Текст книги "Полёт мотылька (СИ)"

Автор книги: Брук Лин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Я еле держусь в сознании от невесомости испытываемых чувств. Неужели это происходит со мной? Неужели я испытываю удовольствие от поцелуев и объятий? Неужели все то, что пришло ко мне в воспоминаниях о нем является настолько красочной правдой?

Заметив на мне свой подарок, он поднимаю взгляд и маняще улыбается.

– Вы ведёте нечестную игру, миледи, – шепчет он, разглядывая меня с жадностью.

– Мы в стенах тюрьмы, о какой честности может идти речь? – улыбаюсь шире.

Пальцем задев за декольте, притягивает меня к себе и, запустив руки в волосы, впивается губами в шею. Чувствую, как все мышцы его тела напрягаются, от чего все действия кажутся ещё более жаркими. Каждое касание обжигают меня, оставляя за собой шрамы невиданных чувств. Желание говорить и обсуждать что-либо улетучивается. И я, жадно хватая воздух, лишь наслаждаюсь каждым его движением. Давид, как оказывается, умеет объяснять и без слов. И объяснять доходчиво.

Всё, что таится внутри, подавляется и сдерживается теперь мощным ударом вырывается наружу и поглощает нас в бездне наших чувств. И нет больше нас. Мы вне временного пространства. Где-то за пределами галактики.

Его пальцы касаются молнии на платье и медленно, будто бы ожидая моей реакции, спускаются её вниз. Дыхание учащается, и я лишь сильнее прижимаюсь к холодной стенке, в надежде, что она сумеет охладить горение тела. Расстегнув платье и стянув с меня тонкие лямки, он вдруг останавливается. Отстраняется от меня и смотрит, словно дикий.

– Скажи, что ничего не изменилось с той ночи? – шипит, схватив меня за талию.

Прижимаюсь сильнее к стене, вспоминая прикосновения и поцелуи Альберта.

– Скажи, что ничего не изменилось! Что не засыпала с ним в одной постели! – отчаянно шепчет он, уткнувшись мне в шею.

– Я принадлежала и принадлежу лишь тебе, – произношу с трудом.

И хоть говорю ему правду, от чего-то чувствую себя предавшей. Он вздыхает с облегчением, услышав мой ответ, и прикасается губами моих губ, снова растворяя меня в себе. Растворяя и опьяняя. Каждая секунда в его власти окрыляет и заставляет забыться обо всем. Рядом с ним я теряю разум и следую лишь зову собственного сердца.

Утро бывает добрым. Я лежу в объятиях любимого мужчины и наблюдаю за тем, как он внимательно изучает меня, пока его пальцы нежно скользят по изгибам моего тела, доводя до дрожи.

– Боялся, что никогда больше не смогу находиться так близко к тебе, – произносит тихо, поглаживая мои волосы.

«Зачем было тогда отталкивать?» – мысленно задав этот вопрос, хочу повторить его вслух, но не успеваю.

– Боялся, что, в конечном итоге, твоя мечта сбудется.

– Мечта? Какая?

– Ты так хотела выйти замуж, влюбиться в мужа и построить с ним крепкую, счастливую семью. Именно в этом порядке и именно с Альбертом.

– Эта мечта была обречена на провал, как только я встретила тебя, – улыбаюсь и, потянувшись к нему, нежно касаюсь его губ. – Каждая моя секунда, Давид, пропитана мыслями о тебе. И мечты мои давно уже связаны только с тобой.

И, как и моя мечта, наш поцелуй обрекается на провал. Нас прерывает вибрация, идущая из под матраца. Я удивленно смотрю на Давида, он улыбается, встаёт и достаёт телефон. Принимает вызов и отходит. Отвечает он тихо, чтобы я не слышала, о чем идёт речь.

Я встаю, прикрываюсь простыней и решаю осмотреть комнату. Она совсем не похожа тюремную камеру, скорее на обычный номер трёхзвездочной гостиницы. В ней есть все удобства и отдельная душевая комната. Эта обстановка успокаивает меня, и я перестаю переживать за то, что ему приходится жить в диких условиях тюрьмы. Но вопрос, почему он здесь находится, продолжает меня тревожить.

Я прохожу мимо красного пятна на стене и останавливаюсь. Кажется, это кровь. И, судя по разбитым костяшкам Давида, кровавые узоры принадлежат ему. От представления, как он голыми руками бил эту бетонную стену, становится не по себе. Хочется проникнуть в его разум, узнать, что он чувствует и попробовать хоть немного разделить его боль.

Я слышу, как он прощается с собеседником и уже в следующие секунды стоит позади меня.

– Кто это был? – не сдерживаю любопытства и лёгкой ревности.

– Помощник.

– Поэтому так тихо разговаривал? Чтобы я не услышала, как ты разговариваешь с помощником?

Он смеётся и обнимает меня сзади. Открывает вызов и показывает имя звонящего. «Денис».

– Я ведь говорил, что люблю, когда ты меня ревнуешь? – целует меня в щеку.

– Не зли! – бубню себе под нос и улыбаюсь.

– Ну скажи мне, кому я сейчас нужен то такой? – усмехается и носом утыкается в мои волосы.

– Мне, – шепчу и разворачиваюсь к нему лицом. – Мне нужен, Давид! – говорю серьёзнее.

Он улыбается ещё шире, но грусти в его глазах это не скрывает.

– Как тебе удалось со своей статьёй жить в таких условиях? – обвожу взглядом всю комнату.

– Как бы прискорбно это не звучало, но сейчас всё решают деньги.

– Если это так, то почему ты не купишь свободу?

– Потому что есть вещи, которые важнее свободы, – отвечает твёрдо и запечатлеет поцелуй на моем лбу.

– Тебя что-то здесь держит?

– Да, Амели, держит.

Сердце сжимается от его ответа. Не ожидаю, что моё предположение окажется правдой.

– Поделись со мной, – касаюсь ладонью его щеки.

– Тебе не стоит об этом думать, – натянуто улыбается и бьет пальцем по кончику носа.

– Я хочу знать, что происходит.

– Ты сейчас должна знать только одно, – прижимает к себе. – Я люблю тебя.

Мир замирает от этих слов и, вместе со мной, затаивает дыхание. Возможно, Давид прав, мне достаточно знать только это, чтобы иметь силы идти вперёд и ждать его.

– У меня к тебе одна просьба, обещай выполнить её – говорит, поглаживая пальцем мою щеку.

– Какая?

– Обещай, что больше не приедешь сюда.

– Ч-что? Почему?

– Так надо, Амели.

– Давид, я ведь все вспомнила, – хмурю брови. – Мне казалось, что раньше ты доверял мне.

– И сейчас ничего не изменилось.

– Тогда почему я не могу приходить к тебе?

– Поверь, так нужно.

Его серьёзность и настойчивость лишает меня желания спорить с ним. Я не хочу становится для него проблемой и нежеланным гостем. Пусть будет так, как просит он. Ведь он прав, главное, я знаю, что он меня любит.

Встав на носочки, обвиваю его шею руками и утыкаюсь лицом в неё.

– Тогда и ты пообещай мне кое-что! – говорю решительно.

– Что же?

– Обещай, что не заставишь меня долго ждать тебя на свободе, – поднимаю взгляд на него. – Я устала, Давид, устала терять тебя.

– Обещаю! – отвечает уверено.

Я улыбаюсь и в ответ обещаю отказаться от посещений в тюрьму.

Мы проводим с ним ещё несколько часов беззаботного времени. Я говорю без умолку и наслаждаюсь тем, с каким интересом Давид слушает меня. Мы смеемся, обнимаемся и целуемся – стараемся заполнить новыми эмоциями предстоящие дни друг без друга. Но, кажется, и целой жизни не хватит, чтобы суметь насытить любимым человеком.

Глава 23

Несколько дней пролетают незаметно. И вот наступает мой день рождение. Я не готовлюсь к этому празднику и совсем не желаю его. Без папы и Давида я совсем не хочу праздновать это день.

Получив поздравления от всех, я жду звонка лишь от одного человека, который продолжает молчать. Каждый раз я хватаю телефон в надежде увидеть хоть что-то от Давида, но увы. От его молчания в душе зарождается тревога и странные мысли, вроде тех, что сейчас с ним что-то происходит, а я ничем ему не могу помочь, выводят меня из равновесия.

Но я пообещала не вмешиваться и не могу сейчас нарушить своё обещание только из-за своих переживаний, которые порой накручены на пустом месте.

Очередной звонок. Я с надеждой поднимаю телефон, но увидев на экране: «Альберт», грустно вздыхаю.

– Алло, – с неохотой принимаю вызов.

Альберт поздравляет меня с моим днём и говорит много приятных пожеланий, но от чего-то совсем на душе неприятно.

– Спасибо большое, Альберт, – благодарю, стараясь скрыть своё настроение.

– Я постараюсь сегодня прилететь и провести с тобой этот день.

– Не стоит, для меня это самый обычный день.

– Зато для меня необычный. Я позже наберу тебе и точно дам знать.

Его настойчивость выводит меня из себя, ведь он знает моё отношение к нашему браку. Я прощаюсь с ним и начинаю нервно ходить из стороны в сторону, злясь на то, что этот звонок и слова не от Давида.

И мое состояние остается неизменным до тех пор, пока ближе к вечеру мне не звонит Марта и говорит собираться. По её голосу я понимаю, что меня ждёт что-то хорошее. И надеюсь, что это встреча с Давидом.

«Вдруг он решил таким образом меня поздравить?» – надежда маленькой искоркой загорается в сердце.

Девушка приезжает за мной очень скоро и отвозит меня к просторному полю, которое до боли знакомо мне. На лице невольно появляется улыбка, ведь сердце начинает счастливо отбивать имя Давида в груди.

Марта завязывает мне глаза, помогает выйти из машины и проводит меня куда-то. Я слышу, как где-то поблизости играет знакомая мелодия. Та самая игра саксофона, под которую мы танцевали с Давидом у берега ночного моря.

Не могу дождаться, предвкушая то, что может появиться перед моими глазами. И это волнительное ожидание заставляет все внутри встрепенуться. Когда Марта снимает с меня повязку, я глазами начинаю искать Давида, но, к сожалению, мы с девушкой на этом поле одни. На миг я расстраиваюсь, но когда вижу то, что расстилается передо мной, не могу сдержать радостного смеха.

Десятки шаров привязаны к большим букетам невероятных ромашек, которые аккуратным полукругом лежат вдоль пледа. Я замечаю на нем корзину с экзотическими фруктами, а рядом что-то похожее на книгу с необычайно красивой обложкой, в стиле барокко.

Я любопытно перевожу взгляд на Марту, в ожидании её объяснения.

– Это тебе, – протягивает маленькую коробочку с висящей белой открыткой. – Думаю, ты поймёшь от кого это, – улыбается девушка.

Я принимаю подарок и смотрю на бумажку:

«Моему мотыльку в честь дня её рождения» – почерк был женский, но я уверена, что фраза принадлежит другому человеку. Мужчине. Любимому мужчине.

Я спешу открыть коробку и нахожу в ней маленький ключ. Вопросительно переведя взгляд на Марту, я замечаю, как она указывает глазами на книгу, лежащую на покрывале.

– Он обещал, что когда выйдет, подарков будет больше, – говорит мне уже в спину.

– Когда он выйдет – это будет самым большим подарком для меня, – шепчу ей в ответ.

Я присаживаюсь на плед и тянусь к книге, на которой висит замок. Догадавшись, от чего этот ключ, я достаю его с коробки и раскрываю обложку. Я ошиблась, предполагая, что это была книга. На самом деле это фотоальбом в твёрдом переплете, с плотными листами, на первой из которых приклеена моя фотография, а снизу подпись:

«Этот взгляд всегда и всюду со мной»

Именно с этих слов и начинается моё увлекательное и необычное приключение в наш мир с Давидом.

Я прошу девушку оставить меня одну, убеждая, что обратно вернусь на такси. Она понимающе улыбается, целует меня, а после уезжает.

Устроившись удобнее на пледе, я вновь осматриваюсь по сторонам, и расплываюсь в улыбке. Такая особая атмосфера, где кажется, что он рядом, даже на расстоянии. Немного понежившись и насладившись ароматом цветов, я снова тянусь к альбому, оторваться от которого больше не могу. Я просматриваю страницу за страницей, где приклеены мои фотографии, о существовании которых я даже и не знала, а также и наши совместные с Давидом фотографии. Я выгляжу такой счастливой рядом с ним, такой воодушевленной. Мои глаза сияют, точно так же, как и его. Мы словно купаемся в лучах света, исходящего прямиком из наших сердец.

Слова: «Я люблю тебя», написанные в конце альбома греют мне душу и заставляют трепетать моё сердце.

Это безумно приятный и нужный для меня подарок. Я пересматриваю альбом раз за разом, потеряв счёт времени и игнорируя все входящие звонки. Я испаряюсь в нашем мире и не хочу из него возвращаться.

Кажется, что ничто не сумеет испортить этот чудесный миг: я лежу на пледе, греюсь на солнышке, вдыхая аромат ромашек, и смотрю на нас с Давидом, мечтая лишь о том, как в скором времени, фотографии станут явью. Но все резко меняется, когда я слышу резкий звук машины, который останавливается недалёко от меня, и из неё выходит Альберт.

Растерявшись, я не успеваю найти ключик, чтобы закрыть замок и скрыть от глаз мужчины самое сокровенное. Я вскакиваю, убрав альбом в сторону, и по выражению лица Альберта осознаю, что не стоит ждать ничего хорошего.

«И как только он нашёл меня?»

– Альберт? Что ты тут делаешь? – не выдержав, интересуюсь я.

– У меня к тебе встречный вопрос!

– Просто… отдыхаю.

– М-м-м, – приподнимает бровь. – Наслышан о том, как ты отдыхала без меня.

– Я не понимаю.

– Где ты была недавно?! – интересуется, еле сдерживая крик.

Я не могу ничего ответить. Раз спрашивает, значит знает.

– Я спрашиваю, где ты была? – он бросает на меня злостный взгляд, но потом переводит его на альбом, лежащий позади меня.

Он направляется к нему и хочет взять его, но я останавливаю мужчину за руку.

– Альберт, не надо.

Он отдергивает меня и берет альбом в руки. Меня начинает трясти. Я отвожу взгляд, понимая, что сейчас причиню ему боль. Боль, которую он не заслуживает.

– Где ты была, блять? Где? – спрашивает он, нервно пролистывая каждый листок. – Где, я тебя я спрашиваю?

– Альберт, пожалуйста, – я прикасаюсь к его руке, стараясь успокоить. – Давай пог…

– Убери! – перебивает меня, отдернув руку. – Где ты была? Где провела ночь? – кричит он. – Блять! Сука! Неужели, ты думала, что я оставлю тебя без присмотра? Как ты могла, Амели?!

Мне так стыдно перед ним. Стыдно в целом. Стыдно, что заставляю его страдать тогда, когда он должен быть счастлив.

– Я уже не раз говорила о разводе, Альберт. Этот брак приносит нам лишь страдания, – единственное, что произношу в ответ.

Пролистывая страницу за страницей, он приходит в ярость. И неожиданно для меня, начинает рвать листы и фотографии из альбома. От увиденного с моих уст вырывается крик. Я тянусь остановить его, но он отшвыривает меня. И еле удержавшись на ногах, я снова бросаюсь на него.

– Не смей! – говорю, еле сдерживая слезы, и пытаюсь вновь отнять альбом.

Но на этот раз я получаю больной удар по лицу. Я отшатываюсь, приложив ладонь к щеке, и с испугом смотрю на него. Стараюсь из последних сил сдерживать слезы, но они скатываются из глаз. Невольно чувствую ненависть к этому человеку, хотя понимаю, что другого отношения к себе не заслуживаю.

– Садись в машину! – шипит он сквозь зубы.

– Я не хочу. Дай мне просто уйти.

– Просто дать тебе уйти? Дать уйти, когда ты втоптала меня в грязь? – он подходит ко мне и хватает за руку. – Если я и решусь с тобой развестись, то будь уверена, сообщу каждой дворовой собаке о причине нашего разрыва. Интересно, как переживут новость Георгий и Аманда, когда узнают, что их дочь шлюха?

От услышанного, моя рука невольно тянется к его лицу и даёт пощечину. Он хватает её и притягивает меня к себе.

– А разве не шлюха? Я простил тебе все. Закрыл глаза на твои измены, Амели! Я все своё время отдал твоему выздоровлению, и это твоя благодарность? Так ты решила меня отблагодарить? Пойти и провести ночь в тюрьме с ним?!

Он отпускает меня и снова смотри на небольшие остатки альбома. Его всего трясёт, и он со всей злости разрывает все, что осталось. И это причиняет мне адскую боль. Боль за себя, за Давида и за Альберта. Понимаю, что только я виновата во всем происходящем, и от этого чувствую себя слишком падко.

– В тюрьме, с ним! – кричит вновь он, пнув ногой букет. – С человеком, который изнасиловал и убил человека, ты провела ночь в одной камере, а меня, блять, М-Е-Н-Я, законного мужа, ты не подпускаешь даже к своей комнате!

Кажется, его не остановить, он рвет и мечет все, что видит. И я не могу больше это терпеть.

– Ты ведь знал всё, – кричу ему в ответ. – На что ты рассчитывал, Альберт? Что ты думал я буду делать, когда память ко мне вернётся?

Он резко разворачивается лицом ко мне и подходит так близко, что становится страшно и тошно.

– Я рассчитывал на твоё благоразумие! – выпаливает с брезгливостью.

– Не будь я благоразумна, я бы сбежала с ним ещё до свадьбы! Поэтому именно благоразумие привело и довело меня до того, что сейчас происходит! – останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, но замолкать не собиралась. – Я устала, Альберт. Можешь говорить хоть всему миру о том, какой шлюхой я оказалась. Делай так, как ты считаешь правильным. А родителям я сейчас сама позвоню и все расскажу.

Меня разрывает на части. Разрывает от мысли, что я не хотела причинять боли никому; ни ему, ни Давиду, ни родителям, но, в итоге, все от меня страдают.

Я смотрю на разорванные фотографии, что разлетаются на ветру, перевожу взгляд на цветы, что истоптаны Альбертом, и медленно подхожу к сумке, прикусывая губы до крови, в надежде унять душевную боль.

Моя попытка однажды сделать все правильно превратилась в снежный ком, выросший размером в Эверест. И сейчас этот ком готов поглотить и разрушить всё, что я пыталась сберечь. Неужели, наше счастье с Давидом – это нечто недосягаемое? Неужели не может наше счастье продлиться дольше, чем несколько дней?

Достав телефон, сквозь слезы судорожно ищу абонент: «Папочка». Вспоминаю его отношение к себе, его любовь, его доброту. Вспоминаю сколько сделал он для меня. И понимаю, что сейчас все, что я ему расскажу, для него станет ножом в спину. Не знаю, как сообщить ему о себе всю правду. Не знаю, как прощу себя за то, сколько страданий, в скором времени, им с мамой принесу.

– Ненавижу, – кричу, не контролируя эмоции. – Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Расплакавшись навзрыд, я не имею сил сделать то, что должна. Наверное, я просто надеялась благоприятнее разрешить ситуацию. Я прячу лицо в собственных руках и пытаюсь прийти в чувства, но это бесполезно. Меня судорожно трясёт, как сумасшедшую, и вдруг, я чувствую, как сзади ко мне подходит Альберт. Он садится рядом и, потянувшись рукой к телефону, забирает его из моих рук.

– Стоит ли он того, чтобы ты лишала своих родителей дочери и чести? – говорит тише. – Ты причиняешь мне столько боли, Амели. Лишаешь гордости и любого достоинства, но я не хочу терять тебя. Поэтому подумай ещё раз, кто и чего стоит!

Глава 24

По дороге «домой», я стараюсь успокоиться и перестать лить слезы.

Слова Альберта пролетают мимо ушей, мне не хочется слушать и слышать его. В мыслях всплывает картина, как он кромсает подаренный Давидом альбом и топчет мои любимые цветы. Я не должна испытывать к нему чувство ненависти, но я испытываю. Оставаться рядом с ним, быть ему женой и делать вид, что всё у нас хорошо больше не входит в мои планы, но я не знаю, как достойно развестись с ним.

Вот уже полчаса он твердит мне лишь о том, что любит меня и не хочет рушить брак. Пытается очернить Давида и привить мне чувство вины, хотя оно уже и так достаточно привито. Но из жалости и страха оставаться с ним я не собираюсь. И единственным на данный момент выходом я вижу разговор с мамой. Мы вместе расскажем обо всём папе.

– Дай мне свой телефон – обращается ко мне Альберт у входа в дом.

– Зачем?

– Дай без лишних вопросов! – произносит нервно.

– Не дам, пока не будет внятного ответа!

Раздраженная я пытаюсь открыть дверь, чтобы войти в помещение, но Альберт резко хватает меня и тянет к себе.

– Ты, кажется, не поняла меня? Дай сюда телефон!

На этот раз это уже не просьба, а скорее приказ, который сопровождается попыткой отобрать у меня сумку.

– Не трогай! Ты с ума сошёл? – пытаюсь отпихнуть его от себя, но все четно.

Он резко выдёргивает сумку из рук, находит там мой телефон и, не думая, швыряет его на пол, а после ударяет по нему ногой. Я смотрю на это безумство разинув рот. Мне хочется схватить его, закричать и объяснить, что я не хочу быть с ним.

– Иди в дом, – берет меня за локоть и грубо тащит через входную дверь.

– Что ты хочешь добиться таким поведением? – интересуюсь в истерике, пока пытаюсь вырваться из его цепкой хватки.

– Ты не понимаешь хорошего отношения к себе!

– Как и ты не понимаешь того, что я не хочу быть с тобой!

– Ты будешь со мной! – сжав мою руку, он поворачивает меня к себе и уже шипит мне лицо.

– Ты меня не переубедишь, Альберт.

– Не ты ли недавно рыдала на коленях и не сумела рассказать любимому папе о том, что ты из себя представляешь?

– Я расскажу! Сейчас же соберу вещи и уеду домой!

– Оглохла? Ты будешь со мной! И с этого дня сидишь дома и никуда не выходишь.

Я отпихиваю его от себя и быстрым шагом направляюсь в комнату. Открываю дверь и прохожу к гардеробу, чтобы достать оттуда чемодан. Не будет же он насильно держать меня у себя? Но кажется я ошибаюсь, мужчина врывается вслед за мной и резко хватает меня за руку.

– Включи мозги, идиотка! Прекращай думать местом между ног! – в бешенстве кричит он, трясся меня за плечи. – Ты готова подвергнуть родителей позору из-за своих посиделок у него в тюрьме?

Я задыхаюсь от каждого его слова. Все ведь совсем не так. Но его не переубедить. Молчу в ответ. Не потому, что нечего сказать, а потому, что страшно и очень больно.

– Достойная из достойных говорили они, – с презрением продолжает он. – Тьфу!

– Разве тебя сейчас кто-то насильно держит рядом со мной? Я хочу развода! – не сдерживаюсь. – Раз-во-да!

– Я его не хочу! – он хватает меня за горло и прислоняет к стене – Я люблю тебя! Люблю, блять! – сквозь зубы цедит он.

Я отворачиваю лицо в сторону. Невыносимо слышать признание в любви от нелюбимого, тем более в данной ситуации. Наверное, это и есть одно из моих наказаний за ошибки. Он успокаивается и отпускает меня. Бросает опустошённый взгляд и выходит из комнаты. Я слышу, как он запирает дверь снаружи, и это приводит меня в дикий ужас. Я подлетаю к двери и начинаю судорожно дёргать за ручку.

– Ты не заставишь меня насильно быть с тобой, Альберт! Не заставишь! – кричу ему вслед, зная, что он меня услышит.

Мне уже все равно, что вместе с ним нас услышат и все домашние. Путь знают, что я не хочу быть с ним. Я не могу больше молчать и идти на поводу у всех. Я хочу быть там, где мне уютно и с теми, кого я люблю. Я устала просыпаться в холодной постели и улыбаться тем, кто сердцу не мил.

Стыдно, что не сумела ради своей семьи навсегда забыть о своей любви, но, как оказалось, только в этой любви и есть моя сила.

Я возвращаюсь к гардеробу и продолжаю нервно собирать вещи.

«Сбегу» – твёрдо решаю я.

Не оставят же меня взаперти на всю жизнь. На крайний случай, всегда есть окно. Второй этаж – это не так уж и страшно.

Весь оставшийся день, я сижу в комнате. Никто ко мне не приходит и двери не открывает. Сбегать из окна, когда дома находиться Альберт, кажется мне глупой идеей, поэтому я с нетерпением жду следующего дня.

Но, на мой ужас, уже с утра я слышу непонятные звуки за окном и, открыв глаза, пребываю в настоящем шоке, замечая, как двое неизвестных ставят на мои окна решетки. Я зарываюсь головой в подушку и начинаю истошно кричать в неё. Не понимаю, как подобное безумство сына поощряют свекр и свекровь. И как вообще я оказалась в такой дикой ситуации.

Упав в отчаяние, в конечном итоге, я отказываюсь от еды и воды, которую мне приносит домработница, а когда в комнату входит Альберт, я притворяюсь спящей, не желая видеть его лица. Этот дом все больше начинает напоминать мне тюрьму, в которой находится Давид. А комната моя кажется сырее и мрачнее его камеры.

Минуты тянутся в вечность и кажется, что нет конца и края моей голодовке. И греет меня лишь мысль о том, что рано или поздно, меня приедет навестить мама, и тогда я обязательно уеду из этого заточения.

Но идут дни. Мама не приходит, а я уже начинаю сходить с ума от голода, ведь одними печеньями и конфетами, что я хранила у себя, сыт не будешь. Понимаю, что нужно найти другой выход для связи с родными.

Ночью, как обычно, слышу звук открывающейся двери. Знаю, что это Альберт, но решаю не притворяться и поговорить с ним, в надежде, что он успел прийти в себя. Мужчина садится рядом. Я смотрю на него и думаю лишь о том, как бы обмануть его и сбежать.

– На тебе лица нет, Амели. Я распорядился, нам сейчас принесут ужин.

– Долго я буду находиться в этом плену? – спрашиваю устало.

– Как только придёшь в себя.

– Кажется, я давно пришла в себя.

– А мне кажется, что ты выжила из него.

Бросаю на него презренный взгляд, а после отворачиваюсь, всем вида показывая свою неприязнь ко всему, что он делает.

– Давай поговорим? – предлагает он.

– О чем?

– О тебе, обо мне, о нем. Думаю, у нас накопилось достаточно тем для разговора.

– Зачем мне говорить, если ты меня все равно не услышишь?

– Амели, я ко всему происходящему относился с пониманием. Простил тебе то, за что другие бы давно убили. Я старался всегда быть рядом с тобой. А что в итоге?

– До аварии я была тебе крайне безразлична, что же изменилось?!

– Мы уже говорили об этом.

– Альберт, я не люблю тебя – и это главная причина моего желания развестись.

– А ты думала, что будет дальше? Я не так благороден, как Давид, – усмехается. – О вашей связи я скрывать не стану. Что будет с твоими родителями? Что будет с твоим папой, когда он поймёт, что его дочь хочет быть с тем, кто изнасиловал и убил девушку?

– Давид этого не совершал.

– Это он тебе сказал? – продолжает с ухмылкой смотреть на меня. – А все улики и факты против него. Ну, а твоя наивность – это не оправдание ему.

– Ты хочешь в это верить, потому что я его люблю, – утверждаю откровенно.

– Ты можешь успокаивать себя сколько угодно, но факт остаётся фактом – он убийца.

Есть ли смысл спорить с ним? Думаю – нет. Я просто молчу, слегка ухмыляясь, в надежде, что это его разозлит так же, как и его усмешки злят меня.

– Амели, если ты хотя бы на пару недель забудешь о нем, будь уверена, я сумею расположить тебя к себе!

Тяжело вздыхаю, понимая, что это глупость. Я была в беспамятстве намного больше, но он не смог расположить меня к себе. И дело тут ни в нем и даже ни в Давиде, дело только во мне и в чувствах, что в каждом ударе моего сердца.

– Я останусь сегодня с тобой, – продолжает свой монолог мужчина.

Хочу ответить отказом, но потом понимаю, что это прекрасная возможность заполучить его телефон, по которому я смогу позвонить маме, поэтому, выказав безразличность, встаю с постели и направляюсь к книжной полке. Ночь обещает быть долгой, и спасти меня от натяжной тоски сможет только чтение книги.

– Знаешь… – срывается с моих уст, когда нахожу сухой стебель ромашки между страниц любимой книги. – Это ведь не любовь, – смотрю на него через плечо, а после снова возвращаюсь к стеблю. – Я сейчас о тебе. Ты не любишь меня и никогда не любил.

– Что тебе знать о моих чувствах, ты ведь занята другими.

Грустно улыбаюсь.

– Твоя любовь и твои чувства основаны лишь на желании избавить меня от Давида.

Аккуратно провожу пальцем по ломким, высохшим, лепесткам цветка и улыбаюсь. Улыбаюсь, вспоминая нашу встречу с Давидом, когда волнение влюблённости только закрадывалось в мое сердце. Улыбаюсь, потому что помню, и это самое главное. Выбрав книгу для чтения, закрываю её и поворачиваюсь к Альберту.

– Допустим, я больше не испытываю к нему чувства и влюбляюсь в тебя. Уверен ли ты, что твои эмоции не угаснут, что не потеряешь ко мне и к нашему браку интерес? Я ведь заинтересовала тебя только тогда, когда ты узнал о Давиде, не так ли? – подхожу к нему, в надежде донести до него свои мысли. – Альберт, тебе интересна лишь эта игра, и вся твоя мнимая любовь растворится в одно мгновение, как только ты устанешь в неё играть.

Вздыхаю с облегчением. Кажется сейчас, я объяснила не только ему истинность его чувств, но и самой себе. И хоть это и не оправдывает моих измен, мне, все равно, становится намного легче, ведь теперь я уверена, что однажды, Альберт забудет обо мне с той же лёгкостью, с которой заинтересовался мною. А впереди его ждёт настоящая и светлая любовь, где он сумеет насладиться женской теплотой и лаской.

Он ничего не отвечает. Встаёт, не отрывая взгляда от моего лица, забирает книгу и отбрасывает на кровать.

– Раз так, – на его лице появляется ухмылка, которая так мне ненавистна. – Раз это все для тебя просто игра, то тогда давай поиграем. Интересно, как Давид отреагирует на то, что мы проведём с тобой целую ночь вместе? – его рука касается моей щеки и плавно плывет к волосам.

Я брезгливо отворачиваю лицо и хочу отойти от него, но он останавливает меня, резко хватая за шею.

– Ну, родная, я тоже хочу попробовать тебя на вкус.

Его слова звучат мерзко, и мне кажется, что вот-вот и меня просто стошнит. Я боюсь его, боюсь, что у него хватит бесчеловечности насильно овладеть мной.

– Пожалуйста, только не трогай меня, – шепчу сотрясающимся голосом.

– Ему можно, а мне нельзя? – приподнимает бровь, нагло смотря на меня.

Его вторая рука скользит под блузку и мне становится настолько плохо, что я чувствую, как темнеет в глазах.

– Пожалуйста, – шепчу, игнорируя его вопрос, и пытаюсь вырваться из его хватки.

Чувствую, как глаза наполняются слезами. Если он притронется ко мне, то я не представляю, как дальше буду жить с этой мыслью. Как сумею простить себя за это и как посмею после этого взглянуть в глаза Давиду.

Оказывается, штамп в паспорте, ничего не значит. Не он определяет то, кому ты принадлежишь и кого считаешь по истине родным человеком. Это решает только собственное сердце, которое, как оказывается, никогда не ошибается.

И жаль, что штамп в паспорте не совпадает со штампом в сердце.

Он не отпускает меня, целует в шею и плавно спускается губами вниз. Словно лезвием по коже. Я сжимаюсь и из последних сил стараюсь оттолкнуть его от себя. Он кажется мне самым чужим и неприятным человеком на всем белом свете.

– Альберт, я молю тебя, – прошу хрипло в надежде, что он остановится. – Не поступай со мной так.

– Может мне поступить сейчас с тобой так же, как и он? Изнасиловать и убить?

От услышанного становится дурно. И чувство страха теперь остро заседает в груди.

– Лучше сразу убей, – шепчу в ответ, вздрагивая от прикосновений его губ и рук, что выходят за границы моей дозволенности.

– Сразу убить? – поднимает взгляд на меня и неприятно усмехается. – И не насладиться тобой? Ну уж нет, Амели, так нечестно.

Его рука задирает мою юбку и наглым образом тянется вверх по ноге. Это невыносимо, я чувствую, как с глаз начинают стекать слезы, а вокруг все превращается в тьму. Из последних сил я стараюсь "оторвать" его от себя, но когда он оставляет меня без нижнего белья, я не сдерживаюсь и начинаю плакать навзрыд.

Часто ли бывает такое, что связь с законным мужем кажется насилием? Не знаю. Но в моем случае это именно оно.

Мои слёзы и попытки освободиться не останавливают его. Он кладёт меня на постель и медленно начинает снимать с меня блузку.