Текст книги "Реквием патриотам (СИ)"

Автор книги: Борис Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Нашел, что хотел? – поинтересовался голос из-за спины Никотина.

– Да, нашел, – согласно кивнул тот, оборачиваясь и кладя руку на небольшую тонкоцу, вырезанную из маленькой тыквы.

Как он и ожидал, за спиной его стояла Дзакуро – взрывоопасная женщина, последняя из Демонов Каро. Ее тело было также сильно нашпиговано порохом, как тела тех, кого она использовала в качестве своих "бомб". Никотин метнул в нее тонкоцу, вместо мелконарубленной табакко наполненную горючей смесью, одновременно втягивая последнюю порцию дыма из горящей кисэру. Дзакуро коротко рубанула по тонкоцу своим танто, рассекая ее надвое, – горючая жидкость залила женщину и следом Никотин метнул в нее кисэру. Однако он ошибся насчет рефлексов женщины-бомбы, она отбила трубку далеко в сторону молниеносным ударом ноги.

– Проклятье, – прошипел Никотин, – как же мне без тебя сжечь корабль, а?

– Сорвались твои планы, – усмехнулась Дзакуро.

– Отнюдь, – раздалось от трапа, ведущего в трюм.

На ступеньках сидел Дзюбей, в руках он держал зажженную свечку.

Я бежал по трапу вниз, в кубрик, где ночевал с остальной командой Кэнсин. По пути я поднял капитана с его койки, где он только прилег после вахты, которую честно отстоял на палубе, и приказал всем покинуть корабль. Он было хотел спросить почему, но раньше чем он успел сказать хоть слово, прогремел взрыв в трюме. Капитан сразу все понял и бросился прочь из каюты, словно и не собирался только что отходить ко сну. Спасение команды и корабля (в последнем я искренне сомневаюсь) для него превыше всего. Я же отвечал лишь за Кэнсина.

Мы встретились в каком-то узком стремительно наполняющемся дымом коридоре.

– Нас достали и здесь? – первым делом спросил юноша. Он был полностью одет и оба меча заткнуты за пояс.

– Не важно, – отмахнулся я. – Гемма предал нас и прибрал золото к рукам, как и собирался с самого начала. У нас здесь не осталось друзей.

– Что будем делать? – поинтересовался Кэнсин, крепче сжимая рукоять катаны.

– Как и все здравомыслящие люди на этом корабле, – пожал плечами я, – покидаем его борт.

Кэнсин покосился на меня несколько недоуменно, но ничего не сказав зашагал следом за мной.

Дзюбей не видел куда делся после взрыва Никотин. Да и плевать ему было на старикашку. Он взлетел по крутым ступенькам трапа, спасаясь от волны пламени, вырвавшейся из трюма, и тут на горле его сомкнулись стальные пальцы. Гемма выдернул его из люка, ноги наемника повисли над палубой, но тот мгновенно сориентировался и врезал противнику ногой в пах. Гемма переломился пополам и разжал пальцы. Еще в воздухе Дзюбей выхватил катану и едва приземлившись рубанул Гемму, усиливая удар разворотом всего тела. Однако бывший дионин небольшого клана ниндзя заблокировал удар правой рукой, которую теперь заковывал в бронзовый наруч. Тут же Дзюбей получил сокрушительный удар левой в челюсть. Наемника развернуло, такой сильны был удар, ноги его заплелись и он рухнул на палубу. Гемма тут же попытался растоптать его, но Дзюбей вовремя откатился в сторону. Нога Геммы пробила палубу, из дыры вырвался язык пламени, опаливший бок Дзюбея и сапоги Геммы. Здоровяк отпрыгнул, на мгновение сбившись, этим и воспользовался Дзюбей. Наемник рубанул его снизу-вверх, под правую руку, развернулся и прошелся катаной по животу, выпуская кишки. Это ничуть не смутило Гемму – рана на животе заживала с чудовищной стремительностью, а правую руку он перехватил левой и приставил на место, та как ни в чем не бывало приросла.

– Далась вам моя правая рука, – усмехнулся он, нанося Дзюбею мощный удар ногой с разворота, отшвырнувший его к занимающейся переборке. – Дважды за вечер приращивать приходится.

Вокруг уже вовсю плясало пламя, трещало дерево палубы и переборок, но это ничуть не смущало сражающихся в этой – как сказали бы на материке – Долине мук. Хотя сражением это было сложно назвать. Гемма попросту избивал Дзюбея, крепко держа его левой рукой и нанося удар за ударом закованной в медь правой. Однако наемник не потерял меча и все еще находился в сознании, во многом благодаря усилиям Геммы – тот бил не в лицо, а живот, чтобы продлить страдания своего давнего недруга и бывшего ученика. Дзюбей же ждал лишь его ошибки. И Гемма таки ее совершил.

Он на секунду задержал удар, для того чтобы встряхнуть правую руку, уже порядком уставшую и ноющую от постоянных ударов. Этого Дзюбею вполне хватило. Он дернулся, изогнувшись всем избитым телом, и приложил Гемму ногами под подбородок. Это вывело того из строя на пару минут, Дзюбей обвил ногами шею противника, пальцы последнего разжались и наемник вытянулся во весь рост, уперся ладонями в уже горящую палубу и швырнул Гемму через себя. Могучее тело Геммы проломило доски и он рухнул вниз, в трюм, туда, где плавилось в чудовищно жарком пламени золото похищенное у покойного Асикаги Рюхэя. Дзюбей подскочил на ноги и рванулся к одному из последних уцелевших трапов.

Гемма оказался куда крепче, чем кто-либо мог подумать. Он сумел вылезти из плавящегося золота и чудовищной ожившей статуей рванул наверх, за Дзюбеем.

– Ты был слишком жален до золота, Гемма, – усмехнулся напоследок наемник, выбираясь на верхнюю палубу и захлопывая за собой люк.

Гемма с силой врезался в него, проломив головой, "укрепленной" слоем застывающего золота, но Дзюбей ударил его обеими ногами, загоняя обратно. Он висел на обрывках такелажа, свисающих с мачты, и раз за разом обрушивал ноги на высовывающуюся голову Геммы. И вот палуба с треском провались, увлекая Гемму в пучину из пламени и воды, хлещущей из многочисленных пробоин в бортах.

Я сидел на берегу и смотрел на тонущий корабль в лучах восходящего солнца. Красивое, скажу я вам, зрелище. Я начал понимать самураев, черпавших вдохновение в таких вот картинах. Им не было важно, победа это было или поражение. Главное, красота.

– Чоушу Ёсио-доно будет недоволен, – заметил сидевший рядом Кэнсин. – Мы провалили его задание.

– Фактически, оно было провальным с самого начала, – сказал я. – Гемма с самого начала использовал Ёсио-доно, точнее его деньги, для организации "чумы" в этой провинции, а после намеревался сделать из него "громоотвод" гнева Токугавы. Теперь уже это не имеет никакого значения. Думаю, все кроме нас и команды корабля мертвы.

– К берегу что-то приближается, – заметил Кэнсин. – Скорее всего, кусок палубы корабля.

Я пригляделся.

Дзюбей лежал на куске палубного настила, отломанного им для того, чтобы сделать возвращение наиболее комфортным. Всходило солнце, начинался четвертый день с тех пор, как Никотин всадил ему в руку отравленный сюрикэн, а наемник был все еще жив. Выходит, старый монах обманул его.

– Последний поцелуй Кагэро спас тебе жизнь, – на кусок палубы запрыгнул Никотин. – Она была отравлена куда сильнее, чем я думал.

– Пошел ты, – отмахнулся от него Дзюбей, как обычно после таких потрясений на него обрушилась абсолютная апатия.

– Встретимся в Химэндзи, – бросил старик. – За мной пятьсот золотых.

Дзюбей лихо метнулся и коротким ударом разрубил рукав кимоно Никотина – в воду попадали золотые слитки.

– Чиновник с большими рукавами, – усмехнулся Дзюбей. – Ты рисковал жизнью из-за золота. – Наемник сел обратно на палубу. – Проваливай, пока я такой добрый.

Никотин покосился на него здоровенным выпученным глазом, но промолчал, а Дзюбей, уставший от его присутствия, прыгнул за борт.

– Безумец, – покачал головой монах-шпион.

Дзюбей вышел из морской пучины, словно древний бог. Наше присутствие на берегу его ничуть не беспокоило. Кэнсин поднялся, положив руку на меч, но я жестом велел ему успокоиться.

– Пусть идет, – отмахнулся я. – Он нам не враг. Он спас меня, когда Гемма вышвырнул меня за борт.

– Я не видел кого ловлю, – бросил Дзюбей, проходя мимо.

– Однако не кинул обратно, когда увидел, – усмехнулся я. – А кто был настоящим шпионом Токугавы? Ведь такой здесь есть.

– Есть, – кивнул Дзюбей. – Он из ордена Фукэ-сю.

Мне хватило этих слов.

Никотин торопился. Он бежал через лес, не особенно разбирая дороги. Враги сегуната все же вышли на него, хоть он и покинул остров Кита. В городе им (монахом в большой соломенной шляпе, если быть точным) интересовался знакомый по Сата парень со шрамом на щеке, а значит и странный человек в материковой одежде где-то рядом. Остановил Никотина характерный щелчок тандзю, монах бросил несколько взглядов по сторонам и увидел того самого одетого как гаидзин человека. Он сидел на стволе поваленного дерева, держа в каждой руке по тандзю.

– Жаль, что я не успел выйти на свое начальство, – вслух посетовал Никотин, – так что меня не стоит убивать.

Слова эти прозвучали удивительно жалко. Никотину всегда казалось, что смерть его не может страшить, он-то уж свое пожил. А вот нет, все равно страшно умирать, цепляется за жизнь всеми способами. Даже такими жалкими.

Размышления его прервал выстрел.

Глава 5.

– Ходят слухи, – произнес толстый хозяин постоялого двора, наливая мне сакэ, – что в Химэндзи нынче неспокойно.

– Неспокойно, – рассмеялся сидевший за соседним с нами столом молодой самурай, – это еще мягко сказано. Настоящая война, вот как это называется. Самая прибыльная профессия в столице нынче – телохранитель. – Самурай попытался налить себе еще сакэ, но его кувшинчик оказался пуст. – Еще! – крикнул он хозяину, швыряя ему упаковку монет прямо в бумажном кошельке. – На все.

Я пересел за его стол, сделав знак Кэнсину оставаться за тем, что занимали мы.

– Ты пьешь с самого утра, как сказал мне хозяин, – заметил я, заказывая себе сакэ. Предыдущий кувшинчик я оставил Кэнсину. – И деньги у тебя не переводятся.

– Этот кошелек был последним, – мрачно усмехнулся основательно захмелевший, но ясности рассудка (что удивительно) не потерявший. – Пропью его и вернусь в Химэндзи.

– Я думал, что ты бежал оттуда, и не намерен возвращаться.

– Я же сказал, телохранитель – самая прибыльная профессия в Химэндзи. Иной профессией я не владею. Я умею только убивать.

– Почему же не прогулять деньги в самой столице? – удивился я.

– Там все кишит от шпиков сегуната и довольно одного доноса, чтобы оказаться в тюрьме и под плетьми сегунатских профосов. А после и вовсе с кусунгобу в животе. Здесь же можно спокойно напиться в приятной компании. – Он сделал в мою сторону недвусмысленный жест чашечкой сакэ.

Мы выпили и телохранитель продолжал:

– В городе убивают что ни ночь, по утрам находят трупы верных Токугаве людей. И очень многих принуждают совершать сэппуку. Трупы громоздятся на трупы. Скоро в стране не останется благородных людей – одни только хэймины. – Телохранитель рассмеялся долил себе еще сакэ.

– Я бы на твоем месте не возвращался в Химэндзи, – пожал плечами я, допивая свое сакэ. – Ты потерял цель в жизни, твоя жизнь пуста.

– Знаю. – Телохранитель посмотрел мне прямо в глаза, взгляд его был пуст, как его жизнь. – Вот поэтому-то я возвращаюсь каждый раз в столицу и нанимаюсь телохранителем.

От этого взгляда у меня все внутри похолодело и я поспешил убраться в снятые нами с Кэнсином на последние деньги. Забавно. Не так ж давно практически в моем распоряжении был целый корабль, груженый золотом, а теперь...

Гэнин ниндзя Кога, верных клану Токугава еще со времен Токугавы Иэясу, Сайто Иэмицу терпеть не мог правительственного шпиона, работавшего в ближайшем окружении Чоушу Ёсио. Однако не будь его, ситуация в Химэндзи была бы куда хуже. Именно он указывал чиновникам патриотов и склоняющих к предательству людей. Так что волна самоубийств, охвативших столицу не была такой уж непродуманной и глупой, как казалось с первого взгляда. Вот только одного не мог сказать этот шпион – кто же именно стоит за всеми убийствами верных сегунату людей. Кто же такой этот хитокири Токугава.

– Мальчишка со шрамом на лице, – произнес шпион, присаживаясь перед Иэмицу. Последнему иногда казалось, что шпион умеет читать мысли и отвечает на вопросы до того, как ниндзя его задаст. – Это даже не шрам, а рана – она открывается каждый раз когда он убивает кого-то.

– И ты хочешь сказать, что он – хитокири Токугава, – усмехнулся Иэмицу в седые усы, – большей глупости еще не слышал.

– Не он один, – покачал головой шпион, – естественно, есть еще люди. Однако этот сопляк – самый лучший из хитокири. Без него Чоушу потеряет считай что половину своих воинов.

– И почему ты говоришь мне о нем только сейчас? – недоверие промелькнуло в ледяных глазах гэнина.

– Чоушу Ёсио отослал юнца из города, – не моргнув глазом ответил шпион, – прежде чем я смог оповестить о нем тебя. И, говоря по чести, я не думал, что ему удастся вернуться живым, как и этому придурку, что одевается, как гаидзин.

– Выходит, ты ошибся, – улыбнулся Иэмицу.

– Да, – легко признал шпион, – но кто из нас не ошибался?

Неожиданно гэнин понял, что шпион начинал не то чтобы нравится ему, скорее, не было прежнего отвращения к нему.

– Все, что говорил твой телохранитель, правда, – кивнул Ёсио. – Мы убиваем, а чиновники Токугавы – хватают и казнят, а если не хватает доказательств – приказывают совершить сэппуку. Но главная беда не в этом. – Он замолчал, словно собираясь с силами.

– Дайме клана Цурихара – Цурихара Нисида, решил, что он – более достоин быть сегуном, нежели Токугава Ёсинобу, – вместо него произнес тяжелые слова Иидзима Сего – военноначальник клана Чоушу и ближайший друг Ёсио. Этот приговоренный к смерти от чахотки человек знал цену времени и никогда не тратил его на какие бы то ни было словесные экивоки. – Он решил посадить на трон малолетнего Кагецу и стать при нем сегуном. Он готовит людей к открытому восстанию.

– Это погубит нас, – мрачно сказал Ёсио. – Токугава использует это восстание, чтобы окончательно расправиться с нами.

– И что нам теперь делать? – поинтересовался я. – Воевать с Цурихарой мы не можем, разве что нанять каких-нибудь ниндзя.

– Не выйдет, – покачал головой Сего. – В Химэндзи, да и всей провинции, монополию держат ниндзя Кога, а они тут же доложат обо всем чиновникам Токугавы. Обращаться же к ниндзя Ига или каким иным, – он покачал головой, – слишком долго. Они не успеют ничего сделать до того, как Цурихара начнет действовать.

– У нас есть лишь одна возможность избежать гибели, – все тем же скорбным голосом продолжал Ёсио, – затаиться. Вы с Кэнсином весьма не вовремя вернулись в Химэндзи. Здесь почти не осталось моих людей, да и сам я покину город, как только закончу свои дела.

– Ты не совсем прав, Ёсио, – неожиданно усмехнулся Сего. – Кэндзи вернулся как раз очень вовремя. Помнишь, ты же сам сетовал, что некому заниматься розыском предателя в наших рядах.

– Сейчас это сделать практически невозможно, – покачал головой Ёсио, – мои люди разбросаны по многим провинциям. Как среди них отыскать шпиона Токугавы?

– Это как раз не так сложно, – усмехнулся я. – Мелкие шпионы, думаю, тебя не интересуют, значит, предатель, о котором ты говоришь, из приближенных к тебе людей, так? – Несколько ошеломленный моими выводами из пары слов Ёсио кивнул. – И, выходит, он знает места, где ты, Ёсио, прячешь своих людей. Токугава не удержится от того, чтобы не перебить твоих людей поодиночке, по крайней мере, самых опасных. На этом-то я и попробую его взять.

– Откуда такая хватка? – покачал головой Сего.

– Да так, – потер я подбородок, – в Иберии я близко сошелся с людьми, что там зовут рисколомами. Отчаянные парни, вроде ниндзя, вот у них-то и нахватался оперативных навыков. – Последние два слова я произнес по-иберийски, потому что не знал их аналогов в такамо. К счастью, и мой сюзерен, и его военноначальник знали этот язык. – Тут главное разобраться во всем и взять шпиона прежде чем погибнут люди, точнее слишком много людей.

– Значит, вовсе без смертей не обойтись, – вздохнул Ёсио. Я кивнул. – У меня, знаешь ли, каждый человек на счету. С этим связано еще одно задание, что я даю всем толковым людям, перед тем как отправить их из столицы. Ищи верных людей в провинции, веди переговоры с любыми недовольными сегунатом Токугавы дайме и простыми самураями. Мне нужны не только наемные ронины, но действительно верные делу Реставрации люди.

– Реставрации? – не понял я.

– Так теперь называют наше движение. Реставрация – мы же возвращаем к власти императора.

– Верное слово, – произнес я и только тут понял насколько двусмысленно прозвучали мои слова, хоть они и вполне соответствовали моим мыслям.

Ёсио и Сего недовольно недоуменно покосились на меня, но ни один не слова не сказал.

***

Когда перед Кэнсином на ночной улице вырос из тьмы ниндзя в черном кимоно и с полумаской на лице, юный убийца ничуть не удивился. Если сам убиваешь, работая на одну сторону в жестокой политической борьбе, значит, должен быть готов к тому, что придут за тобой.

– Ты такой же убийца, как и я, – произнес Кэнсин, кладя ладонь на рукоять меча. По щеке снова заструилась кровь, значит, кто-то сегодня умрет.

Ниндзя сделал неуловимое движение правой рукой – и в Кэнсина полетела цепь с гирькой на конце, называемая манрикикусигари, второй ее конец был прикреплен к рукоятке его катаны. Первый удар Кэнсин потратил на то отражение цепи, чем и воспользовался противник. Казалось, он осведомлен, что юный хитокири в совершенстве владеет батто-дзюцу, и намерено заставил его обнажить катану для обороны, а не для нанесения смертельного удара. Но это мало волновало Кэнсина, полностью отдавшегося своей стихии – поединку.

Он ловким движением намотал на предплечье опавшую дохлой змеей цепь, рывком помешал ниндзя нанести удар и тут же сам контратаковал. Противник ему достался достойный. Со звоном скрестились клинки катан, что случалось крайне редко даже в поединках равных в мастерстве фехтовальщиков. Теперь уже ниндзя дернул за "свой" конец цепи, сбивая Кэнсина, но тот вовремя освободил манрикикусигари и она упала под ноги сражающимся, негромко клацнув звеньями.

Убийцы отскочили друг от друга. Ниндзя перехватил левой рукой цепь и принялся раскручивать ее над головой. Кэнсин пошел нешироким полукругом, закрываясь мечом. Во второй раз ниндзя одновременно швырнул в Кэнсина манрикикусигари и атаковал катаной с другого угла. Тот вместо того, чтобы парировать одно из смертоносных орудий, атаковал сам. Он резко шагнул вперед и рубанул по цепи – та со звоном отлетела в сторону, не причинив хитокири вреда. Одновременно Кэнсин оказался очень близко к противнику, вот только времени для замаха не оставалось. Но его научили бить и без замаха. Клинок катаны прошелся по груди ниндзя, убийцу спас плотно облегающий грудь и спину панцирь – до. Кэнсин мгновенно обернулся, занося меч для нового удара, но ниндзя, понявший, что ему не справиться с противником в открытом бою, решил сменить тактику.

Одним прыжком ниндзя буквально взлетел на крышу небольшого дома и бросился бежать. Кэнсин заскочил следом, понимая, что такому врагу нельзя давать уйти, если хочешь жить. Погоня по крышам продолжалась недолго. Хитокири очень быстро нагонял ниндзя. До не совсем уберег его от вражьего клинка – частично были повреждены завязки и панцирь болтался, мешая бежать, но, главное, по боку текла кровь. Навряд ли ранение серьезное и боли он пока не чувствует, однако очень скоро потеря крови даст о себе знать. А значит, он должен прикончить мальчишку во что бы то ни стало, провалить задание гэнина Иэмицу он не может. Ниндзя резко остановился прямо посреди крыши и обернулся, вскидывая катану с обрывком цепи. Он не очень удивился, увидев, что юнец спрятал катану в ножны и теперь пальцы его замерли на рукояти, готовясь направить в смертоносный полет.

Юисиро Томоэ шагала по улице Химэндзи. Она в последнее время много пила и спала почти с каждым мужчиной, что мог предложить ей хорошую сумму денег. Она опускалась все ниже, но это пока никак не сказалось на ее красоте и она все еще могла сойти за благородную женщину, коей дочь бедного, но гордого самурая и являлась. Сначала ей показалось, что начался дождь, на лицо и одежду ей упали крупные тяжелые капли. Вот только пахли эти капли сталью – кровь! Она подняла глаза и тут с крыши на землю, прямо перед ее ногами, упал человек в распоротом в нескольких местах кимоно, под ним тут же начала растекаться темная багровая лужа. Следом на мостовую ловко спрыгнул юноша (почти мальчик) с обнаженным мечом в руке. Из длинной раны на лице его текла кровь.

Томоэ неожиданно покачнулась, ноги отказались держать ее, в глазах потемнело.

Госпожа Масако была немолодой женщиной, вдовой самурая клана Чоушу. Ее дом был довольно велик, особенно для одной женщины, поэтому она почти с радостью приняла предложение дайме Ёсио-доно – давать приют людям, верным ему. Госпожа Масако отлично понимала кто это и чем эти самураи и ронины занимаются на службе Ёсио-доно, однако они исправно платили ей за кров и стол, за иных, вроде мрачного мальчишки со шрамом по имени Химура Кэнсин, который особенно нравился госпоже Масако, приходили деньги от самого дайме. Эти частенько водили к себе женщин, госпожа Масако закрывала на это глаза, однако она была очень удивлена, увидев, что Кэнсин несет молодую женщину на руках в свою комнату.

– Взрослеет мальчик, – усмехнулся Лизука, проходивший по коридору и видевший то же, что и госпожа Масако. От его голоса женщину передернуло – этот человек был очень скользким и не нравился госпоже Масако, хотя всегда платил вовремя и сполна.

Кэнсин почувствовал чьи-то руки на своих плечах. Он метнулся в сторону, обнажая меч, всегда лежавший около него. Отточенный до бритвенной остроты клинок коснулся шеи какой-то женщины. Кэнсину понадобилось несколько секунд, чтобы понять кто это. Женщина, которую он вчера (или уже сегодня?) принес в дом госпожи Масако, он ведь даже не знал как ее зовут.

– Я... – прошептала она, стараясь как можно аккуратней отодвинуться от смертоносного клинка. – Я не враг тебе... Не враг.

Опомнившийся Кэнсин опустил клинок и тут же сам полетел на пол – книги, на которых спал юноша рассыпались. Женщина вежливо прикрыло лицо, пряча улыбку.

– У тебя столько книг, – произнесла она. – Ты много читаешь?

– Просто на них удобно спать, – буркнул Кэнсин, поднимаясь с пола.

– Мы ведь с тобой еще не знакомы, – сказала женщина, – хоть и провели под одной крышей ночь. Кстати, спасибо, что уступил мне свое татами. Мое имя Томоэ, Юисиро Томоэ.

– Я – Кэнсин, Химура Кэнсин. Не за что. Я могу проводить тебя домой, сейчас на улицах Химэндзи неспокойно, одинокой женщине весьма опасно ходить по улицам города.

– У меня нет дома, – покачала головой женщина по имени Томоэ (это имя показалось Кэнсину знакомым, но он не знал откуда именно), – то есть в Химэндзи нет. Я недавно в столице.

– Чем же ты занимаешься? – удивился Кэнсин.

Ему показалось, что Томоэ несколько покраснела, но достаточно быстро сказала:

– Пока ничем. У меня нет работы.

– Я поговорю насчет тебя с госпожой Масако – это хозяйка этого дома. У нее есть несколько помощниц, но они не справляются с тем количеством людей, что живут здесь. Думаю, она только обрадуется еще одной.

– Ты очень добрый юноша, – вновь, теперь уже открыто улыбнулась Томоэ. – Спасибо за заботу обо мне.

Щеки Кэнсина словно огнем обожгло.

– Что за женщину привел к себе Кэнсин? – спросил несколькими часами спустя Ёсио у Лизуки.

– Она назвалась Томоэ, – ответил глава хитокири клана Чоушу. – Кэнсин попросил за нее перед госпожой Масако. Теперь она готовит еду и подает ее твоим людям. На нее уже обращают внимание многие самураи и ронины.

– Проверь ей, – бросил Ёсио, – как можно тщательнее. Приступай прямо сейчас. – Дайме не хотел, чтобы Лизука знал о его делах с Кэндзи. Не то чтобы не доверял главе убийц, но все же...

Лизука поклонился и вышел. Через десять минут вошел Сего, еще через пять – Кэндзи. Тахара не отказался от своего гаидзинского одеяния, однако вместо палаша носил на поясе тати. Ёсио слышал, что он берет уроки фехтования у Кэнсина. Это было несколько смешно, хотя зная уровень мастерства юного хитокири...

– Ёсио-доно, – неожиданно для дайме и его военноначальника упал на колени Кэндзи, низко склонив голову, – вы не можете мне доверять.

Я знал на что иду, падая перед Ёсио на колени. Подозрения в предательстве относительно меня, скорее всего, еще не зародились у моего дайме и его военноначальника, однако вскоре они должны возникнуть. Слишком богатую пищу для размышлений дает провал на Кита.

– Я провалил ваше задание на острове Кита и ни с чем вернулся из долгого путешествия за границу, стоившего клану и вам лично очень дорого, – продолжал я, – а значит могу быть тем самым предателем, что работает на Токугаву. Я поведал вам как найти его и теперь с легкой совестью могу покинуть этот мир. Прикажите мне покончить с собой. И смиренно прошу вас встать за моей спиной.

– Что с тобой? – удивился Ёсио, не понимающе глядя на меня.

– Я не хочу, чтобы мой род и мои предки были опозорены хоть малейшим подозрением в предательстве, – продолжал я, не отрывая головы от пола. – Подобного рода подозрения должно смывать лишь кровью, Ёсио-доно.

– У меня не было ни малейших мыслей относительно тебя. Однако сейчас не то время, чтобы разбрасываться людьми. Ты докажешь свою невиновность не глупым сэппуку, но своими делами.

– Вы – мудрый человек и превосходный дайме, Ёсио-доно. – Я поднял голову и Ёсио увидел, что мои губы растянула глуповатая улыбка. – Я ничуть не сомневался в вашем решении.

Ёсио тоже усмехнулся и слегка толкнул меня ногой в плечо. Я откатился на несколько шагов.

– Проверки ты мне еще устраивать будешь. Шутки шутить.

Я мгновенно посерьезнел.

– Прикажи вы мне покончить с собой и я бы так и сделал. Род Тахара не должен быть опозорен даже малейшим подозрением в предательстве.

– Отлично, – произнес Сего, молчавший до того. – Теперь, когда все выяснилось, мы можем продолжать. Этой ночью на Кэнсина было совершено нападение ниндзя. Кто-то, видимо, проведал, что он – один из лучших наших хитокири; а значит, на него, скорее всего, будет совершено еще одно покушение. Уже когда он отправится в свое укрытие или прибудет туда. Знать о том, где оно будут лишь четверо: Ёсио-доно, мы с тобой, Кэндзи, и Лизука – глава убийц, у которого Кэнсин находится в прямом подчинении.

– Ты подозреваешь этого Лизуку? – без особенной надобности поинтересовался я.

– Вообще-то, он мне неприятен, – кивнул Сего, – что-то есть в нем скользкое. Но на самом деле, оснований никаких нет, в отношении тебя их гораздо больше. – Сего усмехнулся. – Просто мы не можем информировать относительно местонахождения Кэнсина кого бы то ни было еще. Этот мальчишка слишком важен для нас. Дело в том, что он в ночь покушения приволок какую-то женщину и, более того, попросил за нее у госпожи Масако.

– Подозрительно, – согласился я. – Эта женщина может оказаться шпионкой сегуната и навести на Кэнсина убийц. Ты приставишь к нему охрану?

Ёсио покачал головой. Все и так понятно, без слов, недостаточно людей, которым он мог бы доверять полностью.

– Значит я буду находится рядом с ним, – сказал я. – Если покушения будут, то начнутся они, скорее всего, именно с Кэнсина. Он очень опасен и в скорой войне с сегунатом будет стоить не одного десятка воинов.

– Следи за ним, Кэндзи, – кивнул Ёсио. – За остальными приглядят без тебя. – Выразительный жест в сторону Сего, последнего, впрочем, не слишком обрадовавший.

– Бунтовщики собираются в доме госпожи Масако, – произнес командир третьего отряда Синсэнгуми Хадзимэ Седэн, – так сообщил нам Иэмицу – гэнин ниндзя Кога. Его шпионы доложили об этом.

Пятнадцать человек (его отряд) молча внимали каждому его слову.

– Мы, совместно с другими отрядами, – продолжал он, – этой ночью атакуем дом. Улицы перекроют ерики и окаппики, наша же задача – ворваться в дом и прикончить как можно больше "патриотов". – Последнее слово Седэн произнес с нескрываемым презрением и жестокой иронией.

– Вперед! – бросил он своим людям.

Солнце садилось, до часа атаки на логово "патриотов" оставалось не так уж много времени. Седэн считал, что нападение разумнее было бы провести завтра, тщательно подготовившись, однако предводители считали, что каждая минута промедления будет стоить слишком дорого и приказали действовать немедленно. Мнения командира отряда никто не спрашивал.

Замыкающееся вокруг дома кольцо ерики и окаппики заметил молодой ронин, долго промышлявший грабежом на улицах. У него был нюх на такие облавы. А уж когда во тьме замелькали светло-синие кимоно Синсэнгуми, все начали готовиться к бою. Многие не спали, хоть и ночь была на дворе, кое у кого горели фонари – их тут же задули. Это послужило врагу сигналом к атаке.

Клинки пронзали стены дома, самураи и ронины падали пронзенные ими, но таких было немного. Наемники клана Чоушу уже не один день жили, что называется, как на иголках, каждую минуту готовясь к нападению, так что оно не застало их врасплох.

Кэнсин буквально взлетел со своего татами, выхватывая меч. Спать он, по обыкновению, лег одетым, так что времени тратить не пришлось. Он выбежал из своей комнаты, в коридоре носились люди, звенела сталь, лилась кровь. Синсэнгуми отличали светло-синие кимоно, так что кто враг, а кто друг можно было легко определить. Этим-то Кэнсин и занялся.

Удары он наносил быстрые и короткие – как и положено, в ограниченном пространстве дома, где мешают стены и потолочные переборки. Здесь его техника батто была не очень эффективна, хотя для его врагов это мало что меняло – они падали на землю один за другим. А уж когда Кэнсин вырвался во двор дома...

«Патриоты» сопротивлялись отчаянно, но одному и группами прорываясь за оцепление – ерики и окаппики не могли ничего противопоставить. Слишком уж опытных людей нанял Ёсио.

Седэн без устали рубился с "патриотами". Он метался по двору дома госпожи Масако, помогая своим и чужим людям, иногда в одиночку противостоя группам наемников. Он не единожды был ранен, но не чувствовал боли, хоть кимоно его и отяжелело от крови, а рукава представляли собой художественные лоскуты, болтающиеся вокруг обнаженных рук.

– Выводи женщин, – приказал какой-то самурай, нацепивший на голое тело панцирь-до. – Скорее!

Кэнсин огляделся и увидел госпожу Масако, храбро сражавшуюся с нагинатой в руках, многие женщины не уступали ей, они прикрывали остальных представительниц слабого пола, бегущих прочь. Только хотел юноша сказать, что они и сами справятся, но тут заметил Томоэ, которая замерла посреди сражения, растерянно качая головой. Похоже вид кровопролитья поверг ее в шок. Кэнсин бросился к ней, схватил за руку и бросился бежать. На полпути к спасительному проулку, ведущему в лабиринт улиц и улочек Химэндзи, дорогу им преградили Синсэнгуми.