Текст книги "Кровь фоморов"

Автор книги: Бранвена Ллирска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Неудачливый летун, с горем пополам, добрался до середины реки и камнем плюхнулся в воду. На этот раз измученное тело приняло кристальную прохладу с наслаждением и благодарностью. Перепонки между пальцами значительно уменьшились, морда вытянулась в оскал грызуна, лапы укоротились, стремительно порастая грубой густой шерстью. Облик выдры всегда давался ему относительно сносно, по крайне мере, не видя себя со стороны, он был в этом почти уверен. Скорей всего, рыба была бы куда надежней, но такую сложную трансформацию Киэнн боялся попросту не потянуть. Шустрый речной зверь проплыл добрую сотню метров, и, не чувствуя за спиной погони, высунул мокрую морду на поверхность, чтобы осмотреться и вдохнуть воздуха.

В тот же миг что-то с шумом и свистом упало на него сверху и дернуло вверх за загривок. Доплавалась, дорогуша, сцапали! Боль разрываемой кожи и холодный ужас осознания предстоящих последствий допущенной оплошности пронзили рассудок, повергая его тот самый древний чудовищный транс, в котором ранее неведомые способности точно вырывались наружу, ломая границы и пределы. Выдра отчаянно извернулась в когтях крылатого хищника и замкнулась металлическим кольцом на его рифлено-золотой лапе. Это было не совсем по правилам, но... Да чихал он на эти правила!

Это только в сказках герой одинаково легко превращается и в белого голубя, и в зеленый плед. На самом деле трансформация в неодушевленные предметы – это, по сути, временная смерть. Если очень не повезет – из этого состояния можно и не выйти. Мир перестал пульсировать знакомыми мириадами ощущений, сознание отключилось чуть менее, чем совсем. Мыслей, к счастью, тоже не было.

Птица приземлилась на замшелый неровный камень у берега реки и брезгливо потрясла лапой. Затем перья разгневанно вздыбились и плавно перетекли в растрепанные кудри человека. Заинтересованный мужчина несколько раз подбросил кольцо на ладони и швырнул наземь.

Возврат в первоформу означал прерывание (а при отсутствии претензий у второго из противников – и завершение) дуэли, и, смутно почувствовав прикосновение человеческой руки, Киэнн с облегчением грохнулся на землю всем телом. Кожа его изрядно посерела и покрылась липкой холодной испариной, рваные раны на спине зияли как свежие следы отрезанных крыльев.

– Ну и как умирается? – в голосе вопрошавшего не было слышно ни неприязни, ни участия – одно лишь любопытство. Однако у Киэнна, даже при всем желании, не было ни малейших сил оное любопытство удовлетворять.

– Я привык, – коротко выдохнул он, жадно хватая воздух.

Соперник дал ему отдышаться, понимая, что иначе все равно ничего не добьется.

– Кто тебя учил?

Полуэльф поежился:

– Один психопат. Его автографов на моей спине – как у счастливого фаната футбольной команды.

Скандалист и пророк эпохи шестидесятых удовлетворенно хмыкнул:

– И все равно однажды я поссу на твою могилу.

Потрепанный подменыш, шатаясь, встал:

– Да в свое удовольствие...

– Ну и чего ты хотел?

Киэнн выложил карты. Расклад был явственно не в его пользу, но, похоже, собеседник купился на единственный наличествующий козырь:

– Тогда я буду трахать твою девчонку.

Эльфинита покоробило от формулировки:

– Если она будет тебе давать – сколько душе угодно!

***

В общем, попытка изоляции давалась семейству Дэ Данаан с огромным трудом: посетителей в Карн Гвилатир бывало более, чем достаточно. Кроме бывшего рок-идола Джима Моррисона (ныне подменыша Шима О’Мориана, как, на свой манер, прозвали короля-ящера обитатели волшебного мира), любителя легкомысленных развлечений никса Нёлди, хвостатой проказницы и, вместе с тем, старательной домохозяйки хульдры Сигроны, то и дело норовившей попотчевать чету своей поистине чудесной выпечкой и парным молоком, и преданного вервольфа-телохранителя Гварна с неизменной свежей крольчатиной, к ним время от времени захаживал беспечный пьянчуга агишки, самоотверженно бравшийся покатать на своей лошадиной спине юного короля, тихий и скромный морской житель шелки с обожженным лицом и тюленьей шкурой на плечах, вертлявая зеленоокая ручейная дева корриган, в открытую обхаживавшая Киэнна, две темнокожих родственницы эльфов – фэрришинки, являвшиеся примерно за той же надобностью и – крайне редко и исключительно с официальными визитами – сам рыжий магистр Ойстэ. Однако случались порой и визитеры несколько иного толка...

Киэнн спешился и потрепал серебристую гриву ослепительно-белоснежного единорога. Маленькая хрупкая фоморка с увесистой корзиной золотисто-алых яблок в руках замерла на пороге сидха, с изумлением глядя на диковинного зверя.

– Где ты его достал?

Полуэльф отобрал у любимой ее ношу и нежно пробежал пальцами по волосам:

– Этт, ты меня убиваешь! – он взглянул на нее, как на маленькую девочку. – Единорогов не бывает. Это существа, сотворенные магией.

Он небрежно щелкнул пальцами, и великолепный скакун растаял в воздухе.

– Между прочим, идеальное средство передвижения: не жрет, не гадит, не загрязняет окружающую среду. Единственная неприятность: если быть не слишком внимательным и пропустить момент, когда он начнет развоплощаться – можно запросто сломать себе шею.

– Ну, ты меня порадовал, – с упреком зыркнула на него она.

– Да ладно, я ж все-таки не совсем дегенерат.

Этта еще раз, с сожалением, взглянула туда, где лишь пару мгновений назад красовался мистический символ целомудрия, и как можно непринужденнее шепнула Киэнну:

– Кстати, у тебя посетитель.

Подменыш резко напрягся и внимательно посмотрел на нее:

– Ты это сказала таким тоном, будто ничего хорошего этот визит не предвещает.

Этта скорчила возмущенную физиономию:

– Да что ж вы за существа такие! – Ни тебя, ни сына твоего даже и обмануть не выходит!

– Ну, его точно не советую...

(Малец отчаянно раздражался на непреодолимую тягу Киэнна к хроническому вранью и все же приучил родителя в своем присутствии контролировать этот аспект своей натуры).

Гость сидел в дальнем углу за столиком и самозабвенно глушил хозяйский эль. Цверг. Невысокий, коренастый, темно-серая морщинистая кожа, всклоченная рыжая борода – ни дать ни взять, типичный фэнтэзийный гном. Полагающаяся по рангу секира стояла чуть поодаль у стены. Один из трех десятков отчаянных, геройствовавших в тронном зале Бельскернира. «Он сюда явно не пивка хлебнуть пришел, у меня тут, вроде, не таверна».

Киэнн притянул к столу ажурное эльфийское кресло, показавшееся ему еще достаточно пригодным для употребления, и блаженно вытянул ноги. (Несмотря на горячие уверения, настоящей мебелью подменыш так и не обзавелся – вся обстановка в его доме продолжала оставаться иллюзорной. Время от времени рассвирепевшая Эйтлинн устраивала ему головомойку после очередного падения с исчезнувшей кровати, Киэнн клятвенно обещал исправиться, но... все оставалось по-прежнему. Что же касается юного Ллевелиса, то его подобный образ жизни вполне устраивал, поскольку о другом он попросту не знал). Полуэльф плеснул себе эля в предусмотрительно оставленный заботливой Эттой бокал (который был ничуть не меньшей иллюзией, чем стол, а потому в случае исчезновения второго – первому ровным счетом ничего не грозило) и приветствовал цверга традиционным:

– Долгие лета подземным кланам!

– И тебе здравия, Дэ Данаан, – проворчал тот в ответ.

– Чем обязан?

Цверги – народ тяжелый, так что Киэнн был настроен на исключительную любезность. Однако, как только повествование пришедшего началось – корабль под названием «Благие намеренья» начало кренить и бросать на волнах растущего раздражения. – К Киэнну пришли с жалобой. Или даже скорей с прошением.

Как оказалось, внутри самих кланов не так давно разразилась очередная междоусобица (цверги, как никто другой в Маг Мэлле, страдали отчаянной жадностью и неутолимой тягой к накопительству чего бы то ни было), воспользовавшись которой, вооруженный отряд ётунов разграбил два или три продовольственных каравана, направлявшихся с поверхности под землю. Впрочем, откуда доставлялась оная провизия – цверг старательно умалчивал, а в средствах они сами никогда особо избирательными не были. Совладать с нападавшими великанами карликам не удалось, и потому теперь они были до глубины души оскорблены, обижены и раздосадованы. Окончательный текст претензии хмурым нетрезвым бородачом сформулирован так и не был, однако навязчиво повис в напряженном воздухе.

Киэнн отодвинулся, визгляво скрипнув серебряными ножками кресла по полу:

– Ну и чего ты от меня хочешь? Я – не король и приказывать им не могу. К тому же я вам только одно обещал: невмешательство. И им в равной мере.

Карлик угрюмо сверкнул глазами исподлобья и упрямо пробубнел:

– Это твои ётуны, вот и призови их, сталбыть, к порядку!

– Когда они были «моими», Хэп? – полуэльф уже с трудом сдерживал ярость. – Двенадцать лет назад? – Да плевать они на меня хотели с высоты своего девятнадцатифутового роста! Или ты хочешь, чтобы он с ними разбирался? – Киэнн неопределенно мотнул головой куда-то вглубь пещеры (судя по отсутствию шума и бедлама, юный король спал). – Ну, так ему и излагай суть проблемы. Не гарантирую, что он поймет.

Собеседник молчал.

– Подземные воинства кланов не могут справиться с жалкой четверкой ётунов? – Ну, так выловите их по одному и выдайте причитающееся! Или старые законы Маг Мэлла кто-либо отменил? – Я, что-то, не слышал.

– Когда тебе было нужно – мы пришли, – недобро прорычал цверг.

– А ты уверен, что это именно мне было нужно?

Двое какое-то время напряженно меряли взглядом друг друга, наконец карлик не выдержал и отвел глаза. Киэнн решительно качнул головой:

– Аудиенция закончена, Хэп. Допивай свое пиво и выметайся отсюда подобру-поздорову. Вы – взрослые ребята и разберетесь со своими проблемами сами.

Как ни странно, карлик повиновался. Этта цокнула языком, когда тот уже не мог ее слышать:

– Теперь он тебе всадит топор в спину где-нибудь на охоте.

– Ну, одним Дэ Данааном меньше...

– Ох уж эти мне твои принципы! – вздохнула она.

Киэнн нервно повысил голос:

– Да за кого они меня принимают, Этт? Я им что, благородный паладин, борец со злом и несправедливостью? Где они вообще такого набрались?

Звонкий мальчишеский фальцет прервал его возмущенную тираду:

– Кто такой «паладин»? И почему тебя за него принимают?

Фоморка сочувственно улыбнулась Киэнну:

– Кажется, тебе предстоит очередное объяснение...

***

И все же, чем больше взрослел младший Дэ Данаан, тем сильнее поведение обоих мужчин начинало походить на проделки двух мальчишек-приятелей. За которые и влетало порой от демократичной Эйтлинн обоим – фоморка ни с чем не церемонилась.

– Не вой, Лу, я тебя предупреждал, что нам за это попадет, – Киэнн, как мог, прививал сыну господствующую магмэллинскую идею о неизбежной ответственности за совершаемые поступки.

Этту поначалу дико раздражала его манера называть Ллевелиса своим непретенциозно-куцым человеческим «Лу». Киэнн отмахивался:

– Брось, Этт, почти у всех фейри есть как минимум один запасной вариант имени – для Сенмага.

Женщина-подменыш заинтересовалась:

– И как же ты себя именовал?

– Кен.

Этта прыснула:

– Пошловатенько.

– Для мальчика по вызову – в самый раз. Кен Дэниэлс, к вашим услугам!

– Второе – небось, на бутылке виски подсмотрел? – усмехнулась она.

– А почему бы и нет?

В общем, откровенно опасаясь гнева матери, наибольшие погромы Ллеу учинял в ее отсутствии. Отец же с ним сделать все равно ничего не мог.

– Я тебе говорю, Нёл, они гнались за ней, как за дикой серной, вся их рехнувшаяся волчья стая! Уж не знаю, что именно она им сделала и что собирались сделать с ней они, но она от этого была явно не в восторге! – Киэнн предупредительно отодвинул подальше начатую бутылку, поскольку в этот самый миг прямо над их головами, точно космический корабль пришельцев, со свистом пролетело серебряное блюдо.

– Естественно, я не стал вмешиваться в это открыто, – как ни в чем не бывало, продолжил он. – Сотворил на их пути довольно непроглядную стену тумана, пустил их по ложному следу, а пока они ушами хлопали – уволок ее с глаз подальше. Таким образом, Гварн и компания остались с носом, – Киэнн приложил палец к губам, – а я заслужил горячую благодарность девушки.

– Ох и сволота ты, Киэнн! – завистливо простонал никс. – Асраи! Глубоководная нимфа! Я их видел-то пару раз в жизни! Сама вся словно из тумана, робкая и прекрасная, словно дитя…

– Ого, видел бы ты это «дитя»! – многозначительно хохотнул полуэльф. – Это тебе не глупенькие девочки из Сенмага... – Берегись!

Поздно. Никс не успел вовремя среагировать, и здоровенная чаша для пунша с размаху врезалась ему прямехонько между лопаток. Нёлди охнул от боли и неожиданности.

– А это ничего, что он весь дом разносит? – несмело поинтересовался водяной.

Киэнн равнодушно мотнул головой:

– Здесь ничего нет, кроме твоей бутылки бренди. Пускай разносит в свое удовольствие.

– Твое «ничего» больно бьется, – все так же осторожно возразил никс.

Подменыш насмешливо поднял брови:

– Хочешь попробовать ему это запретить?

В этот момент в их сторону полетел приземистый кривоногий табурет вместе со стоявшей на нем фруктовой вазой.

– Лу! Что сие должно знаменовать? Армагеддон? – перекрикивая грохот бьющейся посуды, осведомился старший Дэ Данаан.

– Да! – с вызовом откликнулся младший, запуская в полет очередную Звезду Смерти в виде чугунного котла размером в половину его собственного роста.

– Пора делать ноги, – быстро наклонился к уху приятеля-собутыльника подменыш. И громогласно протрубил: – Даю сигнал к началу эвакуации из галактики!

Он, незаметным движением, оперативно подтолкнул никса по направлению к выходу и попытался так же шустро выскользнуть сам. Однако юный златоглазый Шива молниеносно метнулся им наперерез, по пути обрушив буфетный шкаф, и, широко расставив руки, решительно преградил беглецам путь:

– Ты не пройдешь!

– Ну уж нет, почтенный Гэндальф! – Киэнн подхватил на руки барахтающегося мальчугана и высоко поднял его над головой, давая гостю возможность ретироваться. – Твое время истекло и если твоя мать вернется и увидит этот чудовищный кавардак...

В голосе малыша прозвучала обида и угроза одновременно:

– Я хочу играть!

Взрослый опустил его на землю и присел рядом, стараясь быть серьезным и убедительным:

– Ллеу, тебе пора знать, что после Армагеддона все умирают и играть не с кем.

Парнишка расстроенно хлюпнул носом и, наконец, поменял свою точку зрения:

– Тогда это не Армагеддон.

– А что же это, о мой повелитель?

– Боггарт? – несмело предположил сорванец.

Киэнн довольно усмехнулся:

– Ну, я думаю, ты разберешься с этим распоясавшимся боггартом. А мне придется наводить порядок...

***

Киэнн вернулся домой глубоко за полночь. Осторожно вошел на цыпочках, стараясь никого не будить. – Однако в спальной Эйтлинн не было, равно как не было ее и в гостинной. Помедлив в нерешительности, подменыш все же не удержался и, крадучись, точно вор, заглянул в уютно укрытую в дальнем уголке сидха детскую. Однако Морфей определенно не властвовал там. Свет яростно пылал во всю силу трех позолоченных люстр волшебного пламени. Недоброе облако тревоги повисло в воздухе, точно коршун распростерся над добычей. И, окончательно выбивая шаткую землю из-под ног, в лицо полетел странный до безумия то ли вопрос, то ли упрек:

– Ты лгал мне?

Киэнн растерянно застыл в дверях:

– Проклятье! – И неоднократно! А в чем проблема?

Этта обернула к нему бледное перепуганное лицо, губы ее заметно дрожали, трудно было понять – от гнева или от страха:

– Ты говорил, в Маг Мэлле болезней нет, – она вновь измученно обернулась к, казалось, дремавшему в своей детской кроватке ребенку: – У него жар. И он не приходит в сознание.

Язык присох к гортани, по спине пробежала вереница невидимых муравьев. – Он знал эти симптомы. И знал, что это означает. Но, черт возьми, ведь прошло всего лишь каких-то три года! С другой стороны, еще ни один Дэ Данаан не брал в руки эту проклятую дрянь в младенческом возрасте...

Киэнн сделал шаг ватными ногами, пылающий ад комнаты как-то заметно померк... Черт, держи себя в руках, не до дамских обмороков сейчас! Как в страшном сне, преодолел девять метров, отделявших его от изголовья кровати, и бессмысленно уставился на распростершегося в беспамятстве мальчика. Стальные тиски ужаса медленно отпустили, на их место пришла ярость – слепая, безудержная, точно отдача после выстрела. Точно гулкое эхо после истошного крика.

– Ты рехнулась, сучка фоморская?

Эйтлинн дернулась и вспыхнула. Киэнн никогда не был образцом деликатности, но...

– Думала, я настолько слепой, что не увижу?

– «Увижу» что? – Этта скрипнула зубами. Отвечать на оскорбление просто не хватало нервов.

– Это не Ллевелис! – уже почти орал на нее полуэльф. – Это – человек!

Тут его голос упал, в словах скользнула горечь и даже некоторое сожаление:

– И он умирает...

Дэ Данаан решительно сорвал с полуживого существа серебристую цепочку Глейп-ниэра и быстро намотал ее себе на запястье.

– Зачем ты это сделала?

– Я сделала?!? – Этта с трудом вынырнула из пучины шока, точно утопающий продирается на поверхность.

– А кто же еще? – он жег ее ненавидящим взглядом. – Спасти его хотела? Здесь так не делают! В моем роду так не делают!

Этта осела наземь, пытаясь сложить в мозгу куски разлетевшейся вдребезги мозаики. Ребенок был похож на Ллеу, как две капли воды схожи друг с другом. Что он видел в нем, чего не видела она? Тем временем Киэнн еще раз окинул подменыша презрительным взглядом:

– Грубая работа. Даже у меня бы лучше получилось. А еще фейри!

Он считает, что она подменила собственного сына!

– Слушай, я же даже не знаю, как это делается!

– Оно и видно!

Эйтлинн медленно поднялась, шагнула к кухонному столику, вытянула нож и, стиснув зубы, разрезала себе ладонь:

– Допроси меня.

Сталь лязгнула в ответ, голос казался чужим и безжалостным:

– Так и сделаю.

Волна яростной боли обожгла каждый нерв перепуганного тела, впечатала в пол, раскаленными щипцами вырвала из сознания любые попытки к сопротивлению. Однако фоморка еще раз отрицала свою вину.

Киэнн опустился рядом с ней на колени и нежно тронул за плечи:

– Прости, Этт.

Она подняла на него обозленный взгляд:

– Жаль, что я не могу сделать то же самое!

Уголки его губ дернулись в невеселой усмешке:

– Нашла о чем жалеть! К тому же у меня безупречное алиби.

Этта зло хлестнула его недоверием:

– И в чем же оно заключается?

Король-подменыш вновь ответил ей печальной улыбкой:

– Ну, по меньшей мере, у меня все еще нету клыков. И волосы на роже пока не растут.

Он уже как-то посвящал ее в суть этого «откровения». Существовали определенные табу, преступить которые представитель рода Дэ Данаан не мог ни при каких условиях, ибо наказанием за таковой проступок было немедленное обращение в чудовищного финодери – жуткую звероподобную тварь, чего горделивые эльфы боялись больше самой смерти. Часть запретов казалась ей логичной, часть – абсурдной, одни были – персональными, другие целиком совпадали с общими законами Маг-Мэлла. В числе всего прочего, одними из самых жестоких и грязных преступлений почитались убийство, нанесение увечий либо другое сознательное действие магического или физического характера, ставящее под угрозу жизнь и безопасность существа (равно фейри или человека), не достигшего своеобразного «совершеннолетия», которое, грубо и условно, приходилось на пятнадцатый год жизни. То есть, говоря попросту, малого ребенка. Учитывая магмэллианскую «плодовитость», подобная строгость представлялась отчасти разумной. Обычной карой за упомянутое деяние была смертная казнь, потомка же племени Дану ждала неотвратимая мутация. Будучи обращенным финодери, виновник утрачивал разум, прежние магические способности и саму свободную волю. Впрочем, если пострадавший оставался в живых – наказания можно было избежать. Но тут, судя по всему, был не тот случай.

Этта задумалась. Почти сразу на закате ее склонил внезапный сон, она не увидела в этом ничего предосудительного, уложила Ллеу (он, как всегда, бурно протестовал, требовал Киэнна и непрестанно рассказывал, что тот обещал покатать его на своей волшебной лошади; в общем, это еще однозначно был ее Ллеу, маленький трехлетний тиран, который мог дать фору девятилетнему человеческому детенышу) и ушла подремать. И – точно провалилась в бездонный колодец. Однако вновь не придала этому особого внимания – ну, должно быть, устала за день. Проснулась уже по полуночи. Он часто, хрипло дышал и как-то странно подрагивал. Кожа его пылала, как раскаленный камин. И – она так и не смогла его разбудить.

– Ну и кто же из твоих ненормальных подданных мог быть настолько безумен, чтобы совершить подобное преступление?

Киэнн продолжал отрешенно смотреть на мечущееся в горячке существо – ему явно чуть полегчало после того, как ядовитую сталь у него отняли, но в сознание он по-прежнему не приходил. – Однажды то же самое произойдет с ним? И ее настоящим сыном (если, конечно, есть хоть малейшие шансы вернуть его)?

– Любой. И ни один.

Он еще секунду подумал:

– По правде говоря, ни у кого из них, кроме нас с тобой, нет ни одной понятной мне причины совать голову в петлю. Не представляю, кому это могло быть нужно.

Отвернув край одеяла, расстегнул детскую рубашку на груди маленького человеческого существа. – Обычный ребенок, лет десяти. Размытый, едва заметный отпечаток прикосновения фейри, но кого именно – определить уже невозможно. Человеческие тела не слишком хорошо сохраняют на себе следы подобного воздействия. Да и воздействие-то было почти минимальным...

– Его природу оставили нетронутой, в нем нет ни капли от фейри. Тот, кто это сделал, был либо чудовищно криворук, либо преднамеренно хотел лишить меня наследника.

– Ты можешь узнать, что он сделал с настоящим Ллеу? – голос Эйтлинн прозвучал слабо и просительно.

Киэнн качнул головой и мрачно ухмыльнулся каким-то своим глубоким воспоминаниям:

– Если б это было так просто!..

Этта вновь, с раздражением, взглянула на странный слепок, так умело подражающий каждой черте того, с чьего облика был снят: вот он знакомо покривил губы, вот дрогнули ресницы, которые, казалось, она не спутала бы ни с одними другими во вселенной...

– А есть хотя бы способ распознать, кто на самом деле этот человек и как он по-настоящему выглядит?

Полуэльф вздохнул:

– Препарировать? – Но знаешь, я совсем не хочу быть финодери...

– То есть ты ничего не будешь делать?! – фоморка вновь сорвалась на волне раздражения.

– Что-то буду.

Чертовски трудно думать, когда самка истерит, а малолетнее существо, до безумия схожее с твоим собственным сыном, умирает на твоих глазах. В твоем доме. И пойди докажи кому-нибудь, что это не твоих рук дело.

«Я могу допросить их всех. По очереди. На это уйдет несколько суток и мой мозг наверняка перегорит. И еще не факт, что будет результат. Тот, кто это сделал, должен был коснуться Глейп-ниэра. Держать его в своих руках. Судя по всему, он выжил. По крайне мере, не умер прежде, чем завершил ритуал подмены. Но как надолго? И, если он мертв, чего ради...

Брось, Киэнн, ты же просто не хочешь причинять им боль! Только вчера они делили с тобой свой хлеб и постель, а сегодня будут валяться у твоих ног, выкашливая кровь из легких. Четыре тысячи фейри, а истинный виновник может оказаться по ту сторону мирозданья в неподвластном тебе мире мертвых, или, по меньшей мере, в труднодоступном для Глейп-ниэра мире людей, и попросту не придет на твой призыв...»

– Вот с них и начнем!

***

Похоже, Эйтлинн была слишком погружена в свои собственные размышления и не только не выразила ни малейшего недоумения по поводу его бессвязной реплики – она ее даже просто не услышала. Однако, что занятно, отчасти их мысли текли по схожему руслу – фоморка поморщилась в выразительной гримасе сожаления, чуть прицокнула языком и также, на первый взгляд, неведомо к чему, проговорила:

– И почему ни один умник в здешних краях не изобрел приличных масс-медиа?

Киэнн уставился на нее, не сдержав лукавой усмешки во взгляде:

– С чего это ты взяла? – Просто плата за эфир достаточно высока.

Да, это был самый быстрый и действенный способ оповещения о чем бы то ни было всего населения Маг Мэлла единовременно. Способ не из приятных, однако, пришла пора им воспользоваться. Если же его сообщение не примут, сочтя непристойным – ну... жили же как-то Нуада и Тюр³ однорукими, в некотором смысле это даже почетно.

Он вышел в чернильную заводь ночи. Этта неотступно последовала за ним. Кровь отчаянно лупила в виски, как у школяра на первом свидании. Для ритуала не требовалось ни специального места, ни времени, лишь открытое небо да твердый грунт под ногами. Полуэльф опустился на колени, вытянул бронзовый кинжал из-за пояса, сделал глубокий надрез чуть выше запястья и, придержав алую струйку, принялся выводить ею, как маркером, необходимые руны на глинистой почве. Земляной покров дрогнул испуганным рывком внезапного пробуждения и разверзся оскаленной стозубой пастью, радостно слизнув принесенную жертву. Киэнн глубоко вдохнул (черт возьми, ну ведь он же не собирается орать в эфир: «У меня самый длинный!» – что, в придачу ко всему, было бы наглым враньем, троллям на смех – или: «Новое поколение выбирает «Пепси»!) и вложил правую руку в голодную глотку психоделического Фенрира⁴, тысячеглазого пса Алукарда, вечно дремлющей потайной силы Маг Мэлла. Теперь осталось только сосредоточится и вложить в уста самой земли слова необходимого послания. Сосредоточиться – и не ляпнуть какой-нибудь ахинеи. Разбираться никто не будет. Одно мгновение – и никакие чудесные врачеватели тебе уже не помогут. И – постарайся быть краток, носитель примитивного разума, нет, не то, чтобы так уж непременно сто восемьдесят символов, но, сам знаешь, терпение сверхсил не безгранично...

Киэнн отер холодный пот с напряженного лба и перевел дыхание. Сообщение принято. И, пожалуй, уже доставлено. Мохнатые кошачьи уши трав вновь мирно колыхнулись на месте недавнего фантасмагорического действа и, с неслышным мурчанием, прильнули к ногам.

Этта не спрашивала его, каким был текст послания: он отчетливо прозвучал в ее ушах торжественным грохотом литавр, гулом невидимого колокола. «Никому не покидать пределов Маг Мэлла. Оповестить Карн Гвилатир о каждой загадочной смерти с сего момента и на протяжении девяти последующих суток». Далее шло что-то вроде подписи с указанием титула и знак двух переплетенных змей, четко вспыхнувший где-то на сетчатке глаз. Этта болезненно зажмурилась.

– Недурственно: вся страна под арестом. И что оно тебе даст?

Дэ Данаан раздраженно мотнул головой:

– Это для их же блага. Разбираться я буду только с теми, кто уже успел задать дёру.

– А перекрыть выходы из Сенмага тоже в твоей власти?

– Да. Но надо шевелить задницей.

Он еще раз виновато взглянул на свою несправедливо наказанную «царицу Рианнон»⁵ и, извиняющимся тоном, отчитался:

– Я могу задержаться. Развлекайся, как сочтешь нужным.

Эйтлинн взбеленинась, как бешеная кошка:

– Иди ты знаешь куда, Киэнн Дэ Данаан! Я еду с тобой и не вздумай отвертеться!

– Ну нет, моя дорогая, в Сенмаге тебе точно делать нечего!

– Это еще почему? – упорствовала она.

– Ты на себя давно в последний раз в зеркало глядела?

Этта запнулась, оскорбившись, как любая нормальная женщина. В принципе, она понимала, что кожа оттенка аквамарина, желтые глаза и чешуйчатый покров ниже талии едва ли считаются по-настоящему сексуально привлекательными с точки зрения среднестатистического обитателя мира людей. Несмотря на весь их фетишизм на тему русалочьих хвостов. И уж незамеченной с такими-то физическими данными в тех краях она точно не останется! – А выдавать свою природу людям фейри, в общем-то, не любили...

И все же замечание задело ее за живое:

– Умеешь ты сказать женщине приятное, – с обидой, огрызнулась она.

– За сотню долларов в час говорю и делаю приятное в любых количествах. Но ты меня, кажется, не покупала, – наглым образом отшил ее он.

Подонок. Ну, она знала, с кем связывалась...

– Дерьмо у тебя тариф, пора повышать.

– Приму к сведенью.

Злости не хватало. И что, вернуться в Чикаго, восстановить кредитную карту и оплатить пару суток? – Отпечатки пальцев-то у нее все же наверняка остались прежними...

– Этта, мне нужно, чтобы кто-то остался здесь, в Карн Гвилатир, – вдруг пошел на мировую подменыш. – Если найдется тело...

– Попроси Ойстэ, – перебила она. – Он лучше справится.

Ойстэ. Кишки боггарта, в сущности, она ведь полностью права. Но обращаться за помощью к маленькому рыжеволосому садисту смертельно не хотелось. Ему ведь наплевать, что ты – король, для него ты – не более, чем самодовольный выскочка. И самое обидное, что так оно, в общем-то, и есть. Но он справится не только лучше Этт, он справится лучше, чем кто бы то ни было. Если однажды он решит поджаривать грешников в аду – сам черт не станет тягаться с ним в мастерстве!

Здравый смысл возобладал над врожденным упрямством. Подменыш вернулся внутрь сидха и, отвернувшись от тихо торжествующей Этт, нервными пальцами коснулся вечно равнодушной прохлады серебряной цепочки. Ойстэ ответил на призыв:

– Какого хрена?!..

Киэнн злорадно хмыкнул – приятно по крайне мере сделать ему своего рода «сюрприз».

– Нужна твоя помощь, магистр. Портал открыть?

На той стороне «провода» ворчливо чертыхнулись:

– Давай. Должен же быть от тебя хоть какой-то прок.

Незыблемую ткань материи разорвало стремительным потоком, и огненная шевелюра вынырнула из пространственного кармана.

– Ну и что ты здесь уже успел натворить?

Впрочем, объяснять долго не пришлось. Рыжеволосый коротышка нахально развалился в хозяйском кресле и, картинно закинув ногу за ногу, смерил на короля взглядом:

– Значит, мне тут для тебя патологоанатома из себя корчить, пока ты там развлекаться будешь?

– Черт, Ойстэ, давай-ка ты не будешь корчить из себя сноба. Для начала.

Пикси быстрым движением оперся локтями на на середину стола и придвинулся вплотную к собеседнику:

– Слайне, – требовательно отчеканил он. – Теперь ты имеешь полное право на это.

Слайне, мать твою! Слайне! – Что ты будешь с ней делать? Начнешь разработку месторождения и станешь «нефтяным магнатом»? Откроешь госпиталь на руинах темницы Кэр Анноэт? Будешь воскрешать мертвых?

Полуэльф отвел глаза и обреченно кивнул:

– Ладно, твоя взяла. Забирай.

Рыжий удовлетворенно отвалился назад:

– По рукам. Я делаю для тебя работу.

И тут же высокомерно акцентировал:

– В свободное от моих исследований время.

Киэнн, с некоторым облегчением, вздохнул. Он знал, что, не смотря на выпендреж и паясничанье, старый пикси справится с заданием. Тем более, что ковыряться в трупах, похоже, было одним из его излюбленных хобби.