Текст книги "Слова сияния"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 86 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

– Что, если их будет двое, мостовичок? – спросил Адолин с притворной улыбкой. – Сможешь ли ты сразиться с двумя Носителями Осколков сразу? Если бы я решил убить отца или короля, то никогда бы не послал одного человека.

Каладин поднялся, вправив плечо в сустав, и встретился взглядом с принцем. Сколько снисходительности. Сколько самоуверенности. Высокомерный ублюдок.

– Ладно, – вмешался Зейхел. – Уверен, он уловил смысл, Адолин. Нет нужды...

Каладин бросился в сторону принца, и ему показалось, что он услышал, как Адолин усмехается, надевая шлем.

Внутри Каладина что-то вскипело.

Безымянный Носитель Осколков, убивший так много его друзей.

Садеас, сидящий в красной броне, по-королевски развалившись.

Амарам, с мечом в пятнах крови.

Каладин вскрикнул, когда незащищенное лезвие Клинка Адолина устремилось к нему аккуратным размашистым росчерком, как во время тренировочных упражнений принца. Остановившись на полном ходу, Каладин подхватил обломок своего копья и позволил Клинку разминуться с ним на волосок. Затем ударил копьем по обратной стороне Клинка, сдвинув тем самым хватку Адолина и испортив ему окончание движения.

Каладин рванулся вперед и врезался плечом в принца. Ощущение было, как будто таранишь стену. Плечо Каладина вспыхнуло болью, но толчок наравне с неожиданностью от сокрушительного удара нарушил равновесие Адолина. Каладин повалился вместе с ним, Носитель Осколков приземлился с грохотом и удивленным стоном.

Ренарин тоже загрохотал, упав на землю поблизости. Каладин занес свое полукопье как кинжал, чтобы воткнуть его в нагрудник Адолина. К сожалению, принц отпустил Клинок, когда они упали. Рука в бронированной перчатке оказалась прямо под мостовиком.

Каладин со всей силы опустил оружие вниз.

Адолин приподнялся на одной руке.

Удар Каладина не достиг цели; он обнаружил, что летит по воздуху, отброшенный прочь под действием увеличенной Доспехами силы Носителя Осколков. Он пронесся восемь футов[19]19
  Приблизительно 2,44 м


[Закрыть], прежде чем упасть на землю. Песок впился в бок, а плечо, которым он врезался в Адолина, снова охватила боль. Каладин шумно выдохнул.

– Идиот! – закричал Зейхел.

Каладин застонал, переворачиваясь. Перед глазами все плыло.

– Ты мог убить мальчишку!

Он разговаривал с Адолином где-то очень далеко отсюда.

– Он напал на меня!

Голос Адолина заглушался шлемом.

– Ты бросил ему вызов, глупый ребенок.

Голос Зейхела приблизился.

– Он сам напрашивался, – ответил Адолин.

Боль. Кто-то подошел к Каладину сбоку. Зейхел?

– На тебе Доспехи, Адолин.

Да, это был Зейхел. Он опустился на колени перед Каладином, зрение которого по-прежнему отказывалось фокусироваться.

– Ты не можешь отбрасывать незащищенного броней партнера по тренировке как вязанку дров. Твой отец не учил тебя вести себя подобным образом!

Каладин резко вдохнул и заставил себя открыть глаза. Штормсвет из кармашка на поясе наполнил его тело.

«Не слишком много. Нельзя, чтобы кто-то увидел. Нельзя, чтобы это забрали!»

Боль исчезла. Его плечо исцелилось – он не знал, сломал ли его или просто выбил. Зейхел вскрикнул от удивления, когда Каладин поднялся на ноги и бросился к Адолину.

Принц отступил, вытянув руку в сторону, явно призывая Клинок. Ударом ноги Каладин подкинул свое полукопье с песка и поймал его на лету.

В это мгновение силы его оставили. Буря внутри испарилась без предупреждения, и он споткнулся, задохнувшись от вернувшейся боли в плече.

Адолин поймал его за руку бронированным кулаком. Клинок принца появился в его другой руке, но в этот момент еще один Клинок коснулся шеи Каладина.

– Ты мертв, – проговорил Зейхел сзади, удерживая Клинок у кожи Каладина. – Снова.

Каладин обмяк посреди полигона, уронив обломок копья. Он чувствовал себя полностью опустошенным. Что произошло?

– Иди помоги брату с прыжками, – приказал Зейхел Адолину.

Почему он взял привычку командовать принцами?

Адолин отошел, и Зейхел опустился на колени перед Каладином.

– Не уклоняешься, когда кто-то замахивается на тебя Клинком Осколков. Ты ведь действительно сражался с Носителями раньше, так?

– Да.

– Тогда тебе повезло, что остался жив, – сказал Зейхел, ощупывая плечо Каладина. – В тебе есть стойкость. Ее так много, что она перерастает в глупость. Ты в хорошей форме и правильно мыслишь во время схватки. Но понятия не имеешь, как противостоять Носителям Осколков.

– Я...

Что еще сказать? Зейхел прав. Противоречить ему было бы заносчивостью. Две схватки – три вместе с сегодняшней – не делали Каладина знатоком. Он поморщился, когда Зейхел задел его больное сухожилие. На земле появилось еще больше спренов боли. Сегодня он задал им работы.

– Здесь все цело, – хмыкнул Зейхел. – Как ребра?

– С ними все в порядке, – ответил Каладин, снова лег на песок и уставился в небо.

– Ну, не буду заставлять тебя учиться, – проговорил Зейхел, вставая. – В общем-то, не думаю, что смогу тебя заставить.

Каладин зажмурил глаза. Он чувствовал себя униженным, но почему? Он проигрывал в тренировочных поединках и раньше. Это случалось постоянно.

– Ты сильно напоминаешь мне его, – продолжил Зейхел. – Адолин тоже не позволял себя обучать. Поначалу.

Каладин открыл глаза.

– У меня с ним нет ничего общего.

Ардент только рассмеялся, поднялся и пошел прочь. Он усмехался, как будто услышал самую забавную шутку в мире. Каладин продолжал лежать на песке и смотреть в темно-синее небо, прислушиваясь к звукам тренировки. Наконец прилетела Сил и приземлилась ему на грудь.

– Что произошло? – спросил Каладин. – Штормсвет меня покинул. Я почувствовал, как он уходит.

– Кого ты защищал? – спросила Сил.

– Я... Я тренировался сражаться так же, как со Шрамом и Камнем на дне ущелий.

– Ты действительно делал только это? – спросила Сил.

Он не знал. Каладин полежал, уставившись в небо, до тех пор, пока наконец не восстановил дыхание и не заставил себя со стоном подняться на ноги. Отряхнувшись, он направился к Моашу и остальным телохранителям. По дороге Каладин втянул немного штормсвета, и все получилось, его плечо начало медленно исцеляться, ушибы проходили.

По крайней мере те, что были на теле.

ГЛАВА 19. Безопасные вещи

Пять с половиной лет назад

Шелк нового платья Шаллан казался мягче, чем все, что она носила раньше. Он касался ее кожи, как приятный бриз. Левый рукав полностью закрывал ладонь. Она была уже достаточно взрослой, чтобы прятать безопасную руку. Когда-то Шаллан мечтала носить женские платья. Вместе с матерью она...

Ее мать...

Разум Шаллан застыл. Как внезапно задутая свеча, она перестала думать. Откинувшись в кресле, девочка поджала ноги и положила руки на колени. В мрачной каменной столовой поднялась суета, связанная с подготовкой особняка Давар к приезду гостей. Шаллан не знала, кого ждут, только то, что отец хочет, чтобы все было безупречно.

Не то чтобы она могла чем-нибудь помочь.

Две служанки, судача, прошли мимо.

– Она видела, – тихо прошептала одна другой, новенькой. – Бедняжка находилась в комнате, когда это случилось. Пять месяцев ни словечка не говорила. Хозяин убил свою жену и ее любовника, но не вздумай...

Они продолжали разговаривать, но Шаллан не слышала.

Она держала руки на коленях. Насыщенный цвет ее голубого платья был единственным ярким пятном в комнате. Шаллан сидела на возвышении за высоким столом. Полдюжины служанок в коричневом, в перчатках на безопасных руках скребли пол и полировали мебель. Паршмены привезли еще несколько столов. Служанка распахнула окна, впустив влажный свежий воздух после недавнего сверхшторма.

Шаллан опять уловила упоминание своего имени. Видимо, служанки думали, что если она не может говорить, то и не слышит. Временами она задумывалась, не является ли невидимой. Может, она не настоящая. Как было бы хорошо...

Дверь в зал с шумом открылась, и вошел нан-Хеларан. Высокий, мускулистый, с квадратной челюстью. Ее старший брат уже превратился в мужчину. Остальные братья... они оставались детьми. Даже тет-Балат, достигший совершеннолетия. Хеларан осмотрел комнату, вероятно, в поисках отца. Затем подошел к Шаллан с небольшим свертком под мышкой. Служанки с расторопностью уступали ему дорогу.

– Привет, Шаллан, – сказал Хеларан, присаживаясь на корточки рядом с ее креслом. – Ты здесь присматриваешь?

Просто нужно было здесь находиться. Отцу не нравилось, если она оставалась без присмотра. Он беспокоился.

– Я кое-что принес, – продолжил Хеларан, разворачивая сверток. – Заказал это для тебя в Нортгрипе, и торговец только что доставил.

Он вынул кожаную сумку.

Шаллан нерешительно взяла ее в руки. Улыбка Хеларана была такой широкой, что он практически сиял. Трудно хмуриться, когда он так улыбался. Пока он находился рядом, она почти могла притвориться... Почти...

Ее разум опустел.

– Шаллан? – позвал он, подтолкнув сестру.

Она расстегнула сумку. Внутри была стопка бумаги для рисования – плотной и дорогой – и набор угольных карандашей. Девочка прижала закрытую безопасную руку к губам.

– Я скучал по твоим рисункам, – произнес Хеларан. – Думаю, у тебя может получаться очень хорошо, Шаллан. Ты должна больше практиковаться.

Она провела пальцами правой руки по бумаге и взяла карандаш. И начала рисовать. Это было так давно.

– Мне нужно, чтобы ты к нам вернулась, Шаллан, – мягко проговорил Хеларан.

Она съежилась, царапая карандашом бумагу.

– Шаллан?

Ни слова. Только рисование.

– Я собираюсь уехать на несколько лет. Нужно, чтобы ты присматривала для меня за остальными. Я беспокоюсь за Балата. Я подарил ему нового щенка громгончей, а он... не был к нему добр. Тебе нужно стать сильной, Шаллан. Ради них.

Служанки молчали с тех пор, как вошел Хеларан. За ближайшим окном вились вялые лозы, спускаясь вниз. Карандаш Шаллан продолжал двигаться. Как будто не она рисовала, а рисунок сам появлялся на странице. Сквозь текстуру проступали угольные контуры. Как кровь.

Хеларан вздохнул, вставая, и наконец заметил, что она рисует. Тела, лицом вниз, на полу с...

Он схватил бумагу и скомкал ее. Шаллан вздрогнула и начала тянуть листок назад, сжав карандаш так, что задрожали пальцы.

– Рисуй растения, – сказал Хеларан, – и животных. Безопасные вещи, Шаллан. Не думай о том, что случилось.

По ее щекам потекли слезы.

– Пока что мы не можем отомстить, – тихо проговорил Хеларан. – Балат не может управлять домом, а я должен уехать. Впрочем, скоро...

Дверь с шумом открылась.

Отец был крупным мужчиной, носившим бороду вопреки моде. Его веденская одежда тоже отличалась несовременным фасоном: похожая на юбку из шелка улату, облегающая рубашка, сюртук поверх нее. Без меха норки, который носили бы его деды, но все равно очень традиционная.

Отец возвышался над Хелараном, да и над любым из обитателей поместья. Вслед за ним вошли паршмены, неся пакеты с продуктами для кухни. У них у всех была мраморная кожа, у двоих – красное на черном, и еще у одного – красное на белом. Отец любил паршменов. Они ему не перечили.

– Слышал, якобы ты приказал конюху приготовить одну из моих повозок, Хеларан! – закричал отец. – Я не позволю, чтобы ты снова где-то шлялся!

– В мире есть много важных вещей, – ответил Хеларан. – Более важных, чем ты и твои преступления.

– Не говори со мной в таком тоне, – произнес светлорд Давар, приблизившись и тыча в сына пальцем. – Я твой отец.

Служанки заторопились на другой конец комнаты, стараясь не попасться ему на глаза. Шаллан притянула сумку к груди, попытавшись спрятаться в кресле.

– Ты убийца, – спокойно произнес Хеларан.

Отец остановился, его лицо побагровело. Затем он снова шагнул вперед.

– Как ты смеешь! Думаешь, я не могу тебя запереть? Ты мой наследник и считаешь, что я...

В руке Хеларана показалась туманная полоска, превратившаяся в серебристую сталь. Это был Клинок Осколков, примерно шести футов[20]20
  Приблизительно 1,83 м


[Закрыть] длиной, изогнутый, с толстым лезвием и с незаточенной стороной в форме всполохов пламени или, скорее, небольших волн на воде. На рукояти виднелся драгоценный камень. Когда свет отражался от металла, казалось, что неровные края движутся.

Хеларан оказался Носителем Осколков. Отец Штормов! Каким образом? Когда?

Отец осекся, остановившись на полном ходу. Хеларан спрыгнул вниз с небольшого возвышения и наставил Клинок Осколков на отца, уперев острие ему в грудь.

Светлорд Давар поднял руки раскрытыми ладонями вверх.

– Ты – отвратительная гниль, разъедающая этот дом, – сказал Хеларан. – Мне следовало бы тебя проткнуть. Это было бы милосердием.

– Хеларан... – Эмоции, по всей видимости, покинули отца так же, как кровь отлила от лица, превратив его в белую застывшую маску. – Ты понятия не имеешь о том, что, как ты считаешь, тебе известно. Твоя мать...

– Я не буду выслушивать твою ложь, – ответил Хеларан, крутанув запястьем и повернув меч, все еще упирающийся в грудь отца. – Это несложно.

– Нет, – прошептала Шаллан.

Хеларан наклонил голову и повернулся, не меняя положение меча.

– Нет, – повторила Шаллан. – Пожалуйста.

– Теперь ты заговорила? – спросил Хеларан. – Чтобы его защитить?

Он рассмеялся. Звук вышел похожим на резкий лай. Хеларан отдернул меч от груди отца.

Все еще бледный, тот сел за обеденный стол.

– Каким образом? Клинок Осколков? Откуда? – Он внезапно посмотрел вперед. – Но нет. Не может быть. Твои новые друзья? Они доверили тебе такую ценность?

– Нас ждет важная работа, – ответил Хеларан, повернувшись и подойдя к Шаллан. Он ласково положил руку ей на плечо и продолжил более мягко: – Когда-нибудь я расскажу обо всем, сестра. Приятно снова услышать твой голос до отъезда.

– Не уезжай, – прошептала она. Слова во рту казались шершавыми. Прошли месяцы с тех пор, как она говорила в последний раз.

– Я должен. Пожалуйста, сделай пару рисунков, пока меня не будет. Какие-нибудь причудливые вещицы. Или что-нибудь хорошее. Сможешь?

Она кивнула.

– Прощай, отец, – проговорил Хеларан, затем повернулся и направился к выходу из комнаты. – Постарайся не испортить слишком много в мое отсутствие. Время от времени я буду возвращаться и проверять, как идут дела. – Его голос эхом отдавался в коридоре по мере того, как он удалялся прочь.

Светлорд Давар поднялся из-за стола и взревел. Несколько служанок, все еще остававшихся в комнате, выскользнули в боковую дверь, ведущую в сад. Подхватив стул, отец с силой швырнул его в стену, и Шаллан в ужасе отпрянула. Он пнул ногой маленький чайный столик, а затем сильными ударами о пол разбил один за другим все стулья.

Тяжело дыша, он повернулся к Шаллан.

Шаллан заскулила, заметив нечеловеческую ярость в его глазах. Сфокусировав на ней взгляд, он словно очнулся. Отец уронил сломанный стул, повернулся к ней спиной, будто в смущении, и покинул комнату.

ГЛАВА 20. Хладнокровие

Форма искусства – для красок и цвета,

Тоскует по песням, что их вызывают.

Очень сложна для художников правда,

Что спрены пришли и судьбу созидают.

«Песнь перечислений» слушающих, строфа 90

Когда Шаллан и ее маленький караван приблизились к источнику дыма впереди, солнце превратилось в тлеющий уголек на горизонте, погружающийся в небытие. Хотя столб дыма стал меньше, теперь Шаллан могла разглядеть, что он исходит от трех разных источников и поднимается в воздух, скручиваясь в один.

Она поднялась на ноги в покачивающейся повозке, когда они начали взбираться вверх по последнему холму, а затем остановились на обочине, всего в нескольких футах от места, откуда ей стало бы видно, что там снаружи. Конечно, спуститься с холма было не самой удачной идеей, если внизу ждали бандиты.

Блут слез с повозки и побежал вперед. Он был не слишком проворным, но лучшего разведчика у них не имелось. Наемник опустился на корточки и снял свою чересчур изысканную шляпу, а затем направился к вершине холма, чтобы осмотреться. Минутой позже он выпрямился, больше не стараясь скрываться.

Шаллан спрыгнула со своего сидения и поспешила наверх, время от времени цепляясь юбкой за изогнутые ветки корошипника. Она добралась до вершины холма как раз перед Твлаквом.

Внизу потихоньку дотлевали три караванных повозки, повсюду виднелись следы битвы. Упавшие стрелы, несколько трупов, сложенных в кучу. Сердце Шаллан подпрыгнуло, когда среди мертвых она увидела живых. Горстка измученных фигур копалась в обломках или переносила тела. Они были одеты не как бандиты, а как обычные караванщики. Еще пять повозок сбились в кучу на дальней стороне лагеря. Некоторые обгорели, но на вид были в рабочем состоянии и все еще нагружены товаром.

Вооруженные мужчины и женщины обрабатывали свои раны. Охранники. Группа испуганных паршменов ухаживала за чуллами. Эти люди подверглись нападению, но выжили.

– Дыхание Келека... – произнес Твлакв. Он обернулся и прогнал Блута и Шаллан. – Назад, пока они не увидели.

– Почему? – спросил Блут, но подчинился. – Это же другой караван, как мы и надеялись.

– Да, и им не нужно знать, что мы здесь. Возможно, они захотят поговорить с нами, а это может нас задержать. Смотри!

Он указал за спину.

В угасающем свете дня Шаллан заметила тень на гребне холма недалеко от них. Дезертиры. Она жестом попросила у Твлаква подзорную трубу, и он неохотно ее подал. На линзе были трещины, но Шаллан удалось хорошо разглядеть приближенную картинку. Как и сообщил Блут, примерно тридцать солдат. У них не было ни знамен, ни единого строя, ни одинаковой униформы, но все выглядели хорошо экипированными.

– Нам нужно спуститься и попросить помощи у другого каравана, – сказала Шаллан.

– Нет! – возразил Твлакв, отбирая подзорную трубу. – Необходимо бежать! Бандиты увидят эту более богатую и ослабленную группу и нападут на них вместо нас!

– И ты думаешь, что потом они не станут нас преследовать? С нашими настолько заметными следами? Считаешь, они не погонятся за нами на следующий день?

– Сегодня ночью должен обрушиться сверхшторм, – сказал Твлакв. – Он скроет наши следы, сметет остатки растений, которые мы раздавили.

– Вряд ли, – ответила Шаллан. – Если мы останемся с новым караваном, то сможем объединить наши маленькие силы. Сможем выстоять. И...

Внезапно Блут поднял руку.

– Шум.

Он резко развернулся, потянувшись за дубинкой.

Поблизости стояла фигура, скрытая тенями. Видимо, у подвергшегося нападению каравана имелся собственный разведчик.

– Вы привели их прямо к нам, не так ли? – спросил женский голос. – Кто они такие? Тоже бандиты?

Твлакв поднял сферу, которая осветила разведчика, оказавшегося светлоглазой женщиной среднего роста и крепкого телосложения. Она была одета в брюки и длинный плащ, который выглядел почти как платье, с пряжкой на поясе, и носила коричневую перчатку на безопасной руке. Женщина говорила на алети без акцента.

– Я... – проговорил Твлакв. – Я всего лишь скромный торговец и...

– Те, что нас преследуют, явно бандиты, – вмешалась Шаллан. – Они гонятся за нами целый день.

Женщина выругалась и подняла свою подзорную трубу.

– Хорошо экипированы, – пробормотала она. – Дезертиры, я полагаю. Как будто и без того недостаточно плохо. Йикс!

Неподалеку появилась вторая фигура, одетая в коричневую одежду цвета камня. Шаллан подскочила. Как она могла его не заметить? Он находился так близко! И носил меч на поясе. Светлоглазый? Нет, иноземец, судя по золотистым волосам. Шаллан никогда не была уверена, какое значение в их социальной иерархии имеет цвет глаз. В районе Макабаки не жили люди со светлыми глазами, хотя у них были короли, а в Ири практически все имели светло-желтые глаза.

Йикс подбежал, держа руку на оружии, глядя на Блута и Тага с явной враждебностью. Женщина сказала ему что-то на языке, который Шаллан не знала, и он кивнул, а затем побрел к каравану внизу. Женщина пошла следом.

– Подожди! – позвала ее Шаллан.

– Нет времени на разговоры, – оборвала женщина. – Нам придется сражаться с двумя группами бандитов.

– Двумя? – переспросила Шаллан. – Вы не разгромили ту, что напала на вас раньше?

– Мы их отбросили, но они скоро вернутся. – Женщина задержалась на склоне холма. – Думаю, пожар был случайностью. Они пугали нас пылающими головнями. Бандиты отступили, чтобы мы справились с пожаром, потому что не хотели терять товар.

Значит, две силы. Бандиты впереди и позади. Шаллан обнаружила, что вспотела на холодном воздухе. Солнце наконец исчезло за западным горизонтом.

Женщина смотрела на север, куда, должно быть, отступила группа бандитов.

– Да, они вернутся, – сказала она. – Захотят покончить с нами до прихода сверхшторма сегодня ночью.

– Предлагаю вам защиту, – услышала Шаллан свои слова.

– Защиту? – с недоумением переспросила женщина, поворачиваясь к Шаллан.

– Вы должны принять меня и моих людей в ваш лагерь. Я прослежу за вашей безопасностью этой ночью. Затем понадобятся ваши услуги, чтобы проводить меня к Разрушенным равнинам.

Женщина рассмеялась.

– Ты дерзкая, кем бы ты ни была. Можете присоединиться к нашему лагерю, но вы умрете здесь с остальными.

От каравана донеслись вопли. Через мгновение полетели стрелы, пронзая ночь, осыпая повозки и караванщиков.

Крики.

За стрелами последовали бандиты, возникая из темноты. Экипированные и близко не так хорошо, как дезертиры, они в этом и не нуждались. В караване осталось около десятка охранников. Женщина выругалась и бросилась вниз по склону холма.

Шаллан вздрогнула, широко раскрыв глаза, наблюдая за внезапной бойней внизу. Затем она повернулась и зашагала к повозкам Твлаква. Ей было знакомо это давящее чувство. Хладнокровие. Шаллан знала, что ей нужно делать. Она понятия не имела, сработает ли, но увидела решение – подобно тому, как линии в рисунке собираются вместе, превращая случайные каракули в полную картину.

– Твлакв, – сказала она. – Возьми Тага и попробуй помочь тем людям в сражении.

– Что?! – воскликнул он. – Нет. Нет, я не собираюсь расплачиваться жизнью за вашу глупость.

В темноте она встретилась с ним глазами, и он замолчал. Шаллан знала, что слегка светится, чувствуя внутри себя шторм.

– Сделай это. – Она оставила торговца и пошла к своей повозке. – Блут, разверни повозку.

Он стоял, держа сферу, рядом с чуллами, глядя на что-то в своей руке. Лист бумаги? Безусловно, Блут не из тех людей, которые знают глифы.

– Блут! – рявкнула Шаллан, забираясь в повозку. – Нам нужно двигаться. Сейчас же!

Он встряхнулся, засунул листок подальше и вскарабкался на сидение с ней рядом. Хлестнув чуллу, Блут развернул повозку.

– Что мы делаем? – спросил он.

– Направляемся на юг.

– К бандитам?

– Да.

На этот раз он сделал, как она сказала, без жалоб, подстегивая чуллу, словно стремился просто покончить со всем происходящим. Повозка грохотала и тряслась, пока они ехали вниз по склону одного холма и поднимались на другой.

Они достигли вершины и посмотрели вниз на поднимающиеся к ним силы. Мужчины несли факелы и фонари со сферами, поэтому Шаллан могла различить их лица. Мрачные лица суровых людей, с оружием наизготове. Их нагрудные пластины и кожаные куртки когда-то имели опознавательные символы, но она разглядела, что нашивки были срезаны или сорваны.

Дезертиры смотрели на Шаллан с явным потрясением. Они не ожидали, что их добыча придет к ним сама. Ее появление на мгновение их поразило. На важное мгновение.

«Здесь должен быть офицер, – подумала Шаллан, вставая со своего места. – Они солдаты или когда-то ими были. У них должна сохраниться командная структура».

Она сделала глубокий вдох. Блут поднял сферу, глядя на нее, и хмыкнул, как будто удивился.

– Хвала Отцу Штормов, что вы здесь! – закричала Шаллан мужчинам. – Я отчаянно нуждаюсь в вашей помощи.

Группа дезертиров уставилась на нее.

– Бандиты, – продолжила Шаллан. – Они напали на наших друзей в караване всего лишь за два холма отсюда. Там резня! Я сказала, что видела позади солдат, направляющихся к Разрушенным равнинам. Никто мне не поверил. Пожалуйста. Вы должны помочь.

Они по-прежнему только глазели на нее.

«Немного похоже на норку, блуждающую в логове белоспинника и вопрошающую, когда же ужин», – подумала Шаллан.

Наконец мужчины беспокойно зашевелились и повернулись к человеку в центре. Высокому, с бородой, с руками, слишком длинными для его тела.

– Говоришь, бандиты, – ответил мужчина бесстрастным голосом.

Шаллан спрыгнула с повозки и пошла к мужчине, оставив Блута сидящим как безмолвная глыба. Дезертиры перед ней расступались. Их одежда была оборванной и грязной, седеющие, растрепанные волосы и лица годами не видели ни бритвы, ни мочалки. И все же в свете факелов их оружие сверкало, на нем не было ни одного пятна ржавчины, а нагрудники отполированы так, что в них отражалось ее лицо.

Женщина, которая отразилась в одной из нагрудных пластин, выглядела слишком высокой, слишком статной, чтобы быть Шаллан. Вместо спутанных волос у нее оказались струящиеся рыжие локоны. Вместо лохмотьев бродяги – платье с золотой отделкой. Раньше на ней не было ожерелья, а когда она протянула руку к главарю банды, на обломанных ногтях появился превосходный маникюр.

– Светлость, – проговорил мужчина, когда она шагнула к нему, – мы не те, за кого ты нас приняла.

– Нет, – ответила Шаллан. – Вы не те, за кого вы сами себя принимаете.

В свете огней все вокруг поедали ее жадными взглядами, и она почувствовала, как по телу побежали мурашки. Действительно, как в логове хищника. Но буря внутри подстегивала к действию и дарила больше уверенности.

Вожак открыл рот, как будто хотел отдать приказ. Шаллан его оборвала.

– Как тебя зовут?

– Меня зовут Ватах, – ответил мужчина, поворачиваясь к своим соратникам. Воринское имя, как и у Шаллан. – И я потом решу, что с тобой делать. Газ, возьми ее и...

– Что бы ты сделал, Ватах, – спросила Шаллан громким голосом, – чтобы перечеркнуть прошлое?

Он оглянулся в ее сторону, его лицо осветилось с одной стороны примитивным факелом.

– Стал бы ты защищать вместо того, чтобы убивать, если бы имел выбор? – спросила Шаллан. – Спасать, а не грабить, если бы мог? Хорошие люди умирают, пока мы говорим здесь. Ты можешь это остановить.

Его темные глаза казались мертвыми.

– Мы не можем изменить прошлое.

– Я могу изменить ваше будущее.

– Нас разыскивают.

– Да, я пришла сюда, разыскивая людей. Надеясь найти людей. Вам предлагают шанс снова стать солдатами. Пойдемте со мной, я прослежу, чтобы вы получили новую жизнь. Эта жизнь начнется со спасения, а не убийства.

Ватах насмешливо хмыкнул. В ночи его лицо казалось незавершенным, грубым, как набросок.

– Светлорды подвели нас в прошлом.

– Слышишь? – спросила Шаллан. – Слышишь крики?

Сзади доносились жалобные звуки. Крики о помощи. Караванщиков, мужчин и женщин. Умирающих. Навязчивые крики. Несмотря на то, что Шаллан сама указала им на них, она была удивлена, насколько они отчетливы. Насколько похожи на мольбу.

– Дайте себе еще один шанс, – тихо сказала девушка. – Если вы вернетесь со мной, я прослежу, чтобы о ваших преступлениях забыли. Я ручаюсь в этом всем, что имею, самим Всемогущим. Вы сможете начать жизнь заново. Начните как герои.

Ватах удерживал ее взгляд. Этот человек был камнем. С замиранием сердца она поняла, что он не дрогнул. Буря внутри Шаллан начала угасать, а ее страхи вскипали все сильнее. Что она делает? Это безумие!

Ватах снова отвел от нее взгляд, и она поняла, что потеряла его. Он рявкнул приказ взять ее в плен.

Никто не двинулся. Шаллан сосредоточилась только на главаре, а не на остальных двух с половиной десятках мужчин, которые придвинулись ближе, подняв факелы. Они откровенно разглядывали ее, и она уже едва различала похоть, которую заметила раньше. С широко раскрытыми глазами, полными страсти, они внимали отдаленным воплям. Одни касались униформы в тех местах, где раньше были знаки отличия. Другие опускали взгляд на копья и топоры – оружие, с которым они служили, возможно, не так уж давно.

– Вы, дураки, над чем раздумываете? – спросил Ватах.

Один человек, невысокий парень со шрамом на лице и повязкой на глазу, кивнул.

– Я бы не против начать заново, – пробормотал он. – Шторма, было бы неплохо!

– Однажды я спас жизнь женщине, – сказал другой – высокий, лысый мужчина в возрасте за сорок. – Несколько недель чувствовал себя героем. Тосты в таверне. Тепло. Бездна! Мы погибаем здесь!

– Мы сбежали от их притеснений! – проревел Ватах.

– И что мы сделали с нашей свободой, Ватах? – спросил мужчина из заднего ряда группы.

В последовавшем молчании Шаллан слышала только крики о помощи.

– Шторм побери, я иду! – сказал невысокий мужчина с повязкой на глазу и побежал вверх по склону.

Другие снялись с места и последовали за ним. Не успела Шаллан повернуться, как почти вся группа бросилась вперед. Блут стоял на повозке, его потрясенное лицо виднелось в свете проносимых мимо факелов. Затем он завопил, спрыгнул со своего места и с высоко поднятой дубинкой присоединился к дезертирам, направляющимся в битву.

Шаллан осталась с Ватахом и еще двумя мужчинами, которые остолбенели от происшедшего. Скрестив руки на груди, Ватах едва слышно выдохнул:

– Идиоты, все до одного.

– Они не идиоты, если хотят быть лучше, чем есть, – сказала Шаллан.

Он фыркнул, оглядев ее. Шаллан немедленно ощутила вспышку страха. Несколько минут назад этот человек был готов ее ограбить и, возможно, даже хуже. Ватах не двинулся к ней, хотя теперь, когда исчезло большинство факелов, его лицо выглядело еще более угрожающим.

– Кто ты? – спросил он.

– Шаллан Давар.

– Ну, светлость Шаллан, – сказал он, – надеюсь, что, в твоих же интересах, ты сможешь сдержать слово. Пошли, ребята. Посмотрим, сможем ли мы сохранить жизнь тем дуракам.

Он ушел с теми, кто остался позади, и полез вверх по холму навстречу сражению.

Шаллан стояла одна в ночи, тихо дыша. Штормсвета не осталось, она использовала его весь. Ее ноги больше не болели так сильно, но она чувствовала себя измученной, опустошенной, как проколотый бурдюк. Шаллан подошла к повозке и прислонилась к ней, сгорбившись, а затем сползла на землю. Откинув голову, девушка посмотрела в небо. Вокруг нее появилось несколько спренов усталости – маленькие вихри пылинок, крутящиеся в воздухе.

Салас, первая луна, расположилась фиолетовым диском в центре скопления ярких белых звезд. По-прежнему доносились крики и шум сражения. Будет ли достаточно дезертиров? Она не знала, как много там бандитов.

Шаллан была бы бесполезной в битве, только мешала бы. Она зажмурилась, поднялась на сидение и достала свой альбом с набросками. Под звуки сражения и крики умирающих девушка набросала глифы для молитвы о надежде.

– Они прислушались, – прогудел Узор с ней рядом. – Ты их изменила.

– Не могу поверить, что это сработало, – ответила Шаллан.

– А... Ты хорошо лжешь.

– Нет, это было образное выражение. Кажется невероятным, что они в самом деле меня послушались. Закоренелые преступники.

– Ты ложь и правда, – сказал Узор тихо. – Они изменились.