Текст книги "Убить Уайти (ЛП)"

Автор книги: Брайан Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

6

Я вернулся в «Одессу» двумя ночами позже, за несколько часов до начала моей смены на работе. Я не сказала ни Юлу, ни Дэррилу, и я не увидел там Джесси. Я думал, что увижу, ведь это было одно из его любимых мест. Но его не было среди толпы, и, честно говоря, я почувствовал облегчение. Несмотря на то, что он тоже приходил сюда, было бы неловко столкнуться с ним. Это выглядело бы так, будто я крадусь. В глубине души я чувствовал себя жутким преследователем. Но это не имело значения.

Я должен был увидеть ее.

И я увидел.

Снова, снова и снова. Сондра была моим наркотиком, и да, я был чертовски подсажен. Джесси и Дэррил были правы насчет моего влечения к ней. У меня все было плохо. Она вызывала привыкание сильнее, чем метамфетамин. "Одесса" стала моей новой тусовкой. Я ходил туда перед работой, после работы, в выходные, когда у меня было время и деньги. Я начал подумывать о том, чтобы найти еще одну подработку, чтобы оплачивать все эти танцы на коленях и прочее дерьмо. Я получал, по крайней мере, один – каждый раз, когда приходил туда. Я использовал это время, чтобы вести светские беседы с другими девушками, спрашивать о Сондре – какая она, есть ли у нее парень, как давно она здесь – все в таком духе. Большинство танцовщиц сначала отнеслись к этому с подозрением. Одна даже спросила меня, не полицейский ли я. Никто из них не сказал мне ничего полезного. Но я все равно пытался. И кроме того, танец на коленях – это танец на коленях.

Джесси вскоре столкнулся со мной там. Вытащив кота из мешка, мы стали вместе тусоваться в "Одессе". Партнерами по грязи, потому что, несмотря на мое либидо, я чувствовал себя грязным после того, как покидал это место. Тем не менее, это не мешало мне возвращаться. Иногда с нами ходил Дэррил (но не Юл – он чувствовал себя виноватым и признался во всем Ким, которая пришла в ярость и запретила ему ходить туда с нами когда-либо еще). Но чаще всего я предпочитал ходить один. Быть одному в своей квартире – это одно. Быть одному в стрип-клубе – совсем другое. Я мог больше сосредоточиться, когда там не было моих друзей. Наслаждаться танцами на коленях и разговаривать с девушками без помех и приставаний.

И смотреть, как Сондра танцует, не отвлекаясь.

Через несколько недель я стал считаться постоянным клиентом. Я стал появляться даже чаще, чем Джесси, у которого были другие клубы, где он тоже любил проводить время. Как только я перестал спрашивать о Сондре, девушки ко мне потеплели. Или, по крайней мере, они потеплели к моим чаевым. Некоторые танцовщицы, включая Тоню, называли меня по имени и спрашивали о работе, Вебстере и тому подобном. Несколько других постоянных клиентов тоже узнали меня. Некоторые даже знали мое имя или пили со мной пиво. Но, по большей части, мы не общались друг с другом. Мы были там не для того, чтобы заводить друзей. Мы были там только по одной причине. Женщины. Тем не менее, атмосфера была дружелюбной. Вышибалы смотрели на меня не так строго. А швейцар Отар теперь действительно отвечал мне кивком головы, когда я уходил. Его серые глаза по-прежнему смотрели на меня, как на букашку, но даже кивок головы был признанием.

Единственными двумя людьми, с которыми я не общался на каком-то уровне, были Уайти и Сондра.

Уайти был загадкой. Я видел его изредка, он либо проходил мимо клуба, либо стоял в задней части. Я узнал, что у него там был офис, где он проводил много времени. В "Одессе" также был второй этаж. Я не заметил его в первый раз, когда мы были внутри, потому что лестница была расположена сзади, рядом с туалетами. Хотя я не был наверху, мне сказали, что там есть частные комнаты, куда можно прийти со своей любимой стриптизершей и посмотреть, как она исполняет "Запрещенный танец". Оказалось, что Джесси не был полным дерьмом, по крайней мере, в этой части. Я был слишком труслив, чтобы решиться на "Запрещенный танец", и, кроме того, Сондра не давала их, так что не было смысла. Все дело было в ней. Даже танцы на коленях, которые я получал от других девушек, были связаны с Сондрой.

Что касается остального, что сказал Джесси, я не видел никаких признаков того, что Уайти и его сотрудники были мафиози. Суровые ублюдки, конечно, но не гангстеры. Тоня больше не поднимала эту тему, а я не спрашивал. Единственное, что я точно знал об Уайти – это то, что он никогда не улыбался, редко разговаривал с клиентами, и что некоторые девушки, казалось, боялись его. Не так, чтобы испугаться, убежать с криками, а сдержанно и боязливо. Осторожно. Я никогда не видел, чтобы Уайти кричал на них. На самом деле, он вообще почти не обращал на них внимания. Но даже несмотря на это, они, казалось, ходили вокруг него как на яичной скорлупе, особенно иностранные девушки, которых было больше, чем других танцовщиц. "Сутенерская рука" чувака была сильна.

Сондра тоже была загадкой, но в другом смысле, чем ее босс. Ее выступления были ограничены, и я иногда удивлялся, почему она не танцует больше. Она танцевала только два раза в ночь, по пятнадцать минут за раз, и когда она была на сцене, она владела заведением. Она общалась с толпой, никогда не вступая с ней в серьезные отношения. В отличие от большинства девушек, Сондра не танцевала на коленях и не работала с толпой, когда не танцевала. На самом деле, ее вообще не было видно в перерывах между выступлениями. Она исчезала за кулисами и больше не появлялась до начала второго сета. Мне было интересно, чем она там занимается. Я никак не мог попасть за кулисы, чтобы встретиться с ней. Два вышибалы постоянно охраняли эту зону.

Возможно, ей не нужно было работать с толпой в перерывах между выступлениями на сцене. Но она точно зарабатывала на жизнь, пока танцевала. Каждый вечер парни (а иногда и женщины) бросались на сцену, толпясь вокруг нее, как только она выходила на сцену. Они тянулись к ней, а она парила в недосягаемости – бесконечный ритуал. Попытка прикоснуться к Сондре была похожа на попытку взять в руки нить или облако. Ее поклонники всегда хватали ее, но никогда не касались, сжимая в кулаках доллар, десять, двадцать и больше. Они клали их ей в трусики. Она брала их ртом или прижимала груди друг к другу и собирала купюры своим декольте. И хотя бы раз во время каждого сета один счастливчик получал особое удовольствие – он сворачивал купюру в трубочку и держал ее вертикально, а Сондра приседала над ней и забирала ее таким образом – не используя рук. Публика всегда сходила с ума, когда она это делала, хотя они и раньше видели, как она это делает. Я не винил их. Я полностью их понимал. Я тоже каждый раз сходил с ума. Я представлял, каково это – быть той долларовой купюрой. Я много чего представлял.

Был ли я одержим? Не знаю. Может быть. К черту. Да, может быть. Но если бы вы видели ее, вы бы не винили меня. Вы бы поняли, почему.

Я сидел там, ночь за ночью, и наблюдал за ней. Иногда она смотрела на меня. Иногда нет. Когда наши глаза встречались, пусть даже мимолетно, я всегда задавался вопросом, узнала ли Сондра меня или нет. Было ли мое лицо знакомым? Думала ли она: А вот и тот милый парень, который каждую ночь наблюдает за мной? Когда она смотрела в мою сторону, она всегда улыбалась, но она, блин, улыбалась всем. Была ли ее улыбка другой для меня? Особенной? В ней был какой-то скрытый смысл или послание? Нет, конечно, нет, но иногда было забавно обманывать себя, чтобы поверить в это. Что еще у меня было в жизни?

Дерьмо.

Поэтому я уходил из "Одессы" и думал о Сондре.

На работе.

Дома.

На улице с парнями.

Даже в родительском доме в воскресенье днем.

Мама спросила меня, встречаюсь ли я с кем-нибудь. Я сказала ей "да" и не стала уточнять. Я думал о Сондре, когда принимал душ, когда стирал, когда ел и когда ложился спать.

Но мои фантазии так и не стали реальностью.

Очарованный, я оставался один – за исключением моей кошки. Желание иметь Сондру как-то усугубляло мое одиночество. Но меня это устраивало, потому что, по крайней мере, в моей жизни наконец-то появилось какое-то чертово волнение.

Я никогда не разговаривал с Сондрой до той ночи, когда она заговорила со мной первой – и тогда у меня было все, чего я только мог пожелать.

Будь осторожен в своих желаниях и все такое.

Вот как это произошло.

7

Со мной были Дэррил и Джесси. Я сожалею об этом. Из всех вещей, о которых я сожалею во всей этой гребаной неразберихе, это одна из главных. Если бы их не было со мной, то, возможно, ничего из этого дерьма никогда бы не случилось. Они не были бы вовлечены. Если бы они не были со мной, возможно, я бы даже не пошел в «Одессу» той ночью.

Да кого я обманываю? Конечно, я бы пошел. Сондра работала, как и каждый другой вечер. Так что я был там, как и каждый другой вечер.

И все пошло наперекосяк.

Джесси уже был в клубе. Он занял столик недалеко от сцены и оставил места для нас с Дэррилом. Когда мы вошли внутрь, он получал танец на коленях от худенькой стриптизерши по имени Наталья, которая мне не нравилась. По правде говоря, она вызывала у меня отвращение. Ее черные волосы были коротко подстрижены, и на ее теле было слишком много чернил. Даже на ее татуировках были татуировки. Демоны, цветы и племенные знаки. Я ненавижу это дерьмо. У Натальи всегда были темные круги под глазами, а ее руки и ноги обычно были покрыты черными и желтыми синяками. Ходили слухи, что она сидела на героине. Предположительно, она кололась между пальцами ног, чтобы клиенты не видели следов от уколов. Чтобы прокормить свою привычку, она предлагала грубую торговлю в частных комнатах наверху – садомазохистское дерьмо. Это было не мое. Я никогда не понимал, как боль должна быть приятной. Занимаетесь ли вы любовью или просто трахаетесь, последнее, что вы хотели сделать, это причинить боль другому человеку. Это казалось неправильным. Это противоречило всей цели. Много лет назад я работал на литейном заводе в Ганновере. У нас там был один чувак по имени Шерм, и он увлекался этим дерьмом. Он бил девушек в рот во время секса. Душил их, когда они кончали. Говорил, что это помогает ему кончить. Он также говорил, что девушки тоже от этого кончают. Копы застрелили его во время неудачного ограбления банка. Это всегда казалось мне правильным.

Может быть, Шерм и Наталья были бы хорошей парой. А может, и нет. Он бы, наверное, тоже получил по заднице от этой шалавы.

Несмотря на все это, Джесси она определенно нравилась. Вкус не учитывается. Может, он был пьян, а может, ему просто было похуй. Он едва обратил внимание на нас с Дэррилом, когда мы проскользнули в кабинку. Он просто смотрел в ее глаза, его собственные веки были полузакрыты. Его тело было напряжено, руки застыли. Его мускулы выделялись. Наталья прижалась к нему. Дыхание Джесси участилось. Затем он застонал. С прощальной улыбкой, в которой было больше дела, чем удовольствия, Наталья выхватила из рук Джесси свернутую двадцатку и ускользнула. Джесси повернул голову в нашу сторону. Он выглядел измотанным. Думаю, так оно и было. На его джинсах было мокрое пятно.

– Чувак, – сказал Дэррил. – Tы – просто больной белый пацан.

– Почему? Какого хрена?

– Потому что, Джесси, – Дэррил кивнул в сторону Натальи. – Это дерьмо заразно.

Джесси пожал плечами.

– "Киска" есть "киска".

Я засмеялся.

– Ты бы трахнул садовый шланг, если бы в нем было достаточно давления.

– Это точно, – согласился Дэррил. – Он бы трахнул куст, если бы знал, что в нем сидит змея.

– Пошли вы в задницу! Oба.

– Нет, спасибо.

Мы взяли с собой шесть бутылок «Miller Light». Дэррил предложил ему пиво, и Джесси согласился. Очевидно, Джесси устал от своей нагрузки. Его глаза опустились, а плечи поникли. Мы втроем откупорили крышки и выпили по бокалу пива. Пиво было еще холодным. Это, казалось, снова разбудило Джесси.

– Ты в порядке? – спросил его Дэррил.

Джесси улыбнулся.

– Чертовски хорошо.

У него был выходной в «GPS», и он был готов к вечеринке. Мы с Дэррилом должны были пойти позже. Ожидалось, что наш участок загрузки сильно пострадает. Джесси уговаривал нас остаться в «Одессе». Сказал, что мы должны позвонить и сказаться больными. Я подумал об этом. Я уже несколько раз брал больничный, только чтобы увидеть, как танцует Сондра. Но Дэррил был против. Ему нужна была его зарплата – из нее напрямую вычитались алименты, и если он не будет работать достаточно часов, то почти ничего не останется. И поскольку я привез нас в «Одессу», я был его попутчиком на работу. Он ни за что не позволил бы мне отпроситься, а я ни за что не позволил бы ему сесть за руль «Чероки». За последние два с половиной года Дэррил разбил три машины. Я не собирался позволить ему сделать то же самое с моей.

Было немного за десять. Мы позвонили Юлу и посмеялись над ним. Он как раз возвращался домой с выставки цветов в выставочном центре Йорка. Ким заставила его поехать с ней. Бедняге пришлось вставать в три часа и идти на работу после того, как он провел ночь за этим занятием.

Мы пили пиво, смотрели, как танцовщицы снимают трусики, и хорошо проводили время. Сначала все казалось нормальным. Но после первого часа мы заметили, что что-то не так.

Первый признак того, что что-то не так, был, когда Сондра пропустила свое выступление. Ди-джей объявил ее. Снова заиграла ее песня – Гвен Стефани. Свет в зале приглушился. Красный прожектор закрутился, осматривая сцену, но сцена была пуста. Сондры не было. Ди-джей снова назвал ее имя, но она не появилась. Из толпы раздалось несколько освистываний и насмешек. Некоторые вышибалы выглядели разъяренными. Я сел на свое место и растерянно огляделся по сторонам. Ди-джей вызвал Сондру в третий раз, и когда она все еще не вышла на сцену, он быстро прикрыл ее.

– Планы изменились, ребята. Сондра будет с нами чуть позже. Вы должны быть уверены, что не пропустите ее. А пока, пожалуйста, поднимите руки за прекрасную, роскошную Лакиту! Давайте устроим ей большой одесский прием. Пошумите, мать вашу!

На сцену поспешно вышла молодая чернокожая девушка. В отличие от других танцовщиц, она была полностью одета, как будто ее застали врасплох за кулисами. Она выглядела растерянной, и было легко понять, что она не привыкла танцевать под эту песню. Но она довольно быстро пришла в себя и стала извиваться, теряя все больше одежды с каждым куплетом.

Тоня прошла мимо нас, направляясь танцевать танец на коленях клиенту в двух кабинках от нас. Я остановил ее, когда она проходила мимо.

– Как дела, ребятa?

– Хорошо, – сказал я. – Но что случилось с Сондрой? Она заболела или чтo?

– Оу, – поддразнила Джесси. – Ларри скучает по своей девушке. Разве это не мило?

Они с Дэррилом толкнули друг друга локтями, хихикая.

Тоня проигнорировала их.

– Не знаю. Она была здесь раньше. Но я не была в подсобке всю ночь. Может, она в туалете или еще где.

Я кивнул. Это звучало достаточно разумно.

– Мне пора идти, – сказала Тоня и поспешила прочь.

Парни в другой кабинке засвистели, когда она подошла к ним. Я повернулся обратно к Дэррилу и Джесси.

– Может, у нее месячные, – сказал Джесси. – Она не может танцевать, если у нее идет кровь.

Я ничего не ответил. Вместо этого я встал и начал уходить. Дэррил дернул меня за локоть.

– Куда ты идешь?

– Поссать. Сейчас вернусь. Оставь мне пиво.

Кивнув, он снова обратил свое внимание на Лакиту, которой удалось покорить толпу. Я направился в туалет.

Мужской туалет в "Одессе" был грязным, и я ненавидел его. После первого раза, когда я воспользовался им, стало понятно, почему мы видели парней, писающих на парковке. Парковка была намного красивее. И чище. В туалете было три писсуара, три кабинки для унитазов и две раковины. Все они были покрыты грязью и пятнами. Сиденья унитазов были в ямах и расшатаны. Они шатались, когда вы садились на них. В одном из писсуаров протекала труба, и на полу под ним обычно была лужа воды. На стене висели диспенсер для бумажных полотенец и автомат для презервативов, а также треснувшее зеркало. Линолеумный пол был горохово-зеленого цвета, и моя обувь прилипала к нему. Туалетные кабинки и стены были того же тошнотворного цвета, что и пол.

В писсуаре с левой стороны стоял старик. Он опирался одной рукой о стену, пьяно раскачиваясь взад-вперед. Примерно каждая четвертая капля мочи попадала на пол, а не по назначению. Его нос свистел, когда он дышал. Не обращая на него внимания, я выбрал писсуар справа, поставив один между нами для расстояния, и поспешил сделать свои дела. Я старался не наступить в лужу под писсуаром. Я снова задался вопросом, где Сондра и почему она пропустила свой сет?

Стена была покрыта граффити. Люди вытравливали их в краске ключами и ножами или писали на стене чем угодно – от черного маркера до дерьма. Некоторые из них выглядели очень старыми – древние иероглифы конца девяностых. Другие послания выглядели свежими. Насколько я мог судить, ни однo из них никогда не былo закрашенo. Наверное, их оставили для потомков.

Старикв стряхнул и вышел из туалета, не помыв руки. Я его не винил. Писсуары, вероятно, были чище, чем раковины.

Пока я мочился, я читал на стене. Некоторые граффити были похожи на русские. Несколько букв были написаны задом наперед. Chobo Meptbbin. Мне стало интересно, что это значит. Ctopoha cnhrk aeno 555-0673. Тарабарщина. Вместо этого я прочитал английское граффити. Это дерьмо. Я подхватил СПИД. Легализуйте это. Кто пукнул? На что ты смотришь? Здесь был Тони. Для классного минета звоните 555-9081. И всегда популярное: Вот сижу я, разбитое сердце. Пытался посрать, но только пернул. Потом был целый обмен мнениями между разными людьми: Я люблю этих шлюх. Твоя мама – шлюха. И твоя мама тоже, ублюдок. Ты и его маму трахал? Это его мама. Были и такие, которые были либо загадочными, либо грубыми, а иногда и то и другое: Вы видели Тедди и Фрэнки... звоните 555-6667... спросите Кейна... денежное вознаграждение. Моя «киска» съела мои стринги. У моих мaндавошек есть мaндавошки. Иисус спасает, но правит Об^[8]. А потом были рисунки – носатый Килрой^[9], выглядывающий из-за стены, президент с зубастой ухмылкой и огромными ушами, улыбающаяся собака, странные оккультные символы, которые можно увидеть на диске Slayer, дымящийся кальян, множество мужских и женских гениталий, все они были больше, чем жизнь. Некоторые из них заставили меня смеяться. Другие заставили меня содрогнуться. Некоторые заставили меня сделать и то, и другое.

Закончив, я cтряхнул, застегнул молнию и локтем включил раковину. Я боялся прикоснуться к ручке рукой. На ней был слой черных отбросов и розовое мыло для рук. Я сполоснул руки под струей воды, а затем локтем нажал на рычаг диспенсера бумажных полотенец. Он был пуст, поэтому я вытер руки о штаны.

Когда я направлялся к выходу, вышибала протиснулся мимо меня и ворвался в туалет. Мне пришлось прижаться к стене, чтобы не быть сбитым. Он приостановился, затем повернулся и посмотрел на меня.

– Ты видел девушку внутри?

У него был сильный акцент, и сначала я с трудом его понимал. Он наклонился ближе. Я почувствовала запах его одеколона.

– Девушка, – повторил он. – Ты видел ee?

– Там? – я покачал головой. – Был только я и один старик. Может, она в кабинкe?

– Да.

Он начал отворачиваться.

– Кого ты ищешь? – спросил я.

– Никого. Возвращайся за стол. Наслаждайся шоу. Смотри на "киску". Не беспокойся.

Он пошел к кабинкам. Пожав плечами, я позволил двери захлопнуться за мной и пробился сквозь толпу. Было много суматохи. Большинство вышибал исчезли. Мне стало интересно, куда они делись. Уайти стоял у двери своего кабинета и разговаривал с Отаром. Они стояли близко друг к другу. Уайти продолжал тыкать пальцем в грудь более крупного мужчины, выкрикивая что-то по-русски. Несмотря на то, что Отар был в два раза больше его, он, казалось, боялся Уайти. Вышибала направился к входной двери. Он выглядел обеспокоенным – первое выражение, которое я когда-либо видел на его каменном лице. Уайти осмотрел толпу. Его глаза на мгновение задержались на мне, а затем отвелись. Мне не понравилось, что я почувствовал. Я поспешил к столику и сел. Лакита танцевала второй танец, танцуя под последнюю песню Фёрджи.

– Что происходит? – спросил я Дэррила и Джесси.

– Не знаю, – ответил Джесси. – Hо это должно быть что-то важное. Вышибалы ушли за кулисы, а Уайти выглядит злым как дерьмо.

– Из-за чего? Была драка или что-то в этом родe?

– Нет, – Джесси покачал головой. – Кто знает? Может, одна из девушек украла деньги или что-то в этом роде.

– Надо держать руку сутенера крепко, – сказал Дэррил, не сводя глаз с Лакиты.

– Тебе это нравится? – спросил Джесси.

Дэррил усмехнулся.

– Я ненавижу эту гребаную песню, но будь я проклят, если она не сделала ее лучше.

Они смеялись. Я попытался присоединиться, но не смог. У меня болел живот. Я чувствовал себя напряженным. Сначала Сондра не вышла. Потом это дерьмо с вышибалой в туалете. Должна быть какая-то связь, но какая? Даже другие стриптизерши казались нервными. Они постоянно оглядывались по сторонам, оглядывались через плечо, отвлекались. Трусливо. Определенно, происходило что-то серьезное. Что-то плохое.

После этого, казалось, веселье ушло из вечера. Атмосфера "Одессы" стала приглушенной, ее энергия иссякла. Клиенты не хлопали так громко, не давали чаевых. Танцовщицы двигались медленнее. Даже ди-джей казался не в своей тарелке, перепрыгивая через песни и испортив микс. Мы с Дэррилом допили свое пиво, а остальное оставили Джесси.

– Вы, ребята, уходите?

Его голос звенел от разочарования.

– Извини, чувак, – извинился я, – но я не могу здесь оставаться. Дэррилу нужно идти.

– Чертовски верно, – сказал Дэррил. – И тебе тоже, Ларри. Если ты будешь отпрашиваться с работы, чтобы посмотреть на "киску", «GPS» уволит твою задницу. Кроме того, твоей девушки здесь нет.

Джесси открутил крышку с еще одного пива.

– Ей, наверное, надоело, что ты ее преследуешь, и она свалила.

– Да пошли вы в жопу оба. Дважды.

Мы попрощались с Джесси, сказали ему, чтобы он был осторожен на дороге домой, и уехали. Отара не было на его обычном месте. На самом деле, никто не следил за дверью. Еще одно доказательство того, что что-то случилось; люди могли просто войти, не заплатив. Определенно, не все было как обычно. Когда мы вышли на улицу, я понял, почему.

Взошла луна, и натриевые фонари гудели. Несмотря на освещение, было все еще темно, и между машинами прятались тени. Уайти, Отар и остальные вышибалы ходили по парковке. Некоторые из них держали в руках фонарики, направляя лучи на землю, ища кого-то или что-то. Один вышибала бросил на нас короткий взгляд, но в остальном они не обращали на нас внимания. Я услышал, как Уайти что-то пробормотал по-русски. Похоже, его настроение ухудшилось.

Дэррил подошел ближе и прошептал:

– Может, здесь кто-то взламывал машины?

– Надеюсь, что нет, – я сразу же подумал о своем iPod. Я положил его в бардачок, но если бы вор залез в "Чероки", он бы легко нашел его. – Черт.

Когда мы приблизились к "Джипу", я вздохнул с облегчением. Окна не были разбиты, дверь не была приоткрыта. Шины не порезаны. Никаких признаков того, что вандалы поцарапали его ключом или чем-то подобным. Ни одна из других машин не выглядела взломанной. Русские продолжали обыскивать стоянку, медленно проходя туда-сюда между рядами машин, светя фонариками на землю. Они молчали. Только Уайти оставался неподвижным, стоя посреди участка и наблюдая за их продвижением. Лунный свет сверкал в его белых волосах. Он посмотрел на нас, когда мы подошли к "Чероки". Я кивнул ему и попытался улыбнуться. Вместо ответного жеста Уайти отвернулся.

Мой желудок сжался в комок, и я не знал почему. Это было ужасное чувство. Я посмотрела на небо. Дэррил проследил за моим взглядом.

– Полнолуние, – пробормотал он. – Наверняка сегодня на улице будет несколько сумасшедших ублюдков.

– Это точно, – сказал я.

Я направил брелок на "Джип" и нажал на кнопку, чтобы отпереть двери. Пока Дэррил запрыгивал внутрь, я обошел машину спереди, проверяя капот и решетку радиатора на предмет повреждений. Их не было. В тот момент я и не ожидал их найти. Что бы ни искали Уайти и его парни, это были не вандалы. Не так, как они вели свои поиски.

Дэррил наклонился и открыл мою дверь. Я поднял ногу, чтобы шагнуть внутрь. Что-то схватило меня за лодыжку. Это испугало меня, но я не закричал. Во всяком случае, не громко. Вместо этого я издал придушенный звук в горле. Русские были слишком далеко, чтобы заметить это.

Я посмотрел вниз. Чья-то кисть обхватила мою лодыжку. Пальцы крепко обхватили меня. Это была красивая рука. Тонкая и светлокожая. Ногти были длинные и красные. Кисть была прикреплена к руке, и, предположительно, рука принадлежала тому, кто прятался на земле под моей тачкой.

Я узнал ногти и руку. Я изучал их каждую ночь, вместе с остальным их владельцa.

Это была Сондра.

Я был уверен в этом. По какой-то причине Сондра Белова пряталась под моим "Чероки". И вдруг я был почти уверен, что знаю, кого ищут русские. Я просто не знал, почему.

Я сделал вдох и задержал его.

– Какого хуя ты делаешь, – крикнул Дэррил. – Мы опоздаем на работу.

Вышибалы посмотрели в нашу сторону. Рука на моей лодыжке сжалась сильнее.

– Я наступил на жвачку, – сказал я достаточно громко, чтобы остальные меня услышали. – Подожди секунду. Сначала я хочу соскоблить ее. Не хочу, чтобы она попала на мою обивку.

– Ну, поторопись.

Я встал на колени на тротуаре и заглянул под "Джип". Мое дыхание сбилось в груди. Сондра смотрела на меня. Ее глаза были широко раскрыты и испуганы. Ее лицо было покрыто черными пятнами. Через секунду я понял, что это была тушь. Она плакала. Ее губа распухла и кровоточила. Под носом тоже была кровь. Она начала говорить, но я приложил палец к губам и заставил ее замолчать. Затем я снова встал и медленно открыл дверь. Звук, издаваемый моими коленями, заставил меня подпрыгнуть.

– Дэррил, – прошептала я. – Будь спокоен.

– Спокоен? – eго голос был очень громким. – Какое мне дело, Ларри? Это твоя тачка. Если ты не желаешь, чтобы в ней была жвачка, то мне все равно.

– Будь, блядь, спокоен.

Я уставился на него так строго, как только мог, пытаясь передать всю тяжесть и серьезность ситуации. Он, должно быть, понял, что что-то не так, потому что кивнул мне.

– Точно. Cпокоен. Прям как огурец.

Уголком глаза я заметил вышибал. Они собирались все вместе, направляясь обратно к Уайти. Казалось, они прекратили свои поиски. Никто из них не смотрел на нас.

– Хорошо, Сондра, – прошептала я. – Быстро, как только сможешь, пробирайся в "Джип". Держись подальше от посторонних глаз и не высовывай голову и плечи. Проползи между сиденьями и залезь на заднее сиденье. Не позволяй им увидеть тебя. Понятнo?

– Сондра? – Дэррил пробормотал это слово беззвучно.

Я посмотрел на него и слегка покачал головой.

Сондра высунула верхнюю половину своего тела из-под "Чероки" и проскользнула в машину, вклинившись между водительским сиденьем и педалью газа. Затем она проползла до конца. Она была почти не одета – облегающие голубые шелковые шорты и такой же шелковый халат, больше похожий на пижаму, чем на одежду. Было совершенно очевидно, что на ней нет ни лифчика, ни трусиков. На ногах у нее была пара голубых туфель на высоких каблуках. Дэррил уставился на нее, недоумевая. Сондра извивалась на его коленях, и он повернулся ко мне. Я пожал плечами. Сондра проскользнула между сиденьями, а затем спряталась на заднем сиденье, прижавшись к полу и низко опустив голову. Мое сердце забилось быстрее. Я снова оглянулся. Русские ее не видели.

Дэррил был взволнован.

– Что, блядь, происходит, Ларри?

– Тихо, – сказал я. – Не сейчас, чувак. Давай просто уберемся отсюда к черту.

Я скользнул на водительское сиденье и закрыл за собой дверь. Затем я вставил ключ в замок зажигания и повернул его. Двигатель взревел. Я переключил "Чероки" на задний ход и медленно выехал с парковки, стараясь ехать нормально, стараясь не привлекать внимания. Мы направились к выходу. У Сондры началась гипервентиляция. Я посмотрел в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Ее халат расстегнулся, и ее груди торчали наружу. Я старался не обращать на них внимания. Хотя я смотрел на них десятки раз на сцене, мне казалось неправильным пялиться на них сейчас. Я смотрел прямо перед собой.

– Эй, ты!

– Вот дерьмо! – Дэррил оглянулся через плечо. – Ты разозлил русских, Ларри.

Я снова взглянул в зеркало заднего вида. Отар бежал за нами, размахивая руками и что-то крича. Его лицо было красным и взволнованным.

– Что нам делать? – крикнул я.

– Убираемся отсюда! – Дэррил ударил ладонью по приборной панели.

На заднем сиденье хныкала Сондра.

Отар подбежал ближе. Я слышал часть того, что он говорил. Это прозвучало как "свет". Я хлопнул по тормозам.

– Давай, дурень!

– Расслабься. Он не гонится за нами, Дэррил.

– Тогда какого черта он гонится за нами? Что он кричит?

– Фары, – сказал я. – Я забыл их включить.

Пока я хватался за ручку, Отар подошел к боку "Чероки". Он сильно пыхтел. Я мог видеть это со своего места. Его щеки напоминали надутую рыбу. Прежде чем я успел отстраниться, он посмотрел на заднее сиденье. Его брови сузились. Он крикнул что-то по-русски и схватился за ручку двери.

– Блядь!

Я нажал на педаль газа, и мы рванули вперед. Отар на мгновение ухватился за ручку двери, а затем рухнул лицом на тротуар. Когда мы выскочили на улицу, я увидел, как он вскочил на ноги, показал на нас и закричал. Остальные русские бежали к нему. Произошла вспышка света, а через секунду раздался громкий хлопок.

– Ублюдки стреляют в нас, – закричал Дэррил. – Гони, сука, гони!!!

Сондра заговорила впервые.

– Они убьют тебя, если поймают. Убьют нас всех. Пожалуйста, езжай! Быстро! Сейчас жe!

– Послушай леди, – призвал Дэррил. – Вытащи нас отсюда, блядь!

Я так и сделал. Шины "Чероки" завизжали, и машина задрожала, как будто двигатель собирался выпрыгнуть прямо из нее. Стрелки спидометра и оборотoв покачивались туда-сюда. Мы промчались по дороге и выехали на рампу межштатной автомагистрали 81. Движение было не очень интенсивным, только много тракторных прицепов. Я выныривал из них, высматривая признаки преследования, но если люди Уайти и преследовали нас, то мы их потеряли.

– Какого хрена ты позволил этому парню догнать машину? – кричал Дэррил. – Ты думал, он не увидит окровавленную сучку на заднем сиденье?

– Я знаю-знаю. Я не думал...

– Чертовски верно, ты не думал. Господи, мать твою, Ларри!

Сондра села, и я увидел, что она снова плачет. Я взял несколько салфеток с консоли и протянул ей.

– Держи.

– Спасибо. Спасибо за помощь.

Дэррил покачал головой.

– Сукин сын...

Сондра вытерла глаза и высморкалась. Она огляделась в поисках места, куда можно положить салфетки.