Текст книги "Кровь фоморов"

Автор книги: Бранвена Ллирска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– С ковеном, – с уверенностью перебила Эйтлинн. – Это их ведьминское сообщество.

– А ты откуда знаешь? – удивился никс.

– Интересовалась, – уклончиво ответила она.

Нёлди озадаченно хмыкнул, но вернулся к своему повествованию:

– Ну вот, значит, говорит, что с кем-то там посоветуется и явно собирается уходить. Тут я реву белугой, что если она оставит меня здесь без воды больше, чем на двенадцать часов – то по возвращении может найти высохшую мумию. Она какое-то время медлит в нерешительности, потом опять берет свой поганый нож, высвобождает мне одно запястье и волочет меня в ванную. Приковывает к железному поручню и чуточку откручивает кран, так, чтобы вода едва капала. Потом выходит на минутку и возвращается с целым букетом полыни. «Наслаждайся! – говорит. И швыряет его в меня. Потом закрывает за собой дверь и уходит.

Никс нервно потянул руку, пытаясь почесать одну из ранок-проколов. Этта легонечко ударила его по пальцам:

– Не сметь!

Потом сочувственно взглянула:

– Это тоже она тебя так разукрасила?

– Угу, – кивнул он. – Она вернулась только сегодня утром. Причем в дикой ярости. «Провести меня хотел, поганая эльфийская задница! Я тебя мигом усмирю, бычок подводный, ты у меня на коротком поводке ходить будешь!» И вот тогда начался этот кошмар. Все, что было до того, уже казалось мне лишь небольшой репетицией, разминкой перед марафоном. Она колола, колола и колола, и в каждую рану продевала по стальному кольцу. Я сорвал голос орать, тело точно разрывало в клочья, выжигало тысячами раскаленных углей, от которых никак не избавиться, совершенно никак! А потом, я, кажется, просто перестал что-либо соображать. Была только бесконечная боль без источника, боль отовсюду, и казалось – так и должно быть, так было всегда и так всегда будет…

Ах да! Чуть раньше, когда она только начала, я и послал вардогера. А потом очнулся здесь...

Этта погладила его стриженую макушку:

– Думаю, здесь ты в безопасности. Вряд ли она снова до тебя доберется.

Если все именно так, как он рассказал (а оснований сомневаться в этом у нее не было), к подмене он точно никакого отношения не имеет. И даже наверняка не знает о ней.

Никс, чуть успокоившись, с видом выполненного долга, вытянулся на постели:

– И почему я их не топил? – уже довольно сонно проворчал он. – Как всякий уважающий себя водяной… Сделал дело – концы в воду…

Этта накрыла его одеялом, с легким упреком покачивая головой:

– Мерзавец ты, Нёлди! Поделом тебе!

Потом задумчиво поглядела на край постели:

– Подвинься, что ли. Третьей кровати тут точно нет.

***

От заправочной станции вниз и направо. Вход со двора. Банальная до оскомины вывеска: «Тайский массаж и релаксация». Шито белыми нитками.

– Вечер добрый!

Антураж вполне на высоте. С одного-двух намеков запросто пускают за кулисы. Девочки затравленно жмутся к стенке, смотрят в пол. Большей частью тайки, но есть и несколько белых. Многим на вид лет по пятнадцать…

– А массаж они действительно делать умеют?

Низкорослый азиат смотрит на него как на сумасшедшего: ты для чего сюда пришел, фаранг?

– Есть пару девушек…

Лучше бы спросить что-нибудь другое, пока не выгнали. Любопытно, а где их держат?

– Помладше нет?

Кивок секьюрити и откуда-то снизу выводят еще двоих, лет по двенадцать самое большее. Два охранника и сутенер-распорядитель. Похоже, здесь больше никого нет. Неплохо бы, конечно, удостовериться – больше двух целей держать уже тяжело. Ну да можно рискнуть.

– Они по-английски понимают?

Еще один безумный взгляд: ты что с ними, говорить собрался?

– Немного…

Ну да, к чему им это. Есть язык боли, язык насилия. Его понимают все. Вот на нем мы с тобой сейчас и поговорим, маленький Аль Капоне.

Глаза обоих телохранителей внезапно мутнеют, правый здоровяк с размаху лупит коротышку-тайца в висок. Левый начинает расстегивать штаны. Азиат что-то орет, выпучив глаза. Проститутки с криками разбегаются…

Когда тело окончательно перестало трепыхаться, а двое исполнителей грохнулись без сознания, Киэнн спустился в полуподвальное помещение и приложил ладонь к дверному замку. Тот скрипнул, как голодный желудок бродяги, и нехотя повернулся. Полумрак, узкие несвежие койки, точно в ночлежке…

– Леди! Пошли все вон отсюда! И нехрен у приличных шлюх хлеб отбивать!

***

С утра Нёлди выпросил у Эйтлинн сложный состав трав из фитоаптеки, из которых умудрился соорудить снадобье, помогавшее ему куда лучше человеческих микстур. Известие об исчезновении юного Ллевелиса повергло его в искреннее недоумение и неподдельную печаль, а вот рассказ о расправе на Золотом Береге, напротив, только порадовал:

– Наконец он нашел этой штуковине достойное применение!

Этта покривилась.

– Ты что, жалеешь их? – изумился никс. – Да туда им и дорога, двумя подонками в мире меньше стало!

– Не в том дело, Нёл, – поучающим тоном начала фоморка. – Просто не нужно соваться в чужой монастырь со своими законами. Между прочим, по здешним законам тебе, например, за твое творчество полагается несколько десятков лет тюрьмы, а по нашим – ты не виновен, сидишь вот здесь, и я варю тебе кофе.

– Их законы – неправильные, – отмахнулся водяной.

Ну да, конечно!

– Ты вот часто возрастом своих жертв интересуешься?

– В ночные клубы младше восемнадцати не пускают, – резонно возразил он. – Да и по запаху же слышно их, этих неполовозрелых, нафиг они мне? Своя голова пока еще дорога…

Этта хмыкнула, размешала сахар и вернулась к прежней теме:

– А хуже всего то, что он только позавчера упрекал меня в том, что я не думаю о нашей первостепенной цели, а теперь сам шляется невесть где и занимается невесть чем!

– Ну, где шляется – узнать-то нетрудно, – без особого энтузиазма проворчал никс.

Этта насторожилась:

– Ты слышишь его сейчас?

– Сейчас нет. Но две-три таблетки валиума – и, думаю, ты и сама его услышишь. Вот только, боюсь, он нам не обрадуется, – уныло добавил стриженный фейри.

Повидаться со старым приятелем он явно сейчас желанием не горел.

– Отчего же? – Эйтлинн вдруг уселась в кресло напротив него и внушительно уставилась гостю в глаза: – Он тебя, вроде как, допросить должен.

Нёлди поёжился и всецело посвятил себя разглядыванию пальцев ног:

– Он меня сюда звал, – упрямо пробубнел никс. – Вот я здесь его и подожду. А ходить за ним никуда не буду.

В общем-то, его можно было понять: добровольно подставляться под удар ему вовсе не хотелось, а в его нынешнем состоянии – и тем паче.

Снизу позвонили – пришел курьер с покупками, и Этта спустилась в фойе. Довольно молодой, чуть сутулый мужчина со странноватой проседью в темно-русых нечесаных волосах и всклоченных бакенбардах, неопрятно-длинными ногтями и сильно выдвинутой вперед челюстью шумно втянул воздух при ее появлении. Он нашел ее привлекательной? Или сегодняшний макияж еще более неудачен, чем вчера? Синяя форма курьера слегка помята и испачкана в нескольких местах, да и сидит тесновато, точно не по размеру. Но заказ и накладная в порядке. Фоморка потянулась к его сознанию, пытаясь привычно внедрить ложное воспоминание в человеческую память и… наткнулась на непробиваемую стену звериных инстинктов. Посыльный оскалился и на долю секунды предстал глазам Эйтлинн в своем истинном обличье: седовато-бурый горбатый ворг с пылающим взглядом хладнокровного убийцы. Кажется, кроме нее, мгновенного преображения вовсе никто не заметил.

Этта опешила. Этого ворга она не знала. Что с ним делать – тоже не приходило ей в голову. Чтобы хоть как-то потянуть время и, может быть, даже что-то выяснить, она вооружилась наивной радостной улыбкой и вполголоса заговорила с ним на языке Маг Мэлла:

– Ох, привет! Какая неожиданная встреча!

Вервольф что-то невнятно прорычал. Судя по всему, встреча была если и неожиданной, то, по меньшей мере, никак уж не случайной.

– Ты и вправду тут работаешь? Слушай, у меня нет денег, ты же понимаешь…

Ворг косился на нее со злостью и страхом одновременно. Казалось, будь он сейчас в своей природной форме, шерсть на его загривке стояла бы дыбом, а хвост был поджат между ног. На диалог он по-прежнему не шел. Этта не выдержала и сбросила маску:

– Да они ведь тебе и не нужны, не так ли? Чего тебе здесь нужно и кого ты вынюхиваешь, волк?

Посыльный опрометью бросился в дверь и исчез с глаз прежде, чем она успела что-либо сообразить. Фоморка выбежала следом, но от вервольфа уже и след простыл. Черт тебя подери, Киэнн, силки-то ты расставил, а кто зверя брать будет?

– Все в порядке, мэм? – вежливо осведомился служащий отеля.

– Да, – смущенно отовралась Эйтлинн. – Забыла дать ему чаевые.

Она поднялась обратно в номер и вкратце пересказала случившееся никсу. Тот лишь пожал плечами:

– Ловить вервольфов я не мастак…

Этта не сдержалась от издевки:

– Ну да, ты у нас только по человеческим девочкам специалист!

Нёлди задело за живое. Краешки губ нервно задергались.

– Нет, я, конечно, знаю, где они бывают и чем их выманить...

Прежде, чем никс успел осознать допущенную ошибку, капкан, который он сам для себя соорудил, со свистом захлопнулся.

– Только на хрен мне это нужно, да? Тут же есть уютная постель и приятная компания!

Этта решительно сдернула с него одеяло и приняла повелительную позу:

– Вот что, Нёл! Ты вчера, кажется, что-то говорил о благодарности? – У тебя есть прекрасный шанс! Либо ты идешь искать этого подозрительного клыкастого господина, либо идешь искать Киэнна. И, знаешь, я могу быть очень настойчивой. Услуга за услугу, фейри?

Нёлди окончательно понурился. Отказаться отплатить услугу услугой для магмэллиан было своего рода бесчестием, а уж тем паче, если это не какая-то там услуга, а, ни больше, ни меньше, как спасение твоей, отнюдь не бренной, жизни. И уж подавно, когда просит тебя об этом не кто-нибудь, а сама королевская супруга. По правде сказать, раны его за ночь и прошедшее утро почти затянулись, и чувствовал он себя не так уж и скверно. Увиливать было стыдно и неловко. Никс опустил взгляд:

– Да, моя королева.

Фоморка повернулась в сторону небольшого шкафа:

– К сожалению, единственная одежда, которую я могу тебе предложить – это та, в которой я привезла тебя сюда вчера.

Нёлди равнодушно кивнул, ничуть не оскорбившись женскому платью:

– По дороге стяну где-нибудь что-то поприличней.

– Если узнаешь что-нибудь – позвони.

Она записала номер телефона на клочке бумаги и сунула ему. Он кивнул:

– Если снова вляпаюсь в историю – пришлю вардогера.

Этта мученически закатила глаза:

– Давай уж лучше без историй!

***

– Эй, блондинка! – окликнули его в очередном темном переулке.

Киэнн вздрогнул, точно от удара электрошокером. Так его называли только в одном месте. Там, где он меньше всего на свете хотел бы еще когда-либо оказаться. Окружная тюрьма Чикаго.

Чернорукий Гиббон Сэм отчаянно зубоскалил. Двенадцать лет не прошли для него бесследно, он набрал пару десятков фунтов лишнего веса и, похоже, его «бизнес» процветал. Блондинка, говоришь… Ах ты сраный альфа-самец, сейчас мы с тобой поговорим как мужчина с мужчиной! Вот только тебе таким оставаться уже очень недолго...

***

Вскоре Этта начала узнавать о его деятельности из телевизионных хроник криминальных событий. Город захлестнула волна странных и необъяснимых смертей. Владелец подпольного борделя, импортировавший секс-рабынь из Азии и Восточной Европы изнасилован и убит собственной охраной, оба преступника признаны психически невменяемыми. Пятидесятитрехлетняя вдова крупного ресторанного магната найдена мертвой в собственном особняке с подушкой на лице и портретом покойной падчерицы на груди. Известный наркодилер скончался, приняв чудовищную дозу героина. Дважды судимый (и дважды оправданный) за педофилию хирург выброшен из окна небоскреба с собственным членом во рту. Бывший охранник окружной тюрьмы найден в подвале своего дома насмерть заеденным крысами. Пребывавший в розыске последние четыре года домушник Сэмюэл Миллер по прозвищу «Чернорукий Гиббон» кастрирован и утоплен в общественном сортире… Полиция все еще не связывала все эти происшествия воедино и лишь разводила руками на каждое из них. Но его почерк уже начинал просматриваться. Тем временем, известий от Нёлди все еще не было, а отпросившийся «сходить за книжками» Рико также куда-то запропастился…

Этта вздохнула и вытряхнула на ладонь две светло-синих таблетки с циферкой «десять» на каждой. Обреченно проглотила и запила стаканом воды. Ничего не произошло. Бессмысленно пощелкала телеканалами. «Правильно ли я поступаю? И что я буду делать, даже если найду его?» Хотя, она ведь еще вчера решила. И уже неплохо подготовилась. Нервно пошарила в сумочке – да, все на месте. «Спасибо, Нёлди, ты кое-чему меня научил!» Не хотелось. Но ты сам виноват, Киэнн!

Она резко встала, чтобы заварить еще чашку кофе. И тут началось! Голова на мгновение закружилась, перед глазами замельтешила психоделическая канитель разноцветных всплесков. Потом видение исчезло, а в ушах громыхнула знакомая канонада. Настойчиво, требовательно, до мучительной тошноты. Голос пульсировал в висках, выл февральским ветром, рыдал добросовестной плакальщицей, стонал экранной порно-дивой, пропущенный через низкочастотный динамик… На юг, куда-то на юг… Довольно недалеко… Как в кошмарном сне, переступила порог. Черт, забыла! Пересилив истошный зов, вернулась за сумочкой. Теперь за ним. Лифт. Фойе. Приторно-золоченая желтизна. Вращающиеся двери. Голос алым пунктиром прорезает в мозгу маршрут – и вот ты уже видишь место назначения. Смутно, в гадком кровавом мареве, но, если постараться… Характерные витиеватые очертания строений. Узорчатые вывески. Неразборчивые символы. – Чайнанаун. Такси и пусть везет туда! На месте разберемся.

Каблуки Эйтлинн усердно стучат по бетонной плитке тротуара. Стрелка компаса, заострившаяся в исколотом сознании, ворочается. Голос по-прежнему причитает, гулко, утробно, все ближе и ближе. Однако теперь, совсем не так, как лет семь или восемь назад, жутковатые фразы заклятья вполне различимы. Она слышит их, они вплетаются в ее беззащитный разум, обвивают его колючей проволокой, выжигают в памяти слова напева… Не надо, уберите! Не хочу!

Налево. Зеленые крыши и невысокие двухъярусные пагоды. Булочные, кафе, рестораны… Теперь направо. Салон красоты, музей восточных искусств, и снова еда, еда, еда… Еще раз направо… Или нет? Неброская вывеска за углом – что-то вроде стрип-бара или просто ночного клуба. Здесь? Ступеньки вниз. Ядовитый неоновый свет на кислотно-розовом. Бессмысленный ритм, лишь блеклым фоном гудящий где-то за надрывными обертонами Зова. На небольшой сцене без шеста – несколько танцовщиц. Большинство девушек – в зале, на коленях у клиентов. Стойкий запах опиума. Голос гремит набатом. Дальний столик по левую руку. Миловидная платиновая блондинка в трусиках-бикини и с бюстом Памелы Андерсон на краю столика перед ним. Две стройные ножки в красных лакированных туфельках закинуты ему на плечи. Он что-то говорит ей вполголоса. Она откидывается назад и бешено хохочет:

– Ну ты гонишь, Кен! А на дурь, значит, было? Ладно, тебе, как по дружбе, бесплатно.

Злость. Тупая, неконтролируемая злость. Нашел время, мать твою!..

Рывок. Нетрезвая белобрысая девица шлепнулась на пол, продолжая глупо хихикать.

– У тебя капля совести есть, Кен Дэниэлс?

Киэнн поднял на нее мутный, ничего не выражающий взгляд:

– А тебе зачем? У тебя же своей с избытком.

– Ты вообще помнишь, почему мы здесь?

Опять ноль реакции на внешний раздражитель.

– Потому что здесь лучшие в мире шлюхи?

Тут уж пришла очередь Эйтлинн впадать в ступор:

– Что с тобой, Киэнн? Ты же терпеть не можешь человеческих женщин!

– А кто говорит о женщинах? – он едва ворочал языком. – Я говорю о шлюхах. Человеческая шлюха – это намного лучше, чем человеческая женщина. Она, по крайне мере, знает себе цену. И не выделывается.

Звонкий шлепок пощечины. Киэнн покривился, но выражение его лица почти не поменялось.

– Ты под кайфом!

– И что? – он с вызовом откинул голову, уставившись ей в глаза. – Ты тоже.

Сукин сын!

– Если ты хочешь сказать, что это тебя беспокоит, Этт, то, знаешь ли, маленькая серебристая цепочка убьет меня куда вернее, чем полоска кокаина.

– Угу. Значит, решил бежать смерти навстречу?

– А почему бы и нет? – хохотнул он. – А вдруг она растеряется!

Злость закипала на пределах возможного, казалось, Этта сейчас оглохнет от нее и перестанет слышать вовсе.

– Ну уж нет, Киэнн Дэ Данаан! Не для того я рожала тебе ребенка и вытаскивала тебя с того света! Ты сейчас же поднимешь свой царственный зад и покинешь этот сраный бордель!

Ярость всегда удваивала ее и без того недюжинную силу. Полубессознательная тушка полуэльфа, как былинка, отлетела лицом к стене, а потом заранее подготовленные наручники мигом защелкнулись за его спиной.

На изумленном лице Киэнна отразилось что-то среднее между возмущением и восторгом:

– Подлая женщина!

Однако угрожать ей он не стал. И то славно. Впечатленная работница секс-индустрии, с почтением, дала ей дорогу. Киэнн даже особо и не сопротивлялся. То ли развитие событий его полностью устраивало, то ли он был просто не в состоянии. Этта вывела его через дверь и кое-как заволокла вверх по лестнице. Голос Глейп-ниэра, казалось, совсем умолк, точно тоже одурев от невиданной наглости фоморки.

Ха! Вы меня еще не знаете!

***

Киэнн пришел в сознание в гостиной своего номера. Тело мучительно ныло, кисти рук почему-то задеревенели, запястья пекло. Попробовал пошевельнуться и с внезапным ужасом обнаружил, что что-то удерживает его. Спокойно, Киэнн, дыши глубже, только еще этой эльфийской фобии тебе не хватало! Память понемногу начала проясняться. Он сидел на полу прямо перед лестницей и был прикован наручниками к ее перилам. Чуть поодаль, на мягком диванчике, пристроилась Эйтлинн и, подобрав под себя ноги, отрешенно листала какую-то книжулину. Подменыш нахмурился, лихорадочно прикидывая свои шансы на помилование.

– Только не говори мне, что читаешь Уголовный Кодекс США, – нервно пошутил он. – По нему мне светит, наверное, лет пятьсот.

Этта продемонстрировала ему обложку:

– Это «Нибелунги». Рико принес.

Киэнн понимающе хмыкнул:

– Ну, ты – достойная ученица леди Брюнхильды, дорогая.

– Да ну?

Она вновь уткнулась носом в книжку. Волна панического страха накатила с новой силой. «А ведь раньше этого не было. – Старею?» Или чертов плут пикси действительно смог пробудить в нем дремавшую природу фейри? И даже слишком хорошо…

– Ладно, Этт, – Киэнн облизнул пересохшие губы. – Что мне нужно сделать, чтобы ты меня освободила?

Этта оторвалась от книги:

– Ну, для начала хотя бы извиниться.

Он скептически ухмыльнулся:

– Но этим же не ограничится?

– Нет.

Она угрожающе поднялась и сделала шаг в его сторону. Киэнн невольно зажмурился – рука у фоморки была тяжелой. Но лучше уж получить по шее, чем терпеть этот давящий, сосущий под ложечкой кошмар. Внезапно подумалось о том, что все же неспроста в Маг Мэлле по сей день сохранился институт телесных наказаний, а вот почти все темницы и тюрьмы кто-то из его далеких предков уничтожил еще лет триста назад, сочтя их чрезмерной и неоправданной жестокостью. Ну, или же попросту потому, что подверженный длительному заключению фейри чаще всего терял рассудок и нередко его приходилось в конечном счете добивать…

– Значит так, Киэнн, – зарокотало ее повелительное контральто, тон, на который она переходила только в самые драматичные моменты. – Ты снимешь свою проклятую цепочку, положишь ее вон в тот дальний ящик стола, закроешь на ключ и до самого отъезда не будешь к ней прикасаться!

Дэ Данаан утратил дар речи. Она что, не понимает, что этим выносит приговор всему народу фейри и самой себе в придачу? – Подлая цепь не любит одиночества и, если перестать «подкармливать» ее собственной жизненной силой – оборачивается ненасытной тысячеглавой гидрой чумы и берет непомерную плату за пренебрежение.

– Ну, это уж слишком, Этт! – добрых полминуты спустя, выдавил он. – Этого я не сделаю!

– Прекрасно.

Она опять утонула в мягком облаке дивана и равнодушно вернулась к чтению.

– Да что за дурь на тебя нашла? – не выдержал подменыш. – Ты же знаешь, что этого делать нельзя!

Эйтлинн подняла на него предательски-влажные глаза:

– Это на тебя нашла дурь. И мне наплевать на твои бесконечные «нельзя»! – Мне нужен ты, ты настоящий, а не твои наркоманские вывихи!

Киэнн тряхнул головой, отгоняя сумбурные чувства:

– Такой, как тебе нравится? А если это тоже – я настоящий? Даже, быть может, более настоящий, чем тот, которого ты знаешь?

Этта упрямо прищурилась:

– Не ври мне, Киэнн Дэ Данаан!

Она вдруг вновь подошла к нему и присела рядом на корточки:

– Послушай, мне совсем не доставляет удовольствия причинять тебе боль. Но ты же теряешь над собой контроль, как только эта твоя цепь Фенрира оказывается у тебя в руках! Скажешь, не так?

Он виновато отвел глаза.

Фоморка перешла на размеренно-гипнотизирующий тон наставника:

– Киэнн, никто не отбирает ее у тебя. Она по-прежнему твоя и ты – ее единственный хозяин. Просто давай ты уберешь ее с глаз подальше и оставишь ее в покое. И больше никакой крови, никакого кокса…

Подменыш жалобно улыбнулся, почти просительно закончив:

– И никаких шлюх?

На этот раз Эйтлинн не сдержала улыбки:

– По крайне мере, человеческих!

Он смиренно кивнул:

– Ладно. Обещаю.

Этта чуть постояла над ним и в очередной раз вернулась в объятья дивана.

– В чем дело? – почти разозлился Киэнн.

– Как часто ты выполняешь свои обещания, Дэ Данаан?

– Чеееееерт! – раздосадовано протянул полуэльф. – Иногда.

– Но это не тот случай, не так ли?

Все-таки временами она может быть чудовищной стервой. Ну почему бы просто не поверить в искренность его раскаянья?

– Да пойми же, Этт, – почти взмолился он. – Все может быть не так просто, как тебе кажется! И к тому же – как ты предлагаешь мне завершить нашу миссию без Глейп-ниэра?

– А ты и с ним ее не завершишь, – резонно заметила она. – У тебя же от него крыша едет. Далеко ты продвинулся в своих поисках за последние несколько дней?

И опять возразить было нечего.

– Это не единственный способ, Киэнн, – продолжала Эйтлинн. – У тебя есть твоя магия. И мои мозги, между прочим.

– За нехваткой своих, – пристыженно покривился он.

– И еще ты пользуешься некоторым уважением со стороны фейри…

– Незаслуженным.

– Отчасти.

Он немного помолчал, затем поднял на нее упрямо-вопросительный взгляд:

– А если я все же откажусь?

Этта вздохнула:

– Тогда я сделаю это сама.

Киэнна перекосило:

– Он убьет тебя, Этт!

– Ну, вот и поглядим.

Психопатка чертова! И невозмутима, как скала! А ведь и правда сделает...

Киэнн обреченно понурился:

– То есть ты по сути не оставляешь мне выбора. Ну что ж, твоя взяла, фоморка. Я сделаю то, чего ты от меня требуешь.

Этта щелкнула замком наручников и тут же вновь приковала затекшую правую руку Киэнна к своей левой. В глазах подменыша вновь скользнуло огорчение:

– Предусмотрительно.

Этта с укором взглянула на него:

– Ведь надул бы все равно!

Киэнн спокойно кивнул:

– Грех было бы не воспользоваться такой возможностью!

– Не будет тебе возможности! – она заломила его правую руку за спину и легонько, но вполне ощутимо, кольнула между лопаток острием викканского ритуального кинжала – такого же, как был у безымянной мучительницы Нёлди. А что, чем плоха идея? Если она работает. – И только попробуй меня ударить – я проткну тебя насквозь, и пусть все летит в тартарары!

– Все предусмотрела, террористка чертова! – простонал полуэльф. – Я буду пай-мальчиком, Этт. Веди.

Десять шагов через комнату. Деревянная челюсть прикроватного столика требовательно выдвинулась. Пальцы не слушались. Этта заметно нервничала, ожидая неизбежного подвоха. Острие атама грызло спину взбесившейся гадюкой. А ведь стали он тоже раньше не боялся. Не любил ее никогда, конечно, но ни страха, ни боли не было. Конечно, это не так, как у настоящих фейри – их холодный металл едва не до агонии доводил. Но чувство не из приятных. Точно безумная Элиза соткала ему пару напульсников из жгучей крапивы…

Замок у цепочки отсутствовал – она завязывалась узелком. И теперь этот узелок ни в какую не хотел поддаваться.

– Я не жульничаю, Этт, у меня пальцы занемели!

Фоморка нетерпеливо перевела дыхание.

– Руку ослабь. Я так точно не справлюсь. Ты вообще уверена, что не ошиблась с выбором профессии, крошка? Тебе бы в надзиратели…

– Не заговаривай мне зубы.

Кстати, о зубах. Серебристая нить наконец-то сдалась, скользнула под пальцами и со звоном обрушилась в свою новоявленную гробницу. И, вместе с ней, казалось, обрушилась часть того мира, который он знал и за который сейчас, надо сказать, не на шутку опасался.

Этта задвинула ящик, повернула ключом в замочной скважине и демонстративно уложила его на тумбочку перед Киэнном. После чего наконец-то разомкнула стальной наручник и убрала лезвие атама.

Это было как спущенный курок. Вся сдерживаемая лавина нервного напряжения развернулась тугой пружиной и ударила в одну единственную маленькую цель. Полуэльф припечатал ее к ближайшей стене, глаза его пылали яростью и отчаяньем:

– Слушай ты, рептилия драная! Если из-за того, что ты заставила меня сделать, мой мир погибнет, я сдеру с тебя все твои чешуйки тупым ножом! И не думай, что я – белый и пушистый!

Фоморка не дрогнула:

– Успокойся, Киэнн, это и мой мир тоже. И я знаю о некоторых его аспектах гораздо больше тебя!

Он отпустил ее и мрачно отодвинулся.

– Мой род старше твоего, Дэ Данаан, – с отчетливо уловимой гордостью, добавила последняя из правительниц Аннвна. – Рядом с нами вы и вправду – голозадая шпана.

Она развернула исписанный лист бумаги и протянула ему. Киэнн какое-то время, недоумевая, смотрел на бессмысленный текст, начертанный знакомыми рунами.

– Что это? – сдался он.

– Это – заклятье твоего Глейп-ниэра. Оно на языке фоморов.

– Ты хочешь сказать?.. – потрясенно начал было он.

Фоморка решительно перебила:

– Я ничего не хочу сказать. Это вовсе не значит, что Глейп-ниэр непременно создан моими предками. Те, кто создал его, могли воспользоваться нашим языком. Либо мы могли перенять их язык. Либо что угодно еще, вплоть до того, о чем ты подумал. Единственное, что я могу сказать со всей уверенностью, это то, что я понимаю слова и могу их записать. Возымеют ли они похожее действие, пребывая в письменном виде – сложно сказать, но попробовать стоит.

Подменыш непонимающе уставился на нее.

– Будешь рассылать это на все возможные и-мейл адреса, – тоном, не приемлющим возражений, пояснила она. – Можешь еще спамить на форумах, блогах, в чатах, службах знакомств. Это – куда больший радиус действия, чем твои сорок миль вокруг Чикаго.

– Издеваешься? – с отвращением скривился он.

– Ничуть.

Он еще раз перевел взгляд с Эйтлинн на бумагу и обратно:

– А руны я тебе где возьму? Их нет ни в одной раскладке.

– Пиши транслитом.

Эльф поморщился еще сильнее:

– Ненавижу транслит…

Этта удовлетворенно ухмыльнулась:

– Я тоже. Поэтому заниматься этим будешь ты.

Киэнн обиженно отвернулся:

– Придумала наказание…

– И не вздумай жаловаться! – все тем же тоном величественной Немезиды, добавила она. – Нормальная женщина тебя, после всех твоих подвигов, просто бы бросила.

Правитель Маг Мэлла покорно проследовал за компьютерный столик:

– С нормальной я бы и не связывался.

О мать, скажи своим детям…

Люди, которые полагают, что укус вервольфа может превратить их в существо подобного порядка – большие оптимисты. Единственное, что они могут получить от такого укуса – это гангрену, но никак уж не кровь фейри. Хотя и это маловероятно, потому что если вервольф берется за дело, то он почти всегда доводит его до конца. Однако добропорядочные мамочки, которые полагают, что их невинных дочерей на загородной прогулке непременно слопает серый волк, тоже изрядно заблуждаются: обычная добыча вервольфа – отнюдь не прекрасные девственницы.

Как истинный санитар леса, волк и в городе подъедает большей частью ту дичь, что по сути своей близка к состоянию падали. В некоторых смыслах ею уже является. Ту, что едва волочит ноги и, в сущности, влачит жалкое существование. Алкашей и до потери сознания обдолбанных торчков. Зачем тратить силы на добычу, которая еще движется?

Никс размял затекшие ноги. Похваляться перед Эйтлинн своей осведомленностью о привычках и образе жизни воргов было, конечно, неосмотрительно, но она задела его за живое. К тому же, ситуация, похоже, и впрямь была прескверной: если наследника не вернуть, рано или поздно это может обернуться трагедией. Особенно учитывая то, что у Киэнна по-прежнему ветер в голове… Но ведь черта с два ты выследишь вервольфа, если он хочет оставаться незамеченным! Затея была бы обречена на неизбежный провал, если бы… Если бы не одна слабость волчьего племени. Запах крови.

Запах крови действует на вервольфа как своего рода афродизиак. Правда, волки по большей части моногамны и предпочитают охотиться парами, а после кровавой трапезы – залечь где-нибудь в глуши, от чужих глаз подальше, и уж там беспрепятственно предаваться любовным утехам. Однако, если волк – одиночка, это может сработать. Нюх у волка великолепный и клюет он исключительно на кровь человека или фейри. Проливать свою Нёлди ничуть не хотелось, чужую – грозило ненужной шумихой. А потому, вдохновившись деяниями экранных вампиров, никс отважно ограбил банк крови и принялся исподтишка щедро марать ароматной жидкостью самых уродливых пьянчужек в самых злачных местечках города. Правда, пока дело не продвинулось ни на дюйм…

«Просто узнай его имя», – сказала она. Да вот только оно у вервольфа над головой не написано! И рожи у них у всех одинаковые, что он ей, Киэнн, что ли, чтоб каждую собаку по имени знать? Впрочем, эту задачу Нёлди для себя уже отчасти решил, попросту разжившись неплохим цифровиком со вспышкой и светосильным объективом в придачу. И вот теперь битый час сидел в засаде, поджидая не иначе как второго пришествия. К счастью, его по крайне мере не замечали, и никто не удивлялся странному фотографу-любителю, то и дело выглядывавшему из-за придвинутых к стене мусорных баков. Не самое уютное местечко, надо признать…

Мог ли вервольф совершить подмену? – А кто знает, что там в их волчьей башке творится? С точки зрения его, Нёлди, все эти твари изрядно невменяемы. Да, конечно, среди фейри полно оборотней, вон тот же Шони (хотя ведь про Шони тоже не скажешь, что у него все с мозгами в порядке), но только для вервольфа оба его обличья исключительно равноценны. Он не лошадь, которая превращается в двуногое человекообразное, и не гуманоид, принимающий форму тюленя. Он – и то и другое одновременно. Так что у всех у них поголовно однажды развивается нечто вроде раздвоения личности. И какого черта Киэнн вообще с ними якшается? Еще эльф…