Текст книги "Город мучений (ЛП)"

Автор книги: Брюс Корделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Другие звёзды, имена которых он знал, каждая тянула его сознание, немного изменяя его траекторию по ложным небесам его восприятия. Но сильнее всего его тянула власть звезды Ниал.

Ниал колыхался вокруг того места, которое должен был занимать неподвижно, и его воздействие притягивало Яфета всё ближе и ближе.

За мгновение до того, как звезда засосала его, колдун закричал. Облик звезды изменился с тлеюще-красного кулака для дыры в реальности в форме человека, заполненной извивающимися красными червями.

Он рухнул в громогласное пространство, заполненное скользящими червями. Он полностью потерял ощущение своего тела – без рук и ног, бестелесный Яфет был абсолютно беспомощен в хватке заполненной червями бурлящей бездны. Но он продолжал двигаться. Что-то влекло его вперёд, и на самом деле продвижение через этот чудовищный простор даже ускорялось. Жуткие звуки били по его барабанным перепонкам. Это был шум червей размером с целый мир, трущихся друг о друга под аккомпанемент неясной, атональной мелодии. Жуткие звуки сосредоточили всю первобытную, абсолютную нестабильность, что находилась за пределами материи и времени. Они обещали невозможные и невыносимые видения. Яфет с воплем рухнул туда.

– Вот оно, значит, – прошептала Ануша. Йева пожала плечами.

Впереди узкий ассиметричный тоннель выходил в более крупный проход. С того места, где они находились, проход казался впятеро меньше огромного, загибающегося спиралью тоннеля, по которому они с Йевой поднимались, покинув планетарий. Проход был пуст, несмотря на нерегулярные порывы ветра, каждые несколько мгновений проносящиеся по нему. Фиолетовое пламя горело на вершинах каменных обелисков, отмечая путь, которым недавно прошёл аболет-фонарщик.

– Коридор важный, но пробуждённые пользуются им не так уж часто, – сказала Ануша. – По крайней мере, я надеюсь.

Йева даже не стала утруждать себя пожатием плеч. Она просто сказала:

– Давай вернёмся и заберём колдуна. Тогда и узнаем, насколько часто здесь ходят.

Ануша проглотила злой ответ. Она знала, что женщина не пытается быть жестокой – просто от предположений было мало толку. Ей просто хотелось, чтобы отношение Йевы к Яфету не сменилось на презрение вместо принятия, когда они узнали, что колдун лишился своей силы. Всё, что заботило Йеву – способность Яфета найти новую оболочку для её духа.

– Да, верно, – сказала Ануша. – Будем надеяться, что я права.

Они вернулись назад, вниз к запутанному гнезду тоннелей, избегая вкраплений замороженной памяти, колыхающихся яичных мешком и уже вылупившихся мелких аболетов. Некоторые из мелких чудовищ были намного агрессивнее, чем их собратья – и пожирали других. На пути вверх они застали аболета за пиршеством. Ануша впервые обрадовалась тому, что её тело далеко. Иначе девушку бы долго тошнило.

Они дошли до одинокого тоннеля, спускавшегося вниз, туда, где отдыхал колдун. На стенах мерцал красный свет.

– Похоже, колдуну стало скучно, – сказала Йева. – Он привлечёт вылупившихся тварей, если не будет осторожным. Если уже не привлёк.

У Ануши перехватило горло от беспокойство. Она поспешила по проходу. Йева – следом.

Они обнаружили Яфеа спящим в тупике, которым оканчивался тоннель – там же, где оставили. Ануша видела, как поднимается и опускается во сне его грудь. Она испытала облегчение, что мужчину не бьёт дрожь – как тогда, когда они его оставили.

– Куда делся свет? – спросила Йева.

Она была права – в какой-то момент, пока они торопливо спускались по тоннелю, мерцающий впереди свет угас. Неподвижного мужчину освещало только сияние сновидческого меча Ануши.

– Яфет, – сказала девушка, коснувшись его плеча. – Ты спишь? Мы вернулись.

Дыхание мужчины изменилось, он открыл глаза. Его согнутое тело распрямилось, когда мужчина сел.

Ануша охнула. Взгляд Яфета был чистым и тёмным, как в их первую встречу.

– Яфет? Что случилось? Следы пыльцы исчезли. Я думала, это невозможно...

Колдун огляделся вокруг с недоумённым выражением. Он наклонил голову, как будто пытаясь вспомнить слова любимой песни.

Было чудесно видеть его обычные тёмно-коричневые глаза. Ануша неожиданно поняла, что Яфет не видит её, особенно если его взгляд не окрашен багровым.

Она пожелала стать видимой. Колдун немедленно устремил взгляд на неё.

– Твои глаза, – сказала девушка, потянувшись к его лбу. – Они...

Из рук Яфета выпало Сердце Снов. Он держал его за складками плаща.

Сфера упала лишь на несколько дюймов, потому что Яфет сидел на земле, но звук, с которым она ударилась о пол, был похож на захлопнувшуюся крышку саркофага.

Ануша не сдержала тревожного возгласа. Сердце один раз прыгнуло, потом подкатилось к центру ниши и замерло неподвижно, как кусок металла на магните.

– Мне снилось, что звёзды произносят моё имя... – сказал Яфет далёким-далёким голосом.

Взгляд мужчины опустился к Сердцу Снов. Его лицо недоумённо исказилось. Он протянул руку и завернул сферу в свой плащ. Встряхнув рукой, он заставил сферу исчезнуть в недрах волшебного плаща.

– Что ты с ним делал? Где ты его хранил? – наконец, выговорила Ануша. От простого взгляда на камень ей стало больно. Психические течения, пронзавшие Кссифу, казалось, тянули и цеплялись за её кожу.

Яфет опустил голову на руку и какое-то время массировал лоб. Потом рука опустилась, и он сказал:

– Я нашёл способ вернуть свою силу, Ануша. Способ, который не полагается на Владыку. Мои заклинания... некоторые старые и множество новых... снова мне подвластны.

Он улыбнулся.

– Что это у тебя был за камень? – спросила Йева. – Он имеет какое-то отношение к твоей вернувшейся силе?

– Да, я использовал его, как ключ, чтобы отыскать её.

– Тогда ты запятнан порчей, человек, – сказала Йева. – Даже без тела я чувствую вонь порчи на шаре, который ты спрятал в своём плаще. Не знаю, как аболеты до сих пор не превратили тебя в одного из своих склизкотелых прислужников.

Яфет казался неуверенным, но покачал головой.

– В конце концов мне придётся за это расплачиваться, верно. Когда я хотел заключить новый договор...

Мужчина сощурился. Он покачал головой, будто чтобы прогнать неприятные воспоминания, и сказал:

– Но это лишь одно возможное будущее. Прямо сейчас важно то, что я вернул себе заклинания и ритуалы. Мне хватит сил, чтобы освободить разум Ануши от Древнейшего. И, может быть, хватит их на то, чтобы привязать твой разум к телу, которое сможет удерживать его без постоянной подпитки от Ануши.

– Когда? – спросила Йева с отчётливо слышимой в голосе надеждой.

– Как только мы освободим сновидческое тело Ануши и сбежим отсюда.

Ануша не знала, как реагировать. Она пригляделась к взбодрившемуся колдуну. Восстановление его сил казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой – как будто она замечталась и просто пока что этого не осознала.

Конечно, нельзя было назвать слишком хорошим то, что она обнаружила Яфета, обнимающего во сне один из глаз Древнейшего, как плюшевую игрушку. Именно этот артефакт и засосал её разум в Кссифу! Она наблюдала за Яфетом, пытаясь найти в нём какие-то перемены после контакта со сферой. Неужели он действительно заключил с Сердцем колдовской договор?

Яфет встал и расправил плащ. Болезненная дрожь, захватившая его руки, пропала без следа. Его плечи были всё такими же прямыми и властными, какими казались Ануше, когда она незаметно следила за Яфетом на улицах Нового Саршела. А его взгляд был ясным и без единого следа чудовищной пыли, которой он так долго злоупотреблял.

– Ты заключил новый договор, – сказала она. – С Древнейшим?

Психические течения усилились вокруг неё.

– Нет, – ответил он решительным тоном. – Я дал клятву существам за пределами мира чудовищ и смертных – и аболетов, что пережили своё время подобно Древнейшему. Я заключил договор с бессмертными звёздами.

Он поднял голову, и Ануша проследила за его взглядом. Над ними не было ничего кроме сырой каменной поверхности. Яфет продолжал смотреть в потолок, как будто видел сквозь скалы и землю между ним и пустым фаэрунским небом.

– Я не понимаю, – сказала Ануша. – Как звёзды могут дать тебе силу? И... как простые огоньки могут помочь тебе сдерживать зависимость от пыльцы путешественников?

– А ещё, – вмешалась Йева, – если ты заявляешь, что теперь твои заклинания происходят от небесных тел, почему мы нашли тебя в обнимку с окаменевшим оком Древнейшего? Ты хочешь сказать, что здесь нет никакой связи?

– Честно говоря, меня тоже это беспокоит, – согласилась Ануша. – Мне жаль, что я вот так давлю на тебя, но какую именно роль Сердце Снов сыграло в твоём восстановлении?

Девушка проигнорировала нахлынувшую невидимую волну, пожелав остаться на месте, и сосредоточилась на словах колдуна.

Яфет поднял руки с примирительной улыбкой на лице.

– Не нужно извиняться, твоё беспокойство оправдано. Меня бы тревожили те же вопросы. Сложно объяснить это тем, кто не разбирается в таинствах магии, но мне в первую очередь нужен был усилитель. Некий волшебный источник энергии, которым я могу воспользоваться, чтобы разблокировать заклинания, которыми я когда-то пользовался благодаря Нейфиону. Но, отвечая на вопрос Йевы: да. Между мной и хозяином Кссифу образовалась крохотная связующая нить.

Ануша отступила на шаг. Казалось, течение бурлит и пузырится вокруг. Было странно, что другие его не ощущают.

– Яфет, – сказала она. – Я...

– Послушай! – воскликнул он. – Я не потерял свою независимость! Я остаюсь сам по себе. Да, Древнейший послужил посредником для моего нового договора, но это и всё. Он даже не знает, что я существую. Более того... эта маленькая связь позволяет мне найти твой фокус внутри разума Древнейшего.

Он умоляюще посмотрел на Анушу.

– Найти его и освободить тебя. Может быть, и Йеву тоже.

Анушу заполнило столько противоречивых импульсов, что она не могла понять, как себя чувствует. И от течения, пытавшегося утянуть её прочь, думать становилось ещё сложнее!

Её ужасало, что Яфет связал себя с тем самым существом, что пыталось сожрать её душу. Но видеть, как он стоит здесь, с чистым взглядом и в полной власти над своим телом – и, очевидно, снова обладает могучей магией... девушка не могла отрицать, что это зажгло в ней крохотный огонёк надежды.

– Ануша? – спросил колдун и протянул к ней руку. – Отведи меня к Древнейшему, и я удалю твой фокус из его разума. Но мы должны спешить. С каждым часом к нему возвращается всё больше и больше мыслей. Скоро спящее чудовище пробудится, и тогда будет слишком поздно.

–Меня снова схватило течение! – испуганно воскликнула Ануша.

Йева прыгнула к ней и ухватила девушку за руку. Но собственное тело пятнистой женщины стало превращаться в пар, готовое раствориться на бесформенные пятна.

Яфет широко раскрыл глаза. Он прыгнул, но его руки прошли через Анушу насквозь. Девушка чувствовала, как её уносит – точно так же, как на балконе.

– Ни за что! – сказал колдун и прошептал несколько формул, каждая из которых вызывала вспышку синего света. Огоньки закружились в мерцающую цепочку, которая оплела Йеву и Анушу.

Сокрушительный рёв течения мгновенно притих. Ануша представила, что снова чувствует под ногами твёрдый пол тоннеля. Кожа и одежда Йевы прекратили растворяться.

– Это... – сказал Яфет. – Было близко.

Эфемерные сияющие путы угасли, но течение оставалось терпимым. Однако оно никуда не исчезло.

Ануша вздрогнула и сделала глубокий вдох. Колдун не мог продемонстрировать яснее, что сохранил свой разум. Если бы не его новый договор, она бы погибла.

И больше всего Ануша хотела ему верить. В конце концов, именно это определило её выбор.

Она приняла его руку, представив себя достаточно плотной для прикосновения.

– Я не смогу долго тебя удерживать, – сказал он.

– Тогда пойдём, – ответила Ануша. – Мы с Йевой нашли выход из ясель.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Год Тайны (1396 ЛД), Кссифу, нижняя столица

Рейдон с Ангулом в руке спускался по закруглённому тоннелю. Символ Лазури защищал разум монаха от поглощающего эго клинка. По большей части.

Коридор зарос серебристой травой – пол, стены и даже потолок. Она была похожа на траву только своей формой, и казалось, состоит из металла. Через каждые несколько секунд, когда по коридору проносился порыв воздуха, травинки издавали звук, похожий на звон тысячи колокольчиков.

В нескольких футах позади монаха шли бок о бок Серена и Фостер. Их отряд замыкали четыре матроса.

Сам того не замечая, Фостер держался за амулет, висевший у него на шее.

Серена крепко сжимала жезл. Вместо своего привычного белого сари и сандалий волшебница облачилась в тяжёлую красную мантию и чёрные сапоги.

Рейдон заметил перемену в её гардеробе, но никак не прокомментировал.

Когда они достигли перекрёстка, Рейдон остановился. Он обернулся и сказал:

– Давайте передохнём, прежде чем двигаться дальше.

– Хорошая мысль, – отозвался Фостер. Он попросил ранец у одного из матросов и открыл его. Он достал галеты и разбавленное вино и раздал их остальным.

– Эй, Серена, – сказал капитан, пока остальные были заняты перекусом. – Я всё хотел спросить... с чего вдруг красное?

Все взгляды устремились на волшебницу.

– Моя обычная одежда слишком лёгкая, чтобы отправляться в неизвестность. Эта старая мантия куда лучше подходит для скитаний по здешним тоннелям.

– Правда? Потому что если бы я просто встретил тебя на улице, то принял бы за Красную волшебницу.

Рейдон понял, что Фостер прав. Волшебница была одета в точности как представительница этого грозного ордена.

Серена нахмурилась.

– Не переживай по этому поводу. Мне просто нравится красный цвет.

– Прекрасно, просто прекрасно, – хмыкнул Фостер.

– Не заставляй меня жалеть о том, что помогла тебе, – сказала Серена.

Фостер поднял руку, показывая, что сдаётся.

– В любом случае, – сказала Серена. – Я Красная волшебница, даже если Тэй хочет меня убить, а другие не принимают. Это не я покинула Тэй – это они меня бросили! Так что... привыкай, Фостер. И ты тоже, Рейдон. Я больше не намереваюсь скрывать то, кем являюсь на самом деле.

– Да, но Красная... – начал капитан.

– Может быть, в этом отношении тебе стоит последовать моему примеру, – оборвала его Серена.

Фостер покраснел. Неожиданно его чрезвычайно заинтересовали галеты.

Рейдон знал, что видит край какой-то тайны, известной волшебнице и капитану. И подозревал, что волшебница страдает от некоего личного конфликта, похоже – после их стычки с охотником за головами. Возможно, стоило копнуть глубже и выяснить, что всё это означает. Монаха тревожило, что у него полностью отсутствует интерес.

– Это неважно, – передал Ангул. – Наша миссия обладает приоритетом.

Рейдон согласился. Он проглотил остатки перекуса и встал, отряхнув руки.

– Пойдём.

Растительность становилась гуще по мере того, как они углублялись в Кссифу. В конце концов Рейдону пришлось продираться через траву высотой по грудь. Каждый шаг становился испытанием.

Это напомнило ему о временах до Волшебной Чумы, когда он взял маленькую Эйлин на прогулку за город. Как она любила бегать в высокой траве на лугу. Она могла в ней потеряться, но постоянно прыгала – достаточно высоко, чтобы…

– Выбранная тобой дорога, мой друг-шу, – сказал Фостер, – заставляет чувствовать себя трёхногим котом на палубе во время шторма.

– Понятия не имею, о чём ты, – буркнула Серена.

Рейдон остановился, позволяя испариться останкам прошлого. Он бросил через плечо:

– Кажется, впереди трава редеет. В любом случае, я чувствую, что это кратчайший путь к Древнейшему. Мы пойдём сюда.

Капитан снял шляпу и отвесил шутливый поклон. Его лицо едва разминулось с кончиками травы.

– После вас.

Рейдон не стал утруждать себя, сообщая капитану, что тот может вернуться на корабль, если его не устраивает  маршрут. Монах продолжил пробираться по покрытому зарослями коридору.

Символ Лазури остро реагировал на траву – но совсем не так остро, как на каменные стены прохода и даже на воздух. Почти всё в Кссифу было запятнано порчей.

Как и обещал полуэльф, трава поредела, а коридор расширился. В центре расширения, на особенно толстой травинке – скорее даже стебле – росла серебряная почка. Почка была крупнее человека, хотя не обладала точным размером – она постоянно увеличивалась и уменьшалась, колыхалась, будто ртуть. В волнистой поверхности почки Рейдон увидел своё отражение. Он сосредоточился на нём, отрешившись от всего остального, и Символ Лазури похолодел.

– Не подходите к отростку, – предупредил Рейдон. – Скорее всего, он опасен.

– Да неужели? – спросил Фостер. – А я-то думал, что это просто чирей у полурослика на заднице.

У Рейдона дёрнулись мышцы спины – слишком мелкое движение, чтобы другие заметили. Его начали утомлять постоянные саркастические замечания капитана. Он знал, что пират шутит специально, но всё равно ответил:

– Не приближайся к нему, если ценишь свою жизнь. Я чувствую, что это растение посередине – часовой, а не случайный сорняк.

С этими словами Рейдон начал обходить почку по широкой дуге.

Серена поступила так же.

– По крайней мере, трава здесь не такая высокая.

Фостер хмыкнул себе под нос, затем пошёл следом за ними. Матросы-«добровольцы» замыкали шествие.

На полпути Символ похолодел ещё сильнее.

Через волшебный шрам монах почувствовал, что навстречу приближается нечто чудовищное. Рейдон поднял ладонь, давая знак остановиться. Он надеялся, что хотя бы на сей раз Фостер воздержится от комментариев.

В тоннеле раздалась какофония царапающих звуков и звона. Звучало так, как будто кто-то прокладывает путь через серебряную траву.

Рейдон различал лишь массивную тушу, направлявшуюся к ним, но блестящая растительность скрывала её от глаз.

Серена принялась читать волшебные формулы. Капитан достал свой механический меч. Рейдон приготовился сразить жадной сталью Ангула любого, кто попытается помешать их продвижению.

Туша преодолела последние серебристые стебли. Оказалось, что это аболет размером с колесницу.

– Проклятье! – выругался Фостер.

Пять широко расставленных красных глаз аболета повернулись в глазницах, уставившись на чужаков. На Рейдона хлынула густая дымка. Вонь была чудовищной. Он услышал, как кашляет и задыхается Серена, потеряв своё заклинание.

Ангул вспыхнул. Тонкая плёнка слизи, сгустившаяся на мече и коже Рейдона, сгорела облачком пара. С уст монаха сорвалось «Аберрации будут истрблены», прежде чем он понял, что меч снова вонзил в него свои крючки.

Неважно. Аболет будет уничтожен.

Рейдон прыгнул. Или, скорее, попытался. Вместо этого он рухнул на локти, когда ноги отказались покидать землю.

Он не заметил, как несколько дюжин серебристых стеблей оплели его лодыжки.

– Трава живая! – крикнул Фостер.

Резкий рывок за ноги подтянул его ближе к центру тоннеля, где колыхалась зеркальная почка. Он увидел, что Фостера и ещё двух матросов точно так же опутала трава. У него на глазах трава потащила к почке одного из вопящих моряков. Отросток лениво опустился, как будто чтобы поцеловать перед сном сопротивляющегося мужчину.

Как только одна из рук мужчины коснулась отростка, сверкающая волна полностью поглотила его тело, оборвав крики. Уже в следующее мгновение наружу не торчало даже сапога или руки. Отросток лениво выпрямился, продолжая колыхаться, хотя при этом как будто стал немного крупнее. Никаких других свидетельств оборвавшейся только что жизни не осталось.

Рейдон воспользовался Лазурным Клинком, чтобы обрезать опутавшие его стебли. Он вскочил на ноги.

– Сруби стебель! – закричала Серена, указывая на отросток.

– Убей аболета, – подтолкнул его Ангул, заставляя развернуться лицом к чудовищному наблюдателю.

Рейдон бросился на аболета.

Тот изрыгнул комок слизи, пролетевший мимо монаха.

Рейдона замедлила цепляющаяся трава, пытавшаяся его стреножить. Он сумел избежать большей части стеблей, но не всех. Его атака остановилась в нескольких шагах в цели.

Вместо того, чтобы рассечь клинком брюхо аболета, он вынужден был воспользоваться Ангулом, рассекая море цепких, злобных стеблей, которые извивались вокруг, словно гнездо безголовых гидр.

Глаза аболета следили за ним. Монах  чувствовал, как их злобная сила пытается вторгнуться в его мозг и переписать его новыми мыслями и новыми целями.

Рейдон стряхнул с себя это воздействие. Его разум был слишком дисциплинирован, чтобы подчиниться. А может быть, всё дело было в Лазурном Клинке, не терпевшем соперничества.

Отразив удар щупальцем при помощи яростного взмаха Ангулом, он снова стал наступать. Он сумел отрубить одно из щупалец аболета. Казалось, существо даже не обратило внимания на то, что одна из его четырёх конечностей корчится на траве, отсечённая. Аболета как будто не заботила собственная безопасность.

И тем более она не заботила Ангула, которого не интересовала оборона или осторожность. А то, что не заботило Ангула, не заботило и Рейдона.

Дымка, окружавшая существо, запульсировала, моментально загустев, как грязь. Затем она обдала всё вокруг блестящей слизью цвета помойной воды – и с таким же зловонным запахом. Он услышал крики товарищей, которых задело брызгами.

Рейдон оказался под слоем твердеющей грязи, которая пыталась его обездвижить, чтобы снова превратить в лёгкую добычу для серебристой травы.

Монах прижал свободную руку к груди и призвал энергию Символа Лазури. Из него ударила вспышка чистого синего цвета. Свет разбил твердеющий панцирь из слизи.

Аболет ещё пытался сморгнуть пятна в глазах от вспышки, а Рейдон наконец пересёк расстояние, отделявшее его от чудовища. Он воткнул Ангул на всю длину в мозг чудовища.

Предсмертное бульканье аболета прогрохотало по коридору. Рейдон вырвал Ангул. Клинок пеленой пламени сжёг застывшую на нём мерзкую кровь.

– Эй, Рейдон, не подсобишь?

Он обернулся.

Фостера по-прежнему держала живая трава. Пират был уже на полпути к серебристому отростку.

Покрытие из затвердевшей слизи мешало каждому движению капитана. Он срубил своим щёлкающим мечом несколько стеблей травы, но его оплетали два других за каждый срубленный стебель.

Серена закрылась прозрачным шаром защитной магии. Судя по всему, чары укрыли её от слизи и – по крайней мере, пока что – сопротивлялись яростным попыткам серебристой травы пронзить сферу. Он слышал, как чародейка читает формулы нового заклинания.

Из матросов осталась только одна женщина, боровшаяся с травой. Рейдон увидел, что это Марсан, новый первый помощник Фостера.

Там, где трава рассекла ей кожу в попытках подтащить поближе к ртутным объятиям, её ноги были пропитаны кровью.

Почка стала уже вдвое крупнее. Медленные волны всё так же неторопливо расходились по её поверхности.

Рейдон шагнул к отростку, собираясь его уничтожить, но резко остановился. Трава снова его стреножила, когда он остановился, чтобы убить аболета. Он наклонился и опять воспользовался Ангулом.

Серена завершила заклинание. Через золотое мерцание своей защиты она протолкнула крохотную сферу пульсирующего белого света.

Шар прочертил идеальную дугу в воздухе и встретился с отростком. Как и с матросами, серебристая масса просто проглотила свет в момент соприкосновения.

Затем почка прекратила колыхаться. Из полости, которую Рейдон не сумел разглядеть, она испустила звук внутренних нарушений.

Затем почка взорвалась, залив тоннель дождём серебристой жидкости.

– Прекрасно, снова слизь, – сказал Фостер. Трава, удерживающая Рейдона, обмякла. Серебристая растительность в проходе опала расширяющейся волной. Перезвон колокольчиков прекратился, оставляя лишь непрерывную литанию саркастичных ругательств капитана и хриплое дыхание выжившей морячки.

– Часовой мёртв, – сказал Рейдон. – Как и аболет. Надо идти, пока не пришли другие.

Фостер поднялся на ноги, опираясь на свой меч. Обмякшие стебли травы отпустили его ноги. Затем капитан встревожено вскрикнул. На его куртке дымился пузырь серебристой жидкости. Мужчина сорвал с себя дорогой чёрный жилет и швырнул его на землю. Практически мгновенно едкая жидкость растворила жилет целиком.

Какое-то время все осматривали собственную одежду и кожу, убеждаясь, что на них не попали другие капли.

Рейдон заметил, что бинты под разорванной рубахой Фостера разошлись во время его борьбы с хищной растительностью. Грудь и диафрагма, даже плечи мужчины были покрыты серовато-зелёной чешуёй. Чешуёй, которая напоминала монаху то, что он обычно видел на другом конце рыболовной лески.

– Что случилось с твоей кожей, Фостер? – спросил Рейдон.

Капитан широко раскрыл глаза. Он покосился на волшебницу и снова перевёл взгляд на монаха.

– Он страдает от… проклятия, – сказала волшебница. – Я ему помогла. Ты выбрал не самый удачный момент, чтобы заметить затруднения нашего капитана. Пожалуй, тебе стоит пересмотреть приоритеты. Мы только что потеряли трёх матросов!

– Они не имеют значения, сказал Ангул.

Полуэльф стиснул зубы, ожидая укола вины, но его не последовало. Он вложил меч в ножны. Он чувствовал себя таким же пустым, как и раньше.

– Простите, – сказал, качая головой, Рейдон.

Лицо Серены напряглось, как будто она хотела поднять вопрос нехватки у монаха сочувствия, но промолчала.

Он повернулся назад к Фостеру.

– Простите, капитан, за потерю ваших матросов.

Фостер поморщился и ответил:

– Нам будет их не хватать.

– Но, – продолжал Рейдон, – почему ты покрыт чешуёй кво-тоа? Рядом с тобой мой Символ легонько зудит. Почему?

– Я… я болен, – наконец сказал капитан. – Но Серена остановила развитие болезни.

Он поднял свой амулет и показал монаху.

Рейдон направил свой разум через Символ Лазури.

Как и прежде, ошеломляющее воздействие города затрудняло его восприятие. Но он смог разглядеть, что Фостера слегка затронула порча. Она была не особенно сильна, но пока что выжидала. Его навыков в обращении с Символом не хватало, чтобы понять, действительно ли амулет позволяет её сдерживать.

Он повернулся к Серене и спросил:

– Это проклятие? Разве ты не можешь просто его снять?

Волшебница пожала плечами.

– Чаще всего проклятие растворяет твою кожу, портит её или делает что-то столь же мерзкое. Фостер получил своё «проклятие» слишком давно. Он рождён с ним, но проклятие проснулось лишь недавно. Оно медленно трансформирует капитана в морское создание.

– Кво-тоа, – сказал Рейдон.

– Может быть, – ответила Серена. – Подробностей я не знаю. Он тоже.

Полуэльф оценивающе взглянул на Фостера.

– Как ты себя чувствуешь? Есть желание переметнуться к аболетам?

Капитан хмыкнул и покачал головой.

– Нет, боюсь, что нет. Хотя я чувствую некое… течение? Словно прилив.

– Ты можешь ему сопротивляться?

Капитан кивнул.

– Мой разум принадлежит мне, даже если тело застряло между человеком и рыбой.

Он вытянул руку с амулетом.

– Амулет Серены – мой якорь. Я не отрастил ни единой чешуйки после того, как она изготовила его на корабле.

Рейдон рассматривал лицо мужчины. Он решил, что Фостер говорит правду.

– Мир велик, – продолжал капитан. Фостер восстановил своё самообладание. – Здесь найдётся место для всех. Даже для такого, как я. Девять Адов, я могу быть полезен для нашей миссии – я знаю, как думает рыбий народ.

– Может и так, – ответил Рейдон.

– По крайней мере, я спас свою шляпу, – сказал Фостер. Он поправил чёрную шляпу, по-прежнему торчавшую у него на голове.

– Вернёмся к этому разговору, когда я уничтожу Древнейшего, – решил Рейдон. Он достал Ангул и повернулся к тоннелю.

– Если не умрём, конечно же, – сказала Серена.

Они двинулись вглубь города, при каждой возможности направляясь вверх и внутрь. Не единожды им приходилось обходить вкрапления прозрачного льда. Серена сказала, что видит внутри людей.

– Людей? – спросил Фостер.

– Скорее образы людей… – Серена замолчала, изумлённо распахнув глаза. Она провела пальцем по ледяной плите, закрывавшей одну из стен тоннеля. Она покачала головой. – Похоже на застывшую росу.

– Росу? Откуда?

– Может быть, из воспоминаний спящего бога. Древнейшего. Эти образы – воспоминания, вырвавшиеся из его окаменевшего сознания. Оно хватало любых существ, чьи кошмары оказывались слишком близко.

Фостер присвистнул.

– Значит, нам не стоит спать в Кссифу.

Серена моргнула, как будто эта мысль не приходила ей в голову. Потом энергично закивала.

Рейдон сделал остальным знак идти за ним. У него не было времени изучать феномен, чтобы проверить правоту Серены. Здесь он был согласен с Ангулом – нависшая над миром катастрофа была слишком близко, чтобы тратить время на знакомство с достопримечательностями.

Но Рейдон беспокоился, что мог что-то забыть. Энтузиазм Лазурного Клинка казался идеальным для этого этапа их нападения на Древнейшего, однако какая-то его часть задавалась вопросом – а не слишком ли он торопится. Может быть, следовало с большим подозрением отнестись к тревожному состоянию кожи Фостера?

В любых других обстоятельствах Ангул с радостью бы выполнил подобную просьбу. Фостер занимался именно теми незначительными, мелкими преступлениями, которые вызывали у меча припадки праведной ярости. Но каким бы ни был источник странного проклятия Фостера, в сравнении с лесным пожаром Кссифу его нельзя было назвать даже свечой.

А Ангул хотел только найти и положить конец одной из величайших угроз, с которой когда-либо сталкивался Фаэрун.

Хотя судьба мира не заботила Ангула ни на йоту.

Рейдон понимал, что меч влияет на него сильнее, чем монах позволял ранее. Первым тревожным звонком была ясность, тепло и уверенность, струившиеся из рукояти. Полуэльф обладал достаточно сильной волей, чтобы отделить себя от этих эмоций. Но он бы солгал, сказав, что убеждение Ангула совсем на него не влияет.

C другой стороны, Рейдон, как и меч, был слугой Символа Лазури, что пылал на его груди. Пока энергии Символа питают тело и разум монаха, у них с Ангулом будет больше общего, чем он готов признать.

И сейчас его тянул вперёд Символ, а не Ангул – несмотря на всю небесно-голубую ярость последнего. В каком-то смысле монах стал живым воплощением Символа.

Коридор выходил в более просторное помещение.

Рейдон шагал вперёд, не останавливаясь, чтобы осмотреться. Он оказался на периферии, в круглом гроте, который неприятно пахнул травами и медью. Из грота выходило ещё несколько проходов.

На голом камне изгибающихся стен росли тонкие жёлтые лозы. Вьющиеся лозы напоминали проступающие под кожей артерии. И действительно – они медленно пульсировали тёмной жидкостью. На каждой лозе росли красные кожистые фрукты. Большинство было размером с кулак, но некоторые были тяжёлыми и плотными от сока. По размеру они приближались к человеку, свернувшемуся в позе зародыша.  Рейдон не оставил это сравнение без внимания, но его интерес привлекло то, что находилось в центре грота.

Почти две трети пола занимал бассейн в форме правильного круга. Вокруг бассейна теснились каменные обелиски, и каждый пылал фиолетовым пламенем. Около бассейна на полу виднелись тонкие полосы слизи, выходящие из одного тоннеля, огибающие бассейн, а затем уходящие в один из остальных тоннелей.