Текст книги "Ян Флеминг и операция Soe "Почтмейстер": совершенно секретная история агента 007"

Автор книги: Брайан Летт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Ситуация ухудшилась, когда один из его контактов сообщил Липпетту, что испанская канонерская лодка направляется в Фернандо-По с генералом, который будет председательствовать на военном трибунале. Ходили слухи, что допросы генерала сделают усилия Бинеа незначительными. Январь превратился в февраль, Липпетт тяжело заболел малярией более недели, и в течение этого времени не было и речи о том, чтобы он что-то делал. Когда он достаточно оправился, он обнаружил, что ему все еще не разрешили уехать. 4 февраля, когда Липпетт был болен, Годден сообщил в Лагос, что, хотя он считает маловероятным, что у властей есть какие-либо доказательства его соучастия, Липпетту опасно оставаться на Фернандо-По.

В 15:15 6 февраля 1942 года Липпетт лично телеграфировал в Лагос, сообщив агенту W4 Лаверсуху, что ему по-прежнему отказывают в разрешении покинуть Фернандо-По. Он сказал, что, по его мнению, телеграммы теперь намеренно искажаются и / или задерживаются, что его ранний отъезд будет казаться необходимым, потому что ему совсем не нравится ситуация, и что он был болен и находился под наблюдением врача в течение восьми дней. В результате W4 телеграфировал в Лондон, снова сказав, что, хотя у испанцев, по-видимому, нет доказательств соучастия Липпетта, он обеспокоен тем, что они могут позже использовать методы «третьей степени», которые могут оказаться опасными. W4 заявил, что, по его мнению, Липпетту необходимо уехать до военного трибунала, и спросил: "Вы бы одобрили отъезд Липпетта из Фернандо По без, повторяю, без разрешения на выезд?’

Три дня спустя, 9 февраля, Лаверсач еще больше беспокоился о Липпетте, который все еще был далек от выздоровления. Он снова телеграфировал в Лондон, на этот раз сообщив: "У него сдают нервы, и было бы лучше со всех точек зрения, если бы его отъезд можно было ускорить’. Позже Липпетт оспорил это, заявив в своем собственном отчете позже, что он "нервничал не лично, а только из-за дела’.

По правде говоря, все больше беспокоились о Липпетте, включая, очевидно, самого Липпетта. Он был ключевым человеком, который, если испанцам удастся сломить его, знал достаточно, даже исходя из принципа «нужно знать», на основе которого он действовал, чтобы убедить их, что ответственность за налет несут британцы. На самом деле он был заключенным на острове, он был далек от выздоровления, и существовала очевидная опасность, что он может окончательно сломаться. Огромное давление, под которым Липпетт находился до, во время и, безусловно, после ночи 14/15 Январь 1942 года иллюстрируется заключительным абзацем его окончательного отчета SOE, написанного в конце февраля 1942 года о Фернандо По. В нем говорится: ‘Есть еще много вещей, которые я хотел бы сказать и рассказать вам, но нужно быть очень осторожным. Этот отчет был написан в трудных обстоятельствах, за закрытыми дверями и в сильном волнении, поэтому я надеюсь, что вы простите ошибки.’ Он также отметил, что благодарен судьбе за то, что ни одному молодому человеку не пришлось пройти через то, через что он прошел в штаб-квартире фалангистов, поскольку они могли сломить молодого человека.

Поскольку Липпетт все больше беспокоился о своих перспективах, он проконсультировался с Годденом о возможности покинуть остров нелегальным путем, как это сделал Зорилла до него. Годден, взвесив ситуацию, пришел к выводу, что Липпетту больше небезопасно оставаться, и согласился, что он должен покинуть остров как можно скорее, любыми доступными средствами. Липпетт фактически был заложником фортуны, пока оставался на острове, и для британцев ставки оставались чрезвычайно высокими. Годден знал, что раскрытие правды об операции «Почтмейстер» на данном этапе нанесет значительный международный ущерб его стране, поскольку к настоящему времени правительство Его Величества официально заняло позицию, согласно которой «Герцогиня д'Аоста», «Ликомба» и «Бибунди» были обнаружены и захвачены в открытом море HMS Violet. На самом высоком возможном уровне министр иностранных дел Энтони Иден (который на самом деле точно знал, что произошло) отрицал какую-либо информацию о британском участии в рейде на Санта-Исабель.

20 февраля Годден попросил SOE прислать катер, чтобы тайно вывезти Липпетта с острова. Они отказались это сделать. Теперь Ричард Липпетт принял собственное решение: он тайно покинет остров Фернандо-По, что бы ни говорили его боссы в SOE. Это было легче сказать, чем сделать. Он все еще страдал от периодических приступов лихорадки, и он столкнулся с трудностью, заключающейся в том, что теперь он находился под постоянным наблюдением. Снова всплыли некоторые подозрения в его причастности к самому рейду, и, что, возможно, более важно, испанские власти теперь хорошо знали, что Липпетт очень хотел покинуть Фернандо По и вернуться в Нигерию. Липпетт знал, что попытка скрытного побега была отчаянным броском кости. Если его поймают, у него будут гораздо большие неприятности, чем у него уже есть.

Годден полностью согласился с решением Липпетта и предложил ему помощь в попытке к бегству, но Липпетт отказал ему. Если бы все пошло ужасно неправильно, Липпетт не хотел, чтобы консульство было втянуто в беспорядок, который неизбежно последует. Тот факт, что он в настоящее время жил в консульстве, создал бы достаточно проблем, даже если бы ему удалось сбежать.

Липпетт долгое время поддерживал контакты среди чернокожего африканского населения Фернандо По, многие из которых были пробритански настроенными нигерийцами. Они оказались ценными как средство получения разведданных, и теперь Липпетт решил использовать их, чтобы облегчить свой побег. Он не принимал непосредственного участия в уходе Зориллы, но знал, как это было сделано. Во-первых, Липпетт должен был избежать наблюдения, которое было установлено за ним. Это он сделал без особых трудностей и, по-видимому, незамеченным добрался до африканской рыбацкой деревни. Там он договорился о том, чтобы местное каноэ и его команда приехали и забрали его, чтобы отвезти на материк. Он укрылся в хижине дружелюбного рыбака, ожидая прибытия лодки. Затем что-то пошло не так.

Липпетт был на свободе более двадцати часов, когда либо его предали, либо ему просто не повезло. Возможно, его заметили недоброжелательные глаза по дороге в деревню. В любом случае, лодка, которую он ждал, не прибыла, но прибыла испанская полиция. Липпетт, не маленький человек, был спрятан под полом хижины своего хозяина, пока полиция обыскивала деревню. Через два часа, полагая, что полиция ушла, рыбак вызвал Липпетта из его укрытия. Лодка, о которой он договорился, все еще не прибыла, и Липпетт предположил, что теперь она не придет. Очевидно, что «шумиха и крик» были в разгаре, и это будет только вопросом времени, когда его поймают, если он не сможет покинуть остров. Последствия захвата будут ужасными.

Липпетт решил попытаться сделать перерыв. Его очень простой план, рожденный отчаянием, состоял в том, чтобы украсть одно из маленьких местных каноэ-долбленок с морского берега перед деревней и грести к материковой части Нигерии.

Покинув укрытие хижины, Липпетт начал тихо и осторожно пробираться к каноэ. Внезапно он столкнулся лицом к лицу с полицейским. Рыбак ошибся, не вся испанская полиция ушла. К счастью, Липпетт, несмотря на свое ослабленное состояние, не утратил своих старых навыков чемпиона по боксу в супертяжелом весе. Он уложил полицейского кулаками, прежде чем тот смог произвести какую-либо форму ареста. Теперь не было возможности вернуться назад – Липпетт только что добавил нападение к списку своих многочисленных других преступлений против колонии Испанской Гвинеи. Направляясь к пляжу, он столкнулся со вторым полицейским и обошелся с ним так же, как и с первым. К сожалению, в одном или другом из этих столкновений он сломал один из своих больших пальцев, что должно было причинить ему очень сильную боль во время последующего путешествия.

Разобравшись с «оппозицией», Липпетт успешно спустил на воду одно из небольших каноэ-долбленок с пляжа и отправился в море. Для приведения в движение землянки Липпетту пришлось использовать весло, что при сломанном большом пальце было чрезвычайно болезненно. Путь до материковой части Нигерии составлял около сорока миль по опасному и постоянно меняющемуся морю. Каждый удар причинял ему боль, но он не сдавался. На данный момент у Ричарда Липпетта не было выбора, он должен был продолжать. Ему потребовалось пятнадцать часов, чтобы завершить путешествие. Наконец, 26 февраля 1942 года Липпетт высадился на берег Нигерии. Измученный и испытывающий сильную боль, он, тем не менее, снова был свободным человеком, и секрет операции «Почтмейстер» был в безопасности.

Отдохнув, Липпетт прибыл в Лагос в воскресенье, 1 марта, и представил свой подробный письменный отчет, который он взял с собой в путешествие. Его состояние по прибытии в Лагос было официально описано как состоящее из сломанного большого пальца, рецидивирующей лихорадки и ‘потрескавшихся нервов’ в результате серьезного перекрестного допроса и нервного напряжения. Ричард Липпетт хорошо служил своей стране, но теперь он был полностью истощен. В соответствии с общей политикой как можно быстрее рассеять всех, кто знал реальную историю операции «Почтмейстер», Липпетт немедленно получил приказ вернуться домой в Великобританию. Он отправился из Лагоса 5 марта 1942 года на корабле СС «Мэри Слессор», направлявшемся в Англию.

Отчет Липпетта был направлен М. в Лондон. W4 приложил сопроводительную записку следующего содержания:

Я думаю, внимательное прочтение этого отчета даст вам понять, что Липпетт был в очень нервном состоянии, когда покидал Фернандо По, и мы считаем, что, принимая это во внимание, разумно, что его там больше нет. Мы считаем, что, если бы он остался до Военного трибунала, под давлением перекрестного допроса он, скорее всего, полностью признался бы в своем соучастии в этом деле... Пилот губернатора и Доктор, похоже, находятся в серьезной ситуации... самое меньшее, на что они могут надеяться, – это несколько лет тюремного заключения с явной возможностью казни... Принимая все во внимание, мы считаем, что Липпетт полностью выполнил работу, которую он должен был выполнить, и, хотя, к сожалению, двум испанцам приходится предстать перед военным трибуналом, в настоящее время идет война, и они, по-видимому, полностью осознали риск, которому подвергалиськогда была организована вечеринка.

В свете того, что стало известно позже о достижениях Липпетта, это сопроводительное письмо от Laversuch – слабая похвала. Нет сомнений в том, что Липпетт выполнил свою работу в Санта-Исабель на самом высоком уровне. Его роль была жизненно важной в заговоре, и успешная уловка, чтобы отвлечь офицеров от двух кораблей-целей, имела существенное значение для успеха рейда. Липпетт пережил, несомненно, два очень сложных допроса и успешно организовал свой собственный побег в Лагос. Его храбрость и находчивость отличались от храбрости и находчивости агентов коммандос из отряда «Девы чести», но были в равной степени их и имели равное значение для успеха миссии.

Годден, все еще исполняющий обязанности консула в Санта-Исабель, сообщил 11 марта, что он выразил официальные сожаления испанскому правительству в связи с несанкционированным отъездом Липпетта, но, похоже, дело быстро уладилось. Ключевой свидетель исчез, похоже, что и доктор Сола, и пилот Алакон, если их когда-либо судили, были оправданы. Много позже, как всегда желал Липпетт, подозрение в Санта-Исабель переместилось в сторону нациста, герра Генриха Лура, по-видимому, хозяина обоих званых обедов, и немца обвинили в том, что он британский шпион.

В краткосрочной перспективе события показали, что Ричард Липпетт, несомненно, был прав, когда ушел. Три недели спустя, 18 марта, значительное военное подкрепление, насчитывающее 17 офицеров и 18 сержантов, все европейцы, а также 419 других чинов, высадилось в Санта-Исабель, таким образом удвоив численность гарнизона. К маю также сменился губернатор, и на посту был подполковник Мариано Алонсо Алонсо.

ГЛАВА 25

Распространение, признание, награда

По прибытии в Лагос бойцы «Operation Postmaster» были быстро рассеяны. Всем агентам спецназа Maid Honor Force было приказано возвращаться в Англию различными маршрутами. Им не разрешили отплыть домой вместе на самой Maid Honor. Риск захвата и допроса теперь был недопустим, и в любом случае возникали вопросы о мореходности «Горничной», чтобы совершить долгое путешествие домой, поскольку она все больше страдала от нападения червя. Агенты W.01, Марч-Филлипс, и W.02, Эпплярд, должны были немедленно вернуться домой, поскольку дипломатический шторм все еще назревал, и Лондон хотел получить самый полный брифинг. Им нашли места на первом подходящем корабле, направлявшемся в Великобританию более коротким маршрутом. По прибытии в Лондон в феврале они были допрошены М. и Адмиралтейством. В дневнике М. записаны встречи с Марч-Филлипс вечером в четверг, 12 февраля, и снова в следующий понедельник, 16 февраля. И Марч-Филлипс, и Эпплярд уже представили свои подробные и строго конфиденциальные письменные отчеты, и, похоже, что разбор полетов в Лондоне был преднамеренно проведен только из уст в уста. Без сомнения, Ян Флеминг уже читал письменные отчеты в своей роли помощника адмирала Годфри. Теперь у него была возможность лично услышать все, что Марч-Филлипс и Эпплярд сказали об операции. Чуть позже М и SOE устроили скромную вечеринку в их честь, на которой Флеминг обязательно присутствовал.

Много лет спустя, когда у него брали интервью об источнике его вдохновения для создания Джеймса Бонда, Флеминг должен был сказать, что на 90 процентов это было связано с тем, что он узнал во время своей карьеры в разведке. Флеминг был очень изобретательным и креативным писателем, а сюжеты о Джеймсе Бонде вели его агента секретной службы по всему миру 1950-х и 1960-х годов. Однако истинное вдохновение для персонажа Джеймса Бонда могло исходить только от реальной секретной службы real M, а также от людей из Maid Honor Force и их подвигов. Флеминг был настольным воином – как помощник Годфри, он знал слишком много, чтобы рисковать на передовой. Он никогда не участвовал в боевых действиях сам, за исключением одного раза в качестве наблюдателя с безопасного расстояния. Он был человеком идей и добрым человеком, которого, несомненно, покорили бы романтика и талант, мужество и достижения Гаса Марч-Филлипса и The Maid Honor Force. У Флеминга было много общих интересов с Марч-Филлипсом и Джеффри Эпплярдом, но они были успешными, а он просто наблюдателем. Джеймсу Бонду в свое время предстояло сражаться в вымышленных битвах против могущественных и злобных международных сил, таких как СПЕКТР, СМЕРШ и Эрнст Блофельд. Март -Филлипс, Эпплярд, Хейс, Лассен и их коллеги вели свои настоящие сражения против высшей и слишком реальной силы зла, Адольфа Гитлера.

В то время как Флеминг и другие в Лондоне восхищались успехом операции «Почтмейстер», Гас Марч-Филлипс уже планировал следующий этап своей войны против немцев. Уже 17 февраля 1942 года, на следующий день после своей второй отчетной встречи с М., Марч-Филлипс представил план формирования нового тайного подразделения, Небольшого рейдового отряда. Это должно было быть разведывательное подразделение коммандос, которое должно было нанести удар через Ла-Манш, чтобы захватить немецких пленных и другие источники разведданных у выбранных целей. При поддержке М. Марч-Филлипс вынес это предложение на совещание в штабе Объединенных операций 18 марта 1942 года, и оно было в принципе согласовано. Март-Затем Филлипс создал подразделение в поместье Андерсон в Дорсете. Все люди из его отряда почетной девы присоединились к нему там, и он начал набирать другой подходящий персонал.

Очень интересно отметить, что всего через два дня после того, как Марч-Филлипс предстал перед Объединенным оперативным комитетом и получил одобрение своего проекта, 20 марта 1942 года Ян Флеминг (теперь именующий себя во внутренней переписке просто "F") предложил очень похожий проект своему боссу, адмиралу Годфри –тот, за который историки впоследствии отдали Флемингу большую честь. Флеминг предложил создать «подразделение коммандос военно-морской разведки», которое сопровождало бы передовые части, атакующие вражеские военно-морские объекты, продолжая вторую или третью волну атаки, и направлялось бы прямо к любым зданиям, где могут быть обнаружены разведданные документы, захватывало их и возвращалось прямо со всем, что они нашли. Эта идея была принята военно-морской разведкой и привела к созданию того, что стало известно как 30 штурмовое подразделение.

Единственное логическое объяснение выбора времени для предложения Флеминга заключается в том, что Марч-Филлипс обсуждал свою идею создания небольшого рейдового отряда с Флемингом через несколько недель после его возвращения в Англию, и что Флеминг решил позаимствовать идею, чтобы использовать ее в контексте своей собственной работы в военно-морской разведке. Сходство между двумя предложениями слишком поразительно, чтобы это было совпадением. Без сомнения, Марч-Филлипс не стал бы возражать против этого (если бы Флеминг сказал ему), ради борьбы с общим врагом.

Для Гаса Марча-Филлипса его возвращение в Лондон в феврале 1942 года принесло счастливое развитие событий. В офисе M на Бейкер-стрит он познакомился с красивой молодой Марджори Фрэнсис Эскламонд Стюарт, актрисой, которая поступила на службу в SOE в августе прошлого года. Они полюбили друг друга и поженились после бурного романа. Когда он впервые заговорил с ней, она сказала ему, что она лифтер – даже внутри здания SOE вы ни с кем не обсуждаете, что вы на самом деле делаете. По правде говоря, сначала она была секретарем в польском и чехословацком отделе SOE, а позже стала офицером-проводником, ответственным за уход за женщинами-агентами SOE, которые проходили обучение перед отправкой за границу.

Марджори Стюарт стала одной из первых женщин, овладевших искусством прыжков с парашютом. До встречи с Гасом Марчем-Филлипсом она слышала о его подвигах. Много лет спустя она вспоминала, как, когда она только начинала работать в SOE, она никогда не задавала ненужных вопросов, но с большим интересом слушала все, что обсуждалось вокруг нее. Одна дама, которую очень часто упоминали, была «Мэй Донна», и Марджори Стюарт много недель задавалась вопросом, кем может быть Мэй Донна. Только позже она поняла, что женщина, о которой все говорили, на самом деле была кораблем ее будущего мужа, «Почетной девой». Гас и Марджори поженились через два месяца после их первой встречи, 18 апреля 1942 года, в церкви Успения Пресвятой Богородицы на Уорик-стрит, Лондон, W1. М. был гостем на их свадьбе, как и несколько человек из Небольшого рейдового отряда.

Андерс Лассен также нашел себе будущую жену через несколько недель после операции «Почтмейстер». В интересах безопасности остатки отряда «Мэйд Хонор» были разделены и отправлены домой в более спокойном темпе. Некоторые из них отправились через Кейптаун, где у них был двухнедельный отпуск, другие остались в Нигерии либо на борту корабля, либо в другой стране. Лассен был одним из тех, кто остался в Нигерии. Он и Дегранж были отправлены в глубь страны для оказания помощи агенту W39, школе Дисмора по подготовке чернокожих африканских партизан в Олокомеджи. Лассен наслаждался своей ролью инструктора, но его отвлекла очень привлекательная молодая африканская девушка, которая жила по соседству. Позже он написал домой: «К сожалению, я покинул Африку как раз в тот момент, когда завершал переговоры о покупке чрезвычайно красивой жены. Сначала отец хотел шокирующую цену в 15 фунтов, а я собирался заплатить только 10 фунтов. Он согласился, что я могу отдать ее на суд, и если она будет хоть сколько-нибудь хороша, я должен был заплатить 10 фунтов стерлингов и две бутылки фирменного джина: если нет, сделка должна была быть отменена, за исключением джина. Очень жаль, что по этой и другим причинам меня отозвали.»Поскольку историю рассказывает Андерс Лассен, охотник, это вполне может быть правдой – и Джеймс Бонд, чье отношение к женщинам было во многом таким же, вполне мог договориться о такой сделке.

Все бойцы отряда «Мэйд Хонор Форс» в конце концов благополучно добрались домой, где они воссоединились под командованием Марч-Филлипс в составе нового Небольшого рейдового отряда. Как рассказывалось ранее, Ричард Липпетт, когда он успешно добрался до Лагоса в начале марта, был отправлен прямо домой в Англию. Сеньору Зорилье дали путевку в США, где ему нашли хорошую работу "где-нибудь на американских континентах’.

Другие сотрудники SOE, агент W4, Лаверсач, агент W10, Гиз и другие, которые были на «Вулкане» и «Нанитоне», вернулись к своим обычным обязанностям в Западной Африке. Десмонда Лонга отправили обратно в Англию для операции на руках. Он путешествовал по воздуху вместе с другим «ветераном» почтмейстера, суперинтендантом полиции Джоном Харрисом, главой уголовного розыска Лагоса, через Нью-Йорк, где он доложил W, своему старому боссу, о деталях операции «Почтмейстер». Когда Лонге вернулся в Лондон, он перенес операцию в больнице Святого Фомы. Очевидно, что повреждения его рук были серьезными, поскольку он записывает, что оставался в больнице Святого Фомы в течение трех месяцев.

Четверо моряков нигерийской морской пехоты вернулись к своим обычным обязанностям, все поклялись хранить тайну в отношении операции «Почтмейстер», как и те, кто был в курсе на HMS Violet. Добровольцы из Колониальной службы вернулись к своим столам. Их положение было, пожалуй, самым трудным из всех – как и другие, они поклялись хранить тайну, и им было разрешено никому не рассказывать о своем замечательном приключении. Они не могли получить ни медалей, ни общественного признания за то, что они сделали.

Несчастные итальянские заключенные, как только они прибыли в Лагос, также оказались в несчастном положении, зная слишком много. Прошло много времени, прежде чем они снова увидели море. Их содержали отдельно от других военнопленных и отправили в лагерь военнопленных в Идуахии во внутренних районах Нигерии, где они оставались отдельно от всех других заключенных до окончания итальянского перемирия в сентябре следующего года.

Правительство Его Величества придерживалось своей легенды в течение последующих месяцев и лет. Дело затянулось, и в конце концов, в конце 1943 года в Высоком суде Англии было тихо начато судебное разбирательство в отношении «Герцогини д'Аоста» и ее груза. Когда испанское правительство попыталось сыграть в этом свою роль, министр иностранных дел Энтони Иден написал послу Испании в Лондоне 22 декабря 1943 года, завершив свое письмо еще раз официальной ложью: ‘Как было проинформировано испанское правительство... вВайолет была направлена в указанный район в результате информации, полученной из немецких передач. Поэтому ясно, что перехват судна в открытом море HMS Violet не может служить основанием для заявлений испанского правительства в отношении его захвата. ’

«Почетную деву» пришлось оставить в Лагосе, к большому сожалению ее экипажа. Говорят, что она вернулась к своей первоначальной жизни в качестве рыбацкой лодки и в свое время бороздила побережье между Лагосом и Фритауном, прежде чем, наконец, поддалась настойчивому вниманию морских червей.

Когда были предприняты попытки подготовить «Герцогиню д'Аосту» к выходу в море, неудивительно, что у нее были обнаружены серьезные проблемы с двигателями. В конечном итоге они были исправлены. 31 января 1942 года, когда судно было пришвартовано в Лагосе, на борту вспыхнул небольшой пожар, но, к счастью, он был быстро локализован и потушен, не причинив существенного ущерба. Призовая команда Королевского флота отправила ее обратно в Гринок, Шотландия, куда она в конечном итоге прибыла в начале июля 1942 года. Она была передана канадской тихоокеанской линии, и ее название было изменено на Empire Yukon. Она использовалась в качестве транспортного корабля для войск до конца войны. Она была оценена для целей реквизиции в 98 000 фунтов стерлингов. Большая часть ее груза была продана и реализована за 188 706 фунтов стерлингов.

Название Ликомбы было изменено на Малакал, а бибунди стал каломо. Оба корабля остались в Западной Африке и приступили к работе. Ни один из них не стал частью британской премии.

Поздравления с успехом операции сыпались со всех сторон. Даже генерал Гиффард написал, чтобы поздравить Лаверсач и силы «Мэйд Хонор», хотя к концу марта 1942 года он снова записал, что он «недоволен и серьезно обеспокоен деятельностью SOE», предлагая расформировать их или передать под его командование, потому что при существующем положении вещей они представляли ‘угрозу длябезопасность колонии’.

Публичного признания рейда «Почтмейстер» быть не могло, потому что, конечно, официально этого никогда не было. Кроме того, как было сказано в одном меморандуме, вряд ли было бы тактично со стороны правительства Его Величества публично награждать орденами за нарушение нейтралитета. Таким образом, медали и поощрения могут быть присуждены военнослужащим и военнослужащим нигерийской морской пехоты, но только в том случае, если истинная причина их не была раскрыта, и при условии, что публичные записи о награждениях в Лондонской газете были достаточно неясными. Настоящие цитаты никогда не публиковались.

Март -23 января Филлипс написал письмо директору морской пехоты в Лагосе. Он сказал:

Я хотел бы поблагодарить вас за сотрудничество и за предоставление буксира ‘Вулкан’.

Я хотел бы также выразить свою признательность за отличные услуги, оказанные г-ном Кокером, г-ном Олдлендом, г-ном Даффи и г-ном Гудманом. Я без колебаний могу сказать, что успех проекта во многом был обусловлен работой этих четырех человек. Они работали почти без сна в течение целой недели, в сложных и опасных условиях, с предельной бодростью и пренебрежением к себе.

Я бы особенно рекомендовал вашему вниманию мистера Кокера, буксирщика, за его управление буксиром во время операций и при его входе в гавань Лагоса. Я считаю мистера Кокера блестящим моряком во все времена, а порой и вдохновенным.

Я также хотел бы обратить ваше внимание на прекрасное морское мастерство мистера Гудмана, который вместе с мистером Хейсом, моим вторым помощником, привел «Ликомбу» и «Бибунди» в Лагос в самых сложных условиях с постоянно отказывающим двигателем; и мистера Джонса, старшего лоцмана, который привел «Герцогиню»к ее причалам против прилива и без использования штурвала парохода.

Я хотел бы еще раз искренне поблагодарить вас и выразить свое восхищение нигерийскому морскому пехотинцу Лагосу, которому я многим обязан.

Март-Филлипс не забыл молодого Базза Перкинса, которому сейчас всего восемнадцать, и он все еще в Нигерии. Он написал матери Перкинса, чтобы заверить ее в благополучии ее сына:

Я уже некоторое время собирался написать вам, чтобы сообщить новости о Buzz. Я должен сказать, что он чувствует себя очень хорошо и в данный момент должен наслаждаться посещением Нигерии с некоторыми очень хорошими друзьями, которых он приобрел на колониальной службе. Он находится в отпуске и решил провести его таким образом.

Несколько месяцев назад я лично рекомендовал его за отличную службу в очень сложных условиях, и с тех пор у меня есть еще один повод поздравить его. Он очень помог мне в прошлом году, и я могу честно сказать, что я всегда находил его более чем готовым и желающим. И он не доставил никаких хлопот, несмотря на его молодость и бодрость духа.

Вам не нужно беспокоиться о нем. У него, возможно, лучшая подготовка и лучшая жизнь, которую может иметь мальчик его возраста – возможно, он даже может себе представить. Я надеюсь, что когда вы увидите его, что может произойти довольно скоро, вы обнаружите, что он делает вам большую честь.

Марч-Филлипс, конечно, не имел права рассказывать миссис Перкинс, чем занимался ее сын. Для молодого человека, которому всего восемнадцать лет, он уже сделал замечательную карьеру в качестве секретного агента, проплыв на «Мэйди Хонор» от Пула до Фритауна, служил на ней во время четырех рейсов вдоль побережья Западной Африки и принимал участие в операции «Почтмейстер». Марч-Филлипс был вынужден оставить «Почетную деву» в Лагосе, но он привез домой ее журнал, который позже подарил Баззу Перкинсу в качестве сувенира.

Март-Филлипс также написал М. в Лондон 26 февраля 1942 года, чтобы дать определенные рекомендации и похвалы в отношении других участников операции «Почтмейстер»:

Я хотел бы рекомендовать Андерса Лассена для назначения в отряд «Горничной чести». Его работа была самой выдающейся в операции на Герцогине. Я хотел бы рекомендовать лейтенанта Хейса для повышения до капитана. Он является самым опытным солдатом во всех видах боевых действий и с выдающимся успехом руководил операцией по вырезанию ликомбы и Бибунди. Я хотел бы обратить ваше внимание на работу, выполненную капитаном Эпплярдом на борту «Герцогини». Он был единственным членом группы по перерезанию кабеля, которому удалось перепрыгнуть с буксира на лайнер через расстояние не менее шести футов, поскольку буксир в то время отступал из-за небольшого толчка, когда он действительно подошел к борту. Когда один из передних тросов не взорвался, он установил и взорвал заряд в течение тридцати секунд. Он проявил себя как самый эффективный офицер с большим организационным и командным талантом.

Я также хотел бы выразить признательность майору Эйру и мистеру Лонджу, которые с феноменальной скоростью перерезали кормовые тросы и были отличным помощником в течение десяти дней, которые потребовались для завершения операции.

По этим рекомендациям рядовой Андерс Лассен был должным образом произведен в чин второго лейтенанта. Он не посещал курсы подготовки офицеров. Косточки были просто пришиты к его униформе. Грэм Хейс также получил повышение до капитана. Как ясно из письма Марч-Филлипс, к моменту написания письма Эпплярд уже получил повышение до капитана. Сам Гас Марч-Филлипс был повышен до майора.

Андре Дегранж, поскольку он был взят в аренду у сил Свободной Франции, мог получить почетное повышение только от британцев. Он стал «вторым лейтенантом» Дегранж, ему было разрешено носить форму второго лейтенанта, а затем он получил жалованье младшего офицера.

Цезарь предложил повысить агента W10, лейтенанта К. А. Л. Гиза, до капитана, и он был произведен.