Текст книги "Слова сияния"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 86 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

– Рисунки действительно тебя захватили, верно?

– Меня они не захватывали, – сказала Шаллан. – Это я позволяю им захватывать других людей.

Тин ухмыльнулась, подойдя к камню Шаллан.

– Никогда не лезешь за словом в карман. Молодец. Нужно будет познакомить тебя с моими друзьями, как только доберемся до Разрушенных равнин. Они быстренько тебя испортят.

– Звучит не очень приятно.

– Чепуха, – сказала Тин, запрыгивая на сухую часть соседнего камня. – Ты по-прежнему останешься самой собой. Твои шутки вряд ли можно сделать более грязными.

– Отлично, – ответила Шаллан, залившись краской смущения.

Она полагала, что румянец заставит Тин рассмеяться, но женщина посерьезнела.

– Мы должны найти способ дать тебе распробовать реализм, Шаллан.

– О? Он теперь производится как напиток?

– Нет, – произнесла Тин, – обычно это удар кулака в лицо. А затем маленькие девочки плачут, если, конечно, им повезло и они выжили.

– Думаю, ты поймешь, – ответила Шаллан, – что моя жизнь никогда не была бесконечной чередой цветов и пирожных.

– Уверена, что ты именно так и думаешь. Так думает каждый. Шаллан, ты мне нравишься, правда. Мне кажется, у тебя огромный потенциал. Но то, ради чего ты учишься... ради этого понадобится делать разные вещи. Вещи, выворачивающие душу, разрывающие ее на кусочки. Ты окажешься в ситуациях, в каких никогда не бывала прежде.

– Ты едва меня знаешь, – ответила Шаллан. – Как ты можешь быть настолько уверена, что я никогда не делала подобные вещи?

– Потому что ты не сломлена, – проговорила Тин с отсутствующим выражением лица.

– Возможно, я притворяюсь.

– Детка, ты рисуешь преступников, чтобы обратить их в героев. Ты порхаешь по цветочным полянам с альбомом и краснеешь при малейшем намеке на непристойность. Насколько бы плохо, как ты считаешь, ни сложилась твоя жизнь, приготовься услышать кое-что неприятное. Будет еще хуже. И я, честно говоря, понятия не имею, сможешь ли ты выдержать что-то подобное.

– Зачем ты говоришь мне все это? – спросила Шаллан.

– Потому что чуть позже, чем через день, мы доберемся до Разрушенных равнин. Сейчас твоя последняя возможность отступить.

– Я...

Как она собиралась поступить с Тин после прибытия? Признать, что она ей подыграла, согласившись с выводами мошенницы, чтобы поучиться у нее?

«Она кое с кем знакома, – подумала Шаллан. – Кое с кем в лагерях, кого, возможно, было бы очень полезно встретить».

Следовало ли Шаллан продолжать игру? Ей хотелось, хотя какая-то ее часть знала – это потому, что Тин ей нравилась, и Шаллан не желала давать той повода прекращать обучение.

– Я уверена, – услышала свои слова Шаллан. – Я хочу продолжить действовать по плану.

Ложь.

Тин вздохнула, затем кивнула.

– Хорошо. Ты готова рассказать мне, в чем заключается грандиозная афера?

– Далинар Холин. Его сын обручен с девушкой из Джа Кеведа.

Брови Тин поползли вверх.

– Уже любопытно. И эта девушка не приедет?

– Не тогда, когда он ожидает, – сказала Шаллан.

– И ты на нее похожа?

– Можно и так сказать.

Тин улыбнулась.

– Неплохо. Ты заставила меня думать, что дело в шантаже, а он очень труден. Однако что-то подобное ты вполне сможешь провернуть. Я под впечатлением. Смело, но достижимо.

– Спасибо.

– Так каков план? – спросила Тин.

– Ну, я представлюсь Холину, назовусь той девушкой, на которой должен жениться его сын, и позволю устроить себя в его доме.

– Не пойдет.

– Нет?

Тин резко затрясла головой.

– Такой поступок поставит тебя в слишком сильную зависимость от Холина. Ты будешь казаться нуждающейся, и такое положение подорвет возможность заслужить уважение. То, что ты задумала, называется мошенничеством со смазливым личиком – попытка избавить богача от сфер. В таком деле весь смысл в том, как ты преподнесешь и представишь себя. Лучше обосноваться в гостинице в каком-нибудь другом военном лагере и вести себя так, будто ты полностью самодостаточна. Напустить загадочного тумана. Не слишком быстро позволить его сыну себя заполучить. Кстати, который из двух? Старший или младший?

– Адолин, – ответила Шаллан.

– Хм-м-м... Не уверена, лучше он или хуже, чем Ренарин. Адолин Холин имеет репутацию любителя пофлиртовать, поэтому мне понятно, почему Терновник хочет женить сына. Тем не менее будет трудно удерживать внимание парня.

– Правда? – спросила Шаллан, почувствовав укол настоящего беспокойства.

– Ага. Он был на грани обручения с десяток раз. На самом деле мне даже кажется, что он уже был обручен раньше. Хорошо, что ты встретила меня. Нужно поразмыслить надо всем, чтобы определить наиболее удачный подход, но тебе точно не стоит пользоваться гостеприимностью Холина. Адолин заинтересуется только тогда, когда ты будешь в каком-то смысле недоступна.

– Тяжело оставаться недоступной, когда мы уже помолвлены.

– Но все равно важно, – ответила Тин, поднимая палец. – Именно ты задумала любовную аферу. Они замысловатые, но относительно безопасные. Мы справимся.

Шаллан кивнула, хотя внутри зашевелились страхи. Что произойдет с помолвкой? Рядом больше не было Джасны, чтобы подталкивать события. Женщина хотела связать Шаллан со своей семьей, по-видимому, из-за потенциала волноплетения. Шаллан сомневалась, что другие представители дома Холин будут так упорны в стремлении ввести неизвестную веденскую девчонку в семью.

Когда Тин поднялась с места, Шаллан спрятала свою тревогу поглубже. Если помолвке придет конец, так тому и быть. У нее были гораздо более серьезные дела касательно Уритиру и Несущих Пустоту. Ей требовалось найти способ разобраться с Тин, причем чтобы не пришлось на самом деле дурачить семью Холин. Просто еще одно дело к ее длинному списку.

Удивительно, но Шаллан обнаружила, что взволнована планами на будущее, и решила сделать еще один набросок, прежде чем отправиться за едой.

ГЛАВА 31. Затишье перед бурей

Форма тумана – скрываться, скользить меж людей.

Похожа на волны, что спрены даруют.

Осмелься примерить ее, станешь шпионом-туманом.

Коварством богов эта форма страшна.

Несотворенных проклятие носит она.

Из тени соткана, к смерти близка, сочится обманом.

«Песнь тайн» слушающих, строфа 51

Каладин привел отряд измученных, усталых мужчин к бараку Четвертого моста, и, как он тайком и попросил, их встретили ободрением и приветственными криками. Был ранний вечер, и знакомый аромат рагу казался одной из самых соблазнительных вещей, которые Каладин мог представить.

Он шагнул в сторону и позволил сорока мужчинам пройти мимо него. Они не являлись членами Четвертого моста, но в этот вечер считались таковыми. Когда им передали миски с рагу, головы поднялись выше, зажглись улыбки. Камень спросил одного из солдат, как прошло патрулирование, и, хотя Каладин не смог уловить ответа, он явно расслышал взрыв смеха Камня.

Каладин усмехнулся и прислонился к стене барака со сложенными на груди руками. Затем он поймал себя на том, что изучает небо. Солнце еще не полностью село, но в сгущающейся темноте вокруг Шрама Тална стали появляться звезды. Прямо над горизонтом зависла Слеза – звезда, сияющая гораздо ярче других, названная в честь единственной слезы, которую, как говорят, обронила Рейя. Некоторые звезды двигались – спрены звезд, ничего удивительного, но что-то в этом вечере казалось странным. Каладин глубоко вдохнул. Слишком душно?

– Сэр?

Каладин обернулся. Один из мостовиков, серьезный мужчина с короткими темными волосами и грубыми чертами лица, не присоединился к остальным у котла с рагу. Каладин поискал в памяти его имя...

– Питт, не так ли? – спросил Каладин.

– Да, сэр, – ответил он. – Семнадцатый мост.

– Что тебе нужно?

– Я только...

Мужчина оглянулся на манящий костер, вокруг которого смеялись и беседовали члены Четвертого моста и солдаты из патрульной группы. Рядом на стенах барака кто-то повесил несколько необычных комплектов доспехов. Панцирные шлемы и нагрудные пластины, прикрепленные к кожаной одежде простых мостовиков. Их теперь заменили хорошими стальными шлемами и нагрудниками. Каладин задался вопросом, кто повесил сюда эти старые комплекты – он даже не знал, что их принесли. Это была дополнительная броня, которую Лейтен приспособил для мостовиков и прятал в ущельях перед тем, как они освободились.

– Сэр, – сказал Питт. – Я только хотел попросить прощения.

– За что?

– Когда мы были мостовиками... – Питт поднес руку к голове. – Шторма, кажется, что это произошло в другой жизни. В те времена я не мог как следует думать. Все как в тумане. Но я помню, как радовался, когда ваш мост отправляли вместо моего. Помню, как надеялся, что вы оплошаете, потому что осмеливались ходить с высоко поднятой головой... Я...

– Все в порядке, Питт, – сказал Каладин. – Ты ни при чем. Можешь винить Садеаса.

– Полагаю, что так. – Питт пристально взглянул ему в лицо. – Он сломил нас, не так ли, сэр?

– Да.

– Выходит, однако, что людей можно перековать. Никогда бы не подумал. – Питт оглянулся через плечо. – Я должен буду сделать то же самое для других парней из Семнадцатого моста, верно?

– С помощью Тефта, надеюсь, что да, – ответил Каладин. – Думаешь, у тебя получится?

– Мне всего лишь нужно притвориться вами, сэр, – сказал Питт. Улыбнувшись, он отошел, взял миску с рагу и присоединился к остальным.

Скоро эти сорок человек будут готовы. Будут готовы стать сержантами в своих собственных бригадах мостовиков. Их преображение произошло быстрее, чем рассчитывал Каладин.

«Тефт, ты замечательный человек, – подумал он. – У тебя получилось».

Кстати, куда же подевался Тефт? Он был с ними в патруле, а теперь исчез. Каладин оглянулся через плечо, но не увидел его; возможно, Тефт ушел проверить другие бригады мостовиков. Зато Каладин заметил Камня, который отгонял долговязого человека в одеяниях ардента.

– Что происходит? – спросил Каладин, поймав проходящего мимо рогоеда.

– Тот парень, – сказал Камень, – продолжает слоняться тут с альбомом. Хочет рисовать мостовиков. Ха! Потому что мы знамениты, видишь ли.

Каладин нахмурился. Странное поведение для ардента, впрочем, в некоторой степени все арденты странные. Позволив Камню вернуться к рагу, Каладин отошел от костра, наслаждаясь покоем.

Вокруг него в лагере было очень тихо. Как будто мир задержал дыхание.

– Кажется, идея патрулей сработала, – сказал Сигзил, подходя к Каладину. – Эти люди изменились.

– Забавно, во что способна превратить солдат пара дней, проведенных в пути в качестве единого подразделения, – ответил Каладин. – Ты не видел Тефта?

– Нет, сэр, – произнес Сигзил и кивнул в сторону костра. – Вам стоило бы взять порцию рагу. Сегодня вечером у нас нет времени на болтовню.

– Сверхшторм, – понял Каладин.

Кажется, последний бушевал совсем недавно, но они не всегда регулярны – не в том смысле, как он о них думал. Штормстражам требовалось проделывать сложные расчеты, чтобы предсказать сверхшторма. У отца Каладина было такое хобби.

Возможно, ему не давало покоя предчувствие сверхшторма. Неужели он неожиданно научился предсказывать их наступление, потому что ему что-то почудилось... в ночи?

«Ты выдумываешь», – мысленно сказал себе Каладин.

Стряхнув усталость после долгой езды верхом, он отправился за порцией рагу. Необходимо поесть быстро, так как он хотел присоединиться к тем, кто будет охранять Далинара и короля во время сверхшторма.

Когда он наполнил миску, солдаты из патрульной группы приветствовали его громкими возгласами.

* * *

Сидя в трясущейся повозке, Шаллан провела рукой над лежащей на сидении сферой, пряча ее в ладонь и заменяя на другую.

Тин повела бровью.

– Я слышала удар, когда они сменились.

– Смрадная каракатица! – воскликнула Шаллан. – Я думала, что у меня получилось.

– Смрадная каракатица?

– Это ругательство, – ответила Шаллан, заливаясь румянцем. – Я услышала его от моряков.

– Шаллан, ты имеешь хоть малейшее понятие, что оно значит?

– Ну... речь о моллюсках? – предположила Шаллан. – Несвежая каракатица, может быть? Что-то насчет испорченных морепродуктов?

Тин ухмыльнулась.

– Дорогая, я сделаю все возможное, чтобы тебя испортить. Но до этого момента полагаю, что тебе следует избегать моряцких ругательств. Пожалуйста.

– Ладно. – Шаллан снова провела рукой над сферой, подменяя ее на другую. – Не щелкнуло! Ты слышала? Или, м-м-м, не слышала? Не было ни единого звука!

– Неплохо, – ответила Тин, доставая щепотку какой-то похожей на мох субстанции. Она принялась растирать ее между пальцами, и Шаллан показалось, что ей виден дымок, поднимающийся надо мхом. – У тебя получается все лучше. Мне также кажется, что нам стоит подумать над тем, как использовать твой талант художника.

У Шаллан уже появилась мысль, куда приспособить свое мастерство. Еще несколько бывших дезертиров попросили их нарисовать.

– Ты тренировалась над акцентами? – спросила Тин. Ее глаза начали поблескивать, но она по-прежнему растирала мох.

– Можете не сомневаться, моя добрая госпожа, – проговорила Шаллан с тайленским акцентом.

– Хорошо. Мы перейдем к костюмам, когда у нас появится больше ресурсов. Я, например, жду не дождусь увидеть твое лицо, когда тебе придется показаться на публике с открытой левой рукой.

Шаллан немедленно прижала безопасную руку к груди.

– Что?!

– Я предупреждала тебя насчет трудностей, – сказала Тин, неискренне улыбнувшись. – К западу от Марата почти у всех женщин открыты обе руки. Если ты собираешься посетить те места и не выделяться из толпы, то должна уметь вести себя, как они.

– Это неприлично! – воскликнула Шаллан и отчаянно покраснела.

– Это просто рука, Шаллан, – ответила Тин. – Шторма, вы, воринцы, такие чопорные. Левая рука выглядит точно так же, как и правая.

– У многих женщин размер груди не слишком отличается от мужского, – огрызнулась Шаллан. – Ведь отсюда не следует, что они могут разгуливать без рубашки, как мужчины!

– На самом деле, в некоторых областях островов Реши и в Ири можно частенько увидеть женщину с голой грудью. Там стоит жара. Никому нет дела. Мне, пожалуй, понравилось бы.

Шаллан поднесла обе руки к лицу, одну закрытую, другую – нет, чтобы скрыть смущение.

– Ты ведешь себя так просто затем, чтобы меня спровоцировать.

– Ага, – усмехнулась Тин. – Верно. Неужели передо мной девушка, которая одурачила целый отряд дезертиров и заполучила в свои руки наш караван?

– Для этого мне не пришлось раздеваться.

– Хорошо, что не пришлось, – сказала Тин. – Ты по-прежнему считаешь, что опытна и мудра? Ты покраснела при первом упоминании о том, что нужно будет оголить безопасную руку. Разве не видишь, как тебе будет трудно провернуть любую удачную аферу?

Шаллан глубоко вздохнула.

– Согласна.

– Выставить на обозрение руку – не самое трудное, что тебе придется сделать, – заметила Тин отстраненным голосом. – Не самое трудное, ни при слабом ветре, ни при штормовом[27]27
  Местная поговорка, в значении «в любом случае», «как бы там ни было»


[Закрыть]. Я...

– Что? – спросила Шаллан.

Тин покачала головой.

– Поговорим об этом позже. Ты уже можешь разглядеть военные лагеря?

Шаллан привстала на сидении, прикрыв глаза рукой от садящегося на западе солнца. К северу она различила дымку. Сотни костров – нет, тысячи – посылали клубы темного дыма в небо. У нее перехватило дыхание.

– Мы на месте.

– Объявляй привал на ночь, – сказала Тин, не меняя своей расслабленной позы.

– Похоже, мы всего в нескольких часах пути, – ответила Шаллан. – Мы могли бы поднажать и...

– И прибыть после наступления ночи, чтобы в любом случае расположиться на привал, – перебила Тин. – Лучше приедем с утра, свеженькие. Верь мне.

Шаллан села обратно, подозвав одного из караванщиков – юношу, шедшего босиком. Наверняка его мозоли были ужасны. Только самые опытные и старшие работники каравана ехали верхом.

– Спроси у торгмастера Макоба, что он думает насчет того, чтобы остановиться на ночь, – сказала Шаллан молодому человеку.

Он кивнул и побежал вдоль каравана мимо неуклюже передвигающихся чулл.

– Ты не доверяешь моим выводам? – спросила Тин с удивлением.

– Торгмастер Макоб не любит, когда ему указывают, что делать, – ответила Шаллан. – Если остановка – хорошая идея, он, возможно, сам ее предложит. Такой способ руководства кажется мне наилучшим.

Тин закрыла глаза и подняла лицо к небу. Она все еще держала одну руку на весу, рассеянно растирая мох между пальцами.

– Может быть, сегодня вечером у меня появится для тебя кое-какая информация.

– Насчет чего?

– Твоей родины.

Тин приоткрыла глаз. Несмотря на то, что ее поза была расслабленной, в глазу светилось любопытство.

– Хорошо, – уклончиво ответила Шаллан.

Она старалась поменьше распространяться о своем доме и прошлой жизни – девушка до сих пор не рассказала Тин ни о своем путешествии, ни о крушении корабля. Чем меньше Шаллан говорила о своей биографии, тем меньше была вероятность, что Тин выяснит правду о своей новой ученице.

«Она сама виновата, что поспешила с выводами на мой счет, – подумала Шаллан. – К тому же, Тин учит меня притворяться. Мне не следует чувствовать себя неловко, потому что я ей лгу. Она лжет каждому».

Мысли, которые причиняли боль. Тин оказалась права – Шаллан была наивной. Она не могла не чувствовать вину, когда лгала, даже если лгала профессиональной мошеннице!

– Я ожидала от тебя более заметной реакции, – сказала Тин, закрыв глаз. – В сложившихся обстоятельствах.

Ее слова расшевелили Шаллан, и она поймала себя на том, что ерзает на сидении.

– В каких обстоятельствах? – переспросила она наконец.

– Значит, ты ничего не знаешь, – ответила Тин. – Так я и думала.

– Я не знаю о многих вещах, Тин, – сердито проговорила Шаллан. – Не знаю, как смастерить повозку, не знаю языка ириали и совершенно точно не знаю, как сделать так, чтобы ты не раздражалась. Не то чтобы я не пыталась выяснить насчет всего вышесказанного.

Тин улыбнулась, не открывая глаз.

– Ваш веденский король мертв.

– Ханаванар? Мертв?

Шаллан никогда не встречалась с кронпринцем, а уж тем более с королем. Монархия казалась чем-то очень далеким. Шаллан поняла, что случившееся практически не имеет для нее никакого значения.

– Значит, трон унаследует его сын?

– Унаследовал бы. Если бы тоже не умер. Так же, как и все шесть кронпринцев Джа Кеведа.

У Шаллан перехватило дыхание.

– Говорят, что виноват Убийца в Белом, – тихо проговорила Тин, по-прежнему не открывая глаз. – Шиноварец, который шесть лет назад убил короля алети.

Шаллан заставила взять себя в руки. Ее братья. С ними все в порядке?

– Шесть кронпринцев? Кто именно?

Зная, кто убит, она, возможно, смогла бы понять, как обстоят дела в ее родном княжестве.

– Не знаю точно, – ответила Тин. – Джал Мала и Эвинор мертвы и, возможно, Абриал. Некоторые погибли в сражении, остальные раньше, но информация неточная. Теперь трудно получить хоть какие-то достоверные сведения из Веденара.

– Валам. Он до сих пор жив? – Кронпринц ее княжества.

– Судя по донесениям, он сражался за трон. Мои информаторы пришлют мне весточку сегодня вечером через самоперо. Там может оказаться что-то интересное для тебя.

Шаллан откинулась назад. Король мертв? Война за трон? Отец Штормов! Как же ей выяснить судьбу своих семьи и имения? Они находились далеко от столицы, но если война захватила всю страну, то могла докатиться и до захолустных областей. Не существовало простого способа связаться с братьями. Свое собственное самоперо Шаллан потеряла во время крушения «Удовольствия ветра».

– Я буду благодарна за любую информацию, – произнесла Шаллан. – Абсолютно любую.

– Посмотрим. Я позволю тебе присоединиться ко мне, когда придет донесение.

Шаллан задумалась, переваривая информацию.

«Тин подозревала, что я не в курсе, но ничего не говорила до сих пор».

Шаллан нравилась мошенница, но необходимо помнить, что скрывать информацию – ее профессия. Что еще она знала и не говорила?

Впереди показался юноша, спешащий вдоль линии движущегося каравана. Дойдя до повозки Шаллан, он развернулся и зашагал рядом.

– Макоб сказал, что вы поступили мудро, спросив его мнение, и что, скорее всего, мы остановимся здесь. У каждого военного лагеря защищенные границы, и нас вряд ли пропустят внутрь ночью. Кроме того, он не уверен, что мы успеем туда до прихода сегодняшнего сверхшторма.

Сбоку, все еще не открывая глаз, ухмыльнулась Тин.

– В таком случае останавливаемся, – проговорила Шаллан.

ГЛАВА 32. Тот, кто ненавидит

Предательство спренов мы чуем все время.

Наш разум – в их царстве. Тяжелое бремя.

И дарит лишь формы. А больше потребуй,

И не обойтись без умнейших из спренов.

Бессильны мы дать то, что людям подвластно:

Ведь мы – лишь бульон, а люди – их мясо.

«Песнь спренов» слушающих, строфа 9

Каладину снилось, что он был штормом.

Он предъявил права на всю землю и теперь проносился по ней волной очищающей ярости. Перед ним все размывалось и рушилось. Под покровом его темноты земля возрождалась.

Он парил, оживая молниями, вспышками его вдохновения. Дующие ветра были его голосом, гром – его сердцебиением. Он ошеломлял, преодолевал, затмевал и...

И он уже делал это прежде.

Понимание пришло к Каладину, как вода, просачивающаяся под дверь. Да. Этот сон снился ему прежде.

Он с усилием развернулся. Перед ним простерлось лицо, огромное, как вечность, мощь бури, сам Отец Штормов.

– СЫН ЧЕСТИ, – пророкотал голос, подобный ревущему ветру.

– Это правда! – прокричал Каладин в бурю. Он сам был ветром. Спреном. Каким-то образом он мог говорить. – Ты настоящий!

– ОНА ДОВЕРЯЕТ ТЕБЕ.

– Сил? – спросил Каладин. – Да, доверяет.

– ОНА НЕ ДОЛЖНА.

– Ты тот, кто запретил ей прийти ко мне? Ты тот, кто удерживает спренов?

– ТЫ УБЬЕШЬ ЕЕ. – Голос, такой глубокий, такой мощный, звучал печально. Скорбно. – ТЫ УБЬЕШЬ МОЕ ДИТЯ И ОСТАВИШЬ ЕЕ ТЕЛО НЕЧЕСТИВЫМ ЛЮДЯМ.

– Я не сделаю ничего подобного! – крикнул Каладин.

– ТЫ УЖЕ НАЧАЛ.

Шторм продолжался. Каладин увидел мир сверху. Корабли в защищенных бухтах, качающиеся на яростных волнах. Армии, сжавшиеся в долинах, готовящиеся к войне на местности, покрытой множеством холмов и гор. Огромное озеро, высохшее перед его прибытием, – вода ушла в отверстия в скале.

– Как я могу это предотвратить? – требовательно спросил Каладин. – Как я могу ее защитить?

– ТЫ ЧЕЛОВЕК, ТЫ СТАНЕШЬ ПРЕДАТЕЛЕМ.

– Нет, не стану!

– ТЫ ИЗМЕНИШЬСЯ. ЛЮДИ МЕНЯЮТСЯ. ВСЕ ЛЮДИ.

Континент оказался таким громадным. Столько людей, говорящих на языках, которых он не понимал, прячущихся в своих комнатах, своих пещерах, своих долинах.

– ДА, – сказал Отец Штормов. – ТАК ВСЕ И ЗАКОНЧИТСЯ.

– Что? – закричал Каладин ветру. – Что изменилось? Я чувствую...

– ОН ИДЕТ ЗА ТОБОЙ, МАЛЕНЬКИЙ ПРЕДАТЕЛЬ. МНЕ ЖАЛЬ.

Что-то выросло перед Каладином. Второй шторм, с красными молниями, такой огромный, что континент – даже весь мир – казался ничем в сравнении с ним. Все накрыла его тень.

– Я СОЖАЛЕЮ, – сказал Отец Штормов. – ОН ИДЕТ.

Каладин проснулся, его сердце колотилось в груди.

Он чуть не упал со стула. Где же он? Пик, королевский зал совета. Каладин присел на мгновение и...

Его лицо покраснело от смущения. Он задремал.

Адолин стоял рядом, разговаривая с Ренарином.

– Не уверен, выйдет ли что-то из этой встречи, но я рад, что отец на нее согласился. Я почти потерял надежду на то, что случится нечто подобное, учитывая, сколько времени понадобилось посланнику паршенди, чтобы прибыть к нам.

– Ты уверен, что тот, кого ты встретил, – женщина? – спросил Ренарин.

Он выглядел более расслабленно с тех пор, как окончательно установил связь с Клинком пару недель назад, и ему больше не требовалось носить его везде с собой.

– Женщина, Носитель Осколков?

– Паршенди довольно странные, – пожал плечами Адолин.

Он бросил взгляд на Каладина, и его губы сложились в ухмылку.

– Спишь на работе, мостовичок?

Рядом покачивалась протекающая ставня, вода просачивалась сквозь дерево. Навани и Далинар должны находиться в соседней комнате.

Короля не было.

– Его величество! – воскликнул Каладин, неуклюже вскочив на ноги.

– В уборной, мостовичок, – пояснил Адолин, кивнув на другую дверь. – Ты способен спать во время сверхшторма. Впечатляет. Почти так же сильно, как то, сколько слюней ты напустил, пока дремал.

Нет времени для насмешек. Этот сон... Каладин повернулся к балконной двери, часто дыша.

«Он идет...»

Каладин распахнул балконную дверь. Адолин закричал, Ренарин окликнул его, но Каладин не обратил на них внимания, встретившись с бурей.

Ветер все еще завывал, а дождь барабанил по каменному балкону с таким звуком, будто ломались сучья. Однако молнии прекратились, а ветер, хоть и интенсивный, и близко не был настолько сильным, чтобы выворачивать валуны или рушить стены. Шторм растратил большую часть своей силы.

Темнота. Ветер, ударяющий в него из глубин небытия. Каладин почувствовал себя так, словно стоял над самой Пустотой, Бездной, известной в старых песнях под именем Брэйз. Обиталище демонов и чудовищ. Он нерешительно шагнул вперед, в свет, лившийся на мокрый балкон из все еще открытой двери. Он нащупал перила – неповрежденную безопасную секцию – и вцепился в них холодными пальцами. Дождь бил по щекам, просачивался сквозь униформу, пробирался через ткань в поисках тепла.

– Ты с ума сошел? – требовательно спросил Адолин с порога. Каладин едва слышал голос принца сквозь ветер и отдаленные раскаты грома.

* * *

Узор тихонько жужжал, пока по повозке стучал дождь.

Рабы Шаллан сбились в кучку и подвывали. Ей бы хотелось, чтобы проклятый спрен вел себя потише, но Узор не отвечал на ее увещевания. По крайней мере, сверхшторм почти закончился. Она хотела выбраться наружу и прочитать, что сообщили о ее родине люди, переписывающиеся с Тин.

Жужжание Узора звучало почти как скулеж. Шаллан нахмурилась и наклонилась к нему ближе. Неужели это слова?

– Плохо... плохо... так плохо...

* * *

Сил выскочила из непроницаемой темноты сверхшторма – внезапная вспышка света в ночи. Облетев вокруг Каладина, она приземлилась на железные перила перед ним. Ее платье казалось более длинным и струящимся, чем обычно. Дождь проходил сквозь Сил, не нарушая ее форму.

Она посмотрела на небо и резко оглянулась через плечо.

– Каладин. Что-то не так.

– Я знаю.

Сил повертелась, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую. Ее маленькие глазки были широко раскрыты.

– Он идет.

– Кто? Шторм?

 – Тот, кто ненавидит, – прошептала она. – Темнота внутри. Каладин, он наблюдает. Что-то случится. Что-то плохое.

Каладин помедлил всего лишь мгновение, затем бросился обратно в комнату, оттолкнув Адолина, и вырвался на свет.

– Приведите короля. Мы уходим. Сейчас же.

– В чем дело? – потребовал ответа Адолин.

Каладин рывком распахнул дверь в маленькую комнату, где ожидали Далинар и Навани. Кронпринц сидел на диване с отсутствующим выражением на лице, Навани держала его за руку. Подобного Каладин не ожидал. Кронпринц не казался испуганным или сумасшедшим, просто погруженным в размышления. Он что-то тихо говорил.

Каладин замер.

«Во время штормов к Далинару приходят видения».

– Что ты здесь делаешь? – спросила Навани. – Как ты смеешь?

– Можете ли вы его разбудить? – спросил Каладин, входя в комнату. – Мы должны покинуть эту комнату, покинуть дворец.

– Ерунда. – Голос короля. Элокар вошел в комнату следом за ним. – Что ты мелешь?

– Для вас небезопасно находиться здесь, ваше величество, – сказал Каладин. – Нам нужно вывести вас из дворца и проводить в военный лагерь.

Шторма. Будет ли там безопасно? Не стоит ли ему отправиться туда, куда никто не ожидает?

Снаружи прогрохотал гром, но звук дождя ослаб. Шторм шел на убыль.

– Что за нелепость, – проговорил Адолин из-за спины короля, воздевая руки кверху. – Здесь самое безопасное место во всех лагерях. Ты хочешь, чтобы мы его покинули? Вытащили короля в шторм?

– Мы должны разбудить кронпринца, – сказал Каладин, потянувшись к Далинару.

В этот момент Далинар схватил его за руку.

– Кронпринц не спит, – произнес Далинар, его взгляд прояснился, возвращаясь из того далекого места, где он находился минутой раньше. – Что происходит?

– Мостовичок хочет, чтобы мы эвакуировали дворец, – сказал Адолин.

– Солдат? – спросил Далинар.

– Здесь небезопасно, сэр.

– Что заставляет тебя так думать?

– Инстинкт, сэр.

Комната погрузилась в тишину. Снаружи ливень превратился в моросящий дождик. Шторм миновал.

– Мы идем, – сказал Далинар, вставая.

– Что? – вопросил король.

– Ты назначил этого человека отвечать за свою охрану, Элокар, – ответил Далинар. – Если он считает, что здесь небезопасно, нам следует делать то, что он говорит.

После произнесенного предложения подразумевалось «пока что», но Каладину было все равно. Он в спешке бросился через главный зал мимо короля и Адолина к выходу. Его сердце громко стучало, мышцы напряглись. Сил, видимая только Каладину, неистово металась по комнате.

Каладин распахнул двери. В коридоре на дежурстве стояли шесть человек, в основном мостовики, а также один солдат королевской стражи, которого звали Ралинор.

– Мы уходим, – сказал Каладин и стал указывать на солдат. – Белд и Хоббер, вы передовой отряд. Разведайте путь наружу, через черный выход и кухни, и крикните, если увидите что-нибудь необычное. Моаш, ты и Ралинор прикрываете тыл – охраняйте эту комнату, пока я не уведу короля и кронпринца из виду, затем следуйте за нами. Март и Эт, вы остаетесь с королем несмотря ни на что.

Охранники бросились выполнять приказы, не задавая вопросов. Когда разведчики отправились вперед, Каладин вернулся к королю, схватил его за руку и потащил к двери. Потрясенный Элокар не сопротивлялся.

За ними последовали остальные светлоглазые. Братья-мостовики Март и Эт заняли места по обе стороны от короля, Моаш встал у дверей. Он нервно сжимал свое копье, направляя его то в одну сторону, то в другую.

Каладин торопил короля и его семью, двигаясь вдоль коридора по намеченному пути. Вместо того чтобы повернуть налево и последовать дальше по спуску к главному входу во дворец, они устремились вглубь коридоров. Вниз, направо, через кухни и наружу, в ночь.

В коридорах стояла тишина. На время сверхшторма все укрылись в своих комнатах.

Далинар присоединился к Каладину во главе группы.

– Мне будет любопытно услышать, что именно толкнуло тебя на такой поступок, солдат, – сказал он. – После того, как мы благополучно эвакуируемся.

«У моего спрена припадок, – подумал Каладин, наблюдая за Сил, мечущейся взад-вперед по коридору. – Вот что толкнуло меня на этот поступок».

Как он будет все объяснять? Что он послушался спрена ветра?

Они продвигались все глубже. Шторма! Пустые коридоры вызывали беспокойство. Большая часть дворца была всего-навсего норой, высеченной в скале, с окнами, вырезанными по внешним склонам.

Каладин застыл на месте.

Впереди не было огней, коридор чем дальше, тем больше погружался в темноту, пока не становился черным, как шахта.

– Подождите, – сказал Адолин, останавливаясь. – Почему темно? Что случилось со сферами?