Текст книги "Оковы призрачных вод (СИ)"

Автор книги: Бранвена Ллирска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

Глава 21. О мать, скажи своим детям

– Ну ты даешь, Кен! – белозубо улыбнулась ему Хло. Белый жемчуг в эбеново-черном атласе. Тонкая упрямая пружинка, выкрашенная в неоново-малиновый цвет, выбившись из прически, летает над бровями, когда Хло дует на лоб. Миндаль и корица текут по коже, дразнят ноздри. – На дурь да на выпивку у тебя, значит, были бабки, а на меня так уже нету?

Киэнн в очередной раз попробовал на вкус пряную, шоколадную мочку ее уха, проколотую в трех местах, Хло блаженно зажмурилась. Обе его брючины выше колена давно отсырели под ее упругой попкой, прикрытой одними серебристыми трусиками-бикини.

– А чему ты удивляешься, детка? Я не привык платить за секс. Обычно платят мне.

– Ты же сказал, что ушел из нашего бизнеса! – Она демонстративно отстранилась, пересела на край столика. Худенькая белокожая брюнетка в тугих ботфортах-чулках с чудовищной платформой и сверкающими шпильками пятнадцатидюймовых каблуков проделала очередной невероятный кульбит на пилоне, публика взвыла. – Давай, раскошеливайся!

– Ну, Хло, ты же никогда не была жадной! – протянул Киэнн, перекатывая ее имя во рту, точно мятный леденец. – Ладно, на самом деле за дурь я платил фальшивкой. А тебя обманывать не хочу.

– Ого! Так это твоя новая специальность? – Длинные ноги танцовщицы призывно раскинулись. – Ты неотразим, Кен! И как не дать тебе по старой дружбе?

Лучше тебе так и сделать, непрошено мелькнуло в мозгу. По-хорошему. Потому что у меня есть тысяча способов…

Прекрати! Это же Хло!

Ты пьян, Дэ Данаан. Пьян кровью. Пьян, как никогда.

Лилово-пурпурная марь упала к ногам, взметнулась под потолок, зашлась в эпилептическом припадке многоцветья… Людская каша захлебнулась очередным взбудораженным стоном. Едкий коктейль хлора, ментола, солода, прели, ванили, мускуса и соли перестал вытекать из отбитого горлышка, отхлынул, как украденные луной воды океана… Из пустоты, напоенной горькой полынью, медленно выплыли две тонкие руки в кружевных шелковых перчатках до самых плеч, знакомые пальцы больно сжали виски:

– Киэнн… иэнн… иэнн… Дэ Данаан… наан… наан… аан…

Эхо заметалось между стен в пляске фавна. По спине покатил холодный пот, над солнечным сплетением застрял сломанный кинжал.

– Ты последуешь за мной и не предпримешь попытки к бегству или сопротивлению…

Кинжал провернулся, воздух с сипом прошел сквозь дыру, не задержавшись в легких…

–… или Мор падет на твою голову и головы всех, кем ты только дорожишь!

Ядовитое жало раскололось на миллиард осколков, прошило до костного мозга парализующим стежками. Ты что ж такое творишь, фенрирова сучка?!

Киэнн поднял и без того тяжелую, как небосвод на плечах Атласа, голову. Голову, на которую только что призвали Мор:

– Ты рехнулась, Этт? Такими вещами не играют!

– Кто бы мне тут говорил об «играх»!

– Ты же и на себя саму его призываешь!

– Да что ты говоришь! – холодно усмехнулась она. Змеиная улыбочка, как есть гадина. – Приятно слышать! Выходит, я все еще вхожу в число таковых? Ну, упомянутых в заклятье? Наверное, где-то с краешку, в самом конце списка, да?

Ее нарисованные черным углем по алебастровым белилам брови сдвинулись:

– А какой выбор ты мне еще оставляешь, Киэнн? Сидеть и ждать, пока все произойдет «естественным путем»? Ты же все равно сдохнешь, если будешь и дальше катиться в том же направлении! А ну, вставай!

– Что это значит, Кен? – долетело до него из глубокой шахты восприятия. – За тобой что, Интерпол гоняется?

Хуже, Хло, много хуже…

Фоморка заломила ему руки за спину и Киэнн почувствовал, как клацнула сталь.

– Ты точно не ошиблась с выбором профессии, детка? Тебе б в надзиратели.

– Шагай, умник.

Она проволокла его через весь зал стрип-клуба, под восторженными взглядами шлюх и недоумевающими – их клиентов, и затолкала на заднее сидение авто. Киэнн яростно бранился на всех языках, которые только знал, мешая шилайди с английским и испанский с ётнургиром. Но даже затуманенное сознание не позволяло зайти так далеко, чтобы нарушить предписания гейса. Если бы не поганый гейс! Эти ее полицейские штучки были бы для него детскими игрушками! И какой сраный боггарт вообще дернул его связаться с фоморским отродьем? Чего еще, кроме смерти, эта тварь может ему желать? И ладно бы ему одному! И то верно: зачем ей живые? Владычице Аннвна-то? Так тебе и надо, дурень несчастный! Радостно запрыгнул в силок, еще и сам затянул удавку на шее покрепче, чтобы хозяйку не утруждать. Теперь можешь поплакаться на долю горькую, может, пожалеет кто.

Фоморка на брань и неприкрытые оскорбления в свой адрес, как ни странно, не реагировала вовсе, только то и дело оглядывалась на Киэнна с водительского сидения, точно опасалась, что он все же выкинет какой-нибудь фортель и свалит из машины на полном ходу. Она же за рулем, внезапно дошло до него. Ей бы за дорогой поглядывать, а то, не ровен час, ее проклятие сбудется куда раньше, чем ей бы хотелось.

– Куда мы едем? – наконец перестав надрывать глотку без толку, спросил Киэнн.

– Обратно в отель. Если ты думаешь, что твоими стараниями я теперь живу на улице, то должна тебя огорчить.

– Как ты меня нашла?

Хотя, можно было и не спрашивать: запах марихуаны он чуял едва ли не за милю.

– По твоему же рецепту, мистер фармацевт.

– А машина у тебя откуда?

Она хитро усмехнулась ему в узкое салонное зеркало:

– Не помню.

– Ты кто? – не сдержался Киэнн. – Куда ты подевала Госпожу Непогрешимость?

Автомобиль резко вильнул влево, визгнули тормоза, непристегнутого Киэнна неслабо приложило лбом о изголовье переднего кресла. В глазах на пару секунд потемнело.

– Какого сраного хрена?.. – прошипел Киэнн.

Эйтлинн невозмутимо распаковала пачку печенья, рассыпчатый хруст резанул по ушам хуже скрежета железа по стеклу. Сзади начинали настойчиво сигналить.

– Киэнн, отправляясь на поиски, я экипировалась по полной, веришь? – все тем же бесстрастным тоном уведомила фоморка, облизнув пальцы. – Так что, кроме наручников, которые уже на тебе, в бардачке у меня лежит еще и кляп. Объяснять нужно?

Заткнуть рот Киэнну не удавалось даже самому магистру Эрме, за исключением тех случаев, когда он в буквальном смысле заставлял языкатого подменыша онеметь.

– Тебя это возбуждает, детка? Вот уж не думал, что у тебя такие пристрастия.

Вот только Эйтлинн вовсе не шутила. Дверца бардачка со стуком отлетела, юркая, как моллюск, фоморка моментально проскользнула на заднее сидение и проворно воткнула Киэнну в зубы огромный силиконовый кляп, затянув ремешки на затылке. После чего нежно улыбнулась ему, заботливо защелкнула ремень безопасности и так же спокойно вернулась за руль.

Твою ж мать во все дыры!

Путь от Феникса до чикагского Лупа в час пик небыстрый, и за три или четыре часа поездки в вынужденном молчании Киэнн успел прокрутить в голове и так, и сяк, и задом наперед, и по кругу, как ему казалось, все варианты развития событий, все обличительные тирады, которые мог бы произнести, все оправдания и жалобы вперемешку с ругательствами и обещаниями, и наконец, похоже, все-таки вырубился. По крайней мере, он не помнил, как оказался в номере отеля, банально прикованным к перилам ведущей на антресоль лестницы. От кляпа его успели избавить, но самой Эйтлинн в комнате не было. Руки затекли и онемели, запястья почему-то жгло огнем. А еще под кожу потихоньку заползал непонятный липкий холод, по спине катил Ниагарский водопад, а язык превратился в наждачную бумагу. Отходняк, что ли? Я же не боюсь стали, и этой их гребаной меринтофобии у меня тоже нет! Свою цепь я ношу с улыбкой, ношу с шестнадцатилетнего возраста… Теперь, вот, еще и ядро к ней...

Пытаясь отогнать лихорадку панического страха, Киэнн во всю глотку затянул последний куплет «Дома Восходящего Солнца»: «Я еду в Новый Орлеан тянуть ядро и цепь». Помогало так себе. Да еще и в голову лезли первые четыре, и как-то все складывалось не слишком-то в его пользу. Но сознаваться в этом все еще не хотелось.

На его голос сверху на цыпочках спустился темноволосый мальчишка лет десяти, в длинном, не по росту банном халате. Присел рядом на корточки.

– Señora no permite acercarte.[i]

i исп. Сеньора не разрешила к тебе приближаться.

В отмытом и причесанном ребенке Киэнн насилу узнал маленького бродяжку Рико.

–¿Entonces por qué has venido?[ii]

iiисп. Тогда зачем ты пришел?

Мальчуган молчал. Но в его глазах Киэнн прочел то, что ему меньше всего хотелось бы прочитать: жалость. Ему меня жаль. До чего я докатился? Что я вообще такое творю?..

– ¡Largo de aquí, chaco! – прикрикнул он на мальчишку. – ¿Quieres ser amonestado?[iii]

Но тот и не думал уходить.

iii исп. Вали отсюда, пацан! Хочешь получить взбучку?

– No tengo miedo.[iv]

iv исп. Я не боюсь.

Ну, ты крут, дружище. Не могу сказать о себе того же самого.

– Она здесь? – наконец спросил Киэнн упавшим голосом.

Рико кивнул.

Что я ей скажу, после всего вот этого? «Прости, давай попробуем еще раз?» Не смешно, Киэнн. Совсем не смешно.

– Она меня ненавидит?

Зачем я спрашиваю это у ребенка? Позорище, да и только.

Рико покачал головой:

– Eres tonto. Ella te quiere.[v]

v исп. Глупый ты. Она тебя любит.

– No soy simplemente tonto, chico. – Киэнн отрывисто втянул воздух. – Soy maldito idiota. No seas como yo. ¿Bien?[vi]

vi исп. Я не просто глупый. Я проклятый идиот. Не будь таким, как я. Ладно?

Дверь ванной комнаты открылась. Эйтлинн смыла свой бледный готический грим и предстала перед ним в своем истинном облике – пугающе прекрасном и ослепительно жутком. Потому что разгневанная фоморка – это вам даже не какая-то там отвергнутая женщина, и все фурии ада плачут, как малые дети, когда она оборачивается.

– Рико не наказывай, ладно? – вместо всех приготовленных речей ляпнул Киэнн. – А со мной поступай, как сочтешь нужным.

– Протрезвел? – холодно осведомилась она.

– Вероятно…

– Рико, иди к себе.

Маленький латинос послушно удалился. Ну, сейчас начнется! Киэнн вдруг поймал себя на остром чувстве ностальгии по славным денькам, когда подменыш была всего лишь подменышем.

– Кажется, я забыла… э-э-э… «ограничить время действия приговора»? Так это называется? – без капли сожаления в голосе уточнила Эйтлинн.

Киэнн вздохнул, насилу справляясь с дрожью:

– Да, полагаю, теперь на мне вечный гейс повиновения.

– Прекрасно.

Она вытянула из кармана халатика смартфон, прошла вглубь комнаты и устроилась на диванчике возле окна, принявшись с деланным равнодушием листать страницы. Лучше бы уже просто поколотила. Хотя рука у нее ох и тяжелая…

– Этт… – еще минуты три спустя снова не выдержал Киэнн.

Фоморка не шелохнулась.

– Слушай, только не говори мне, что читаешь Уголовный Кодекс США! Мне по нему светит лет пятьсот, не меньше.

Она и теперь не удостоила его ответом. Проклятье! В мозг принялась назойливо колотить дикая мысль о том, что сталь уже наверняка проела кожу до костей, да и сами кости потихоньку обугливаются. Под горло набился склизкий комок, перед глазами плавала бесцветная пустота Аннвна…

Что будет, если я просто не выдержу?

– Пожалуйста, Этти… Ну, смотри, я не отрицаю, что наказан по заслугам. Но… не надо так! – Он яростно поерзал. – Я не могу их снять только потому, что ты не позволяешь мне этого сделать!

– Не нравится? – не поднимая головы от экрана телефона, проговорила она.

Киэнн скрипнул зубами:

– Это сталь?

– Конечно. Но ты же не фейри.

Срань гулонья, я и сам так еще недавно считал! Какого драного боггарта мне так страшно? Даже не столько больно, как… Но не орать же мне теперь: Этт, пощади, или я сойду с ума от страха!

– Наверное, все же чуть больше фейри, чем мне самому хотелось бы.

Эйтлинн наконец на мгновение подняла на него глаза и тут же спешно отвернулась. Но Киэнн успел заметить: там стояли слезы. Невыплаканные, не выпущенные наружу. Злые. Обжигающие.

– Этт, у меня есть хоть какой-нибудь самый ничтожный шанс заслужить хотя бы сотую долю твоего прежнего доверия? Или я все просрал?

– Есть, – кивнула она.

– Тогда ты святая женщина.

– Мне не нужны твои сомнительные комплименты, Киэнн. И тебе не понравится то, чего я потребую.

Он дернул плечами. В этот миг он был готов абсолютно на все.

– Ну, как-то переживу.

Эйтлинн покачала головой и встала:

– Мне и самой это не нравится. Но я не вижу другого выхода, понимаешь?

– Кажется, теперь ты меня пугаешь, – все же насторожился Киэнн. Хотя, чем еще она могла бы его напугать?

Она подошла вплотную – маленькая, хрупкая, но чудовищная. На секунду Киэнну показалось, что он видит не живую, телесную оболочку, а исполинское сплетение силы, смертельной энергии потустороннего.

– Я хочу, чтобы ты снял эту свою проклятую Глейп-ниэр, засунул ее… не знаю, ну, вон хотя бы в тот ящик комода, закрыл на замок, отдал ключ мне и не прикасался к ней без моего позволения!

Такого удара под дых Киэнн точно не ожидал.

– Да лучше сдохнуть! Если я перестану подкармливать ее собой, она сожрет всех остальных. Это на случай, если у тебя провалы в памяти.

– Не надо вешать мне лапшу на уши, Дэ Данаан. Ты же не думаешь, что я не читала ваших фамильных архивов? – встала в привычную позу лектора Эйтлинн. Кстати, любопытно, кто ее к ним допустил? – А там неоднократно и прямым текстом указано, что максимальный срок, на который король Маг Мэлла может утратить Серебряную Плеть без последствий для своего народа равен тридцати девяти часам. А это, если у тебя проблемы с арифметикой, более полутора суток.

– Если ты читала внимательно, то должна была заметить, что тридцать девять – это действительно установленный предел, и не всегда можно позволить себе…

– Будь спокоен, я читала очень внимательно, – перебила она. – И я не собираюсь до этого доводить. Ты сможешь брать ее в руки дважды в сутки: утром и вечером. Под моим присмотром. Всё! Закрываем бордель! Никакой массовой резни, никаких полосок кокса, косяков ганджи, девочек по вызову…

– Даже девочек нельзя? – кисловато улыбнулся Киэнн.

– Ты вообще помнишь, для чего мы здесь? – Голос Эйтлинн предательски надломился.

– Хорошо, и как ты предлагаешь мне завершить нашу миссию без помощи Глейп-ниэр? Так и быть, я уже молчу насчет…

Она снова не дала ему договорить:

– А как ты собираешься завершить миссию с ней, если ты себя вообще не контролируешь? Ну и, в конце концов, я же не отбираю ее у тебя! Потом: помнится, ты все-таки умеешь пользоваться магией? И даже успел заработать себе неплохую репутацию среди народов фейри, причем не только как волшебник. Ценное приобретение для короля, не находишь? Могла бы сослужить хорошую службу, если, конечно, ты не бросишь все силы на то, чтобы ее утратить. Что же до всего остального… Скажи, твоя гениальная методика с использованием наркотического опьянения «на пользу дела» хоть что-нибудь принесла? Ты хоть кого-нибудь поймал за эти четыре дня? Нет? А я двоих.

– Серьезно? – Последняя новость и впрямь заставила Киэнна призадуматься.

– Двоих.

Он чуял, что фоморка в чем-то немного привирает, но явно очень незначительно.

– И что с ними?

– Один, вероятно, не виновен, второй на серьезных подозрениях. Мне нужна твоя помощь, Киэнн. Помощь, а не вот эти твои показательные выступления и прочая игра в чехарду со смертью!

Киэнн отвел глаза. Бывают моменты, когда ты буквально не знаешь куда себя деть от стыда, и так хочется думать, что это вовсе не с тобой, не по-настоящему.

– Ладно, госпожа офицер. Сдаюсь, – вздохнул он. И робко уточнил: – Два раза в сутки по?..

– По пятнадцать минут. С тебя достаточно.

Он кивнул.

– Снимешь с меня наручники? Я буду пай-мальчиком, обещаю. Никаких резких телодвижений.

Признаться, он уже не был уверен, что мог бы сейчас освободиться самостоятельно. Эйтлинн неожиданно извлекла невесть откуда длинный обоюдоострый кинжал с пентаграммой на клинке.

– Знаешь, за это время я успела кое-чему научиться. Никогда не угадаешь наперед, кто может стать твоим учителем. Так что учти: если твои телодвижения все же покажутся мне подозрительно резкими или еще чем-то не понравятся, я вгоню этот клинок тебе куда-нибудь в ягодицу, да поглубже. Судя по тому, как ты реагируешь на простое прикосновение стали, тебя парализует. Извини, но я не хочу новых сюрпризов.

Киэнн нервно сглотнул и растянул губы в вымученной улыбке:

– Как же меня радует твоя предусмотрительность, Этти!

Замок клацнул и стальной капкан наконец разомкнулся, оковы с грохотом повалились на пол. Острие выразительно прочертило свой путь вдоль позвоночника – почти не оцарапав, но дав понять. Киэнн поднес затекшие руки к лицу: ожог и вправду есть, хотя и не настолько ужасный, как ему казалось. Хорошенькое дело! Приехали. Ну, с чем работаешь, то и развиваешь. Так я еще и Песнь слышать начну, на больших расстояниях, как они…

Пальцы не слушались, и верткая цепочка ни в какую не желала развязываться.

– Да не жульничаю я, Этт! Просто не могу справиться с узлом.

– Помочь?

– С ума сошла? Не трогай!

Наконец серебристая нить нехотя сдалась, скользнула вниз, на прощание обиженно вильнув хвостом и ушла во тьму роскошной лакированной гробницы из красного дерева. Полупустой ящик чуть слышно скрипнул, резанув тупым деревянным ножом по нервам, ключ провернулся дважды… Всего дважды, но от его вращения к горлу вновь подкатил мучительный приступ тошноты.

Как я узнаю, если непоправимое все же случится? Никак. Кто меня известит? Никто. Не станется ли, что я вернусь с победой и наследником – в мертвый Маг Мэлл? Пустой Маг Мэлл.

Киэнн судорожно поискал опору. Колени дрожали. Чувство было примерно таким, как будто его очень долго пинали по полу тюремной камеры, а потом ампутировали что-то без анестезии. Как же ты глубоко всосалась, сучка! И это за каких-то пару недель! Как только Ллеу с этим справляется?

Он даже толком не понял, когда Эйтлинн успела усадить его на диван и воткнуть в сведенные болью пальцы огромный стакан минералки. Водичка тут навряд ли поможет… Киэнн поморщился, но все же выпил. И, должно быть, минуту спустя пулей рванул в сторону ванной комнаты. Похоже, сегодняшнюю ночь я проведу, обнимая холодную блондинку, вылепленную из фарфора…

Рвало его долго, наверное, часа два. Чем-то черным и зловонным. Эйтлинн почти не отходила, хотя Киэнн был бы рад от нее отделаться.

– Это моя черная душа из меня лезет, – неуклюже пошутил он.

– Рассказывай сказки, – усмехнулась в ответ Эйтлинн. – У тебя нет души, Киэнн. Ты фейри.

Глава 22. Имя цвета фуксии

Киэнн помотал головой:

– Я все равно не усну, пока все это дерьмо не выветрится. Показывай своих подозреваемых.

Эйтлинн вдруг как-то нервно поджала губы – и Киэнн вновь почуял подвох.

– Они сбежали. Оба.

– Что?!! – Перед глазами полыхнуло багровым пламенем, кровь ударила в виски. – Хочешь сказать, что обвела меня вокруг пальца?

– Но я их действительно поймала! Почти… – оправдывающимся тоном начала Эйтлинн, но потом тоже разозлилась: – Ты и того не сделал!

Киэнн плюхнулся в кресло, закинул голову, пытаясь дышать помедленней. Сигаретку бы, одну затяжку...

– Кто это был?

– Первый – Нёлди, – понуро уведомила Эйтлинн. – Не думаю, что он как-то причастен. Его-то я успела допросить.

– Да, и тогда почему сбежал? Невиновные не удирают, знаешь ли. Просто так.

На самом деле ему, конечно, меньше всего хотелось вдруг обнаружить, что виновник и вправду никс. Как-никак в последние три с половиной года он привык считать Нёлди другом, близким другом. Может быть, даже лучшим.

– Вот это меня тоже смущает. – Эйтлинн присела на самый краешек стула, теребя в пальцах подол халата. Чувствовала она себя, по-видимому, точно на допросе.

А нехрен врать своему королю!

...М-да, может, это королю нехрен вести себя, как сопливый засранец после выпускного? Что заслужил, то и получил.

– Рико говорит, что они пошли ловить вервольфа…

– А Рико тут при чем?

Взгляд фоморки снова зло заострился и Киэнн почуял, что все-таки близок к тому, чтобы получить в глаз.

– Ну не бросать же мне его было на улице!

– Срань гулонья, я уже ничего не понимаю! – Придержать язык все равно не получалось.

– Так напряги свои изъеденные наркотой извилины! – Она поднялась, дрожа от гнева. – Ты убил его мать, помнишь? И бросил меня вместе с ним в доме убитой. И, быть может, что еще хуже – в доме ее богатенького «папика». Тоже мертвого. Может быть, мне тоже нужно было сбежать и оставить его на растерзание охране и копам? Извини, я не стала. Так что, пока ты там развлекался, у меня оказался на руках ничейный ребенок – грязный, голодный, вшивый, с дурными привычками, и полуживой никс, которого искалечила бывшая… эм-м… ну, скажем так, любовница. И мне нужно было что-то со всем этим делать.

Киэнн виновато поморщился:

– Запишите на мой счет, пожалуйста.

– А потом еще и вервольф, – довершила она.

– Какой вервольф?

– Обыкновенный.

Эйтлинн неопределенно дернула плечами и ушла куда-то в сторону кухни. Вернулась с банкой арахисового масла и принялась выедать его прямо так, ложкой.

– Я не успела его рассмотреть. Он сразу удрал. И вообще они для меня все на одну морду!

Киэнн изо всех сил боролся с непроизвольными вспышками агрессии и кокаиновым похмельем, но чувствовал, что проигрывает с разгромным счетом. Его все еще мутило, кости грызла тупая боль, голова гудела. Интересно, что принимала Этт? Ей так же худо или полегче?..

В Сенмаге сейчас шляются аж шестеро вервольфов… Шестеро… И один из них...

– Слушай, а подпалины на спине у него не было? Примерно на три ладони ниже загривка?

– Не заметила. – Она старательно отскребала ложкой от пластиковых стенок густое тягучее масло.

– Боггартовы кишки! – сорвался Киэнн. – И на что тебе тогда это твое ночное зрение и все прочие прибамбасы?

– Не ори на меня.

– Нет, ну прекрасно! – Медленно тлевший внутри фитиль всё же догорел и в мозгу громыхнуло новым ослепительным фейерверком. – Изумительно! Значит, у тебя ничего нет, у меня ничего нет, ни у кого ничего нет!..

Киэнн оттолкнул ни в чем не повинное кресло и направился к минибару.

– Не думаю, что это хорошая идея. – Голос Эйтлинн за спиной опять лязгнул сталью.

Идея была дерьмовой, прямо уж скажем, но сейчас представлялась Киэнну чертовски заманчивой.

– Да мне насрать!

Первая же попавшаяся под руку бутылка оказалась пуста. Вторая и третья также.

– Я все вылила в раковину, Киэнн, – невозмутимо известила его фоморка.

– Ну, охренеть, какая ты умница! – Он саданул кулаком по стеклянной дверце бара, та предсказуемо брызнула осколками, чудом не изрезав лицо. На пол спелыми ягодами закапала кровь – россыпью, танцующим хороводом.

– Так лучше? – осведомилась Эйтлинн все тем же железным тоном. – Или добавить?

Алые розы на паркете гипнотизировали, узор казался пределом совершенства. Звёзды для звездочета, просо для воробья, узелки на нити для древнего инка…

Киэнн с трудом вынырнул из водоворота.

– Добавить. Да покрепче.

Эрме за такие фокусы уже бы точно отделал до полусмерти. И был бы тысячу раз прав.

К счастью, Эйтлинн не Эрме.

– Тебя перевязать? – Она обвила его руками за плечи.

Киэнн мотнул головой:

– Мне полезны кровопускания.

Эйтлинн цокнула языком и ушла в ванную. Вернулась с бинтом и двумя белыми таблетками на ладони.

– Заниматься мазохизмом будешь в другой раз. Пей.

Киэнн подозрительно нахмурился:

– Это ещё зачем?

– От головой боли, мистер Тимоти Лири. И не заставляй меня применять силу.

– Ладно, не буду, – вздохнул Киэнн и покорно принял лекарство. – Всё равно сопротивление мне запрещено.

– Теперь сядь.

Она ловко соорудила повязку для его изрезанных пальцев и костяшек, с предельной осторожностью и тщательностью. Клокочущий котел злости с новой силой плюнул в лицо раскаленной смолой, обжигая щеки. Но теперь у него был только один адресат.

Киэнн виновато кивнул на расколоченный винный шкаф:

– Это тоже к счету добавь.

Эйтлинн фыркнула:

– Поверь, Киэнн, это уже такие пустяки, что их можно даже не замечать. Нравится тебе бить стекло? – Развлекайся в свое удовольствие! У людей бывают разные хобби. – Она закончила с повязкой, заправила хвостики и подняла на него глаза, зрачки зло сузились: – Но только, в целях самосохранения, и не пытайся замахнуться на меня. Сломаю руку в четырех местах. Обещаю. Если понадобится – обе.

– Верю, – усмехнулся Киэнн. – Верю, мое прелестное чудовище.

Из-за двери наверху вновь высунул нос Рико.

–¿Todo está bien?*

*Всё в порядке?

– ¡Perfectamente, señor!* – Киэнн сложил пальцы здоровой руки колечком. И снова обернулся к Эйтлинн, отчаянно придумывая, как бы хоть отчасти загладить свою вину: – Я это все поубираю, и…

*Идеально, сеньор!

Она отмахнулась, попутно метнув грозный взгляд в сторону мальчишки. Рико тут же ретировался.

– Утром придет горничная. Мне приходится каждый раз наводить на нее морок, чтобы не гримироваться. Я еле справляюсь без твоих умелых пальчиков, знаешь ли. Ну и нелегалов своих прятать под фит фьятой тоже нужно.

Киэнн невольно покосился на свою покалеченную руку. Про пальчики в ближайшие дни можно забыть. Ну, учись справляться одной, неповадно будет впредь.

– И каков твой план, профессор? – наконец решился спросить он. – Как мне их ловить-то?

– А почему бы тебе не сделать так, чтобы они сами прибежали на поклон? – хитро улыбнулась в ответ Эйтлинн.

– С чего бы им прибегать? – Киэнн растерянно нахмурился, пытаясь сообразить, что она хочет этим сказать. – Особенно теперь, когда Глейп-ниэр молчит и Песнь...

– Твою Песнь они и так не слышали, – снова перебила его фоморка. – Ты мне скажи, как долго они продержатся, когда узнают, что обратного пути в Маг Мэлл им нет? Ведь, по твоим словам, это так?

Определенный смысл тут точно был. Когда узнают… Надо полагать, очень недолго продержатся. Осознание того, что находишься взаперти, в заточении – не важно: в тесной тюремной камере или огромной чужой вселенной – сработает почище Плети. На себе проверено.

– Да, это так, – кивнул он. – Если кто-то попробует сунуться, то не найдет пути даже в Межмирье. И почти наверняка ударится в панику. Вот только…

Мысль была хорошей, до обидного хорошей – мог бы и сам додуматься. Рано или поздно они действительно сами начнут искать его, чтобы засвидетельствовать свою непричастность и испросить дозволения вернуться, а то и сдадут виновного, если знают. Но, если все пустить на самотек, времени может уйти немало. Каждый из паникеров будет паниковать в своем укромном уголке, никак не извещая об этом других. Да если бы вдруг даже известил – что с того? Как они меня найдут? На этой жуткой перенаселенной планете, где магия слаба и Глейп-ниэр молчит?..

– Да что ты уперся в свою Глейп-ниэр? – непрошено прочитала мысли Эйтлинн. Она делала это нечасто – то ли из чувства такта, то ли не слишком владела техникой. Хотя он и сам не то чтобы виртуозно владел – читал спонтанно, когда повезет. – Скажи, у вас точно нет никаких… ну, своих внутренних каналов связи тут, в Сенмаге?

– Каналов? Это каких? Тайная радиостанция, что ли, какая-нибудь?

Эйтлинн чуть поморщилась:

– Ты иногда как из прошлого века. Зачем обязательно радиостанция? Может... эм-м-м… ну, скажем, закрытая группа на Фейсбуке, например? Приватный чат в WhatsApp или где там сейчас их создают? Но радиостанция тоже подойдет, если что.

Киэнн безнадежно покачал головой:

– Если и есть, то меня никто об этом не уведомил. Однако очень в том сомневаюсь. Они все разные, Этт, понимаешь? У каждого свои привычки, свои пристрастия, своих любимые места. Кто-то, может, и телефоном даже не пользуется. Не говоря про соцсети и прочее. Их нельзя всех под одну гребенку! Не получится.

Вообще, конечно, бардак. Никакого контроля и порядка. Может, и правда пора прикрыть эту их вольницу? Ввести что-то вроде обязательной регистрации на въезде и выезде? Вписка-выписка, все, как у людей? – Смешно! Как ты собираешься их к этому принудить? А если и сумеешь – тебя же потом за это прогрессивное нововведение проклянут до девятого колена. На полном серьезе, не на словах. С другой стороны, кого и когда это останавливало?

– Допустим. – Тон фоморки ненавязчиво подчеркивал, что ничего подобного она на самом деле не допускает. И что под одну гребенку очень даже можно, если постараться. И если потребуется. – Но ты же знаешь все эти тайные пороки и слабости каждого из них наперечет, не так ли?

– Что мне больше всего нравится в тебе, Этт, – слабо усмехнулся в ответ Киэнн, – ты никогда не сдаешься. Да, разумеется, знаю.

Она вновь на минуту исчезла за дверью, после чего уложила ему на колени липкий, измазанный бурыми подтеками ноутбук.

– Значит открывай табличку Excel, составляй поименный список, прописывай характеристики, интересы и пристрастия, и будем совместными усилиями находить сферы, в которых они максимально пересекаются. И потом, в соответствии с результатами, выбирать каналы для оповещения. Если ничего лучше не придумаем, наладим рассылку спама. Или билборды у дорог закажем, с текстом послания на шилайди. И, кстати, на будущее: лучше бы тебе пополнить свою картотеку их номерами телефонов, имейлами, никами в Скайпе и так далее. Нормальными земными средствами связи, раз уж пользоваться Глейп-ниэр как малышка Аинэке ты не умеешь.

А вот это и впрямь стоило бы провернуть. Давно можно было, не будь ты ленивой задницей, Киэнн Дэ Данаан. И все же звучит как-то жутковато… Вот так иной раз и не задумываешься о том, в каком свободном обществе, по сути, живешь. И как легко и быстро можешь своими же руками превратить его в форменную антиутопию.

Киэнн перевел взгляд с ноута на Эйтлинн:

– А что ты сделала с дорогущим Маком?

– Залила кофе, – сладко улыбнулась она. – Ты все равно его украл, так что не надо рассказывать мне, как пострадал наш бюджет. Он работает, я проверяла.

– Магия!

Клавиши все же порядком залипали, но Эйтлинн категорически отказалась отпустить Киэнна «на пару минут» за новым ноутом, тем самым санкционировав его право на побег. Кроме того, с электронными таблицами он никогда раньше дела не имел (в его прежней сфере деятельности они ему никак пригодиться не могли), так что в очередной раз пришлось проходить интенсивный экспресс-курс. Что еще паршивей, вводить имена фейри приходилось фактически транслитом (раскладок с шилайди или хотя бы ётнургиром никто, конечно же, не поставлял). Проклятые столбцы упрямо ползли куда-то в параллельную вселенную, ячейки рассыпались калейдоскопом, а уродливые символы латиницы прыгали перед глазами пьяными блохами, отбивая степ-дэнс под звуки волынки… Да и головная боль отнюдь не спешила сдавать отвоеванные позиции, тоже вовсю наяривая боевые марши в черепной коробке. На смену ведьме-злости из преисподней подсознания тут и там выползали ядовитые гады гнетущей тоски и горького отчаянья. Ни хрена из этого всего не выйдет. Пустой номер. Бессмысленная трата времени. Детские игры в конструктор Лего…