Текст книги "Рыжая невеста Хаоса (СИ)"

Автор книги: Броня Сопилка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

“Эй, малахольная?” – раздалось в голове. Я стиснула губы.

Это – реальность. А я нормальная.

“Ты чего хотела?”

А если это реальность, то Тим – в беде.

Я наконец, сообразила, почему так хотела есть – я потратила тонну маны, чтобы передать ему сил. Чем выше расход маны, тем больше хочется есть. И у Жнеца вид был очень голодный, и силы у него воровала тень зла.

“Ну?” – поторопил меня великий яснотрепетный.

“Вы где сейчас?” – решительно спросила я, берясь за нож и батон.

Яснотрепетный показал мне помещение и транслировал мысль, полную кошачьего сарказма:

“В комнате, очевидно”.

Решено. Я пойду туда и принесу еду. Будет слишком нелепо, если спасшийся из лап тени Жнец свалится от голода на пороге темницы. Осталось лишь выяснить:

“А комната где?”

“В доме?” – с заминкой подумал пылающий в сердце.

“А дом где?” – не отставала я.

“Ты издеваешься?! – взорвался великий. – В городе дом, в городе!”

“Э-э… а на какой улице?” – попробовала я ещё раз уточнить локацию, но была послана к агровым псам и нафиг.

“Я занят, он гаснет, а она… лезет!” – доносились до меня раздраженные обрывки мыслей.

Что там у него гаснет? Или… всё ещё хуже, чем я боялась?! Но не сможет сам убежать?

“Дохнет твой Черный, дохнет. Сил нет вообще!” – подтвердил мои опасения кот, показав тело на кровати, так и валявшееся на боку в позе эмбриона. Тени зла рядом не было, а на коже и крыле Жнеца все также мерцал щит, надетый на него Шаафом, но парень не подавал признаков жизни, даже дыхания больше не слышалось.

Меня охватила паника. Он там умирает, а я так далеко. Хотя…

“Расстояния – нет”.

Что получилось сквозь дрему, должно получиться и сейчас. Я, сосредоточившись, представила что я рядом, что касаюсь ладонями его груди и вкладываю в него все свои силы. Меня повело так сильно, что я чуть со стула не свалилась, но у меня получилось! – Жнец шевельнулся и открыл глаза.

Кот подпрыгнул и слетел с кровати, ругая и меня, и весь мир, и почему-то Керу и брата её Таната.

А Жнец мелко дрожал, слепо глядя в пустоту, и из глаз его прерывисто вырывалось синее сияние. Несколько раз парень выгнулся дугой, огонь в глазах то вспыхивал, то гас, я с ужасом молчала, не понимая, что происходит. Может моя мана так трудно приживается? Помню, я от сил Жнеца опьянела, но это – больше похоже было на агонию.

Спустя вечную минуту Жнец затих, закрыв глаза.

“Что с ним?”

“Дышит, – ответил Шааф. – Но вряд ли это надолго”.

“Я соберусь с силами, и ещё передам”, – отчаянно подумала я.

“Ты таки хочешь его добить? Ну, может это и выход”.

“Да почему добить-то?”

“Перерасход при передаче на расстояние, перерасход сил на трансформацию маны. И неизвестно ещё, кто сдохнет раньше, он – от истощения сил физических, или ты – от истощения маны”.

“Тогда бутерброды?”

“Тащи”

“Куда?”

“Сюда”.

Если я-таки приду, я тебя придушу! – пообещала я мысленно, и постаралась собраться.

“Говори, кто ещё есть в доме?”

Шааф на миг завис, удивленно прислушиваясь.

“Мыши?”

Я даже ощутила отголоски их запаха, унюханные котом, и раздраженно отмахнулась.

“А люди есть?”

“Нет”.

Я ошарашенно уставилась в пустоту.

“А кроме мышей и людей?”

“Злой дух. Спит где-то под небом”

О, он не человек. И спит где-то под небом. Прекрасно. Размытее не придумать.

“Это Ахураманю?”

“Ну да, я же сказал. Злой дух”.

То есть, так оно и переводится?.. Угу.

“А тень его где?”

“Тоже спит, пережрала, гадина”.

Гадина… Ахураманю.

“А показать их можешь?”

“Нет, убьют”.

“А из дома выйти?”  – я нервно вгрызлась в очередной бутерброд, голод просто сводил с ума. А у Жнеца и крошки нет. И вот-вот нагрянет Ахураманю со своей гадиной-тенью, а я сижу и не знаю, где его искать.

“Нет, он умрет”.

“А из комнаты”, – я сглотнула.

“Очень недалеко”.

“Выйди, куда сможешь, пожалуйста… – подумала я коту, а  – “надо хоть поблизости поискать еду”, – додумывала уже посреди сумрачного коридора.

Кот мгновенно перенес меня сквозь стену, и я поняла, что кошачьим телом он выйти не может, только своим сверхсознанием, или что там у него позволяет смотреть отовсюду и ниоткуда одновременно.

Всюду засада.

Я осмотрелась. Коридор тянулся вдаль слегка поворачивая, чуть смещались влево редкие газовые рожки. Темноту они едва разбавляли, или это темнота поглощала их слабый свет. Просто стены тут, в отличие оклеенной обоями комнаты, были черные, со светлыми прослойками цемента между камнями.

Я скрипнула зубами и решительно поднялась.

“Значит еду ты не найдешь. Да и принести бы не смог”, – поджав губы, я постаралась унять нервную дрожь.

"Ну да, у меня же лапки, – кот показал мне упомянутые, с нежными розовыми подушечками и белыми длинными когтями, и добавил горделиво: – Нежность и смерть в одном инструменте”.

“И никакого толку."

Шааф, кажется, хотел возмутиться, но отвлекся на шорох за спиной. Подумав неразборчиво что-то вроде: “средства подлапные” и “кролики это не только ценный мех”, – он выбросил меня из своей головы.

Нормально?

Вызвать его обратно я не успела. Именно в этот момент из приоткрытого окна послышался знакомый мяв.

Глава 28

Орал отнюдь не котик.

– Чего тебе? – прошипела я, высунувшись в окно. Митра опустил взгляд, прожигавший окна этажом выше.

– О. Ты тут? Жрешь что ли? Ай-ай-ай, – шипение друга было полно саркастичной укоризны.

– Жрать ночью это норма, а вот шататься по улице – в комендантский час – ни разу. Что ты тут забыл? – По мере озвучивания раздраженные мысли сменились тревожными: – Что-то случилось?

– Вылазь, дело есть.

– Да этих дел у меня… шел бы ты домой.

– Срочное дело.

– Ладно, жди, – пусть по дороге рассказывает, хотя конечно, лучше бы в дороге оставаться на связи с Шаафом.

Я скоренько, но очень тихо поднялась к себе в комнату.  Достала компактный рюкзак-кенгурятник… в том мире, который, возможно и не сон вовсе, его носили бы за спиной, а тут у нас за спиной крылья. Дернув щекой запихнула в рюкзак пакет с бутербродами и термос со сладким чаем, сверху бросила небольшой складной ножик, подарок Митры на прошлый день Рождения.

Прикинув, как лучше одеться “на дело”, натянула серый тренировочный костюм, собрала непослушные волосы в хвост и как могла прилизала их, сверху надев черную осеннюю шапочку. Посмотрела в темное зеркало и нервно хмыкнула, напомнив себе классического грабителя из фильмов... другого мира. Только чулка с прорезями для глаз и рта не хватает! Шапку стянула, сунув её до поры в рюкзак. И чулок тоже сунула, мало ли. Кстати...

Упав на живот, я вытащила из-под кровати моток прочной веревки. Из неё мы прошлым летом сооружали тарзанку и прыгали с обрыва, качаясь над морем. Я хорошо помню, как срывались мы в теплую соленую воду, распугивая стайки рыб, как выбираясь на берег, хохоча бросались водорослями. Этой зимой дерево, к которому мы привязывали тарзанку, вывернуло ураганом, и мы с друзьями печально обследовали его торчащие над обрывом корни. Ниже, оно, выгибая ветки тянулось к солнцу. Живучее скальное дерево так и не погибло, но для тарзанки уже не годилось...

Это всё было! Было красочно и отчетливо, с брызгами соленой воды, теплой колючей листвой, острыми камнями, йодистым запахом моря. Это не сон. Я – не сплю!

Помотав головой, я попыталась впихнуть веревку в рюкзак, но она оказалась невпихуемой. Стиснув зубы, огляделась – может, что-то ещё? – и бросилась к шкафу. С верхней полки достала пакет с гремучками, набитыми резаной бумагой и блестками, – мы готовили их к Новому году, но боюсь, этой ночью мне потребуется любой арсенал.

По телу пробежала дрожь. Я с трудом представляла, что буду делать и молила всех богов, чтобы Тим выбрался сам, а мне осталось только накормить его и напоить сладким чаем, но…

Мысль, что я вообще ничего не смогу – гнала прочь, кусая губы.

Уже подойдя к окну, я стукнула себя ладонью в лоб – и вернулась к кровати, сооружая на ней из ночнушки и нескольких вещей спящую под одеялом себя. Чуть дрогнув, сунула руку в карман юбки, висевшей на стуле, и достала портретик рыжей. Я обязательно покажу его Митре, и пусть он расскажет, что видит. Мне очень нужна почва под ногами и уверенность в собственном рассудке.

Открыв окно, я перепорхнула на ветку соседнего дерева и спустилась вниз.

– Ну что ты так долго? – шепотом возмутился Митра. – Опа…

Кажется он рассмотрел мой нинзя-вид, особенно впечатлил друга моток веревки, переброшенный через шею, плечо и крыло. Зря я не натянула ещё и чулок.

– Гхм-хм… – я откашлялась, и подхватив парня под локоть потащила его в тень деревьев ближе к заборам. – Идем и рассказывай.

– А ты?..

– Не спрашивай, времени нет.

– Ну… ладно. Слушай.

Вот за что люблю его, так это за умение (редкое) промолчать в нужный момент. Потом, он впрочем на мне отыграется за пришибленное любопытство.

– Я стащил книгу.

Я непонимающе моргнула – Митра частенько стягивал книги, особенно любил он тырить любовные романы у девчонок. Но явиться ко мне в комендантский час, чтобы зачесть особенно убойную сцену совращения...

– “Устройство”, из библиотеки, сегодня, – уточнил друг, и я уставилась на него с восхищением:

– Как?!

– Его же командор просматривал, а как только он его отложил и на тебя переключился, так я его и подхватил. Думаю, старуха решила, что Ариманис томик и забрал, не рискнула требовать вернуть. Все его боятся. Все нормальные люди, я имею в виду. Что у тебя с ним?

Я согласно кивала на ходу, и чуть не споткнулась от неожиданного вопроса.

– Н..мг.. ды… ничего? – промычала я скорей уж вопросительно, обливаясь холодным потом и заливаясь краской, невидимой в темноте.

– Я так и понял, – несмотря на темень, Митра, кажется, понял если не всё, то самое главное. – Не нравится он мне. А после того, что я тут вычитал – не нравится особенно.

– И что же? – я прикусила губу. Голос хрипел, а корешки волос на затылке словно зажили своей жизнью.

– Короче, я искал твоего “врага”. Перелопатил весь пантеон семейки Эллиад*, но никого хотя бы близкого к этому “Ахераманье” не нашел. Там, если честно и врагов, как таковых у Таната и Керы не было, они сами кому хочешь враги – смерти же.

(* Семья Эллиад – древнегреческий пантеон).

Меня словно искрами прошибло, напомнив, что Тим… не человек. Или что я брежу.

– Ну и, когда закончил с Эллиадами… занятная семейка, кстати, сильно на дружный женский коллектив смахивает, – Митра, ухмыляясь, изобразил рукой кобру в броске. – В общем, решил я ещё пошариться по соседям, особенно припух от Хунаб-Куитов… Блин, Коть, прикинь, там был прикол: там парочку божественных героев, близнецов, казнили, и голову одного из них на дерево тыквенное повесили. Как экзотический цветок. Ну подруга одна там, дочка подземного бога, рядом рисовалась-любовалась, та ещё извращенка видимо, и  ей на руку изо рта мертвого героя слюна капнула. И что ты думаешь? – Девка залетела, двойней, прям пару героев родила. Прикинь?*

Я поперхнулась нервным смешком:

– Ты даже в мифах найдешь извращения.

– О, в мифах их до… тучи, на самом деле. Я теперь понял, зачем Карина эту книжку читала. Кста, я тут чего подумал…

– М? – Митра, конечно, балбес, но пожалуй, чтобы не сойти с ума, его болтовня сойдет. В крайнем случае свихнусь от неё.

– Может плюнуть Кирке на руку?

– Пф… – я даже слова растеряла, от такого изврата дружеской фантазии.

– А что? Родит мне парочку героев, будут дружить, – в глазах моего друга-шута мелькнула боль, всего на миг. В следующий он уже зубоскалил: – Я б не отказался от близнеца, а то приходится дружить с одними девчонками, а вы вредные, жуть.

– Пф, – я снова выдохнула, теперь усмехаясь, и отвесила ему подзатыльник,. –  Митрич, боюсь, это сработает только, если тебе голову оторвать.

– Э. Ну да. Не вариант, – друг потер шею.

Мама Митры после гибели отца замуж так и не вышла, и братьев-сестер у нашего балбеса не было.

– Ладно, друже, к делу…

Впереди виднелся участок дороги без деревьев, там мы будем как на ладони, а у нас комендантский час. Я поморщилась и свернула в тенистый переулок. Пойдем по параллельной улице, она и поуже, и деревья есть.

– К делу, так к делу, – друг оценил мой маневр, но комментировать не стал, только зевнул лениво. – Так, во-от, следующим я открыл раздел с божественной семейкой Маздеитов, и сразу встретил “врага”, вот прям на первой странице. Давай всё-таки присядем.

Митра увлек меня на лавочку под раскидистой оливой и, достав книгу, зажег такой же как у меня фонарик.

– Смари, А́нхра-Ма́йнью, Злой дух. Твой?

– Злой. Дух, – повторила я по слогам, разглядывая кошмарную тварь, зубастую, многорылочленную… похожую на творение хаоса, если бы он был способен творить. – Похож.

– Мне тоже так кажется. Смотри, “бог тьмы и первоисточник зла, его олицетворение, – зачитал Митра, – извечный противник Ахура Мазды. Сам творить не способен, но всюду сеет зерна зла”. Куда ни плюнет, короче, везде какая-то хрень плодится – болезни, засухи, разрушение, ненависть, змеи.

– Прекрасно, ох уж эта божественная слюна, – слабо улыбнулась я. – А как он связан с Керой, ты уже разобрался?

– Да ни в зуб ногой, увы, – Митра потупился. – На Ахура Мазду, светлого творца, ни Танатыч, ни тем более Кера что-то не тянут. Но там в принципе тварь такая пакостная, что куда ни плюнет...

– Ага, я поняла, – в груди гулко колотилось сердце, но я пыталась прогнать дрожь. – Молодец. Но… неужели до утра потерпеть с такой важной инфой ты не мог?

– Неа, – беззаботно хмыкнул друг. Я покачала головой укоризненно

В принципе, если бы не комендантский час и угроза вторжения Хаоса, ничего необычного в поступке Митры не было. Обычно, он ещё и Карину вытягивал из дому, и подруга шла с ним. Всю дорогу ругалась, но шла. А потом мы, сбежав в ротонду на скале, подолгу хохотали под луной, травили байки и строили планы. Они помогали мне выжить и знакомили меня с новой после травмы мной.

– И это всё фигня, на самом деле. Но вот это, мне кажется, тебя заинтересует, – и он подчеркнул ногтем список из не менее, чем десятка имен Злого духа.

“А́нгра-Ма́йнью, А́нхра-Ма́йнью, Ангро-Майнью, – прочитала я.

– Ну это логично, “г-х” и гласные вечно чередуются, а то и выпадают, как например тут – Ахрима́н”. – Или тут…

...Арима́н, Арима́ньюс…

Я сглотнула и посмотрела на Черную башню. До сих пор, хоть и двигалась в её направлении, но на неё саму, возвышавшуюся над домами, я глаз не поднимала.

“Злой дух спит под небом”, – так сказал Шааф. Под небом – понятие размытое, но верхний этаж башни, где по слухам проживал командор со смутно созвучным именем, под него подходил. Хотя верить в это не хотелось.

Митра кивнул, проследив за моим взглядом.

– Думаешь, случайное совпадение?

– Может быть, – протянула я.

Тускло освещенный коридор, мощенный из черного камня, изгибается влево. Такая архитектура не свойственна простым домам, а ратуша, в которой тоже много эркеров и башенок, выложена из белого гранита. В нашем городе лично я знаю только одно здание, в котором может оказаться тот коридор. Хотя знаю я, конечно, не всё.

– Это ещё не всё, – Митра, вторя моим мыслям, снова перелистнул страницу. – Смотри вот на этого красавца.

Монстр с туловищем почти человеческим, но с тремя головами на длинных змеиных шеях.

– Правая рука Злого духа, можно сказать его тень…

Я вздрогнула.

– Дракон Заххак. Или – Дахак, – Митра черкнул ногтем в очередном списке имен.

Серпен Дахак, змеящаяся тень зла.

“Тень тоже спит, объевшись”.

Надо поспешить. Потому что когда они проснутся… страшно представить, что тогда будет...

Впрочем мне и так страшно.

Я вздохнула, стараясь подавить дрожь. Больше я не сомневалась, где находится Жнец, но в горле пересохло так, что произнести слова: “Иди домой, Митр” – я так и не смогла. Я понимала, что он всё равно не ушел бы, но даже малейший риск сейчас остаться одной… пробирал до костей, и живот подводило тошнотой.

Сегодня я отчего-то умудрялась отрицать информацию о таинственной и мрачной сущности Жнеца, но сейчас...

Они вообще не люди. А я – мелкая букашка, и раздавить меня меж двух божественных сил – раз плюнуть.

И ничего не прорастет.

Хотя…

Может я всё-таки сплю? Тогда – мне вообще нечего терять.

Я медленно раскрыла ладонь – огонь вспыхнул почти без усилий с моей стороны. Под офигевшим взглядом Митры я сжала кулак, гася густо искрящее черным пламя.

– Знаешь? – Митра прочистил горло. – Если ты сейчас думаешь обо мне, то подожди, я зароюсь в песок.

– Шут, – констатировала я сухо.

Сорвавшийся ветерок перевернул очередную страницу, и я встрепенулась, заметив на следующей – знакомую печать. Я присмотрелась: три зеркально перевернутых шестерки в трех кругах из непонятных символов.

– Что это? – ткнула я в неё пальцем.

– М... Щаз… подписано “Хварно”. А вот что это…

Я нахмурилась.

– Это что-то от светлого Ахура-Мазды, – продолжал митра, водя пальцем по мелко напечатанному тексту. – Так-так… сам он – творец, и поддерживает в мире дочь свою, Аши – истину-праведность, бла-бла… а вот! – он излучает царственное сияние, то есть “хварно”. Э… и всё, – Митра ещё раз пробежался по страничке. – Да. Всё. Дальше всякая зубодробительная фигня. И никаких Кер, кстати.

Я молчала. Я точно знала, кто недавно поминал это слово. Причем в ругательном контексте.

“Шааф, Великий и Яснотрепетный, отзовись!” – тяжело вздохнув, я прислонилась к спинке лавки. Чтобы не свалиться под неё при контакте.

“Пылающий в сердце, вообще-то”, – ворчливо откликнулся таинственный котик. Я согласно кивнула. Голос дрожал даже в мыслях.

“Хварно, кот”...

“Ты… помнишь?” – вскинулся кот в моей голове.

“О чем? – у меня закололо в затылке, а в ногах появилась тяжесть. – Что это такое, Шааф?”

“О… а, ну. Сияние такое… а зачем тебе?”

“Шааф, не юли”, – потребовала я, чувствуя, что разгадка где-то рядом.

“Ну-у… оно такое, тройное. А ты где вообще?”

“Ко-от” – протянула я угрожающе.

“Что кот? Что кот?! Я тут как... белочка кручусь, ищу… средства, спасаю, а она...”

Я сглотнула, голова закружилась ещё сильнее.

“Что с ним?”

“Скоро помрет, если долго возиться будешь!”, – рявкнул Шааф, упорно глядя в стеночку.

“Покажи!..”, – потребовала я, чувствуя, как пустеет в груди.

“Не могу. Он – голый. Голый король – это неэтично”.

“Ничего, – процедила я. – Я не замечу его наготы. А когда до тебя доберусь – ты мне вообще всё расскажешь”.

Мельком, будто кот нервно обернулся, я увидела серое копошение на кровати Жнеца, и распереживалась ещё сильнее.

“Там что, вернулся… тень?”

“Нет! Просто тащи жратву! Быстро!”

В наступившей глухой темноте, я с трудом ощутила, как меня кто-то дергает, а в себя пришла от удара по щеке.

– Ай, – я поморщилась. В голове звенело, как в чугунной кастрюле.

– Иззвини, но ты опять была похожа на труп, – Митра поймал мою руку и встревоженно прощупывал пульс.

– Что? Я опять чернела?

– Нет, на обычный труп, на не живой. Без кошмарной черноты. Что с тобой было, Коть?

– Да так, – выдохнула я, не зная сейчас, чего во мне больше, облегчения, страха или злости. – Контакт.

– С... чем?

– С котосторонним…

(* История, так поразившая Митру, описана в книге древних майя “Пополь-Вух”. Героев, кстати, казнили в Шибалбу – подземном царстве, за то, что те слишком шумно играли в мячик. Впрочем, учитывая, что они дети божественных создателей, их игра в мячик вполне могла оказаться тем ещё армагедцом. Что же касается плодородности божественных жидкостей, слюны, крови и собственно семени, – эта фишка свойственна множеству разных мифов. И неважно, куда и кому жидкость попадала, залет – гарантирован.)

_____

* История, так поразившая Митру, описана в книге древних майя “Пополь-Вух”. Героев, кстати, казнили в Шибалбу – подземном царстве, за то, что те слишком шумно играли в мячик. Впрочем, учитывая, что они дети божественных создателей, их игра в мячик вполне могла оказаться тем ещё армагедцом. Что же касается плодородности божественных жидкостей, слюны, крови и собственно семени, – эта фишка свойственна множеству разных мифов. И неважно, куда и кому жидкость попадала, залет – гарантирован.

Часть 7. Глава 29

– НЕТ, НА КОТЕ ТЕБЕ ЕЗДИТЬ НЕЛЬЗЯ.

СМЕРТЬ КРЫС ВЕРХОМ НА КОТЕ – ТЫ САМ ПОДУМАЙ, ГЛУПОСТЬ КАКАЯ.

СМЕРТЬ КРЫС ДОЛЖЕН ЕЗДИТЬ НА КАКОЙ-НИБУДЬ ТАМ СОБАКЕ…

Терри Пратчетт «Мрачный Жнец»

 Глава 29

Однажды Тимофею уже довелось проснуться в клубке летучих мышей. Тогда у тётушки Дэф выдался неудачный день, депрессия с тоской накатила – и мыши наводнили дом. Пробуждение вышло фееричным и определенно в стиле баек про вампиров. Не хватало сатанинского хохота и слов: “Я выпью вашу кровь!”. Просто потому, что Тим тогда растерял дар речи. Кстати, не столько из-за мышей, сколько из-за эффекта дежавю. Вроде прежде и не приходилось восставать из гроба бледным нежитем, когда вокруг рассыпается туча серых писклявых тушек – но ситуация была такой знакомой, что у него даже голова разболелась. Где-то Тим такое видел, причем со стороны. Где – он тогда так и не вспомнил.

В общем, опыт пробуждения среди мышей у Жнеца был, но тут каждый раз как в первый.

Сейчас, похоже, тётя тоже расстроена. И скорее всего из-за него.

Погребенный теплым шуршащим меховым одеялом, Жнец лежал на боку. Твари попискивали, копошились, слегка царапая коготками голую кожу, то и дело забуриваясь в перья крыла и чем-то хрупая. Вроде не перьями. Стоит чуть шевельнуться, и мыши вспорхнут. И тут важно будет быстро сгруппироваться и отскочить в сторону, ибо испуганные мыши не только пищат, но и гадят, да.

Вот только сил не было не то, чтобы отпрыгивать от града пахучих снарядов, но даже просто пошевелиться. Давно он не просыпался таким разбитым. Видно переоценил свои силы, когда лечил от истощения Котю. Боялся не долечить. Боялся что не выживет...

Вообще девчонка будила в нём странные эмоции. И вызывала странные поступки. Чего стоит только заявление “будешь моей кошкой”, очень скоро переросшую в “королеву”. Да и ответ командору хаоситов “Котя моя невеста”, с высоты мудреного утра вызывал недоумение. Но… не отторжение.

А её огонь…

Он и сам виноват, в том что девушка истощила силы, видел же, что она выжигает лишнее, но – залюбовался, засмотрелся. За... грелся.

Её огонь был удивительно тёплым и притягательным. И совершенно его не обжигал. Это было завораживающе и странно...

Тим коротко вздохнул, забыв о мышах, и мысленно сжался, чувствуя, как они оживились. Но не взлетели – засновали быстрее, всё чаще царапая коготками, зачастили испуганные сердца. Сотни маленьких сердец, сотни маленьких тел полных тепла и силы.

Силы…

Первая струйка потянулась к нему неожиданно легко, словно ловко направленный ветром дымок, а за ней будто прорвав плотину потекли и другие. Тонкие, как нити, как сотни нитей, они сливались в яркий поток, наполняющий, сшивающий изодранную в клочья ауру. Сил оказалось так много, что Жнеца на на какой-то миг оглушило…

А затем в голове раздался ворчливый голос:

“Я бы настоятельно не советовал тебе их убивать”.

Голос взорвался оглушающей тишиной. Жнец осознал вдруг, что мыши больше не возятся, не стучат их мелкие сердца. Или стучат… но очень, очень редко. Всё реже и реже.

В голове прострелило вспышкой из памяти – такое уже было…

Усилием воли он обрезал поток, вымывавший жизни из беззащитных созданий, ощущая болезненную жалость, окунавшую его в прошлое.

...Он потом долго пытался оживить её, вернуть – жизнь. Вливал силы, пока снова не свалился без чувств. Но черным целителем в их семье была только тётя, а её… почему-то не было дома. И ему повезло ещё, что его Морри, любимая трехцветная кошка, умная и мурчливая, не стала зомби. Как он умудрился забыть об этом?

Как жаль, что тогда его не было кому остановить, как сейчас.

“Молодец, ты справился, – похвалил его спасительный голос, и мечтательно добавил: – Живые мыши однозначно вкуснее”.

Голос был не тётин. А последнее замечание и вовсе заставило Жнеца открыть глаза и резко сесть спустив ноги с постели. Его тут же повело, и он с трудом удержался, чтобы не упасть, огляделся.

Он не дома. Пустая комната без окон, слабый свет пробивается лишь под дверью, но с его зрением достаточно, чтобы видеть. Мышей, например. Эти вообще слегка светились. На нем и на постели вокруг сотни безжизненных маленьких телец. Мыши оказались, обычные с короткими лапками и длинными хвостами.

В комнате стоял запах сырости, даже затхлости. Интерьер по-спартански аскетичный, не считая обоев в неравномерное пятнышко. Или это пробивается через белую бумагу плесень?

– Кто... здесь? – голос не слушался, казалось в горле скрипит песок.

В темном дальнем углу что-то шевельнулось, блеснули зеленью глаза.

“Морри? Я всё-таки брежу?” – подумал парень. Не мудрено – очень хотелось пить.

“Не она. Не совсем. Вода там”.

– Ты… слы… – попытался Жнец удивиться вслух, но остатки влаги испарялись с дыханием, и язык перестал его слушаться.

“Слышу-слышу”.

– К-то…

“Молчи уж”.

Тень в углу снова шевельнулась и выбралась, потягиваясь, в полосу света из-под двери. Трехцветка. Но в самом деле не Морри. Тот самый кот, который…

– Ко-тя?

“Не она. Я сомневаюсь, что она… одобрит. Тебе надо попить. И поесть. Бери – их. Это лучший вариант”.

В этот миг неподалеку послышался звук, самый сладостный для жаждущего. Жнец – и откуда только силы взялись? – рывком поднялся, отряхивая ещё висевших на нем мышей, и направился к второй двери из комнаты. Распахнув её, он обнаружил условно уборную. Затхлостью несло отсюда, и хорошо, что только затхлостью. При взгляде на старое ржавое ведро в маленькой темной каморке – здесь обоями не заморачивались, черная кладка добавляла мрачности, – парня замутило от противоречивых желаний. Темная вонючая вода – невыносимая гадость и источник жизни.

“О да. Возможно тут она и зародилась когда-то”, – откомментировал голос в голове.

Хвала богам, над ведром Тим нащупал кран. С трудом открутив скрипучий вентиль, парень припал к хлынувшей воде. Он пил и не мог напиться.

“Мда, я не стал бы утверждать, что жизнь эта не зародилась ещё до того, как попала в ведро”, – бормотание в голове воспринималось, как фоновый шум.

Жнецу было всё равно, по телу разливалось блаженство, уходила резь и сухость из горла и глаз, кажется сейчас он мог впитывать воду всей поверхностью кожи, как губка.

“Мыши – однозначно были бы чище, – продолжал нудить ворчливый голос. – И питательнее. Еда, знаешь ли, тебе тоже нужна. Одним ударом бы двух… мышей”.

– Я не буду жрать мышей, – пробулькал Жнец, захлебываясь водою. Хотя желудок уже начинал урчать. Почки тоже заработали, и на пару минут парень заперся в каморке. Что, впрочем, ничуть не мешало голосу нудить дальше и, кажется, даже подглядывать.

Голова заработала яснее, но бред не проходил.

Может и это галлюцинация?

“Ещё один неверящий в мои силы. Иди поешь! Ты же свалишься вот-вот. Дождешься, что за тобой придут”.

– Так. Стой. Сначала ответь, где я?

“В уборной. Так это называется?” – ответил голос с легким сомнением.

– А уборная где? – борясь с раздражением уточнил Жнец.

“Ну начинается. Тебе валить отсюда надо, а ты загадки загадываешь! Иди жри!”

– Нет. Ты кот, вот и жри их сам.

“Я? Нет! Фу-у, шерсть. Хвосты. Буе”.

– Нормальный котик, – фыркнул Жнец, предпочтя вслух не рассказывать, куда пойти советчику с такими выкрутасами. Но существу, имевшему доступ к его мыслям, вербальный посыл и не требовался. Кот обиженно заткнулся.

Выйдя из уборной, Тим фыркнул – кот сидел посреди комнаты, надувшись и распушившись так, что по форме приближался к идеальной.

“Сам ты шар! – возмутился кот, снова прочитав его мысли. – На себя посмотри. Король, голый!”

В туманной голове мелькнуло воспоминание – что-то сказочное из детства, – но тут наконец в ней созрело понимание, отчего это ему ничто не мешало в уборной.

– Какого Хаоса? Где мои вещи? Хоть что-то!

“Понятия не имею, я нашел тебя уже таким”.

– Где нашел? Кто меня сюда притащил? – мозг, включившись в работу, начал засыпать вопросами, на которые кот не спешил отвечать. Кот. Не отвечал. Кот! – Кто ты такой вообще?

“Я Шааф. Яснотрепетный и Пылающий в сердце!

Жнец закашлялся, подавившись нервным смехом.

“Смейся-смейся, буди своих тюремщиков, а то давно тебя не жрали”.

Смешливость, как рукой сняло.

– Так, Яснотрепетный и пылающий!

“В сердце. И Великий ещё…”

– Где я?!

“Только не начинай”... – возмутился страдающий от топографического кретинизма кот.

– Ладно. Как я тут оказался?

“По сторонам надо было смотреть, чтоб не попадаться всяким змеям. Разучился видеть незримое. Крылья бы ей за такое оторвать”.

– Кому за что?

“Ой, не бери в голову. И раз уж не жрешь, то давай выбираться. Тебя вообще-то заперли”.

Жнец подошел к второй двери, из-под которой выбивался свет. От неё фонило магией, а ручки и замочной скважины не было. Изнутри эту комнату открывать не собирались.

“А вообще зря ты отказываешься. Мышей тут оставлять нельзя. Они… улики против тебя. В этом городе позволено безнаказанно жрать жизнь только одному существу, и это не ты”.

– А кто?

“Тень Злого духа, конечно. Хотя он об этом не знает”, – кот фыркнул, чему-то ухмыляясь.

Тим наморщил лоб – кот порой странно строил фразы и говорил загадками, его расспросить бы с пристрастием, но времени и правда в обрез, а расспрашивать лучше на воздухе, – так что парень обернулся на кровать, усыпанную безжизненными на вид тушками. Только слабое свечение силы ещё выдавало в них крохи жизни, а если присмотреться в магическом спектре, на каждой виднелись характерные пробои ауры.

Энергетический вампиризм. Так умеет тётя Дэф. Если очень вымотается, подпитывается за счет своей летучей живности. А один раз даже у племянника силу потянула. Она тогда вылечила проклятого ребенка почти при смерти. Это был один из случаев смертного проклятия по ошибке. Девочка, дочь убийцы, стала свидетелем его преступления, и вину чувствовала куда больше папочки, вот оно и пристало. И болезнь свою воспринимала как возмездие, не жалуясь и не обращаясь к целителям до последнего. Отец кстати умер раньше. Девочке же повезло, что в лечебницу, куда доставили её в горячечном бреду, заглянула к подруге тётя Дэф. Она срочно послала за племянником в МАСЭ, и начала сеанс. Девочку она вытянула, но сама иссохла почти до состояния скелета, а аура стала похожа на битую молью шаль. Севшим голосом тетя хрипела: “Не подходите!”, – ожидая лишь Тимофея. И он успел, черная леди, сейчас в прямом смысле черная, судорожно стиснула его руку и взяла силу таким рывком, что у парня потемнело в глазах. Впрочем, тетя Дэф меру знала и контролировала этот свой дар идеально даже в таком состоянии.

И вот, дар открылся и у него. Вернее, вернулся, стоило истощиться до предела. Вернулся он, и частично воспоминания с ним связанные. Бедная Морри. Не ожидала такого от любимого хозяина…

“Как все это интересно, но знаешь, время не резина, а песок”.