Текст книги "Рыжая невеста Хаоса (СИ)"
Автор книги: Броня Сопилка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
– Шла бы ты, малахольная, домой, – неожиданно добродушно хмыкнул первый. – Время, вишь, непростое. То Хаос со всех щелей прёт, то гнезда на голову сыплются.
– Ща будет тебе гнездо – и на голове, и за пазухой! – донесся голос сверху. Он стал четче, и, задрав голову, я увидела самого Анфимыча, щуплого и сухонького, с этого ракурса чем-то похожего на встрепанного аиста. – Вы сами-то не зевайте, патрулируйте хаос, а не к пигалицам клинья бейте. Кстати, – Анфимыч, по-птичьи склонив голову набок, присмотрелся ко мне, – а не Ракиты ли это дочка?
– О, точно! А я-то смотрю, рыжина характерная. Беги домой, Ракитышна, раз недалеко, – хохотнул первый – чтоб ему постоянно гнезда на голову падали! – патруль – и отпустил мою руку. – И осторожно тут, не зевай, увидишь лужу – кричи, мы крылатого вызовем.
И мужик поднес дубинку к губам. Я наконец-то опознала в ней длинный дудук. Звук у него не особенно мелодичный, зато громкий, слышно далеко. Самое то – для оповещения.
– Ага, – хрипло отозвалась я и припустила домой, что было мочи. Прогулялась, называется, прям за хлебушком вышла. Да так и поседеть недолго.
Лишь добежав до двери своего дома, я вспомнила, что я никакая не малахольная пигалица, а самый настоящий маг, и могла подпалить всем этим веселым патрулям гнезда, и даже поджарить яичницу. Жаль, слишком растерялась, да.
“Но больше всего обидно, – вздохнула я, бросив взгляд в небо, – что на помощь никто не пришел. И… не прилетел”.
Когда я вошла в дом, мама удивленно подскочила, а потом сурово сдвинула брови. Черт, со всеми этим разбойными патрулями, я забыла, что сбежала. Впрочем, настроение было настолько паршивым, что я опередила мамины упреки, устало выставив руку вперед:
– Мам, не начинай. Если помнишь, мне уже девятнадцать.
Мама тяжко вздохнула и молча села за стол. Я присела рядом.
– Ну что? Есть какие-то приличные новости?
– Да, – кивнула мама укоризненно. – Патруль организовали. Наземный, и даже накрышный.
– Я в курсе, – меня слегка передернуло. – Что-то ещё?
– Мальчик наш уже больше десяти прорывов закрыл, говорят, – ответила она. – Правда, это опять слухи. Может и десять, может все двадцать, а может и один толпа повторяет и множит.
– Это точно, – я вздохнула.
Конечно, он занят, и ему некогда навещать. Всяких кошек.
Я сжала губы.
– Что... командор? – спрашивать о нем было неловко. – Очнулся?
– О... командоре новостей нет, – мама сочувственно вгляделась в моё лицо. – По-прежнему в больнице, по-прежнему без сознания.
– Целителя бы ему… – я потерла лоб. – Желательно мага.
Кстати о целителе…
Скорее всего, о том, что Тим ищет свою тетку, никто кроме нас с Митрой не знает, так что и вестей о том, нашел ли, – я со слухами не дождусь. Плохо то, что мы вообще не уверены, что она жива. Хотя, может Тим как-то её чувствует? Может же быть между всякими мутными сущностями связь?
По крайней мере, уехать-улететь без племянника она не могла, да и город закрыт. А Серпен Дахак этим утром сказал (если не соврал), будто его лечила приезжая леди-лекарь. Спрашивается в задаче, когда он с ней виделся? Уж не до того ли, как она полупризрачным монстром бушевала в своем доме? А может она, в самом деле, дала ему какую-то пилюлю, просто подействовала она не сразу? Может он вообще вместе с Аримани закрывал прорыв, оба выдохлись, но выловили только командора? Что же такое тогда Тень зла? И была ли она?
Боги! Как же тошно всех подозревать и не верить собственной памяти.
И Шааф ещё… мороз включил.
“Эй! Яснотрепетный, пылающий, и прочая?!” – мысленно воззвала я.
Крикну, а в ответ тишина. Была, кажется в мире-сне такая песня.
Кот продолжал мороз. В последний раз я видела его у себя в комнате, когда он вполне успешно прикидывался приличным животным. Но вернувшись после прорыва, я его не обнаружила.
А теперь всё больше склонялась к мысли, что окончательно свихнулась. Яснотрепетный кот, ну не бред ли?
Тяжело вздохнув, я посмотрела на маму:
– Как ты думаешь, мам, уместно ли будет навестить командора в лечебнице?
– Так ведь ты его невеста? – это был скорее вопрос, чем утверждение.
Я задумчиво кивнула.
– Жалость – плохой советчик в сердечных делах, – серьезно сказала мама. – Уверена, командор скоро очнется. И наверняка даже сделает всё возможное, чтобы сделать тебя счастливой – я видела, как он на тебя смотрел. Да что там, не только смотрел, – лукаво улыбнулась она. – Но то, как ты смотришь на мальчика, я тоже видела.
Я вспыхнула, наверное, с головы до пят. Воскликнула:
– Да никак я на него не смотрю! И вообще – куда мне замуж? Я же ещё ребенок!
– А кто мне только что девятнадцатью годками в глаз тыкал?
– Ну, ма-ам. Совершеннолетие – не значит, что меня надо срочно сбыть с рук – не кефаль, не протухну. Я учусь ещё. Хаос, вон, атакует, и фиг знает, что будет завтра. И вообще, какая свадьба, когда один кандидат в беспамятстве… – тут я запнулась, а мама лукаво закусила губу:
– А второй?
– А второй… летает, – я отвернулась, злобно прищурившись.
Стрекозёл!
– Вот и правильно, – заключила мама.
– Э-э?
– Что не так? – она наивно вздернула бровь.
– Ну… не ты ли меня с такой радостью сватала этим утром?
– Ну, я же думала, у вас совет да любовь. Ты ж по ночам не знамо где шастала, а красавец-мужчина так уверенно убеждал, что ты-таки будешь рада. Но я рада тому, что ты не спешишь, моя девочка.
– Боги, какое же это счастье, когда близкие тебя понимают! – выдохнула я и полезла обниматься. Мама расчувствованно шмыгнула носом.
В дверь постучали. Сердце в груди сделало сразу несколько кульбитов – папа вошел бы без стука.
– Я открою! – я подскочила и помчалась к двери, грозя маме кулаком на её многозначительное: “Ну-ну”.
Перед дверью остановилась, выравнивая дыхание. Покусала губы, пощипала щёки для яркости, попыталась причесать пальцами волосы, но завязла в них так, что еле освободила руку. Расправила плечи, сурово поджала губы и – распахнула дверь.
– Упс, – сказала я при виде открывшейся за дверью картины.
Митра, развернув Карину ко мне спиной, глазами указал мне: “Закрой дверь. С той стороны, желательно”.
– Совсем страх потерял, – я уперла руки в бока.
Карина, по-видимому, была со мной согласна, она начала упираться ладошками в его плечи, и вскоре-таки вырвалась из наглой хватки. Ткнув Митру ещё и кулачком в бок, для верности, подруга обернулась ко мне. Смущенно потупилась и даже шаркнула ножкой.
– Ну, в общем, как-то так, – пробормотала она.
Митра выпятил грудь, словно на ней сверкало с десяток медалЕй.
– Значит, всё-таки свадьба? – хмыкнула я.
– Да ну какая… – начала подруга.
– Свадьба-свадьба, – закивал друг, но поняв, что Карина ему ничуть не вторит, повернулся к ней и сурово поднял бровь. – Янипонял? Повторить?
– Ой, иди ты, – насупилась девушка.
Митра склонил голову набок, Карина вздохнула.
– Свадьба, свадьба, – отвела глаза она.
Неужели он её вынудил? – я нахмурилась, но стоило Митре отвлечься на мою маму (“Как здоровьичко, тётушка Олли?”), – как Карина смешливо пожала плечами и показала мне большой палец из-за пышной юбки.
Я рассмеялась и обняла друзей, спрятав где-то глубоко в душе странное чувство, похожее на комок в горле.
– Вы как? Голодные? Мам, у нас есть, чем угостить влюбленных?
Глава 39
Если честно, мне есть не хотелось, но долг гостеприимства приказывал гостей накормить. А потом уже использовать по своему усмотрению. Лично я собиралась выйти с ними в город.
За столом друзья поделились более реальными новостями, а последней и вовсе пришибли нас с мамой.
– А вы в курсе, что ваш… дядя Сеня организовал сопротивление Хаосу? – поинтересовался Митра, заморив первого червячка свежим пирожком с капустой.
– Что? – я, вяло жевавшая яблочник, едва не подавилась. – Как? Почему?
– А что делать? Командор выловлен в море, пока без сознания, помощник пропал, видно не выловили...
– А бургомистр что?
– Бургомистр тоже.
– В море?
– Ну… в каком-то смысле. В море пива, видимо. Народ под ратушу собрался, а он лыка не вяжет. Если бы не дядя Сеня, пришла бы городу хана. К Хаосу реальному ещё бы хаос паники добавился. Но твой батя крут – с разбегу на балкон ратуши взлетел и такую речь толкнул, что даже мужики прослезились.
– Ничего себе, – я восхищенно переглянулась с мамой и поняла, что она всё же слышала об этом. Просто непроверенные слухи скромно мне не озвучила.
– А ты не прибедняйся, Митр, твой отец тоже хорош, слышал же, как он Мещерякина по мостовой носом повозил, когда тот начал бутылкой размахивать и голосить: “Мы все умрем, пошли напьемся, други”.
Митра хохотнул.
– Да, вече сегодня вышло зачетное. Даже жаль, что мы его пропустили.
Карина вскинула бровь, и Митра тут же поправился:
– Немного.
Мы усмехнулись.
– В общем, собрали совет, набрали добровольно-принудильцев в патруль, чтобы охватить город. Я тоже записался, иду в ночную, – гордо приосанился Митра.
– Ты смотри там в оба. От твоей глазастости многое зависит, – произнесла Карина серьезно.
– Знаю, – друг кивнул. – Там один патруль пропустил зарождающийся прорыв при первом обходе, а когда обнаружил, сделав круг, так уже трехметровую дыру в стенке выело. А Феич улетел в другой район как раз – там ещё пара мелких открылась, – так что, когда к этому добрался, тут уже пол-стены и четверть дома вглубь пошло... по хаосу.
Меня бросило в холодный пот. С такими успехами этот Стрекозел снова вымотается и свалится без сил. А я сижу без дела.
Ещё и Ариманис выбыл…
А что если?..
– Ребят, – нервно поднялась я из-за стола, неспособная больше ждать. – Вы пойдете со мной в лечебницу?
– Зачем? – Митра прищурился.
– Надо проведать командора, – я вздохнула, и повернувшись к маме добавила. – И к папе загляну, занесу еды.
– Значит, ты все-таки решила… – начала было мама, но я перебила:
– Нет. Ничего не значит. Просто… так надо. И… пирожков, если можно – заверни мне все. И я ещё бутербродов сложу пару-десять.
– Собираешься накормить весь совет? – она чуть улыбнулась.
– Посмотрим по обстоятельствам.
Перерасход сил – вызывает дикий голод, по себе знаю.
Мы, груженные рюкзаком со снедью, вышли на порог. До заката оставалось часа полтора, солнце уже нависало над горизонтом, и улица казалась розовой в его лучах. Мама вынесла шаль и, накинув её мне на плечи, поцеловала в висок.
– Идите, и постарайся вернуться пораньше. Патруль патрулем, но время неспокойное.
Я закатила глаза.
– Я буду волноваться, – погрозила она пальцем.
– Не переживайте, теть Оль, верну вашу деточку в целости и сохранности, – серьезно пообещал Митра, – аккурат перед своей сменой.
Так получилось, что дорогой мы почти не разговаривали. Я не хотела мешать миловавшимся друзьям, и шла чуть впереди, бросая украдкой взгляды в небо. Митра с Кариной, поотстав, таинственно переговаривались, усиливая моё ощущение лишней на празднике жизни.
Вскоре мы вышли на набережную, вившуюся белым серпантином с ажурным парапетом в нескольких метрах над морем, и у меня захватило дух. Слева по склону раскинулся белокаменный город с пестрыми крышами и террасами, утопающий в зелени. Справа бьющееся в скалы бирюзовое море орошало нас брызгами, ослепительно играя бликами в лучах солнца. То и дело вокруг вспыхивали радуги.
Мраморные балясины парапета, яркий город, морская кипень и бирюза, вся эта феерия цвета казалась волшебной сказкой.
Шумел прибой. Кричали чайки. Словно в мире нет и не может быть никаких проблем. Всё хорошо, где-то там внизу причаливает катер с туристами. Нет изоляции, хаоса, стражей…
Жнеца.
Внимание моё привлекла пара чаек, кричавшая как-то особенно тоскливо. Они вились параллельно друг-другу и не могли воссоединиться – между ними невидимой стеной стоял антихаотический периметр, полудугой заходивший в море, чтобы рыбакам было, что промышлять. Отчего-то вода проходила его почти беспрепятственно, лишь слегка сбивая гребни волн, а вот рыба, я слышала, в огороженной акватории уже заканчивается.
А ещё истощаются запасы продовольствия на складах. И сельхоз-делянка Академии – не прокормит город долго. Высоко в северной части сиротливо торчал черный клык покинутой Башни стражей.
Я мрачно вздохнула – волшебный мир выгорел, померк, ветер стал пронзительным, влажная шаль гадко облепила плечи. Соленые брызги стекали по лицу, не понять откуда берясь.
Так или иначе нас всех ждет конец. Зачем барахтаться?
На дальнем краю набережной показалось красивое здание с белыми колоннами и портиками. И видом на море из всех палат.
При воспоминании о нем меня передернуло.
Шум волн и бескрайняя синева, по мнению медиков, действует на больных положительно. Вот только я, придя в себя после комы, часами смотрела в окно, пытаясь понять сплю я или нет. Бирюзовые воды казались мне нереальной мультяшной картинкой, и еще больше сводили с ума. Неправильным я была пациентом.
А теперь там оказался мой неправильный жених. Загадочный страж, весь год оберегавший город от Хаоса, и, как оказалось любивший меня. И угораздило же его поссориться с не менее загадочным столичным снобом.
С приездом которого в город пришел Хаос.
Хаос пришел в мою жизнь.
Я бросила взгляд в небо, и нас захлестнуло очередной порцией брызг. Друзья позади рассмеялись. Их мир ещё не утратил красок, как мой.
Странный парень, с мутной семейкой, исключительными способностями и непонятным отношением ко мне. Летал где-то в небе, пытаясь спасти тех, кто обречен.
Странный мужчина с подозрительным другом, похоже, пытался сделать то же самое. Но выдохся. И теперь остался без друга. Лежит в коме. Возможно – умрет.
Но ведь я – могу помочь. Могу ли я помочь обоим?
Тут друзья догнали меня и подхватив под руки с двух сторон, удивленно поинтересовались:
– А чего это ты так скисла? Жизнь прекрасна!
Я натянуто улыбнулась, отирая лицо от морских брызг. Конечно прекрасна, особенно, когда неясно сколько там её осталось.
Ребята стали меня подбадривать, сыпать шутками и строить планы на будущее. Так в обнимку мы – я (в комплекте со скребущими кошками) и друзья – добрались до лечебницы.
У главного входа в здание толпились люди, в основном девушки, многие из нашей академии.
Что случилось? Большой прорыв? В академии? Есть пострадавшие?!
– Постойте-ка там, – Митра указал на круглый фонтан на краю площади. – Я разберусь.
Карина, о чудо, впервые на моей памяти не стала с ним спорить. Мы сели на широкий мраморный парапет, подумав, я легла на него опустив одну ладонь в прохладную чистую воду. Так проще было наблюдать за небом, щурясь в лучах заходящего солнца.
– Коть, – позвала меня подруга, подсев со стороны головы.
– Да? – я выгнула шею, посмотрев в склоненное надо мной лицо.
– Ты не считаешь меня... смешной?
– С чего бы? Что шпыняла Митру столько лет? – усмехнулась я.
– Ну тебя, – Карина надулась и отвернулась, поправила бант на пышной юбке, а потом всё же рассмеялась и, склонившись ко мне прошептала: – Если честно, я… так счастлива! Никогда не думала, что могу быть счастливой с ним рядом, но когда вы сегодня… пришли в обнимочку… Словно красная тряпка на глаза... Я глупостей наговорила… прости. Но если бы не это… мы бы так и…
– О, это вряд ли. Митра сорвался бы со дня на день. Или ты.
– Или я, – протянула подруга и тихонько рассмеялась. – Кот, ты будешь моей подружкой на свадьбе? – спросила она неожиданно.
– Буду, – пообещала я, покрываясь мурашками.
– А я на твоей! – сжала кулачки Карина.
– Обязательно, – я скривилась в улыбке. – Как только, так сразу.
– Извини, я не подумала, – она покосилась на окна лечебницы. – Если честно, мне и в голову прийти не могло, что у вас с командором что-то есть.
– Не поверишь, мне тоже, – мрачно заверила её я.
Глаза Карины стали огромными, как плошки, и я прыснула:
– Оказалось я любила его весь год, представляешь? Просто – не догадывалась.
– А так бывает? Хотя… да. Бывает.
В душе снова заскребли кошки. Небо оставалось чистым, ни одной однокрылой птички.
Незаметно подошел Митра, закрыв Карине глаза ладонями:
– Угадай, кто? – шепнул он ей на ухо.
Подруга хихикнула, шлепнув его по рукам.
– К командору мы не прорвемся, – сказал он, с подозрительным смешком присаживаясь рядом.
– Но… Котя его невеста! – возмутилась подруга.
– Ага. Они тоже, – Митра рукой махнул на столпотворение у дверей больницы. – Все сплошь – невесты. У нашего командора, оказывается, намечается целый гарем.
С моря потянуло бризом, а затем вокруг поднялась пыль. Жнец вихрем опустился на землю и, широко расставив ноги, встал напротив. Крыло его, какое-то бледное и растрепанное, растворилось в вечернем сумраке.
– К жениху пришла? – мрачно сложив руки на груди, поинтересовался он.
Я медленно поднялась с парапета, сев ровно, и заглянула в его глаза. Усталые, опустошенные. Совершенно несчастные.
Сердце заколотилось как сумасшедшее, но я, давя догадку и радость встречи в зародыше, тихо спросила:
– Ты нашел тетю?
Тим качнул головой, и его повело в сторону. Я протянула руку, он поймал её, крепко сжал, не разрывая контакта глазами. Чуть потянул на себя – и я поднялась в полный рост.
– Ты найдешь, – утешила я его, неловко погладив по плечу второй рукой.
– Найду, – вздохнул он. Зрачки его темных глаз медленно расширялись, но поймав блик от воды в фонтане, резко сузились, и снова начали расширяться. Завораживая.
– Можем вместе поискать, – хрипло предложила я, с трудом вспомнив о чем говорила. – Ты был дома? Я могу... показать, откуда она исчезла. Отыщем следы…
Тим вдруг дернулся, резко притянул меня к себе и прижал – крепко-крепко. Я ощутила, как подрагивают его усталые мышцы, услышала частый стук сердца в груди. Он не выпустил моей руки, а поднес к своему лицу внутренней стороной ладони и прижался губами к её основанию. Чуть потерся лицом о неё, щекоча ресницами пальцы.
Я... знала, что он странный, знала, что мы не пара, что он опасен, и, возможно, он принес Хаос в город. А может и слухи не врали, и именно он прибил командора с помощником. Но…
Не верила. Не хотела верить им, чужим, другим, всем. Мое сердце стучало в унисон с его. Мне было больно с ним вместе. С ним мне было спокойно. И весело было с ним. Мне не хотелось его отпускать.
У меня не получалось его… бояться.
Я прижалась сильнее.
И… отпустила силу. Наслаждаясь тем, как Тим впитывает её – виновато и благодарно. Ощущая, как легко становится на душе.
– Я... – прошептал он совсем тихо спустя мгновения или час, – ...боялся, что снова остался один.
Я набрала воздуха в грудь и, решившись, подняла на него глаза:
– Я с тобой.
Часть 10. Глава 40
Дайте человеку огонь и ему будет тепло целый день. Но если поджечь человека, ему будет тепло до смерти.
Терри Пратчетт «Патриот»
Жнец, чуть отстранившись, осторожно коснулся моих волос и улыбнулся:
– Опять ведь сбежишь, кошка.
Я задрала подбородок выше, наблюдая, как играют золотые блики в шоколадных глазах, шепотом созналась:
– Точно не сбегу. Я, кажется, вообще сейчас свалюсь в обморок, – добавила, чувствуя, как кружится голова и меркнет свет вокруг. Оставались лишь эти золотые блики в глазах напротив.
Тим выругался, на периферии слуха растянулись, как в слоу мо, встревоженные голоса друзей. Золотые блики сменились кусочком синего неба в темном круге.
А затем в груди потеплело от вливаемой Жнецом целительной силы. Непонятные слова заклинания убаюкивали. Я закрыла глаза, хотелось свернуться клубком и уснуть.
– Вот же, – Митра проглотил ругательство. – Она сейчас отрубится, как тогда?
– Ей бы съесть хоть что-то…
Мой желудок согласно заворчал.
– О, это легко, – обрадовался друг. – Это она, кажется, предусмотрела. Еды у нас – целый кенгурятник.
– Отлично, давай сюда!
Тим осторожно, придерживая как тряпичную куклу, усадил меня на бортике фонтана, брызнул на лицо водой. Я открыла глаза и тут же зажмурилась – свет слепил.
Зашуршав пакетами, Митра добыл пирожки и вложил один мне в руку, но пальцы не слушались, несчастный пирожок норовил пойти на корм рыбкам, так что Жнецу пришлось придержать его в моей ладони. Я впилась зубами в поджаристый бок, и в несколько укусов разделалась со свежей выпечкой, вздохнула, запила чаем, и огляделась более осмысленным, хоть и голодным взглядом.
– Ещё?
– Угу, – я кивнула. – И себе возьмите, там много.
– Ну, с твоим аппетитом… не хотелось бы тебя объесть.
Я бросила на Митру взгляд исподлобья. Больше он не спорил.
– Это всё ерунда на самом деле, – я вздохнула, глядя как напряжен Тим.
Ищущий взгляд вдаль, тени вокруг глаз...
– Ты везде её искал? – спросила я сочувственно, не уточняя, кого. – Дома всё осмотрел?
– Да… никаких следов. Я стекло в её комнате во всех спектрах изучил, пол, стены, всё. Там пусто. Сухо. Словно вообще не наш дом…
– А… – начала было я оборвала себя. Спросить, уверен ли он, что его тётя, единственный родной человек, жива, – я не смогла.
Но Жнец ответил сам.
– Я знаю, что она жива, – отрезал он и… устало опустил плечи.
Я сглотнула.
Жнец даже как будто похудел за этот безумный день, словно высох… Он выглядел не так ужасно, как только прилетев к фонтану, но всё равно почти так же, как сегодня ночью, когда, измученный, вгрызался в бутерброд, под едкие комментарии Шаафа.
Ох, блин! – вспомнила я о трехцветной пропаже. Ну где его носит когда он так необходим?
– Шааф! – воскликнула я, мысленно перемежая пылающего в сердце с иными, менее лестными эпитетами.
– Что Шааф? – Жнец нахмурился. – Что он уже натворил?
– Да вот именно, что ничего! А мог бы! Мог бы помочь в поисках, например, если не врал, что такой великий! Он с ночи говорил с тобой?
– Нет. Только бегал за мной хвостом…
Я нервно поднялась, от резкого движения меня повело, и Жнец поймал меня за руку, не дав чебурахнуться к рыбкам. Я встретилась с ним взглядом и вздрогнула, его черные глаза снова полыхнули золотом. Так знакомо, словно я это уже видела… Где? В мире-сне?
Тим устало улыбнулся и чуть сжал мои пальцы.
– Я подозревал даже, что он был моим глюком. А он был общим. Эй, Шааф Яснотрепетный.
– Изверг Великий, Пылающий в сердце! – добавила я.
“Да неужели?! Не верю ушам и глазам! Вы наконец соизволили – за руки взяться и обратиться ко мне. Я прям зарыдаю сейчас от вашей догадливости!” – рявкнул в моей голове голос… кота?
– Шааф? – заозирался по сторонам Тим.
“Шааф, Шааф”.
– Где ты? – не поняла я, но встретилась глазами с изумленной Кариной, быстро перевела взгляд на Митру, одними губами сказав “котостороннее”.
Друг прыснул, и зашептал на ухо Карине, объясняя, а Яснотрепетный раздраженно фыркнул в наших головах:
“Какие туповатые мне достались творцы, я Всеобъемлющий! Я – везде!”
– Слушай, Вездетый, ты страх не потерял? Какое везде? Причем тут творцы?
“А вы ещё не поняли? Да ради хварна, что ж вы такие медленные… так, меняем тему. Вы кого-то поискать хотели? Вперед. Объединяйтесь и ищите”.
Мы со Жнецом переглянулись, Тим пожал плечами. Я махнула рукой – на бредовость ситуации. На фоне всеобщей абсурдности моей жизни туманные выражения невидимого котика – пыль!
Если он поможет, мы его простим.
– А как объединяться? – Мы все ещё держались за руки, но кот кажется имел в виду что-то другое.
“И эти тугодумы еще и обзываются. Изверг, кот, даже скотина! Подумать только! Ну я вам это ещё припомню!”
Я покраснела, ибо обзывалась по большей части я. И покраснела ещё больше, представив яснее, что может значить – объединяться. Он же не имеет в виду...
“Я же говорю, тугодумы”.
– Так, нафиг, – помотала я головой. – Почему ты не можешь сказать просто, где Кера? Тима же ты нашел?
“Ты совсем глупая? Горе мне горе. Кот ваш рядом с ним был, когда ты меня позвала”.
– Э-э. То есть ты не кот?
Шааф в голове застонал.
Я скрипнула зубами, а Тим притянул меня к себе и... поцеловал.
“Сначала смешались, в месте возрождения закрепили союз. Потом чуть не угробили меня, придурки, своими сомнениями, – звучало недовольное на периферии сознания, но нежность Тима оглушала, и я с трудом могла понимала, что там бормочет кот. – Обзываются, тупят. Слюнями меняются, а толку. Вы б ещё тут...”
И тут Жнец вспыхнул черным огнем, а я секундой позже зажгла своё пламя.
“Нннаконец-то” – обрадовался Шааф.
И к золотисто-черному пламени примешались яркие синие сполохи.
Рядом что-то восторженное орали друзья, кружилась голова, казалось, будто я отрываюсь от земли, будто парю в небе, растворяясь в воздухе мира…
Или не казалось?
“Ищите”.
– Кера...
– Тетя Дэф… – разом произнесли мы.
И сознание заметалось над городом, оплетая нами прекрасные улицы полные человеческих огней. Тусклый багровый едва пульсировал у самого берега моря…
– Тетя? – прошептал Жнец, и наваждение рассеялось. Пламя опало, мы, прерывисто дыша, отступили друг от друга, но рук не разомкнули.
И хорошо, ибо я тут же оступилась, чуть не подвернув ногу. Удивленно оглядевшись мы поняли, что стоим на скользких камнях, а в нескольких метрах море перекатывает круглую гальку.
Неужели это кот нас перенес туда, где мы ощутили тётю Тима?
“Перерасход конечно колоссальный, и точность так себе, но бинго, творцы мои…” – начал радостно Шааф, но запнулся.
А затем выругался и ругался, перемежая привычные ругательства с заковыристыми, похожими на древние заклинания, пока мы, обернувшись смотрели на то, что осталось от моря.
За щитом его больше не было – там волновалась поглотила черная масса хаотического прорыва.
Несметное множество зубастых пастей атаковало стену щита каждую секунду, поднимаясь всё выше и выше, тысячи когтистых лап возникали, скребли по ней – от этого беззвучного скрипа ныли зубы и раскалывалась голова. Кошмарные хвосты и жала обращались туманом, чтобы тут же воплотиться в очередной ещё более кошмарной форме.
Я как-то размышляла, какими могут быть твари Хаоса, умей он действительно творить? Что ж – приблизительно вот так…
Глава 41
Жнец
Жнец расправил плечи, делая медленный выдох. Котя, сама не замечая, всем телом прильнула к нему, ища защиты, и позволить себе паниковать он не мог.
– Тим, что же делать? – воскликнула девушка, с ужасом глядя на нависшую над ними смерть.
Если бы он знал…
Парень обнял её, словно это могло защитить её от Хаоса. Но от Хаоса не защитит ничто.
В беспрерывном движении за защитным куполом стабильным оставалось лишь одно чудовище – огромный трехголовый змей. Большая часть его туловища скрывалась за синими водами моря, а верхняя пара лап царапала щит, жуткие хари на длинных шеях вгрызались в него зубами, оставляя ядовитый след.
– Боги… это ведь она – Тень зла… – прошептала Котя, глядя в небо мимо его щеки. – Дракон Дахак, Трехглавый змей. Враг. Не соврала книжка … – нервно рассмеялась она, дрожа всем телом. – И Кера предупреждала!
Кера… Тетя Деф.
Жнец завертел головой, она ведь явно где-то рядом.
– Она здесь! Я чувствую! – крикнул он.
Котя моргнула, отмирая, с дрожью отвернулась от жуткого зрелища.
– Твоя тётя?
– Да, – Тим поймал Котину руку и, радуясь, что смог отвлечь её от страхов, помог спуститься с нагромождения камней на ровную гальку пляжа. Они бросились в направлении, откуда слабо веяло силой тети, но Котя поскользнулась, едва не упав, и Жнец подхватил её на руки, привычно раскрывая крыло и взмывая в воздух.
И едва не кувыркнулся в полете, резко опускаясь на землю.
– Тим, крылья… – охнула Котя, глядя ему за спину. – Их два!
Два? Жнец покосился назад – и правда два. Огромные, черные с ярко-синим отливом. От любого движения с них срывались синие искры, светлячками разлетаясь в стороны. Только никаких восторгов он не испытывал, лишь вздохнул, ускоряя бег. Крылья – на фоне творящегося в мире трындеца вообще не впечатляли.
Тётя нашлась довольно скоро. Она лежала почти у самого моря, но скалы тут нависали над ним, образовав сухой грот, скрытый от взгляда с неба и с берега. Каменное ложе было выстлано маленькими серыми комочками – иссохшими и просоленными трупиками летучих мышей…
Но вытянутой из них силы тетушке не хватило.
В первый миг показалось, что они опоздали. Впалые глаза, пергаментная израненная кожа на лице и теле, потрескавшиеся губы с запекшейся коркой крови. Кристаллы соли, склеившие длинные волосы в белесые жгуты...
Но багровый огонь всё ещё тлел в груди тети Деффи и Жнец, положив свои ладони на неё, зажег свой огонь. Котя рухнула на колени рядом с ним, добавляя свои золотые искры к его силе. Смешавшись их огонь снова вспыхнул трехцветным пламенем, и тут же потянулся вниз, поглощаемый вампирской сущностью тетушки. Вскоре она захрипела, делая первый судорожный вдох.
После которого надолго затихла.
Можно было решить, что она умерла, но их общий с Котей огонь медленно тек в неё, кожа постепенно выравнивалась, уходила смертельная бледность, а потом женщина открыла синие глаза.
– А… Хварн… Девочка-ива… – сухо прошелестела она, не глядя на них. – Слились всё-таки... – Обветренных губ коснулась слабая улыбка. – Что ж, Аши была права… Аши, ты всегда права, ты ведь истина… А ты, Танат, заждался вестей… впрочем что для вас эти годы – песчинка...
Казалось, она бредила, бормоча что-то несвязное. Жнец поймал обеспокоенный взгляд Катерины: “Может стоит её и просто подлечить?” – но он лишь челюсти сцепил – далекое, давно стертое воспоминание из детства всплывало в памяти яркими образами, рвало голову на части, заставляя морщиться от боли.
Аши… Ашия. Мама… Танат… отец? Бликами, краткими звуками вспыхивали воспоминания...
– Скоро встретимся… – шептала тетя всё тише. – Скоро. Сейчас…
Её тело стало поддеваться дымкой.
– Стой! Нет? Мы же успели! – выкрикнул Жнец, хватая её за плечи, и провалился руками до камней.
– Во мне уже мало от человека… – услышал он тихий шелест ветра. – Я лишь расшатываю Шааф. Он теперь ваш…
И тело, едва обретшее признаки жизни, рассыпалось пылью. Ветер подхватил её, закружив над головами, и понес в синее небо.
– Передай!.. – крикнул Тим вслед ветру, – передай им, что я их люблю!
“Хороший сын”, – прошелестело вокруг, и небо вспыхнуло, покрывшись сетью сложного узора. Вспыхнуло и погасло.
А Жнец вспомнил.
Это случилось в небе…
Самолет плыл над бескрайним синим морем, внизу мелькали белые сказочно красивые острова, родители, простые люди, смеялись показывали в иллюминатор, а темноволосый мальчишка считал кораблики внизу. Что-то бубнил в динамике наушников темноволосый смуглый гид…
В какой момент в гида вселился враг, мальчик не понял. Оглянулся, сказать, что насчитал сто штук корабликов, а там…
– Он нашел нас, – обреченно прошептала мать, и волна хаоса полетела в неё.
– Аши! – крикнул отец, бросаясь наперерез и закрывая собой.
– Мама! – беззвучно кричал ребенок, глядя, как она стирается и плавится, как бросается к ней темноволосый мужчина, обнимая, пытаясь закрыть собой. – Отец!
Они стояли, обнявшись, но будто горели, чернели на глазах. А затем за спинами их распахнулись волшебные крылья. Ярко-синие и золотые. Распахнулись и опали – потому что от их тел, от отца и матери мальчика, ничего не осталось.
