Текст книги "Кровь фоморов"

Автор книги: Бранвена Ллирска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Это Снарг, – мрачно констатировал он. – У него есть основания меня ненавидеть. Довольно веские основания.

Фоморка демонстративно отодвинулась:

– Ты меня пугаешь.

– Пора бы привыкнуть, – огрызнулся Дэ Данаан и резко встал. – Это третий. Я беседую с ним по душам, и мы в любом случае выметаемся из Чикаго.

Он сделал пять шагов через комнату, положил ладонь на заветный ящик стола и… замер. «Ну и как ты ему в глаза смотреть-то будешь, гребанный ты Маугли, царь природы?..»

...У нее был белоснежный песцовый мех и нежно-лазурные глаза хаски, и в тот день она невольно перешла ему дорогу. Ее напарник и супруг был рядом с ней, они охотились вместе, и, кажется, души друг в друге не чаяли. Именно тогда ему вздумалось посмеяться над ними обоими, тем паче, что о сексуальности волчиц ходили легенды. Однако добровольно ложиться под него она отказалась. Снарга скрутили и заставили смотреть. Он глухо рычал и метался в бессильной ярости. Киэнн ушел разочарованным, оставив ослепительно-белую волчицу зализывать кровавые раны. Он никогда не поинтересовался, что стало с ней потом…

И все же вряд ли это сделал ворг. Волки – существа по природе своей прямые и бесхитростные, подлость и коварство им не знакомы и Снарг едва ли избрал бы столь низкий и извращенный способ мести. Да ему бы это и в голову не пришло, разве надоумил кто! Впрочем, волчья стая – замкнутое и изолированное сообщество, и влияние посторонних там почти исключено. К тому же истинные намерения Снарга относительно него самого Киэнн знал превосходно – вервольф открыто и недвусмысленно высказал их в ту самую памятную ночь его отнюдь не триумфального возвращения в Маг Мэлл. Тогда ему помешали. Потом… Что сдерживало его впоследствии? Железная воля вожака стаи, питавшего к грешному эльфу определенное расположение?

Однако здесь Гварн не защитит тебя от причитающегося возмездия. А потому, если уж выбор стоит между некими терзаниями внезапно и так несвоевременно пробудившейся совести и вполне реальной угрозой превратиться в груду свеженарубленного фарша – выбери первое, Киэнн, будь умницей! Ты не пойдешь к нему безоружным, чертов кретин! Выброси это из головы, слышишь? Из своей тупой, лезущей в петлю башки! Нет у нас равноправия, нет и никогда не было. Да и нигде его нет: либо ты – охотник, либо – дичь. И вместе с псами не пойдут к водопою пугливые лани…

Этта напряженно следила за ним. Похоже, ей тоже не слишком хотелось, чтобы он вновь выпускал на свободу своего заточенного демона, но возразить было нечего. И в эту самую минуту рингтон телефона хрипло вздохнул низким голосом королевы чикагского блюза, в очередной раз пытаясь уверить пребывавшего в крайней степени смятения короля, будто бы «все будет в порядке». Как ты вовремя, Коко! Киэнн ответил на звонок и, с изумлением, услышал смущенный лепет глейстиг.

– Грана? Какого черта?.. Откуда у тебя мой номер? – Ах, вооот оно что…

Еще бы, чему удивляться, если в том самом заведении тебя каждая собака знает.

– Могла бы поднять свою прелестную попку и притащить ее сюда, раз уж тебе от меня чего-нибудь нужно! Надеюсь, ты там ничего лишнего не взболтнула?

Запуганная глейстиг сопела в трубку.

– Ну, говори, чего хотела. И давай поживей.

– Я внизу. Можно мне подняться?

Киэнн хмыкнул:

– И как тебя по здешним документам?

– Дженнифер Глэйс.

Он позвонил на проходную и гостью впустили. Юная фейри почтительно раскланялась перед королем и в нерешительности окинула беглым взглядом фоморку, судя по всему, пытаясь сообразить: кто эта женщина и как вести себя с ней? Дэ Данаан резковато ввел ее в курс дела:

– Перед ней кланяйся еще ниже – это хозяйка Аннвна.

Глейстиг беспрекословно повиновалась.

– Да будет тебе ребенка третировать! – с упреком, одернула Киэнна Эйтлинн и, извиняющимся жестом, пригласила маленькую вампирку в гостиную.

Подменыш внезапно поймал себя на том, что и впрямь проецирует собственный мандраж перед встречей с вервольфом на нечаянно подвернувшуюся перепуганную девчонку и попытался взять себя в руки. Вряд ли она притащилась сюда просто от скуки или чтобы в очередной раз доказать ему свою профпригодность…

– Ладно, Дженни Зеленые Зубы, – усмехнулся он уже куда более дружелюбно, – рассказывай, зачем пришла. Кусаться не буду.

Грана еще раз неуверенно покосилась на Этту и, дабы лишний раз не испытывать терпения короля, спешно заговорила:

– Мой милостивый повелитель поведал мне, что в мире смертных его удерживает некая… «проблема» … – Глейстиг робко подняла глаза: – Она похожа на меня?

Киэнн внутренне улыбнулся: а ведь догадлива, маленькая чертовка!

– Видишь ли, Грана, – начал он вслух, на ходу соображая, стоит ли доверять ей, – дело в том, что я имею весьма смутные представления о том, на что именно похожа моя «проблема». Но это почти наверняка фейри. И, скорей всего, этот или эта фейри скрывается в Сенмаге.

Глейстиг кивнула, торопясь заверить своего царственного собеседника, что поняла:

– Тогда, быть может, я могу помочь?

Прелюбопытно. И что же она знает? Или это – голый энтузиазм наивной девочки-подростка?

– У меня есть один… клиент, – не дождавшись ответа, принялась повествовать она. – Бывает у меня каждых два-три месяца. Он – человек, но почему-то считает себя эльфом. К тому же темным эльфом. Зовется смешным именем Дриззт…

Подменыш расплылся в ироничной ухмылке:

– Знаем таких, бывают. Спешу тебя заверить, он тут наверняка ни при чем!

Грана обиженно вспыхнула:

– Я понимаю. Но можно мне закончить?

А девушка-то с характером! Хотя и побаивается за собственную шкуру. Киэнн милостиво кивнул.

– Ему лет двадцать и, судя по всему, он не слишком богат, – продолжила маленькая любительница свежей крови. – Но ему нравятся мои вампирские штучки. Я делаю ему скидку, ведь деньги – не главное…

Она чуть смутилась, но тут же вернулась к сути:

– Он пришел ко мне позавчера. И я сперва даже не узнала его. В прошлый раз я видела его летом, где-то в конце июля… Да, как раз перед Лунасой. И, уж поверьте мне, я знаю, что это за человек! Но за эти два месяца… – Из него точно душу вынули! Такое может сделать только кто-то из наших. И еще…

Глейстиг покосилась, взглядом выклянчивая подтверждения тому, что от ее сведений королю будет хоть какой-то прок:

– У него огромный синяк на груди. Вот только сам он его не видит. И не знает о нем.

На полминуты воцарилась гулкая тишина. Вот те раз! Ни дать, ни взять, проделки мары! Ну, в общем-то, он запросто мог ошибиться и не доглядеть четвертого фейри. Или, скажем, вервольф или мара могли отсутствовать в городе в тот момент и появиться здесь позже. Ай да глейстиг! Она заслужила свою призовую порцию гемоглобина!

– Ты знаешь его настоящее имя?

– Нет, – она мотнула головой. – Но каждую субботу он и его компания собираются у кого-то из общих приятелей и играют в какие-то странные игры. Я подумала, что тот, кто сделал это с ним, быть может, тоже бывает там. И потому сделала вид, будто мне стало интересно. Он пригласил меня. Я сказала, что могу прийти с другом – и он не возражал. Сегодня суббота…

Грана смущенно потупила взор, судя по всему, размышляя, не взяла ли она на себя слишком много и не сочтут ли ее инициативу непозволительной дерзостью. Однако Дэ Данаан едва не заплясал по комнате от восторга:

– Фрау Мата Хари, я полностью ваш! Ваш раб, ваша вещь, ваша комнатная собачка – все, чем вы пожелаете меня представить!

Глаза глейстиг округлились, фоморка же недовольно нахмурилась:

– Это значит, что мне снова с тобой нельзя?

– Ну, ты сама надела себе на шею очередной хомут, Этти! – Киэнн выразительно указал глазами на комнату Рико. – Этот смышленый ребенок открывает любые замки с помощью шпильки и если в моем отсутствии он доберется до одного… ювелирного изделия…

Дэ Данаан мрачновато прищурился:

– Мне даже убивать его не придется.

***

«Темный эльф» и впрямь был плох. Черен как ночь. Однако его самого такой цвет лица наверняка устраивал. Глаза мученически ввалились, равнобедренные треугольники скул остро торчали над глубокими провалами щек. Он спит с марой? – Не то, чтобы Киэнну было слишком уж жаль смертного, но мара тоже не пришла на зов, а значит – ей есть что скрывать. К тому же к роду-племени этой разновидности суккубов Дэ Данаан никогда не питал симпатий и мары не пользовались королевской милостью. Причем в отношении этого вопроса его мнение с тех пор нисколько не поменялось.

Спору нет, ни один из представителей волшебного мира не был безгрешен и чист как слеза ангела. Но мары все же стояли особняком. Мара – это даже хуже, чем глейстиг. Она выпивает тебя заживо, населяет твой разум кошмарами, доводя до безумия, и душит, душит, душит. Убивает медленно, долго, с наслаждением, смакуя каждую предсмертную конвульсию. От нее нельзя спрятаться, нельзя затвориться, нельзя отделаться – она пройдет в замочную скважину и сядет у тебя на груди, как ворон на погосте, предчувствуя сладкий вкус падали. И ведь что самое скверное: убивает она не для того, чтобы удовлетворить некую естественную физиологическую потребность, а удовольствия ради. Просто берет и выпивает твои силы в тот момент, когда ты наиболее уязвим и беспомощен, и отнюдь не заботится о том, чтоб оставить хоть что-нибудь взамен. Впрочем, быть может, он заблуждается на этот счет и мара точно так же нуждается в чужой тонкой энергии ци, как его нынешняя спутница – в более грубой и материальной субстанции крови?

Правда, надо признать, здравая неприязнь к естеству мары отнюдь не помешала ему в годы незрелой юности неоднократно пользоваться ими как женщинами. Как-никак королевская власть все же давала особые привилегии и позволяла избежать летального исхода, чаще всего бывающего логическим завершением подобных отношений с марой. Однако две-три ночи кошмарных снов становились неизбежной расплатой. А потому оказаться на месте этого наивного паренька с запавшими глазами Киэнну сейчас нисколько не хотелось.

Собравшаяся компания играла в какую-то сильно упрощенную версию DnD с огромным количеством хоумрулов. Кроме «темного эльфа», в нее входили: принц Артас – щупленький прыщавый подросток лет двенадцати, здоровенный детина, отзывавшийся на жуткое прозвище «Людоед», пухленькая смешливая шатенка с двумя кавайными хвостиками и таким же мультяшным никнеймом «Кики» и невысокая, коротко стриженая блондинка с третьим размером, именовавшая себя не иначе как «Мать-исповедница». Играющие в людей фейри почувствовали себя несколько неуютно: кажется, лучшее, что они могли сейчас сделать – это выйти из роли и стать самими собой. Три к одному, что их талант перевоплощения был бы оценен свыше меры!

Впрочем, Грана на сие так и не решилась, скромно представившись новым знакомым как «просто Дженни». А вот Киэнн пренебрегать столь прекрасной возможностью, конечно же, не стал и, недолго думая, выложил ничуть не удивившимся ролевикам полное имя и титул в придачу. После чего, то ли в качестве толстого троллинга, то ли первой попавшейся на язык отмазки, пояснил, что Киэнн Дэ Данаан – персонаж книги одной малоизвестной писательницы. Если это было троллингом, то он удался. Людоед скривился, будто вместо вкусненькой человечины съел отвратительного грязного поросенка, и презрительно хмыкнул:

– Женское фэнтэзи!

Полуэльф виновато пожал плечами: ну, мы – люди темные, непритязательные…

Кики и принц Артас почти сразу принялись усиленно опекать такую хорошенькую и, судя по всему, ужасно стесняющуюся глейстиг (которая и вправду пребывала в некотором напряжении в присутствии короля), а сексуальная Исповедница незамедлительно взяла под свое крыло не менее привлекательного златокудрого эльфинита, которого она явно намеревалась «исповедовать» во всех сто двадцати двух позициях Камасутры. Однако Киэнну ударила в голову исключительно дурная идея, и он, к величайшему разочарованию и одновременно все возрастающему азарту своей новоявленной воздыхательницы, не отводил глаз от похожего на ожившую мумию, по совместительству подрабатывающую огородным пугалом, «темного эльфа». Для пущей убедительности, старательно перебирая в уме ужимки и гримасы героев Энди Уорхола, жеманно закатывал глазки и глупо хихикал. Стараясь все же особо не переигрывать, дабы, не дай боже, не привлечь нездорового внимания какого-нибудь дюжего тела, восседавшего поодаль. А то ведь чем черт не шутит, случаи – они всякие бывают…

Тем временем старожилы, в число которых, по-видимому, входили Дриззт, Людоед и веселая поклонница Миадзаки, бурно обсуждали вопрос: следует ли им «сгенерить» другую «партию» и начать новый «модуль», дабы привлечь к игре новичков либо продолжить «водиться» по старой «компании», оставив прибывшим роль простых наблюдателей. Киэнн рвался в бой со всем жаром своей вздорной натуры, Грана же откровенно предпочитала тихо-мирно посидеть в сторонке. Однако, незаметно брошенного за спинами остальных, многозначительного взгляда эльфийского короля оказалось довольно, чтобы переубедить ее. Присутствующим выдали шаблонные распечатки с бесчисленными графами параметров персонажа, от которых у бедной глейстиг зарябило в глазах. Киэнн деловито просмотрел листы и для порядка проворчал под нос что-то о ереси и четвертой редакции. По правде говоря, со всеми тремя первыми он тоже был знаком лишь поверхностно, но неофиты сразу покосились на него с опасением, а олдфаги одобрительно крякнули. Это еще цветочки, дорогие мои! У меня еще есть ягодки, и они – волчьи.

Отыгрывать эльфа (злого и коварного эльфа-дроу) ему все же не разрешили, мотивируя тем, что «вживаться в роль человека ему будет проще» и он с трудом выклянчил полуэльфа. Гране наперебой сватали «рулящего» сорка, друида и рейнджера, в результате чего она остановилась на образе барда. Людоед стал большим и глупым полуорком-варваром, Кики – светлым паладином, несущим в мир добро и справедливость насильственными методами, Артас предсказуемо избрал стезю некроманта, а Исповедница – клерика богини Шар. Киэнн согласился на роль простого воришки. Когда все кубики были брошены и все рубиконы перейдены, свежеиспеченная шестерка приключенцев обнаружила себя на большой дороге, ведущей к замку злобного вампира, за голову которого местный лорд назначил баснословную награду в три тысячи золотых.

Однако поход как-то сразу не заладился. На первом же постоялом дворе пронырливый вор вскрыл отмычкой дверь в комнату барда и, не получив никакого ответного сопротивления, полез к ней в койку. Совершенно случайно оказавшийся поблизости полуорк застукал его за этим делом и выразил крайнюю степень недовольства. Плут самым печальным образом провалил проверку на скрытность, получил по горбу тяжелой орочьей дубиной и уполз залечивать раны к «жрице ночи», окна которой так удобно располагались этажом ниже. Спасавший же честь служительницы муз полуорк был с позором и криками выставлен за дверь и от огорчения ушел в запой.

Но это и в самом деле были еще цветочки. Продрав глаза с похмелья, варвар выполз в кухню в поисках лекарства от головной боли и почти сразу обнаружил на столе кем-то услужливо забытый кувшин добротного эля. Однако едва отхлебнув целебного напитка, бедняга полуорк ощутил сильнейшее недомогание и, не выкинув спас-бросок от ядов, отдал душу своим темным орочьим богам. Первоуровневая священница беспомощно разводила руками: заклинаний воскрешения у нее, понятное дело, еще в помине не было, свитков она тоже не прихватила, большая часть стартовых денег была со свистом просажена самими приключенцами на комнаты, пиво и шлюх, а неприкосновенный запас загадочным образом испарился, точно сгинул в бездне Абисса. В общем, потолковав, варвара решили закопать на заднем дворе. От греха подальше. Набожный паладин ратовал за то, чтобы покойного, по крайне мере, предали земле по законам и обычаям его же племени, однако, как назло, никто из присутствующих не имел ни малейшего представления о погребальных обрядах орков. И, когда из-под темного воровского капюшона прозвучала версия о том, что, может быть, они и вовсе едят друг друга – о ритуалах решили забыть.

В конце концов, тот же сметливый вор вдруг предложил некроманту поднять павшего сотоварища в виде зомби. О чем достаточно быстро пожалел: злопамятный мертвяк так и норовил прикончить собственного убийцу. Пришлось менять стратегию и переходить на сторону добра. В результате чего кулакастое добро в лице накрученного по самые уши паладина потребовало «освободить от мучений не упокоенную душу» и окончательно упокоило зажившуюся нежить собственноручно.

Тем временем на пути приключенцев встало очередное поселение, терроризируемое силами зла, и они радостно обнажили мечи в предвкушении крови, экспы и трофеев. Однако и тут не все пошло гладко: один из благочестивых прихожан-поселенцев был заподозрен в предательстве и гнусном сговоре с врагом и, в пылу битвы, низвержен праведным гневом паладина. Что привело к последующему падению оного и утрате всех святых регалий и бенефитов. Но вот незадача: в своем грехопадении бывший воин света в открытую винил пройдоху вора! И ведь в самом деле, помнится, именно он первым ткнул пальцем в безвинно порешенного поселянина и провопил: «Он подал знак!»

Вор отвирался, как мог, однако провалил все броски на убеждение, был бит своими же сопартийцами, но все же прощен. Попутно в его карманах нашлось несколько затерявшихся предметов и груда списанных со счетов монет. Почуяв, что пахнет жаренным, Киэнн в очередной раз пошел на попятную и клялся, что исправится. Ясное дело, что дальше клятв как всегда не пошло…

На подступах к мрачному замку главзлодея, приключенцы остановились близ городского кладбища, где лишившийся прислужника некромант надумал потревожить покой спящих. Трудностей, вроде, не предвиделось, а потому команда разделилась надвое: некромант и клерикесса остались призывать мертвых, а трое других отправились в город за припасами. В районе полупустынного рынка вор незаметно отделился от сотоварищей и прямым ходом двинул к дому священника, коему, с надрывом, поведал о готовящемся кощунстве. В итоге, так и не успевшие завершить ритуал маг и его подсобница дроу были растерзаны и, на всякий случай, преданы огню нагрянувшей толпой горожан, а в замок вампира вошли лишь трое оставшихся в живых авантюристов. Двое из них косились на Киэнна, ожидая очередной каверзы, однако продолжать приключение вдвоем тоже не решались…

Кики славно пала в бою с главгадом, хотя, разрядившаяся ловушка вора также способствовала этому. Но, несмотря ни на что, заветная добыча в виде отсеченной головы вампира все же легла к ногам «последних из могикан». А рядом с ней внезапно легла и сладкозвучная певица, сраженная предательским ударом в спину с тройным множителем урона. Оставив Киэнна один на один с решавшим его судьбу данжон-мастером.

– Ты убил меня! – вопила наконец-то раскрепостившаяся глейстиг. – Ты обещал, что будешь моим рабом, моей собачкой, моим… моей…

– Твоим нижним бельем, – нахально ухмыляясь, кивнул подменыш. – Извини, Дженни, я забыл предупредить, что мне нельзя верить!

В общем, единственным, кто получил удовольствие от завершившейся игры, не считая самого Киэнна, был «водивший» партию Дриззт. Он едва не взахлеб нахваливал таланты новичка и пророчил его в новые ДМ-ы. Так, что оскорбленная в лучших чувствах Мать-Исповедница, в сердцах, высказала ему все, что она думает о «них, голубках», не скупясь на оттенки и эпитеты. Дриззт презрительно огрызнулся в ответ, однако невольно насторожился. И, минут сорок спустя, деликатно отвел полуэльфа в сторонку и, дабы не быть обвиненным в нетерпимости к сексуальным меньшинствам, извиняющимся тоном пояснил, что сам, к несчастью, все же гетеросексуален и даже более того – у него есть девушка.

В его величайшему облегчению, Киэнн не выказал признаков обиды и огорчения, заявив, что уважает его право на традиционный секс, хотя и не может понять, что привлекательного он находит в этих грязных и гадких созданиях. – Провокация сработала на «ура» и «темный эльф» принялся уверять своего «голубого» друга, что если бы он увидел его нынешнюю подружку, то незамедлительно и в корне пересмотрел бы свои взгляды на женский пол! Киэнн, с сомнением, покривился, пролив последнюю каплю на распиравшее самолюбие человека.

– Идем, я встречаюсь с ней после сессии! – с жаром орал уже изрядно подвыпивший ролевик. – И если у тебя на нее не встанет – считай, ты выиграл двадцать долларов!

Есть! Здравствуй, мара, я иду к тебе!

– И один поцелуй, пупсик!

***

Кафешка, в которой была назначена заветная встреча, оказалась не более, чем затрапезной закусочной сети фаст-фуд. Судя по всему, ролевики и впрямь не жировали. Время было позднее, и глейстиг торопилась к началу «трудовой смены», а потому Киэнн, с дружеской заботой, усадил ее в такси и, в ответ на встревоженный взгляд, заверил, что справится. – Если б он и в самом деле был так в этом уверен! Молодежь заказала сэндвичи и колу и полуэльф, без колебаний, последовал их примеру. Еда, как водится, воняла клопами, но он давно выучился абстрагироваться. Мара запаздывала, и Киэнн начинал нервничать: если она учует его, то, наверняка, попросту не придет.

Маленькая стрелка настенных часов неумолимо подкрадывалась к числу одиннадцать, и закусочная должна была закрыться минут через двадцать пять. И вот изможденное лицо «темного эльфа» точно на мгновение просветлело! Магмэллиан скользнул голодным взглядом первобытного охотника вслед за потянувшимся в черную воронку бездны естеством наивного смертного, и долгожданная добыча предстала перед ним в алом ореоле адского пламени. Мара отряхивала кроваво-алый зонт с черным узором мотыльков, летящих на ее губительный свет, крупные капли стекали с него, точно слезы с иконы Богородицы. И – воды Аннвна! – как же она была хороша! Прошедшие тридцать два года не только ничуть не поменяли ее – она, как крепкий янтарный ром, с годами лишь набирала силы и изысканно-пряной сладости. Двадцать долларов Дриззту Киэнн безоговорочно проиграл и все трое посвященных в условия пари болельщиков уже взвыли ликованием футбольной трибуны, однако именно это его сейчас меньше всего беспокоило. Мара кольнула его злыми глазами и зашипела, точно кошка при виде пса. Расстояние между ней и стеклянной дверью, исхлестанной проливным сентябрьским ливнем, было ничтожно мало и о том, чтобы успеть преградить ей путь к отступлению, нельзя было и думать. А серебристая цепь, что могла бы сковать истекающего ядовитой пеной Цербера в женском обличие, по-прежнему мирно лежала в номере отеля Хард Рок.

Но мара и не думала бежать. Будто бы знала, что он – безоружен и беспомощен. Огненногривая химера вдруг распластала черные крылья вязаной шали и одним прыжком повалила властителя Маг Мэлла на пол, шустрой мартышкой вскарабкавшись на грудь. Ничего себе! Она что, всерьез намерена придушить его бодрствующим? Что-то новое в эволюции твоего рода, ночная гостья! Киэнн совладал с ползущей вверх по позвоночнику болью и ухватил взбешенного суккуба за лодыжку все еще экипированной стальным символом верности правой рукой. Мара поморщилась, но стерпела. Вдыхать с каждым мгновением было все труднее, грудная клетка отчаянно молила о пощаде. Ролевая братия точно остолбенела в растерянности. Могучий воин дроу что-то отчаянно лепетал, глядя на любимую, широкоплечий единомышленник огров замедленно матерился, проливая остатки колы на пол. Хотя кто-то из персонала кафешки уже наверняка жал на кнопку тревоги. Но поможет ли? Проклятье! Использовать магию! Ну и плевать, что у всех на виду, не подыхать же теперь под полуторатонным весом маленькой аккуратной попки!

«Ксооооо!» – как боевой клич просвистело над головой и глаза мары внезапно расширились. Увесистый розовый мешочек с набором четырех, шести, восьми, десяти, двенадцати и двадцатигранных кубиков-дайсов, как кистень, врезался атакующей фейри в висок. И, прежде, чем кто-либо успел опомниться, разозленная Кики, на глазах которой открыто попиралось честное имя яоя, схватила со стола пластиковую бутылку чесночного кетчупа и, воспользовавшись ей как газовым баллончиком, направила жгучую томатную струю прямо в лицо рыжеволосой гадине. Мара взвыла и рассыпалась пчелиным роем, а Киэнн искренне поклялся самому себе впредь никогда не обижать светлых паладинов в настольных играх.

Пять сотен разъяренных жалящих насекомых или одна психически неуравновешенная женщина – что хуже? Встать на ноги он не успел. Впрочем, это было не слишком-то и нужно. Приподнявшись на локте, свободной правой рукой подменыш трижды вычертил в воздухе простейший знак стихийного пламени и метнул огненный шар в самый центр роящегося черного сгустка. Угольки мертвых тел градом просыпались на пол, выжившие не осмелились повторить атаку и вьющейся лентой заструились к выходу. Второй пылающий снаряд последовал за ними, вынудив мару рухнуть навзничь. Торопливо собрав останки обожженного тела в черный клубок шерсти с двумя зелеными, точно неоновые елочные фонарики, глазищами в глубине, мара мяукающим котенком прыгнула прямиком Кики на грудь, и та инстинктивно прижала ее к себе. Черт подери, эта девочка только что спасла ему жизнь! Киэнн погасил готовый к броску язык пламени.

– Гони ее, Кики! Это демон!

Очень смешно. Кавайная девочка, няшное котэ. Да у нее это в голове не укладывается! Что ж, придется играть по правилам. Какой кретин придумал эти правила! Киэнн поморщился, предчувствуя судорогу трансформации. Центр тяжести сместился вперед, ноги перестали удерживать тело в вертикальном положении, колени дико вывернулись назад, челюсти вытянулись клином, живот запал до самой грудной клетки, кожа с нестерпимым зудом поросла белоснежной шелковистой шерстью. Белая борзая с неестественными кораллово-алыми подпалинами на ушах и боках заплясала вокруг человека. С дурным воем, оцарапав руки и плечи Кики, черная кошка подобралась и одним махом вылетела в открытую форточку. Эта красотка не устает удивлять! Ведь каждая собака знает, что мара может выйти из дому лишь тем же путем, которым вошла! Борзая рванула к двери и, выбежав под прохудившийся полог черного чикагского неба, пошла на едва различимый, усердно смываемый дождем, запах.