Текст книги "Реквием патриотам (СИ)"

Автор книги: Борис Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Что нам делать на том берегу? – поинтересовался окончательно пришедший в себя Сино, он шагал радом со мной.

– Мы отбили атаку войск, которые Кобунго послал для обходного маневра, – ответил я, – но троекратное преимущество у Язаки остается. Мы должны помочь Сего.

– Каким образом?

– Я еще не решил, – честно пожал я плечами, – но одно знаю точно – на том берегу – я мотнул головой за спину, – мы Сего ничем не поможем.

Асигару бросились бежать, едва завидев летящих на них с холма кавалеристов Сего. Многие побросали яри и принялись срывать с голов дзингаса.

– По-моему, они несколько перестарались, – произнес первый помощник Язаки Кобунго Симодзука Таттэ, командовавший лучниками, – слишком уж натурально изображают панику.

– Других копейщиков у меня нет, – пожал плечами Кобунго, – асигару выполняют двойную задачу. Они заманят врага на наш берег и прикроют лучников от конницы Сего. Ямабуси Ран-по фланговым ударом завершат начатое.

– Что помешает асигару обратиться в настоящее бегство? – поинтересовался Таттэ.

– Я дал им отличный стимул, – усмехнулся Кобунго. – Все, сумевшие остаться в живых, станут самураями моего клана.

– Из хэймин в буси, – задумчиво протянул Таттэ, – неплохо. Однако страх перед атакой тяжелой кавалерии может оказаться сильнее.

– В колонну по два!!! – выкрикнул команду Сего, приподнимаясь на стременах и нанося быстрый удар отставшему асигару. Остро отточенный клинок нодати буквально надвое рассек несчастного солдата.

Конница подъезжала к мосту, на той стороне которого маячили лучники, готовящие к бою свои дайкю. "Главное, проехать мост, – эта одна единственная мысль билась в голове Сего, – а уж там-то мы им..."

– В четыре шеренги, – скомандовал я. – Винтовки зарядить.

В голове уже начал формироваться практически самоубийственный, но, похоже, единственно возможный в данном случае план. Кобунго, похоже, и не заметил гибели ямабуси, он был, скорее всего, слишком уверен в "горных воинах", чтобы следить за их судьбой. А зря! Я вот, к примеру, уже отлично видел фланг войск Язаки – и самураев с нодати, и лучников, готовящих дайкю к залпу, (еще десяток шагов – и можно будет стрелять!), враг же обо мне, видимо, ни сном, ни духом.

– Передать по рядам, – произнес я, – залп дают сразу два шеренги, сразу после выстрела – отходим. Да плевать! – отмахнулся я от дипломатичных выражений. – Бежим. Вон к тому леску. – Я указал головой на маленький массивчик за нашими спинами. – Там укроемся и примем бой.

Хватит ли моим людям веры в меня? Выполнят ли команду "бежать", после того, как я приказал им стрелять в ямабуси?

Один из мчавшихся по мосту асигару бросил взгляд себе под ноги да так и замер на месте, лицо его исказила гримаса дикого ужаса. Конечно, до полусмерти солдата перепугал не вид его давным-давно немытых ступней и не доски моста, а то, что проплывало под мостом. Трупы ямабуси и громадное багровое пятно пролившейся в воду крови. Крик асигару привлек внимание остальных, многие стали глядеть вниз, ужас их стал неподдельным, теперь почти все побросали яри, на мосту образовался затор, в который подобно жуткому жнецу врубился Сего, нодати его собирал кровавую дань. Он быстрыми ударами срубил двоих асигару, конь мощной грудью расшвырял остальных, бежавших по мосту, и вот уже Сего мчится по противоположному берегу реки. Мчится прямо на стройные ряды лучников.

Таттэ, присоединившийся к своим людям, медленно навел дайкю на самурая в прекрасном мару-до. Но этот доспех не спасет его от стрелы с бронебойным наконечником янаги-ба, напоминающим по форме ивовый лист, со ста шагов. Асигару все же не выдержали и бросились бежать по-настоящему, но это не помешает Таттэ и его лучникам расстрелять Сего практически в упор, когда его воины будут выезжать с моста.

Таттэ уже готовился скомандовать "Удэ!", но так и не скомандовал, потому что...

– Удэ!!! – выкрикнул я, опуская саблю.

... пуля раздробила висок командира лучников. Но она не была единственной. Лучники падали один за другим, оставшиеся в живых закрутили головами, не понимая что стряслось. Тут в их ряды ворвались бегущие асигару, внося еще больший хаос, а уж когда налетели конники Сего начался настоящий кошмар.

– Проклятье! – прорычал Кобунго, сжимая кулаки и зубы до скрипа. – Проклятье!

– Командир, – упал на колено один из десятников, – на левом фланге – стрелки.

Кобунго в ярости швырнул оземь свой гумбай-утива.

– Разворачивай людей! – рявкнул он. – Мы прикончим их.

– Но наши лучники, – удивился самурай. – Мы не поможем им?

– Выполнять! – взревел горным медведем Кобунго. Им уже овладела ярость и поделать с собой он ничего не мог.

Самурай кинулся к остальным, а Кобунго вскочил на коня.

– Что он творит? – не понял я действий вражеского командира. – Это же самоубийство.

– И что теперь делать нам? – поинтересовался Сино. – От всех сил Кобунго лес нас не укроет.

– Это уже не важно, – усмехнулся я. – Кобунго оказался между молотом и наковальней, вот только нам надо дождаться молота. А пока бежим к лесу, как прежде. Передай по рядам, чтобы через пятьсот шагов строились снова в четыре шеренги и были готовы к маневру "оборот – залп".

Сино кивнул и передал мой приказ дальше по цепочке.

Кобунго единственный из всех самураев ехал верхом, ловко подстраивая рысь своего коня под бег воинов. Он едва сдерживал порыв дать жеребцу шпоры, ворваться в ряды убегающих стрелков, отомстить за смерть Таттэ и его лучников, но полководческое чутье и талант брали верх, не давая ему сделать этого. От этого гнев лишь сильней вскипал в крови генерала из клана Язаки, отчаянно ища выхода и находя его лишь в диких выкриках и раскручивании над головой катаны, хоть это и не пристало самураю древнего рода.

И вот проклятые стрелки уже близко, Кобунго уже занес катану над головой одного из них, предвкушая как клинок ее разрубит паршивого асигару, взявшего в руки вместо копья, положенного ему на войне всеми богами, винтовку.

– Удэ!!! – услышал Кобунго команду и асигару, который бежал уже практически под ногами его коня, развернулся на месте и вскинул свою тэппо.

Первый же залп снес почти половину самураев, многие из них остались валяться на земле в лужах собственной крови, но были и те, кто тут же вскакивал на ноги, хватал оброненные нодати и бросался на нас снова. Этих мы отправили в Подземный мир вторым залпом. И хотя Кобунго пал, Кай застрелил его практически в упор, рискуя жизнью, боевой дух его самураев нисколько не упал, скорее наоборот, теперь они стремились отомстить за своего командира.

– Бегом! – крикнул я, всаживая пулю из второго пистоля в лицо самого резвого из вражеских самураев. – К лесу!

– Разворачивай коней! – крикнул Сего, дергая удила коня. – Стройся клином! Ударим в спину врагу, раз он ее подставил!

С лучниками кавалеристы Сего покончили быстро, асигару же и вовсе бесславно разбежались, не оказав никакого сопротивления. Кобунго совершил чудовищную ошибку, погнавшись за удирающими стрелками Кэндзи и подставив тылы коннице Сего. Теперь его судьба решалась за считанные минуты, которые понадобятся кавалерии патриотов, чтобы догнать их.

И никто в пылу заполошной кавалерийской атаки не заметил, что командир сник в седле, сгорбился и едва не ронял катану, руки его болтались как у марионетки с оборванными ниточками. Хоть ни одна стрела или копье не пробили мару-до Иидзимы Сего, из-под мэмпо на грудь его текла кровь.

Я присел на ствол поваленного дерева и провел окровавленным клинком тати по и без того грязной штанине. Не смотря на то, что конница Сего ударила-таки в тыл преследовавшим нас самураям, нам пришлось вступить с ними в бой. Но и тут мои люди проявили себя с лучшей стороны, они стойко встретили врага на опушке леса и сдерживали до подхода (а если судить по скорости передвижения, то подлета) конников Сего. Спрятав в ножны тати, я отправился искать самого Иидзиму, бравый конник так и остался сидеть в седле, правда как-то весь поник, сгорбился.

– Эй, Сего! – окрикнул я его. – Чего сгорбился? Мы, как-никак, одержали победу!

Сего никак не прореагировал на мои слова. Это начало меня настораживать.

– Сего. – Я толкнул поникшего командира в плечо и он к моему недоумению свалился на землю, как какой-то мешок с зерном.

Я тут же опустился перед ним на колени, сорвал с лица мэмпо. Пальцы окрасились кровью. Но ведь его мару-до и судзи-кабуто целы, ни единой царапины, будь оно все трижды проклято! Значит, взяла верх болезнь. Не самая лучшая смерть для такого воина, каким был Сего. Для очистки совести я прижал пальцы к шее командира, но как и ожидал артерия под ними не пульсировала. Я закрыл ему глаза.

– Я отправляюсь в Химэндзи, – сказал я Сино, – надо привезти тело Сего домой и отдать семье. Это обязанность ложится на мои плечи. Я должен оставить кого-то командовать стрелками.

– Только не меня, – покачал головой юноша. – Я совершил сегодня слишком много неправедных дел, мне надо обдумать их как следует. Я уйду в горы и буду жить отшельником, быть может, тогда мне простится смерть ямабуси.

– Не дури, парень! – хлопнул его по плечу более простой по складу ума Кай. – Они были нашими врагами и приняли смерть, так и должно быть! Они были "горными воинами" и убивали...

– Оставь, – покачал головой я, видя что молодого человека не переубедить. – Значит, ты станешь командиром стрелков. Ступай теперь к своим людям, подбирай себе десятников. Десяток Хэйсиро отправится со мной в Химэндзи, передай ему чтобы готовил людей.

Кай кивнул и ушел. Сино же покинул меня еще раньше – ему тоже надо было улаживать дела в своем десятке, который он решил оставить навсегда.

Забегая вперед скажу, несколько лет спустя я проезжал окрестности того самого поля, где мы дрались с Кобунго, и от местных крестьян услышал о "святом человеке", живущем в недальних горах. К нему приходили за советом и он никому никогда не отказывал, всем помогал и слово его, казалось, исцеляло души пришедших к нему. А еще он на спор бил из тэппо белку в глаз. Я порадовался, что моя выучка осталась при нем и не изменила через столько лет.

Глава 9.

Третий отряд Синсэнгуми преследовал группу бунтовщиков, на которых навел один из шпионов. Седэн приказал окружить их дом и если бы те к прибытию Волков Мибу уже не выходили оттуда, никому не удалось бы сбежать. Теперь пришлось бегать за ними по улицам, рискуя нарваться на отряд «патриотов» побольше. Нет, Седэн не боялся драки, но и людей в нынешние времена терять не хотел. Слишком горячие времена.

Из какого-то темного переулка наперерез отряду Синсэнгуми вышел человек. Юноша с огненно-рыжими (казалось, что они светятся во тьме) волосами и характерным крестообразным шрамом на лице. О нем уже давно складывали легенды и вспоминали его лишь шепотом. Никто из верных сегунату не видел его и смог после этого рассказать – живых не оставалось, однако слухи ползли. Отряд замер на мгновение, ошеломленный появлением столь известного врага. Первым вперед выступил, конечно же, Икухара Исао – самый молодой самурай обучился в Тамия рю, основой философии которой было "вступи в бой с любым противником, что встретится тебе на пути", то что этот противник сам Самурай-с-крестом нисколько не смущало мальчишку.

Исао рванулся навстречу противнику, не слыша окрика Седэна, попытавшегося осадить его. Схватка завершилась в считанные мгновения. Самурай-с-крестом легко увернулся от его атаки и, выхватив меч, ударил паренька тяжелой рукояткой по лицу. Тот по инерции пробежал еще несколько шагов, прижав левую ладонь к лицу, из-под пальцев текла кровь.

– Остановитесь! – крикнул Седэн, шагая навстречу Самураю-с-крестом, на ходу обнажая катану. – Здесь есть лишь один достойный тебя противник, Самурай-с-крестом.

Юноша пожал плечами, медленным и расчетливым движением пряча катану в ножны. Седэн рванулся ему навстречу, делая выпад. Казалось, он двигался невероятно быстро, парировать его атаку противник просто не смог бы. Но это только казалось. Клинки мечей скрестились с характерным звоном, рассыпая во все стороны искры, калеча линию закалки, оставляя на ней уродливые зазубрины. Через мгновение противников словно порывом ветра отбросило друг от друга и тут же они вновь бросились вперед. Они замирали на секунду, чтобы следом начать новое молниеносное движение, невидное взгляды простого человека, не приобщившегося к высокому кэндзюцу. Во тьме ночной метались две тени, которые высвечивали вспышки, рождающиеся когда скрещивались их клинки.

Весь третий отряд Синсэнгуми замер, наблюдая за этой невероятной схваткой. Никто из них не сомневался, что она может закончится лишь одним – смертью одного (а то и обоих) противников. Однако в этот раз все сложилось иначе. С треском клинок катаны Самурая-с-крестом распорол светло-синее кимоно Седэна, проскрежетав по легкой до, которую тот носил под ним. Теперь мотающиеся полосы ткани и плохо сидящее кимоно мешали Седэну двигаться, сковывая правую руку не хуже цепей.

– Убить тебя теперь было бы слишком легко, – произнес неожиданно Самурай-с-крестом. – Уходи отсюда и забирай всех своих людей. Иначе я убью всех вас.

И глядя в его холодные, мертвые, глаза его Хадзимэ Седэн понял – так оно и будет. Этому человеку (если это, конечно, человек) ничего не стоит перебить весь его отряд. Седэн рывком поправил разорванное кимоно и сделал своим людям знак следовать за ним.

– Мудрое решение принял этот командир, – произнес Чоушу Ёсио с характерной для него в последнее время грустноватой улыбкой. – Противостоять тебе и остаться в живых, такое выпадает на долю очень немногих.

– Что тревожит вас, Ёсио-доно? – поинтересовался Кэнсин.

– С чего ты взял? – удивленно изогнул бровь Ёсио, считавший, что всегда мастерски владеет собой.

– Сегодня ваш голос много грустнее, нежели обычно, – ответил Кэнсин, – что-то заставило вас грустить.

– Иидзима Сего умер, – просто произнес Ёсио.

– Они погиб в бою, как и должно истинному самураю, сражаясь с войсками Токугавы, – в голосе юноши не было и тени сомнения в своих словах. – Зачем же тогда грустить?

– Он был мне другом и товарищем много лет, эта потеря невосполнима, – вздохнул дайме, – но главное то, что он не погиб в сражении. Болезнь взяла над ним верх.

Кэнсин был просто ошеломлен этими словами. Казавшийся стальным Иидзима Сего уступил своей болезни. Это невозможно в принципе!

– Кто сообщил об этом? – поинтересовался Кэнсин.

– Думаешь, это может быть провокация со стороны шпионов Токугавы, – покачал головой Ёсио, – но нет – источник не вызывает сомнений. Кэндзи привез его... – он замялся на мгновение, но так и смог произнести слово "труп" или "тело", – сюда. Он лежит в доме, принадлежавшем Сего.

Они помолчали несколько минут, пока Ёсио не нарушил повисшую в воздухе очень тяжелую тишину.

– Но я вызвал тебя не для того, чтобы сообщить это новость. Мы можем прекратить войну, закончить ее блистательной победой над Токугавой. Миссия Виктора Делакруа завершилась удачно. Страндар уже несколько месяцев назад выслал нам в помощь эскадру из четырех кораблей под командованием Мэтью Перри.

– Что же, это хорошая новость, – протянул Кэнсин. – Этот Мэтью Перри уже был здесь более десяти лет назад, не так ли?

– Да, – согласно кивнул Ёсио, – именно его "черные" корабли заставили некогда Токугаву Иэсада открыть порты для купцов-гаидзинов. Это показало слабость сегуната и дало пищу для первых выступлений против него. Теперь именно он приведет корабли для того, чтобы полностью покончить с сегунатом как таковым. Символично, как ты думаешь?

Кэнсин в ответ лишь пожал плечами. Над такими вещами он никогда не задумывался.

– Эта эскадра прибудет в на маленький остров Ритэн-Ке, – продолжил, не особенно и рассчитывавший на ответ Ёсио, – а оттуда возьмет курс на Мурото. На ее борту должны быть наши люди. Я принял решение послать тебя и Кэндзи, также с вами поедет Виктор Делакруа, как организатор этого похода страндарцев.

Кэнсин поднялся и коротко поклонился.

– Мне собираться?

– Все уже готово, – отмахнулся Ёсио, – вы отправитесь в путь завтра с утра. Но времени у вас достаточно, эскадра прибудет не раньше чем через месяц.

Увидеть Кэнсина и Делакруа было очень приятно, однако повод, заставивший меня вернуться в Химэндзи, был не самый хороший. Смерть Иидзимы Сего подкосила его жену Юмико, которая час за часом рыдала над его телом, да и Ёсио пришлось весьма тяжко. Признаться, я был даже немного рад убраться подальше от столицы как можно быстрее. Похоже, эта ситуация вполне устраивала и Кэнсина с Делакруа. Мы, все трое, отправились по приказу дайме на далекий остров Ритэн-Ке, в гавани которого должна была пристать страндарская эскадра, прибывшая нам в помощь.

– Как он умер? – спросил у меня Кэнсин, имея в виду явно Иидзиму Сего.

Мы ехали верхом на восток, встающее солнце светило нам в глаза. Начинался третий день, третий с тех пор как мы покинули Химэндзи.

– В седле и с мечом в руках, – пожал я плечами. – Я точно знаю, что он был жив когда повел в атаку своих людей. Они с боем прорвались через мост, разметав асигару и растоптав вражеских лучников, а следом Сего развернул их и направил в тыл оставшимся самураям врага, преследовавшим меня и моих стрелков.

Я вздохнул и поудобнее перехватил поводья.

– Никто не заметил когда именно он умер, – продолжил я. – Даже когда битва закончилась все просто подумали, что он не покидает седла как обычно, наблюдая за всем с его высоты. Я подошел к нему и толкнул в плечо, а он вдруг взял и вывалился из седла. Я сдернул с его лица мэмпо, лицо под ней было бледнее мела, а подбородок и маску с обратной стороны залила кровь.

Мы еще очень долго молчали. Как-то не о чем было говорить. Однако после лед, сковавший наши с Кэнсином сердца подрастаял и мы принялись рассказывать друг другу истории, я – о войне, он – о столкновениях в столице. Делакруа предпочитал отмалчиваться, его служба не подразумевала излишней говорливости, оно и понятно. До Ритэн-Ке мы добрались без каких-либо приключений, продав коней в порту и купив себе места на небольшом корабле, ходившем на этот остров. Кажется, это были мелкие контрабандисты, но нам до этого не было дела, главное, чтобы они довезли нас куда надо. Впрочем, так они и сделали.

Ритэн-Ке был маленьким островом с единственным городом, носившим имя Зэген. Городок это довольно грязный, с узкими улочками, где на голову вполне могли вылить помойное ведро, совершенно не глядя идет внизу кто или нет.

– Главное, чтобы у Перри не сложилось впечатление обо всем Такамацу по одному этому городу, – усмехнулся Делакруа, присаживаясь на циновку в нашей комнате, снимаемой нами в лучшем гостевом доме.

– Он уже был на Такамо, – возразил ему Кэнсин, – в Мурото.

– Значит, Зэген станет для него сюрпризом, – улыбнулся я, – неприятным.

Кирияма Дзюбей был знаком со странной девушкой, явившейся к нему в тот жаркий день. Это была Дева Света Накоруру, благодаря помощи которой он сумел победить перерожденного Сиро Такасаудо Амакудзо, превращенного при помощи черного дзюцу в чудовищного демона, наводившего ужас на население нескольких провинций.

– Приветствую тебя, – слегка поклонился ей наемник, уже давным давно ни на кого не работавший, хотя в последние несколько лет людям его специальности было весьма легко найти работу, – Дева Света.

– Оставь, – улыбнулась та и Дзюбей в который раз подивился этой странной улыбке – все знающей и все понимающей, такую очень странно было видеть на лице девушки, едва переступившей порог юности. – После всего, что мы пережили формальности – пустяк.

– Ладно, – кивнул Дзюбей, также не удержавшись от улыбки. – Так что за дело заставило тебя явиться пред мои очи?

– Я всегда любила твое чувство юмора, но, увы, дело весьма грустное. Пропала девушка, что осталась в живых после нашего сражения с перерожденным Амакудзо. Микото. С тех в ее душе борются свет, горевший с рождения, и тьма – зловещее наследство Амакудзо. Ее похитили слуги Оборо, который, как я считаю, сделал из праведника и почти святого человека Амакудзо то с чем мы боролись.

– И где мы станем ее искать? – поинтересовался Дзюбей.

– Не мы, – покачала головой Накоруру, – ты будешь действовать один. У меня слишком много работы здесь, надо приводить все в порядок после налета наемников Оборо. А искать их, скорее всего, следует на острове Ритэн-Ке, в гробнице забытой богини, что в замке Тенгэн.

– Для тебя, Накоруру, я всегда готов на все, – усмехнулся Дзюбей, поправляя как обычно переброшенный через плечо меч. – Никогда мне не расплатиться за то, что ты спасла мне жизнь.

– Тогда никто не считал сколько раз кто и кому спасал жизнь, – отмахнулась Накоруру.

– Ничего не понимаю. – Делакруа пребывал в крайнем недоумении. – При той полицейской системе, что выстроил еще Иэясу, то, что творится здесь просто невозможно.

Я был полностью согласен с каждым его словом. Казалось, Зэген, да и весь Ритэн-Ке стал, буквально, пристанищем для всего и всяческого отребья островов. По улицам разгуливали настоящие бандиты, затевая драки с хэйминами и даже чиновниками-самураями низкого ранга. А о досин, ериках и окаппики никто будто и слыхом не слыхивал.

– Я прикончил нескольких бандитов, – произнес, входя в нашу комнату, Кэнсин. – Они сами нарвались на драку и чувствовали себя хозяевами в городе.

– Мы как раз об этом и разговаривали, – кивнул я. – Складывается такое впечатление, что мы не на островах Такамо.

– Бандиты, которых я прикончил, говорили о том, что за ними стоит некое Злодейское трио, – сообщил нам Кэнсин. – Но кто это такие и откуда, никто отвечать не стал.

– Не успели, наверное, – к Делакруа вернулось его обычное чувство юмора.

– Какое нам, собственно, до всего этого дело? – пожал я плечами. – Дождемся эскадру Перри и отчалим на ней в Мурото.

– Так то оно так, – сказал Делакруа, – однако бандитам до нас дело, скорее всего, будет и не самое приятное. К тому же, на западе острова я чувствую концентрацию некой черной силы. Думаю, это имеет самое непосредственное отношение к скоплению бандитов.

– На западе расположен старый замок, – задумчиво произнес я. – Мы видели его, когда плыли к Зэгену. Даже странно, что город расположен так далеко от замка, обычно города разрастаются вокруг них.

– Скорее всего, Зэген тоже был замком, – пожал плечами Кэнсин, – и город вырос вокруг него, потому что он ближе к морю. Ритэн-Ке – вотчина рыбаков и очень удобен для торговцев для того, чтобы закупать пищу и воду для дальнейшего путешествия.

– Это не столь важно, – отмахнулся Делакруа. – В этом замке затевается нечто весьма неприятное и связанное с тем, что на материке зовут магией.

– Черное дзюцу, хочешь сказать, – поправил его я. – Опять же, что до этого нам? Наше дело – Перри и его эскадра.

– Меня весьма интересует все, что связано с этим твоим черным дзюцу, – заявил Делакруа, – и я намерен потратить тот месяц, что мы просидим здесь в ожидании эскадры Перри, чтобы разобраться с ним. Вам в это влезать необязательно.

– Ну да, ну да, – усмехнулся я, – не влезем мы, как же. Меня от здешних порядков уже тошнит и уже руки чешутся придушить парочку бандитов.

– Честно скажу, у меня тоже, – добавил Кэнсин, – но ведь мы не для того сюда приехали. Дело – всегда важнее.

– Ты не хуже меня понимаешь, что за первой схваткой с местными бандитами последует еще одна и еще, и еще. – Я поглядел прямо в глаза юноше. – И тогда на нас обратит внимание это самое Злодейское трио, стоящее за ними. Можно сказать, мы уже влезли в это дело.

Не смотря ни на что, Кэнсин взгляда не отвел.

Убийца крался по улицам ночного Зэгена. Он не первый раз приходил в город, чтобы вершить свой суд над всем и всяческим уродством, которое переполняет мир. Как могут жить сирые и убогие, жадные и уродливые твари, именующие себя людьми. Насколько далеки они от совершенства и всего прекрасного, как мало его, и значит он, Мугендзи, должен (даже обязан!) уничтожать уродство, чем он займется сейчас.

Нищий воровато оглянулся и поднялся на ноги, хотя минуту назад казалось, что у него их нет. Обманщик и плут и не знал, насколько близко к смерти был, изображая инвалидность. Мугендзи убивал только неполноценных людей, которых считал уродами, недостойными жизни. Убийца прошел мимо враз чудом "исцелившегося" нищего, не бросив на него более и взгляда, и двинулся дальше по грязной улице.

– Эй ты! – окликнул его хриплый голос. – Ты кто такой?!

Мугендзи обернулся и увидел троих разбойников (скорее всего, ронинов) в грязных кимоно и с дурными мечами в руках. Лица и части тел их, проглядывающие через многочисленные прорехи в одежде, были покрыты шрамами (старыми и свежими), язвами и ссадинами, – эти трое были явно не дураки подраться. Именно такие отвечали почти всем требованиям Мугендзи и были первыми кандидатами в жертвы беспощадного ревнителя красоты.

Они вошли в город почти как завоеватели, свысока глядя на его обывателей. Два десятка самураев со знаками различия клана Токугава на кимоно. От них казалось исходила аура значительности и спокойной уверенности в себе, заставляющая всех вокруг уступать им дорогу и жаться к стенам, лишь бы быть подальше от этих страшных людей. Это чем-то напомнило Сейсиро те времена, когда он служил у Ёсино Рана в провинции Ога. Впрочем, Сейсиро предпочитал не вспоминать о тех временах, он решительно отмел эти воспоминания к обернулся к одному из своих самураев.

– Дзин-Эмон, где ерики? Я, вообще, не вижу слуг закона в этом городе.

Немолодой самурай, вполне оправдывавший оба своих прозвища, покинул третий отряд Синсэнгуми после того как его командир спасовал перед Самураем-с-крестом, и ушел из столицы в провинциальный отряд самураев, оставив службу в Волках Мибу. Теперь Деревянная башка был вторым самураем в отряде после Сейсиро, который иногда был готов придушить старого буси своими руками, однако молодой командир понимал, что опыт Дзин-Эмона был жизненно необходим Сейсиро.

– Беззаконье правит нынче на Ритэн-Ке, – бросил Дзин-Эмон, перекладывая свое кама-яри с одного плеча на другое. – Прислушайтесь к тому, что говорят хэймины м вы все поймете.

Каким образом старому Дзин-Эмону удавалось почти мгновенно собирать информацию просто гуляя по улицам города для Сейсиро оставалось загадкой.

– И что же услышал ты? – спросил молодой командир старого самурая.

– Злодейское трио, покончить с которым мы приехали сюда, – начал свой рассказ Дзин-Эмон, – уже несколько месяцев правит на острове. Мати-буге и мэцукэ покинули его, гарнизон, стоявший в городе вырезал некий Аоки Тоума, предводительствующий воинами этого самого трио. О нем чаще говорят, как о Воине-Демоне и Чудовище с красным мечом. Кроме того, на стороне трио сражались женщины – жрицы или хранительницы некой древней гробницы, находящейся в старом замке Тенгэн.

– К какому культу они принадлежат? – несколько рассеяно поинтересовался Сейсиро, в мозгу которого пульсировали лишь два слова "Аоки Тоума".

– О нем позабыли давным-давно, – пожал плечами Дзин-Эмон, отчего его кама-яри слегка подпрыгнуло, – помнят лишь, что это всегда были женщины. К ним часто уходили нелюбимые жены или дочери, которых не устраивала доля, отпущенная богами. И что самое интересное, все находили у них приют, и власти ничего не могли поделать. Ведь в Тенгэн приходили не только отчаявшиеся женщины, но другие люди со своими заботами и проблемами, жрицы помогали им во всем не прося платы.

– И теперь эти же женщины сражались на стороне Злодейского трио, – мало слушавший старого самурая Сейсиро не очень разобрался в чем дело.

– Это и удивительно, – согласился Дзин-Эмон.

– Разберемся со всем, – кивнул ему Сейсиро, продолжая рефлекторно шагать по улице, погрузившись в воспоминания, от которых хотел избавиться еще сильней нежели от памяти о службе в отряде бесчестного (с точки зрения молодого идеалиста) Ёсино Рана.

– Я пришел за мечом, учитель, – голос Аоки как обычно холоден и жесток, – отдай мне его. Я имею право на него.

– Нет, – спокойно ответил отец Сейсиро, полируя новый меч – их совместный с Аоки шедевр, еще не получивший имени. – Тебе нельзя доверять оружие, подобное этому мечу. Твои помыслы не были чисты, когда мы вместе работали над его созданием, и это опечаталось на его клинке.

Сейсиро, притаившийся за занавеской, отделавшей мастерскую отца от жилых помещений дома, присмотрелся и понял, что отец прав. Клинок катаны отдавал фиолетовым. Такие клинки еще не разу не выходили из-под руки отца.

– Я делал этот меч для себя и никому другому он не достанется! – вскричал Аоки. – В моих руках клинок его покраснеет и обретет подлинную силу. Ту силу, что нужна мне!

– Именно поэтому ты его никогда не получишь, Аоки, – отрезал отец Сейсиро, убирая меч в специально для него предназначенные ножны, изготовленные буквально сегодня давним другом отца Сейсиро.

– Я заберу его с твоего трупа! – рявкнул Аоки, выхватывая свой меч.

Отец Сейсиро и не пошевелился, когда остро отточенный клинок катаны рассек его едва ли не надвое. И сам Сейсиро не мог шевельнуть и пальцем, скорчившись за занавеской. Он смотрел как Аоки поднимает меч и обнажает его, небрежно бросив свой на тело его отца. Освобождаясь от ножен клинок медленно менял цвет с фиолетового на темно-багровый, как и предсказывал Аоки. Полностью вынув клинок тот рассмеялся и спрятал его, после чего покинул мастерскую через второй выход, не проходя жилые помещения на счастье Сейсиро.

Мальчик не мог после точно вспомнить сколько времени простоял за той злополучной занавеской, но когда он пришел в себя, то первым делом бросился к телу отца. Конечно же, тот был мертв. Тогда Сейсиро подобрал катану, принадлежавшую Аоки, и молча, про себя поклялся, что когда-нибудь она отведает крови убийцы.

«Теперь пришло время держать эту клятву», – подумал Сейсиро, крепче стискивая рукоять того самого меча.

***

Дзюбей замер. Здесь, на полном всяческих опасностей Ритэн-Ке, наемнику было довольно и тени звука, чтобы насторожиться. Тем более, если этот звук очень напоминал выстрел тандзю. Следом до слуха наемника донеслись более характерные для островов Такамо звуки – звон стали и воинственные выкрики.

– Любопытство кошку сгубило, – попытался урезонить сам себя Дзюбей, но ноги уже несли его в сторону, откуда донеслись выстрел и звон стали.

Он обнаружил на небольшой лесной полянке молодого самурая в темно-синем кимоно и серых хакама, отбивающегося от нескольких женщин, вооруженных камами на коротких рукоятках и вакидзаси. Парочка их уже валялась на траве – одна зарубленная, а вот другая – как ни странно, застреленная. Отчего-то эта картина напомнила Дзюбею о заварушке с "золотом Асикаги". Был там один тип, тоже все стрелять любил.