Текст книги "Рыжая невеста Хаоса (СИ)"

Автор книги: Броня Сопилка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Злой дух с белыми крыльями. Вышибающий из головы все мысли поцелуй. Страшные грозовые глаза.

Внизу снова зашумели, в звучании ближнего колокола появились истерические отголоски. Я быстро натянула вчерашние мягкие туфли, распустила башню на голове, стянув волосы в хвост, и бросилась вниз по лестнице.

“Моя огненная девочка,” – не к месту всплыло в памяти, я запнулась на ступеньках и точно бы пропахала носом пол гостиной, если бы не мои трехцветные крылья. Через гостиную я пронеслась вихрем, мама, суетливо убиравшая стол, – лишь прокричала вслед:

– Куда! Отец сказал ждать его дома!

Ещё один шовинист!

Я выскочила на порог и, не останавливаясь, помчалась в сторону, откуда неслись голосившие люди: женщины и мужчины, дети, тащившие скарб, младенцев, клетки со зверьем. Некоторые мужчины, впрочем, бежали в одном со мной направлении, обмениваясь короткими репликами на тему прорыва и эвакуации.

Свернув в переулок, я остановилась, как вкопанная. Кто-то рядом витиевато выругался, кто-то протяжно свистнул. Под заунывный звон колокола шевелились волосы на затылке.

Прорыв...

В переулке собралось не больше десятка людей, в основном суровые мужчины, я узнала местного кузнеца и отца Митры. Папа тоже был тут. Единственная женщина в мокром платье, молча заламывала руки.

Все потрясенно наблюдали, как разрастается прорыв Хаоса.

Будто гигантской черной кистью он уже закрасил один дом чуть наискосок, справа сожрав окна полностью, а слева лишь чуть надкусив. Ни стекла, ни камень не трескались, пространство словно таяло и оплывало, а Хаос со скоростью черепахи, то есть очень и очень быстро, тянул чернильные побеги вниз к подножию и в стороны к соседним домам.

– Катерина! – оглянувшись, папа заметил меня. – Ну зачем ты сюда пришла? – негодующе шепнул он, обнимая меня.

Я нервно пожала плечами.

Зачем я пришла? На что надеялась? Я даже саму печать помнила смутно – и что я могла сделать с – таким? Тут наверное и Жнец не справится… я могла бы помочь ему (если мне не приснилась эта ночь). Но – я нервно огляделась – его тут нет. Неужели снова куда-то вляпался?

– Не бойся! – заметил мою дрожь папа. – Скоро появятся стражи. Там ещё один прорыв, слышишь звон? Они видно там сейчас.

Кто-то скептически хмыкнул, я же прислушалась, наш колокол почти заглушал звон того, дальнего, но я выдохнула с облегчением. Впрочем, если тот прорыв начался раньше – то что творится там – страшно даже представить. И голова кругом от противоречивых мыслей. Если Жнец и стражи там – то что они сделают друг-другу? Объединятся или начнут бой? Что если Тима снова используют как источник силы. А потом будут врать, что Серпена излечила леди целитель. Или не врать?

Ох, боги! – глядя на пожираемый хаосом дом, я окочательно запуталась в нереальности происходящего со мной. В голове царил такой же хаос как и вокруг. Я зажмурилась, страстно желая проснуться...

И вздрогнула от стука по стеклу. Душераздирающе вскрикнула женщина:

– Мисси!!! Пусти! Она живая! Я должна её спасти!

Я открыла глаза. Почти ничего не изменилось, лишь в последнее уцелевшее окно дома билась маленькая собачка. А женщина, хозяйка дома, рвалась теперь к нему, удерживаемая мужчинами.

Волосы на голове зашевелились…

– Ты не поможешь, только раздразнишь хаос. Ему только того и надо, – убеждали хозяйку собравшиеся здесь смелые люди. – Все одно погибать, так хоть быстро – уже счастье.

Собачка билась в окно, не понимая своего “счастья”, женщина плакала и кричала. Глаза заволокло слезами.

– Так нельзя, – скрипнул зубами папа. Отодвинув меня за спину, он приказал всем: – Отступите подальше. А ты шла бы домой, – добавил, глянув на меня.

Затем, подняв камень, он направился к гибнущему дому, обходя его справа. Размахнувшись, он метко запустил камень в окно.

“Не бросайте в хаос камни, не тыкайте в него палкой...” – вспомнились все наставления стражей в тот краткий миг, пока потревоженный хаос сожрал остатки окна и проглотил пол-стены. Но собачонка по имени Мисси успела выскочить через разбитое стекло и, испуганно поскуливая, бросилась к хозяйке.

Хаос довольно быстро принялся наращивать протуберанец в сторону, откуда прилетел камень, но отец уже бегом возвращался к нам. Спасенная собачонка вылизывала мокрое от слез лицо хозяйки, та глядела на отца с благодарностью, мужчины в большинстве своем с укоризной.

“Не бросайте в Хаос камни”...

– Если молча наблюдать, как гибнет пес, – сурово поджал губы папа, – то  скоро и на гибель людей будем смотреть безразлично. Если можешь что-то сделать, нужно делать.

Мужики отвели глаза. Я сжала руки в кулаки.

Если можешь что-то сделать – делай. А я могу? Я видела печать Жнеца лишь раз, потом видела люк и картинку в книге, но сами символы помнила смутно, и не сделаю ли хуже, что-то напутав?

Я кусала губы и часто зло моргала, глядя, как всё дальше тянулся черные щупальца, одно уже коснулось соседнего дома, начав проедать в нем дыру.

И тут меня обдало ветром, и... ароматом солнечного моря.

– Что это? – загомонили люди, указывая в небо, в котором вокруг прорыва носился черный вихрь. Сердце пустилось в галоп.

– Это… Мрачный Жнец, – прошептала я, следя за ним взглядом.

Тим, легко играя ветром на одном крыле, облетел дом ещё раз, а потом завис над ним, как привязанный на нитке воздушный змей. Не слушая испуганных криков, феерический и невероятный, он начал разворачивать свою печать. На сей раз он проявлял её по частям. Сначала, три символических огня, словно перевернутые шестерки, затем знаки рыбы, птицы, зверя и змея с четырёх сторон, после соединяющие их письмена. Я не могла прочесть их, но запоминала расположение, шевеля пальцами и повторяя каждый знак и символ. Дальше Жнец окружил печать сплошным кругом, замыкая, а затем стал наполнять её своей силой.

Люди восторженно застыли, прикладывая ладони ко лбу.

– Хм, какой интересный жених, – папа задумчиво потер подбородок.

– Па, – смутилась я, и только теперь заметила перед собой в паре метров впереди почти бесцветную вязь печати, совсем небольшой на фоне Тимофеевой, но всё-таки, печати.

– Неужели? – выдохнула я потрясенно, и потянулась к ней своей силой.

Печать послушно налилась сиянием, вспыхнула так, что я едва не ослепла. В отличие от холодного синего сияния большой печати Жнеца, моя светилась золотом.

Папа пробормотал что-то удивленное, загомонили мужчины, но я уже не слушала, лишь следила за парой печатей, и когда большая Жнецова полетела вниз, запустила в гибнущий дом и свою.

Тишина взорвалась странным шумом – то ли шелест, то ли визг, то ли вообще показалось, но заложенные как от перепада давления уши зудели, будто туда влезли муравьи.

Пораженный хаосом участок заискрился светом, синим с золотыми всполохами, и стал восстанавливаться – сначала из огрызка дома выросли призрачные стены, окна, крыша, потом это всё стало наполняться красками, будто реальность вливали в заготовленную форму.

Через невыносимо долгий дружный выдох наблюдателей об атаке Хаоса на это место ничего не напоминало. Люди начали пока ещё ликовать.

Вот только Жнец, висевший над восстановленным домом, вдруг зашатался, будто под порывами ветра, а затем его крыло рассыпалось прахом, и парень рухнул вниз. Я рванулась вперед, но руки, сжавшие плечи, удержали на месте.

– Па, – я оглянулась на отца. Тот понимающе кивнул и отступил на шаг, выпуская меня. Поверил в меня, в мои силы.

Я распахнула крылья, от этого доверия кажущиеся куда большими чем были в самом деле, и в один прыжок-парение достигла восстановленной пожарной лестницы. Ещё пара взмахов крыльями – и я поднялась на крышу, почти не касаясь руками перекладин, не слушая восторженных и опасливых восклицаний снизу. Разобрала лишь папино ворчливое напутствие:

– Верю в твое благоразумие, дочка.

Я бы улыбнулась, но не до улыбок было, ведь Тим валялся на крыше и не шевелился. Я, чувствуя, как немеет в затылке, обшарила парня в поиске открытых ран, не нашла, и немного расслабилась. Бестолково потрепала его по щекам. Под глазами Жнеца темнели круги, грудь не вздымалась. Паника навалилась с новой силой. Я попыталась нащупать пульс на запястье – не нашла. Да где он должен быть?! Дрожащими пальцами принялась нащупывать у себя – не нашла! Догадалась поискать его на шее под ухом, там жилка билась (у обоих, но у него слабо и редко). Не понимаю вообще, зачем пульс проверяют на руке, где его и так найти сложно!

Разница между моим и его пульсом становилась все больше, я снова разнервничалась, а он – умирал? Может сделать искусственное дыхание? Я лихорадочно пыталась вспомнить, как его делать правильно, и когда это нужно. Точно знаю, что ещё массаж сердца надо делать, непрямой. Но сердце вроде бьется. А чтобы запустить легкие, нужно вдохнуть воздух, да? Взявшись за подбородок, я приоткрыла Жнецу рот, склонилась над его лицом. Теперь надо закрыть нос, чтобы воздух не вылетал через него? Ой, мама, там же надо ещё язык поправить, чтобы не перекрывал воздуху путь в легкие. А-а!.. Как же все сложно! Если выживем, обязательно научусь оказывать первую помощь, – обещала себе я, заглядывая в приоткрытый рот Жнеца.

Но тут бледные губы парня тронула кривая улыбка. Улыбка? Это что ещё за симптом? Судороги?! Я перевела взгляд выше и встретилась с открытыми глазами Тима. Он наблюдал за мной? Ухмылка стала шире, но не успела я ни обрадоваться, ни возмутиться, как Жнец притянул меня к себе…. и мы кувыркнулись. Он вдруг оказался сверху, долго изучал моё лицо, улыбка медленно растаяла и прохладные губы коснулись моих, согреваясь.

Кажется именно в этот момент я окночательно поверила, что всё хорошо, что он живой, и меня затопило таким ослепительным счастьем и облегчением, что я похоже лишилась чувств. Ну а как иначе объяснить. что дальнейшее в памяти отложилось лишь урывками?

Помню лишь, что было очень жарко, особенно там, где его руки и губы. Помню, руки мои всё время пылали желанием царапать и сжимать, и ещё зарываться в волосы. Помню, кружилась голова, или кружились мы, то я оказывалась сверху, то Тим подминал меня под себя, и я сладко таяла под его весом, мечтая кажется об одном, полностью слиться, перемешаться, стать одним целым, так похожим на фейерверк…

Когда от ошеломляющей волны я распахнула глаза и, отдаваясь головокружению, встретилась взглядом с Тимофеем, я даже не удивилась:

– У тебя глаза – золотые. И светятся.

– Да? – он моргнул и снова посмотрел на меня. Обычными глазами, ну-у, чуть более тёмными, чем обычно, цвета черного плавленого шоколада.

– Нет, – выдохнула я.

Показалось?

Я вдруг вспомнила прощальный взгляд Аримани. Черный и жуткий, тьма в нем словно перебралась на белки глаз, вызывая мороз по коже. Белые крылья рассыпались, а глаза стали черными и страшными... Иллюзия? Его крылья были иллюзией, чтобы обмануть меня? И Серпен врал про вылечившую его леди-целительницу, а ведь я видела этого змея больным вчера вечером, когда Кера уже пропала. И не после встречи ли с несостоявшимся пациентом, вечерком отужинавшим её племянником. А ведь вечером накануне тетушка Дэф была мила и весела, зато на следующий день превратилась в прозрачного монстра, и называла имя врага “Анхрамайню”, такое созвучное имени командора. В башне которого этой ночью едва не погиб Жнец.

– Эй, ты чего застыла? – Тим заглянул мне в глаза, и я порывисто обняла его, ощутив в полной мере, что только что едва снова не потеряла его, испугавшись, что Аримани и Серпен не остановятся, и через три дня (если не наврали насчет срока) снова явятся за мной.

– Тим, ты знаешь, что командор – твой враг?

– О да. Еще и соперник. Но надеюсь в этом плане он уже нейтрализован.

– Э…

– Разве нет? Ты разве ещё думаешь над его предложением?..

Я нервно помотала головой.

– Ты не понял…

– Эй, молодежь! Вы живы?! – из-за карниза крыши показалась вихрастая русая голова. – Мы тут командора нашли, но он, как бы это сказать… в общем теперь вся надежда на тебя, Феич.

– В смысле нашли? – испуганно переспросила я, глядя как Митра выбирается на крышу.

– Его в море рыбак выловил. Жив пока, но бредит и в себя не приходит…

– Рыбак?

Митра коротко хохотнул и покачал головой.

– Ариманис.

Глава 37

– Боги… – выдохнула я потрясенно. – Но… почему? Что с ним случилось?

Особенно тошно было оттого, что я только нашла в нем крайнего и мировое зло, а он…

– Ничего толком неизвестно, но лекарь подозревает истощение. Возможно закрывал большой прорыв и вымотался.

Я застонала.

– А ты, Феич, крут. Я успел и видел, как ты тут развернулся. Зачетно.

Жнец на заслуженную похвалу лишь мрачно угукнул. Я обернулась, ощущая неладное, и встретилась с прищуренными темными глазами.

– Волнуешься за хаосита?

– Э... кого? – растерялась я.

– Этого беленького командора, – выплюнул парень.

– А, Аримани, ну да. Я же…

– Не определилась? – криво ухмыльнулся он, не дослушав.

– Не-ет... то есть…

– Ладно, вы тут разбирайтесь, а у меня дел выше крыши, – двинул подбородком Жнец, поднимаясь на ноги.

Я запоздало смутилась, глядя, как демонстративно он застегивает пуговицы на рубашке и ухмыляется, обнаружив, что одной нет. Нет – потому что она в моей руке.

– Ого, – присвистнул Митра, рассмотрев, наконец, в каком мы растрепанном виде. –  А чем вы тут занимались? – он поиграл бровью.

Я нервно поправила платье, стянула шнуровку на лифе. Как хорошо, что корсет распустить не так-то просто.

– Катерина, видимо, выбором, – буркнул Жнец, и я задохнулась от возмущения.

– Да ради хаоса! Причем тут выбор?! – не выдержала я. – Я же оттого лишь расстроена, что ошиблась в нем!

– В выборе? Не скажи. Я всё ещё жив и на ногах, а ведь я закрыл два прорыва, и первый был куда серьезнее этого.

– Ты не слушаешь! Я ведь говорила, что Аримани – твой…

– Соперник, ага.

– Враг! Митр, скажи ему!

– Ну. Я как-то поразмыслил по утру, может я и ошибся. Как-то всё совсем сказочно. А он знает? Про… Керу...

– Да знает, я рассказала. И про Анхриманью. Ариманис – одно из имен этого Злого духа, врага упорядоченного. Врага... как его… Ахура Мазды! Знаешь о таком? – я посмотрела на Жнеца внимательно, понимая что от его реакции многое зависит, но он лишь раздраженно дернул щекой:

– Что-то слышал. Кто-то из божеств.

Я выдохнула со смешанным чувством. По крайней мере Жнец к богам себя не относит.

– Ну вот я и решила, что Аримани и есть он.

– Злой дух? – парень издевательски хмыкнул.

– Ну да. Звучит смешно. Особенно с учетом того, что его выловили в море. Не в характере злых божеств такое поведение.

– Ну так – сходи, пожалей его. Кошка.

Я поджала губы, а Митра начал ржать так мерзко, что мне захотелось его стукнуть.

– Да ты, Феич, никак ре…

– Так. Закрыли тему, – Жнец стукнул его за меня. – Вон, уже лезут сюда смельчаки. Что, первым на восстановленный дом никто сунуться не рискнул, выпихнули, кого не жалко?

– Да я сам вызвался, – возмутился Митра, – друзья же вроде.

– Вроде, – выплюнул этот… стрекозел.

Что на него нашло? Он сейчас такой же мерзкий и гадкий мажор, каким был при первой встрече. За эти дни я так отвыкла от его стрекозлиной сути, что теперь становилось не по себе. А не выдумала ли я его? А был ли тот обаятельный парень, каждая мысль о котором… отзывалась в сердце то страхом, то радостью?

Жнец поднял и надел пиджак, опять мерзко ухмыляясь и заставляя меня снова и снова жалеть, что я не убилась на люке. Митра же включил шута, и на выходки Жнеца не реагировал, как ни в чем не бывало интересуясь:

– Ты куда сейчас?

Мне стало совсем тошно от понимания, как мы все от него зависим. Не только я и друзья – весь город!

– Попробую найти тётку. Она конечно с капитальным прибабахом, но кто нынче без изъяна? – Жнец обжег меня презрительным взглядом, дернул щекой и отвернулся, делая шаг к краю крыши.

– Стой, – Митра поймал его руку, Жнец тут же её высвободил, но обернулся на друга. Тот кинул сочувственный взгляд на меня, но я помотала головой.

После всего что было с нами, и того, что он тут наговорил… я не хотела его видеть. Отчего-то сейчас мне было в сотню раз хуже, чем первого сентября. Я растянула губы в улыбке, но сжала их так плотно, что они онемели.

– Ладно, – и Митра обернулся к Жнецу. – Это явно не последний прорыв.

– Не последний, – холодно подтвердил стрекозел.

– Ты... поможешь?

– Пока будут силы. Мне всё равно отсюда не вырваться, пока есть периметр. Хреново, что прорывы быстро растут, а находят их поздно, – он раздраженно выдохнул. – Я полетаю, поищу заодно и зарождения прорывов. Сверху обзор лучше.

Из-за карниза показалась голова папы, но Жнец, не дожидаясь, пока он поднимется, спрыгнул с крыши и, развернув в воздухе крыло, взлетел. Заложив пару мертвых петель, он скрылся за какой-то из крыш.

Дальнейшее помню, как в каком-то тумане.

На крыше вдруг стало тесно и шумно. Распахнулось чердачное окошко, и в него тявкнула собачонка, а затем выглянула её хозяйка, расстроилась, что спасителя нет, и принялась взахлеб его нахваливать: “Ах, какой чудесный молодой человек! Ах, в доме все на месте, и даже цветы в вазонах не повяли и пахнут! Даже вуалехвосты в аквариуме бодро кусают друг друга за хвостики и требуют корма, как ни в чем ни бывало”.

В голове моей цветные рыбки водили хороводы, а внизу всё громче гомонила толпа. Когда я заглянула со ската крыши вниз – увидела целое море голов. Поглазеть на чудо явился едва ли не весь город. Ну половина его так точно – вторая, наверняка стянулась ко второму спасенному Жнецом дому в соседнем районе.

Нас с Митрой расспрашивали, куда делся Жнец, – я отмалчивалась, благодарная другу, включившему режим шута и балагура, и отбивавшемуся за двоих, – обсуждали, куда мог деться второй страж, и что случилось с командором.

Обреченность, царившую в глазах людей перед пожираемым хаосом домом, словно вымыло родниковой водой.

Но я не радовалась со всеми. И не только из-за ссоры со Жнецом.

Мне не давали покоя его слова. Куда как проще запечатать небольшую лужу, чем целый квартал восстановить. Со всеми фикусами и аквариумными рыбками.

– Пап, – подала я наконец голос, и отец, не раз бросавший на меня тревожные взгляды, склонился ко мне. – У Жнеца нет амулетов стражей, он слишком поздно получает информацию о прорывах. А закрывать большие прорывы – его надолго не хватит. Сейчас он летает, но летать круглосуточно тоже не сможет. Нужен патруль улиц и крыш.

– Понял. Ты права, Кать, – отец потер подбородок, – Думаю, надо сходить к бургомистру, что-то он подозрительно притих. Соберем вече и все организуем.

– Я с тобой, можно?

– Котенька, ты у меня умница, и очень смелая девочка. Но пожалуйста, побудь пока с мамой, я за неё волнуюсь. А если случится прорыв у нас дома… думаю, ты знаешь, что делать, – и он подмигнул мне, намекая на мою золотистую печать.

Я вымученно улыбнулась.

– Ладно.

– Вот и умница. Подожди тут, я уведу толпу, а то затопчут. Дим, ты присмотришь за ней?

– Да, дядь Сень, не вопрос.

Вскоре толпа внизу и правда поредела, остались в основном восхищенные женщины, сгруппировавшиеся вокруг хозяйки. Из восстановленного дома вынесли восстановленный стол, стулья и чайный сервиз, и теперь желающие робко пробовали восстановленный из Хаоса чай. Чай, кажется, хвалили. Было у меня подозрение, что вскоре Хозяйка неплохо заработает на продаже “восстановленного имущества”.

Если мы, конечно, выживем.

Никто не обратил внимания на спустившуюся по пожарной лестнице парочку. Митра поддержал меня, с удивлением отметив, что я вся дрожу.

– Замерзла?

– Угу, – вяло кивнула я.

– Иди сюда, – друг накинул на меня свой пиджак и приобнял за плечи. – Сейчас согреешься.

– Угу.

Вот только я не замерзла. Я выморожена. От воспоминаний о ссоре со… стрекозлом хотелось биться головой об стену.

Но я смеялась. Смеялась шуткам Митры, шутила сама, с прибаутками рассказывала о ночных приключениях в башне и о происхождении торбы мышей.

Митра хохоча рассказал, что вчера на его резонный вопрос “Куда мышей?” я послала его в лес, но так далеко друг не пошел, бросив торбу под окном своей комнаты.

– К утру мыши волшебным образом рассосались, – ухмыльнулся он. –  Кроме парочки, нафига-то залезшей в окно и споткнувшейся о мою кровать, да там и уснувшей. Жаль, не догадался занести торбу под окно Каринке. Хотя, она на втором, до неё не долезли бы.

Мы снова рассмеялись. Митра, в отличии от нас с подругой, жил на первом – его родители понимали, что удержать ночью такого сорванца не сможет и замковый ров, так что обезопасили его хотя бы от незапланированных травм.

– А вот и лёгкая на помине, – я махнула рукой и меня повело в сторону – Митра прижал меня крепче.

– Осторожно, – проворчал он тихо, – и когда ты успела так ушатать себя?

И правда, что это меня так? Соберись, тряпка! Тем более что мы уже дошли до цели.

В палисадничке у распахнутой двери в мой дом беседовали мама с Кариной.

– Что-то она какая-то нервная, – нахмурился Митра, умевший определять настроение подруги с любого расстояния и даже со спины.

– Не мудрено, они наверно не знают ещё, что прорыв закрыт. Хотя мама сияет. Небось приукрашивает действительность, дабы не пугать “ребенка”.

– Да-да, но Каринку не проведешь.

– Привет, Карин! Мам, – поздоровалась я, подойдя ближе, и широко улыбнулась: – У нас отличные новости!

Мама засияла теперь по-настоящему, без тревожной складки между бровями. Но Карина не только не расслабилась, на её лице отразилась настоящая мука.

– Что случилось? – я по-настоящему испугалась за неё.

Подруга сделала шаг вперед, сама пошатываясь, Митра дернулся к ней, но Карина ухватилась за заборчик и выровнялась. Растянула губы в широкой улыбке.

– Всё в порядке. Поздравляю! – улыбка ещё чуть подрагивала.

Бедная, как переволновалась – сочувственно подумала я.

– Ну что? Когда свадьба?

– Э-э, свадьба? – я бросила взгляд на Митру, не понимая, причем тут свадьба, он на меня, – мол я чего-то не знаю?

Потом поняла, что мама рассказала про сватовство, и мысленно хлопнула себя по лбу.

– Боги, Карин, ну какая свадьба? – начала я. Потом вспомнила поцелуй на крыше, и ощутила как горят щеки. Митра многозначительно хмыкнул. – Да… рано ещё о... свадьбе говорить, – выдавила я, смущенно потупившись.

– Да ладно рано, – усмехнулась подруга. – Любовь, проверенная временем, это сила. Ты что ли сомневаешься? Не сомневайся! Вы идеально друг-другу подходите!

Я сжала в ладони пуговицу, которую так и не вернула Жнецу, краснея уже до макушки. Правда, почему любовь? Мы не так давно… близки. Да и не близки – я вспомнила о ссоре. И рассердилась. На Жнеца, на себя, на ситуацию.

– Ну какая свадьба, Карин! Нам даже думать об этом рано! Тут Хаос прорывается, неясно что завтра будет, а ты заладила – свадьба-свадьба, – от нервов меня опять зашатало, и Митре пришлось прижать меня ещё крепче.

– Самое время так-то, успеете может ещё насладиться, – Карина шумно выдохнула и выдавила: – друг-другом.

Нахмурившись от посетившей меня нелепой догадки я подняла взгляд, прежде смущенно пасший цветочки на клумбе, и поняла, что подруга едва сдерживает слёзы.

У неё покраснели глаза, и даже кончик носа как будто подрагивал. Я протянула руку, чтобы коснуться её, увести в дом, поговорить с глазу на глаз. Ну не может же она ревновать к Жнецу. Или... к Аримани? Что успела сказать ей мама?

Но Карина отшатнулась от меня, как от прокаженной.

– Удачи, в общем. Совет вам да любовь, – буркнула она.

Неужели правда? Я покосилась на маму – та стояла растерянная, не зная что делать.

– Карин, ты … в порядке?  – тихо спросил Митра, всё ещё поддерживая меня. Если б меня не шатало, точно бросился бы к подруге.

– О, да. Я в полном порядке, – она нервно рассмеялась, быстро отерев глаза. – Просто… это немного, ну, неожиданно вдруг узнать, что твои лучшие друзья вдруг собрались пожениться… Никак не ожидала… что он выберет… – она с болью посмотрела Митре в глаза и, дернув краешком губ, зло добавила: – Потому что дура.

Резко развернувшись на каблуках, подруга подхватила пышную юбку, и рванула прочь от дома.

Отвесив себе мысленную затрещину, я наградила физической Митру, сообразив наконец:

– Она же решила, что женимся мы с тобой!

– Ты тоже так думаешь? Так это же круто! Дай я тебя поцелую! – просиял друг, и получил щелбан в довесок.

– Беги за ней, дурень.

Он все-таки чмокнул меня в щёку и бросился следом за подругой:

– Карина! Стой!

– Иди ты! – не оглядываясь, огрызнулась она, но друг налетел на неё и, схватив в охапку, закружил по улице, не слушая протестов и распугивая редких прохожих.

Облегченно выдохнув, я схватилась за заборчик. От слабости мутило.

– Мам, у нас еда есть?

Кажется кто-то переобщался, если так можно это так назвать, с энергетическими вампирами.

– Ну и пусть улетает, тоже мне, – тихо бурчала я, садясь за стол. – Все равно он странный и страшный. Вот так уснешь с ним рядом, и не заметишь как не проснешься.

Я убеждала себя, что Жнец мне не пара, и скатертью ему небо, и я вообще сама смогу скоро прорывы закрывать, потренируюсь только, так что вообще совсем скатертью...

Но на душе скребли кошки. Было муторно и гадко.

Глава 38

Обед оказался безвкусным, как трава. Я бы не съела ни крошки, если б не понимала, что силы могут пригодиться в любой момент – а то вдруг война, а я с ног валюсь. В голове вариалась каша из событий последних дней и ночей, густо приправленная незаслуженной обидой. Будущее было туманно, прошлое вообще напоминало бред. А возможно им и являлось, и ни одного достаточно веского признака, чтобы это исключить, у меня не было.

Чтобы не сойти с ума окончательно, я нарисовала по памяти печать Жнеца, а потом долго пыталась создать её в воздухе силой воображения. Ничего не получалось. Возможно, она сработала бы непосредственно перед прорывом. Но чтобы найти прорыв, надо уйти из дома, а мама слезно умоляла её не бросать. Ну и толку с меня, если я не уверена, что смогу запечатать Хаос?

Я ощущала себя одинокой, всеми брошенной и бесполезной сумасшедшей.

И ждала.

Ждала новостей о Хаосе, об Ариманисе, о пропавшем Дахаке, который неизвестно ещё, где и как выползет. Ждала… когда прилетит... Стрекозел.

Но вместо него прилетали лишь слухи – на крыльях маминых кумушек и подруг. Например, об идиотских обидах на Последнего Защитника от Хаоса. То бишь Жнеца, да.

Он, естественно, сегодня стал легендой Пелагуса. Вот только половина народа на него роптала. Соседний район – так точно. В их “восстановленном доме”, в отличие от нашего, якобы вся живность передохла, а еда протухла.

Началось всё с дурацкого совпадения: наша тетка с собачкой – давно враждовала с хозяйкой второго дома, вернее первого, восстановленного сегодня Жнецом. Будто кто прицельно плюнул хаосом именно по заклятым подружкам. Наша, как я и думала, шустро начала кампанию по продаже своих “хаотических продуктовых запасов”, и на каждом углу теперь хвастала, как её уважил Однокрылый Спаситель. И какой он вообще молодец.

– Ихняя же хозяйка страшно бесится и наушничает, – довольно лыбилась мамина гостья. – Жнец-де шибко мрачный, и вообще надо разобраться, не он ли Хаос на город наслал. А что? Как он тут объявился – так и началось. И вообще все знают, что залетный столичник с первого дня в Башню загремел. А спроста ли? Да вот шишу с маком! И на командора нашего белого у него зуб! Не знала? А я тебе говорю! И не зуб даже, а целый клык!

Я раздраженно вздохнула, слушая этот бред. Вот где талант у Стрекозла – попадать в неприятности. Впрочем зуб на Аримани у него действительно имелся, и мама понимающе кивала головой.

Папа всё ещё пропадал в центре на вече, и, зная бестолковость бургомистра и мояхатаскрайность большинства жителей города, я подозревала, что совещаться они будут до утра. Мы с мамой остались одни, но она вообще-то не скучала, получая новости с доставкой на дом. Вот и сейчас у нас заседала жена кузнеца и трещала без умолку. О том, что мы со Жнецом знакомы лично, тетка не знала, так что в выражениях не стеснялась.

– А ты думаешь просто так Ариманушка наш теперь без сил валяется? Да кабы Пескарь его сетью из моря не выловил, там бы и пришла к бедолажечке лютая.

Я притаилась на лестнице, подслушивая. Мама меня видела, и ухмылялась, показывая кулак. В вину Жнеца она, кажется, не верила.

Я же помнила, как он заявил на крыше: “Зато я в порядке и на ногах, в отличие твоего беленького хаосита”, – и не знала что думать.

Впрочем, сам Жнец чихал с высоты небес на все эти инсинуации. И на меня, в том числе. И вообще, как он сам проговорился там же: если б не периметр и не пропавшая тётя, уже давно бы убрался из нашего города.

Стре-Козел! Феерический!

Раздраженно выдохнув на очередной гадкий слух – отчего-то меня совершенно нелогично бесили эти наговоры, не меньше чем сам Жнец, – я вернулась в комнату, тихо открыла окно и спрыгнула вниз, мягко спланировав на крыльях – это у меня получалось всё лучше и лучше. Хоть что-то в этой жизни радовало.

Пока мама занята, я решила повысматривать прорывы. Если повезет, проверю свою печать. А нет – позову Жнеца. Заодно посмотрю в его стрекозлиные очи.

Но не успела я даже обойти квартал, как из узкого переулка на меня выскочил здоровенный мужик бандитского вида. Я отшатнулась и не упала, лишь благодаря тому, что он поймал меня за руку.

– О, красотка, чего гуляем? – громыхнул бандит, поигрывая метровой дубиной в другой руке. Пожалуй, лучше бы я упала, чем оказалась в его лапах, – сердце забилось как сумасшедшее. Мужик хищно улыбнулся. – Время-то для прогулок – не лучшее.

– Я буду кричать, – предупредила я, отступая и пытаясь выдернуть руку. Бандит расхохотался.

Я сделала ещё шаг назад, но уперлась в стену, а потом и вовсе подскочила на месте – сверху раздался треск и ругань! Бандит, посуровев, резко дернул меня и прижал к себе. От ужаса и густого рыбного духа меня замутило. В довершение позади что-то с грохотом посыпалось на мостовую.

– Эй, Анфимыч?! – заорал бандит, отступая назад и увлекая меня в переулок. От крика его я едва не оглохла. – Что там?! Гнездо валится?!

Сверху донесся нецензурный отклик. Бандит хохотнул.

– Ты там, главное, яйца береги! – в беседу со смехом вмешался ещё один грубый голос.

– Да идите вы... – огрызнулись с крыши. – Сами посидите в гнезде, посмотрю я на ваши яйца!

Рядом раздались шаркающие шаги. Широко ухмыляясь, к нам подошел ещё один бандит. Я забилась в жестких объятиях первого, совершенно ошеломленная – почти у самого дома попасть в лапы насильников могла только я!

Но бандит на удивление легко выпустил меня из объятий, руку, впрочем, не освободив. Я отскочила на пару шагов, дергая рукой и озираясь в поисках поддержки. От второго её ожидать не стоило – он, посмеиваясь, лишь подкрутил густой черный ус и похабно подмигнул. Волосы у меня на голове зашевелились.