Текст книги "Город мучений (ЛП)"

Автор книги: Брюс Корделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Не осознавая, что делает, Рейдон потянулся к своему фокусу.

Монахов храма Сянь в первую очередь обучали способности сосредотачиваться и находить внутреннюю точку, где сходились все мысли. Только после того, как монах показывал свою способность к концентрации, его обучали искусству рукопашного боя.

Рейдон представил своё тело и ту нематериальную часть, которая опознавала себя как действующий разум. Он представил свои мысли в виде энергетических линий. Обычно они были спокойными дугами, но сейчас превратились в клубок, такой запутанный и сложный, что он едва мог это вообразить. Монах практически сдался, но привычка взяла верх. Он представил, как распрямляются линии, распускаются узлы, и открываются колодцы внутренней силы.

Он сосредоточился на своей диафрагме, а затем выдохнул воздух со взрывным «Ки-о!»

Окутавшая его слизь раскололась, и энергия тела потекла по хребту в конечности. Он слишком долго не испытывал этого чувства.

Фокус вернулся к нему – по крайней мере, на время. Некоторые части его разума были в беспорядке, и Рейдон пока не мог полностью восстановить то, для чего так усердно тренировался. Но имеющегося фокуса было достаточно. Это позволяло ему получить доступ к татуировке на груди.

Символ Лазури снова загорелся, как и Ангул. Аболеты отпрянули от света этого пламени. Их жизни скоро прервутся.

Однако свет служил маяком. Каждая занятая полость в стенах тронного зала неожиданно изрыгнула своего владельца наружу.

Больше сотни аболетов заскользили по полу к одинокому хранителю – и если он ещё не оказался в смертельной опасности, то через мгновение это должно было измениться.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

 Год Тайны (1396 ЛД) Кссифу, тронный зал

Ануша вела стаю. Сразу за ней шёл Яфет, Йева и Серена замыкали шествие. Она не должна была испытывать страха в своей бесплотной неуязвимости. Но не могла забыть, куда ведёт этот проход.

Как только они заполнили тоннель, ещё один могучий психический рывок едва не утащил её и Йеву в тот разум, где оставались корни её духа. Их снова спас Яфет. Но потом он вытер лоб, и на его лице мелькнуло беспокойство. Он едва успел их схватить. В следующий раз, когда Древнейший потянет девушку к себе, она исчезнет.

Ануша пыталась об этом не думать.

Затем они вошли в тронный зал Кссифу. И все её страхи оказались карикатурой в сравнении с реальностью.

На извивающемся полу развернулся отчаянный бой. Рой аболетов копошился вокруг фигуры, сиявшей как лазурная звезда. Меч мужчины, его грудь и даже глаза и пальцы пылали небесно-голубым. Везде, куда падал свет, аболеты корчились от боли.

Но он был один против целой армии. И пока он сражался с чудовищами, более крупные и древние аболеты кружили над головой в своём ритуале, продолжая потустороннее пение.

А огромная, многоокая туша, что смотрела с потолка, как будто видела всю её душу насквозь.

Ануша не могла отвести взгляд от чудовищного облика Древнейшего, чтобы оценить реакцию своих спутников, хотя она услышала, как кто-то охнул, а Яфет хрипло выругался.

Яфет произнёс её имя. Она моргнула и оторвала взгляд от мёртвых глаз наверху.

– Спасибо, – прошептала она.

– Чего хочет полуэльф? – спросила Йева.

– Убить Древнейшего, – сказала Серена.

Женщина рассмеялась.

– Тогда ему стоит перестать тратить время на эту мелочь и начать подниматься.

– Ануша, ты и Йева – помогите Рейдону, – сказал Яфет. – Фостер и Серена, вы тоже!

– Я к этой твари и близко не подойду!

– Помоги ему со стаей, – раздражённо отозвался колдун.

– Их слишком много, чтобы сражаться, – сказала Серена, прижав руку к горлу.

– Может и так, но посмотрите, – Яфет указал на развернувшуюся сцену. – Монах привлёк их внимание своим символом. Лазурный свет сводит их с ума. Ударьте им в тыл, пока они сосредоточились на Рейдоне. С вами четырьмя и Рейдоном у нас есть шанс. Мало кто может остановить Анушу или хотя бы увидеть её, то же самое скорее всего касается и Йевы. И я видел, как сильны твои заклинания, Серена, и как умело обращается со своим мечом капитан.

– А что будешь делать ты, колдун? – спросил Фостер.

– Мне нужно провести собственный ритуал. Он займёт какое-то время, поэтому надо начинать немедленно.

Яфет пристально посмотрел на Анушу своими тёмными глазами.

– Я освобожу тебя, обещаю. Но пока что…

Он махнул рукой на сражение.

Ануша кивнула, не доверяя своему голосу.

Яфет сверкнул улыбкой, затем шагнул в свой плащ. В следующий миг он исчез. Ануша огляделась, но не увидела, где он появился. Она задумалась, куда ушёл колдун, чтобы провести свой ритуал. Хорошо, если в какой-то укромный уголок.

Она повернулась к Йеве.

– Попытаемся отомстить?

– Лучше умереть сражаясь, а не прячась, – сказала та.

– Да.

– Подождите! – вмешалась Серена. Волшебница начертила своим жезлом какие-то символы в воздухе. Там, где он проходил, оставался волшебный след. Магические формулы сорвались с её губ. Её глаза засветились тусклым лимонным светом.

– Хорошо, это сработало! – сказала Серена, жезлом указав на Йеву и Анушу. – Наконец-то я вижу вас обоих и не задену по случайности заклинанием.

– Я по-прежнему не вижу, – сказал Фостер.

Серена его проигнорировала.

Ануша сосредоточилась на своих доспехах, вообразив их ещё более прочными. Она подняла меч и представила его таким острым, что он мог рассечь надвое даже лёгкую шаль.

Потом она бросилась в бой.

Она побежала по меняющемуся полу. Но как бы она ни спешила, шар волшебного огня обогнал её и взорвался, поджарив четверых аболетов. Неплохо для Серены! Она ожидала, что волшебница сбежит. Но аболетов было так много! По крайней мере, в бой пока что не вступили летающие – меньшие, и, к счастью, большие. Вдвойне радовало то, что среди этих чудовищ лишь немногие обладали множественными глазами, как тот аболет, что увидел её в глубинах Кссифу.

Ануша достигла врага. Её клинок легко рассёк чудовище. Аболет погиб, даже не заметив угрозы. Он лежал, корчась и истекая чёрной жидкостью, а она уже перешла к следующему. И к следующему. Она махала вокруг мечом, сохраняя его горькую остроту с решительной концентрацией.

Боль кольнула висок. Она истощала силы своей сновидческой формы. Если будет продолжать – то ослабеет и, может быть, упадёт. Но если она не даст Рейдону – а значит, и Яфету – шанса на победу, то Древнейший проснётся, и ничто не удержит её разум от его сосредоточенного сознания.

Она возобновила свой натиск, орудуя сновидческим клинком, как аватара самой смерти, и голова начала звенеть от этих беспощадных усилий.

Дыхание Серены хрипело в её собственных ушах. Она была испугана, и её руки, жезл и голос дрожали с каждым прочитанным заклинанием. К счастью, чудовища реагировали на её волшебные копья именно так, как и предсказал Яфет. Орда аболетов целиком сосредоточилась на своих попытках захлестнуть пылающего монаха, как цунами из слизи. Ни одно из её заклятий пока что не привлекло интерес нападающих существ, даже тех, кто находился с краю.

Осмелев, она подошла ближе, пока запах гниющей рыбы, исходивший от безумных аболетов, не стал слишком сильным.

Куда делся колдун? Серена задумалась, а что если несмотря на все свои храбрые слова, он воспользовался плащом, чтобы сбежать. Она считала это маловероятным, хотя на его месте могла бы так поступить.

В левое ухо ударил победный рёв, и она вздрогнула.

Это был Фостер, разрубивший аболета, слишком занятого попыткой вскарабкаться на сородичей, чтобы следить за флангом. Рана была глубокой, но аболет умер от яда прежде, чем его органы смогли среагировать на хлещущую наружу жидкость. Серена снова обрадовалась, что решила помочь капитану, когда он рассказал о своей странной болезни, а не убить его.

Серена решила потратить заклинание, которое почти достигало предела её сил. Она прошептала нужные формулы и взмахнула один раз жезлом. Шар белого света размером с кулак ударил в массу толкающихся аболетов. За мгновение до того, как упасть в их гущу, шар взорвался призматической вспышкой, пронзив сразу несколько тварей.

Существа завизжали, когда их бока обожгло. Ещё лучше – они недоумённо завертелись на месте, когда яркий свет ослепил их.

Мрачная усмешка слабо тронула губы Серены.

Она прочла ещё одну формулу.

Прежде чем выйти из плаща, Яфет снова обратился к непроглядной тьме между звёздами, пустое ничто которой пожирало свет соседних созвездий. Он укрыл себя этой тьмой, затем вышел в самый центр тронного зала, где пол оставался стабилен. Окаменевший взгляд Древнейшего над головой был почти ощутим, так силён, что от него вибрировал воздух, создавая глубокий гул, похожий на звон огромных кладбищенских колоколов. Колдун старался не смотреть вверх.

Яфет быстро огляделся, чтобы проверить, заметил ли его кто-нибудь.

Основной бой ещё продолжался.

Монах продолжал косить аболетов своим мечом и Символом. Ануша, Йева, Фостер и Серена вонзились во фланг копошащейся массы. Старейшие аболеты продолжали свой напев пробуждения. Яфет надеялся, что он сумеет закончить свой ритуал раньше, чем они закончат свой.

Из плаща он достал жезл, помятый свиток и пузырёк с порошком из драконьей чешуи. Это были те же самые инструменты, которые он использовал, пытаясь освободить разум Ануши, минус книга, которая оказалась бесполезной. И минус кольцо с локоном Ануши. В суматохе их прибытия и после того, как разбился его камень договора, он не забрал кольцо у ангела исследования.

Яфет надеялся, что само сновидческое тело Ануши окажется лучшим проводником, чем тонкие пряди её волос. В прошлый раз он потерпел неудачу, пытаясь её освободить, но лишь потому, что её душа была заперта не внутри Сердца Снов, как он ошибочно предположил.

Нет, её сознание поймал сам Древнейший. Если она ослабнет и проснётся хотя бы на мгновение, чудовище поглотит её разум и сделает его своей частью. К горлу подступил комок, когда колдун это понял.

Яркая вспышка света снова обратила его внимание на бой. Сквозь натиск извивающихся аболетов ударили небесно-голубые лучи. Рейдон вызвал какой-то особенно яркий пульс из своей груди.

Не обращай внимания, сказал себе Яфет.

Он достал последние две вещи, которые были необходимы для ритуала – Сердце Снов и серебряный футляр с его личной смертью.

Он опустил артефакт полуприкрытым глазом вверх. Голоса круживших над головой аболетов дрогнули, прежде чем продолжить свой речитатив. К счастью, никто не спустился вниз, чтобы рассеять тьму и забрать у него древний глаз их прародителя. Существа почувствовали внезапную близость артефакта, хотя и не видели его. В каком-то смысле небольшая сфера на полу перед ним была более живой, чем целая туша Древнейшего, распростёршаяся над головой.

Он взял серебряный футляр. Прикосновение высушило ему рот в предвкушении. Пытаясь не думать о содержимом, он открыл футляр и опустил порцию пыльцы в один глаз. Ему пришло в голову, что это будет первым испытанием его нового договора. Насколько хорошо он защитит его от симптомов зависимости?

Он сморгнул раздражение. Уже слишком поздно.

Прежде чем красная дымка полностью заволокла зрение, он откупорил пузырёк с порошком из чешуи дракона и высыпал его на каменный шар. Едкий запах обжёг ноздри.

Океанический прилив пыльцы нахлынул на Яфета, он развернул свиток – двойник того, который использовал в прошлый раз, – и разложил его на холодном полу. Пергамент попытался свернуться обратно, так что он прижал верхушку Сердцем, а низ – носками сапог. Кончик пергамента отломился, но свиток по-прежнему был пригоден к использованию. Он подобрал жезл из нефрита, благословлённый в храме Келемвора. Он наклонился вперёд, чтобы можно было прочесть текст и коснуться кончиком жезла неровной поверхности Сердца.

Глаз артефакта моргнул. Сфера повернулась, пока не уставилась прямо на него.

Он вздрогнул, но произнёс слова ритуала, стараясь игнорировать блаженное чувство, с которым пыльца проникала в его кровь. Он решил, что способность пыльцы проницать вуали будет ему необходима – на тот случай, если заклинание, которое даёт возможность видеть незримое, потерпит неудачу. Просто нужно было позаботиться, чтобы пыльца не унесла его прочь.

В помещении звучали взрывы, крики и грохот. Ему показалось, что он слышит победный крик, а за ним – женский вопль боли. Но это была не Ануша, и Яфет продолжал читать свой ритуал. Он не мог позволить себе потерять ещё одно мгновение. Времени на помощь друзьям не было. Лучше даже не смотреть.

Единственной отдушиной была пассивность, вызванная пыльцой путешественников, из-за которой ему проще было игнорировать всё вокруг, кроме слов на свитке у него под ногами.

Рейдон попытался проследить взглядом на полу кольцо, которое чертили аболеты, парящие в воздухе над ним. Символ показывал ему узоры, которые он должен был вырезать, по одному знаку за раз, при помощи вспышек лазурного огня, которые обеспечивал Ангул.

Кольцо было необходимым ингредиентом для удара по ритуалу аболетов столь сильного, что даже Древнейший не только не сможет пробудиться, но даже погибнет.

Чтобы закончить свой круг контр-ритуала, Рейдон убивал аболетов. Которые в то же время пытались убить его.

Каждые несколько мгновений пять или шесть аболетов пытались захватить разум Рейдона бесформенными ментальными зацепами. Ангул и Символ разбивали каждую попытку подчинить его рассудок – монах даже не знал об этом.

Большая часть его внимания уходила на то, чтобы уклоняться от постоянного дождя из слизи, молний и любой другой гадости. Он откатился за границу расширяющейся сферы зелёной энергии, перескочил через волшебный разряд, протыкая аболета, и пригнулся под удар щупальца. Было только бесконечное движение, пока он отражал натиск бесчисленных атак.

Когда счастливому щупальцу или туше, или яростному энергетическому разряду удавалось его задеть, он качался и иногда даже падал. Но бальзам Ангула мгновенно превращал огненную боль в угасающее тепло, а его собственные рефлексы заставляли монаха подниматься после каждого падения. Эти удачные удары занимали только крохотную часть его сознания, но ему приходилось возвращаться на место всякий раз, когда его толкали или сбивали с ног. Было важно не терять своё место на полу.

Если бы ему противостоял любой другой враг в таких количествах, Рейдона давно бы похоронили под телами.

Ни Ангул, ни Символ не могли обеспечить ему бесконечные силы. Однако эти существа были заклятыми врагами хранителей и их инструментов. Меч и печать наделяли монаха частицей своих постоянных сил, необходимой, чтобы стоять среди бури смерти, которая пыталась утащить его. Но энергия, которую Ангул и Символ использовали, чтобы исцелять его, была ничтожна в сравнении с силой, которую он короткими вспышками направлял на пол каждый раз, когда делал шаг вперёд.

Рейдон подумал, что они втроём – меч, печать и он сам – исчерпают все свои силы до последней капли, когда закончат. Если судьба окажется милосердна, то так и будет.

Мускулистая бескостная конечность ударила Рейдона в лицо, и на её конце лопнула какая-то киста. Вонючая, липкая жидкость, которой окатило монаха, жгла как кислота. Он даже не успел стиснуть зубы от боли, как Ангул выжег повреждённые ткани и вырастил у него на лице, коже и левом плече новую кожу. Рейдон прикусил губу от той боли, которая пришла с волной исцеления.

Восстановление Лазурного Клинка было почти таким же болезненным, как атака, которая причинила ему этот урон.

– Мои резервы кончаются, – предупредил меч.

Рейдон закряхтел и сделал ещё один шаг.

Он рассёк мечом подобравшегося аболета, затем направил Ангул вниз, чтобы вырезать лазурным пламенем ещё один быстрый символ на полу.

Он нырнул под удар зелёной энергии, закружился и подался вперёд, чтобы воткнуть меч в пасть нового аболета. После этого движения его левая нога оказалась в подходящей позиции, чтобы обрушить мощный удар на другого врага. Он сделал ещё один шаг в образовавшуюся прореху, и высек Ангулом новый символ.

Если бы не натиск аболетов, петляющий путь Рейдона был бы куда более очевиден. Он понял, что закончил больше половины круга, повторяющего маршрут поющих аболетов, круживших наверху, в противоположном их движению направлении. Иронично, подумал монах, что масса склизких тел, пытающихся раздавить его, закрывала то, что он делал.

Щупальце схватило его за ногу и сдёрнуло лицом вниз на камень. Он почувствовал, как ломаются лицевые кости. В следующий миг Лазурный Клинок грубо вправил кости на место. Но не до конца.

Исцеляющие волны Ангула больше не могли полностью убрать его раны. Боль от каждого повреждения смягчалась, но по руке Рейдона, а теперь и у него из носа, струилась кровь. Каждой отдельной раны было недостаточно, чтобы замедлить его, но неполное заживление постепенно накапливалось. Было неясно, сумеет ли он закончить круг до того, как стая аболетов добьёт его.

Это было неважно. Либо он замкнёт круг, либо нет.

Если нет – Древнейший окончательно пробудится.

Если да – тогда ритуал аболетов потерпит неудачу. Одно или другое. От исхода зависела судьба Фаэруна. Но его это не беспокоило. Даже сражаясь за новый шаг, чтобы начертить следующий символ, он изумлялся собственному упорству. Фаэрун был не особенно добр к Рейдону за последнюю дюжину лет. А если подумать – то из за всю его жизнь. Но всё-таки здесь и сейчас он изо всех сил пытался спасти мир.

Может быть, им двигали какие-то останки чести, воспользовавшиеся последней возможностью пробиться через сплавленную неразбериху его личности.

А может быть, это просто был Ангул.

Рейдон заметил, что количество атак, от которых он защищался последние несколько мгновений, пошло на спад. Он выгадал момент, чтобы оторвать взгляд от последнего высеченного символа.

Он с изумлением увидел, что ему противостоят лишь около дюжины аболетов – по крайней мере, из тех, кто сполз по стене тронного зала. И половину этих тварей атакуют сбоку, пока они пытаются ползти к Рейдону. Какая-то незримая сила рубила этих аболетов по краям, пока волшебный огонь сыпался на чудовищ издалека.

Это была Серена! И… капитан Фостер. Волшебница выпустила огненный залп в одного из аболетов, надвигающегося на Рейдона. Судя по следу из дымящихся, корчащихся и разрубленных почти надвое аболетов, который тянулся от волшебницы и пирата, они занимались этим уже какое-то время. Эти двое сумели серьёзно проредить ряды чудовищ – не меньше, чем он сам. Как будто им помогали…

Едкая волна слизи хлынула ему в лицо. Ангул сжёг слизь, а Рейдон подпрыгнул в воздух. Достигнув верхней точки прыжка, он поднял локоть к лицу, затем ударил им вниз вместе с собственным падением, направляя всю силу тела в лоб аболета. Существо прекратило двигаться. Оно было оглушено или мертво – неважно. Он высек ещё один символ.

Но любопытство снова заставило его оглядеться, прежде чем продолжать. Яфета нигде не было видно. Хорошо.

Видимо, Серена и Фостер всё-таки остановили колдуна и его ядовитый груз.

Через несколько мгновений его связывающий круг завершится. Печать Убийства пронзит Древнейшего с достаточной силой, чтобы навсегда прекратить его каменное бдение.

Яфет произнёс последние слова церемонии. Его пронзил поток энергии. Из Сердца Снов хлынули фиолетовые искры, прошли по жезлу и остановились в его опьянённом пыльцой мозгу.

Его точка зрения буквально рванулась вверх, когда его тело подкинули. Как тряпичная кукла, брошенная капризным ребёнком, он взлетел к вершине зала. Неожиданное ускорение и резкая остановка едва не сломали ему шею.

До сих пор ему удавалось избегать многоглазого взгляда Древнейшего. Теперь ритуал и близость древнего аболета вынудили колдуна встретить его.

При взгляде вблизи в его наркотической дымке кожа Древнейшего оказалась не камнем. Это было мерцающее полотно хаоса, бурлившее и кипящее. Неописуемые формы переплетались в промежутке между внешним миром и чем-то чудовищным. На таком расстоянии в уши Яфета скреблись чудовищные звуки. Визгливые, блеющие, зверские.

Но именно глаза ошеломили и едва не прикончили Яфета, прежде чем он смог завершить свою задачу.

Хотя большая часть их была закрыта, те, что поймали его в прицел своего чуждого взгляда, обожгли колдуна космической злобой, от которой к горлу подступила желчь. Звёздный договор, эта чудовищная клятва, которую он принёс в родильных залах Кссифу, была единственным, что спасло его разум от мгновенного уничтожения. Договор спас его. Хотя позднее он мог вырвать себе глаза в припадке безумия, пока что Яфет сохранил какую-то способность мыслить.

Колдун отвёл взгляд. Он хотел закрыть уши, но ему нужно было вытянуть руку и положить ладонь на поверхность Древнейшего.

– Отпусти ту, чей сон вместе с нами, – сказал Яфет хрупким, но сильным голосом. – Ту, кого зовут АнушаМархана. Отпусти АнушуМархану и её спутницу по имени Йева.

Яфет жалел, что у него нет пряди волос, которой он пользовался прежде.

– Силой естественного мира я заклинаю тебя. Силой волшебных формул я прошу тебя. Силой твоей собственной плоти, Сердца Снов, через которое ты простираешь своё влияние на мир, я приказываю тебе!

Прошёл неопределённый отрезок времени. Яфет продолжал держать ладонь прижатой к бурлящей, отталкивающей плоти. Его рука шипела.

Что-то в глубинах сознания привлекло его внимание. Сначала он решил, что это мимолётная иллюзия, результат действия остатка пыльцы, который не выжгло из него ритуалом. Потом он понял, что чувство исходит снаружи.

Это был Древнейший. Или точнее – крохотная частица по-прежнему дремавшего сознания Древнейшего.

Знание того, что он должен сделать, чтобы обеспечить полное освобождение Ануши, расцвело в мозгу колдуна.

Он вздохнул. Значит, это будет последняя сделка?

Да. Конечно.

Жизнь колдуна представляла собой одно большое полотно клятв, договоров и сделок, каждая из которых заставляла его балансировать на кромке ножа между достижением своих целей и полным поражением.

Несмотря на то, что это означало для мира, Яфет согласно кивнул головой. Он принял сделку.

По крайней мере Древнейший не потребовал от него заключить ещё один договор! Эта мысль подсказала ему идею. Даже перед лицом существа, чей гнев вполне мог сравниться с яростью бога, Яфет задумал последний обман.

Ануша вонзила свой сновидческий меч в сердце последнего аболета, угрожавшего монаху – по крайней мере туда, где она предполагала наличие сердца. Она поразила какой-то важный орган, аболет обмяк и умер.

Она отшагнула и подняла свой меч в знак триумфа, хотя под натиском головной боли меч задрожал, угрожая исчезнуть.

Рейдон посмотрел куда-то в её сторону. Лицо полуэльфа не выдавало его мыслей, но Ануша предположила, что монах недоумевает по поводу внезапной гибели чудовища. Она хотела улыбнуться, но с пульсирующей внутри болью могла лишь сохранять свою форму.

Ей уже доводилось чувствовать подобные трудности прежде, когда она доходила до предела своих сил. Казалось, на сей раз боль пришла быстрее – и была более острой. Может быть, потому что она поддерживала и форму Йевы, заставляя её оставаться реальной?

Монах не стал тратить время, разыскивая незримых союзников. Своим пылающим мечом он продолжал вырезать символы в полу, один за другим, и теперь, когда аболеты не бросались на него на каждом шагу, дело пошло быстрее. Без чудовищ, закрывающих пол, фигура, которую он вырезал синим огнём в полу, открылась взгляду всех присутствующих в зале. Работа Рейдона стремительно близилась к завершению.

Монотонный напев существ наверху дрогнул и сломался, затем продолжился более торопливо. Казалось, аболеты разрываются между необходимостью завершить свой ритуал и бросить его, чтобы ринуться на монаха.

Затем им уже не пришлось принимать это решение. Рейдон завершил круг.

Круг символов загорелся огнём. Волна энергии отшвырнула монаха от собственного создания. Она расширялась во все стороны и ударила парящих аболетов снизу. Сила расшвыряла чудовищ, больших и малых, по всем сторонам зала. Их напев, и без того дрожавший на истеричной грани неудачи, прекратился.

Начертанный круг горел так ярко, что Ануше пришлось отвернуться.

Наверху раздался звук. Оглушительный треск, подобный тому, что испускают горы, устраиваясь на своём месте. Она посмотрела туда.

Несколько глаз, открывшихся на огромной окаменевшей туше, начали щуриться и моргать, как будто огонь начертанного круга был для них слишком ярок. Древнейший не просыпался. Он погружался обратно в сон – может быть, даже сон истинной смерти!

Рейдон Кейн убил Древнейшего! Неужели это правда?

Грубые крики ярости эхом пронеслись по залу. Аболеты, вынужденные прервать свой ритуал из-за вмешательства монаха, завопили в унисон. Они хлестали своими щупальцами и корчились в пароксизмах гнева. Их выпуклые глаза нашли Рейдона, Серену и Фостера, а некоторые даже уставились на Йеву и Анушу.

– Назад к кораблю! – закричала Серена. – Сюда!

Она повернулась к проходу – к другому, не к тому, через который они сюда попали.

Ануша увидела, как Рейдон смотрит наверх. Она проследила за его взглядом, устремлённым на визжащих, исполинских аболетов. Существа вернули себе контроль над своей яростью. Злобный красный свет ударил из одного – массивного, тёмного старшего аболета. Другой завертел щупальцами, описывая широкие спирали, из которых начала возникать зелёная дымка.

Йева и Фостер бросились за волшебницей. Но Рейдон не шевелился. Он просто стоял и смотрел на парящих вверху огромных тварей. Они больше не кружили в своём ритуальном построении, вместо этого готовя удар отмщения по крошечному полуэльфу внизу, который как будто не обращал внимания на собственное лазурное пламя.

Ануша огляделась в поисках Яфета. Колдуна по-прежнему нигде не было видно.

– Пойдём, Рейдон! – закричала она на монаха. Он покосился куда-то в её сторону и покачал головой. Неужели он плачет?

– Это… Ануша? – спросил Рейдон, перекрикивая оставшихся аболетов. – Значит, капитан был прав. Ну, это неважно. Я выполнил свою клятву. Я попытался убить Древнейшего. По какой-то причине я не справился. Я снова усыпил его, но не убил.

Девушка охнула.

– Он пробудится снова?

– Нет. По крайней мере – не скоро и не полностью. Но он не погиб. Я должен остаться здесь и убить столько древних аболетов, сколько смогу – пока они не сожрут меня.

Он пожал плечами. Полуэльф утратил рассудок. Она бросилась к нему, отпустив свой сновидческий клинок. Головная боль сразу же ослабела.

Ануша схватила Рейдона за запястье, убедившись, что её рука обладает достаточной плотностью.

– Пойдём. Ты нам нужен, Рейдон. Ты сковал его, а он был скован веками. Может быть, ты дал нам ещё несколько тысяч лет. По моему мнению, это победа!

Она легонько потянула монаха. Тот вздохнул.

– Полумера.

– Пойдём со мной! – закричала она и потянула.

– Ладно, – его голос как будто не принадлежал человеку, который потенциально спас Торил от эпохи страданий. Да что с ним такое?

– Сюда, – сказала Ануша, потащив монаха к тоннелю, через который ушла Серена.

Через несколько шагов она могла только держаться с ним вровень – даже используя свои преимущества сновидческой формы. Когда Рейдон хотел бежать, он бежал быстро.

Когда они покинули зал, Ануша оглянулась в последний раз, высматривая характерный чёрный плащ. Ничего.

Но…

По затылку пробежала дрожь. Чувство опустилось по спине до поясницы. Она споткнулась, потеряв руку Рейдона.

– Иди! – крикнула она и развернулась, чтобы посмотреть, что задело её.

Их преследовали старшие аболеты. Но ни один из них не был так близко. Она снова призвала свой меч.

Казалось, тысячи крохотных муравьёв с тёплыми лапками бегают по её телу.

– Что происходит? Это конец? Она…

Тьма поглотила её. Крики живых аболетов, вонь гниющей рыбы, пронзающая виски боль – всё это исчезло.

Ануша моргнула.

Слабый свет из скважины освещал маленькое помещение.

Женщина охнула и выпрямилась в открытом сундуке. Глазами, которые казались большими, как блюдца, она впитывала прекрасную, чудесную, тесную каюту на «Зелёной сирене».

По щекам потекли слёзы. Она обняла себя, чувствуя своё тёплое, и хотя и заметно похудевшее тело. Заскулила, потом залаяла собака. Мотающийся хвост застучал по доскам пола. Счастливчик!

Яфет справился. Она была свободна.