Текст книги "Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции"

Автор книги: Борис Прянишников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 37 страниц)

3. Последний путь С. Ц. Добровольского

В ночь на 21 апреля 1945 года, по распоряжению министра внутренних дел Финляндии, коммуниста Лейно, были арестованы и выданы на расправу в СССР 19 человек, из них 17 русских антикоммунистов, в большинстве граждан Финляндии, состоявших в РОВСе и НТСНП.

Арестованных доставили в Москву самолетом и поместили в знаменитую Лубянскую тюрьму. Среди них оказался генерал Северин Цезаревич Добровольский. Трагический конец антисоветской боевой деятельности РОВСа, увенчавшейся предательством Скоблина, не укротил воли Добровольского к борьбе с коммунизмом. Вторая мировая война открыла перед ним новые возможности. Он печатал листовки с призывами к борьбе против диктатуры Сталина и с попутным ветром переправлял их на воздушных шарах в советский тыл.

Как особо важный «военный преступник», Добровольский был предан суду военного трибунала. Суд военный суд скорый, но не милостивый, в ноябре 1945 года приговорил Добровольского к расстрелу.

Остальные пленники НКВД были заочно осуждены ОСО на разные сроки заключения в концлагерях. Некоторые из них побывали в прославившейся своей жестокостью Владимирской тюрьме. Там они встречались и беседовали с В. В. Шульгиным.

В конце 1955 года президент Финляндии Юхо Паасикиви обратился к правительству СССР с просьбой отпустить домой граждан Финляндии. Советы согласились. Одиннадцать человек, в том числе ротмистр Д. Д. Кузьмин-Караваев, марковец капитан В. В. Бастамов и член НТСНП Ф. Ф. Пира, вернулись в Финляндию.

Шестеро заключенных скончались в заточении; двое решили остаться в СССР. На запрос о Добровольском министерство иностранных дел Финляндии получило краткую справку: «Добровольский С. Ц. умер в январе 1946 года». Вероятно, смертный приговор был приведен в исполнение в обычный двухмесячный срок. О последних днях мужественного Добровольского известно только КГБ.

4. Конец генералов Шатилова и Абрамова

В оккупированной Франции гестапо заинтересовалось похищением генерала Миллера. Труп Плевицкой был извлечен из могилы. Вскрытие ее тела не принесло немцам ничего нового.

В ряде городов Франции немцы арестовали чинов РОВСа, причастных к «Внутренней линии». Среди арестованных оказались генерал Шатилов и проживавший в Лионе полковник Киреев, после бегства Скоблина поставленный во главе Объединения корниловцев.

Под арестом и следствием Шатилов пробыл десять месяцев. Умный и предусмотрительный, под документами «Внутренней линии» своей подписи он не ставил. Утверждал, что к основанной генералом Кутеповым «Внутренней линии» имел отношение только как начальник 1-го Отдела РОВСа. А всё остальное сваливал на других, благо были они далеко и не всегда в досягаемости гестапо. Назначенный немцами главой русской эмиграции во Франции Ю. Жеребков, начальник НОРР полковник П. Н. Богданович и генералы РОВСа хлопотали об освобождении Шатилова. Вероятно, гестапо не до конца разобралось в сложных делах «Вн. линии» и отпустило Шатилова на свободу. И, как писал журналист Видокк в парижской газете «О Пилори», Шатилов был «отмыт от каких-либо подозрений».

Разоблаченный в октябре 1937 года и «отмытый» летом 1942 года, он долгое время держался в тени. Но мало-помалу, вместе с уходом вдаль дел минувших, в послевоенные годы вернул себе положение в русской колонии Парижа. Возглавители РОВСа, и особенно генерал фон Лампе, всячески способствовали его реабилитации. Отведенному генералом Миллером от дел РОВСа Шатилову они преподнесли звание почетного члена Союза. 5 мая 1962 года Шатилов умер от рака крови.

Первые годы Второй мировой войны генерал Абрамов проживал в Софии. Он своевременно выбрался из Болгарии, спасаясь от стремительно наступавших армий маршала Толбухина. В ноябре 1944 года Абрамов был кооптирован в Комитет Освобождения Народов России (КОНР), возглавленный генералом А. А. Власовым. В 1948 году он переехал в Соединенные Штаты и поселился в доме пенсионеров Казачьего комитета в городке Фривуд Эйкрс. Вечером 8 марта 1963 года на улице Лэйквуда он погиб под колесами автомобиля.

5. Фосс и гестапо

В жаркий летний день, вскоре после вторжения немцев в СССР, в квартире полковника Жолондковского в Бухаресте царило необычное оживление. Из Софии прибыл капитан Фосс и с ним десятка два молодых людей, воспитанных под наблюдением «Вн. линии» в рядах НОРР и жаждавших борьбы с коммунизмом. В Бухаресте они задержались недолго. Вместе с Фоссом молодые люди отправились в Россию.

Об их деятельности в немецком тылу сведения были нехорошие. Известно, что они побывали в Крыму. В Симферополе при их участии выходила немецкая газета на русском языке. После начавшегося отката армий Гитлера Фосс и его молодые соратники отходили на запад. Они побывали в Умани, в Проскурове, в Виннице и в других городах, ревностно выполняя приказы Фосса. Сам Фосс принимал участие в охране ставки Гитлера в Виннице, за свои дела был он награжден «Железным крестом». Фосс был жестоким проводником варварской гитлеровской политики в России, оказавшейся так на руку Сталину. Фосс охотился за членами Национально-Трудового Союза (НТСНП), мужественно, но безуспешно пытавшимися создать независимую от немцев «третью силу» для освобождения России от коммунизма.

В феврале 1944 года руководитель подполья НТС на юге России Е. И. Мамуков прибыл в Одессу, где была подведомственная ему тайная группа единомышленников. Месяц спустя Фосс узнал о появлении Мамукова в городе. Фосс приступил к сбору сведений о деятельности членов НТС. По его заданию подручные собирали листовки НТС. В Одессе им удалось захватить матрицу листовки, призывавшей студентов и молодежь к борьбе как против большевиков, так и против оккупантов. 4 апреля верный человек предупредил Мамукова и его заместителя Сергея Голубова о том, что Фосс получил ордер на арест обоих в ночь с 4 на 5 апреля. Вечером 4 апреля Мамуков и Голубов поспешно покинули Одессу. Фоссу не удалось арестовать обреченных на концлагерь и, может быть, на смерть. Начавшаяся эвакуация Одессы помешала Фоссу выловить остальных членов одесской группы НТС.

После окончания Второй мировой войны Фосс под фамилией Александрова вынырнул в районе баварского города Кемптена. Затем он переехал в Мюнхен и поселился у некоего Моисеева на Леопольдштрассе. Здесь, под прикрытием вывески «строительной конторы», он занялся привычным делом, на сей раз для американской контрразведки.

* * *

Возобновившаяся в Мюнхене деятельность Фосса обеспокоила русскую эмиграцию в Нью-Йорке. Один из лидеров Лиги Борьбы за Народную Свободу, Б. И. Николаевский, занялся прошлым «Внутренней линии» и личностью капитана Фосса. В большой статье, напечатанной в газете «Новое Русское Слово» от 16 апреля 1950 года, он напомнил о роли Скоблина в деле Тухачевского: «…руку, которая к нему протянулась из немецкого гестапо с фальшивками о Тухачевском, Сталин пожал не только для того, чтобы взять эти документы. С этого момента начинается вообще полоса сотрудничества сталино-гитлеровских разведок. Это сотрудничество заходило очень далеко, и значение работы кап. Фосса в Софии можно правильно понять, только рассматривая ее в качестве эпизода в этом большом сотрудничестве. Больше того, вся история „Внутренней линии“, вся внутренняя борьба в РОВСе 1930-х годов правильно понята может быть только в свете этой сложной игры советской и гитлеровской разведок».

Статья Николаевского вызвала многочисленные отклики. На страницах «Нового Русского Слова» появились письма П. Лиходея, Ивана Солоневича, статьи Ксении Деникиной и автора этих строк. Взаимно дополняя друг друга, авторы подчеркивали порочность этой тайной «Организации» и роли ее заправил: генералов Шатилова, Абрамова и Скоблина и капитанов Фосса и Закржевского.

6 и 7 октября 1950 года в «Новом Русском Слове» было напечатано обширное письмо в защиту «Внутренней линии». Подписал письмо полковник Ряснянский – по поручению и от имени руководства РОВСа. Сами же возглавители РОВСа, генерал Архангельский и его первый заместитель генерал фон Лампе, от подписи под этим письмом уклонились.

Письмо повторяло лживые доводы и утверждения, уже известные и давно опровергнутые документами самой «Внутренней линии». В частности говорилось, что Шатилов не был главой этой «Организации». Защищая «линейцев» и приводя приказ генерала Витковского о роспуске «Вн. линии», возглавители РОВСа намеренно оборвали на полуфразе § 7 заключений комиссии Эрдели: «Комиссия не может, с другой стороны, не осудить заправил „Внутренней линии“» и опустили ее примечательный конец: «генерала Шатилова, капитана Фосса и капитана Закржевского».

Лживые утверждения защитников «Внутренней линии» были документально опровергнуты статьей К. Деникиной и письмом в редакцию автора этой книги. Посрамленные защитники смолкли. Не подал голоса и Шатилов.

Полемика в печати выявила важное обстоятельство: прячась за спиной Ряснянского, защищали и оправдывали «Линию» сами возглавители РОВСа.

6. Тайны «Внутренней линии»

Прошло 25 лет со дня похищения генерала Миллера. Осенью 1962 года «Новое Русское Слово» опубликовало десять моих статей под общим названием «Гибель генерала Е. К. Миллера». Эту серию статей я подкрепил неизвестными мне до конца 50-х годов документами французского следствия и данными доклада комиссии генерала Эрдели. Казалось мне, что начальник РОВСа генерал фон Лампе и «линейцы» должны были откликнуться резкими и бурными, даже бездоказательными опровержениями. Но фон Лампе предпочел молчание.

Получая отклики от читателей, я не мог ответить им на вопрос, почему старшие начальники РОВСа и «линейцы» в целом никак не реагировали на описание провокационной деятельности «Организации» и ее главы Шатилова.

Пытаясь выяснить неизвестное, я написал для «Нового Русского Слова» новую серию статей под названием «Тайны „Внутренней линии“».

В статьях «Тайна зарождения» и «Генерал Кутепов и „Внутренняя линия“» я развеял упорно распространявшийся «линейцами» миф о ее основании генералом Кутеповым. Я указал, что у колыбели этого «ордена» незримых руководителей стояли Шатилов и Абрамов, генералы Генерального штаба, опытные в делах разведки наставники Фосса и Закржевского.

В третьей статье «Трест» и «Внутренняя линия» я писал:

«Как известно, свою весьма полезную для большевиков деятельность „Трест“ закончил в 1927 году пышным саморазоблачением. Р. Врага и Б. Николаевский вполне основательно считают, что в новой обстановке, сложившейся в связи с переходом к строительству социализма в одной стране, „Тресту“ в СССР не оставалось бы больше места. Хотя у некоторых лиц и организаций, имевших дело с „Трестом“, и возникали сомнения в его доброкачественности, всё же у него еще не были исчерпаны возможности дальнейших провокаций, и он мог бы еще долго морочить голову доверившимся ему людям.

Идя на разоблачение „Треста“, ГПУ имело свои собственные веские соображения в пользу его ликвидации. Ведь вместе с концом нэпа „гибли“ те „предприятия“, которые, по уверениям Якушева, финансировали работу „Треста“.

„Трест“ был гениально задуманной ловушкой для тех, кто пытался организовать из-за рубежа антисоветское подполье или добывать сведения о жизни СССР. Он был основан большевиками в то время, когда их секретные службы были слабы, когда нужно было в первую очередь обезопасить советский строй внутри самой страны. С 1922 года до 1927 года прошло пять лет – срок вполне достаточный не только для обеспечения внутренней безопасности. Этот срок был более чем достаточен для проникновения в эмигрантские организации и для создания в них разветвленной сети информаторов и даже целых открытых и тайных провокационных организаций».

Документы «Внутренней линии» как раз и подтверждали наличие в РОВСе такой тайной организации. Всё же многое из ее деятельности оставалось тайной, и я призвал здравствовавших еще ее чинов, введенных в заблуждение своими именитыми руководителями, найти способ внести свой вклад в описание ее прошлого.

Этот мой призыв к тем, кто в подполье соучаствовал в травле генерала Миллера и в выдвижении на его место Шатилова, вызвали бурную реакцию у начальника РОВСа генерала фон Лампе. Его близкий сотрудник К. Перепеловский письмом в редакцию «Нового Русского Слова», вопреки известным фактам и документам, пытался опровергнуть мои утверждения. Защищая Шатилова, руководство РОВСа обвинило меня в отсутствии доказательств и атаковало мою фразу: «Если доказанный советский агент работал на ген. Шатилова, то логика говорит просто и ясно – ген. Шатилов был приемлем для НКВД».

В последующей статье «Без полемики» я привел ряд сведений из доверительного предварительного доклада от 14 декабря 1937 года, который был составлен секретарем французских следственных властей П. Тастевеном. Среди них было указание на Плевицкую, в своем кругу требовавшую замены Миллера Шатиловым, и два письма: одно от Скоблина Трошину и другое от генерала Зинкевича Скоблину, написанные за месяц до похищения генерала Миллера.

Письмом в редакцию «Нового Русского Слова» руководство РОВСа не ограничилось. В 146/147 номере журнала «Перекличка» за февраль – март 1964 года была напечатана яростная статья того же Перепеловского в защиту незащитимого Шатилова. Для придания этой статье большей авторитетности, сам фон Лампе приложил руку, распорядившись воспроизвести свой приказ № 48 от 5 мая 1962 года, отданный в связи со смертью Шатилова. Подобно Кольцову в «Правде», фон Лампе старательно и пышно восхвалял Шатилова, простирая на него благодать Врангеля, «начальника и друга». Вопреки правде, фон Лампе утверждал, что сам генерал Врангель назначил Шатилова начальником 1-го Отдела, «чрезвычайно сложного по составу и численности».

На сей раз уже не было и тени сомнения в том, что сам начальник РОВСа вступился за главу «Внутренней линии». Тогда в статье «„Внутренняя линия“ защищается» я предложил фон Лампе «переадресовать предъявленные ко мне претензии и обвинить французские следственные власти в клевете на Шатилова». Одновременно я предложил фон Лампе либо продолжать защиту «Внутренней линии», либо помочь мне в расследовании ее еще не раскрытых тайн. И вновь воцарилось молчание.

В том же 1964 году вышла в свет книга Н. Свиткова «Внутренняя линия», основанная на материалах моего доклада, доклада И. А. Брянского и брошюры П. П. Савина. Несмотря на недостаточно точное понимание ряда документов и некоторые грубые ошибки, Свитков подробно и в основном верно представил «Организацию» Шатилова во всей ее непривлекательности. Свитков был прав, утверждая, что, вопреки приказам по РОВСу, «Внутренняя линия» распущена не была. В заключение он высказал предположение, что в то время вождем незримых руководителей могло быть «одно из следующих лиц: Лампе, Ряснянский или Орехов».

В моей рецензии на книгу я отметил, что генерал фон Лампе не откликнулся на мой призыв раскрыть тайны «Внутренней линии», и высказал мнение, что после появления книги Свиткова еще труднее будет ему даваться молчание. И он действительно откликнулся заявлением в парижской газете «Русская Мысль» от 22 декабря 1964 года:

«Настоящим я утверждаю, что так называемая „Внутренняя линия“, упраздненная за несколько лет до моего вступления в должность Начальника РОВСа, ликвидирована была окончательно и никаких ее следов в Союзе нет»

Это категорическое, но ничем не подкрепленное заявление не отвечало на вопросы, поставленные в моих статьях «Тайны „Внутренней линии“». Письмом в редакцию «Нового Русского Слова», опубликованным 7 февраля 1965 года, я задал фон Лампе три вопроса: когда, кем и при каких обстоятельствах была основана «Внутренняя линия»; кем и когда было принято решение о ее упразднении; как проводилось упразднение тайной организации?

Ответом было гробовое молчание. 28 мая 1967 года фон Лампе умер в Париже. Известные ему тайны «Внутренней линии» он унес в могилу.

* * *

В годы Второй мировой войны РОВС как антикоммунистическая сила ничем себя не проявил. Лишь одиночки офицеры на свой риск и страх пробивались в Россию вопреки препятствиям со стороны гитлеровских властей, не пускавших эмигрантов на оккупированные русские земли. Никакой серьезной антикоммунистической организации эти одиночки основать не могли.

Возродить белое движение пытался в Югославии генерал-майор Михаил Федорович Скородумов, монархист-легитимист, в РОВСе не состоявший. С согласия немецкого командования на юго-востоке Европы генерал Скородумов сформировал отдельный Русский корпус из ветеранов русской императорской и белых армий. Несколько тысяч добровольцев, в том числе около тридцати генералов и офицеров царского Генерального штаба, вступили в ряды корпуса.

Скородумов отстаивал перед немцами русские национальные интересы. Столкновение этих интересов с идеологией и политикой нацистской Германии привело к смещению и аресту Скородумова. Вместо него командиром корпуса был назначен генерал-лейтенант Борис Александрович Штейфон.

Русский корпус был одет в немецкие формы, генералы и офицеры принимались с понижением в чинах. Мечтам русских добровольцев о борьбе с коммунизмом на полях России немцы сразу же положили предел. Включив корпус в вермахт, они использовали его для борьбы с красными партизанами И. Тито. В боях Русский корпус понес тяжелые потери. С 12 сентября 1941 года по 12 мая 1945 года через рады корпуса прошли 17 090 человек. За это время были убиты, ранены, пропали без вести и покинули самовольно свои части 11 506 человек. Среди погибших был Генерального штаба генерал-майор М. М. Зинкевич. Принятый немцами на должность батальонного командира в чине оберст-лейтенанта, он был смертельно ранен в бою у городка Бусовача.

7. Легендарная Плевицкая

Канули в вечность три десятка лет. О Плевицкой забыли. И Советский Союз словно отрекся от своей рабоче-крестьянской певицы. А в 1969 году ее имя всплыло на страницах журнала «Советская музыка».

Музыковед И. Нестьев прославлял почвенно-крестьянский стиль Плевицкой, ее народность, отмечал популярность ее песен в среде рабочих Ленинграда. И «не было личности, более романтической, почти легендарной, чем Надежда Васильевна Плевицкая… Казалось бы, рожденная для того, чтобы именно в годы революции посвятить свой талант народу, навсегда покинула родину, не поняв великого смысла происходивших событий».

Небылицу о непонимании «великого смысла» большевистской революции подсказали Нестьеву люди из КГБ. Виновником перехода в стан белых был назван ее второй муж, «военспец» поручик Левицкий, «изменник, повернувший пушки» против Красной армии. Но Надежда Васильевна изменницей не была…

Обходя понятным молчанием «тягостные обстоятельства двадцатилетних скитаний певицы на чужбине», Нестьев утверждал, что суд в Париже безуспешно пытался доказать будто Плевицкая соучаствовала в похищении генерала Миллера. По Нестьеву и за ним стоящим, только Скоблин был повинен в преступлении, певица же пострадала напрасно. Не было и тайного задания московского ГПУ…

В 1970 году издательство «Советский композитор» выпустило книгу И. Нестьева «Звезды русской эстрады», посвященную певицам Варе Паниной, Анастасии Вяльцевой и Надежде Плевицкой. Львиная доля этой книги досталась Плевицкой. В знак своей особой признательности Плевицкой власти разрешили приложить к писаниям Нестьева 65 страниц, выбранных из ее книжек «Дёжкин карагод» и «Мой путь с песней».

Нестьев утверждал, что «инициатором этих публикаций был близкий друг и покровитель артистки врач-психиатр М. Я. Эттинген, на средства которого и было организовано издание книг». В знаменитой надписи «Нежно любимому другу М. Я. Эйтингтон» Нестьев почему-то исказил фамилию укрывшегося в Палестине мецената.

Нестьев восторженно аттестовал Плевицкую:

«Сегодня мы вправе утверждать, что песни Надежды Плевицкой принадлежат к классическому наследию русской эстрады, составляют одну из ценных граней многообразной художественной культуры нации в сложную предреволюционную эпоху. И хотя имя артистки незаслуженно забыто, лучшие ее репертуарные находки и особенно ее исполнительские традиции зажили новой жизнью в искусстве послеоктябрьской поры».

«Реабилитация» Плевицкой ознаменовалась выпуском долгоиграющей пластинки с ее русскими песнями. Легендарная Плевицкая, по воле вождей СССР, восстановлена в своих рабоче-крестьянских правах. Ее песни вновь звучат на необъятных просторах России.

Силвер Спринг, 7 ноября 1978 г.