Текст книги "Кровь фоморов"

Автор книги: Бранвена Ллирска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Эльфы вервольфов терпеть не могут. Генетическая, врожденная неприязнь. Воевать не воюют (черта с два с ними повоюешь, волки – одно из самых сплоченных сообществ Маг Мэлла!), но обходят десятой дорогой. От греха подальше. Ну или от ненужных неприятностей. И ведь правильно делают! Да и не только эльфы – не считая ётунов и баньши, мало кто из фейри по доброй воле пожелал бы связаться с клыкастой братией. И вот только он, невесть что возомнивший о себе водяной, как напрочь лишенный инстинкта самосохранения папарацци, сидит с фотокамерой напротив грязной вонючей пивной и ждет, пока волчья морда улыбнется ему в объектив! И что будет потом? Ворг поймает его и разобьет этот самый объектив о его же неразумную голову! Нёлди уже начал жалеть, что не выбрал второй из двух предложенных вариантов...

В общем, свою добычу он пропустил. Очнулся только, когда сутулая фигура вместе с намедни помазанной королевой местных алкоголиков – кривоногой толстухой-негритянкой, одетой в растянутый до абсурда балахон с выцветшим и вытертым Эминемом на груди – торопливыми шагами скрылась за углом. Проклятье! Никс сорвался с места и, невидимой тенью, метнулся вслед за не шибко романтичной парочкой. А тех уже и след простыл. Ругая себя последними словами, никс двинулся к единственному укрытию, которым сейчас мог воспользоваться ворг, чтобы так быстро и внезапно исчезнуть с поверхности земли вместе со своей возлюбленной – переходу метро.

Две нескончаемых толпы двигались навстречу друг другу. Нёлди замутило. Метро – одно из самых тяжелых испытаний для любого фейри, за исключением, разве что, подземных жителей цвергов. Они в своих тоннелях, похоже, ко всему привыкли. Но он-то не цверг! Никс покрепче вцепился в ползущие перила. Спины, спины, спины, лица, лица, лица… Да зачем же вас так много? И ни один из них не похож на его, так легкомысленно упущенную, цель. Вряд ли во второй раз так повезет…

Нёлди спустился по эскалатору и вышел к поездам. Без особой надежды. Просто чтобы хоть что-нибудь делать. Справа, метрах в двадцати, что-то зазвенело осколками по полу и хриплый, пропитый женский голосок взвыл включенной сиреной. Разрази меня гром! Негритянка от всей души материла кого-то то ли ненароком разбившего ее бутылку с выпивкой, то ли коварно совратившего ее мужа-брата-любовника. Толпа падких на дешевые зрелища граждан сомкнулась непробиваемой стеной. Где-то там, за ее спинами, ворг, вне сомнения, чувствовал себя в исключительно дурацком положении: вмешиваться в дела людей, как всякий фейри, он не любил, но и попросту бросить свою нежданную даму сердца, растворившись в сумраке, находил несколько неудобным. Никс изо всех сил старался протолкаться к месту событий. В тоннеле мелькнули огни и оглушительный вой приближающегося поезда перекрыл брань и крики сцепившихся дамочек. Ворг настороженно втянул воздух и, почуяв что-то неладное, все же спешно расстался с аппетитной добычей, запрыгнув в ближайший вагон подъехавшей электрички. Поезд тронулся прежде, чем никс успел проложить себе дорогу к его дверям.

И что теперь? Все, что он мог знать почти наверняка – это направление. Логово ворга – объект весьма постоянный и они не меняют насиженных мест, пока их кто-нибудь не обнаружит. А направлялись эти двое, вне сомнения, именно туда. Скорей всего, теперь вервольф отправится туда один, и по дороге постарается подыскать замену несостоявшемуся объекту страсти. Впрочем, еще можно попробовать…

Нёлди терпеливо дождался другого поезда, плюхнулся на сиденье в конце вагона и позволил этой особенной дремоте овладеть собой. Теперь серебристый след магии горделиво струился в вакууме лишенного собственной силы подобного рода Сенмага. Перед внутренним зрением никса бежали белые холмы Маг Мэлла, пахло янтарным липовым медом и влажной зеленью прибоя… Речисто, сладко, чарующе… Вот рыжие глаза шиповника озорным взглядом глядят на нежданных путников, вот полуодетый закат сонно роняет перья жар-птицы на лиловые подушки облаков, где-то рядом гортанно поет ручей, шушукаются два столкнувшихся лбами ветра в кустарнике… Серебристая струна всхлипнула и оборвалась. Он проехал одну остановку. Но это уже не беда. Просто сесть на поезд и вернуться на один пункт обратно.

Андерсонвилль. – Да ты гурман, друг ты мой любезный! Большая ошибка, ворг. Если ты и впрямь решил поселиться здесь – вычислить твою берлогу не составит особого труда. Аккуратные домики шведов, постриженные газоны, бело-красные, бело-желтые, бело-голубые ступеньки хорошеньких, почти сказочных лестниц, шестицветный радужный флаг рядом со звездно-полосатым… Хаха! А вот, возможно, и оно. Заколоченные досками двери, чуть покосившаяся лестница. Облупленная вывеска: «На продажу» на проржавелом заборе. Идеальное место для непритязательного жильца-оборотня. Легальный съём они испокон веков не уважают. Не исключено, что такая халупа тут одна на весь район. И красноречивая вонь псины на сотню футов кругом…

Нёлди приблизился. Черные окна утробно рыкнули, затем изнутри донеслись девичьи визги и довольные постанывания. Никс прильнул к разбитому стеклу с цифровиком наизготове. Вспышку ворг, понятное дело, заметит. А потому быстро отщелкать серию и рвать когти. Пока не порвали что-то другое. Черт, ну ты просто репортер-экстремал, Нёл! Жужжащая трель затвора, несколько эпилептически-обрывочных всплесков света в кромешном сумраке. Оскаленно-изумленная полузвериная гримаса из дальнего угла. Отнюдь не девственные ланита водяного стремительно заливает краска стыда. Кишки боггарта, да что ж это они там такое вытворяют?

Никс выпрыгнул из ворот заброшенного особняка перепуганной кошкой и, что было духу, рванул в сторону близлежащего кладбища Роузхилл. Истошный вой драконьим дыханием обжег ему спину. Где-то в центре ландшафтного парка было небольшое озеро – если успеть добежать до него, шансы на спасение собственной шкуры значительно возрастали. Вверх по ступеням, поросшим буйной зеленью, направо по аллее, налево, еще поворот, как заяц, путая след… Серые надгробия, гранит и мрамор, надменные сенаторы, солдаты и спасители, какие-то распростертые девы, вакхического вида мальчики… Они что, всерьез думают, что их будут лучше помнить, если они возведут пафосный монумент над местом, где зарыты их пустые смертные оболочки? Или стараются придавить их булыжником потяжелей, чтобы тело уж точно не вылезло?

Вервольф оказался шустрее. Он спрыгнул на никса с крыши очередного четырехколонного мавзолея, как в дрянном, шаблонном фильме ужасов. От мнимой «человечности» в нынешнем облике волка не осталось и следа: острозубый звериный оскал и трехдюймовые когти. Дорогая аппаратура гулко громыхнулась о грунтовую дорожку. Хриплый рык, медленно переходящий во что-то все еще нечленораздельное, как на прокрученной задом наперед записи. Волчье горло в очередной раз мутировало, учась произносить слова:

– Гррр-рргрргг… гррмррразь!.. ггрраз-делаюсь!

Сожрет и не подавится.

– Для кого шпионишь, устррррица?

– Для личной коллекции, – без особой надежды на успех, соврал Нёлди. – Люблю, знаешь ли, порнографические снимки...

Новый удар затылком о дорожку.

– ...жаль было упустить… такое…

Волк на мгновение замер, самодовольно оскалился:

– Понравилось?

– О, это было просто шедеврально! – с видом преданного фаната, захлебнулся никс.

Ворг неуклюже подобрал чуть поцарапанный, но все еще работающий фотоаппарат и, со всего маху, метнул его в ближайшее гранитное надгробие.

– Твоя коллекция лишилась своего главного достояния, устрица. А теперь пррррроваливай к троллям на вертел, и пусть они поджаррррят твою мокррррую задницу, пока я сам этого не сделал!

Второй раз просить не потребовалось. Никс задал стрекача с превеликим удовольствием. Вервольф привычно обнюхал воздух и, с усталым видом, побрел в обратном направлении.

Дурья твоя башка, волк! Когда ты уйдешь, я вернусь и заберу карту со всеми снимками. Если, конечно, раньше меня этого кто-нибудь не сделает...

***

– Спам, спам, спам…

Киэнн раздраженно отодвинулся от письменного стола. Этта проспала большую половину дня и теперь глазела на него изумительно невинным взором. Проклятущие бессмысленные закорючки водили пьяные хороводы перед глазами, точно толпа свихнувшихся пауков.

– За спам надо руки отрубать, – на полном серьезе заявил король Маг Мэлла. – По меньшей мере, по локоть.

– Ты очарователен! – сладко потянулась Эйтлинн, не скрывая насмешливой улыбки.

Киэнн покривил уголки губ и отвел глаза:

– Я себя ненавижу.

– За спам? – с искренним сочувствием осведомилась фоморка.

– За все. Но за спам больше всего.

Она по-матерински погладила его по волосам:

– Значит, идешь на поправку.

Пауки замедлились с лезгинки до джиги, а затем и вовсе перешли на гоу гоу, однако ни смысла, ни привлекательности от сего не приобрели.

– Этт, если ты всерьез полагаешь, что каждый фейри, оказавшись здесь, первым делом бежит проверять электронную почту, то, поверь мне, у них хватает других развлечений! Те же вервольфы, к примеру, настолько консервативны, что вообще едва разбираются в человеческих технологиях.

Взгляд фоморки заострился:

– И что ты хочешь этим сказать?

«Что я занимаюсь абсолютной ерундой!» – так и просилось на язык. Но, кажется, так говорить нельзя. Черт, дипломатичность никогда не была его сильной стороной!

– Что это не сработает! И я напрасно загрязняю эфир информационным мусором!

Ну вот, получилось в сущности то же самое. А так не хотелось ее задевать! Ведь идея-то как бы и неплохая, при определенных условиях… Но теперь госпожа фоморка встанет на дыбы и черта с два ты от нее чего-нибудь добьешься!

Этта нервно откинула прядь волос, упавшую на лоб:

– А что сработает? Только не предлагай мне вернуться в исходную позицию!

– Да ничего я не предлагаю! – отмахнулся он.

– Или ты просто пытаешься отмазаться от работы, которая тебе неприятна и перейти к чему-то более увеселительному?

Ну вот. Вот…

Минут на двадцать повисло натянутое молчание. Киэнн демонстративно занялся поисками спам-бота (зри глубину моего падения!), Этта равнодушно принялась за маникюр (угу, еще бы ножи пошла поточила!). Рико, запоем смотревший одно телешоу за другим, начал обеспокоенно оглядываться. «А ведь что я и в самом деле могу предложить? Кроме того, чего она категорически не хочет? И ведь нельзя сказать, что она совсем уж неправа… Конечно, она преувеличивает. Создает трагедию там, где ее нет! – Но на кой же черт я поперся вчера в этот сраный притон? Что я там делал? Или я и вправду не владею собой?» Перед глазами замелькали ультра-розовые столики, истерично вращающиеся люстры, высокие каблуки, кружевные трусики, небрежно зашторенные кабинки… Вот оно! Да как же это у меня из головы вылетело?!

– Этт, в том борделе вчера…

Она с вызовом подняла на него глаза:

– Ну-ну.

– Да не веди ты себя как заурядная самка! – сорвался подменыш. – Я отлично знаю все эти чертовы «ну-ну». «Ты напрашиваешься на серьезные неприятности, Киэнн Дэ Данаан!» Да, напрашиваюсь! – Там была глейстиг, Этт! Поклясться тебе готов!

Фоморка презрительно фыркнула:

– Она пила на брудершафт с графом Дракулой?

– Да, из одного трупа, – огрызнулся он.

Она не слышит. Не хочет слушать. Ну, ты сам виноват, еще расскажи ей, что видел Люси в небесах с бриллиантами!

– Этт, я не отрицаю, что вчера у меня мир переливался всеми цветами радуги, – примирительно вздохнул Киэнн. – Но это была глейстиг, и она мне не примерещилась! И, что самое интересное – я не знаю ее. Подозреваю, что и она меня тоже.

Если доля скепсиса в глазах Эйтлинн и уменьшилась, то разве что на малую йоту:

– Так что ж ты тогда к ней не подошел?

– Да потому что вчера присутствие глейстиг казалось мне чем-то само собой разумеющимся! – с отчаяньем, простонал подменыш. – Даже, если бы она начала отбивать на столе чечетку своими копытцами – меня, скорей всего, это бы не тронуло! Ну, довольно?

Рико глазел на них разинув рот и безжалостно заливая комнату «белым» шумом свободного канала. Серое вещество понемногу плавилось...

– Выключи телевизор! – хором наорали на него взвинченные супруги.

Маленький латинос послушно щелкнул пультом, сгреб со столика толстенный том «Властелина Колец» и сделал вид, что читает. Этта обреченно кивнула:

– Ладно, едем туда и поговорим с ней.

– Нет, тебе нельзя.

– Вот как? – фоморка в очередной раз многозначительно подняла бровь.

– Ну Этт, ну давай без этой азбуки Морзе! Нет, это не потому, что на самом деле я преследую совершенно иные цели и хочу избавиться от твоей навязчивой опеки. Просто она же сбежит, как только почует твою природу. А почует она ее наверняка очень быстро. Или ты намерена там устроить публичный мордобой с применением холодного оружия? – Не думаю, что это хорошая идея…

«Ну, будь же благоразумна, Этт! Довольно с нас тех глупостей, что успел наделать я!» – внутренне умолял ее он. Казалось, Эйтлинн сдалась. Она задумчиво присела на ручку кресла и, прикусив губу, принялась разглядывать покрытые свежим лаком ногти.

– То есть ты хочешь пойти и попробовать разговорить ее полюбовно? – она с нажимом выделила последнее слово. – А тебя она, что ли, не почует?

– Я – почти человек.

– А что с твоим хладным трупом делать прикажешь?

– Ну, вряд ли до этого дело дойдет… – он поймал очередной вопросительный взгляд и нехотя продолжил: – Это – довольно приличное место и она похожа на постоянную. Как думаешь, долго бы она там продержалась, если бы каждого ее клиента выносили оттуда мертвым и обескровленным?

– Тебе видней.

Этта поднялась, подошла к столику и пошарила в груде металла, который она сняла с бедолаги Нёлди. Пожалуй, это подойдет. Рассказать кому – не поверят! Она всерьез намерена отпустить его туда? – Да, но уж по крайне мере не безоружным. Ха, а ведь довольно символично! Она обернулась к Киэнну:

– Руку давай.

Подменыш инстинктивно дернулся, во взгляде мелькнуло что-то затравленно-испуганное – как израненный волчонок при виде капкана. Однако тут же пересилил себя и протянул ей раскрытую ладонь. Этта натянула простенькое стальное кольцо ему на палец. Безымянный. Все, как положено.

Киэнн скривился:

– Обручалки обычно из золота делают. В крайнем случае, из серебра.

– А у тебя будет из стали, – ни на секунду не смутилась фоморка.

– Жжется, – снова поморщился он.

Этта смерила его недоверчиво-насмешливым взглядом:

– Ты же – почти человек?

– Все равно жжется.

– Потерпишь.

Она на минуту скрылась за дверями спальни и вернулась с тремя сотнями американских долларов в руках:

– Твои фокусы на глейстиг не подействуют, так что держи.

Полуэльф одарил ее восхищенной улыбкой:

– Ты – золотая женщина, Этт!

– Я знаю, – кивнула она. – Телефон включи, Джеймс Бонд. И, сделай милость, хоть иногда отвечай на звонки!

***

Она была единственной среди танцовщиц, носившей эти высоченные черные лаковые ботфорты вместо ажурных чулок и туфелек. Ну, еще бы! Во всем прочем глейстиг казалась обычной девушкой. Хотя нет, еще эта подчеркнутая бледность и кроваво-алый рот. Но это уже имидж. И черный лак на пятисантиметровых ногтях в придачу. Лак! Глейстиг, зачем красить черным то, что черно от рождения? Когда он выбрал ее, она жеманно склонила свою хорошенькую головку с гладко зачесанными назад гагатовыми волосиками ему на плечо и, настойчиво прижавшись к груди твердыми, как две иголочки, сосками, томно прошептала на ухо:

– Хочешь, я подарю тебе бессмертие?

Киэнн с трудом сдержал улыбку и с радостью подыграл юной актрисе:

– Поцелуй вампира? – О да, малышка!

Бессмертие, говоришь… Знала бы ты, кому его предлагаешь! Однако, надо признать, она блестяще играла на очередной придури этого свихнувшегося мира.

Он честно оплатил ритуальный танец (ну хоть кто-то в этом чертовом заведении действительно умел танцевать!) и сделал недвусмысленный намек о продолжении. Она отлучилась на минутку (правила он знал на отлично) и кокетливо поманила его хищным заостренным пальчиком. Забавно, что они не знают друг друга…

– Как тебя звать?

Соврет.

– Дженни.

– Это твое настоящее имя?

Глейстиг распахнула на него непонимающий взгляд бездонных глаз. Вот чертовка! Но я проведу тебя на твоей же мякине!

– Ну, ты же не обычный человек. Ты – вампир, дитя ночи, царица бессмертных. Это не может быть твоим истинным именем! – с наивным пафосом, слагал ей оду подменыш.

Она гордо вздернула голову:

– Грана.

Теперь, похоже, не солгала.

Золотые колечки плюшевой шторы, спотыкаясь, поползли навстречу своим не побеспокоенным собратьям, уютный пурпур привычно отделил их индивидуальное пространство от безумного мелькания снаружи. Они зовут это «приватным танцем». Ну что ж, потанцуем, маленькая шлюшка!

Язык, горячий и шершавый – твои клиенты и впрямь мазохисты, детка! Дыхание ровное и едва слышное – для мертвячки сойдет. Свои ботфорты она снимать наверняка не станет – ну, в этом мире полно обувных фетишистов. Только не терять голову! А ведь она и вправду хороша… Горечь терна, пряный запах тимьяна, мед белых яблонь Маг Мэлла… Жадные губы цвета горячей крови… Холодный мрамор, оживший под резцом Пигмалиона… Омут, хмельной, бездонный, беспощадный… Неземное, дурманящей волной растекающееся по венам блаженство…

Не танцуй с глейстиг, мать твою! Чему тебя учили, Дэ Данаан?

Она прошлась острыми, как бритва, когтями по его обнаженной груди, оставив четыре глубокие бороздки, и припала колючим липким языком к открывшимся ранам. Боль резко отрезвила рассудок. Киэнн стряхнул остатки наваждения.

– Как не аутентично, глейстиг! Могла бы хоть к стоматологу сходить, клыки нарастить. Или до меня никто не жаловался?

В удивленных глазах мелькнул испуг, такой искренний, почти детский. Полуэльф яростно сжал ее прозрачно-белые запястья, исчерченные нежно-голубой сеточкой, и старательно отвел жутковатое оружие подальше от собственного тела. Тонкий ободок стали, коснувшись, обжег кожу вампирки до сизого дыма. Глейстиг пронзительно вскрикнула и рванулась в сторону, пытаясь освободиться. Ну уж нет, голубушка, справиться с тобой у меня силы хватит! Голос предательски выдал дрожь:

– Я буду кричать.

– Ты же уже пробовала. Между нами и клубом – стена безмолвия, кричи, сколько влезет, глейстиг.

Она судорожно сглотнула:

– Кто ты такой?

– Дэ Данаан.

Вампирка выразительно вздрогнула, точно заточенный осиновый кол вошел в ее черное сердце.

– Убьешь меня?

Киэнн холодно усмехнулся:

– Пока это не входило в мои планы. А у меня есть основания?

Две черных жемчужины в серебристой оправе ресниц изумленно округлились. Ах, ну да, она подняла на него руку. Этого уже более чем достаточно. Интересно, тебе хоть вкусно было, глейстиг? Надеюсь, ты не отравилась?

– Что ты здесь делаешь, Грана?

Пленная фейри морщилась от боли – стальное кольцо все еще вгрызалось в нежный фарфор ее хрупкого молочного тела:

– А разве не видно?

– Видно, – терпеливо кивнул Дэ Данаан. – Но, если ты не в курсе, на вопросы короля нужно отвечать.

Глейстиг виновато потупилась:

– Кормлюсь.

– Почему не в Маг Мэлле?

Она помедлила с ответом и как-то деланно оскалилась:

– Людская кровь слаще!

Плохо врешь, глейстиг, совсем никуда не годится! Дать тебе пару уроков на досуге?

– А не потому, что в Маг Мэлле за такое можно и по роже схлопотать? А глупенькие людишки, небось, и рады подставляться, да?

Она лишь слабо кивнула и окончательно перестала дергаться, обреченно повиснув в его руках.

– Давно ты здесь?

– Четыре года, – пролепетала она.

Ну что ж, это многое объясняет. Ох, не по доброй воле ты торчишь здесь столько лет, фейри! В мире, где стареешь, подобно людям, теряешь магическую силу с каждым днем, с каждым новым утром…

– В ссылке?

– Да.

– За что?

Глейстиг молча подняла на него страдальческое лицо. Что-то смутно промелькнуло в его памяти… Нет, показалось… Или все же?..

– Баваан Ши! Три кровавых танцовщицы! Они здорово веселились в свое время, рано или поздно они должны были за это поплатиться! Ты – одна из них?

Глупость сморозил. Не было там такой. Но она как-то странно похожа… Глейстиг старательно мотнула головой, подтверждая его ошибку:

– Нет. Моя мать.

Киэнн ухмыльнулся:

– Тиллуна. Что с ней сталось?

Вампирка всхлипнула:

– Их казнили. Сожгли заживо. Всех троих. По приказу королевы. А я была еще слишком мала, чтобы…

Она снова хлюпнула носом:

– Меня отправили сюда. До совершеннолетия.

Он насторожился:

– И сколько тебе сейчас?

– Пятнадцать.

Киэнну стало стыдно. Он отпустил руку глейстиг, и та радостно отпрыгнула, дуя на обожженную рану. Бежать она уже не пыталась. В конце концов, он знал ее имя.

Ровнехонько срок со дня его низложения. Вот почему он не знает ее. Вряд ли она врет. Либо делает это чертовски искусно, что мало похоже на ее жалкие потуги на старте. Баваан Ши вполне заслужили свою судьбу (хотя и жаль их немного, плясали они так, что, глядя на них и умереть не страшно), но она-то была еще совсем ребенком!

– Ты участвовала в их шоу?

Она кивнула. Даже не отрицает. Затем смущенно добавила:

– Дважды.

Обескровленные, разодранные на части трупы. Реки крови, которыми безумные актрисы горделиво красили себе щеки и грудь – боди-арт маньяка. Полные пригоршни, дымящиеся рубиновой влагой – и толпы зачарованных ротозеев, покорно ждущих, когда придет их черед… Ну и черт с ним, четыре года в Сенмаге – тоже не сахар, довольно с нее!

Киэнн встал и молча оделся. Глейстиг запуганно поглядывала на него исподлобья. Маленькая наивная девочка. Тихая и послушная. Кто виноват, что такова ее природа? Что от рождения она не знала иного образа жизни, кроме как проливать кровь парализованного колдовской пляской поклонника?

– Королева Аинэке мертва, – он не стал приближаться, чтобы не пугать ее еще сильнее. – Твой приговор недействителен. Ты можешь вернуться, когда захочешь.

Подменыш замялся:

– Ну, после того, как я решу одну проблему… здесь.

Глейстиг несколько раз моргнула своими посеребренными ресницами, затем смущенно спрятала руки за спину – ни дать ни взять виноватая школьница, только пара сапог на голое тело на школьную форму не тянет:

– То, что я делаю – это плохо?

Киэнн покровительственно усмехнулся в ответ:

– Нет, почему же. Они ведь даже удовольствие от этого получают. Все честно.

– А то, что делала моя мать?

Дэ Данаан все же подошел к ней и взял ее за подбородок:

– Слушай, Грана. Если вздумаешь делать то же самое… – он выдержал паузу и повторил свою коронную фразу: – ...по крайне мере, делай это хорошо! И не жди ничего хорошего.

Он улыбнулся, листая обожженные страницы памяти:

– Твоя мать была дивной танцовщицей. Аинэке не не ценила искусства!

Отдернул пропахнувшуюся дымом кальяна штору и еще раз погладил ее по щеке на прощание:

– Но в постели ты лучше!

***

Нёлди решился проведать заветную могилку близ оказавшегося столь удобным местом для волчьей засады мавзолея только часа четыре или пять спустя. Мало ли что взбредет в это пустующее пространство между чьими-то серыми ушами… Никс постарался максимально удостовериться в том, что за ним никто не следит, и только тогда осторожно приблизился к месту недавней стычки и, опустившись на колени, старательно ощупал длинную надгробную плиту у подножия мрачноватого серого креста. Безрезультатно. Пошарил в траве слева и справа от надгробия и секунд через двадцать наткнулся на разбитый объектив. Сомнений не оставалось: цель волчьего вандализма улетела сюда. Однако «тушка» расколоченного «Никона» отсутствовала. Со всеми своими потрохами. Неужто вервольфу ума хватило? Или кому-то другому неймется посреди ночи? Темень стояла непроглядная, только и жди восставших мертвецов, время далеко за полночь. Нёлди вспомнил о фонарике телефона и еще раз тщательно исследовал окрестности в его блеклом мерцании. Ничего приметного. Тонкий отпечаток женского каблучка, как-то под наклоном вспоровшего влажноватый грунт. Ребристый след мужского ботинка невдалеке. Еще раз они же. Судя по всему, свежие – примятая трава едва начала распрямляться. Никс в очередной раз пожал плечами про себя. И как понимать этих смертных?

Тело почти любого фейри становится туманом, песком или придорожным камнем через два-три часа после гибели. Магмэллиане не знают кладбищ, и у них нет в том нужды. Однако обитатели стареющего мира почему-то находят в смерти и местах массового захоронения особую романтику и очарование. И все это при том, что их труп – не более, чем груда гнилого мяса. Почему они не ходят предаваться возвышенным мыслям и греховным ласкам на помойки? Суть ведь та же…

В траве что-то ослепительно блеснуло. Водяной протянул руку и извлек из-под свежеопавшей листвы массивный, серебристо-черненый кулон, изображавший голову козла, старательно втиснутую внутрь перевернутой пентаграммы. Глаза Бафомета поблескивали крохотными рубинами и не похоже, чтоб он был дешевой и ничего не значащей побрякушкой. Если его обронил тот же человек, что подобрал обломки отнюдь не нового «Никона» – обмен выйдет вполне привлекательным. Никс сунул нечаянную добычу себе в карман и зашагал в сторону ближайшего круглосуточного интернет-кафе.

Несколько часов спустя, все местные форумы и доски онлайн-объявлений запестрели сообщением о «дорогом, судя по всему, старинном нашейном украшении, найденном в ночь на 27-е сентября в районе кладбища Роузхилл» – Нёлди постарался тактично опустить детали. Хозяин Бафомета обнаружился уже на следующий вечер. Верней, хозяйка. И, похоже, дипломатичность никса была излишней: она гордо назвалась ему именем Лилит и настойчиво попросила сохранить номер ее телефона, начинавшийся с пресловутых трех шестерок. Отправляясь на назначенную встречу на Брин-Маур авеню к небольшому магазинчику алхимических искусств, Нёлди дал самому себе клятвенное слово не заводить никаких интриг с очередной культисткой.

Однако, когда это нечто выпорхнуло ему навстречу прямо из зеркальных дверей смешного ведьминского магазина – никс едва не пожалел о принесенном обещании. Ее каштановые кудри обвивали чудесное личико озорным облаком и ниспадали на приоткрытые смуглые плечи и спину, покачиваясь шелковистой гривой до самых ягодиц. Судя по всему, кто-то в ее породе был как минимум метисом, наградив юную прапраправнучку Покахонтас индейскими скулами, широкой грудью и сильными ногами. Ни дать ни взять молодая кобылица. А еще этот запах… Киэнн воротит от него нос, считая людских самок своего рода животными, а его, Нёлди – едва ли не зоофилом. Вот уж чья бы корова мычала! Да, они как бы более материальны, более приземленны, более покорны и беспомощны, в этом есть своя особая прелесть, ты всегда знаешь, что она наверняка не растворится в твоих руках, улетев к потолку золотистым облачком дыма и не проклянет весь твой род до седьмого колена (а даже если и сделает – все это останется не более чем словами). И этот восхитительный терпкий запах пота и эстрогенов, который они так старательно маскируют и перебивают духами и дезодорантами, видимо, подсознательно пытаясь скопировать жасминно-яблочный или соленовато-морской аромат фейри! Ну да, коктейль иногда выходит еще тот…

Никс торопливо нашарил в кармане заветный серебряный кулон и, не глядя, всунул его в узкую холодную ладошку хорошенькой дьяволопоклонницы. И когда она, своим шепчущим голоском, пропела ему бессвязные слова благодарности в ответ – бедолага водяной понял, что в очередной раз тонет.

– Мисс… – он прикусил проколотую в шести или семи местах губу, все еще припухшую от недавних истязаний, и понемногу взял себя в руки: – В том самом месте, где я нашел вашу вещицу, чуть ранее я потерял свою. И полагаю, что она у вас. Мне кажется, было бы разумным вознаграждением за мои старания, если бы вы…

– И что же это было? – с видом ангельской невинности, склонила голову набок она.

Никс потеребил себя за мочку уха, также неоднократно пострадавшую, и решительно выпалил:

– Отдайте снимки. Все остальное можете оставить себе.

Ведьмочка заметно заинтересовалась:

– Это ваши снимки? На них – ваш приятель?

Никс невольно покривился:

– Ну, не сказал бы…

– Он – очень интересный… субъект, – тоном заговорщицы протянула она.

Кишки боггарта, теперь она уцепится за эти фотографии, как за прямое свидетельство вмешательства Сатаны или черт ее знает, что там у нее на уме! Нёлди энергично замахал руками:

– Послушайте, он – не дьявол и не что-то подобное, он просто немного урод от природы, да еще к тому же псих. С мозгами не дружит. Пренеприятный тип, между прочим.

Она не верит ни единому слову.

– Он – оборотень?

Если он признается, она уж точно такую добычу из коготков не выпустит. Если станет усиленно отрицать – только подтвердит ее подозрения. Нёлди обреченно вздохнул:

– Хорошо, я согласен на копии снимков. Я не претендую на авторство и не хочу делать из этого сенсацию…

Она презрительно кривит губы. Низшее существо, самка животного! Если бы только путь в Маг Мэлл не был закрыт!..

– Хочешь увидеть оборотня? – Я покажу его тебе. Только уж потом не хнычь, как маленькая девочка, которую выпороли хворостиной за непослушание!

Взгляд темно-карих глаз заметно оживает:

– Но ведь он – не твой приятель?..

Теперь пришел черед Нёлди зарисоваться:

– Уж тебе ли не знать, что вервольф – тупая тварь, которая подчиняется сотворившему его колдуну!

От нее все еще сквозит недоверием, однако к нему уже примешивается изрядная доля почтения. Ну, уж конечно, он не станет разочаровывать ее, признаваясь, что если вервольф и подчинится кому-либо, то этот кто-то никак не он. В конце концов, если его миссия завершится благополучно, не исключено, что пса и в самом деле посадят на цепь. Кроме того, «показать ей оборотня» он может и без участия серого братца. Пожалуй, рыбой оборачиваться он не станет – что с рыбы толку? Даже если это – акула. А вот добрым мокрым дельфином имеет смысл! И пусть после этого Киэнн только скажет!.. Хотя, за открытое применение магии можно и по хребту получить, при чем очень сильно… Нет, лучше пусть Киэнн не знает.

Темноокая красотка вынимает из сумочки пустую пачку от сигарет, и что-то царапает на ней:

– Твою карту вместе с фотографиями забрал мой парень. И они, наверняка, уже – достояние общественности. Зайди на эту интернет-страницу. Только антивирус включить не забудь.

***

– Вот скажи: я живу со взрослым мужчиной или с озабоченным подростком? – Этта заглядывала в монитор ему через плечо. – Ты что, порносайтов не видел? Или тебе натуры не хватает?

Полуэльф невозмутимо протянул ей ее же мобильник:

– Это тебе СМС-кой пришло. От Нёлди. Похоже, он нашел здесь что-то чертовски интересное.

Когда Киэнн долистал галерею до искомой картинки, Эйтлинн невольно изрыгнула парочку популярных магмэллианских проклятий, а подменыш как-то заметно осунулся.