Текст книги "Кровь фоморов"

Автор книги: Бранвена Ллирска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Нэм! – Киэнн обернулся и заставил осипший голос повиноваться.

Она все равно доберется до него. Пощады не будет. Какой смысл откладывать?

– Нэм, иди и возьми меня прямо сейчас, старая любительница расчлененки!

Он жадно вдохнул пьянящий, до щемящей боли пленительный воздух Маг Мэлла и пошел баньши навстречу.

– Что же ты не спешишь, чертовка Нэм? Мне, что ли, за тобой гоняться? Иди ко мне и приласкай меня своими десятью кинжалами! Я не боюсь.

Киэнн лгал. Лгал отчаянно и бесстыдно. Его трясло, как от тропической лихорадки. Он знал, как именно баньши делает это. – Пусть делает! Пусть потрошит, пусть выворачивает наизнанку, пусть выматывает жилы – только бы уже поскорей! И пусть все это, наконец, закончится…

Бледное, вечно заплаканное лицо Нэмайны возникло перед ним внезапно, как и положено призраку. Длинные, двенадцатидюймовые извилистые когти все разом вошли в тело и непринужденно провернулись по спирали.

– Шустро ты, Нэм… – успел выдохнуть он, чувствуя, как чудовищная мясорубка кромсает его изнутри.

А затем черные врата Аннвна гостеприимно сомкнулись за его спиной.

***

Серые бесцветные равнины края мертвых остались такими же, как и были. И все же что-то во влекущем его мутном потоке безвременья было другим. Как если бы одну абсолютную пустоту подменили другой, не менее абсолютной. Пустота была в нем самом. Боль разорванной плоти угасла, будто брошенная в воду спичка. Исчез терзавший сознание страх, утихла и исчезла вслед за ним та неуемная жажда жизни. Раскаленные иглы желаний вдруг разом притупились и рассыпались ржавой пылью. Даже сама свобода воли безнадежно махнула на него рукой и отвернулась. Одна лишь память нестерпимым зудом продолжала гореть где-то в глубине бесплотного сгустка капитулировавшего сознания…

Признать по правде, баньши оказала ему милость. Он готовил себя к долгим часам умирания под ее тонкими ножами-пальцами. Они были как-то связаны… Давно, еще до этой, последней встречи… Она… Откуда он знал ее? – Далекий, едва различимый маячок вспыхивал и гаснул, зыбко и неуловимо, точно плывущая в луже звезда.

Бесцельное движение меж задвинутыми стеклами оконной рамы. Острые углы поворотов. Снова и снова. Лишенный права выбора. Точно в дурацком линейном сюжете. По-другому не бывает. Не может быть. Лишь нерушимые прозрачные грани и всеподчиняющее ничто. Сумрак строит минареты из обрывков мира и разрушает их прежде, чем ты успеешь осознать увиденное… Когда и праха твоего не останется, есть лишь память.

Беанна. Маленькая озорная никса, белые лилии колен, тонкие ступни, непривычные к земным дорогам. Почему он вспомнил о ней? Она мертва. Но он не встретит ее здесь. Что стало с ней? Кто она такая? Второй огонь маяка задрожал беззащитной свечой на ветру, захотелось прикрыть его ладонями, всмотреться в едва теплящееся пламя…

Новый вираж, шлепок о стекло, точно слепая осенняя муха, как на американских горках, бессмысленный полет в никуда, и ты не в силах остановиться. Другая бесплотная тень пересекла его путь. Путь, казавшийся однополосной колеей. Значит, у нее другой. Что-то знакомое мелькнуло в пустом безжизненном взгляде. Знакомое до отчаянного помешательства. И вместе с ним, ураганным огнем, накрыло жгучее, почти забытое чувство. Неужели из всех чувств бытия ему оставили только это одно? Слепая, бессмысленная ненависть. Бессмысленная, ибо он не знал ее причины. Не помнил. И что-то упрямо твердило ему, что более уместной была бы жалость, а не ненависть. Потому как она, та, кого он знал и не знал вовсе – его грех, его вина, его порождение. Третья путеводная звезда загорелась крохотным угасающим пульсаром, бессильным разогнать тьму…

Удар. Безбрежный сумрак окрасился ослепительно-белым и кроваво-алые шпили взвились острым акульим плавником над морем скорби о навеки утраченном. Инис Гвид-Ринн. Белая башня фоморов. Там, в ее стенах, хранится величайшее сокровище вселенной – Источник Перерождения. Когда память умрет вслед за всеми иными чувствами, останется только он. Слайне. Откуда-то сверху медленным дождем полилась волынка и старую кинопленку повернули вспять. Знакомая тень вторично перешла дорогу, обретая плоть и облик:

– Все должно было быть по-другому, отец. Ты первый нарушил Порядок. А меня заставил платить.

Аинэке! Мертвый пульсар вспыхнул сверхновой.

Зеленоглазая шалунья хихикнула и задернула полупрозрачную шторку. Никс кивнул и привычно вышел, оставив любимую супругу наедине с королем. Нёлди. Беанна. Кажется, идею «свободной любви» подарили культуре хиппи именно эти двое.

Связанный и распятый светловолосый водяной взвыл под кнутом палача. Никс отрицал свою вину. Тщетно. Молил о пощаде. Тщетно. Клялся, что примет наказание добровольно, если его хотя бы милосердно избавят от жуткой и унизительной веревки. Тщетно. Тебе было и впрямь наплевать.

Трепетная свеча взвилась костром адского пламени.

Костяная люстра покачнулась, тихо постукивая. Заплаканная баньши отвесила ему полноценную пощечину. Зная, что именно она умеет делать своими пальчиками – считай, она пошутила. Кэр Анноэт. Самый простой способ избавиться от ненужного фейри. Теперь ненужный фейри – ты сам. Получай по заслугам.

Невидимый маяк разрезал тьму ослепительным лучом прожектора.

Эйтлинн. Хозяйка Аннвна. Последняя владелица Инис Гвид-Ринн. Моя королева. Если ты там, Этт, за этими коваными воротами с переплетенными псами в витом узоре – просто не открывай. Не выпускай тварь из рода Дэ Данаан обратно в мир живых. Нечего ему там делать. Не открывай, даже если разобьюсь вдребезги о стены твоей обители, запри замки покрепче, не давай свободы черной душе лжеца, злодея и клятвопреступника…

...Открой, Этт! Открой хоть на краткое мгновенье. Дай просто упасть к твоим ногам, стать твоей другой тенью, твоим невидимым стражем, цепным псом твоих владений! Просто дотянуться до тебя и исчезнуть, растаять в отпечатках твоих следов, откинув гордыню и стыд, забыв самого себя…

Не открывай, Этт. А то ведь так и сделаю.

Тонкая золотистая паутинка дрогнула и поползла рассветной солнечной дорожкой по черной глади кромешного сумрака. Длинная арка дверного проема расстелилась сверкающим ложем дракона, и хрупкий темноволосый силуэт Эйтлинн в его жарком обрамлении казался божеством на древней иконе. В лицо дохнул соленый морской бриз, смутная канитель замелькала расплывчатыми очертаниями, словно пространственный тоннель… И Киэнн почувствовал, как тяжелые цепи кошмара со звоном рвутся одна за другой!

Глухой толчок, странное полузабытое чувство…

– Ну вот такого еще точно не видела! – выдохнул изумленный голос Этты из-под темно-багровой пелены закрытых век.

Киэнн открыл глаза. Номер отеля Хард Рок, приглушенный гул ночного Даунтауна. Высокие, зеркально поблескивающие сапожки с серебристо-металлическими бляшками застежек, гордым небоскребом, уходящие вверх, черное облако оборок и бантов, шифона и кружев…

– Этт?

Кишки боггарта! В какой же момент он уснул? Еще в самолете? Или, может быть, раньше? Попросту взял и отдал себя в услужение маре, стал ее покорным рабом, мальчиком на побегушках, демоном-мучителем в чужих сновидениях!

– Этт, я долго отсутствовал?

– Неделю. И как ты успел обзавестись дредами за такой срок – ума не приложу.

Она склонилась к нему и провела рукой по спутанным волосам. Хаха, если за тебя взялась мара – другого и не жди! Куда большая загадка и фокус в том, как ему удалось сбежать от нее… Хотя сейчас он чувствовал, что при желании мог бы повторить свое мистическое путешествие сквозь пространство, соединив собственное сознание с объектом и целью поиска. Точно мучительный плен подарил ему новую, неведомую ранее, способность…

– Ты появился просто из ниоткуда, – продолжала Эйтлинн. – Не так, как раньше. Тебя точно швырнули прямиком с небес на землю, под вой двенадцатибалльного шторма и канонаду выстрелов. Где тебя носило, Киэнн?

– Ты не поверишь, старушка, – он попытался приподняться, с трудом ощущая собственное тело. Точно разучившийся ходить астронавт.

Этта нервно позвякивала ключами в дверях. Она куда-то спешила. Макияж не скрыл глубоко ввалившихся глаз и надломившей губы морщинки.

– В чем дело, Этт? Только не говори, что все это из-за меня.

Она испуганно спрятала глаза в пол, голос осел до сдавленного шепота:

– Рико…

– Что натворил этот мерзавец?

Она вдруг беспомощно упала ему на грудь и неудержимо разрыдалась:

– Киэнн, он… в клинике… в коме… Он… он взял твою цепочку!

Мощный электрический разряд прошел по телу:

– Как это – просто «взял»?

– Я не доглядела, – истерично дрожала она. – Он умирает. Это моя вина…

– Где Глейп-ниэр? – холодно и настойчиво поинтересовался подменыш.

Фоморка быстро указала рукой:

– Там же, где и был. Он лишь прикоснулся к нему и тут же уронил, потеряв сознание.

Ага, спящая красавица веретеном укололась, мать твою! Киэнн шагнул к золотисто-каштановому, изящно декорированному серебристой ковкой комоду, выдвинул распахнутый ящик и затянул мрачно сверкающий ядовитой сталью хвост крепким узлом на запястье.

– Говоришь, он еще жив?

Этта несмело кивнула.

– Ну что ж, тогда, быть может, даже еще и обойдется...

Она не поняла его и отчаянно залепетала:

– Они не знают что с ним, а я не могу объяснить. Кажется, полагают, что это – пернициозная анемия или как-то так, считают, что необходимо переливание крови…

– Если какая-то кровь и в силах помочь ему сейчас, то это только моя кровь, – резко перебил ее Дэ Данаан.

Дрожащая женщина с надеждой впилась в него взглядом.

– И не подумаю! – отрезал он в ответ на ее молчаливый вопрос. – У нас с тобой вполне хватает забот и без маленького человеческого воришки. Я ему не родитель и мне нет до него дела.

Этта обреченно осунулась:

– Тогда лучше прикончи меня прямо сейчас.

Король фейри окатил ее раздраженным взглядом:

– Выдрал бы я тебя. Так, чтоб спина вся исполосованная была…

Стиснул зубы, и, внезапно смирившись, выдохнул:

– Поехали.

***

Уже в такси она, с благодарностью, прижалась к нему:

– Спасибо, что спасаешь. И поступай со мной, как сочтешь нужным.

Киэнн с легкой досадой покачал головой:

– На самом деле, я не могу обвинить тебя ни в одном легально наказуемом преступлении. То есть я-то могу, но это будет обычным королевским произволом.

Он слабо улыбнулся, на мгновение отвел глаза, затем снова, с укором, кольнул ее взглядом:

– Но ты слишком много на себя берешь, Этт. И слишком легкомысленно к этому относишься.

Машина остановилась перед дверями госпиталя Нортуэст Мемориал и двое фейри спешно поднялись на лифте. Группа крови неожиданно совпала. Резус тоже. Хотя бесстыдный плут Дэ Данаан уже готовился применить магию иллюзий или банальное внушение, чтобы заставить педантичных эскулапов уверовать в это. В конце концов, это был единственный шанс. Когда с предварительными пробами было покончено, немолодая и, судя по всей осанке и гримасам, исключительно въедливая докторша как-то подозрительно покосилась на Киэнна:

– Это ваш сын, мистер Дэниэлс?

Еще не до конца пришедший в себя после заморских приключений полуэльф нерешительно замялся, спешно раздумывая: соврать ради дальнейшего упрощения процедуры или сказать правду? Что он его знать не знает и это – беспризорный оборванец с улицы? Вранье так и просилось на язык…

– Почему вы нам раньше не сообщили об этом?

Киэнн отрицательно покачал головой:

– Пожалуй, нет. По крайне мере, об обратном меня никто и никогда не информировал.

Проклятая старая ханжа недовольно поправила очки:

– Молодой человек, у меня тридцать два года врачебной практики, и я не очень-то верю в счастливые совпадения. У вас редчайшая группа, таких как вы – один на двести тысяч.

Угу, у всех фейри четвертая, госпожа синечулочница! И вам, людям, она досталась именно от нас. Если только Ойстэ на этот счет не врет. Конечно, это вполне может означать, что у мальчишки все же есть кровь фейри. Ничтожная ее доля. Потому что истинную природу волшебных существ дарует только Маг Мэлл. Или, по крайне мере, цена подмены. А потому оставьте свои подозрения при себе и шевелите своим сухим задом, дорогая!

Фоморка нервно ущипнула его сзади и зашептала на ухо:

– Ты же сам говорил, что такое не исключено!

– Этт, я не помню эту женщину, а память у меня, знаешь ли, хорошая.

Эйтлинн прикусила губу и отвернулась.

Киэнн настоял на прямом переливании, хотя, казалось, серьезных оснований для этого не было. Это вам так кажется. Тут или пан или пропал. Но на какого черта он вообще делает это?

Его уложили рядом с бледным полуживым существом. Рико часто, тяжело дышал, цветом лица был схож с грубым неокрашенным холстом, пальцы ног мелко подрагивали. – Ну ведь и поделом же! Стоит все-таки иметь хоть каплю ума и совести и время от времени сдерживать свои клептоманские наклонности!.. – Вот уж кто бы говорил! Когда научишься усмирять свою дурную природу – тогда будешь осуждать других. Скорей всего, именно поэтому он здесь. Рико казался ему маленьким отражением его самого, и он чувствовал некую внутреннюю потребность принести эту небольшую жертву, спасая жизнь малолетнему засранцу.

Процедура оказалась неожиданно долгой и, кажется, он снова заснул. Правда, на этот раз спокойным и глубоким сном без единого сновидения. Когда же открыл глаза, Этта лучезарно улыбалась ему, точно он подарил ей весь мир и пару бриллиантовых колец в придачу.

– И как оно? – Киэнн стряхнул остатки сна.

– Ему лучше. Говорят, он начинает приходить в себя, – сияющая мордашка Эйтлинн приобрела хитровато-пытливое выражение: – Я вот только одного не пойму, Киэнн Дэ Данаан: зачем ты мне врешь? Кажется, я никогда не осуждала твоих бесчисленных похождений, ни прошлых, ни нынешних…

Киэнн непонимающе поднял на нее глаза:

– Этт, ты о чем?

Она демонстративно поднесла к его глазам свеженький листок с результатами анализа ДНК:

– Рико – твой ребенок. Вне всяких сомнений. Или твоя хваленая феноменальная память дала сбой?

Подменыш дернулся, сел, еще раз пробежал глазами разлинованную табличку. В графе матери, по понятным причинам, стоял прочерк, однако, несмотря на это, итоговое число с длинной вереницей восьмерок и девяток после запятой пугающе приближалось к значению «сто».

– Ахинея какая-то… Да быть того не может!

Потом вдруг недостающий фрагмент головоломки выискался на самом дне сундука и Киэнн вновь перевел напрочь потерянный взгляд на Эйтлинн:

– Хотя, знаешь, а ведь двенадцать лет назад все самки человека еще были для меня на одно лицо… А имен я не спрашивал…

Этта все так же беспечно усмехнулась, в уголках глаз светилось искреннее удовлетворение. Чертова дуреха, она не понимает, чем все это чревато для него! Киэнн оперся локтями о колени и спрятал лицо за сжатыми кулаками:

– Этт, я по уши в дерьме. Если он – мой ребенок, я не имею права оставить его здесь. Тем паче, что я своими же руками казнил его мать. Но забрать его с собой я тоже не имею права.

– Пусть это будет королевским произволом, – весело повела плечами она.

Киэнн грязно выругался.

– Быть мне финодери!

Кажется, до нее начало понемногу доходить:

– Ну и что же обычно делают фейри в таких случаях?

Полуэльф зыркнул на нее исподлобья:

– Остаются в Сенмаге. Правда, у большинства хватает ума не влипать в подобные истории.

Он поморщился, затем с отрешенной решительностью откинул голову:

– Ну, значит и быть посему. Я найду Ллеу, верну вас двоих обратно в Маг Мэлл, а сам останусь здесь. Не трагедия. Ему уже одиннадцать. Я смогу вернуться, как только он сможет считаться взрослым.

– Взрослым по меркам фейри? – робко поинтересовалась Эйтлинн.

Подменыш с сожалением качнул головой:

– Он – не фейри и жить ему не в Маг Мэлле. Еще лет семь. Я немного постарею, не обижайся, не в моей власти. Если что – найдешь себе кого-то помоложе.

Семь лет без воздуха Маг Мэлла! Из тебя выйдет предерьмовый отец, Кен Дэниэлс. Ты сопьешься, сядешь на иглу и сдохнешь в этой вонючей дыре! И ни черта не изменишь в судьбе этого несчастного человеческого детеныша…

В это мгновение в смежной палате, где, теоретически, все еще находился приходящий в себя одиннадцатилетний пациент, что-то с грохотом обрушилось на пол, и глухой сдавленный вскрик разорвал больничную тишину. Этта вскочила на ноги и опрометью метнулась на шум. Подменыш, не раздумывая, последовал за ней. Бредовая картина, представшая их глазам, давала сто очков вперед шаблонному ужастику: дежурный санитар с разорванной артерией и свернутой шеей валялся справа от койки, а всклоченный, полуобернувшийся вервольф скрюченными пальцами спешно выдергивал трубки и датчики из распростертого тела маленького латиноса. Очнувшийся Рико смотрел на это остекленелыми от ужаса глазами и даже не кричал, а как-то подозрительно хихикал. Заметив новых гостей, ворг пружинисто развернулся и без промедления прыгнул. Но прежде, чем волчья атака успела завершиться, привычные пальцы Киэнна рефлекторно пробежали по металлическим звеньям Глейп-ниэра. Мускулистое тело оборотня разом обмякло и беспомощно шлепнулось мешком картошки к ногам короля.

– Какого дьявола ты здесь делаешь, Снарг?

Вервольф тяжело поднял окровавленную морду, сплюнул, языком проверил клыки:

– Не твое собачье дело.

– Ууууу, – протянул полуэльф. – А ты дерзок, пес. Я знаю, у тебя на меня зуб. Вот только не пойму, отчего ты не расправился со мной, пока я был в отставке? Вожак запретил?

– Угу, – угрюмо отозвался волк.

Киэнн еще раз мысленно поблагодарил Гварна и чуть ослабил хватку, при этом все же не позволяя оборотню подняться.

– Слушай, Снарг. Наши с тобой счеты – это отдельная пьеса. А вот именно сейчас, я полагаю, у тебя есть примерно три минуты, чтобы покаяться. Потому что примерно через такой промежуток времени здесь, скорей всего, будет полиция. И я отдам тебя под суд. И если ты думаешь, что тебе удастся сбежать или каким-то другим способом выкрутиться, то должен тебе напомнить, что в моей власти лишить тебя всех магических способностей. И, поверь, опыта у меня вполне хватит.

Глаза вервольфа зорки и видят множество вещей, которые не видны другим. Но эльфийские ложь и блеф в этот список не входят. Снарг медленно засунул руку себе за пазуху и, нехотя, вытащил оттуда широкий, сложенный в несколько раз лоскут жесткого белого меха, молча положив его к ногам короля. Взгляд Киэнна на мгновение просветлел:

– О, это в корне меняет дело…

Он наклонился и бережно развернул «трофей». Казалось, пальцы покалывает от прикосновения. Белая, точно лунный свет, две тонких, обведенных черным контуром, щели на месте глаз…

– Как это случилось? – голос выдал легкую дрожь.

Ворг поднял хмурый взгляд:

– Остроухий подстрелил. Ты ни при чем.

Киэнн перевел дыхание:

– Он умер?

– В муках, – сладко протянул вервольф.

Подменыш одобрительно кивнул. На минуту повисла напряженная тишина.

– Почему ты выбрал Рико?

Волчий оскал приобрел двусмысленно-злорадное выражение. Киэнн прочитал невысказанную мысль и изумленно поднял брови:

– Ты знал? Черт подери, почему я узнаю об этом последним?

Снарг прищурился, снова входя в азарт:

– Отдай мне своего щенка, Дэ Данаан! И считай, что мы квиты.

Эйтлинн не выдержала и вмешалась:

– О чем вы вообще говорите?

Полуэльф, со сдержанной усмешкой, обернулся к ней:

– Он хочет сделать его оборотнем.

Этта сглотнула:

– Укусить?

Киэнн закатил глаза:

– Знаешь, если бы каждый, кого кусает ворг, становился ему подобным, они давно уже были бы главенствующей расой Маг Мэлла. Да и Сенмага, наверное, тоже. Единственный способ сделать человека вервольфом – это накинуть ему на спину шкуру другого – мертвого – вервольфа. И он принес шкуру своей жены.

Воспитанную среди людей Эйтлинн слегка замутило.

– Что такое, Этт? – прищурился Дэ Данаан. – Думаешь, закапывать мертвецов разумнее и благопристойнее? Это же своего рода реинкарнация!

– И ты позволишь ему?

Киэнн обвел взглядом присутствующих:

– А это мы у Рико спросим.

Он убрал пальцы с цепочки и помятый волк, с трудом, распрямил спину.

– Санитар мертв?

– Мертвее не бывает, – самодовольно прорычал оборотень.

– Забирай труп и выматывайся отсюда. Если смогу – прикрою. Придешь к отелю Хард Рок через четыре часа. Там и решим этот вопрос. И, признать по правде, – Киэнн не сдержал торжествующей улыбки, – я хотел бы решить его положительно.

Вервольф бесцеремонно сложил мертвое тело вчетверо, запихал его объемную найковскую сумку, которую для чего-то приволок с собой, и, полурастворившейся тенью, выскользнул в коридор. Киэнн опустил пальцы в оставшуюся на полу кровавую лужу, несколько раз замысловато перечеркнул ее, осторожно подул, и багровое пятно стремительно поблекло и напрочь обесцветилось.

– Воду пролили, – спокойно прокомментировал маг.

Затем подсел ко все еще ошарашенно-молчаливому Рико и легонечко щелкнул его пальцами по носу:

– Мы с тобой ничего не видели.

Маленький плутишка, оживившись, кивнул. Киэнн вдохнул поглубже, собираясь с духом:

– А теперь мне нужно тебе кое-что рассказать, чико. И, боюсь, рассказ может оказаться долгим…

***

– А он не пожалеет? Когда станет постарше? – Этта устало плюхнулась на диван. – Подростки, им всегда так: стать вампиром, стать оборотнем…

– Не думаю. Снарг сделал хороший выбор. Этот мальчишка – волчонок в душе.

Киэнн наконец оторвал взгляд от окна, за стеклом которого где-то далеко внизу уходил по завершении аудиенции сгорбленный, вечно нечесаный человечек, в любой момент готовый обернуться диким и необузданным зверем. Занятно. В который раз тот, кому он крепко насолил в прошлом, внезапно спасает его задницу…

– Этт… Я знаю, как отыскать Ллеу.

Фоморка встрепенулась:

– Так что же ты до сих пор…

– А ты дала мне время? – с легким раздражением, на полуслове перебил ее он. – Или дала возможность?

Этта виновато потупилась:

– Ладно, и что же нужно для этого сделать?

Киэнн скрестил руки на груди, тщетно скрывая за повелительным взглядом плутовскую улыбку:

– А ну раздевайся и бегом в постель!

Этта обомлела от неожиданности:

– Подожди, ты это серьезно? Киэнн, ты точно в своем уме?

– А почему нет? – с наслаждением продолжал игру он. – Я не видел тебя целую вечность! Или это что-то недопустимое и непозволительное с тех пор, как ты стала готичной леди в лакированных ботфортах?

Ну-ну-ну, не перегибай, Киэнн Дэ Данаан! Сейчас она и впрямь уверует, что ты пьян или напрочь помешался – и повяжет тебя. Подменыш еще несколько секунд полюбовался ее растерянностью и присел рядом на корточки, доверительно глядя в глаза:

– Этт, мне нужен своего рода транс, и контакт с кем-то или чем-то очень близким тому, что я хочу найти. Конечно, мы можем просто взяться за руки, – он ехидно усмехнулся, – и помолиться. Или помедитировать. Но, боюсь, эффект будет куда хуже. А потому давай, не ломайся, детка! Немного первобытной, древней, как оба мира, магии. В конце концов, я действительно не видел тебя целую вечность!

***

Маленькая моторная лодка, пыхтя, карабкалась к верхушке очередной вавилонской башни, в одночасье возведенной всемогущей матушкой-природой. Аманда не придумала ничего лучше, как выпросить у своего бристольского приятеля это, мало предназначенное для морских путешествий, судно, под предлогом покатать по реке своего братца, и рванула на нем прямиком в открытое море. И вот теперь их бросало, как скорлупку по воле волн, берег Ирландии был все еще далек, но и возвращаться назад было уже решительно поздно. Хотя, конечно, Ллеу это обстоятельство нисколько не беспокоило: он знал, что море не причинит ему зла. Дружественная стихия лишь танцевала с ним стремительный вальс, и он наслаждался каждым па, с восторгом ловил каждый миг бесконечного кружения. Жаль, что Аманда не разделяла его радости и оптимизма. Не в силах бороться с волнами, отчаявшаяся и неспособная хоть что-либо исправить, она лишь тихо молилась, бессмысленно сжимая оцепеневшими пальцами черную баранку рулевой консоли. Громады волн вздымались к небесам, точно бесчисленные головы лернейской гидры, жадные щупальца чудовищного кракена то и дело норовили обвиться смертельной петлей вокруг жалкого суденышка и утянуть за собой в бездну. Заходящее солнце, щурившееся сквозь узкую прореху в густой лиловой завесе туч, кренило то влево, то вправо, и казалось, что мир вот-вот перевернется вверх тормашками. В диком беспредельном ужасе, Аманда заранее оплакивала себя и своего счастливого безумца брата, который, похоже, даже не понимал того, что с ними происходило.

Ллеу и вправду не понимал. Не мог взять в толк, отчего его фюльгья-сестра так бледна и печальна? Может быть, она забыла позавтракать? Или грустит в разлуке со своим дружком? Моторка лихо скользнула вниз с вздыбленной спины игривого монстра и Аманда в очередной раз отчаянно закричала. Юного фомориана осенило странной догадкой:

– Ты боишься?

Аманда лишь бессильно закатила глаза:

– Господи Всевышний, помилуй нас!

Ллеу изумленно уставился на нее:

– Ты хотела бы, чтобы волны стали поменьше?

– Майк! – не сдержавшись, обвила его руками доведенная до истерики смертная: – Если буря не прекратится, мы погибнем.

Маленький Дэ Данаан загадочно усмехнулся, вытащил из заднего кармана брюк губную гармошку, чуть ранее выклянченную у мнимой сестрицы, и, как заправский заклинатель змей, медленно поднес ее к губам. И гармоника заскулила сладкоголосой морской сиреной, взывая и усмиряя, заклиная и умасливая. У земной девушки Аманды перехватило дух: исчезло все, жизнь и смерть, яростно бушующее море и холодный октябрьский ветер, лишь могучая колдовская песнь плясала на одной ноге белоперым маниту. И седогривые мустанги разом склонили перед ним свои тяжелые головы, водная гладь покорно расстелилась полотном, а русые, коротко стриженные, жидкие волосенки подменыша на мгновение полыхнули беспримесным золотом.

– Как, говоришь, тебя зовут? – медленно проговорила потрясенная и внезапно уверовавшая в чудо Аманда.

Ллеу одарил ее сияющей улыбкой:

– Меня зовут Лу. Ллевелис Дэ Данаан. Я – король Маг Мэлла.

Внезапный резкий порыв ветра с запада едва не опрокинул успевших расслабиться мореплавателей. Лодку тряхнуло от толчка, и полностью обнаженная фигура со спутанными в жуткие косы золотыми эльфийскими волосами упала к ногам своего юного повелителя:

– Добрый вечер, мой король!

Цепочка Глейп-ниэра холодно поблескивала на запястье Киэнна. Ллевелис с трудом сдержал бурный порыв восторга:

– Сдается мне, король теперь ты, отец. А я – не более, чем твой наследник.

Все еще не считавший себя королем Киэнн на мгновение насторожился. Однако, в словах юного фомориана не было ни ревности, ни обиды. «Так и должно быть, – отчетливо говорили его глаза. – Давай оставим все как есть. По крайне мере, сейчас». Что ж, может быть, ты и прав. В любом случае, я не могу принудить тебя принять ее обратно. Да и хорош я буду, если в очередной раз попытаюсь спихнуть ответственность на кого-нибудь другого. Тем более, когда этот «другой» – трехлетний мальчуган.

Подменыш, с улыбкой, качнул головой:

– Королем был Элвис. А я так, примазываюсь.

И, отбросив дешевую маску приличий и фальшивую мишуру ненужных церемоний, ликующий принц самым дорогим украшением повис у него на шее. Киэнн крепко прижал к себе упрятанное в чужую и незнакомую телесную оболочку родное существо и, через его плечо, чуть смущенно, улыбнулся напрочь утратившей дар речи Аманде:

– Прошу прощения за мой не слишком благопристойный вид, миледи. Видите ли, у меня не было ни капли времени, чтобы исправить эту оплошность. Надеюсь, мое тело выглядит все еще не настолько отвратительно, чтобы оскорблять девичий взор.

Ллеу чуть отстранился и скорчил строгую физиономию:

– Между прочим, ты лгал мне.

Полуэльф живо изобразил смиренный ужас:

– В чем именно, мой владыка?

– Быть взрослым не так уж и скверно.

Киэнн страдальчески свел брови, не теряя шутливо-театрального тона:

– Отвратительно, Ллеу, просто отвратительно!

– Проучу я тебя! – осуждающе качнул головой мальчишка.

Король с готовностью кивнул в ответ:

– Я согласен.

***

– Это Аманда, – Ллеу радостно вскарабкался Киэнну на колени. Тот уже успел наколдовать себе иллюзорные джинсы и шерстяной клетчатый свитер. Грели они неважно, но по крайне мере немного прикрывали наготу. – Она… Я обещал показать ей Маг Мэлл.

– Это жестоко, Лу, – неуверенно протянул полуэльф. – Она никогда не будет знать покоя в своем мире, однажды увидев наш.

– А ты позволишь ей остаться! – с привычной настойчивостью, заявил довольно улыбающийся ребенок.

Киэнн поморщился, пошарил глазами, ища путей к отступлению. Потом вдруг хмыкнул и просиял:

– Знаешь, а ведь я могу это сделать. У меня есть превосходная кандидатура на замену!

Он ободряюще кивнул все еще толком не оправившейся от шока девушке:

– Правьте левее, мисс. А лучше – позвольте мне.

Он переполз за штурвал маленького прогулочного судна и доверительно усадил сына светловолосой попутчице на руки. Аманда инстинктивно обхватила малыша и прижала его к себе.

– Не по возрасту ты себе выбрал подружку, юный сердцеед! – не сдержался Дэ Данаан.

– Это – моя сестра! – обиженно проворчал Ллевелис в ответ.

Киэнну наступили на больную мозоль:

– Не пугай меня так, сынок!

Только еще одной нежданно-негаданной дочери до полного счастья ему и не хватало! Пожалуй, он так скоро вообще перестанет чему-либо удивляться и уверует в индийское кино и теорию Дарвина в придачу!

Киэнн ухмыльнулся, надвинул на лоб неведомо откуда взявшуюся ковбойскую шляпу и тоном Индианы Джонса «проинструктировал» свою, непривычную к прыжкам между мирами, пассажирку:

– Закрой глаза, детка.

Моторка сделала крутой вираж и мягко вошла в белый молочный кисель густого тумана. Большие лебединые перья полетели по обоим бортам лодки, стремительно менявшей форму и очертания. Кровавое око небес внезапно выцвело и покатилось по наклонной плоскости горизонта серебряной пятидесятицентовой монетой. Сахарно-белая пустыня дышала пугливой рябью барханов-волн, а измазанное белесым маревом заката непроницаемо-черное покрывало неба старательно прятало под собой мир-вне-миров, точно старинный фотоаппарат во время съемки. Аманда на мгновение приоткрыла глаза, охнула, схватилась за сердце и вновь зажмурилась. Киэнн правил ладью сквозь черно-белую сумятицу навстречу в который раз утраченному и вновь обретенному потаенному миру – Равнине Вечного Блаженства.

Был ли он таким, его мир? Уж кому, как не ему знать, что Маг Мэлл не вечен, как и он сам. Не всеблаг, не ко всем добр и совсем уж редко к кому милостив. Он следит за тобой, он ждет, он знает, на что ты способен, знает даже больше, чем ты сам. Он – как малый ребенок, который верит в твое могущество и не прощает ошибок. И еще он – как сладкий недуг, который будет жить в твоем сердце до тех пор, пока оно не упадет утомленной птицей на его мягкие мшистые тропы и не станет еще одним камнем у дороги…