Текст книги "Багровый прилив (СИ)"

Автор книги: Борис Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Никто не спешил здороваться или представляться. В душной из-за зашторенных окон приёмной воцарилась тишина, не нарушаемая теперь даже фальшивым сапом усатого солдата. Одинокая муха, проснувшаяся раньше срока, принялась нарезать круги в воздухе, нигде не садясь. Жужжание её крыльев звучало едва ли не оглушительно в безмолвии приёмной. Эшли краем глаза заметил назойливое насекомое, но не успел и пальцем дёрнуть, как черноволосый салентинец вдруг выбросил правую руку вперёд – с хрустом сжались его пальцы, затянутые в кожаную перчатку. Жужжание оборвалось. Обнажив в улыбке ровные, белые зубы, салентинец плотнее сжал кулак, давя несчастное насекомое.

Тут большие напольные часы пробили десять утра, и, словно призванный скрипом механизма и глуховатыми ударами гонга, в прихожую вошёл хорошо знакомый Эшли субъект. Луис де Каэро – такой же рисколом, как и сам де Соуза. Ещё недавно они были почти врагами, ведь по разные стороны баррикад стояли их командоры, но теперь эти времена остались в прошлом. Им даже клинки пришлось как-то скрестить, однако никакой настоящей вражды между двумя профессионалами своего дела не было и в помине.

– Вы пунктуальны, сеньоры, – произнёс де Каэро, – это радует.

Одновременно он глянул прямо в глаза де Соузе и слегка прикрыл веки, как будто прищуриваясь из-за упавшего на лицо луча света, пробившегося через шторы. На самом деле это был знак для де Соузы – тот не должен выделяться, сейчас он точно такой же наёмный эспадачин,[6]6
  Наёмный фехтовальщик.


[Закрыть] как и остальные трое.

Де Соуза отлично знал, что дверь, через которую вошёл Каэро, ведёт в короткий коридор, заканчивающийся ещё одной дверью. Куда более прочной и тяжёлой, ведь за ней располагалась просторная комната с большими окнами и рабочим столом, где принимал визитёров Алессандро де Сантос граф Строззи, в узких кругах известный также как Команданте, а при дворе – как Тень тени. В братстве рыцарей мира граф Строззи руководил рисколомами, взяв под свою опеку их всех после окончания гражданской войны. Теперь эти профессиональные убийцы, выполнявшие в братстве самые грязные и секретные задания, находились под одним руководством, и никогда впредь не столкнутся друг с другом как враги. По крайней мере, пока жив Команданте, которого уважали все рисколомы.

Войдя в залитую солнечным светом комнату, Эшли, как и все остальные, прикрыл глаза рукой. Разглядеть стоявшие там фигуры это ему не помогло. Он отлично знал трюк Команданте, вот только ничего поделать с ним не мог. Граф Строззи первым делом выводил своих гостей из равновесия, заставляя глядеть на чёрные силуэты на фоне беспощадно бьющего в глаза света, или, наоборот, встречать их в полутёмной комнате, где всё теряется в бесконечной пляске теней и полумрака.

Шедший первым Каэро отступил в сторону, давая остальным войти, а после плотно затворил за ними дверь.

– Сеньоры, – обратилась ко всем четверым тень у окна знакомым Эшли голосом графа Строззи, – вы не знаете меня, и до поры я останусь для вас инкогнито. – Никто не возражал – все смотрели на графа с интересом и опаской. Теперь уже и не только усатый солдат держал ладони близко от рукоятей. – Вас выбрали потому, что вы – лучшие в своём деле, а также из-за того, что ни один из вас не отягощён таким понятием как мораль. – При этих словах салентинец и сарк осклабились, солдат же продолжал слушать с внимательным равнодушием. – Для начала ответьте мне на один вопрос: что вам известно о Водачче?

– Город только из-за полной импотенции дожей оставался свободным столь долго, – опередив всех, заявил салентинец, лучше других осведомленный о состоянии дел на Феррианском полуострове.

– Кроме бессилия правителей унии, – возразил граф Строззи, – у Водачче была своя защита. Однако теперь город её лишился, о чём говорят последние события. Водачче нужен Валендии, и вы, коли согласитесь, поможете ей его получить.

– Отчего бы вам не прибегнуть только к помощи своих рисколомов, ваше сиятельство? – обратился к графу усатый солдат, чем поверг в замешательство не только Эшли с Каэро, но и самого Команданте.

– Вы знаете меня настолько хорошо, чтобы узнать мой голос? – поинтересовался тот, и Эшли заметил, как Каэро убрал левую руку за спину – рисколом был превосходным мастером метать ножи, в чём сам Эшли однажды убедился на собственном опыте.

– Я не вас узнал, ваше сиятельство, а вот этого. – Солдат мотнул головой в сторону Эшли. – Он при Мордове привёз гранд-генералу Эрнандесу, что командовал там, весть из Альдекки и ольстру[7]7
  Ольстра – кожаный пистолетный чехол.


[Закрыть] с заряженным пистолетом.

Эшли отлично помнил, как ещё до гражданской войны, во время кампании против виистанских еретиков, он привёз гранд-генералу Эрнандесу, с потрохами продавшемуся хаосопоклонникам, приговор Коронного суда и возможность избежать эшафота. Гранд-генерал, чья армия почти полгода топталась под стенами горной крепости без каких-либо видимых результатов, оказался человеком далеко не глупым и предпочёл пустить себе пулю в лоб.

– А у вас хорошая память на лица, сеньор, – произнёс Эшли, всерьёз подумывая, не прикончить ли этого усача, который замечает, а главное, запоминает слишком много.

– Никогда не жаловался.

Бывший солдат вежливо тронул край шляпы, и тут же левая рука его будто сама собой оказалась у закрытой гарды даги.

– Все вы одарены теми или иными талантами, что и определило выбор, – вмешался граф Строззи, сделав-таки несколько шагов вглубь комнаты, чтобы все могли разглядеть его.

Внешность у Команданте была довольно запоминающейся – бледная кожа, мешки под глазами от постоянного недосыпа. Командор рыцарей мира страдал полнокровием, из-за чего запавшие глаза его были красны от пронизывающих их мелких сосудов, казалось, готовых взорваться в любой миг. Особенно страшно становилось, когда граф Строззи впадал в ярость, что с ним нередко случалось из-за воистину взрывного темперамента. Вот только мало кто знал, что он легко может контролировать эмоции, и большая часть его «взрывов» не более чем отлично продуманная игра на публику. Одевался Команданте именно так, как и положено гранду Валендии, и под фальшивой скромностью его одежд скрывалась подлинная роскошь.

– Вы выбраны стать теми, кто возглавит наши силы в Водачче, – продолжил Команданте. – Каждому из вас будет поручена особая задача, и если вы справитесь с ними, то Водачче станет валендийским.

– Я тут кое-чего не уразумел, – заявил салентинец, – с чего бы это всем нам помогать Валендии? Понимаю ещё этот солдат, – кивок в сторону усача, – но что нам, остальным, с этого перепадёт?

– Награда будет щедрой, не сомневайтесь, – ожидаемо заверил всех Команданте, – казна не поскупится на золото для вас. И к тому же я могу гарантировать всем, кто будет участвовать в миссии в Водачче, полное королевское помилование и отпущение всех прошлых грехов.

А вот это было уже очень и очень заманчиво для всех, собравшихся в этой комнате. Уж чего-чего, а прегрешений за душой у каждого из них было более чем достаточно. Перед ними сейчас стоял выбор – рискнуть жизнью, к чему им не привыкать, и в случае удачи будто заново родиться на свет, выйдя из купели такими же чистыми ото всех прошлых грехов, как младенец, или отказаться и уйти, позабыв об этом доме и предложении, сделанном здесь. Об этом варианте граф Строззи даже упоминать не стал – здесь собрались люди, всё исключительно хорошо понимающие.

Глава вторая
У чужих берегов

Торчать в адрандском порту было почти мукой для Берека. Слишком уж он привык слышать речь, звучащую сейчас вокруг него, исключительно на палубе вражеских кораблей. В последние годы, конечно, между Адрандой и Страндаром не было никаких конфликтов, даже таких, к которым привлекали бы каперов, вроде Берека. Его «Золотой пеликан» большую часть времени проводил в рейдах у берегов Валендии и Коибры, в абордажах торговых кораблей салентинцев во Внутреннем море, в отчаянных схватках с красноволосыми пиратами, служащими халинскому халифу. Но всё же Берек не забывал, что начал свою карьеру капера именно во время торговой войны между его Родиной и Адрандой.

Матросы гуляли в порту адрандской столицы, пропивали остатки своей доли от прошлого рейда и блудили направо и налево. В последнем от них не сильно отставали офицеры «Золотого пеликана». Берек понимал, что через пару дней у половины из них обнаружатся симптомы «адрандского насморка», и если матросов за это ждала порка от беспощадного Брана Мак-Морна, то с офицерами так просто не обойтись. Возможно, придётся даже выделить кое-кому из самых поиздержавшихся немного денег из собственных запасов, куда более скудных, нежели гласила молва. Иеремия Берек был богат скорее на словах, нежели на деле, и любил пустить пыль в глаза, что стоило ему едва ли не всего заработка в рейдах.

Загонять сейчас команду на борт было неразумно – хуже того, это прямой путь к мятежу. Как ни любили матросы и офицеры своего капитана, но любовь их простиралась до известных пределов. Покуда Берек разрешал им определённые вольности, его слушались во всём остальном. «Золотой пеликан» не был военным кораблём, и порядки на его борту царили куда менее суровые.

И всё же, как ни мучило Берека пребывание в эпинальском порту, отправляться дальше ему хотелось ещё меньше. Следующий пункт назначения, а главное – тот, кого они должны там взять на борт, ему совершенно не нравился. Из-за него в голове Берека иногда мелькала шальная мысль пырнуть ножом в спину Квайра, предварительно отдав приказ бойцам абордажной команды расправиться с его молодчиками, и, наплевав на королевский приказ, уйти куда подальше. Вышвырнуть каперский патент в море и стать свободным, как когда-то очень давно. Когда на совсем другом корабле он грабил кого хотел, не отдавая предпочтения ни одному флагу, а после отсиживался в самых разных портах. Когда ему грозила петля за пиратство почти во всех государствах Святых земель, имеющих выход к морю. Когда у него были все шансы прожить жизнь яркую, свободную, но очень короткую. Такую, что заканчивается обычно либо на залитой кровью палубе, либо в петле. Но он неизменно отбрасывал эти мысли, слишком глупые и наивные. Берек был опытным капитаном и на службе у страндарского короля сделался врагом для всех остальных владык Святых земель.

Утром второго дня пребывания «Золотого пеликана» в Эпинальском порту Берек сам стоял первую вахту на шканцах. Могучий Бран Мак-Морн недавно вернулся с берега, как обычно, кулаки его были рассажены до крови, но на теле ни единого синяка или пореза. Он был умелым бойцом и несказанно везучим человеком, а сам верил в предсказание старой ведьмы, которая напророчила ему смерть от стали, но не прежде чем произойдут некие три события, о которых эрландер предпочитал помалкивать. По всему выходило, что события эти не наступили, потому что изо всех драк и самых жестоких абордажей Бран Мак-Морн выходил без единой серьёзной раны.

Берек стоял, опершись на ограждение шканцев, и глядел на сонный порт, который пробудится нескоро. Никакой жизни на узких и кривых улицах его, ведущих к питейным заведениям, не было. Да и по широкому Тележному проспекту ещё не катили запряжённые ломовыми лошадьми возы с самыми разными товарами, прибывающими в город и покидающими его. Привыкший к постоянной суете, царящей на борту корабля, Берек особенно ценил такие редкие моменты тишины и покоя. Именно поэтому он частенько стоял первую вахту сам, наслаждаясь покоем, который был таким редким гостем в его жизни.

Появление на улице кареты удивило Берека. Он никак не ожидал, что какой-то аристократ (а судя по гербу с баронской короной, в порт пожаловал человек титулованный) решит покинуть постель раньше полудня. Привыкший с детства к тяжёлому труду и подъёмам до зари Берек всегда считал дворян и особенно аристократов существами ленивыми, вроде свиней. Точно так же они проводят свои дни в праздности, с той лишь разницей, что под нож идут лишь некоторые из них, а не все поголовно, как это случается с теми же свиньями. Карета уверенно катила по портовой грязи, на запятках её стояли двое рослых грумов, ещё один сидел рядом с кучером. Все слуги были людьми тёртыми, в чьей компании не страшно отправиться в самые нереспектабельные кварталы. Чем сильнее карета приближалась к его кораблю, тем сильнее росло беспокойство Берека. По всей видимости, к нему таки пожаловал пассажир, которого они ждали в Эпинале. Когда же из кареты прямо в грязь выскочил отлично знакомый Береку человек в чёрном, у капитана не осталось ни малейших сомнений.

Квайр распахнул перед вторым пассажиром дверцу, придержал её, пока тот выходил. В этот момент фальшивый капитан больше всего напоминал вышколенного лакея – ещё одна из его многочисленных личин. Берек иногда думал, а помнит ли Квайр себя настоящего. Задай Берек ему этот вопрос, тот вряд ли смог бы ответить. Из кареты вышел, не побоявшись запачкать сапоги, невысокого роста человек, одетый по последней моде и с рапирой на боку. Все его манеры говорили о том, что он титулованный дворянин. Он шагал по портовой грязи, будто по паркету королевского дворца, не обращая внимания на то, что на сапоги его налипали комья. Спину дворянин держал очень прямо, и Берек решил, что это скорее последствие ранения, нежели просто аристократическая привычка. Квайр поспешил за дворянином, а грумы принялись снимать с кареты сундуки и сумки – багаж их хозяина.

– Подайте сходни! – выкрикнул Квайр. – Скорее же! Нам не пристало ждать!

Вахтенные матросы сначала покосились на стоявшего на шканцах капитана и лишь после его кивка взялись за сходни. Вскоре Квайр вместе с аристократом поднялись на борт и тут же отправились на шканцы – к Береку. Капитан вежливо приветствовал обоих, надеясь, что в голосе его не была слышна холодность. Он был отнюдь не рад такому гостю на борту – среди его матросов адрандскому барону никак не место. Однако тот был ключевым звеном замысла, изложенного Квайром Роджеру IV, и Берек ничего с этим поделать не мог.

– Капитан, позвольте представить вам Шарля де Бальзака, барона д’Антрагэ, – раскланялся непонятно перед кем Квайр. – Он будет представлять в нашей компании герцога Фиарийского.

Квайр обернулся к адрандцу и представил тому Берека, назвав его не иначе как «нашим любезным капитаном». Берек ожидал наглого высокомерия, присущего всем аристократам, а уж адрандским – в первую очередь, однако барон д’Антрагэ удивил его. Он стянул с правой ладони перчатку тонкой кожи и протянул руку Береку.

– Рад знакомству с вами, капитан.

Берек даже слегка опешил от такого обращения, но умом он обладал острым и быстрым, а потому легко сориентировался и пожал протянутую руку. Рукопожатие у барона оказалось крепким. Ладонь его, как почувствовал Берек, явно была привычна к рукояти шпаги. Похожие мозоли украшали и его собственную пятерню.

– Матросы проводят ваших слуг в лучшую каюту, – сказал Берек, – однако «Золотой пеликан» не пассажирский корабль, так что особой роскоши вам ожидать не стоит.

– Мне не впервой путешествовать морем, капитан, – заверил его Антрагэ, – так что я примерно знаю, что меня ждёт.

– Тем лучше.

Берек ненадолго покинул шканцы, чтобы раздать команды. С одной стороны, он был рад, что «Золотой пеликан» покидает эпинальскую гавань. С другой же – следующий пункт назначения его совсем не радовал.

Вилль был небольшим, но очень старым городом. Он почти не пострадал в гражданской войне, огнём и мечом прошедшейся по городам и весям Виисты, после Винтертурской дефенестрации, когда разъярённая толпа, ведомая графом Турном, выкинула из окон столичной ратуши нескольких чиновников. Война между безбожниками, верившими в Хаос изначальный и сторонниками Веры в Господа, продлилась около тридцати лет, почти полностью разорив Виисту. Однако победа осталась за хаосопоклонниками, правящими теперь погрязшей в нищете и убожестве страной.

Правда, Вилль отнюдь не выглядел убогим или нищим. Он был старым и весьма неприветливым.

– Здесь меня трижды приговаривали к смерти за распутство, – похвастался Квайр.

Он, Берек и Антрагэ стояли на шканцах «Золотого пеликана» и смотрели на приближающийся виистанский порт. Высокие крыши тянулись к небу, затянутому тучами. Было достаточно холодно, и казалось, вот-вот пойдёт дождь.

– И кто тогда отправится за ещё одним попутчиком? – спросил Берек, которому совсем не хотелось покидать борт «Золотого пеликана» и отправляться в этот неуютный город.

– Конечно же я, – рассмеялся Квайр. – Я ведь на службе его величества Роджера Четвёртого, и местные власти не посмеют тронуть меня и пальцем. Да и вы считаете, меня здесь знают в лицо? Я не настолько глуп, господа!

Его обычная одежда тёмных тонов как нельзя лучше подходила для Вилля, как и прочих городов Виисты. Здесь скромность была возведена в ранг первой добродетели, а за наряд вроде того, что носил Антрагэ, запросто можно угодить в тюрьму. Законы против роскоши в Виисте были приняты самые строгие.

– Вам, капитан, не стоит отпускать матросов с корабля, – заявил Квайр, прежде чем покинуть «Золотого пеликана». – Я надеюсь, что с вечерним приливом мы покинем Вилль.

Берек также надеялся на это – задерживаться на рейде мрачного города безбожников у него не было никакого желания. Правда, был соблазн поднять паруса и покинуть Вилль, как только Квайр сойдёт на берег. Ведь второй пассажир, который должен присоединиться к их компании, откровенно пугал Берека, несмотря даже на то, что ещё не поднялся на борт его корабля.

Предупреждение насчёт команды также лишним не было. Берек знал, что законы против бродяжничества в Виисте столь же строги, как и против роскоши. И частенько, прикрываясь ими, стражи порядка хватали матросов прямо на улицах и волокли на общественные работы, где всегда ценились лишние рабочие руки. Вызволять же их потом приходилось капитанам, причем за весьма приличные деньги. Матросы ведь просто так не давались, пытались отбиться от стражников, тем самым навлекая на себя дополнительное наказание в виде немалого штрафа.

Берек ничего подобного не желал, а потом отдал чёткий приказ всей команде оставаться на борту. Это вызвало глухое недовольство, однако капитан знал, что справится с ним. Тем более что он через офицеров пустил слух, что «Золотой пеликан» идёт в Водачче, и уж там-то команда сможет разгуляться по полной.

– Вам не нравится вся затея, капитан, – обратился к Береку Антрагэ, стоило только Квайру сойти на берег, – зачем же вы ввязались в неё?

– Я – капер на службе его величества, Роджера Четвёртого, и выбора у меня нет. Пускай я и не военный моряк, однако приказ короля для меня – закон. А нравится он мне или нет, особой роли не играет. Однако и вы, барон, также не в восторге от этого предприятия.

– Я служу герцогу Фиарийскому, и выбор у меня столь же невелик, как и у вас. Мне нечего делать в Эпинале, а вот в Водачче я могу пригодиться сюзерену, значит, я буду там.

Берек, выслушав его, подумал, что верность дворян и аристократов – штука весьма относительная. Сам капитан, по крайней мере, был честнее в этом вопросе, будучи верен тому, кто ему платит и даёт защиту. А до высокой политики и прочих игр ему дела не было.

Антрагэ вскоре наскучило стоять на шканцах, однако и сходить на берег он не спешил. Город нагонял на барона тоску, и дрянная погода тут была виновата не в первую очередь. Старинная архитектура готического стиля, когда всё словно стремится к Господу – вытянутые крыши домов, высокие шпили бывших храмов, – делала Вилль похожим на ежа, ощетинившегося в небо десятками игл. Вид угрожающий и отнюдь не располагающий к прогулкам. Да и законы против роскоши, принятые в Виисте, сулили Антрагэ приличный штраф лишь за то, что он прогуляется в своём самом скромном наряде по улицам. Возвращаться в каюту барон тоже не хотел – помирать от скуки лучше на шканцах, а не в тесной клетушке. Здесь хотя бы воздух свежий.

Вернулся Квайр достаточно быстро, и у Берека появились надежды и в самом деле покинуть Вилль с вечерним приливом. Шагал фальшивый капитан пешком в сопровождении высокого человека в тёмной одежде местного покроя, на фоне которой контрастно выделялся белый воротник, и широкополой шляпе. Оружия при себе спутник Квайра не имел, да оно и не было ему нужно – ведь он был Легионом, одним из сильнейших смотрителей. Он мог призывать из Хаоса Изначального настоящие полчища кровожадных тварей, не знающих ничего, кроме вечного голода. Именно Легионы, отрекшиеся от своих имён, изменили ход войны в Виисте, а после захватили в ней власть, сосредоточив в своих руках её духовный и мирской аспекты. С таким союзником амбициозный и авантюрный план капитана Квайра получал серьёзные шансы на успех.

Антрагэ присутствие Легиона отнюдь не порадовало. Если герцог Фиарийский знал о том, что в Водачче отправится ещё и архиеретик, каким был один из Легионов, то участие самого Рене Льва в этом предприятии становилось преступлением уже не только против законов Адранды, но и против самой Веры. Знай об этом Антрагэ с самого начала, и его верность сюзерену могла бы и не пройти проверку. Теперь же отступать поздно – он сам замаран в этом деле по уши, и если потерпит фиаско, то отправится на костёр. Вот только успех авантюры настораживал барона всё сильнее и сильнее. Ведь под успехом герцог Фиарийский и якобы верно служащий ему капитан Квайр могли понимать несколько разные вещи.

Легион не стал даже подниматься на шканцы. Остановившись у лестницы, ведущей туда, он коснулся двумя пальцами края шляпы и отправился вниз. Видимо, по дороге Квайр успел рассказать новому пассажиру, где находится его каюта. Береку оставалось уповать, что Легион и впредь будет столь же разумно вести себя и не станет мозолить глаза команде. Пускай служили на «Золотом пеликане» далеко не набожные люди, однако откровенного еретика они могли стерпеть рядом с собой лишь по прямому приказу капитана. Но ведь никто не застрахован от несчастных случаев – и Легион легко мог оказаться за бортом, если станет слишком часто покидать свою каюту.

Берек решил, что лучше занять команду делом – и велел готовить «Золотой пеликан» к отплытию.

– Поторопитесь! – напутствовал он своих матросов. – Мы должны покинуть гавань с вечерним приливом!

И команда потрудилась на славу – «Золотой пеликан» вышел в море, как только вода поднялась достаточно высоко. Никто не хотел оставаться на рейде города еретиков и безбожников лишнего часа. О том же, что архиеретик сейчас находится на борту, большинство предпочитали просто не думать.