Текст книги "Слова сияния"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 86 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

Адолин ударил ботинком по нагруднику. Несмотря на то, что Салинор пытался поймать его ногу, Адолин беспрестанно бил в нагрудник до тех пор, пока тот тоже не развалился.

– Прекратить! Прекратить!

Адолин остановился, опустив ногу рядом с головой Салинора, и посмотрел на верховного судью. Раскрасневшаяся, взбешенная женщина вскочила со своего места.

– Адолин Холин! – выкрикнула она. – Это дуэль, а не соревнование по борьбе!

– Разве я нарушил какие-то правила? – прокричал он в ответ.

Наступила тишина. Несмотря на шум в ушах, Адолин внезапно осознал, что вся толпа замолкла. Он слышал их дыхание.

– Разве я нарушил какие-то правила? – требовательно спросил он снова.

– Подобное поведение во время дуэли...

– Значит, я выиграл, – сказал Адолин.

Женщина сплюнула.

– Дуэль должна продолжаться до трех сломанных частей Доспехов. Вы сломали только две.

Адолин посмотрел вниз на потрясенного Салинора. Затем наклонился, сорвал наплечник противника и раздавил его между кулаками.

– Есть.

Ошеломленная толпа не дышала.

Адолин опустился на колени рядом с Салинором.

– Твой Клинок.

Салинор попытался встать, но без нагрудника сделать это оказалось очень тяжело. Броня была повреждена, и ему пришлось перекатиться на бок, чтобы подняться на ноги. Выполнимо, но, чтобы осуществить подобный маневр, Салинору явно не хватало опыта в ношении Доспехов. Ударом в плечо Адолин снова отправил его на землю.

– Ты проиграл, – прорычал Адолин.

– Ты жульничал! – огрызнулся Салинор.

– Каким образом?

– Не знаю каким! Просто... просто так не полагается...

Он осекся, когда Адолин аккуратно поместил свою облаченную в перчатку руку на его шею. Глаза Салинора расширились.

– Ты не посмеешь.

Вокруг него из песка показались спрены страха.

– Моя награда, – проговорил Адолин, внезапно почувствовав себя опустошенным.

Дрожь его оставила. Шторма, он никогда не чувствовал себя во время дуэли так, как сейчас.

В руке Салинора появился меч.

– Победа, – нерешительно произнесла судья, – присуждается Адолину Холину. Салинор Эвед лишается своего Осколка.

Салинор позволил Клинку выскользнуть из пальцев. Адолин взял его и опустился на колени рядом с противником, удерживая оружие рукоятью к нему.

– Разрушь связь.

Салинор помедлил, но в конце концов дотронулся до рубина на рукояти меча. Драгоценный камень вспыхнул. Связь разорвалась.

Адолин встал, вытащил рубин и раздавил его рукой в бронированной перчатке. Необязательный поступок, но он послужит хорошим символом. Толпа наконец ожила, послышались яростные голоса. Люди пришли поглазеть на представление, а взамен получили безжалостное избиение. Что ж, часто именно таким образом поворачивались дела на войне. По мнению Адолина, для них будет полезным увидеть подобное зрелище. Однако, возвращаясь в комнату для ожидания, он был не так уж в себе уверен. То, что он устроил, опрометчиво. Отпустить Клинок? Загнать себя в ситуацию, когда враг мог подняться на ноги?

Адолин вошел в комнату перед выходом на арену, где его ждал Ренарин с широко раскрытыми от изумления глазами.

– Это невероятно, – проговорил младший брат. – Самый короткий поединок за Осколки в истории! Поразительно, Адолин!

– Я... Спасибо. – Он протянул Клинок Осколков Салинора Ренарину. – Подарок.

– Адолин, ты уверен? Я имею в виду, что даже со своими Доспехами управляюсь не лучшим образом.

– Полный набор не помешает, – ответил Адолин. – Бери.

Ренарин, похоже, сомневался.

– Бери, – повторил Адолин.

Скорчив гримасу, Ренарин нерешительно взял меч. Адолин покачал головой, присев на одну из укрепленных скамеек, рассчитанных на Носителей Осколков. В комнату вошла спустившаяся с верхних трибун Навани.

– То, что ты сделал, – заметила она, – не сработало бы с более искусным соперником.

– Я знаю, – ответил Адолин.

– Тем не менее твой поступок мудр, – сказала Навани. – Ты скрываешь свое настоящее мастерство. Кто-то может посчитать, что сейчас ты победил обманом, сражаясь недостойно, не как в настоящей дуэли. Возможно, они будут и дальше тебя недооценивать. Я смогу использовать это для организации следующих дуэлей.

Адолин кивнул, притворившись, что именно поэтому повел себя таким образом.

ГЛАВА 15. «Башня»

Рабочая форма – стойкость, тщание.

Слышишь спрена глухие шептания?

Таинства ради ищи эти свойства,

Свободу от страха и беспокойства.

«Песнь перечислений» слушающих, строфа 19

– Торговец Твлакв, – проговорила Шаллан. – Полагаю, на тебе сейчас не та пара обуви, которая была в первый день нашего путешествия.

Твлакв остановился на пути к вечернему костру, но спокойно принял вызов. Он повернулся к девушке с улыбкой, встряхнув головой.

– Боюсь, вы введены в заблуждение, ваша светлость! В самом начале этой поездки я потерял в шторме один из сундуков с одеждой. У меня есть обувь, но только одна пара для меня самого.

Явная ложь. Однако после шести дней совместного путешествия Шаллан обнаружила, что Твлакв не слишком заботится о том, чтобы не быть уличенным во лжи.

Она примостилась на переднем сидении своей повозки в тусклом свете, с перебинтованными ногами и смотрела вниз на Твлаква. Большую часть дня девушка выдавливала сок из стеблей черного василька, а затем втирала его в ноги, чтобы не допустить спренов гниения. Шаллан была чрезвычайно довольна тем, что заметила эти растения – значит, несмотря на нехватку практики, некоторые ее знания могут пригодиться в дикой природе.

Уличить его во лжи? Чего она этим добьется? Судя по всему, Твлаква не смущают такие вещи. В темноте он смотрел на нее глазами, похожими на спрятавшиеся в тенях бусины.

– Ладно, – сказала ему Шаллан, – не повезло. Возможно, на нашем пути мы встретим другую группу купцов, у которых я смогу выторговать подходящую обувь.

– Непременно поищу такую возможность, ваша светлость.

Отвесив ей поклон и одарив фальшивой улыбкой, Твлакв продолжил свой путь к неровно горевшим вечерним кострам. Дрова заканчивались, и паршмены отправились в вечернюю темноту поискать еще топлива.

– Ложь, – тихо произнес Узор. Его очертания были почти невидимы на сидении рядом.

– Он знает, что если я не смогу ходить, то буду больше от него зависеть.

Твлакв сел рядом с затухающим костром. Поблизости топтались выпряженные из повозок чуллы, хрустя крошечными камнепочками под исполинскими конечностями. Животные никогда не отходили далеко.

Твлакв начал тихо шептаться с Тагом, наемником. На лице торговца держалась улыбка, но Шаллан не доверяла его темным глазам, сверкающим в свете огня.

– Иди посмотри, о чем они говорят, – сказала Шаллан Узору.

– Посмотри?..

– Послушай его слова, вернись и повтори их мне. Не подходи слишком близко к свету.

Узор скользнул вниз по боковой стороне повозки. Шаллан откинулась назад на жестком сидении и достала из потайного кармана маленькое зеркало, найденное в сундуке Джасны, и одну сапфировую сферу для света. Всего лишь марка, не слишком яркая, светящаяся еле-еле. Когда следующий сверхшторм? Завтра?

Приближалось начало нового года – подходило время Плача, хотя до него оставалось еще несколько недель. Был ли это Светлый год? Ладно, она сможет переждать сверхшторм здесь. Ей уже пришлось один раз пережить подобное испытание, просидев запертой в повозке.

Посмотрев в зеркало, Шаллан заметила, что выглядит ужасно. Покрасневшие глаза, под ними мешки, волосы в беспорядке, изношенное и грязное платье. Девушка выглядела как нищенка, которая нашла бывшую когда-то красивой одежду в мусорной куче.

Это не слишком ее беспокоило. Какая разница, насколько хорошо она выглядит перед работорговцами? Никакой. Джасне было безразлично, что думают о ней люди, однако она всегда поддерживала безупречный внешний вид. Не то чтобы принцесса держалась соблазнительно – ни в коем случае. На самом деле она бы отозвалась о подобном поведении в недвусмысленных выражениях. Использовать привлекательное личико, чтобы заставить мужчин делать то, что тебе хочется, равносильно тому, как мужчина использует мускулы, чтобы подчинить женщину своей воле, сказала бы Джасна. И то, и другое низко, а с возрастом перестанет удаваться.

Нет, Джасна не одобряла обольщение как оружие. Однако на тех, кто следил за своим внешним видом, реагировали иначе.

«Но что я могу сделать? – задумалась Шаллан. – У меня нет ни косметики, ни даже обуви».

– ...она может оказаться кем-то важным, – внезапно произнес голос Твлаква поблизости.

Шаллан подскочила и посмотрела вниз. Узор расположился на сидении рядом. Голос доносился от него.

– Она создает проблемы, – продолжил голос Тага. Вибрации Узора создавали превосходную имитацию. – Я все еще думаю, что мы должны оставить ее и уехать.

– Как хорошо для нас, – ответил голос Твлаква, – что решение принимать не тебе. Позаботься об ужине. А я позабочусь о нашей маленькой светлоглазой попутчице. Кто-то скучает по ней, кто-то богатый. Если у нас получится продать ее им обратно, Таг, то мы сможем наконец выбраться из проблем.

Узор сымитировал недолгое потрескивание костра и замолчал.

Точность воспроизведения разговора была изумительной.

«Это может оказаться очень полезным», – подумала Шаллан.

К сожалению, необходимо что-то предпринять относительно Твлаква. Она не могла позволить ему считать ее девушкой, которую можно продать обратно тем, кто по ней скучает. Эта идея неприятно близка к тому, чтобы рассматривать Шаллан как рабыню. Если она не помешает торговцу продолжать мыслить подобным образом, то проведет всю поездку, беспокоясь о нем и его головорезах.

Итак, что бы сделала Джасна в такой ситуации?

Стиснув зубы, Шаллан скользнула с повозки на землю, осторожно ступая ранеными ногами. Она могла ходить, но с трудом. Подождав, пока отступят спрены боли, скрывая свои муки, девушка приблизилась к слабому огню и села.

– Таг, ты свободен.

Охранник посмотрел на Твлаква, тот кивнул. Таг отошел проверить паршменов. Блут ушел разведать территорию, как он часто делал по вечерам, выискивая признаки других проезжающих по дороге.

– Пора обсудить твою плату, – сказала Шаллан.

– Несомненно, служение столь знатной леди само по себе вознаграждение.

– Несомненно, – ответила она, встретившись с ним глазами. Не отступать. Это нужно сделать. – Но торговец должен зарабатывать на жизнь. Я не слепая, Твлакв. Твои люди не согласны с решением помочь мне. Они считают его напрасной тратой времени.

Твлакв неуверенно посмотрел на Тага. Оставалось надеяться, что торговец задался вопросом, до чего еще она догадалась.

– По прибытии на Разрушенные равнины, – сказала Шаллан, – я получу огромное состояние. Пока что у меня его нет.

– Как... неудачно.

– Ни в коей мере. Это возможность, торговец Твлакв. Мое будущее состояние я получу в результате помолвки. Если прибуду благополучно, те, кто меня спас – избавил от пиратов, пожертвовав многим, чтобы доставить меня к новой семье, – несомненно, будут вознаграждены.

– Я всего лишь смиренный слуга, – проговорил Твлакв с широкой фальшивой улыбкой. – Награды – последнее, о чем я думаю.

«Он считает, я лгу о состоянии».

Шаллан стиснула зубы в разочаровании, внутри нее начал разгораться гнев. Именно так поступал Кабзал! Обращался с ней как с игрушкой, средством для достижения цели, а не реальным человеком.

В свете костра она наклонилась ближе к Твлакву.

– Не играй со мной, работорговец.

– Я бы не осмелился...

– Ты понятия не имеешь, в каком шторме блуждаешь, – прошипела Шаллан, продолжая смотреть ему в глаза. – Ты не представляешь, какие ставки связаны с моим прибытием. Засунь свои мелкие планы куда подальше. Делай, как говорят, и я прослежу за тем, чтобы твои долги списали. Ты снова станешь свободным человеком.

– Что? Как... как вы...

Шаллан встала, обрывая его. Каким-то образом она чувствовала себя сильнее, чем раньше. Более решительной. Глубоко внутри трепетала неуверенность, но девушка не обращала на нее внимания.

Твлакв не знал, что она робеет. Он не знал, что она выросла в глухой провинции. Для него Шаллан была придворной дамой, искушенной в спорах и привыкшей к тому, что ей повинуются.

Стоя перед ним и словно сияя в отсветах костра, возвышаясь над торговцем и его грязными махинациями, Шаллан поняла смысл. Желанный результат – не просто то, чего от вас ожидают люди.

Это то, что вы сами от себя ожидаете.

Твлакв отстранился от нее, как от полыхнувшего костра. Отпрянув с выпученными глазами, он вскинул руку, и Шаллан поняла, что слегка светится. На ее платье больше не было прорех и следов грязных пятен, как раньше. Оно казалось великолепным.

Девушка инстинктивно позволила свечению, исходившему от кожи, исчезнуть, понадеявшись, что Твлакв примет его за эффект от огня. Шаллан развернулась, оставив торговца дрожать у костра, и направилась обратно к повозке. Темнота полностью сгустилась, первая луна еще не взошла. Пока Шаллан шла, ее ноги болели далеко не так сильно, как прежде. Неужели сок черного василька принес столько пользы?

Шаллан дошла до повозки и начала подниматься на сидение, но Блут выбрал этот момент, чтобы ворваться в лагерь.

– Гасите костер! – закричал он.

Твлакв ошеломленно посмотрел на него.

Блут рванулся вперед, мимо Шаллан, подбежал к костру и схватил котелок с дымящейся похлебкой. Он перевернул его над костром, зола и пар с шипением брызнули во все стороны, а спрены огня рассеялись и постепенно исчезли.

Твлакв вскочил, глядя на то, как грязная похлебка, слабо освещенная тускнеющими углями, потекла мимо его ног. Стиснув зубы от боли, Шаллан слезла с повозки и подошла к ним. С другой стороны подбежал Таг.

– ...кажется, их несколько десятков, – говорил Блут, понизив голос. – Хорошо вооружены, но у них нет ни лошадей, ни чулл, так что они не богаты.

– Что случилось? – требовательно спросила Шаллан.

– Бандиты, – ответил Блут. – Или наемники. Или назовите их как угодно.

– Никто не патрулирует эту территорию, ваша светлость, – объяснил Твлакв.

Он взглянул на нее и быстро отвел взгляд, все еще дрожа.

– Видите ли, здесь самая настоящая дикая местность. Присутствие алети на Разрушенных равнинах означает, что многие приходят и уходят. Торговые караваны, как наш, ищущие работу ремесленники, низкородные светлоглазые наемники в поисках работы. Эти два условия – отсутствие законов и множество путешественников – привлекают определенный сорт бандитов.

– Опасный сорт, – согласился Таг. – Такие типы берут, что хотят. Оставляют только трупы.

– Они видели наш костер? – спросил Твлакв, теребя в руках шапку.

– Не знаю, – ответил Блут, оглянувшись через плечо. В темноте Шаллан едва могла разглядеть выражение его лица. – Я не хотел подходить ближе. Подкрался, чтобы пересчитать их, затем быстро побежал обратно.

– Почему ты уверен, что это бандиты? – спросила Шаллан. – Они могут быть всего лишь солдатами на пути к Разрушенным равнинам, как сказал Твлакв.

– У них нет знамен, нет опознавательных знаков, – объяснил Блут. – Зато хорошая экипировка, и держатся тесным строем. Они дезертиры. Ставлю на это чуллу.

– Ба! – воскликнул Твлакв. – Ты бы поставил мою чуллу на того, кто выкинул «башню»[14]14
  Проигрышная комбинация в популярной воринской игре брейкнек


[Закрыть], Блут. Но, ваша светлость, при всем его ужасном чувстве азарта я считаю, что дурак прав. Мы должны запрячь чулл и немедленно уходить. Ночная темнота – наш союзник, и мы должны воспользоваться преимуществом.

Шаллан кивнула. Разбирая лагерь и запрягая чулл, мужчины двигались быстро, даже тучный Твлакв. Рабы ворчали о том, что не получили еды на ночь. Шаллан остановилась около их клетки, почувствовав стыд. Ее семья владела рабами – и не только паршменами и ардентами. Обычными рабами. В большинстве случаев они были ничем не хуже темноглазых без права путешествия.

Эти бедные души, однако, казались хилыми и полумертвыми от голода.

«Ты в одном шаге от того, чтобы самой оказаться в такой же клетке, Шаллан, – подумала она, вздрогнув, когда мимо прошел Твлакв, шипящий проклятия на пленников. – Нет. Он не осмелится поместить тебя туда. Он просто тебя убьет».

Блуту опять пришлось напоминать, чтобы он подал ей руку и помог забраться на сидение. Таг проводил паршменов в повозку, ругая их за медлительность, и поднялся на место погонщика.

Взошла первая луна, стало светлее, чем хотелось Шаллан. Ей казалось, что каждый хруст под лапами чулл оглушает, как гром сверхшторма. Они задевали кустарник, который она назвала корошипник, со стеблями, похожими на трубочки из песчаника. Растения дрожали и издавали треск.

Продвижение не было быстрым – чуллы никогда не спешили. Во время езды Шаллан заметила огни на склоне холма, в пугающей близости от них. Лагерные костры в десяти минутах ходьбы. Порыв ветра принес звуки отдаленных голосов, звон металла о металл, возможно, люди упражнялись.

Твлакв повернул повозки на восток. В темноте Шаллан нахмурилась.

– Почему туда? – прошептала она.

– Помните, мы видели овраг? – также шепотом ответил Блут. – Он окажется между нами и ними в случае, если они услышат и придут посмотреть.

Шаллан кивнула.

– Что будет, если нас поймают?

– Ничего хорошего.

– Мы не можем дать взятку, чтобы проехать?

– Дезертиры – не обыкновенные бандиты, – ответил Блут. – Эти люди предали все на свете. Клятвы. Семьи. Дезертиры сломлены. Они способны на что угодно, потому что уже потеряли все, о чем стоит волноваться.

– Ого! – воскликнула Шаллан, оглянувшись через плечо.

– Я... Да, такое решение остается с тобой на всю жизнь. На всю жизнь... Ты, может, и хотел бы, чтобы у тебя осталось немного чести, но знаешь, что уже сам от нее отказался.

Он замолчал, а Шаллан слишком нервничала, чтобы попросить его говорить дальше. Она продолжала наблюдать за огнями на склоне холма, в то время как повозки – благословение! – катились дальше в ночь, в конце концов скрывшись в темноте.

ГЛАВА 16. Мастер меча

Ловкая форма изящно легка.

Богами дана она многим.

За вызов они расплатились сполна.

Отличается форма вниманием строгим.

«Песнь перечислений» слушающих, строфа 27

– Знаешь, – сказал Моаш, стоя возле Каладина. – Я всегда думал, что это место будет…

– Больше? – с легким акцентом предположил Дрехи.

– Лучше, – ответил Моаш, осматривая полигон. – Тут все так же, как там, где тренируются темноглазые.

Полигон перед ними предназначался для светлоглазых солдат Далинара. В центре размещался большой открытый внутренний двор, покрытый толстым слоем песка. По периметру его окружал приподнятый над землей деревянный настил, протянувшийся между песком и узким зданием шириной в одну комнату. Здание опоясывало весь внутренний двор за исключением передней части, где находилась стена с аркой для входа, и имело широкую, нависающую над деревянным настилом крышу, дававшую тень. Укрывшись от солнца, светлоглазые офицеры непринужденно болтали или наблюдали за теми, кто тренировался во дворе на жаре. Арденты сновали по полигону, подавая оружие и напитки.

Планировка полигона оказалась привычной. Каладин уже бывал в нескольких подобных местах. По большей части когда впервые проходил обучение в армии Амарама.

Мостовик стиснул зубы, прикоснувшись к арке, ведущей во двор. Прошло семь дней с момента, как Амарам прибыл в лагерь. Семь дней ему приходилось мириться с тем, что Амарам и Далинар друзья.

Каладин решил, что будет радоваться прибытию Амарама, шторм бы его побрал. Как-никак это означало, что ему наконец-то подвернется возможность проткнуть врага копьем.

«Нет, – подумал Каладин, входя на полигон. – Не копьем. Ножом. Хочу стоять рядом и видеть его испуганное лицо в момент смерти. Хочу почувствовать, как нож входит в его плоть».

Он подал знак своим людям и прошел в арку. Заставил себя сконцентрироваться на окружающей обстановке, а не на Амараме.

Арка была сделана из хорошего камня, который добывали неподалеку. Согласно традиции камень вмонтировали в сооружение, чтобы укрепить его с восточной стороны. Судя по скромным отложениям крэма, эти стены построили недавно. Еще один признак того, что Далинар примирился с тем, что военные лагеря становятся постоянными: кронпринц сносил простые, временные постройки и заменял их прочными зданиями.

– Не знаю, чего ты ждал, – сказал Дрехи Моашу, изучая территорию. – Каким бы ты сделал полигон для светлоглазых? Посыпал бы алмазным порошком вместо песка?

– Ого! – оценил мысль Каладин.

– Не знаю, – ответил Моаш. – Просто они раздули из него такое большое дело. Нельзя пускать темноглазых на «особенный» полигон. Не понимаю, что в нем такого особенного.

– Все потому, что ты рассуждаешь не как светлоглазый, – сказал Каладин. – Это место особенное по одной простой причине.

– Какой же? – спросил Моаш.

– Потому что нас тут нет, – ответил Каладин, возглавив шествие. – Во всяком случае, обычно.

Он шел во главе группы, которая состояла из Дрехи, Моаша и еще пяти человек – членов Четвертого моста и нескольких выживших из Кобальтовой стражи. Далинар определил их к Каладину. К его удивлению и удовольствию охранники признали его своим лидером, не проронив ни единой жалобы. Каждый из них произвел на него большое впечатление. Кобальтовая стража недаром заслужила свою репутацию.

Некоторые из них, все темноглазые, начали обедать с Четвертым мостом. Солдаты попросили нашивки Четвертого моста, и Каладин их достал, но приказал оставить знаки Кобальтовой стражи на другом плече и дальше носить их как знак гордости.

С копьем в руке капитан мостовиков повел свой отряд к группе ардентов, которые суетливо направились в их сторону. Арденты носили религиозные воринские одеяния – свободные штаны и туники, которые перевязывались на поясе обычными веревками. Одежды нищего. Арденты были рабами и одновременно таковыми не являлись. Каладин никогда особо не задумывался о таких вещах. Его мать, наверное, пожаловалась бы, как мало внимания он уделяет религии. Но Каладин решил, что если Всемогущий не особенно проявлял заботу, то почему он должен поступать иначе?

– Это полигон для светлоглазых, – строго проговорила ардент во главе группы.

Она оказалась грациозной женщиной, хотя ардентов и не следовало делить на мужчин и женщин. Ее голова была побрита, как и у остальных спутников-мужчин, которые носили квадратные бороды без усов.

– Капитан Каладин, Четвертый мост, – сказал Каладин, закинув копье на плечо и осматривая полигон.

Во время тренировки здесь очень легко мог произойти несчастный случай. Необходимо проследить, чтобы этого не случилось.

– Прибыл охранять сыновей Холина, пока они тренируются.

– Капитан? – насмешливо переспросил один из ардентов. – Ты…

Другой ардент заставил его замолчать, что-то прошептав. В лагере новости про Каладина распространялись быстро, но иногда запаздывали, добираясь до замкнутого сообщества ардентов.

– Дрехи. – Каладин указал на стену. – Видишь те камнепочки?

– Угу.

– Их там выращивают. Значит, должен быть путь наверх.

– Конечно, – сказала старший ардент. – Лестница находится у северо-восточного угла. У меня есть ключ.

– Хорошо, впустите его, – проговорил Каладин. – Дрехи, займи пост.

– Есть, – ответил Дрехи, рысью побежав в направлении лестницы.

– И в какой опасности они, по-вашему, могут тут оказаться? – спросила ардент, скрестив руки на груди.

– Я заметил много оружия, – сказал Каладин. – Много людей ходит туда-сюда и… не Клинки Осколков ли я вижу? Интересно, что же может пойти не так.

Он бросил на нее язвительный взгляд. Женщина вздохнула, отдала ключ своему помощнику, и тот побежал за Дрехи.

Каладин показал остальным охранникам места, откуда вести наблюдение. Они ушли, оставив его с Моашем. Худощавый мужчина насторожился, как только услышал про Клинки Осколков, и теперь жадно пожирал их взглядом. Пара светлоглазых солдат с Клинками в руках прошла к центру внутреннего двора. Один Клинок был длинным и узким, с большой гардой, а другой – широким и громадным, с устрашающими шипами, которые немного походили на пламя и выступали с обеих сторон лезвия около рукояти. По краям Клинков были надеты защитные полосы, частичное подобие ножен.

Моаш хмыкнул:

– Никого из них не узнаю. А я-то думал, что знаю всех Носителей Осколков в лагере.

– Это не Носители Осколков, – ответила ардент. – Они тренируются с Клинками короля.

– Элокар позволяет другим пользоваться своими Клинками Осколков? – спросил Каладин.

– Это великая традиция, – пояснила ардент, которую, казалось, раздражало то, что она должна объяснять подобные вещи. – Кронпринцы раньше поступали таким же образом в своих княжествах, еще до воссоединения. А теперь эта обязанность и честь принадлежит королю. Люди могут использовать королевские Клинок и Доспехи для тренировки. Светлоглазые солдаты в нашей армии должны научиться пользоваться Осколками для всеобщего блага. Клинком и Доспехами тяжело овладеть, и если Носитель Осколков падет в бою, важно, чтобы другие смогли тотчас встать на его место.

«В этом есть смысл», – подумал Каладин, хотя с трудом мог представить светлоглазого, позволяющего кому-либо еще коснуться своего Клинка.

– Король владеет двумя Клинками Осколков?

– Один из них принадлежал его отцу и хранится ради традиции подготовки Носителей Осколков. – Ардент взглянула на тренирующихся мужчин. – В Алеткаре всегда были самые лучшие Носители Осколков в мире. В том числе, благодаря этой традиции. Король намекнул, что когда-нибудь он может даровать Клинок отца достойному воину.

Каладин кивнул в знак благодарности.

– Неплохо, – сказал он. – Могу поспорить, что многие приходят тренироваться, каждый в надежде доказать, что именно он самый опытный и самый достойный. Элокар нашел хороший способ заманить большое количество людей на профессиональное обучение.

Ардент вздохнула и ушла. Каладин смотрел, как Клинки Осколков вспыхивают в воздухе. Мужчины, которые их держали, почти не знали, как ими пользоваться. Реальные Носители Осколков, которых он видел, реальные Носители Осколков, против которых он сражался, не пошатывались и не размахивали большими мечами как древковым оружием. Даже поединок Адолина на днях...

– Шторма, Каладин, – сказал Моаш, наблюдая за гордо удаляющейся ардентом. – И ты говорил мне, что надо быть почтительным?

– Хм-м?

– Ты выразил непочтение по отношению к королю, – продолжил Моаш. – А затем еще предположил, что светлоглазые, приходящие практиковаться, ленивы и их необходимо заманивать. Я-то думал, что мы должны избегать конфликтов со светлоглазыми?

Каладин отвернулся от Носителей Осколков. Он отвлекся и говорил необдуманно.

– Ты прав, – сказал он. – Спасибо за напоминание.

Моаш кивнул.

– Я хочу, чтобы ты взял на себя ворота, – указал Каладин.

Появилась группа паршменов, несущих ящики, вероятно, продовольствие. Вроде бы они не должны быть опасны. Но вот как обстояло дело в реальности?

– Обращай особо пристальное внимание на слуг, оруженосцев или кого-либо еще с виду безвредного, кто приближается к сыновьям кронпринца Далинара. Нож в бок от кого-то в этом роде стал бы одним из лучших способов совершить покушение.

– Замечательно. Но, Кэл, скажи мне еще кое-что. Что за человек этот Амарам?

Каладин резко повернулся к Моашу.

– Я вижу, как ты на него смотришь, – продолжил мостовик. – Замечаю, как меняется твое лицо, когда другие его упоминают. Что он тебе сделал?

– Я был в его армии, – ответил Каладин. – Последнее место моей службы перед тем, как...

Моаш указал на лоб Каладина.

– Так это его работа?

– Ага.

– Значит, он не такой герой, как о нем говорят люди, – сказал Моаш. Похоже, этот факт доставил ему удовольствие.

– Его душа темна, как ни у кого другого, кого я знаю.

Моаш тронул Каладина за руку.

– Мы им отомстим. Садеасу, Амараму. Тем, кто поступил так с нами.

Вокруг него начали закипать спрены гнева, похожие на лужи крови в песке.

Каладин встретился взглядом с Моашем и кивнул.

– Меня это радует, – сказал Моаш и, закинув копье на плечо, трусцой побежал к позиции, указанной для него Каладином. Спрены гнева исчезли.

– Он тоже должен научиться улыбаться чаще, – прошептала Сил.

Каладин не заметил, чтобы она порхала рядом, но теперь Сил сидела на его плече.

Он повернулся, чтобы обойти полигон по периметру и проверить каждый вход. Возможно, он чересчур осторожничал. Просто ему нравилось все делать как следует, и прошла уже целая вечность с тех пор, как он занимался чем-то кроме спасения Четвертого моста.

Правда, иногда казалось, что его нынешнюю работу было невозможно выполнить хорошо. Во время сверхшторма на прошлой неделе кто-то снова пробрался в покои Далинара и нацарапал на стене очередное число. Отсчитывая дни обратно, оно указывало на ту же самую дату, чуть больше, чем через месяц.

Кронпринц, по всей видимости, не встревожился и захотел, чтобы происшествие осталось в тайне. Шторма... Не сам ли он рисовал глифы во время припадков? Или это делал какой-то спрен? Каладин был уверен, что в этот раз никто не смог бы проскочить мимо него.

– Хочешь поговорить о том, что тебя тревожит? – спросила Сил со своего насеста.

– Меня беспокоит то, что происходит с Далинаром во время сверхштормов, – ответил Каладин. – Эти цифры... что-то не так. Ты все еще видишь тех спренов поблизости?

– Красные молнии? – спросила она. – Думаю, да. Их трудно заметить. Ты их не видел?

Каладин покачал головой, поднял копье и зашагал к настилу вокруг песка. Здесь он заглянул в кладовую. На стенах висели деревянные мечи размером с Клинки Осколков и кожаные доспехи для тренировок.

– Больше ты ни о чем не волнуешься? – спросила Сил.

– О чем еще мне беспокоиться?

– Об Амараме и Далинаре.

– Не придавай этому большого значения. Далинар Холин дружит с одним из ужаснейших убийц, которых я когда-либо встречал. И что? Далинар – светлоглазый. Скорее всего, он дружит со многими убийцами.

– Каладин... – проговорила Сил.

– Знаешь, Амарам еще хуже, чем Садеас, – сказал Каладин, обходя кладовую и проверяя двери. – Все знают, что Садеас крыса. Он прямолинеен. «Ты мостовик, – сказал он мне, – и я буду тебя использовать, пока не умрешь». А вот Амарам... Он казался чем-то большим, светлордом из легенд. Он сказал мне, что защитит Тьена. Притворялся честным. Амарам опустился так низко, как никогда бы не получилось у Садеаса.

– Далинар не такой, как Амарам, – сказала Сил. – Ты знаешь, что это так.

– О нем говорят то же самое, что говорили и до сих пор говорят об Амараме.

Каладин снова вышел на солнце и продолжил обход полигона. Он миновал сражающихся друг с другом светлоглазых, которые взрыхляли песок, хрипели, потели и сталкивались деревянными мечами.

Каждая пара обслуживалась шестью темноглазыми слугами, которые подносили полотенца и фляги. Многие также имели под рукой одного или двух паршменов, приносящих стулья, чтобы было куда присесть на время отдыха. Отец Штормов, даже в таком повседневном занятии светлоглазым требовалось во всем потакать.