Текст книги "Убить Уайти (ЛП)"
Автор книги: Брайан Кин
Жанр:
Ужасы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Annotation
От автора бестселлеров, Брайана Кина, еще один роман о мрачных преступлениях и сверхъестественном в традициях "Терминала"...
В российском криминальном мире есть человек по имени Уайти. Его невозможно остановить и он всегда получает то, что хочет. Некоторые говорят, что ему нельзя причинить вред. Некоторые говорят, что его нельзя убить. Ларри Гибсон вот-вот узнает.
Ларри Гибсон мечтал о чем-то отличном от своих дней в качестве рабочего доков и одиноких ночей, проведенных за выпивкой с друзьями. Когда Ларри встречает Сoндру Белову, красивую экзотическую танцовщицу, в его жизни наконец-то появляется хоть какое-то волнение, слишком много волнения.
Теперь друзья Ларри умирают, а он скрывается от копов, русской мафии и, казалось бы, непобедимого безумца. Уайти хочет Сондру, и он будет пытать и убивать, чтобы заполучить ее.
И если Ларри хочет прожить еще один день, ему придется придумать способ убить Уайти...
УБИТЬ УАЙТИ... как ты можешь убить того, кто не может умереть?
Брайан Кин
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются «общественным достоянием» и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.
Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...
Бесплатные переводы в наших библиотеках:
BAR «EXTREME HORROR» 2.0 (ex-Splatterpunk 18+)
https://vk.com/club10897246
BAR «EXTREME HORROR» 18+
https://vk.com/club149945915
Nexus – Переводы
https://vk.com/public195211186
Благодарности
За новое цифровое издание «Убить Уайти» я благодарю всех сотрудников «Cemetery Dance»; Келли Оуэн, Джона Урбанчика, Тода Кларка и Марка Сильву; Джеффа Купера за любезное разрешение ссылаться на Кванов, а также за то, что он копал эту историю с момента ее пьяного зачатия и решил, что «Убить Уайти» – лучшее название со времен «Fuck Around Quotient Zero»; всех, кто помогал мне с русским языком (вас слишком много, чтобы назвать их здесь); и моих сыновей.
Примечание автора
Хотя действие этой книги происходит в Центральной Пенсильвании, я позволил себе некоторые вольности с географией. Так что если вы ищете свой любимый стриптиз-клуб или промышленный парк, возможно, их там уже нет – как и в реальной жизни.
Посвящается Тому Пиккирилли,
лучшего старшего брата у меня никогда не было...
Брайан Кин
«Убить Уайти»
1
Ее звали Сондра, и когда она попросила меня убить Уайти, я согласился.
Что еще я мог сказать? Если бы вы видели ее, если бы вы могли наблюдать за тем, как ее надутые, блестящие губы формируют слова, или если бы вы посмотрели в ее печальные глаза, или услышали эту печаль в ее сладком, умоляющем голосе – вы бы сказали то же самое.
Да.
Сондра была красива. Ее темные волосы были настолько черными, что солнечный свет терялся в них. Ее глаза были того же цвета. Ее длинные ногти были красными, в тон губной помаде. У нее были русские черты лица: славянские лоб, подбородок, нос и скулы. Она была стройной, но у нее была попка в форме сердца и идеальные сиськи. Никаких операций по увеличению груди. Ни в коем случае. Грудь Сондры была на сто процентов настоящей. Это было видно по тому, как они двигались, когда она шла. Или выгибала спину. Или просто дышала.
Черт. Это звучит плохо, не так ли? Ненавижу говорить о ней, как о куске мяса. Это не так. Сондра была гораздо больше, чем это. И я не из тех парней, в любом случае. Я уважаю женщин. Как говорил великий комик Сэм Кинисон[1] – что вы будете делать без женщин? Дать овцам право голоса? Вы должны уважать женщин. И я уважал. Но отложим это на минуту. Сондра была тем, чем она была – верным средством от эректильной дисфункции. Она посрамила «Виагру». Вы знаете тех женщин, которых вы видите – экзотических женщин, которых вы никогда не сможете заполучить? Ни за миллион лет? Она была одной из таких женщин. А я ее заполучил.
Она была из тех женщин, ради которых мужчины готовы убить или умереть, лишь бы побыть с ней один раз. Она вдохновляла воображение. Она была той, о ком ты закрывал глаза и фантазировал, когда в пятисотый раз занимался любовью со своей женой. Парни-натуралы хотели трахнуть ее. Геи хотели быть ее друзьями. А женщины... некоторые женщины хотели и того, и другого. Ну, за исключением тех, кто мгновенно возненавидел ее – и, возможно, даже некоторые из них тоже хотели быть с ней.
Сондра было ее настоящим именем. Многие из этих девушек – особенно русские – используют сценические имена. Но не Сондра. Ей это было не нужно. Ее присутствие было более сильным, чем любое имя, которое она могла бы взять.
Черт. Я не поэт. Я чертов грузчик. Я не знаю, как сделать это более приятным для тебя. У меня нет ни слов, ни способностей. Вам нужно знать следующее – Сондра была сексом, простым и понятным. Она излучала его. Это было в ее ауре, в ее феромонах. Он капал из ее пор и следовал за ней, как шлейф пара. Сондра была желанием и похотью, и я хотел ее с того самого момента, как увидел.
Была ли это любовь? Не знаю. Возможно, я думал так какое-то время, но даже сейчас, после всего этого времени и всего, что произошло, я просто не знаю наверняка. Я был влюблен раньше. И не раз. Я знал, на что это похоже. Как это ощущается. Что она делает с человеком. За то короткое время, что я был с Сондрой, это определенно было похоже на это. Но это было и нечто большее – или, может быть, нечто другое.
Я не знаю, любил ли я ее, но я точно был без ума от нее.
И именно поэтому я согласился, когда она попросила меня убить Уайти.
Сказать это, дать обещание, было легко. Сделать это было сложнее.
Намного сложнее...
2
– Что такое Блампкин?
Мы ехали в моем "Джипе Чероки". Дэррил ехал впереди со мной. Юл и Джесси были сзади. Всю ночь шел дождь, и мои шины иногда скользили на мокром асфальте, поэтому я ехал медленно. Дэррил постоянно ругал меня за это, говорил, что я веду машину как старуха, но я не обращала на него внимания и концентрировалась на дороге. Было темно и туманно, и я плохо видел ночью. До восхода солнца оставалось еще два часа.
Мой iPod был подключен к стереосистеме, и я переключила его на случайное воспроизведение, чередуя Mastodon, Suicide Run, Circle of Fear, Retribution Inc, Nighttime Dealers и In Flames; тяжелая музыка для тяжелого разговора.
– Что такое Блампкин? – снова спросил Юл. – Серьезно.
Я взглянул в зеркало заднего вида. Юл выглядел озадаченным, но Джесси ухмылялся.
– Блампкин, – сказал Джесси, – это когда девушка делает тебе минет, пока ты сидишь на унитазе.
Юл сделал гримасу отвращения.
– Господи, чувак, это какое-то больное дерьмо! Кто бы мог сделать что-то подобноe.
Джесси пожал плечами.
– Каждая метла метет по своему. Понимаешь, о чем я говорю?
– Это не Блампкин, – я снова взглянул в зеркало заднего вида. – Это Грязный Санчес. Они говорили об этом на канале Говардa Стернa[2] на днях.
– Нет, – Джесси покачал головой. – Ты ошибаешься, Ларри. Грязный Санчес – это когда девушка ест из твоей задницы.
Юл закрыл рот рукой. Он выглядел так, будто его сейчас вырвет. Джесси все еще ухмылялся. Рядом со мной Дэррил покачал головой.
– Это не Грязный Санчес, – сказал он. – Это называется "подбрасывать салат". Я видел это на канале HBO. Они сняли документальный фильм о тюрьме. Какое-то безумное дерьмо. Там заключенный рассказывал о том, как ему нравилось, когда ему "подбрасывали салат". Сначала он намазывал свою задницу желе. Затем его сокамерник вылизывал еe.
– Желе? – Джесси засмеялся. – Кто, блядь, кладет желе в салат?
Дэррил обернулся.
– Ублюдки в тюрьме, это очевидно.
Я нахмурился.
– Ну, если это "подбрасывание салата", то что тогда, черт возьми, такое Грязный Санчеc?
– Я не знаю, – признался Дэррил. – Но я гарантирую, что это что-то, что вы, белые ублюдки, придумали. Ни один брат не попросит у своей девушки "Блампкин" или "Грязный Санчес". Мы просто хотим сорвать куш. А если бы мы попросили, сестры надрали бы нам задницу.
Мимо нас пронесся тракторный прицеп, забрызгав мое лобовое стекло водой и дорожной крошкой. Я раздраженно мигнул дальним светом, а затем включил омыватель лобового стекла, чтобы избавиться от грязи. На стекле остались разводы.
– Это был один из наших парней? – спросил Юл, наблюдая, как задние фонари грузовика исчезают вдали.
– Да, – сказал я. – Думаю, да.
– Придурок, – пробормотал он.
Все мы кивнули в знак согласия. Наши водители в большинстве своем были засранцами. Большинство из них были выпускниками двухнедельных школ грузоперевозок, которые получили свои лицензии CDL на дне коробки из-под хлопьев – смерть на восемнадцати колесах. Они ездили под кайфом от скорости, метамфетамина или огромного количества кофеина, и им было наплевать на других водителей на дороге. Несчастные случаи, которые только и ждут, чтобы произойти.
В нашей части Пенсильвании было не так много работы, поэтому мы были благодарны за свою. Мы работали в компании «GPS-Globe Package Service» – в частности, в их распределительном центре в Льюисберри, штат Пенсильвания. Этот центр служил центром для всего среднеатлантического региона, а также большей части Восточного побережья и южных штатов. Мы находились всего в нескольких часах езды от Нью-Йорка, Балтимора, Вашингтона, Филадельфии, Питтсбурга, Трентона, Ричмонда и других городов. Поэтому в нашем центре всегда было много народу. Дэррил, Юл, Джесси и я работали в смену с 4 до 8 утра. Мы называли это «ночной сменой», хотя было раннее утро, когда мы приходили. Всего четыре часа работы, но за шестнадцать баксов в час и без профсоюзных взносов, плюс медицинская страховка после девяностодневного испытательного срока, это было то же самое, что работать полный рабочий день, но на полставки. Мы с Дэррилом работали в седьмой зоне погрузки, загружая посылки в тракторные трейлеры, направлявшиеся в Вирджинию. Юл работал в зоне сортировки номер два, сканируя штрих-коды на этикетках посылок и отправляя их по нужному конвейеру, чтобы они попадали в нужный грузовик. Джесси работал во дворе, перебрасывая трейлеры из одной зоны загрузки в другую. Работа Юла была довольно простой, хотя он должен был быть быстрым и точным и следить за тем, чтобы посылки попадали на нужный конвейер. В противном случае посылка, предназначенная для Балтимора, могла оказаться в Бостоне. Работа Джесси была сущим пустяком. У него было много свободного времени и много перекуров. Его часто можно было увидеть в комнате отдыха, где он пил кофе и болтал без умолку. У нас с Дэррилом была тяжелая работа. Если ты не был в хорошей форме, когда тебя назначали на участок, то к концу первой недели ты должен был быть в хорошей форме, иначе ты был бы мертв. Я проработал там почти год и похудел на пятнадцать килограммов. Мой пивной живот превратился в пресс, а мышцы стали твердыми и стройными. Нет необходимости посещать тренажерный зал, когда занимаешься по четыре часа в день, как мы.
В ту ночь мы работали всего полчаса. Начали смену в четыре утра. Через двадцать минут во всем здании отключили электричество. В одно мгновение мы надраивали задницы, загружая коробки в грузовики, а в следующее – все стало абсолютно черным и тихим. Тишина была самым странным моментом. Ни грохота конвейерных лент, ни скрипа роликов, ни людей, выкрикивающих приказы, ни гудков погрузчиков, мчащихся по территории. Было немного страшно, хотя я никогда бы не признался в этом вслух. В наше время никогда не знаешь. Жизнь нервирует. Террористы или недовольные психи, которые хотят расстрелять свое рабочее место, таятся за каждым углом.
Но это были не те и не другие. Позже мы узнали, что из-за дождя машина съехала с дороги и врезалась в линию электропередач. Наши ремонтники не смогли запустить резервное питание, и вместо того, чтобы платить нам за бездействие, компания отправила нас домой пораньше. Несмотря на потерю часов, мы были не против. Люди, блядь, ликовали и все такое. Это была пятница. Еще лучше, что это был день зарплаты. А поскольку «GPS» настаивала на прямом депонировании для всех своих сотрудников, деньги уже ждали нас на наших расчетных счетах. Все, что нам оставалось сделать, это зайти в банкомат.
Три дня выходных, деньги в кармане. Жизнь лучше не бывает. Спасибо тому (кто бы это ни был, черт возьми), кто разбил свою машину и вытащил нас с работы пораньше. Надеюсь, ты не умер в процессе.
Стрип-клуб был идеей Джесси.
Как только мы узнали, что можем уехать, мы вчетвером собрались на парковке, обсуждая, что делать. Худшая часть бури была позади. С неба падал мелкий туман. Не настолько, чтобы считаться дождем, но достаточно, чтобы быть раздражающим фактором. Из-за отключения электричества ночные охранные фонари не работали, и единственным источником света были фары автомобилей, на которых наши коллеги по работе мчались мимо сторожевой будки вниз по дороге. Большинство из них, вероятно, направлялись домой или на вечеринки к друзьям. В это время утрa бары были закрыты.
– Раннее начало выходных, – сказал я. – Что будем делать?
– Мы можем пойти в "Узловатую Cосну", – предложил Юл. – У них есть лицензия на внеурочное время.
– Ни за что, – Дэррил зажег сигарету, прикрыв ее руками, чтобы она не намокла. – Моя бывшая тусуется в этом месте. И ее новый мужик тоже. Если мы туда придем, я, черт возьми, гарантирую, что они захотят затеять какую-нибудь херню и сорваться на мне. Доказать, что у него член больше. Я не в настроении для этого сегодня. Чувак встанет передо мной, и я вырублю его нахрен. Не хочу сегодня ехать в округ из-за какой-то ерунды.
Я кивнул.
– Вполне справедливо.
– Гостиница "Турист"? – спросил Юл.
Я покачал головой.
– Они закрыты на ночь. Последний звонок[3] в два часа.
– А что насчет "Тадса"? – Дэррил выдохнул дым. – Они могут обслуживать людей и в нерабочее время.
Джесси застонал.
"Тадс" – гей-бар? К черту это дерьмо. Я не буду пить ни в каком сраном гей-баре, даже если у них есть лицензия на внеурочное время.
Я вздохнул.
– Знаешь, чувак, если ты пьешь с какими-то геями, это не значит, что ты гей. Почему ты должен быть гомофобом и все такое?
– Я не гомофоб.
– Нет, ты гомофоб.
Дэррил кивнул в знак согласия со мной.
– Это какое-то расистское дерьмо, Джесси.
– Быть геем – это не раса, – Джесси вздохнул. – Это сексуальная ориентация. И, кроме того, я не чертов расист, как эти ублюдки скинхеды из "Восточного Mолота" и "Сынов Конституции". Ты – черный, Дэррил. Юл – азиат. Я тусуюсь с вами, ребята, верно?
Дэррил снова затянулся сигаретой и посмотрел на Джесси.
– Это та часть, где ты начинаешь перечислять всех своих небелых друзей?
– Да пошел ты. Я не об этом.
– Тогда что ты говоришь? – спросил Дэррил.
– Все, что я говорю, это то, что я не гомофоб.
– Ну, – сказал я, – тогда какого хрена? Сейчас 2011 год, чувак. Ты каждый день работаешь рядом с геями. Ты не можешь выпить с ними гребаного пива после работы?
– Дело не в этом, – сказал Джесси. – Я ничего не имею против геев. Я просто в настроении посмотреть на "киску".
Дэррил улыбнулся вокруг своей сигареты.
– Вот дерьмо, что ж ты молчал? Теперь ты говоришь.
Джесси вернул улыбку.
– Если бы я хотел посмотреть на члены, я мог бы просто тусоваться на этой парковке с вами, ребята.
Где-то в темноте взвыла пожарная сирена; вероятно, на шоссе произошла очередная авария. Я задрожал, желая, чтобы мы поскорее приняли решение, чтобы мы могли выбраться из сырого воздуха.
– О чем ты думаешь? – спросил я Джесси. – Куда? В "Фокси Леди"?
– Нет. Там тусуется слишком много бандюков и изгоев. Ублюдки никого не уважают. Так было с тех пор, как итальянцы его продали. Если ты не так посмотришь на стриптизершу, они тебе в морду дадут. И кроме того, "Фокси Леди" закрывается в два. У ниx нет лицензии на внеурочную деятельность. Как насчет "Одессы"?
"Одесса" – это стриптиз-бар у шоссе 81, к югу от Харрисбурга и Кэмп-Хилла. Открыто девятнадцать часов в день, шесть дней в неделю, согласно их рекламе по радио. Закрыто по воскресеньям и несколько часов каждое утро для пересменки и уборки. Дэррил, Юл и я никогда там не были. Джесси ходил туда постоянно и никогда не стеснялся рассказывать нам об этом. Это была одна из его любимых тусовок.
– Конечно, – я пожал плечами. – Я не против. Давно собирался проверить это место.
– Мы не можем там пить, – сказал Юл. – Они не подают пиво. Там ППСС[4], а у нас ни хрена нет. Я думал, вы, ребята, хотите напиться.
Джесси покачал головой.
– Мужик, нахуй напиваться. Мы собираемся посмотреть на "киску", Юл. Ты ведь любишь "киски", не так ли?
– Да...
– Ну, тогда ладно.
Дэррил бросил окурок в дождевую лужу.
– Я в деле. Давай сделаем это. Я все равно пью слишком много.
– Я не знаю, – сказал Юл. – Я лучше не пойду.
Джесси закатил глаза.
– Почему нет?
– А что если Ким узнает, что я туда ходил? Она будет в ярости.
Ким была девушкой Юла два месяца, и в последнее время его мир, казалось, вращался вокруг нее. После работы он все меньше и меньше времени проводил с нами, и все больше – с ней. Очевидно, Ким не очень хорошо думала о нас – особенно о Джесси. Она считала, что Дэррил и я были плохим влиянием, а Джесси – чертовым дьяволом. Она контролировала Юла так, что никому из нас это не нравилось. Как будто он был марионеткой или что-то в этом роде. В последнее время Юл не мог ничего сделать, не посоветовавшись с ней. Честно говоря, мы все были в шоке от этого. А может, мы просто завидовали, потому что у Юла был кто-то в жизни, а у нас нет.
– Так не говори ей, чувак, – посоветовал Джесси. – Это будет наш маленький секрет.
– Да, – согласился я. – Некоторые вещи должны оставаться только между друзьями.
Сейчас, оглядываясь назад, эти слова преследуют меня. Некоторые вещи должны оставаться только между друзьями. Когда я думаю о них слишком долго, я начинаю плакать. Если бы я знал тогда то, что знаю сейчас, я бы встал на сторону Юла – настоял бы на походе в "Тадс", или, может быть, предложил бы нам всем просто вернуться ко мне домой и допить пол-ящика «Yuengling Lager», который был у меня в холодильнике. Мы не должны были его пить, потому что несколькими месяцами ранее пивоварня «Yuengling» подвела свой профсоюз, и «Teamsters» призывали бойкотировать всю их продукцию. Мы должны были твердо стоять рядом с нашими товарищами по работе. Солидарность навсегда и все такое – даже несмотря на то, что у нас самих не было профсоюзной работы и мы работали на «GPS». Но у меня дома все еще был ящик этого продукта. И мы могли проигнорировать бойкот и выпить его.
Да, мы могли бы.
Вместо этого мы пошли в "Одессу".
И там я встретил Сондру.
3
В «Одессе» было многолюдно, даже в такое утреннее время. Парковка была забита машинами, и мне было трудно найти место. В итоге я втиснул «Джип» между внедорожником и тракторным прицепом, припаркованным сзади. Мы вышли из «Чероки», и я нажал на кнопку пульта дистанционного управления, закрывая за нами двери. Электронное щебетание замков почти заглушала приглушенная музыка, доносившаяся из здания. Хип-хоп или транс, я не мог определить, что именно. Мы могли слышать только басовую партию. Она раскатывалась как гром.
На парковке было еще несколько клиентов. Один парень мочился рядом с "Харлеем". Я надеялся, что это был его мотоцикл. Иначе, если бы вышел владелец, ему бы надрали задницу. Он, казалось, не замечал, когда мы проходили мимо него. Он покачивал членом и стонал. Мы избегали струйки мочи, которая растекалась по тротуару. Еще двое мужчин прошли мимо нас, смеясь и сжимая в руках полупустые бутылки «Miller Light». Поскольку в Пенсильвании действуют архаичные законы о спиртном, придуманные еще при квакерах и амишах, «Одесса» была строго ППСС заведением. Вы могли принести свое пиво или спиртное, но не могли купить его внутри заведения, а заведение не могло вам его подать. На секунду я подумал, не спросить ли у этих двух незнакомцев, не осталось ли у них остатков пива, которые они могли бы нам продать. В нашем штате вы не можете просто взять упаковку пива в продуктовом или круглосуточном магазине. Нужно идти в бар или лицензированную пивную точку, а все они были закрыты на ночь. Прежде чем я успел спросить их, парни проскочили мимо нас и направились к грязному пикапу.
Вздыхая и испытывая жажду, я последовал за Джесси и Дэррилом к входной двери. Юл отстал, уставившись на яркую, мигающую неоновую вывеску. Название стриптиз-клуба светилось ярко-розовыми буквами, а рядом с ним виднелся темный силуэт женской фигуры с великолепными пропорциями.
– Я ничего не знаю об этом, – пробормотал он.
– Пойдем, – сказал я. – Это будет весело. Ким никогда не должна узнать. Просто скажи ей, что мы пошли ко мне. А еще лучше, блядь, не говори ей вообще. Она не знает, что мы вышли рано. Она думает, что ты на работе.
– Может быть...
– Эй, – крикнул Джесси, стоя в дверях. – Вы двое идете, или собираетесь остаться снаружи на всю ночь?
Я показал ему средний палец, и он ответил тем же.
Мы поспешили догнать его и Дэррила. Затем Джесси открыл дверь, и мы вчетвером вошли внутрь. Сразу же музыка стала еще громче. Я почувствовал, как басы стучат в моей груди и зубах. Это было что-то от Jay-Z. Я не был уверен, что именно. Я – металлист, и никогда не был поклонником хип-хопа, за исключением некоторых мэш-апов. Облако сигаретного дыма поплыло в нашу сторону (в Пенсильвании, может, и дерьмовые законы, когда дело касается выпивки, но, по крайней мере, в наших барах еще можно курить). Мы вошли в небольшое фойе. На стене висело несколько объявлений, написанных большими черными буквами:
Категорически запрещается вход лицам моложе 21 года;
B соответствии с законом штата мы не подаем алкогольные напитки – пожалуйста, принесите свои собственные;
Mы оставляем за собой право отказать в обслуживании любому;
и, конечно,
Прикасаться к исполнителям строго запрещено, нарушителей попросят немедленно уйти.
Большой вышибала преградил нам путь. Предположительно, именно он попросит нас уйти, если мы нарушим правило номер четыре. У меня сложилось впечатление, что отказ от такой просьбы был бы чертовски плох. Он выглядел как кусок говядины, одетый в пару черных слаксов и черный свитер. Несмотря на жару и одежду, он не вспотел. Его тонкие черные волосы были приклеены к голове каким-то жирным гелем. Его лицо было похоже на каменную плиту – угрюмые славянские черты, холодные серые глаза и нос, который был сломан несколько раз. Когда он говорил, его густой русский акцент был безошибочен. Его голос напомнил мне чувака из "Рокки IV", и мне пришлось подавить ухмылку.
– Йоу, – поприветствовал Джесси вышибалу. – Kак дела, Отар? Какая сегодня цена за вход?
– Десять долларов с каждого. Вы принесли напитки? Если да, то я проверю.
– Никаких напитков, – сказал Джесси, протягивая ему две пятерки. – Как дела сегодня вечерoм?
– Хорошо, – сказал вышибала, не улыбаясь. – Много народу.
Я подумал, что Джесси знает его по предыдущим визитам.
– Десять баксов, – пожаловался Юл. – Господи, это, блядь, грабеж. И они даже не подают выпивку.
– Заткнись и заплати человеку, – сказал Дэррил. – Внутри ты потратишь гораздо больше. Просто убедись, что у тебя есть с собой что-нибудь.
Я достал бумажник и протянул Отару десятидолларовую купюру. Его серые глаза на мгновение метнулись вниз, проверяя содержимое моего бумажника. Я засунул оставшиеся деньги обратно и убрал бумажник. Он поставил печать на наши руки, а затем отошел в сторону, пропуская нас в клуб. Джесси пошел впереди, а мы последовали за ним.
– Пока, Отар, – позвал Джесси через плечо.
Отар не ответил. Он все еще не улыбался.
В клубе было около сорока человек – деревенщины и яппи, байкеры и домашние мальчики, водители грузовиков и высокопоставленные юристы – смесь всего, что может предложить округ Йорк. Некоторым, как и нам, было около двадцати, но многие бизнесмены были старше. Одному парню было, наверное, не меньше восьмидесяти. Он сверкнул беззубой ухмылкой, когда ему танцевали на коленях. Как и в фойе, сигаретный дым наполнял воздух внутри клуба. Большинство посетителей сидели и пили, но несколько столиков пустовали. Мы сели в кабинку слева от сцены. Столешница была липкой, и к ее поверхности прилипла скомканная салфетка для коктейлей. Сцена доминировала над залом. Спереди и по бокам от нее шли перила, и парни сидели сразу за ними, улюлюкая и крича на девушек.
– Что я тебе говорил? – Джесси усмехнулся. – Это то самое дерьмо, или это то самое дерьмо?
Дэррил кивнул.
– Это бомба. Хороший выбор, чувак.
Музыка нарастала, и нам приходилось перекрикивать ее, чтобы услышать друг друга. Кабинка ди-джея была установлена в дальнем правом углу клуба. Ди-джей был худым белым парнем с редеющей шевелюрой и остатками некогда гордой кефали. Он носил солнцезащитные очки в стиле "Братьев Блюз", несмотря на то, что находился внутри. Он расхаживал за своей будкой, как петух, изо всех сил стараясь выглядеть занятым. Насколько я мог судить, вся его музыка была запрограммирована на ноутбуке. Не поймите меня неправильно. Диск-жокейство – это тяжелая, мать ее, работа. Деньги хорошие, пёзд много, но за это надо жопу рвать. В свое время я знал двух парней, которые этим занимались – Рейджа и Сторма. Они тоже были чертовски хороши в этом деле. Они могли заполнить танцпол, как никто другой. В результате, у них всегда были деньги и горячие подружки. Они это заслужили. Но это было до появления цифровых технологий, когда они все еще использовали компакт-диски и пластинки. Все, что требовалось от этого парня, это включить ноутбук и убедиться, что его микрофон работает.
Рядом с ди-джейской будкой находился небольшой бар, где еще один угрюмый русский раздавал пластиковые стаканчики с содовой и водой – по пять баксов за штуку. Клуб был ярко освещен и, по большей части, чист. Стриптизерши, каждая из которых была одета лишь в скромные стринги, двигались между столиками, флиртуя и предлагая танцы на коленях. На сцене невысокая латиноамериканская девушка пританцовывала в такт ритму, время от времени шлепая себя по заднице, прежде чем ткнуть ею в лица парней, выстроившихся вдоль перил. Мне она не очень понравилась. Ее бедра были слишком широкими, а зад – слишком большим. Мне никогда не нравилось много хлама в багажнике.
Джесси встал.
– Эй, кто-нибудь хочет содовой? Я возьму первую порцию.
Дэррил не ответил. Его глаза были прикованы к девушке на сцене. Он был фанатом больших задниц.
– Я возьму "Пепси", – сказал я.
– У них нет "Пепси". Только "Kола".
– Hормально. Как скажешь.
Джесси повернулся к Юлу.
– Хочешь чего-нибудь, чувак?
Юл покачал головой. Он открыл рот, чтобы заговорить, но ничего не вышло. Его внимание было сосредоточено на соседнем столике, где худая блондинка с огромными искусственными сиськами танцевала танец на коленях парню в ковбойской шляпе.
Я наклонился, чтобы не кричать, и ударил его локтем по ребрам.
Юл подпрыгнул.
– Тебе нравится? – я кивнул на блондинку.
Он кивнул, все еще безмолвствуя.
Ухмыляясь, я осмотрел клуб, разглядывая разных девушек. В "Одессе" определенно заботились о своей клиентуре. Здесь было что-то для всех: блондинки, брюнетки и рыжие; худые девушки и толстушки; красотки с большой "кормой" и те, у кого в багажнике нет барахла; горячие мамочки и едва законные цыпочки студенческого возраста. Это было похоже на то, как если бы Интернет открыл стриптиз-клуб. Все женщины были голыми, за исключением стрингов. Каждый раз, когда менялась песня, на сцену выходила новая девушка, а затем ее стринги снимались. Толпа аплодировала каждый раз. Можно было подумать, что они никогда раньше не видели женщин. Но опять же, глядя на некоторых из них, можно было предположить, что это так.
Оглядевшись, я заметил в комнате еще несколько русских парней. Они были одеты в костюмы или спортивные пиджаки и брюки. Деловой стиль. Мне было интересно, что бы они сделали в случае "Возьми свою дочь на работу". Большинство из них стояли спиной к стене, наблюдая за толпой в поисках признаков неприятностей. У всех них было такое же каменное выражение лица, как у швейцара Отара, и все они выглядели так, будто могли надрать задницу ослу.
Джесси вернулся с нашей содовой. Я отпил глоток и поморщился. Она была теплой и невкусной. За пять баксов можно было подумать, что они хотя бы приложат немного льда. Конечно, мы пришли сюда не за содовой. Мы сидели вчетвером и наслаждались шоу. Девушка закончила свое выступление имитацией оргазма. Музыка стихла. Звуковая система гудела от обратной связи.
– Аплодисменты для Сицилии, – сказал ди-джей, давая сигнал к очередной смене танцоров.
Раздались разрозненные аплодисменты, а также крики, свист и шумные возгласы.
– Сицилия вернется на сцену через час. А пока пошумите для одесского фаворита. Джентльмены, давайте поприветствуем Сондру!
Гвен Стефани гремела из динамиков. Свет померк. Красный прожектор осветил сцену. Толпа закричала от восторга. Кем бы ни была Сондра, у нее были поклонники.
– Зажигайте, – еще раз призвал ди-джей. – Пошумите, ребята!
И тогда я увидел ее.
Сондра вышла на сцену.
И я рухнул.
4
Первое, что я заметил в Сондре, – это ее синяк под глазом, но мое внимание привлек ее смех.
Ди-джей кричал, толпа орала, музыка нагнетала – идеальный шторм белого шума. От этого у меня разболелась голова. Я посмотрел на свой напиток, сделал глоток и услышал ее смех. Даже сквозь весь этот шум я услышал ее смех. Я снова поднял голову, и вот эта красивая женщина с синяком под опухшим глазом танцует по сцене, словно она была ее хозяйкой, улыбается, хихикает и машет толпе. Казалось, она даже не знала, что у нее на лице синяк. Несмотря на синяк, Сондра по-прежнему захватывала дух – и я имею в виду это в прямом смысле слова. Когда я смотрела на Сондру, я перестал дышать. Мое сердце забилось быстрее. Я начал потеть.
Она посмотрела в нашу сторону, увидела, что я смотрю на нее, и быстро отвела взгляд. Плоть под ее левым глазом была опухшей, распухшей и фиолетовой. Это было похоже на пятно на идеальном яблоке. После того как она отвернулась от меня, я снова начал дышать и опустил глаза в пол. Сначала мне было неловко, что меня застали за разглядыванием ее, но потом я понял, что она, вероятно, даже не заметила. Все в этом чертовом месте – мужчины и женщины, клиенты и служащие – уставились на нее, завороженные ее присутствием.
– Ни хрена себе, – задохнулся Дэррил.
– Да, – сказал Джесси. – Она – нечто, не так ли?
– Чертовски верно, – прошептал я. – Что она делает в таком месте? Она могла бы быть моделью.
Дэррил кивнул, не сводя с нее глаз.
