матери, будто бы избегая меня, что казалось странным и нервировало одновременно.

Трейс оттолкнул от себя тарелку с кашей, а Габриэль опустил газету на стол. Очевидно, они догадывались, что сейчас разразится буря.

– Ой, прости, тебе сложно дать мне пять минут на осмысление всего этого?

– Да.

– Доминик, – одёрнул своего брата Габриэль и качнул головой, молча предупреждая, чтобы действовал деликатнее.

Слишком поздно.

Я с прищуром посмотрела на него.

– Как можно быть настолько бессердечным?

Он пробормотал что-то себе под нос, но я даже не пыталась разобрать его слова. Его помрачневшее лицо говорило само за себя. По крайней мере в глазах Габриэля и Трейса было сожаление, они переживали, что причинили мне боль, скрыв правду о моей матери. Но этого нельзя сказать о Доминике. О нет. Он совсем не чувствовал за собой вины и не желал извиняться. Как всегда. А я уже сыта этим по горло.

Я вошла на кухню, по-прежнему не опуская рук.

– Хорошо, наверное, жить, не думая ни о чём и ни о ком, кроме самого себя.

– Есть свои плюсы, – небрежно ответил он.

– Например, лгать друзьям и не париться об этом?

Его взгляд резко устремился на меня.

– У меня нет ни одного друга в этом мире, и меня это более чем устраивает.

Я вздрогнула от этих слов, от этого пренебрежения мной и всем, через что мы прошли вместе. Не желая, чтобы он увидел, как сильно меня задела эта его фраза, я быстро взяла себя в руки:

– Спасибо, что напомнил, кто ты на самом деле, Доминик.

– И кто же я, по-твоему, ангел?

– Чёрствый бессовестный лжец.

Он попытался рассмеяться на моё заявление, но напряжение в плечах выдало его с головой.

– Меня можно назвать многими словами – жуткими, мерзкими, – но уж точно не лжецом.

– Ещё одна ложь от лжеца, – выплюнула я, специально нарываясь.

– Осторожнее со словами, овечка.

Сверля его взглядом, делаю ещё один решительный шаг вперёд.

– А то что? Солжёшь мне ещё раз?

– Я уже сказал, что не делал этого.

– Серьёзно? – усмехнулась я. – Ты слышал, что сказал мне Энгель, и знал, что это правда, и солгал мне об этом прямо в лицо! Разве этого мало, чтобы стать наглым лжецом?

Он вскочил со стула, откидывая его прочь.

– Всё было не так, и ты это знаешь, – сверкая глазами, он угрожающе метнулся ко мне, остановившись всего в нескольких дюймах от моего лица.

– Отойди от неё! – скомандовал Трейс, но Доминик и ухом не повёл.

– Я ни разу не утверждал, что он сказал тебе неправду, – в его глазах полыхало чёрное пламя. – Я только отметил, что он играет с тобой, пытается запудрить тебе мозги, и так оно и было! Всё остальное ты додумала уже сама.

– Ты просто цепляешься за слова.

Его лицо напряглось.

– Ты должна быть мне благодарна.

– За что? – фыркнула я. – За то, что ты привязал меня к себе до конца моих дней?

– За то, что спас тебе жизнь, – рявкнул он и сократил оставшуюся между нами дистанцию. – Давай, не останавливайся, обвини меня в том, что не дал тебе броситься на поиски своей мёртвой матери, чтобы нас обоих убили! Но я останусь стоять на своём и не буду за это извиняться. И вот тебе ещё одна правда, ангел… – его лицо оказалось так близко, что наши губы едва не соприкасались. – Если бы мне пришлось сделать это снова, с учётом того, что мне известно теперь, я бы всё равно поступил точно также.

– И поэтому я всегда буду ненавидеть тебя, Доминик Хантингтон.

– Потому что я не потакаю тебе? – с вызовом спросил он.

– Потому что тебе плевать на меня и мои чувства.

– Мы оба знаем, что это далеко не так, – он опёрся рукой о стену, закрывая своим телом все пути отступления для меня, словно каким-то образом владел мной.

У меня перехватило дыхание.

– Я сказал, отойди от неё! – взревел Трейс, отдёргивая Доминика от меня.

Доминик отшатнулся на шаг, но ни на секунду не оторвал глаз от меня, и кривая ухмылочка на его лице даже не дрогнула. Он знал, что его слова вызвали у меня бурю эмоций, и наслаждался каждым мгновением.

Я постаралась успокоить своё дыхание, приглаживая футболку. Ситуация вышла из-под контроля, и я даже не знаю, как это успело произойти и когда атмосфера успела так накалиться.

– Думаю, нам всем нужно сделать глубокий вдох и успокоиться, – вмешался Габриэль, вставая между Трейсом и Домиником с вытянутыми в стороны руками. – Не забывайте, что мы все на одной стороне.

– Так следи за его поведением, – угрожающе начал Трейс. – Меня уже достало смотреть, как он тянет свои загребущие лапы к моей девушке. Посади его на цепь, или это сделаю я.

– Я бы посмотрел, как ты пытаешься, Ромео.

– Господи, – я вскинула руки в воздух. – Опять!

– Я всегда готов, жмурик. Всегда.

– Не откладывай на завтра, как говорится…

«К чёрту всё», – подумала я, оттолкнувшись от стены и вылетев из кухни. Я не собираюсь оставаться там и смотреть, как они снова калечат друг друга. Это ни к чему хорошему не приведёт, а нам ещё нужно преодолеть миллион миль, прежде чем мы хоть немного подберёмся к ответам на бесконечные вопросы.

Как бы я ни злилась на него за ложь о моей матери, я не позволю эмоциям помешать мне выполнить свой долг. Прямо сейчас огонь, разгорающийся в моей груди, – это единственное, что толкает меня вперёд, и я собираюсь использовать его во благо. Направлю эту энергию в нужное русло и сделаю то, что должна, потому что факт остаётся фактом: моя мама мертва, и мне нужна её кровь. Гнев не изменит правды и не упростит задачу.

– Ты куда? – позвал меня голос Трейса сзади.

– Мне нужно поговорить с дядей.

– Что?

Все трое сразу зашипели, хором возражая, но настолько невпопад, что сложно было разобрать хоть слово. Я остановилась на месте и развернулась к ним. На меня смотрели со смесью удивления, недовольства и замешательства.

– Он задолжал мне объяснение.

– Он тебе его не даст, – Трейс качнул головой, делая осторожный шаг ко мне. – Ты же это понимаешь?

– Я не оставлю ему выбора. Мне нужны ответы и кровь порождённого Энгелем, а он единственный, кто может дать мне и то, и другое.

Я была решительно настроена держаться отстранённо, но при этом сосредоточившись на деле.

– Почему ты решила, что твой дядя поможет тебе с этим? – спросил Габриэль, складывая руки на груди.

– Потому что я дочь Аида, – я переступила с ноги на ногу, пока остатки моего терпения превращались в дым. – Потому что наследие рода Морнингстар превалирует во мне, и у меня есть амулет. Всё это делает меня значительной угрозой для них, и, я думаю, что пришло время выяснить, насколько я действительно опасна.

– Нет, – Трейс обеспокоенно нахмурился, – ты не можешь просто пойти объявить войну Ордену.

– Война уже началась, Трейс. Я просто не осознавала этого раньше, – шагнув к нему, я нежно провела рукой по его щеке. – Слушай, я иду туда, прекрасно понимая, что делаю. Я дам ему возможность выбрать сторону: помочь мне навсегда запечатать реальности и найти способ, чтобы я перестала быть угрозой кому-либо. Если он поймёт, что им от меня не избавиться, то, может, будет действовать со мной, а не против меня.

Надо смотреть правде в глаза: у них больше ресурсов и информации, чем у всех нас, вместе взятых. Если есть способ покончить с этим, не уничтожив весь мир в процессе и не погибнув самим, то Орден должен знать его.

Он угрюмо вздохнул, понимая, что меня не переубедить.

– Тогда я пойду с тобой.

– Нет, – я покачала головой. – Я должна сделать это одна. Дело не только в Ордене. Речь идёт о моей семье.

– Разница невелика, – пробормотал Доминик, но я не стала обращать на него внимания.

– Ты хоть понимаешь, сколько всего может пойти не так, Джемма, – Трейс скрестил руки на груди. – Одна ты не пойдёшь.

Габриэль и Доминик встали рядом с ним, оказывая молчаливую поддержку. Внезапно они выступили единым фронтом.

Предатели.

– Мы с Домиником постоим на страже снаружи, – добавил Габриэль.

– На страже? – я посмотрела на них так, будто они совсем потеряли головы. – Я иду к своему дяде, а не на поле боя.

– Одно и то же, – откликнулся Доминик.

– Мы всё ещё не знаем, был ли твой дядя причастен к тому нападению на тебя, – напомнил Габриэль. – Если да, то он вполне может вызвать кого-нибудь из Ордена, пока вы разговариваете.

Чёрт подери. Он прав.

– Ладно, – недовольно уступила я. Может, я больше и не боюсь своего дяди, но мне хватает ума понимать, что ему нельзя доверять. Совсем нельзя. – Но вести разговор буду я!

ГЛАВА 33. ГОВОРЯЩИЕ МЕРТВЕЦЫ

Утреннее солнце скрылось за густыми серыми облаками, пока мы с Трейсом поднимались по ступенькам на крыльцо поместья Блэкберн. Габриэль и Доминик припарковали машину на подъездной дорожке у дома и следили за территорией снаружи. И хотя поначалу я противилась этой идее, в итоге я всё же чувствовала себя в большей безопасности, зная, что они здесь.

Нажала на дверной звонок и стала ждать. Конечно, я могла бы запросто выбить дверь и ворваться в дом, как ураган с берега, но вместо этого предпочла более мягкий подход. Тёмная тень приблизилась по ту сторону стекла, и дверь распахнулась.

Дядя побелел при виде меня.

– Сюрприз, – произнесла без особых эмоций. – Я жива.

Окей, мягкого подхода не получилось.

– Д-Дж-Джемма! Ч-что?.. К-как?.. – он быстро заморгал, будто собственные глаза играют с ним какую-то дурную шутку.

– Знаю, знаю. Ты как будто призрака увидел, хотя я не призрак, – невинно наклонила голову вбок и спросила: – Может, пригласишь меня войти?

– Как ты?.. Где ты… – его заикание внезапно оборвалось, и глаза с подозрением прищурились. – Ах, вот оно что. Что ж, да, конечно. Как невежливо с моей стороны, где же мои манеры?

Он отступил на шаг назад, как бы уступая нам дорогу, но не произнося заветных слов.

Я закатила глаза.

– Я не Воскрешённая, – и с этими словами спокойно вошла в дом.

Трейс последовал за мной, не отставая ни на шаг. Его плечи были напряжены, а зубы стиснуты. Он выглядел так, будто с трудом пытается сдержать себя, чтобы не ляпнуть лишнего… или не сломать нос моему дяде.

– И не альтернативная версия, – добавила я, заметив любопытный взгляд дяди в сторону моего спутника. Возможно, он подумал, что Трейс привёл моего двойника из прошлого.

– Конечно, – он шумно сглотнул, пытаясь найти разумное объяснение происходящему. Он выглядел настолько потерянным, что, наверное, не осознавал, где находится.

Мне даже стало жаль его.

Почти.

Я вытащила Амулет из под футболки и дала дяде возможность разглядеть его во всей красе. Пришло время выложить все карты на стол и играть тем, что есть.

Его глаза превратились в два блюдца.

– Амулет бессмертия, – прошептал он сам себе и замотал головой из стороны в сторону. – Этого не может быть.

– Может. И это он, – я указала взглядом на коридор, туда, где находится кухня. – Кажется, нам есть, что обсудить.

– Определённо, – его глаза ни на секунду не отрывались от сверкающей подвески на моей шее, будто зачарованные. – В моём кабинете.

Он махнул рукой в сторону главной лестницы.

Я убрала Амулет обратно под футболку, и мы втроём поднялись по ступенькам в его кабинет.

Как только мы зашли внутрь, Трейс прислонился спиной к двери, а я села в кожаное кресло перед столом дяди. Это было то самое кресло, в котором я сидела, когда он рассказал правду о моём происхождении несколько месяцев назад. Я помню, как переживала, что никогда не смогу взглянуть на мир его глазами, и вот теперь, снова оказавшись на этом месте, я поняла, насколько была права тогда.

Я не стала тратить время на то, чтобы ходить вокруг да около:

– Я знаю, что это Орден организовал нападение на меня на вечеринке Тейлор, – мой голос был твёрд, как камень. – И я более, чем уверена, что ты принимал в этом участие, – я быстро подняла руку, когда он попытался возразить. – Неважно, что ты скажешь. После того, сколько раз ты мне лгал, я всё равно тебе не поверю.

Он закрыл рот и жёстко сцепил руки, осознавая горькую правду наших отношений.

– Я не доверяю тебе и не уважаю ни тебя, ни методы вашей организации… но могу понять.

– Неужели? – похоже, мои слова вызвали у него замешательство. – И что, по-твоему, ты понимаешь?

– Я не такая дура, чтобы считать, что моя ничтожная жизнь перевесит жизни тысяч, если не миллионов людей. Во всяком случае, не в глазах Ордена.

– Значит, ты уже в курсе о пророчестве, – предположил он, бросая взгляд через моё плечо на Трейса, прежде чем вновь вернуться ко мне.

– О том, что я дочь Аида? Что моя кровь – ключ к свободе Люцифера? – резкий вздох. – Ага, всё это я уже знаю. А ещё я знаю, что никогда добровольно не выпущу его.

– Всё не так просто, Джемма.

– Да, непросто, – согласилась я. – Но и не так уж сложно. Ты мог бы помочь мне, вместо того чтобы действовать против меня. Мог бы рассказать мне правду и дать возможность побороться за свою жизнь. Не только потому, что мне всего семнадцать лет. И даже не потому, что я твоя племянница, твоя плоть и кровь. А потому, что я заслуживаю шанс доказать, что я нечто большее, чем инструмент древнего пророчества… И что мой отец погиб не зря, защищая меня, – моё горло сдавила невидимая рука при мысли об отце и обо всём, чем он пожертвовал, чтобы я могла жить. Я спрятала эту мысль в надёжное место – туда, где хранила всё самое ценное моему сердцу, – и продолжила свою речь: – Но ещё не слишком поздно. Ты всё ещё можешь сделать правильный выбор и помочь мне.

– И чем же? – спросил он с искренним любопытством.

– Сангвинариум просачивается в наш мир, и это ослабляет миры вокруг него. Не мне тебе об этом рассказывать, – я подалась вперёд и посмотрела ему прямо в глаза. – Но мы можем это остановить. Мы можем восстановить Барьер и надёжно его запечатать.

– Откуда тебе это известно? – он растерялся, не понимая, где я раздобыла эту информацию, когда они так тщательно пытались скрыть её от меня. Его взгляд метнулся к Трейсу, обвиняя.

– Мне это известно, – начала я, когда он снова посмотрел на меня, – потому что я была там, когда Заклинатели опустили его.

И затем я объяснила, что Энгель нанял сестёр Родерик, чтобы те помогли ему начать Восстание – заговор, в результате которого Воскрешённые со всех уголков земли смогли бы выйти из тени под руководством Энгеля. Дядя внимательно слушал, как я вспоминала о своём заточении в подземелье и пробуждении во время ритуала, но он особенно притих, когда я в деталях рассказала неприятную правду о том, как я расправилась с Энгелем на том поле.

– Арианна полагает, что они могут восстановить границы, – подводила я, наконец, к тому, для чего вообще пришла сегодня в этот дом. – Для этого нам нужна только кровь одного из Воскрешённых, порождённых Энгелем. Кровь моей матери.

Его лицо стало пепельным, и я окончательно убедилась, что Арианна не соврала мне.

– Всё это время она была в этом вашем склепе. Прямо под землёй, по которой я ходила, – мне понадобилась минута на осознание правды и сдерживание себя от внезапного желания заставить его заплатить за то, как он поступил со мной… и моей семьёй.

– Её похоронили со всеми почестями, несмотря на ошибки, сделанные ею при жизни.

Я вздрогнула. Он хочет сказать, что она сама выбрала такую жизнь. Трейс мгновенно оказался рядом со мной и положил ладонь на моё плечо, успокаивая.

– Как ты мог скрывать это от меня и Тессы? – гневно спросила я.

– Это было решено задолго до твоего приезда сюда, дорогая. И не мной.

– Тогда кем? Орденом?

– Однозначно нет, – надменно ответил он. – Скрыть это от вас решил Томас, как только Жаклин обратилась, – произнёс он, даже не пытаясь скрыть своё отвращение к ней. – И сделала ещё несколько неверных шагов.

– Папа знал.

Мне казалось, что некая невидимая сила придавила меня сверху и вот-вот размажет.

– Конечно, знал. Иначе почему, ты думаешь, он забрал отсюда тебя и твою сестру? Он должен был заколоть её, когда у него была возможность, – тихо добавил дядя, словно разговаривал сам с собой. – Но Томас никогда не мог поступить, как надо, если дело касалось этой женщины.

Меня переполняло множество вопросов – как и почему это всё случилось, – но я не знала, была ли готова услышать правду, если не хуже: ложь и полуправду, которые предпочитал давать мне дядя.

Как могла мама поступить так с папой? Со мной и с Тессой? Что же такое нашло на неё, раз заставило отказаться от семьи, от детей, от своей сути и стать одной из тех, кого она была предназначена убивать?

– Зачем она это сделала? – не удержалась я от вопроса, хоть и сомневалась, что смогу выдержать правду.

– Только сама Жаклин знает ответ на этот вопрос, – ответил он задумчиво, будто прямо сейчас перед его глазами мелькали тени прошлого.

Я подозревала, что он знает больше, чем говорит, но он явно не хотел этим делиться. Прошлое – это жуткая, таинственная история, которую он хранил в себе, как второе сердце, и мне придётся смириться с тем фактом, что я, возможно, никогда её не узнаю. Не от него, во всяком случая, хотя, может, из другого источника…

– Я хочу увидеть её, – мой запрос удивил всех присутствующих в этой комнате, включая меня саму.

До этого самого момента моей целью было получить её кровь, чтобы запечатать Сангвинариум, но внезапно я поймала себя на желании увидеть её. Узнать, кем она была.

– Ни в коем случае, – он покачал головой, категорически против. – Это не обсуждается.

– Но она может нам помочь! Её кровь…

– Она этого не сделает! – прогремел его голос вместе с ударом кулаков по столу. – Жаклин Морнингстар не увидит белого света больше никогда.

ГЛАВА 34. ПРЕСТУПНЫЕ ДЕЯНИЯ

Грозовые тучи сгустились за окном, пока я, потеряв дар речи, тупо смотрела на дядю, с которым нас разделял лишь стол. Слова, произнесённые его громовым голосом, всё ещё эхом звучали в моей голове, как пистолетные выстрелы. Мне сложно представить, что такого могла натворить моя мать, чтобы заслужить вечное заточение в гробу. Это просто никак не вязалось с тем, что мне о ней рассказывали до этого. Да что там, я не помню, чтобы папа хоть раз помянул её плохим словом.

Да, конечно, он нечасто говорил о ней (скорее всего потому, что это была крайне болезненная тема для него), и со временем мы с Тесс сами перестали спрашивать о ней. Но в те редкие моменты, когда приходилось к слову и он всё-таки говорил о ней, его глаза каждый раз загорались праздничными салютами. Она была любовью всей его жизни, и понимание этого почему-то всегда приносило мне утешение. Благодаря его неувядающей любви к ней я научилась прощению. А научившись прощать, я обрела мир в душе.