Текст книги "Кровь фоморов"

Автор книги: Бранвена Ллирска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Этта присела на краешек уютной плюшевой кровати и, со сдерживаем восхищением, взглянула на жадно листающего свежий номер «Роллинг Стоун» полуэльфа:

– Вот уж не думала, что тебе удастся и здесь фальшивку всучить!

Киэнн, с деланным возмущением, оторвался от страницы журнала:

– Этта, побойся бога! Какая фальшивка? – Это же благая весть господня, ей же цены нет!

Он пощелкал каналами MTV, отбросил пульт и игриво уронил Эйтлинн на подушки, как большая кошка, запрыгнув на нее сверху:

– Давай делать детей? – Много-много вонючих человеческих детишек, можно забрать их в Маг Мэлл, пусть они загадят и изуродуют его, как они это уже сделали со своим миром!..

– Киэнн, прекрати! – оборвала его она. – Твои переходы от флирта к цинизму нисколько не возбуждают.

– Вот черт.

Полуэльф разочарованно отодвинулся. Этта поднялась и повернулась к нему спиной:

– Расстегни. Я в душ. Ты жаждал уединения – оно в твоем распоряжении. Листай свою телефонную книгу или что там у тебя!

Киэнн кисло усмехнулся, опуская вниз язычок «молнии» у нее на лопатках:

– Смерти моей хочешь...

Затем обреченно привалился к стене, размотал цепочку Глейп-ниэра и принялся перебирать ее звенья, как буддистский монах четки. Взгляд синих эльфийских глаз стал отрешенным и затуманенным, по телу волнами проходили судороги, на губах, как у эпилептика, проступила пена. Не мудрено, что он не хотел делать этого на людях. Не успевшая ретироваться Эйтлинн почувствовала, как холодеют от испуга ее ладони.

Транс продолжался около минуты, затем эльфийский король нервно тряхнул головой, точно пробуждаясь, и с некоторым огорчением выдохнул:

– Миль сорок-пятьдесят, дальше не достаю.

– И что это значит?

– Своего рода радар, – пояснил он. – Каждый фейри в сорока милях отсюда получит данные о моем местонахождении. А уж чего мне от них нужно – пусть сами догадываются.

– И это все? – разочарованно протянула она.

Угу, не густо. Он отлично понимал, что это как-то мелковато и бесперспективно. И, если не слишком повезет, может затянуться на полгода-год. Обычных точек соприкосновения миров он знал около двенадцати, однако экстренный переход работает по-другому и может выбросить в любой случайный уголок мира людей. Тогда его миссия стала бы практически безнадежной. Да, экстренными переходами пользовались очень редко, но разве это не подходящий случай, чтобы сделать ноги как можно более оперативно?

Однако вслух он всего этого говорить не стал:

– Более, чем достаточно, Этт. Держу пари, в течение недели все они явятся сюда добровольно.

– А если их здесь нет? Ты будешь торчать тут неделю и бездействовать?

– Есть. Радар работает в обе стороны, в городе сейчас, по меньшей мере, трое фейри, кроме нас с тобой.

Этта подняла глаза:

– И ты можешь определить их местонахождение?

– Только приблизительно, – он беспомощно пожал плечами. – Один в Чайнатауне, один в Беверли Хиллз и еще один где-то поблизости Уикер Парк. – Предлагаешь прочесать все три района?

– Почему нет? – Этта нервно дернулась.

– Тогда твой поход в душ отменяется. Либо я иду один. И надо учитывать, что они там наверняка привязанные не сидят. Вряд ли это входит в число их увлечений.

Фоморка опустила взгляд на свои, до крови стертые, ноги и, смирившись, вздохнула:

– От меня все равно, наверное, толку много не будет? Только нервы тебе буду мотать. Поезжай сам.

Эльфийский пройдоха хитро ухмыльнулся:

– Отлично! Тогда жди меня с подарками!

И, прежде чем она успела что-либо возразить, по привычке растаял в воздухе.

Вернулся он часов через восемь, с охапкой всевозможных «покупок», сделанных явно столь же незаконным образом, как и все остальное, но без новостей. Зато в номере внезапно появился новенький ноутбук, пара мобильных телефонов, бутылка саке, китайская лапша с креветками и яичные пирожные из Чайнатауна. Изголодавшаяся Эйтлинн набросилась на них как самый заурядный обыватель Чикаголенда.

Киэнн сбросил сапоги и блаженно растянулся на кровати:

– Я сейчас усну, как последняя скотина.

Кварталы Беверли и Уикер Парк не дали ему ровным счетом ничего. Кроме усталости. Ах да, еще этот подвернувшийся под руку ноутбук. В Чайнатауне он один или два раза смутно почувствовал слабую ауру присутствия фейри, но не смог определить, откуда она исходила. Да и, по правде говоря, он не поручился бы, что ему не показалось. Зато там продавали отличный саке. И там он встретил пару знакомых шлюх, которые были безмерно рады его возвращению и даже зазывали вернуться в старый добрый бизнес – благо, клиентов у них он никогда не отбивал. И еще неустанно жаловались на конкуренцию – похоже, кто-то взялся завозить дешевый и непривередливый живой товар из стран третьего мира, и дела девочек катились под откос. В придачу, полиция не давала им проходу, тем временем, как новоявленного магната секс-индустрии никто не трогал...

Отдохнуть Киэнну снова не удалось. Из фойе отеля внезапно позвонили на внутренний номер и оповестили, что его дожидается некий неожиданный посетитель, внешний вид и поведение которого, судя по всему, повергли молодого и довольно чопорного портье в некоторое смущение (хотя, казалось бы, чему ему еще удивляться?) Странный визитер представился как Бад Мадфи, и усердный служащий отеля явно испытывал сильнейшие сомнения относительно того, стоит ли его впускать.

– Да, пусть поднимается, – настойчиво оповестил король Маг Мэлла.

Затем обернулся к заинтересованной Эйтлинн и удовлетворенно кивнул:

– Первый. Его настоящее имя Бодгхен мак Дуф. Это лепрекон, – Киэнн многозначительно ухмыльнулся. – Со всеми вытекающими.

– Думаешь, он мог это сделать?

Киэнн хмыкнул в ответ:

– С большого перепою и на спор? – Да как два пальца об асфальт! Все они хороши, каждый по-своему.

В дверь нерешительно постучали и глазам Эйтлинн и Киэнна предстал невысокий загорелый субъект с заплетенной в растафарианские дреды бородой и волосами, в кроссовках на босу ногу, драных джинсах неопределенного оттенка и традиционной трехцветной шапочке на макушке. Казалось, лепрекон источал стойкий запах дешевой марихуана каждым дюймом своего тела. Неудивительно, что портье не слишком-то хотел впускать его.

– Халлё, брудда! – вдруг восторженно завел ему навстречу Киэнн. – Д’йа смэл да ганджа?

Лепрекон рассеянно топтался в дверях, не решаясь переступить порог:

– Зачем звал?

Дэ Данаан хитро ухмыльнулся:

– А я тебя не звал. Меньше курить надо. Или слабее затягиваться. Но, раз уж пришел, заходи. Разговор к тебе будет. Душещипательный.

– Знаю я твои разговоры... – недовольно проворчал вошедший. Но упрямиться не стал.

Киэнн почтил его очередной гаденькой улыбкой и весьма недобрым тоном:

– Верно мыслишь, приятель.

Он запер за лепреконом дверь, направился к барному шкафу и, за неимением чашек для саке, бесцеремонно разлил священный рисовый напиток в пузатые стаканы для виски. Затем навязчиво указал гостю его место за столом и сам расположился напротив. Этта присела чуть поодаль, напряженно сжимая в ладони третий стакан.

– Кампай, – мрачновато провозгласил полуэльф.

Растаман нервно поерзал на стуле, но все же с благодарностью осушил предложенную посудину. После того, как несколько натянутый ритуал приветствия был завершен, и собеседники вдоволь налюбовались нервной дрожью друг друга, Киэнн демонстративно размотал серебристую цепочку Глейп-ниэра, внушительно смерил взглядом своего незадачливого гостя, уложил орудие между ним и собой и, не убирая пальцев с холодных звеньев, наконец, жестко и размеренно начал:

– Значит так, Бодгх, я задаю вопросы – ты на них отвечаешь. Любые попытки обмана и лжесвидетельства будут пресекаться, сам понимаешь, как и чем. Расклад ясен?

Лепрекон молча сглотнул. Киэнн повысил голос:

– Это был первый вопрос!

– Да, – торопливо подтвердил испуганный фейри.

Дэ Данаан деланно расслабился, откинувшись на спинку стула:

– Начнем с самого простого. Что ты здесь делаешь?

Удивленный лепрекон поднял на него свои круглые карие глаза:

– Будто сам не знаешь... – довольно невнятно пробубнел он.

Король выразительно намотнул правый конец Плети на кулак:

– Когда я спрашиваю – я хочу слышать ответы!

Невезучий любитель ганджи заранее зажмурился. Однако удара не последовало.

– И если моя предыдущая формулировка тебе не ясна, повторяю доходчиво, для тупых: какого гребанного черта ты делаешь в Чикаго? Почему ты не на Ямайке? Не боишься отморозить свой растаманский зад?

– Да я первым самолетом прилетел! – спешно принялся отчитываться тот. – Потому что после того косяка, что я выкурил, твою «песню» через океан слышно!

Киэнн удовлетворенно кивнул:

– Отлично. Поддаешься дрессировке. Вопрос третий. Как давно ты в Сенмаге?

Лепрекон неожиданно, с нескрываемой гордостью, потеребил свои дредлоки и оскалился в дурацкой кривозубой ухмылке:

– Они настоящие!

Полуэльф обозленно грюкнул кулаком по столу:

– Отвечай, чертов идиот! Твои «вещественные доказательства» меня совершенно не интересуют!

– Полтора месяца, – быстро оттарабанил гном, облизнув губы.

Киэнн выдохнул:

– Не задрался?

Допрашиваемый открыл рот, панически подбирая ответ. Киэнн отмахнулся:

– Можешь не отвечать, это был вопрос риторический. А вот теперь, любезный мой подданный, я задам тебе самый главный и самый серьезный вопрос. Советую тебе хорошенько смазать свои прокуренные шестеренки. И, поскольку ответ на этот вопрос для меня чертовски важен, уж не взыщи, но... – он до белых ногтей сжал пальцы на заветной цепочке: – Имеешь ли ты какое-либо отношение к похищению моего сына, Ллевелиса Дэ Данаана и осведомлен ли о месте его нынешнего пребывания?

Несчастный лепрекон на секунду задохнулся, вцепившись обеими руками в край стола, глаза его резко помутнели, голос просел до хрипа:

– Нет, мой король.

Киэнн разжал пальцы, встал и, с некоторым разочарованием, намотал Глейп-ниэр обратно на запястье:

– Свободен. Проваливай на все четыре стороны, – и внезапно ядовито прибавил: – Пламенный привет богу Джа!

Растаман послушно попятился к двери, потом вдруг замер и, с неожиданной дерзостью, осведомился:

– Так что, значит, старые времена возвращаются?

Эльфийский король метнул в него безжалостную молнию:

– Старые времена? – Да если я не найду Ллеу, кровавый террор Аинэке покажется вам женской лаской! Усек? – Вон отсюда.

Дверь стремительно захлопнулась. Этта устремила на Киэнна внимательный изучающий взгляд:

– Ты всерьез?

Он мотнул головой:

– Нет, конечно. Второй волны репрессий Маг Мэлл не переживет. – Но пусть боятся! Распустились!..

Фоморка невесело улыбнулась и как бы подытожила:

– Значит, по-прежнему трое. – Лепрекона утром здесь еще не было.

Киэнн кивнул:

– Однако схема работает. Ждем, Этти, просто ждем.

***

Ллеу очнулся в той же грязной чужой постели. Мир отчаянно кружился в дикой шаманской пляске, комната муторно сужалась и расширялась, тело казалось резиновым и тягучим. Но со всем этим еще можно было смириться. В голове стоял гул, жуткий, монотонный, ни с чем не схожий, выворачивающий кишки наизнанку, призывный напев, требовательный, угрожающий, тысячами игл впивающийся в воспаленный мозг. Что они сделали с ним? Из знойного тумана шаткой реальности вновь вынырнуло бледное лицо фюльгьи-Аманды и беззвучно зашевелило губами. Похоже, внутренний вой перекрывал все посторонние звуки.

– Что вы сделали со мной? – так же беззвучно спросил ее Ллеу.

Она, похоже, услышала и принялась гладить его по волосам, а на глазах ее блеснули слезы. Его особо сильно замутило, он перегнулся через край кровати и выблевал на пол. Мозг свело отчаянной судорогой, и слова чудовищного песнопения постепенно начали складываться в отчетливые фразы. Он знал и этот язык! Это был язык его матери! И сейчас этот древний и страшный язык, полный тьмы и отчаянья, скорби и обжигающего холода, повелительно звал его куда-то за далекое западное море. Гремел набатом в ушах, визжал взбесившейся сиреной, доводил до исступления и полной потери воли...

– Я иду.

Ллеу вновь взглянул на встревоженную Аманду и, тщательно выговаривая слова, произнес:

– Отпусти меня!

Девушка отчаянно замотала головой. Однако теперь сын фоморки уже знал, что ему делать. Поборов тошноту, Ллеу вонзил остановившийся взгляд в свою добровольную сиделку, цепкая петля его воли оплела ее трепыхающееся естество, ядовитым жалом проткнула сознание:

– Выпусти меня!

Аманда поднялась. Шуточное дело – выпустить. Конечно, отец сейчас дрыхнет бревном после вчерашнего, и, скорей всего, еще нескоро проспится. Мать до вечера на работе, пацаны, вроде как, в школе. Никто не остановит ее. Но как она объяснит им все это потом? Она сама же вызвалась приглядеть за психически нездоровым Майком и вдруг он исчез! Впрочем, он ведь уже дважды сбегал, только она тогда была к этому непричастна. А может он и прав, и ей самой давно стоило последовать его примеру? Просто свалить отсюда к чертовой матери! К тому же... да, теперь она понимала... ему нужно... нужно идти... его зовут... туда, за далекое... западное море...

И, окончательно утратив способность мыслить самостоятельно, девушка-зомби послушно отперла дверь и помогла полуслепому от боли и головокружения принцу Маг Мэлла спуститься по лестнице и дойти до калитки, за которой чужой враждебный мир подстерегал его жадными глазами охотящегося ворга, огромного и вездесущего.

***

– А почему тебе просто не позвать его?

Расплавленное полуденное солнце бронзовой струей стекало в распахнутые шторы. Этта зажмурилась.

– Он ответит, и ты сможешь отыскать его.

Киэнн оторвался от процесса наведения творческого беспорядка у себя на голове:

– Даже не проси, Этт. Я все еще не хочу быть финодери.

– Но ведь...

– Нет, – он твердо покачал головой. – Исключено. Сила Глейп-ниэра не может быть обращена против собственного потомка. Ни при каких условиях.

– А в обратную сторону, значит...

– Как видишь, – король с горечью улыбнулся. – Но при обычном раскладе, как ты знаешь, низложенный правитель рода Дэ Данаан просто долго не живет, а потому надежно застрахован.

Мысли Эйтлинн отчаянно метались, точно запертый в клетку стриж.

– Но если это будет единственный выход...

– Этта, ты представляешь себе, что такое король-финодери? – резко оборвал ее он. – Это же зверь. Зверь, лишенный разума.

Он слышал ее мысли. Она осуждает его. Считает, что он всего лишь не хочет пожертвовать собой. Или даже все еще полагает, что подмена может быть его работой, а все прочее – лишь балаганное шоу для отвода глаз...

Она знала, что он слышит. У него была тысяча возможностей сделать это гораздо раньше и не терпеть пытки три долгих года. Нет, Киэнн, я верю тебе, хочу верить, стараюсь верить – ну поддержи же меня сейчас, это так сложно – верить тебе!

Этта шагнула к нему и уткнулась носом в черную кожаную куртку. Он бережно погладил ее:

– «Единственный выход» – это надуманное человеческое понятие, Этти. Даже из Кэр Анноэт их по меньшей мере два: живым и мертвым.

К превеликому удивлению сотрудников отеля, высокопоставленные особы (Киэнн и не думал скрывать настоящего имени и титула, с легкостью убедив незадачливых американцев, что Маг Мэлл – маленькое монархическое государство где-то между Францией, Румынией и Марокко) не стали брать лимузин и заявили, что желают прогуляться пешком по Великолепной Миле. На самом деле Дэ Данаан просто не слишком хотел «светить» свои маршруты, ибо сегодня он намеревался посетить отнюдь не самые благоприятные районы. Фейри частенько любили ошиваться там, поскольку поживиться черным или латиносом куда проще и безопаснее, чем белым – в конце концов, как говорится, да кто их там считает?

Предполагалось взять такси от Мэдисон Стрит до выставочного комплекса Маккормик Плейс, а уже оттуда самыми гадкими переулками прогуляться аж до Мадди Уотерс Драйв или как повезет. Однако на оживленном переходе у Миллениум Парк под ноги им внезапно бросилось нечто грязное и взъерошенное, и орущий троллеподобный янки, по меньшей мере, трехсот фунтов весом, схватил маленького воришку за шиворот. На тротуар дружно шлепнулись знакомая книжулина с толстым драконом и закованным в черный доспех молчаливым рыцарем на обложке и нежно-васильковый крокодиловый бумажник, изъятый, судя по всему, из дамской сумочки невысокой короткостриженой спутницы возмущенного господина. И Киэнн нутром почуял, что сейчас малолетнему мучачо по меньшей мере крепко влетит...

Чертовски неприятно быть чужаком в чуждой стране. И уж совсем дело дрянь, когда ты – беспомощный и никому не нужный чужак. И хотя все те тумаки, что ты получаешь, в конечном счете, обычно идут тебе на пользу, но... Тонкие эльфийские пальцы нервно скользнули по серебристой цепочке...

– ¡Rico! ¡Qué demonios! ¿Qué pasa aca? ¡Tu pobre madre – ¡que en paz descanse! – se suicidaria si te viera aqui!⁹

Этта изумленно подняла на него глаза: образ жгучего заезжего «десперадо» мало вязался с золотистыми локонами и голубоглазым эльфийским взором, однако, как ни странно, похоже, более никого из присутствующих, кроме ее самой, сей явный диссонанс нимало не смущал. Самые впечатлительные даже опасливо оглянулись, видимо, пытаясь удостовериться, что не забрели ненароком в какой-нибудь латино-американский район. Киэнн же тем временем услужливо подобрал с земли синий квадрат крокодиловой кожи и, протянув его хозяйке, перешел на отвратительно ломанный английский:

– Por favor, señora¹⁰, исвинитье, этот мальчиско...

Однако «белой сеньоре» явно было уже не до того: она внезапно сделалась еще белее, закатила глаза, покачнулась и, если бы не шустрый «мексиканец» (заранее осведомленный о предстоящем событии), наверняка громыхнулся бы прямо на асфальтированную дорожку. Этта почувствовала прокатившуюся мимо волну знакомой недружелюбной магии.

– Что это ты такое вытворяешь! – зашипела она в уши Киэнну.

– У нее всего лишь случилось очень сильное головокружение, все абсолютно невинно, Этт, – он отвечал ей вполголоса и через плечо, между делом, ненавязчиво препоручая пойманную в объятья американку ее кавалеру. – Однако уверен, что в ближайшие пару часов этим двоим будет о чем подумать, и едва ли в приоритетах окажется маленький мексиканец.

Непременная толпа зевак, уже успевшая образоваться вокруг пострадавшей, и впрямь не только не замечала их закадровой беседы, но и уже напрочь забыла о их присутствии. Киэнн оттянул в сторону фоморку и спасенного от расправы малолетнего воришку, и, не отпуская запястья последнего, стремительно свернул в ближайший переулок. Прошагав метров четыреста-пятьсот в весьма динамичном темпе, эльфийский король, наконец, освободил руку своего пленника и смерил его внушительным взглядом. Насупленный бродяжка молча прижался к серой ограде, ожидая, по меньшей мере, выговора. В некотором смысле, он и последовал:

– Слушай, чико, уж если воруешь... – Киэнн сделал многозначительную паузу, в пальцах его мелькнул злополучный бумажник: – То хотя бы делай это хорошо!

Он протянул своему неудачливому коллеге заветную добычу:

– Деньги забери, кошелек выброси. И чтоб я тебя здесь больше не видел!

Ошалевшего от восторга беспризорника как ветром сдуло. Эйтлинн проводила его изумленным взглядом.

– Что это на тебя нашло?

– Почувствовал себя в его шкуре, – Киэнн шмыгнул носом. – Подумалось, что пора вернуть этому миру должок.

– Странные у тебя понятия о справедливости, – заметила она.

– Ну, уж какие есть.

Он еще раз осмотрел улицу, пытаясь мысленно скорректировать маршрут:

– Ладно, идем.

Киэнн повернул в сторону Аппер Вакер Драйв, на ходу высматривая машину такси. Этта последовала за ним.

– Но как тебе удалось обвести их всех вокруг пальца? – любопытство так и точило ее, точно рой термитов деревянную балку. – Разрази меня гром, если ты похож на настоящего латиноса!

– Оставь, Этти, – отмахнулся он. – Люди видят то, то хотят видеть. Или же то, что ты заставишь их захотеть. И до тех пор, пока они принимают это за естественное явление – тебе дозволено крутить, вертеть и жонглировать ими, как цирковыми мячиками!

Фоморка задумчиво вперила свой гипнотический взор во встречного щеголя в ярко-бирюзовой рубашке и лакированных туфлях.

– Значит, я имею право сделать, к примеру, так?

Парень неожиданно упал на колени и поцеловал асфальт у ее ног. Киэнн одобрительно кивнул:

– Угу, его примут за психа. Только не делай этого с каждым вторым прохожим, массовое помешательство уже бросается в глаза.

Он резко замер, обернувшись налево:

– Стой!

Неловкая тень метнулась в проходе меж домов и снова затаилась, слившись со стеной. Кому вздумалось выслеживать их? Добыча и охотник поменялись местами?

Киэнн небрежно тронул цепочку Глейп-ниэра. Серые контейнеры гулко громыхнули – что-то попыталось зацепиться за них в падении. Полминуты спустя, маленький латинос, к общей картине печального облика которого теперь добавились разбитые колени и поцарапанный нос, виновато покинул свое укрытие.

– Рико, – Киэнн сердито нахмурил брови, – я же сказал тебе исчезнуть!

Подросток молча кусал губу.

– Сколько тебе лет? – смягчился полуэльф.

– Одиннадцать, сеньор.

– Что сталось с твоими родителями?

Рико понурился и как бы с неохотой пробубнел:

– Они меня выгнали, сеньор...

Этта проглотила язык. В общем-то, с нелегалами это случается, и даже сплошь и рядом, но после трех лет в Маг Мэлле все это казалось каким-то немыслимым бредом.

Киэнн продолжал заинтересованно изучать паренька глазами. Он был достаточно грамотен, и даже хорошо воспитан, как для обычного дитя улицы.

– Ты ведь не из нищей семьи, Рико. С чего это ты стал не угоден своей родне?

Парнишка еще немного помялся, то ли не решаясь откровенничать, то ли не желая бередить рану:

– Мама... нашла себе большого белого сеньора, очень важного. Я был не нужен.

– А твой отец? – на всякий случай полюбопытствовал полуэльф.

– Я его не знаю, сеньор.

Киэнн какое-то время мрачно молчал, переводя взгляд с оборванного бродяжки на блестящие стекла небоскребов и асфальт у себя под ногами. Наконец его благоразумие дало окончательную и непоправимую трещину, и картина мира пошла по швам. Знакомый ледяной огонь обжег вены и ядом засочился в разум:

– А знаешь, Этт, я ведь могу пойти к ним и заставить их плакать кровавыми слезами...

– Ты не сделаешь этого, – сквозь метровый слой ваты прозвучал ее глухой голос.

– С чего ты взяла? Я, может быть, девять долгих лет мечтал об этом!

Фоморка укоризненно взглянула на него:

– Ври кому-нибудь другому, Киэнн Дэ Данаан! Тебе еще вчера было глубоко плевать на этого ребенка, а сегодня ты уже горишь праведным гневом!

– Мне и сейчас на него наплевать, – скрипнул зубами подменыш. – Но закон есть закон.

– На закон тебе тоже всегда было наплевать, любовь моя! – не унималась Эйтлинн. – К тому же это не их закон, Киэнн, здесь он не действует!

Король Маг Мэлла презрительно прищурил глаза:

– А вот на это мне действительно наплевать!

Он обернулся к любопытно таращившему на него черные агаты глаз мальчугану:

– Так что, Рико, покажешь мне, где живет важный белый сеньор и твоя добрая матушка?

Тот зачарованно задрал на него голову:

– ¿El señor es un bandido?¹¹

Киэнн мрачновато хмыкнул:

– Я террорист. И маньяк-убийца. Так что, проведешь меня к ним или нет?

Паренек радостно сверкнул глазенками маленького хищника:

– ¡Sí, señor!

***

Так и вышло, что вместо небезопасной прогулки по нищим гангстерским кварталам юга, Киэнн и Эйтлинн внезапно оказались в районе особняков и небоскребов на Золотом Береге. Упрямый сын эльфийской династии был настроен все так же решительно и агрессивно, ни просьбы, ни угрозы, ни уговоры, ни попытки взывать к здравому рассудку на него не действовали: полиции он не боялся, жалости к людям не испытывал, а здравого разума, казалось, и вовсе не слышал. Что же касается юного Рико, так он попросту ликовал в предвкушении кровавой расправы. И фоморка внутри Эйтлинн в который раз сражалась с человеком, не зная как поступить и что предпринять.

Двухэтажное строение щеголяло в парадном мундире из красного кирпича с вычурными белыми отворотами колонн при входе. Обрамляла картину сентябрьская позолота привычного чикагского клена, скорбно склонившего главу над уютной массандрой обители приговоренных. Киэнн проделал пару-тройку движений руками над решетчатой калиткой ограды, и та смиренно распахнулась. Двойной замок массивной стальной двери оказался куда более крепким орешком (да и проклятая груда холодного металла дышала в лицо жгучей цикутой, сама ее плоть была преградой куда более сильной, чем несколько жалких защелок и крючков), однако и он не продержался и двух минут, так же беспомощно уступив дорогу настойчивым пришельцам. Охранная система было чуть слышно вздохнула, но, оборвавшись на полуслове, с фанатичной преданностью, закрыла глаза. Точно странное облако тумана окутало вошедших, делая их невидимыми и неощутимыми призраками для чутких датчиков, слепо взиравших со стен и потолков. Незваные гости прошли через обставленный в роскошно-классическом стиле холл и поднялись по изящной спирали лестницы. Шикарная брюнетка в атласном пеньюаре цвета беж украшала собой двуспальную кровать с мягким изголовьем. Тяжелые влажные локоны своенравно выбивались из-под шелкового тюрбана, небрежно откинутые полы халатика обнажали сокровенный алтарь мужской похоти. Одалиска взирала мимо стоящих на пороге визитеров, сигаретная дымка кутала ее черты тонкой вуалью. За стеной шумела погремушка душа – судя по всему, хозяева сего эдема едва пробудились.

Этта с любопытством проследила за взглядом Киэнна: насколько искренней была его неприязнь и равнодушие к женщинам мира людей? Полуэльф брезгливо поморщился.

– Та разновидность шлюх, которую я на дух не переношу. Предложи ей честные двести долларов за доступ к телу, и она скажет, что ты – ублюдок, а она – девушка порядочная. Однако на самом деле ты просто мало платишь. Вот если у тебя трехэтажный коттедж в Виннетке и шестьсот тысяч годового дохода – тогда ты купил ее с потрохами. И ведь – самое странное! – находятся желающие...

Эйтлинн фыркнула:

– Тоже мне, обличитель общественных нравов выискался! А, может, ты просто завидуешь?

Подменыш качнул головой:

– Кому? Ей или ее владельцу? – Они оба по уши в дерьме, Этт, хотя им, может, и кажется, что это – жемчуга и бархат.

Волоокая красотка испуганно шарила глазами, пытаясь отыскать источник внезапно прорвавшегося в эфир диалога. Наконец, видимо, решив в своем уме задачку в пользу работающего телевизора на первом этаже, вскочила с постели и рванулась к лестнице. Киэнн частично сорвал покров, обнажив ее взору одного лишь неопрятного обитателя чикагских подворотен. Мексиканка в ужасе отпрыгнула от мальчугана, точно тот был ядовитой змеей.

– ¡Rico! ¿Cómo has caído por aquí?¹² – сдавленно прошептала она.

– ¿Y cómo caíste tú tan bajo para estar aquì, mi madre?¹³– вдруг, как истинный герой шекспировской пьесы, повторил за ней маленький оборванец.

Атласная богиня, со смешанным страхом и неумело скрываемой надеждой, покосилась на дверь ванной комнаты:

– ¡Largo de aquí! ¡Esa gente va a acabar contigo!¹⁴

Рико угрюмо молчал. В этот момент желтая полоска электрического света раздвинулась и сузилась вновь, и босоногая фигура, завернутая в банное полотенце ниже пояса, с голой, как колено, макушкой и рыхлым пивным животом, нависла над участниками уродливой пантомимы.

– Летисия, ты так и не газучилась подбигать ггязь с улицы? – хозяин дома противно картавил на какой-то французский манер, то ли акцент, то ли обычный дефект речи. – Хочешь поваляться в этой ггязи сама, свинья неблагодагная?

– Фрэнк, я понятия не имею, кто его сюда впустил! – взвилась в ответ разнервничавшаяся дамочка. Она чуть растягивала гласные и смягчала согласные, но, в целом, ее английский был куда более чистым, чем у него. – И, думаю, ты напрасно платишь такие деньги своей охране, если она позволяет входить в твой дом кому попало!

Раздраженный картавый «француз» потянулся к телефонной трубке и... Тут-то рука его и упала, а длинные загорелые ноги его содержанки и вовсе подкосились.

– Ну нет, дорогой ты мой любезный, звонить ты сегодня никому не будешь! – Киэнн, как истинный Мефистофель, шагнул навстречу парализованной парочке прямо из пустоты. – А вам, прелестная сеньора, я милостиво дозволяю один последний звонок. И советую звонить мамочке – полиция тут все равно не поможет.

Однако неосмотрительная сеньора истерично метнулась к белой кнопке тревоги и... Мучительно скривила губы в гримасе боли. Киэнн неодобрительно погрозил ей пальцем:

– Когда я сказал «звонок», я имел в виду нечто совершенно иное. Я мог бы сделать скидку на то, что ты плохо знаешь английский язык, – он мрачновато понизил голос: – Но не сделаю.

Правитель Маг Мэлл прошествовал вглубь комнаты и величественно расположился в высоком кресле, точно это и впрямь был его королевский трон.

– Летисия и Фрэнк! – размеренно начал он. – Мне не известно о вас ровным счетом ничего, кроме ваших имен, которые вы мне добровольно и без принуждения назвали, и того, что вы виновны, по закону моего королевства (прошу заметить, что мне нет ровным счетом никакого дела до конституционного права США), в преступных и непозволительных действиях, ставящих под угрозу жизнь несовершеннолетнего существа, присутствующего в этой комнате. Приговор будет приведен в исполнение незамедлительно.

– Киэнн, – Этта предприняла последнюю слабую попытку остановить его, – они же попросту не осознают того, что здесь происходит!

– Они – достаточно взрослые и неглупые люди и, кажется, пока не пьяны, – возразил подменыш. – А потому извини, Этт, но протест отклонен. Рико! – он выкинул вперед правую руку, оплетенную серебристой цепочкой: – Ты подтверждаешь смертный приговор?

Маленький дьяволеныш довольно кивнул.

– ¡Hasta la vista, señora!¹⁵ – Киэнн небрежно послал бледной, как опавший цветок жасмина, дочери испанских конкистадоров воздушный поцелуй и, словно киношный вампир, жадно лизнул собственное запястье, по-прежнему украшенное тонкой петлей Глейп-ниэра. Мексиканка тоскливо всхлипнула, вскинула свои дивные холеные руки, обрамленные витиеватым расписным маникюром, к едва прикрытой бежевой тканью груди, и осела на пол, точно сдувшаяся резиновая кукла.

– Какая досада! – покривился полуэльф. – Но ничего не поделаешь.

Он обернулся к обратившемуся в каменное изваяние американцу:

– Чего глаза таращишь? Разве у тебя нет заряженного револьвера где-нибудь в прикроватной тумбочке? – Вижу, что есть. Как же без него! В наше-то время... – Ну так достань его и застрелись.

Серая античная статуя нехотя ожила, словно в замедленной съемке, приблизилась к изголовью кровати, ватными пальцами порылась в черном чреве тумбочки, извлекла поблескивавший синеватой сталью шестидюймовый кольт и растеряно уставилась на смертоносное оружие.