Текст книги "Кровавая правая рука. Билеты на тот свет"

Автор книги: Бретт Холлидей

Соавторы: Джоэль Роджерс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Я поднял руку, пригладил волосы и провел пальцами по затылку. Нужно сделать вид, что я проголодался. Отодвинувшись от стола, я медленно поднялся, не обращая внимания на ножку стула, упавшую с моих колен на ковер. Не оборачиваясь, я пошел мимо стола к двери кухни. Чуть помедлил на пороге, осторожно заглянул внутрь, делая вид, что проверяю, нет ли его в кухне… Подошел к выходной двери и отодвинул горшки и сковородки, которые ставил на стул, чтобы они с грохотом посыпались на пол, если кто-то будет входить. Отодвинул стул в сторону, открыл дверь, вышел на решетчатое крыльцо и достал из коробки банан. Беззаботно обдирая кожуру, шагнул на верхнюю ступеньку…

– Я здесь, – шепнул он, – позади тебя…

И беззубо рассмеялся. Вспомнил, наверное, как я появился у него в саду, когда он только что закопал на клумбе беднягу Штопора. Тогда он даже не понял, действительно ли слышал что-то или ему почудилось. Донесся ли этот тихий голос из окружавшего его сумрака или из-под земли. "Я здесь, позади вас", – сказал я тогда, чтобы вывести его из оцепенения.

Я медленно, словно не веря своим ушам, повернулся. Моя рука с бананом застыла на полпути ко рту. Медленно повернувшись лицом к нему, я почувствовал небольшое облегчение. Все-таки лучше получить удар ножом в грудь, чем в спину. Правда, не знаю, как насчет горла.

Не двигайся, Ридл! Смотри ему прямо в лицо.

– Ты хотел разоблачить меня? – прошамкал он. – Ты догадался, когда увидел испуганного чибиса. Потому что птица не испугалась бы, если бы здесь кто-нибудь жил и она привыкла к людям. Ты сразу понял, когда увидел этого проклятого орущего кота дяди Адама, что его никто не кормил, а сам он не мог снять с себя ошейник с колокольчиком. Ты знал, что никто не сажает луковицы тюльпана в августе и землю под ними не трамбует. Поэтому ты и догадался!

– Я не ботаник и не зоолог.

– Ты, со своим проклятым тихим голосом! – продолжал он. – Таким же, как у этого красноглазого бездельника, бормотавшего по-латыни. Ты знал, что кроме девушки только Сент-Эрм слышал его голос и мог узнать его! Ты понял, чего я так испугался в саду и сразу догадался, что я и есть Сент-Эрм… "Я позади тебя" – услышал я голос человека, которого только что закопал. Никогда в жизни я не испытывал такого ужаса. Ты знал. Я сам тебе подсказывал. Не меньше дюжины раз подсказывал, когда ты вынуждал меня к этому. Говори правду – ведь я сам подсказал тебе!

– Наверное, – ответил я. – Наверное, я знал с самого начала. Да, ты сам подсказал мне. Что бы ты ни делал, все подсказывало разгадку. Дюжину и еще дюжину раз. Да, я понял, что ты убийца. Каждая ниточка, которая попадала мне в руки, вела к тебе. Я бросал не целясь, но попал в тебя. Теперь ты мог скользнуть в траву и затаиться, но убежать уже не мог. Мой удар попал тебе в голову, и ты стал мертвой змеей. Да, я знал, Адам. Я знал.

– Но ты никогда никому не расскажешь, – сказал он. – Я оказался слишком ловким и сильным для тебя.

Он держал нож напротив моего горла. Я пятился назад по ступенькам, держа руки расставленными в стороны. Это его устраивало – он видел мои руки и не дал бы поднять их высоко, чтобы я не мог резким движением выбить нож. Шаг за шагом я отступал вниз по ступенькам. Шагнув на землю, я ощутил аромат желтых роз и черной влажной земли. Еще шаг назад. Я ступал уже по земле, из которой все мы вышли и в которую все когда-нибудь вернемся.

Но в эту ночь мне не суждено было уйти. Может быть, все дело в кожуре банана – в той самой банановой кожуре, которую я небрежно бросил здесь, когда мы с ним в сумерках шли заводить мою машину.

Пожалуй, нет. Все равно, я бы в любом случае с ним справился. Я должен был с ним справиться. Я сломил его на Топкой дороге, когда он с камнем в руке стоял за моей спиной. За эту ночь у него было еще по меньшей мере три возможности разделаться со мной. Но в нем уже был страх, и он каждый раз отступал. Я знал, что сломил его. И он тоже чувствовал, что проиграл. Поэтому я не сомневаюсь что справился бы с ним в любом случае! Но если бы мне под ногу не попалась банановая кожура, когда я отступал от него по темному саду, он мог бы тяжело ранить меня этим ножом.

Сделав третий шаг, я почувствовал под ногой что-то скользкое. Падая, я судорожно взмахнул ногой и угодил носком прямо в пах Декстеру.

Я очутился на земле в каких-нибудь трех футах от его ножа. Приподнявшись на руках, я приготовился увернуться от удара. Но он, увидев, что я упал, решил действовать наверняка. Быстрым движением сунув нож за пояс, убийца поднял лопату. Ту самую, которой трамбовал землю над могилой бедного Штопора.

Лопатой можно лучше размахнуться и нанести более сильный удар. Он уже не сомневался, что я в его власти. И в этом была его ошибка. Коротко размахнувшись, он ударил острием лопаты. Я судорожно отпрыгнул назад, и сильнейший удар пришелся в правую ступню – в самую середину подъема. Я вскочил на ноги, но понял, что убежать уже не смогу.

Правую ногу, казалось, жгло огнем. Если бы он не взялся за лопату, я бы, наверное, попытался от него убежать. Спускаясь с крыльца, я думал, что это мой единственный шанс. Отбить удар ножом и броситься удирать через спутавшиеся густые заросли роз и дальше, по каменистому пастбищу, начинающемуся сразу за садом. С криком убегать, уводя его подальше от дома, где спит Элинор. Так же, как пытался увести его Штопор, убегая по лесу над озером Мертвого Жениха. Только на дороге не оказалось никого, кто мог бы услышать крики бедного Штопора.

Но теперь он перебил мне кости стопы и я уже не мог убежать, был пойман. Он как бабочку приколол меня этим страшным ударом, так что я не мог отступить ни на шаг. И это его погубило. Боль была невыносимой. Я не мог даже вздохнуть поглубже и застонать, не говоря уже о том, чтобы позвать на помощь. Когда он снова попытался замахнуться, я перехватил рукой рукоятку лопаты. Он хотел было выкрутить ее, но я тут же схватился второй рукой. Мы стояли лицом к лицу, изо всех сил вцепившись в лопату. Ставкой в нашей борьбе была жизнь. Моя жизнь или его и все, на что он в этой жизни рассчитывал. Если он со мной справится, то никто не сможет его разоблачить. Ни один человек во всем мире. Даже Элинор, если увидит его или услышит его шамкающий изменившийся голос. Тогда он сможет появиться снова и сказать, что я обманул, будто он был в овраге с опилками вместе со мной и с Унистером. Что я соврал, будто Унистер нашел там труп. Тогда никто уже не станет разрывать осыпавшуюся гору опилок. Ему достаточно похоронить меня рядом со Штопором, и тут же для всех Штопор и я превращаемся в одного человека. Человека, исчезнувшего навсегда в черной садовой земле под желтыми розами. Ставкой была жизнь. Моя или его.

У него сильные руки. Но у меня руки тоже сильные, как и положено хирургу, У него крепкие плечи. Тяжелые и ужасно крепкие плечи, перевитые веревками мускулов, такие сильные, что он мог вручную вытащить мотор из-под капота или поднять автомобиль за задний бампер. Но я выносливый и жилистый, хотя и выгляжу хрупким. Убийца тяжелее меня на пятьдесят фунтов и на пять дюймов выше. Но мне двадцать семь лет, а ему уже сорок пять. У меня впереди больше лет, и мне предстоят лучшие годы, чем ему.

Мы молча боролись в темноте. Я навсегда запомню отвратительный запах его пота, щелканье беззубых челюстей и ужасные тусклые глаза. Прерывистое дыхание убийцы, стальная твердость его мускулов. У меня уже кружилась голова. Раненая нога словно горела огнем. Да, он был силен. Очень силен. Но я был на восемнадцать лет моложе и знал, как устроены его мышцы и кости. Я понемногу выворачивал лопату в сторону, заставляя убийцу ослабить хватку.

Почувствовав, что слабеет, он отпустил рукоятку и, тяжело дыша, выхватил из-за пояса нож с зазубренным лезвием. Он застонал сквозь зубы и судорожно взмахнул ножом. Но я успел подставить под удар лопату и тут же взметнул ее над головой убийцы. Я покончил с Декстером.

Да, я прервал цепь его убийств. Не замечая боли в ноге, я изо всех сил обрушил удар на его голову. Потом ударил еще раз. Третий удар наверняка был лишним, но у меня все плыло перед глазами. Я чувствовал себя усталым и разбитым. Наверное, с этого дня у меня всегда будет болеть нога от запаха желтых роз и черной земли в саду.

Лейтенант Розенблат угостил меня сигарой. Зеленой гаванской "Короной", которую я особенно люблю. Я почти не курю, потому что нервы и глаза хирурга всегда должны быть в форме, а ум его всегда должен быть острым. Но когда Розенблат вручал мне сигару, он сказал, что это особый случай.

Я тоже подумал, что это особый случай – получить сигару от полицейского. Конечно, я предпочел бы получить кое-что другое. От милой юной Элинор, которая все еще спит в гостиной. Но с этим можно подождать.

"Da mimilbe basia, diende centum", – сказал старина Катулл, добавив еще одну строку к стихотворению о том, что за мимолетным проблеском солнца всех нас ждет лишь сон в вечной ночи. Теперь я уже не ручаюсь за свою латынь, и попрошу Элинор перевести это стихотворение для меня. По-моему, это переводится так:

"Поцелуй меня тысячу раз, а потом еще сто".

А в общем, посмотрим.

Брат Розенблата – сержант полиции в Тампа. Поэтому у него всегда есть такие хорошие сигары. Он считает лучшим, что есть во Флориде, сигары и апельсиновый цвет.

Розенблат угостил сигарой и Стоуна. Стоуном мне пришлось заняться раньше, чем своей раненой ногой. Полицейский получил два страшных удара камнем по голове. Этого хватило бы, чтобы убить двух обычных людей. Но не успели мы поднять его с высокой травы и втащить через окно в спальню, как Стоун пришел в себя и начал ругаться. Придется извлекать у него осколки костей и вживлять под кожу пластину. Но сейчас он преспокойно курит сигару. Розенблата насмешило, что Стоун получил камнем по голове. Этот тупица еще и подшучивает над ним. Ну что же, у каждого свое чувство юмора.

Убийца выманил Стоуна так: он поскреб ногтем по сетке, натянутой на окне над головой Стоуна, и стал так, чтобы полицейский видел его лицо. Стоун еще не знал, что Унистер нашел тело профессора Мак-Комера, закопанное в груде опилок, и что люди сейчас пытаются выкопать его труп. Он увидел, что за окном стоит хозяин дома, который всю ночь помогал им искать убийцу.

Декстер прошептал Стоуну, что лейтенант Розенблат поручил ему идти в дом Унистера и позвонить оттуда в гостиницу "Президент" – выяснить все о Сент-Эрме. В частности, попросить снять в номере, где жил Сент-Эрм, его отпечатки пальцев, чтобы сравнить их с отпечатками, найденного в болоте трупа. Стоун должен выйти из дома так, чтобы мисс Дери ничего не заметила. Полусонному Стоуну этот приказ показался вполне разумным. Он отцепил сетку, бесшумно снял ее и тихо скользнул в окно к профессору Мак-Комеру.

Как я и предполагал, Декстер нанес удар в момент, когда ноги полицейского коснулись земли, а руки еще держались за подоконник. В памяти Стоуна остался только сокрушительный удар.

После этого Декстер бросился в лес, на тропинку, ведущую к дому Флейла, и отчаянно закричал: "На помощь! На помощь! Я Квелч, я поймал его!" Он подождал, пока Розенблат пробежал мимо, вернулся к дому, проскользнул через открытое окно в спальню, и там выжидал удобного момента, чтобы разделаться со мной.

Розенблат говорит, что он, конечно, ни на секунду не поверил, что это кричит Квелч. Он был уверен, что даже если бы Квелч умирал, он ни за что не назвал бы себя иначе, чем "мистер Квелч". Лейтенант понял, что это убийца – Штопор или Сент-Эрм, – тогда он не думал, кто это, а отчаянно старался его поймать. Убийца кричал, чтобы выманить его из дома, а Розенблат решил, что он хочет сбить с толку людей с собаками, которые искали в болоте. Поэтому он занялся поисками, уверенный, что Стоун сразу же вышел из спальни и охраняет девушку. А иначе я бы закричал, чтобы он вернулся, пока он был еще в пределах слышимости.

– Это моя вина, – сказал лейтенант, – что я надеялся на Стоуна.

Но это и моя вина тоже.

Декстер использовал камень, чтобы вывести из игры Стоуна, и лопату, когда пытался прикончить меня… Пита Флейла он переехал машиной, а Джону Флейлу, как и Стоуну, проломил голову камнем. Беднягу Штопора он задушил голыми руками. Ножом он резал уже мертвого бродягу, чтобы оставить следы крови в машине и на дороге. Так что нож он использовал для убийства всего один раз. Среди кучи опилок, когда, под рукой не было другого оружия и нужно было срочно закрыть рот Унистеру, пока тот не рассказал о найденном теле.

Но больше всего страха вызывал именно этот нож.

– Да, если сопоставить все это, – заметил Розенблат, – нужно признать, что преступление задумано просто блестяще. Он выдал себя за профессора Мак-Комера еще когда приехал сюда в первый раз вместе с дядей, потом ловко обеспечил себе доказательство, что в последние месяцы безвыездно жил здесь. Единственный человек, который мог это опровергнуть – Джон Флейл. Никто бы, конечно, и не подумал разыскивать эту машину в его гараже. Машина сбила Джона Флейла и умчалась неизвестно куда. Убийца присвоил деньги мисс Дери. И хотя убить ее он не смог, когда она обнаружила бы, что денег у нее на счету практически не осталось, то могла бы только сказать, что Сент-Эрм был мошенником. Но это не могло бросить тень на Декстера, который почти не был знаком с Сент-Эрмом. Скорее всего, он бы в конце концов получил страховку, даже если бы труп и не был найден. Но тело Пита Флейла оказалось для него очень удачной находкой. Ведь мертвецу всегда лучше иметь тело.

– И живому тоже, – добавил я. – Сейчас я могу признаться, лейтенант, что были моменты, когда я сомневался, не мог ли мой дух, сам того не подозревая, выходить из тела. Но я просто должен был настаивать на том, что все время стоял у въезда на Топкую дорогу, и что мимо никто не проезжал. Извините, что я так надоедал вам с бесконечным повторением этой фразы.

– Я вам верил, – усмехнулся Розенблат. – У меня было такое чувство, что вы напали на след. Просто я не мог понять, о чем вы догадались. Наверное, все было слишком просто и ясно. Как та карточка с именем убийцы, которая все время лежала у вас в кармане.

– Какая карточка? – удивился я. Лейтенант протянул мне визитную карточку.

– Пока вы были на лесопилке, я проверил карманы вашего пиджака, – виновато сказал он. – В вашем кармане лежала эта карточка. На ней написаны имя и адрес убийцы.

Я взял ее в руки. Это была карточка, которую дала мне экономка старого Джона Бухена. Карточка с адресом человека, которому я должен был отогнать машину. Тогда я не глядя положил ее в карман вместе с гонораром. На карточке было написано:

"Круглосуточный гараж.

14 Западная улица, 614, Нью-Йорк Сити.

Тел.: Мордаунт 2-8385

Покупка и продажа автомобилей

А. М. Декстер. Профессор-Автомобилист".

Экономка написала на карточке четыре слова со стрелочкой, указывающей на имя:

«Вам нужен этот человек».

Эта карточка все время лежала в моем кармане.

Я молча спрятал визитную карточку, снова вспомнив о своем преподавателе из Гарварда, который так свирепо ругался каждый раз, когда его называли профессором. Он говорил, что профессором может быть школьный учитель труда, пианист в притоне или владелец блошиного цирка. Старый Адам Мак-Комер, автор "Психопатологии убийства", со всеми своими званиями и со всем, что было в его мозгу, никогда не писал, что он профессор – ни на почтовом ящике, ни в большой красной книге "Кто есть кто в Америке", ни на титульном листе своей монографии. Он, наверное, предпочел бы, чтобы его убили, чем чтобы назвали профессором.

И действительно, никто никогда не называл его в лицо профессором или доктором – старого мудрого Адама Мак-Комера, который так много знал об убийствах. Но тогда, в сумеречном саду, этот лысый головорез с холодными глазами представился мне как профессор Мак-Комер, и я пропустил это мимо ушей. Он действительно был профессором. Профессором-автомобилистом, и я просил его помочь отремонтировать машину.

Розенблат встал, чтобы подойти к телефону.

Я кивнул в сторону двери гостиной.

– Что вы ей скажете, когда она проснется?

– А что ей сказать?

– Скажите, что это был ночной кошмар. Страшный сон и ничего больше.

– Это и был страшный сон, – сказал Розенблат.

И это все, что было между Элинор и мною – мужчиной, который появился в ее жизни и исчез. От удара лопаты на ноге у меня остался только бледный шрам. Но я все еще прихрамываю, когда чувствую запах желтых роз и жирного влажного чернозема.

Бретт Холлидей

БИЛЕТЫ НА ТОТ СВЕТ

Глава 1

ТРИ ЗВОНКА МАЙКЛУ ШЕЙНУ

Майкл Шейн сидел, навалившись локтями на стойку, в баре Джо Джойнта. Его серые глаза равнодушно скользили по толпе. Стакан коньяка казался совсем маленьким в огромной руке. Заметив Тимоти Рурка, который, широко улыбаясь ему, пробирался к стойке, Шейн кивнул бармену:

– Бутылку коньяка и еще один стакан, Джо!

Владелец бара поставил перед ним бутылку и шестидесятиграммовый стаканчик. Глядя, как Тим лихо перекинул длинную ногу через табурет и уселся рядом, Шейн предусмотрительно отодвинул подальше от него свой большой стакан.

– Будь я проклят, Майкл, если ты не сорвал где-то приличный куш, – ухмыльнулся Рурк. – Я уже два часа иду по твоим следам от одного бара к другому.

Он наполнил свой стакан, залпом выпил и тут же налил второй.

Шейн взъерошил свою жесткую рыжую шевелюру длинными узловатыми пальцами и отодвинул бутылку так, чтобы Рурк не мог до нее дотянуться.

– Сегодня я не работаю, – ответил он, лениво отхлебнув из своего бокала. – А зачем я тебе понадобился?

Рурк расслабленно облокотился на стойку.

– Хочешь – верь, не хочешь – не верь, но я сейчас просто мальчик-посыльный. С тех пор, как ты женился, твои дамы заходят ко мне, когда хотят, чтобы их обслужили.

– Ну и как?

– Что как?

– Ты их обслуживаешь?

– Им не нужно то, что я могу предложить, – фыркнул Рурк. – Я тебя разыскивал, чтобы передать приглашение на свидание. А Филлис ждет тебя дома. Черт возьми, Майкл, мне приходится за тебя краснеть! – Рурк протянул руку и схватил тонкими пальцами бутылку коньяка.

– Если расскажешь хоть что-нибудь полезное, – беззлобно заметил Шейн, – я поставлю тебе пол-литровую бутылку и еще натяну на нее соску.

– Отлично! – Рурк в третий раз наполнил свой стакан до краев и принялся размашисто жестикулировать. – Сижу я, значит, у себя в конторе, и вдруг звонит по телефону твоя жена. Она очень тебе доверяет, ты, варвар! Оказывается, какая-то дама прислала тебе записку, и она просит, чтобы я тебя отыскал и вручил ее. Филлис сказала, что это деловая записка. Я-то сразу понял, о каком деле идет речь, но не стал этого говорить, чтобы не разбить ее доверчивое юное сердечко.

– Гони письмо! – рявкнул Шейн. – Еще немного поговоришь, и я его из тебя вытряхну!

Рурк не спеша допил свой стакан и ласково улыбнулся. Потом сунул руку в оттопыренный карман пальто и вынул полоску бумаги.

– Тебе повезло… Ты женился на девушке, которая не знает адресов, куда в этом городе захаживают мужчины. Какие у тебя могут быть дела с куколкой из "Красной Розы"?

Шейн взял у него листок, развернул его на стойке и прочитал карандашные каракули Рурка:

"Мисс Мэй Мартин, дом "Красной Розы", комната 14".

– Кажется, это на Второй авеню? – рассеянно спросил Майкл.

– Как будто ты сам не знаешь! – хмыкнул Рурк.

Шейн слегка нахмурился. Он сложил полоску бумаги и сунул в карман.

– Так Мэй хочет со мной встретиться, да?

– Так она сказала по телефону Филлис. Твоя жена говорит, что эта барышня прямо задыхалась от нетерпения. А что это за Мэй? Не та ли маленькая крашеная блондинка с пышными бедрами?

Шейн допил свой бокал и покачал рыжей головой.

– У меня нет близких знакомых среди обитательниц "Красной Розы".

Он оттолкнул свой стакан и кивнул Джо:

– Запиши выпивку на мой счет. – Потом снова повернулся к Рурку: – Спасибо, Тим! Пока я буду там, постараюсь договориться познакомить тебя с Мэй.

У выхода он снял с крючка поношенную фетровую шляпу и плотно натянул на свою лохматую голову.

Воздух на улице был теплым и сладким. Уже вечерело, и люди, толпами гуляющие по Флаглер-стрит, были без шапок и в легких спортивных костюмах.

Шейн взглянул на небо и с удивлением увидел, что там клубятся тяжелые темные тучи. Он мгновение поколебался, потом протолкался к автостоянке, влез в свой потрепанный "Родстер" и поехал на восток. По улице с односторонним движением он выехал на Вторую авеню и свернул по ней налево. Вскоре деловой район кончился. Теперь он ехал по старым кварталам, среди домов, прежде аристократических, а теперь переделанных под меблированные комнаты и сдаваемые внаем квартиры.

По обеим сторонам улицы выстроились свежеоштукатуренные здания. Перед одним из них Майкл остановил машину. Над решетчатой аркой входа виднелся розовый куст, искусно сделанный из ярких кораллов. В центре пышного зеленого газона стояла табличка с надписью: "СВОБОДНЫХ МЕСТ НЕТ".

Из незашторенных окон высунулись две девушки. Они улыбаясь смотрели, как Шейн идет по дорожке к дверям. Майкл вошел в прохладный холл с длинным рядом висящих вдоль левой стены почтовых ящиков. Справа оказалась большая гостиная, но в ней никого не было видно, Почти на всех ящиках были написаны имена девушек, но над прорезью четырнадцатого номера таблички с надписью не оказалось.

Пока Шейн разглядывал почтовые ящики, из гостиной выглянула высокая женщина с приятным лицом. Ее седеющие волосы слегка вились.

– Кого-нибудь ищете? – улыбнулась она.

– На четырнадцатом номере нет никакой фамилии, – заметил Шейн.

– Там живет новая девушка – Мэй Мартин. Она поселилась только сегодня. По-моему, она дома. Если хотите, можете зайти.

– Да, я поднимусь. – Шейн прошел мимо высокой женщины и поднялся по лестнице на второй этаж.

Четырнадцатый номер оказался в конце коридора. Майкл постучал, и дверь сразу открылась. Плотно увившие стену побеги бугенвилей и ветви растущей за окнами кокосовой пальмы затеняли окно и создавали в комнате полумрак. В дверях перед Шейном покачиваясь стояла женщина. Ее белые дрожащие пальцы пощелкивали дверной ручкой. От нее сильно несло джином, в лице не было ничего привлекательного. От опьянения и страха глаза женщины косили. Кожа была мертвенно-бледной. Ноги ее были в чулках, но без туфель.

Прислонившись к двери и бессмысленно качая головой, она снизу вверх уставилась на Шейна.

– Вы ошиблись дверью, мистер. Когда я утром заказывала комнату, мне не сказали, что здесь будет жить кто-то еще. Постучитесь в любую дверь внизу – оттуда вас не выгонят.

– Я ищу Мэй Мартин, – сказал Шейн.

Нижняя челюсть женщины отвисла, кончик языка плотно уперся в нижние зубы. Откинув голову назад и прищурившись, она внимательно разглядывала Шейна. Вскоре выражение ужаса исчезло с ее лица. В глазах появилось облегчение.

– Вы, наверное, тот детектив, которому я пыталась позвонить?

– Меня зовут Шейн. Майкл Шейн.

Майкл шагнул к двери, и женщине пришлось отодвинуться в сторону, чтобы пропустить его внутрь. В комнате царил беспорядок.

На полу стояла помятая дорогая шляпная коробка без крышки. По стульям были развешаны платья и лифчики.

Шейн оттолкнул в сторону большую соломенную шляпу, чтобы освободить себе место на плетеной кушетке.

Мэй Мартин захлопнула дверь и подошла к нему с преувеличенной осторожностью пьяного, который хорошо понимает, что он пьян.

– Я, пожалуй, принесу что-нибудь выпить, – предложила она. – У меня в холодильнике есть джин и апельсиновый сок.

Шейн закурил сигарету и решительно покачал головой.

– Мне не нужно, да и вам, наверное, тоже хватит. Так зачем вы хотели со мной встретиться?

– Сейчас расскажу, мистер Шейн. Я вам прямо скажу все как есть и не стану ходить вокруг да около. Уж такой я человек, понимаете? Спросите любого, кто знает Мэй Мартин, и он вам скажет, кто я такая. – Она качнулась назад, споткнулась о валявшийся на полу туфель, ногой отшвырнула его в сторону и выругалась.

Шейн встал, взял Мэй за руку и помог ей сесть. Она довольно захихикала.

– Я выдохлась, вот что я вам скажу. Выжата как лимон, если хотите знать. Ну и что из этого? Почему бы мне и не выдохнуться, мистер Шейн? Я всегда говорю, что нет ничего лучше капельки джина, когда девушке нужно немного расслабиться, когда она уже совсем выдохлась.

– Да, конечно, – Шейн снова сел на кушетку и вытянул перед собой длинные ноги.

– Но чтобы покупать джин, нужны деньги, – сообщила ему Мэй. – Да, сэр, за это нужно платить. Я достану на кухне бутылку, и если вы хотите выпить… – она замолчала, с надеждой покосившись на него.

– Не сейчас, – покачал головой Шейн.

Он подумал, что этой женщине не больше сорока. Но одутловатые щеки и нездоровая бледность лица старили ее по крайней мере лет на десять. Волосы Мэй, недавно подкрашенные и завитые, были сейчас растрепаны, и она то и дело дрожащими пальцами отбрасывала с лица липкие пряди. И все же по тому, как эта женщина держалась, чувствовалось, что при других, более удачных обстоятельствах она была бы способна проявить выдержку и достоинство.

Шейн еще раз попробовал пробиться к ее сознанию сквозь алкогольный туман.

– Зачем вы сегодня звонили мне по телефону? Откуда знаете мое имя?

– Я слышала, как они говорили, что хотят позвонить вам насчет этого дела, – пробормотала она. – И как только я услышала, что они о вас говорят, я сказала себе: "Мэй Мартин! У тебя есть шанс немного подзаработать!" Да, сэр. Я слишком долго вела себя как дура. Сколько раз в своей жизни я отступала, когда можно было легко заработать! Но на этот раз надо не зевать и не упустить свой шанс. Поэтому я собралась и поехала прямо сюда, чтобы встретиться с вами, мистер Шейн.

– Отлично! – сказал Шейн. – Значит, вы твердо решили подзаработать. Только на чем? Что вы хотите мне продать?

– Не то, что вы думаете, мистер! – она широко раскрыла глаза и хитро улыбнулась. – Я отлично понимаю, что здесь хватает девушек помоложе и покрасивее меня. Хотя было время… Да, можете не сомневаться. Когда-то…

– В этом я не сомневаюсь, – перебил Шейн. – Но что вы теперь продаете?

– Информацию, мистер. Хорошую секретную информацию. Она у меня всегда наготове, понимаете? Но только за бабки. Я ничего не даю просто так. Нет, сэр! Этот урок я уже хорошо выучила. Ну, сколько вы за это дадите? Говорите, сколько вы готовы заплатить бедной девушке?

– О чем информация? – терпеливо спросил Шейн.

– О, вы это отлично знаете. Послушайте, я могу раскрыть перед вами это дело. Полностью раскрыть. Вот так! – Мэй вяло растопырила пальцы. Потом она поджала губы и с умным видом кивнула. – За это стоит заплатить. И не спорьте со мной!

– О каком деле идет речь?

– Не пытайтесь меня дурачить! О том, которым вы сейчас занимаетесь.

– Сейчас я не работаю.

Мэй прищурилась и недоверчиво посмотрела на детектива.

– Не пытайтесь меня обдурить! Я знаю, о чем вы думаете. Вам кажется, что вы сможете все выудить у пьяной дуры и ничего не заплатить? Вот в этом вы ошибаетесь, мистер! Я пьяна, конечно, но не до такой степени. Нет, будь я проклята! Я знаю, что вы расследуете, и знаю, сколько будет стоить вам моя информация. Кусок, вот сколько! Ровно тысячу. И вам придется их выложить, прежде чем я заговорю.

– А над каким делом я работаю? – еще раз попробовал Шейн.

– Вы отлично знаете, что сегодня вам звонил Альберт Пейсон. Ладно, об этом даже в газетах писали. Кокопалмский "Голос" опубликовал очерк на всю первую страницу. Попробуйте-ка это отрицать!

– Я ничего не отрицаю, – мягко сказал Шейн.

Он, нахмурившись, посмотрел на свою потухшую сигарету и бросил ее в стоящую в углу пепельницу. Большим и указательным пальцами правой руки он помассировал мочку левого уха и осторожно спросил:

– Допустим, что я работаю по делу в Кокопалме. Почему я должен платить за информацию, которая к нему относится?

– Потому что это единственный путь, который позволит вам с ним разобраться, – не раздумывая ответила она.

– Но кто заплатит мне? – Шейн развел своими ручищами. – Тысяча – это большие деньги.

– Не такие уж и большие. Мои сведения стоят раза в два больше. Дело в том, что кто-то срывает банк на собачьих бегах не меньше, чем по три раза за вечер. А вы, говорят, если беретесь за дело, то всегда умудряетесь получить свой гонорар.

– Насколько я понимаю, вы можете с таким же успехом говорить по-гречески. – Шейн встал и пожал плечами. – Если вы знаете что-то, за что стоит заплатить, скажите мне, и я уплачу столько, сколько это стоит. А если нет, то я пошел.

– О нет, так вы ничего из меня не вытянете. Во всяком случае, не сейчас. Эту песенку я уже слышала. Вам придется сперва раскошелиться, а потом я вам все расскажу. Я буду сидеть здесь и держать рот на замке, пока вы не выложите бабки на этот стол.

– О'кей, – сказал Шейн. – Когда я решу, что у вас есть что-нибудь стоящее, я зайду. А вы тем временем лучше откажитесь от жидкой диеты и поешьте жареного мяса. Оно впитает то, что вы уже выпили.

Он взял шляпу и направился к двери.

Мэй вскочила и бросилась за ним. Она с удивительной силой схватила детектива за руку и посмотрела ему в лицо. Глаза ее странно блестели.

– Только не ждите слишком долго, – сказала она. – Если вы будете долго думать, то можете опоздать. Я вас предупредила. – Хитрое выражение исчезло с ее лица. – Я знаю, что подставила свою голову, и не очень об этом беспокоюсь, – продолжала она. – Но хочу сорвать куш до того, как меня выбьют из игры.

– Что вы хотите этим сказать? Что значит – я опоздаю, если буду ждать слишком долго?

Мэй пожала плечами, и ее тело опять стало вялым и расслабленным.

– Вы что, хотите, чтобы я вам все выложила?

– Все, что вы говорите, бессмыслица, – раздраженно сказал Шейн. – Если бы вы дали мне хоть что-то…

Он стоял лицом к двери, а Мэй смотрела мимо него на тускло освещенное окно. Вдруг она съежилась и замерла, прикрыв глаза рукой. Из ее губ вырвалось испуганное восклицание. Дрожащим пальцем Мэй указала на окно.

Шейн мгновенно оглянулся, но ничего не увидел.

– Там, я его видела! – завизжала женщина. – О, Боже, если он меня нашел…

Шейн одним прыжком подлетел к окну и выглянул наружу. Он увидел гладкую двадцатифутовую стену без единой трубы или балкона. Легкая решетка, поддерживающая вьющиеся по стене бугенвили, не выдержала бы и маленького ребенка. Он покачал головой и, обернувшись к Мэй, сердито сказал:

– Там никого нет и не могло быть.

Он схватил женщину за плечи и сильно встряхнул.

– Вы лучше скажите, зачем вся эта комедия?

Мэй протестующе покачала белокурой головой. Она решительно освободилась из рук детектива и села.

– Ни слова не скажу, пока вы не выложите деньги. Я буду молчать. Я знаю, что это не может быть он. Он не стал бы искать меня здесь. – Ее пронзительный смех заполнил все уголки комнаты.