Текст книги "Слова сияния"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 86 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

– Что это значит?

Было тяжело рисовать при одном только свете Саласа, но Шаллан делала все возможное.

– Раньше ты говорила об одной волне, – ответил Узор. – Ткачество светом, сила света. Но у тебя есть кое-что еще. Трансформация.

– Преобразование? – спросила Шаллан. – Я никого не преобразовала.

– М-м-м-м. Тем не менее ты их изменила. Тем не менее. М-м-м-м.

Шаллан закончила молитву и, подняв ее, заметила, что предыдущая страница вырвана из альбома. Кто это сделал?

Шаллан не могла сжечь молитву, но она не думала, что Всемогущий будет возражать. Девушка прижала молитву к груди и закрыла глаза, ожидая, пока крики внизу стихнут.

ГЛАВА 21. Пепел

Посредничества форма для мира была,

Обучения и утешения.

С приходом богов применение нашла

Во лжи и опустошении.

«Песнь перечислений» слушающих, строфа 33

Шаллан закрыла глаза Блута, не глядя на рваную рану в его животе, в которой виднелись внутренности. Вокруг нее рабочие спасали из лагеря все, что могли. Люди стонали, хотя некоторые из стонов обрывались, когда Ватах приканчивал бандитов одного за другим.

Шаллан его не останавливала. Он безжалостно выполнял свой долг и не смотрел на нее, проходя мимо.

«Ватах думает, что он сам и его люди легко могли оказаться на месте тех бандитов, – подумала Шаллан, снова опуская взгляд на подсвечиваемое огнями лицо Блута. – Что отделяет героев от злодеев? Один ночной разговор?»

Блут стал не единственной жертвой нападения. Ватах потерял семерых солдат. Они убили почти вдвое больше бандитов. Обессиленная Шаллан поднялась на ноги, но помедлила, увидев что-то торчащее из куртки Блута. Она наклонилась и расстегнула ее.

Во внутреннем кармане лежал сделанный ею набросок. Тот самый, на котором она изобразила Блута не таким, каким он был, а каким бы, согласно ее воображению, мог стать. Солдатом в армии, в новенькой униформе. Со взглядом, устремленным вперед, а не, как обычно, вниз. Героем.

Когда он успел забрать рисунок из ее альбома? Шаллан расправила лист бумаги, разгладив складки.

– Я ошибалась, – прошептала она. – Ты стал отличным началом для моей коллекции, Блут. Сражайся как следует за Всемогущего, пока спишь, храбрец.

Шаллан выпрямилась и оглядела лагерь. Несколько паршменов из каравана стаскивали трупы в кучу, чтобы потом сжечь. Ее вмешательство спасло торговцев, но не избавило от тяжелых потерь. Она не считала жертв, но груда тел казалась большой. Десятки трупов, включая почти всех охранников каравана. Среди них был и тот мужчина ириали, которого она встретила ранее ночью.

Шаллан настолько устала, что хотела только добраться до повозки, свернуться калачиком и заснуть. Но ей пришлось отправиться на поиски хозяев каравана.

Уже знакомая разведчица, изнуренная и покрытая кровью, стояла рядом с походным столом, разговаривая с пожилым бородатым мужчиной в войлочной шляпе. Он пропускал пальцы сквозь бороду и изучал своими голубыми глазами поданный женщиной лист бумаги.

Когда Шаллан приблизилась, оба подняли взгляд. Наемница положила руку на меч, мужчина продолжил поглаживать бороду. Неподалеку караванщики сортировали содержимое перевернувшейся повозки, раскладывая тюки с тканью.

– А вот и наша спасительница, – проговорил пожилой хозяин каравана. – Ваша светлость, даже сами ветра не смогут передать всю величественность и удивление от вашего своевременного прибытия.

Шаллан не ощущала своей величественности. Она устала и чувствовала себя больной и грязной. Ее голые ступни, спрятанные под юбкой, снова заболели, а способность ткать светом иссякла. Платье выглядело почти так же, как у какой-нибудь нищенки, а волосы, хоть и заплетенные в косу, были в полном беспорядке.

– Вы хозяин каравана? – спросила Шаллан.

– Меня зовут Макоб, – ответил он. Шаллан не смогла определить акцент. Не тайленский и не алети. – Вы уже встречались с моей помощницей. – Он кивнул в сторону женщины. – Тин руководит нашей охраной. После сегодняшнего происшествия количество ее солдат, как и моих товаров... сократилось.

Тин скрестила руки на груди. Она по-прежнему была одета в коричневый плащ, и в свете сфер Макоба Шаллан стало видно, что он сшит из хорошей кожи. Что можно подумать о женщине, одевающейся, как солдат, и носящей на поясе меч?

– Я как раз рассказывала Макобу о вашем предложении, – сказала Тин. – Которое мы обсуждали раньше, на холме.

Макоб хохотнул. Учитывая окружающую обстановку, звук вышел неуместным.

– Она называет это предложением. Моя помощница находится под впечатлением, что на самом деле это была угроза! Очевидно, что те наемники работают на вас. Мы гадаем, какие у вас планы насчет каравана.

– Наемники не работали на меня прежде, – ответила Шаллан, – но работают теперь. Потребовалось немного убеждения.

Тин повела бровью.

– Должно быть, очень хорошего убеждения, ваша светлость...

– Шаллан Давар. Я прошу вас только о том, о чем говорила прежде с Тин. Сопровождайте меня до Разрушенных равнин.

– Несомненно, этим могут заняться ваши солдаты, – проговорил Макоб. – Вам не нужна наша помощь.

«Мне требуется ваше присутствие, чтобы «солдаты» не забыли, что совершили», – подумала девушка.

Ее интуиция подсказывала, что чем больше вокруг них напоминаний о цивилизации, тем проще ей будет.

– Они солдаты, – ответила Шаллан. – И понятия не имеют, как с комфортом сопровождать светлоглазую женщину. Однако у вас есть хорошие повозки и много товаров. Если вам трудно судить по моему виду, то скажу, что я ужасно нуждаюсь в капельке роскоши. Я бы предпочла не выглядеть как бродяга, когда появлюсь на Разрушенных равнинах.

– Мы можем использовать ее солдат, – сказала Тин. – От моих сил осталась лишь горстка.

Она снова оглядела Шаллан, на этот раз с любопытством. И ее взгляд не казался недружелюбным.

– Тогда мы должны заключить договор, – проговорил Макоб, широко улыбнувшись, и потянулся через стол к Шаллан. – В благодарность за спасение своей жизни я прослежу, чтобы вас обеспечили новой одеждой и изысканной пищей во время нашего совместного путешествия. Вы и ваши люди будете заботиться о нашей безопасности на оставшемся пути. Затем мы расстанемся и больше ничего не будем должны друг другу.

– Согласна, – ответила Шаллан, принимая его руку. – Я позволю вам присоединиться ко мне, вашему каравану – к моему.

Он замялся.

– К вашему?

– Да.

– И главной будете вы, как я понимаю?

– Вы ожидали обратного?

Он вздохнул, но пожал руку в знак заключения сделки.

– Нет, полагаю, что нет. Полагаю, нет.

Макоб выпустил ее руку и махнул в сторону двоих людей, стоявших в стороне возле повозок – Твлаква и Тага.

– А что насчет них?

– Это мои люди, – сказала Шаллан. – Я с ними разберусь.

– Только держите их в конце каравана, будьте любезны, – сказал Макоб, наморщив нос. – Грязный бизнес. Я бы предпочел, чтобы мой караван не вонял таким товаром. В любом случае вам следует собрать ваших людей. Скоро начнется сверхшторм. Мы потеряли столько повозок, что у нас не будет дополнительных укрытий.

Шаллан оставила его и направилась через долину, стараясь не обращать внимания на смешанную вонь крови и сажи. От темноты отделилась фигура и пошла вслед за ней. При хорошем освещении Ватах выглядел не менее устрашающим, чем раньше.

– Ну? – спросила его Шаллан.

– Несколько моих людей погибли, – ответил он монотонным голосом.

– Они погибли, сражаясь за благое дело, – проговорила Шаллан, – и семьи выживших благословят их за такую жертву.

Ватах взял ее за руку, заставив остановиться. Его хватка была крепкой, даже болезненной.

– Ты выглядишь не так, как раньше, – сказал он. Шаллан обнаружила, как заметно он над ней возвышается. – Мои глаза меня обманули? В темноте я увидел королеву. Сейчас передо мной ребенок.

– Возможно, ты увидел то, что требовалось твоей совести, – ответила Шаллан, безуспешно пытаясь выдернуть руку. Ее лицо залило румянцем.

Ватах наклонился. Дыхание дезертира было не особенно приятным.

– Мои люди совершали и худшие вещи, – прошептал он, махнув рукой на горящих мертвецов. – Мы грабили там, в дикой местности. Мы убивали. Думаешь, одна ночь нас освободит? Думаешь, одна ночь прекратит кошмары?

Шаллан ощутила пустоту в желудке.

– Если мы последуем за тобой на Разрушенные равнины, мы покойники, – продолжил Ватах. – Сразу после возвращения нас повесят.

– Мое слово...

– Твое слово ничего не значит, женщина! – заорал он, усиливая хватку.

– Ты должен ее отпустить, – спокойно произнес Узор из-за спины дезертира.

Ватах оглянулся вокруг, но поблизости никого не было. Шаллан заметила Узора на спине униформы Ватаха, когда тот повернулся.

– Кто это сказал? – требовательно спросил Ватах.

– Я ничего не слышала, – ответила Шаллан, каким-то образом сохраняя спокойствие.

– Ты должен ее отпустить, – повторил Узор.

Ватах снова оглянулся и посмотрел на Шаллан, которая встретила его пристальный взгляд с изумленным выражением лица. Она даже выдавила улыбку.

Он отпустил ее и вытер руку о штаны, а затем ушел. Узор соскользнул по его спине и ногам на землю и приблизился к Шаллан.

– Этот будет проблемой, – сказала Шаллан, потирая место захвата.

– Образное выражение? – спросил Узор.

– Нет, я имела в виду именно то, что сказала.

– Странно, – проговорил Узор, глядя на удаляющегося Ватаха. – Я-то думал, что он уже является проблемой.

– Ты прав.

Шаллан продолжила свой путь к Твлакву, который расположился на сидении повозки, сложив руки перед собой. Он улыбнулся Шаллан, когда она подошла, хотя сегодня выражение его лица казалось особенно неубедительным.

 – Итак, – произнес он, пытаясь завязать разговор, – вы участвовали в этом с самого начала?

– Участвовала в чем? – устало спросила Шаллан, отослав Тага, чтобы можно было поговорить с Твлаквом наедине.

– В плане Блута.

– Поясни, пожалуйста.

– Очевидно, – сказал Твлакв, – что он был в сговоре с дезертирами. Той первой ночью, когда Блут прибежал обратно в лагерь, он встретился с ними и пообещал позволить нас захватить, если будет участвовать в доле. Вот почему они не убили вас двоих сразу, когда вы пошли с ними поговорить.

– Вот как? – ответила Шаллан. – Тогда почему Блут вернулся и предупредил нас той ночью? Почему он бежал с нами вместо того, чтобы просто позволить своим «друзьям» убить нас прямо там?

– Возможно, он познакомился только с некоторыми из них, – предположил Твлакв. – Да, они зажигали костры на том склоне ночью, чтобы заставить нас думать, что их было больше, а затем его друзья пошли собирать более многочисленную компанию... И... – Он вздохнул. – Шторма, в этом нет никакого смысла. Но как, почему? Мы должны быть мертвы.

– Всемогущий нас сохранил, – сказала Шаллан.

– Ваш Всемогущий – просто фарс.

– Тебе остается надеяться, что так и есть, – сказала Шаллан, подходя к задней части повозки Тага. – Ведь иначе такого человека, как ты, ждет Бездна.

Она осмотрела клетку. Внутри прятались пятеро рабов в грязной одежде. Каждый из них выглядел одиноким, хотя в клетке было довольно тесно.

– Теперь они – моя собственность, – сообщила Шаллан Твлакву.

– Что?! – Он вскочил со своего сидения. – Вы...

– Я спасла твою жизнь, ты, льстивый маленький человечек, – ответила Шаллан. – И ты отдашь мне рабов в качестве оплаты. Компенсация моим солдатам, защищавшим тебя и твою никчемную жизнь.

– Это грабеж.

– Это справедливость. Если ты так сильно беспокоишься, подай жалобу королю на Разрушенных равнинах, как только мы прибудем.

– Я не собираюсь на Разрушенные равнины, – проворчал Твлакв. – Теперь у вас есть кое-кто другой для сопровождения, ваша светлость. А я отправлюсь на юг, как намечал с самого начала.

– Тогда ты поедешь без них, – сказала Шаллан, открывая клетку ключом, который он ей дал, чтобы она могла пользоваться повозкой. – Ты отдашь мне их документы, подтверждающие рабство. И да хранит тебя Отец Штормов, если не все в порядке, Твлакв. Я очень хорошо определяю подделки.

Раньше она никогда даже не видела документ о рабстве и никак не смогла бы узнать, окажись один из них фальшивкой. Но Шаллан не беспокоилась. Она устала, расстроилась и стремилась покончить с делами этой ночи.

Один за другим пятеро рабов нерешительно вышли из повозки, косматые, бородатые, с голыми торсами. Ее поездка с Твлаквом доставила мало радости, но по сравнению с тем, через что прошли эти люди, отличалась роскошью. Кое-кто из них поглядывал в близкую темноту, как будто в нетерпении.

– Можете бежать, если желаете, – сказала Шаллан, смягчив свой тон. – Я не стану вас преследовать. Однако мне нужны слуги, и я буду хорошо вам платить. Шесть огненных марок в неделю, если вы согласны отдавать пять из них для выкупа ваших рабских обязательств. И одну – если не согласны себя выкупать.

Один из мужчин вскинул голову.

– То есть... мы получим те же деньги в любом случае? Какой в этом смысл?

– Самый глубокий, – ответила Шаллан, поворачиваясь к Твлакву, который беспокойно ерзал на месте. – У тебя три фургона, но только два погонщика. Не продашь ли мне третий фургон?

Ей не нужна была чулла – у Макоба остались лишние, которых она могла бы использовать, потому что несколько его фургонов сгорело.

– Продать повозку? Да ладно! Почему бы просто не украсть ее у меня?

– Перестань вести себя как ребенок, Твлакв. Тебе нужны мои деньги или нет?

– Пять сапфировых брумов, – бросил он. – И такая цена – настоящий грабеж, даже не спорьте.

Шаллан не знала, как обстояла ситуация на самом деле, но могла позволить себе заплатить. У нее было достаточно сфер, хотя большинство из них потускнели.

– Вы не можете забрать моих паршменов, – добавил Твлакв.

– Можешь оставить их себе, – ответила Шаллан.

Ей нужно будет поговорить с хозяином каравана насчет обуви и одежды для слуг.

Направившись посмотреть, сможет ли она взять лишнюю чуллу Макоба, Шаллан прошла мимо нескольких караванщиков, сбившихся в группу неподалеку от костра. Дезертиры бросили последнее тело – одного из своих – в пламя, отступили в сторону и вытерли пот с лица.

Темноглазая женщина из каравана выступила вперед, передав бывшему дезертиру листок бумаги. Он взял его, почесав в бороде. Это оказался тот невысокий одноглазый мужчина, который высказался во время ее речи. На листке была молитва из знакомых глифов, но не молитва скорби, как ожидала Шаллан. Молитва благодарения.

Бывшие дезертиры собрались вокруг костра и посмотрели на молитву. Затем отвернулись и оглянулись по сторонам, заметив, будто в первый раз, что два с половиной десятка человек стоят и смотрят на них. Молча. У кого-то на щеках блестели слезы, другие держали за руку детей. Шаллан не заметила детей прежде, но, увидев их, не удивилась. Караванщики проводили всю жизнь в дороге, и их семьи путешествовали с ними вместе.

Девушка остановилась прямо позади караванщиков, практически невидимая в темноте. Похоже, дезертиры не знали, как реагировать, окруженные сиянием благодарных глаз и признательностью на грани слез. В конце концов они сожгли молитву. Когда это произошло, Шаллан склонила голову, как и большинство наблюдавших.

Она оставила солдат, которые, казалось, выросли в своих собственных глазах и теперь наблюдали, как пепел молитвы возносится к Всемогущему.

Фолио: современные мужские фасоны

ГЛАВА 22. Огни в буре

Штормовая форма, как говорят,

Бурю ветров воскресила.

Берегись ее силы, берегись ее силы.

Принесла богам она ночь.

Кровавый спрен свяжет глупца.

Остерегайся конца, остерегайся конца.

«Песнь ветров» слушающих, строфа 4

Каладин смотрел на оконные ставни. Шторм налетал шквалами.

Сначала тишина. Да, он слышал отдаленное завывание, когда ветер носился по расщелинам, но поблизости было тихо.

Затем дрожь. Древесина в раме яростно затрещала. Неистовая тряска, вода просачивалась во все щели. Что-то было там, в темном хаосе сверхшторма. Оно билось и ударяло в окно, желая попасть внутрь.

Вспыхнул свет, искрясь в каплях воды. Еще одна вспышка.

Затем свет стал постоянным. Устойчивый, как в светящихся сферах, только снаружи. Красноватый. По причине, которую Каладин не мог объяснить, у него возникло ощущение чьего-то взгляда.

Оцепеневший, он потянулся рукой к задвижке, чтобы открыть окно и посмотреть.

– Нужно укрепить ту болтающуюся ставню, – раздраженно проговорил король Элокар.

Свет угас. Треск прекратился. Каладин моргнул, опустив руку.

– Кто-нибудь, напомните мне попросить Накала за этим проследить, – сказал Элокар, расхаживая позади дивана. – Ставня не должна протекать. Это мой дворец, а не деревенская таверна!

– Мы непременно за всем проследим, – успокоил короля Адолин.

Он сидел возле камина, перелистывая альбом с набросками. Его брат занял место рядом на стуле со сложенными на коленях руками. Возможно, последствия его тренировки были болезненными, но он не показывал вида. Достав из кармана маленькую коробочку, Ренарин то и дело ее открывал, вертел в руках, потирал один ее бок, затем со щелчком захлопывал. Он повторял одни и те же действия снова и снова.

Проделывая все это, принц смотрел в пустоту. Похоже, он проводил таким образом много времени.

Элокар продолжал расхаживать. Идрин – глава королевской стражи – стоял рядом с королем, выпрямившись и устремив взгляд зеленых глаз прямо перед собой. Для алети он был темнокожим, возможно, с примесью азианской крови, и носил густую бороду.

Члены Четвертого моста чередовались сменами с его охранниками, как предложил Далинар, и к настоящему моменту Каладин был впечатлен этим человеком и командой, которой тот руководил. Однако, когда звук рога звал к забегу на плато, Идрин поворачивался в ту сторону и на его лице отражалась жажда действия. Ему хотелось быть там, где сражаются. Предательство Садеаса заставило многих солдат в лагере жаждать того же. Они словно хотели получить шанс доказать, насколько сильна армия Далинара.

Cнаружи снова раздался грохот бури. Было странно не мерзнуть во время сверхшторма – в бараке всегда чувствовалась зябкость. Эта комната хорошо прогревалась, хотя и не огнем. Вместо него в очаге установили рубин размером с кулак, и его стоимости хватило бы, чтобы кормить все население родного города Каладина в течение нескольких недель.

Каладин отошел от окна и побрел к камину якобы для осмотра драгоценного камня. В действительности он хотел взглянуть на то, что перелистывает Адолин. Многие мужчины отказывались даже смотреть на книги, считая это занятие неподобающим для своего пола. Похоже, что Адолина подобное не смущало. Любопытно.

Дойдя до очага, Каладин миновал дверь в боковую комнату, куда с приходом шторма удалились Далинар и Навани. Каладин хотел поставить внутри охрану. Они отказались.

«Ладно, это единственный путь в комнату, – подумал Каладин. – Там нет даже окна».

Если на стене снова появятся слова, он будет знать наверняка, что туда никто не проник.

Каладин наклонился к очагу, разглядывая рубин, который был закреплен в проволочной клетке. От сильного жара лицо покрылось потом. Шторма, этот рубин оказался так велик, что заключенный в нем свет должен был его ослепить. Тем не менее Каладин мог пристально смотреть в глубину камня и видеть, как внутри движется свет.

Сияние драгоценных камней считалось ровным и спокойным, но это оказывалось верно только по контрасту с дрожащим светом свечей. Если посмотреть вглубь камня, можно было увидеть, как он хаотично переливается, как бушующий шторм. Внутри никакого спокойствия – так не спокоен ни ветер, ни шепот.

– Никогда раньше не видел обогревающий фабриал, я полагаю? – спросил Ренарин.

Каладин взглянул на принца в очках. Тот носил униформу светлорда алети, как и Адолин. Фактически, Каладин никогда не видел их одетыми иначе – кроме Доспехов Осколков, конечно.

– Нет, не видел, – ответил Каладин.

– Новая технология, – произнес Ренарин, продолжая поигрывать маленькой металлической коробочкой. – Моя тетя сама его сделала. Не успеваешь моргнуть глазом, как мир в очередной раз изменился.

Каладин хмыкнул.

«Я знаю, каково это».

Часть его жаждала втянуть свет драгоценного камня. Глупый поступок. Штормсвета достаточно, чтобы заставить Каладина засверкать как костер. Он опустил руки и прошелся мимо кресла Адолина.

Эскизы в книге старшего принца изображали мужчин в богатой одежде. Рисунки оказались довольно хороши, и лица были прорисованы так же детально, как предметы одежды.

– Мода? – спросил Каладин. Он не собирался говорить, слова вырвались невольно. – Тратите время сверхшторма в поисках новой одежды?

Адолин захлопнул книгу.

– Но вы ведь ходите только в мундире, – закончил Каладин смущенно.

– Тебе действительно необходимо находиться здесь, мостовичок? – требовательно спросил Адолин. – Ясно же, что никто не собирается нападать на нас во время сверхшторма, подумать только!

– Если вы так считаете, – ответил Каладин, – значит, я точно должен здесь быть. Можно ли найти лучшее время для покушения? Ветер заглушит крики, и помощь прибудет нескоро, поскольку все спрятались, чтобы переждать шторм. Мне кажется, это как раз то время, когда его величество больше всего нуждается в охране.

Король прекратил метаться и произнес:

– В этом есть смысл. Почему никто до сих пор не объяснил мне такие вещи?

Он посмотрел на Идрина, который оставался невозмутимым.

Адолин вздохнул.

– Ты мог хотя бы не впутывать во все это меня и Ренарина, – тихо сказал он Каладину.

– Легче защищать вас, когда вы все вместе, светлорд, – ответил Каладин, отходя подальше. – И еще вы можете защищать друг друга.

Во время шторма Далинар в любом случае намеревался оставаться с Навани. Каладин снова подошел к окну, прислушиваясь к буре снаружи. Неужели во время того шторма он действительно увидел то, что думал? Лицо, огромное, как небо? Самого Отца Штормов?

«Я – божество, – сказала Сил. – Его маленький кусочек».

В конце концов шторм миновал, и Каладин открыл окно в черное небо, где в свете Номона мерцало несколько призрачных облаков. Шторм начался поздно ночью, но пока он бушевал, никто не мог уснуть. Каладин ненавидел, когда сверхшторм приходил так поздно, на следующий день он часто чувствовал себя разбитым.

Открылась дверь боковой комнаты, вышел Далинар, а следом Навани. Статная женщина несла большую тетрадь. Каладин, конечно, слышал о припадках кронпринца во время штормов. Его люди обсуждали эту тему. Некоторые думали, что Далинар боялся сверхштормов, и ужас повергал его в судороги. Другие шептались, что с возрастом Терновник потерял рассудок.

Каладину ужасно хотелось знать, что с ним. Его судьба и судьбы его людей были связаны со здоровьем этого человека.

– Цифры, сэр? – спросил Каладин, заглядывая в комнату и осматривая стены.

– Нет, – ответил Далинар.

– Иногда они появляются сразу после шторма, – сказал Каладин. – В коридоре снаружи дежурят мои люди. Я бы предпочел, чтобы все остались здесь еще ненадолго.

Далинар кивнул.

– На твое усмотрение, солдат.

Каладин пошел к выходу. Снаружи стояли на страже несколько человек из Четвертого моста и королевской стражи. Каладин кивнул Лейтену и отправил их осмотреть балкон. Каладин поймает призрака, который выцарапывал те цифры. Если, конечно, таковой существовал.

Позади него Ренарин и Адолин подошли к отцу.

– Было что-либо новое? – тихо спросил Ренарин.

– Нет, – ответил Далинар. – Видение повторилось. Но они приходят в другом порядке, не так, как в прошлые разы, некоторые – новые, так что, возможно, кое-что мы еще не обнаружили...

Заметив Каладина, он замолчал и сменил тему.

– Ну, пока мы здесь ждем, я, пожалуй, могу получить свежие новости. Адолин, когда нам ожидать продолжения дуэлей?

– Я пытаюсь, – проворчал Адолин с гримасой. – Мне казалось, что избиение Салинора приведет к тому, что остальные захотят меня испытать, но они лишь начали уклоняться.

– Странно, – заметила Навани. – Разве не ты всегда говорил, что все хотели бы подраться с тобой на дуэли?

– Так они и хотели! – воскликнул Адолин. – По крайней мере, когда я не мог сражаться в поединках. Но сейчас, каждый раз, когда я бросаю вызов, они начинают переминаться с ноги на ногу и отводить взгляд.

– Ты пытался вызвать кого-то из лагеря Садеаса? – нетерпеливо спросил король.

– Нет, – ответил Адолин. – Но там кроме него самого есть только один Носитель Осколков. Амарам.

Каладина затрясло.

– Ну, с ним сражаться на дуэли ты не будешь, – сказал Далинар, посмеиваясь.

Он сел на кушетку, и ее светлость Навани устроилась рядом, нежно положив руку на его колено.

– Кронлорд Амарам мог бы быть на нашей стороне. Я с ним побеседовал...

– Думаешь, сможешь уговорить его отделиться? – спросил король.

– Разве такое возможно? – удивился Каладин.

Светлоглазые повернулись в его сторону. Навани моргнула, будто только что заметила бывшего мостовика.

– Да, возможно, – подтвердил Далинар. – Большая часть земель, за которыми присматривает Амарам, останется у Садеаса, но Амарам мог бы присоединить свои личные владения к моему княжеству вместе с Осколками. Обычно требуется заключить земельную сделку с княжеством, граничащим с тем, к которому хочет примкнуть кронлорд.

– Подобного не случалось уже больше десяти лет, – заметил Адолин, покачав головой.

– Я работаю над этим вопросом, – проговорил Далинар. – Но Амарам... Он хочет свести меня с Садеасом. Думает, мы снова сможем ладить.

Адолин фыркнул.

– Эта возможность испарилась в тот день, когда Садеас нас предал.

– Возможно, задолго до того дня, – сказал Далинар, – даже если я ничего не замечал. Есть еще хоть кто-нибудь, кому ты мог бы бросить вызов, Адолин?

– Собираюсь попробовать с Таланором, – ответил принц, – а потом с Калишором.

– Ни один не является полным Носителем, – проговорила Навани, нахмурившись. – У первого только Клинок, у второго – Доспехи.

– Все полные Носители отказались, – пожал плечами Адолин. – Эти двое энергичные, жадные до славы. Один из них может согласиться на то, что отвергли все остальные.

Каладин сложил руки на груди, прислонившись спиной к стене.

– А если вы их побьете, не испугаются ли остальные?

– Когда я их побью, – ответил Адолин, бросив недовольный взгляд на расслабленную позу Каладина, – отец интригами добьется, чтобы на дуэль согласились и другие.

– Но ведь когда-нибудь все закончится, так? – спросил Каладин. – Рано или поздно остальные кронпринцы поймут, что происходит. Они начнут избегать дальнейших дуэлей. Возможно, именно это происходит уже сейчас. Поэтому никто не принимает вызов.

– Кто-нибудь примет, – сказал Адолин, вставая. – И как только я начну побеждать, остальные станут воспринимать меня всерьез. Они захотят испытать себя.

Каладину слова принца показались слишком оптимистичными.

– Капитан Каладин прав, – заговорил Далинар.

Адолин повернулся к отцу.

– Нет необходимости сражаться с каждым Носителем Осколков в армии, – тихо продолжил кронпринц. – Мы должны действовать тоньше и выбирать только те дуэли, которые приведут нас к окончательной цели.

– Которая заключается? – спросил Адолин.

– В уничтожении Садеаса. – В голосе Далинара почти звучало сожаление. – Убьем его на дуэли, если придется. Все в лагере знают, кто на чьей стороне в борьбе за власть. Если мы будем наказывать всех одинаково, ничего не получится. Необходимо показать тем, кто колеблется, решает, за кем следовать, преимущества доверительных отношений. Сотрудничество в забегах на плато. Взаимная помощь Носителей Осколков. Мы им покажем, что значит быть частью настоящего королевства.

Остальные притихли. Король отвернулся, покачав головой. Он не верил, во всяком случае, не полностью, в то, чего хотел достичь Далинар.

Каладин обнаружил, что раздражен. Почему? Далинар же с ним согласился. Он подумал мгновение и понял, что, наверное, до сих пор выведен из равновесия, потому что кто-то вспомнил Амарама.

Даже упоминание имени этого человека выбивало Каладина из колеи. Он продолжал думать, что что-то должно случиться, что-то должно измениться теперь, когда этот убийца находился в лагере. Но все шло своим чередом. Подобное развитие событий разочаровывало и вызывало у него желание на кого-нибудь наброситься.

Ему нужно что-то с этим делать.

– Полагаю, мы прождали достаточно долго? – обратился к отцу Адолин. – Я могу идти?

Вздохнув, Далинар кивнул. Адолин распахнул дверь и зашагал прочь, Ренарин последовал за ним более медленным шагом, волоча за собой Клинок Осколков, вложенный в защитные полосы. Принц по-прежнему укреплял с ним связь. Когда они миновали группу охранников, которых Каладин поставил снаружи, Шрам и еще трое снялись с места и последовали за сыновьями Далинара.

Каладин подошел к двери и быстро пересчитал тех, кто остался. Всего четверо.

– Моаш, – сказал Каладин, заметив, что мужчина зевнул. – Как долго ты сегодня на дежурстве?

Моаш пожал плечами.

– Одна смена по охране ее светлости Навани. Одна смена с королевской стражей.

«Я заставляю их слишком много работать, – подумал Каладин. – Отец Штормов, у меня просто недостаточно людей. Даже с остатками Кобальтовой стражи, которых ко мне направил Далинар».

– Вернись в барак и немного поспи, – сказал Каладин. – Бисиг, ты тоже. Я видел тебя на утренней смене.

– А ты? – спросил Моаш у Каладина.

– Со мной все в порядке.

Его бдительность помогал сохранять штормсвет. Правда, подобное использование оказалось опасным – штормсвет провоцировал его на действия, делал более импульсивным. Каладин не был уверен, что ему нравится, когда он использовал штормсвет не в битве.

Моаш выгнул бровь.

– Ты, должно быть, устал не меньше меня, Кэл.

– Я вернусь чуть позже, – сказал Каладин. – Тебе нужно время для отдыха, Моаш. Ты начнешь небрежно выполнять работу, если не отдохнешь.

– Я должен выдерживать две смены, – ответил Моаш, пожав плечами. – Особенно если ты хочешь, чтобы я тренировался с королевской стражей и в то же время выполнял обычные обязанности по охране.

Каладин поджал губы. Это было важно. Моаш должен думать как телохранитель, и не существовало лучшего способа научиться подобному образу мыслей, чем служить в уже сработавшейся команде.

– Моя смена здесь, с королевской стражей, почти закончилась, – заметил Моаш. – После нее я вернусь.

– Хорошо. Держи Лейтена поблизости. Натам, ты и Март охраняете ее светлость Навани. Я прослежу, чтобы Далинар благополучно вернулся в лагерь и оставлю охранников у его двери.

– И затем поспишь? – спросил Моаш. Остальные посмотрели на Каладина. Они тоже беспокоились.

– Да, договорились.

Каладин вернулся в комнату. Далинар помог Навани подняться и проводил ее до двери, как обычно поступал каждый вечер.

Каладин задумался на мгновение и подошел к кронпринцу.

– Сэр, мне нужно кое о чем с вами поговорить.

– Нельзя подождать, пока я освобожусь? – спросил Далинар.

– Да, сэр, – ответил Каладин. – Я подожду у входа во дворец, а затем провожу вас обратно в лагерь.