Текст книги "Великая Отечественная на Черном море. часть 1 (СИ)"

Автор книги: Борис Никольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

«…Гарнизон артиллерийского ДОТа № 54, расстреляв весь боезапас, подбил одну бронемашину и три мотоцикла противника, отошел, взорвав ДОТ».

Но отошли не все. «…гарнизоны ДОТов …отошли, кроме расчета 130-мм орудия, расположенного левее железной дороги и окруженного противником.

ДОТ № 59, представлявший собой небольшое полевое укрепление, вооруженное 130-мм орудием, оказался в полном окружении. Но расчет ДОТа продолжал упорно сражаться, нанося потери врагу. ДОТ был приспособлен к круговой обороне, он имел стрелковые окопы и блиндажи, чем и воспользовались его защитники. Огнем орудия был подбит один из танков. Взрывом 130-мм снаряда башня танка была отброшена, а сама машина осела на бок. К концу дня закончились снаряды, из 12 человек в живых остался командир ДОТа старший лейтенант Н.К. Иванов и четверо раненых краснофлотцев. Двое легкораненых бойцов командир отправил за подкреплением. В это время началась очередная атака немцев. Погибли оба оставшихся с лейтенантом бойца. Контуженный командир ДОТа попал в плен. Двум ранее отосланным артиллеристам удалось уйти от врага. Взвод бойцов 3-го полка морской пехоты отбросил фашистов и закрепился на подходах к ДОТу…».

Информация о ходе боя в районе ДОТа № 59 вполне объяснима. Оказавшись в окружении старший лейтенант Николай Иванов не получил приказание на уничтожение орудия и на последующий отход.

«…В ночь с 4-го на 5-е ноября в долине прозвучало несколько мощных взрывов – взрывали ДОТы и командные пункты. Моряки, занимавшие оборону в этом районе, ссылаясь на приказ коменданта береговой обороны, снялись и начали отход. Хутор Кефели, села Биюк-Отаркой и Гаджикой были оставлены без боя, и противник немедленно занял оставленные позиции, но об этом мы узнали позже, когда вернулись наши связные… Где-то правее, утром шел бой, были слышны редкие выстрелы мощного орудия и отдельные винтовочные выстрелы, застрочил и захлебнулся пулемет. Мы не могли понять, что происходило у наших соседей справа…». Это строки из воспоминаний бывшего старшего батальонного комиссара Д.С. Озеркина.

Следы этого, по своей сути преступного приказа не сохранились, но состав Военного совета флота нам известен. Читаем строки объяснительной записки, написанной на имя командира роты Запасного артиллерийского полка береговой обороны: «…Во исполнение приказа ВС ЧФ, мной старшиной 2-й статьи Афониным, была произведена попытка подрыва материальной части дота штатным подрывным зарядом. Из-за отсыревания заряда взрывное устройство не сработало…». Факты подрыва ДОТов и отдельных морских орудий после израсходования боезапаса никто и не скрывал. Кроме старшего лейтенанта Иванова никто из командиров расчетов не делал попыток пополнить боезапас с целью продолжения обороны. Воспоминания очевидцев тому подтверждение. Из воспоминаний Ващенко, на позиции 130-мм орудия было доставлено автомашиной 10 ящиков со снарядами. Вариантов немного – были укупорки на два и четыре снаряда. Даже, взяв за основу второй вариант, орудие только 40 раз выстрелило по врагу… Казалось, стоило бы устанавливать орудие на бетонное основание, оборудовать погреба и «кубрик» для расчета? Филипп Сергеевич поставил конкретную задачу Петру Александровичу, и тот ее выполнил буквально: поставил задачу на удержание позиций в течение 3-4 суток… Из этого расчета и был отпущен боезапас. Дальнейший ход событий вполне вписывается в эту схему…

В ходе боев под Дуванкоем были потеряны ДОТы №№ 53, 54, 60, 61.

К 15 часам, бойцы, сражавшиеся на высотах у ДОТа № 58 в район Гаджикой (современное село Пироговка), отошли в ДОТу № 67, взорвав 58-й. Однако, как раз в 15 часов 30 минут началась контратака. 17-му батальону морской пехоты, только накануне отведенному из опорного пункта, было приказано срочно выдвинуться в район Дуванкоя, войти в распоряжение командира 3-го полка морской пехоты и приготовиться к контратаке.

Интересно, что думал генерал Петров об Октябрьском, Жукове, Кулакове, Моргунове, да и о Левченко с Хреновым, предпринимая отчаянные попытки остановить развал обороны и вернуть преступно брошенные позиции.

По личному приказанию генерал-майора Петрова из состава выходящей к Севастополю Приморской армии в район Дуванкоя был направлен разведывательный батальон капитана Антипина (80-й отдельный разведбат Приморской армии – Б.Н.) для совместной контратаки с 17-м батальоном. Общее руководство контратакой возлагалось на командира 3-го полка морской пехоты майора Затылкина. Для контратаки батальону были приданы два огнеметных танка, два бронеавтомобиля и батарея 76-мм орудий на механической тяге. Около 16 часов части 3-го полка морской пехоты с поддержкой 17-го батальона и 80-го отдельного разведывательного батальона решительной контратакой остановили продвижение немцев и закрепились на рубеже. В результате атаки один из огнеметных танков был подбит и эвакуировать его не удалось.

В 17:35 командующий СОР И.Е. Петров отдал боевое распоряжение № 0056, в соответствии с которым, 19-му батальону морской пехоты (командир капитан А.Ф. Егоров) надлежало немедленно занять рубеж к северу от деревни Черкез-Кермен и не допустить дальнейшего продвижения противника на этом направлении. 18-му батальону морской пехоты (командир капитан М.С. Черноусов) надлежало поступить в распоряжение командира батальонного участка полковника А.Г. Дацишина с задачей прикрыть долину в районе деревни Дуванкой.

На некоторое время после контратаки удалось задержать врага на линии деревень Дуванкой-Гаджикой по линии ДОТов № 55, 56, 57. Это дало возможность демонтировать орудия из оставленных дотов. Позиции обороняющихся обстреливали немецкие батареи, установленные на вершине плато Кара-Тау. От их огня можно было укрыться только за небольшими высотами вдоль дороги. 18-му батальону морской пехоты, в задачу которого входил контроль за долиной Бельбека, удалось закрепиться только на южной окраине села Дуванкой. В боевом распоряжении, отданном генералом Петровым в 19 часов 5 ноября, дополнительно было приказано 2-му Перекопскому батальону занять оборонительный рубеж Черкез-Кермен-гора Яйла-Баш левее 2-го батальона 3-го полка морской пехоты, подчинив оба эти батальона командиру первого подсектора 3-го сектора полковнику Дацишину.

Все, «проехали» и забыли: был Дуванкойский узел обороны, и не стало… Как-то неудобно, знаете ли, был он расположен…

7 ноября жители ближайших селений Бельбекской долины извлекут из-под обломков дотов обугленные, обезображенные тела их защитников, с ужасом глянут на искореженные взрывом и огнем орудия с расстрелянными стволами… Вечная память безымянным героям…

Говоря с «непосвящённой» публикой о боях первых дней ноября в районе Дуванкоя, рекомендуется приводить красивую легенду о подвиге пятерки моряков во главе политруком Фильченковым, погибшим в неравном бою с немецкими танками… Впечатлительные слушатели проникаются героикой жертвенного подвига, у них создается впечатление, что немцев под Дуванкоем остановили пять героев-моряков…

Нисколько не принижая величия подвига этих моряков, следует напомнить, что таких групп было несколько, и потребность бросаться с гранатой или бутылкой с горючей жидкостью на вражеские танки возникла после того, как вечером 3-го ноября в Бельбекской долине были преступно оставлены на верную смерть расчеты артиллерийских дотов Дуванкойского узла обороны. Чтобы хоть как-то облагородить факт позорного оставления позиции в районе Дуванкойского оборонительно узла командованию флота потребовалось «выявить» среди оставшихся в живых защитников героев последних боев. Сделать это было несложно, в боях с 1-го по 5-е ноября героически сражались курсанты ВМУБО, моряки 17-го батальона морской пехоты; выполняли поставленные задачи по сдерживанию противника моряки из 19-го и батальона ВВС, сражавшиеся на правом краю плато Кара-тау. Некоторую проблему с выявлением наиболее отличившихся героев, составляло то, что большинство групп моряков не имело связи друг с другом, и следы их героической борьбы и смерти не всегда позволяли даже выяснить их имена… О подвиге пяти краснофлотцев из состава 18-го батальона морской пехоты написано много, но реальных фактов известно мало. Примерно в 16 часов 7 ноября на склонах возвышенности, вне видимости с основных позиций 18-го батальона, разгорелся бой. По звукам боя наблюдатели определили, что немцами было предпринято три атаки. Ночью из пяти противотанковых групп вернулись только две. Около 3 часов ночи подошла третья группа, которая принесла раненного краснофлотца Цибулько из состава группы Николая Фильченкова. Подробности боя так и остались неизвестными. Цибулько умер сутки спустя, не приходя в сознание.

По воспоминаниям Д.С. Озеркина и В.Л. Вильшанского 7 ноября, после атаки 8-й бригады, противник силами до полка при поддержке транспортеров и артиллерии начал прорыв к дороге, ведущей на плато (современная грунтовая дорога из долины к поселку Семеренко – Б.Н.) с целью выхода во фланг 8-й бригаде. Бои шли в течение суток. На горной дороге, которая ныне ведет к поселку Семеренко, разведчиками бригады были найдены три транспортера, два броневика и пять уничтоженных мотоциклов противника. По сообщениям разведчиков, трупы своих солдат противник унес с собой.

Из воспоминаний Озеркина: «…на КП начальник разведки доложил, что на изгибе дороги стоят сгоревшие транспортер и два мотоцикла, и еще дальше возле нашего ДЗОТа еще два транспортера и броневик. Еще один броневик, очевидно пытавшийся обойти огневую точку, лежит на боку на склоне горы. ДЗОт уничтожен, в траншеях в районе ДЗОТа найдены тела девяти краснофлотцев, четверо из которых были не нашими (не 8-й бригады – Б.Н.). Трупов противника обнаружено не было, противник забрал их с собой. На обратном пути, в лощине было найдено еще три сгоревших мотоцикла…».

Очевидно, прорвавшись к дороге, немцы двинулись вверх, но были остановлены огнем пулеметного ДЗОТа. ДЗОт находился на плато в месте выхода дороги. При поддержке транспортеров ДЗОт был подавлен, но дальнейшее продвижение противника было остановлено.

Вопросов остается немало. Памятник установлен почти в километре от места, где шел бой. В месте установки памятника тоже был бой, но уже 8-го ноября. Не совсем понятно, почему услышав звуки боя, на КП бригады сразу же не были приняты меры для помощи сражавшейся с врагом группе… Как выделяли потенциальных героев из девяти (с Цибулько – из десяти) погибших моряков? Не иначе как по наличию на трупах комсомольских и партийных билетов...

И самое последнее, какое отношение погибшие герои имели к защитникам Дуванкойского узла сопротивления? Ведь это уже были бои 7-8 ноября….

Благодаря подробным воспоминаниям бывшего военкома 8-й бригады морской пехоты Озеркина, по сути, являющимся основным связующим информационным звеном в массе взаимоисключающих и противоречивых сообщений, становится очевидным, что в ночь с 3-го на 4-е ноября вступил в силу приказ Военного совета об отводе на тыловой рубеж 17-го и батальона ВМУБО, прикрывавших Бельбекскую долину, с последующим подрывом оборонительных сооружений Дуванкойского узла сопротивления. В результате поспешных и непродуманных решений командования флотом был потерян важный рубеж обороны, с целью возвращения которого в тот же день вновь назначенным руководством обороны предпринимается ряд атак, приведших к многочисленным, неоправданным жертвам, но полностью восстановить положение не удалось.

Я специально подробно и всесторонне исследовал события, связанные с Дуванкойским узлом сопротивления в период с 1-го по 5-е ноября. Именно в этом районе, на этих рубежах развернулись основные бои. С этого направления Севастополю угрожала основная опасность. С этого направления безуспешно пыталась пробиться в Севастополь Приморская армия. Во время боев на этих рубежах массовый героизм проявили бойцы морских батальонов, курсанты ВМУБО. В то же время, в процессе руководства войсками были допущены ошибки, совершенные по неопытности, по глупости, по недостаточной готовности к ведению современной войны с опытным и жестоким противником.

Быть может, мы необоснованно обвиняем командование флотом в слабом руководстве боевыми действиями на рубежах обороны в первые дни ноября? Косвенным подтверждением нашей правоты – стабилизация обороны на рубежах, с последующими попытками вернуть утраченные рубежи с первого же дня вступления Петрова в должность командующего СОР.

Анализ боев на этом направлении позволил сделать следующие неприятные для командования флота выводы:

1. Отсутствие у командования флота твердой воли на длительную оборону рубежей. Командованием флота оборонительные действия рассматривались как средство сдерживания противника на время завершения эвакуации базового и флотского имущества, снаряжения и боезапаса.

2. Слабая подготовленность рубежей обороны, недостаточное количество огневых средств на передовом рубеже.

ЧЕРНОМОРСКИЕ ДЕСАНТЫ ЯНВАРЯ 1942 ГОДА.

КТО ОТВЕТСТВЕНЕН ЗА ИХ ТРАГИЧЕСКИЙ ИСХОД?

Ночью 1 января 1942 года вице-адмирал Ф.С. Октябрьский получил очередную директиву командующего Кавказским фронтом за № 02/ОП от 01.01.42 г., в которой требовалось перейти в наступление с высадкой тактических десантов в Алуште (при невозможности – в Ялте) и в Евпатории. Планировалось совместное наступление войск Крымского фронта и СОР на Симферополь, а затем и освобождение всего Крыма. Для содействия продвижению войск, в дальнейшем, планировалась высадка еще одного тактического десанта в районе Сары-Булат (современное – Портовое за Бакальской косой). Идея всех эти «мероприятий» родились не в недрах штаба Кавказского фронта, а была предложена самим Филиппом Сергеевичем Октябрьским при разработке плана Керченско-Феодосийской операции еще в начале декабря 1941 года.

Система секторов СОР оправдала себя в обороне, но состав сил и огневых средств не позволял оперативно собрать ударную группировку для перехода в решительное наступление. У каждого из комендантов было свое видение обстановки и расставаться с резервами никто из них не спешил. Противник под Севастополем был еще достаточно силен, его артиллерия, расположенная на командных высотах, препятствовала маневру войсками между нашими секторами обороны.

В директиве командующего Кавказским фронтом от 1 января подтверждался ранее отданный приказ о переходе войск СОРа в наступление 5 января 1942 года.

Первого января в Севастополь прибыл последний 772-й стрелковый полк 386-й дивизии. Многие авторы указывают, что в этот день дивизия полностью прибыла в Севастополь. Это не совсем так. Прибыли только ее стрелковые полки без техники и тяжелого вооружения. Не прибыл и ее 952-й артиллерийский полк, и ряд вспомогательных подразделений. Если сравнить силы 386-й дивизии и противостоявшей ей 1-й румынской горнострелковой бригады, то последняя окажется вдвое сильнее, а по артиллерии румыны имели подавляющее преимущество.

Советские исследователи склонны переоценивать первоначальный эффект Феодосийского десанта, утверждая , что от Севастополя были отведены значительные силы немцев и румын. Так ли это? Попробуем проанализировать ситуацию. Г.И. Ванеев указывает: «Будучи вынуждено часть своих сил (170-ю, а затем 132-ю и частично 50-ю пехотные дивизии) перебросить на керченское направление, командование 11-й немецкой армии отвело оставшиеся под Севастополем войска на оборонительный рубеж, проходивший по основным командным высотам, которые были превращены в сильные опорные пункты. Блокирующие Севастополь немецко-фашистские войска располагали большим количеством огневых средств и оказывали упорное сопротивление нашим наступавшим частям». Если принимать на веру утверждения Ванеева, то выходит, что немецкая группировка под Севастополем была уменьшена чуть ли не вдвое. Тогда, совершенно непонятно, почему советские части не смогли прорвать вражескую блокаду.

К 1-му января со своих позиций под Севастополем почти полностью ушла 170-я пехотная дивизия (за исключением пионерного батальона). В этом советские и немецкие источники сходятся. Советский историк Басов указывает, что ушли, кроме этого, 132-я и 72-я дивизии. Увы, это не так. Точнее не совсем так. По состоянию на 2 января и 132-я, и 72-я, и уж тем более, 50-я дивизии все еще находились на своих местах. Да, действительно, 105-й пехотный полк 72-й дивизии и большая часть 132-й дивизии готовились к переброске, но только готовились. Более того, после ликвидации Феодосийской группировки советских войск большая часть 132-й дивизии вернулась под Севастополь.

11-я армия обладала достаточными ресурсами для того, чтобы осаждать Севастополь и для того, чтобы блокировать десант. Сил для решительного наступления у противника не было, а вот остановить советские войска сил хватало даже с избытком. Манштейн предпринял ряд профилактических мер по стабилизации ситуации под Керчью и Севастополем. Проштрафившегося командира 42-го корпуса генерал-лейтенанта графа Ганса фон Шпонека сняли с должности и вместо него 1-го января назначили генерала Франца Маттенколота. Это был тот самый граф фон Шпонек, который до октября 1941 г. командовал легендарной 22-й дивизией. Он прокомандовал корпусом всего два месяца. Сменивший его генерал Маттенклот в 1940-м командовал 72-й дивизией, затем находился на штабных должностях. Отступившей из под Керчи командир 46-й ПД Курт Химер отделался выговором.

Немецким войскам не хватало сил для продолжения наступления под Севастополем, но критической ситуации для их войск не отмечалось. Это Манштейн в своих мемуарах несколько драматизировал ситуацию. Ситуация для немцев оставалась опасной на Керченском направлении, пока к месту высадки советского десанта спешили 3-й мотополк 8-й румынской кавбригады, моторизованная группа полковника Корнэ, 4-я румынская горнострелковая бригада (совершившая 100-километровый марш по горам в экстремальных погодных условиях всего за 1,5 суток). После прибытия этих частей ситуация стабилизовалась.

Уже спустя неделю после высадки нашего десанта Феодосийский участок был надежно прикрыт 42-м немецким корпусом в составе: 170-й ПД (нем.), 46-й ПД (нем.), 213-го ПП 73-й ПД (нем.), 105-го ПП 72-й ПД (нем.), 4-й ГСБр (рум.), 8-й КБр (рум.), 18-й ПД (рум.). Выделенных на Керченский участок фронта сил было вполне достаточно для обороны 35 км участка перешейка между Черным и Азовским морями. Для ликвидации Феодосийской группы 42-му корпусу (из 54-го АК) была придана большая часть 132-й пехотной дивизии.

Под Севастополем на 1 января оставались: 54-й корпус – 22-я пехотная дивизия, часть 132-й пехотной дивизии (подчинена 22-й ПД), 24-я пехотная дивизия, 50-я пехотная дивизия; 30-й корпус – два полка 72-й пехотной дивизии и усиленная 1-я румынская горнострелковая бригада. Но это только штатные части, на усиление корпусов были переброшены армейские и пионерные и вспомогательные части (в т.ч. 744-й и 70-й пионерные батальоны, 560-й противотанковый дивизион и т.д.). Т.е. противник был достаточно силен. Именно поэтому попытки войск СОР перейти в наступление, на этом этапе были обречены на неудачу.

Что же происходило в эти дни в самом Севастополе? Дальнобойной артиллерией противника был серьезно поврежден танкер «Москва». Отличились меткой стрельбой артиллеристы 737-го тяжелого немецкого артдивизиона, вооруженного 150-мм чешскими гаубицами (15-cm tezka houfnice vz. 15). Танкер был поставлен в ремонт.

2 января 1942 г. советские войска должны были перейти в решительное наступление в направлении центрального Крыма, но ни десантная группировка на Керченском плацдарме, ни части СОР в наступление не перешли. Десант с севастопольского плацдарма не был высажен, а войска не были перегруппированы для наступления. Отслеживая эту ситуацию, одна за другой издавались грозные директивы.

ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 170005 КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ

КАВКАЗСКОГО ФРОНТА О ПЛАНЕ ОСВОБОЖДЕНИЯ КРЫМА

Копия: народному комиссару Военно-Морского флота 2 января 1942 г. 22 ч 35 мин

Ставка Верховного Главнокомандования:

1. Утверждает представленный вами план освобождения Крыма действиями главных сил на направлении Джанкой, Перекоп, Чонгар, наступлением одной армии на Симферополь и высадкой морских десантов в районах Алушты, Ялты, Перекопа и прежде всего в районе Евпатории. Одновременно Ставка требует всемерно ускорить сроки окончания сосредоточения войск и начала перехода в общее наступление, для чего предлагает использовать все возможные средства для переброски войск в Крым как по линии Черноморского военного, так и гражданского флотов.

2. Для развития и завершения операции дополнительно разрешается перебросить в Крым управление 47-й армии, 77-ю и 138-ю горнострелковые дивизии и 56-ю танковую бригаду, в связи с чем, передислоцировать 223 сд. из Сумгаита в район Махачкалы и 151 сд. из Уджара в район Кировокан, Амамлы.

3. Обязать т. Октябрьского силами Севастопольского оборонительного района не допустить противнику свободного маневра из-под Севастополя. Принять все меры к быстрому перебазированию на Керченский полуостров, а в дальнейшем и в Крым, фронтовой, и прежде всего истребительной, авиации.

4. В случае установления отхода противника из Крыма немедленно перейти в общее наступление всеми имеющимися в Крыму силами и средствами, независимо от окончания сосредоточения, с целью выхода на Перекоп и Чонгар – отрезать пути отхода противнику.

Ваше решение о начале операции донести не позднее 4 января. Получение подтвердить.

Ставка Верховного Главнокомандования И. СТАЛИН, А. ВАСИЛЕВСКИЙ

 Сигнал к действию был передан сверху вниз. Из штаба фронта командующему СОР Ф.С. Октябрьскому так же была направлена телеграмма:

«1. Директивой... от 30.XII.41 г. Вам была поставлена задача о переходе с утра 31.XI1.41 г. в наступление Приморской армии.

3. Директивой... от 31.ХП.41 г. первая задача подтверждалась указанием создания ударных кулаков на важнейших направлениях и организацией десантов с целью охвата флангов западного и юго-восточного побережья Крыма. Было приказано представить мне к 23 часам 31 декабря план операций. Изложенное Вами не выполнено полностью без объяснения причин. Вы сообщили 1 января, что Вами решено провести последовательные захваты отдельных рубежей и две десантные операции Евпаторию и Ялту. Поставленные в моих директивах задачи путем последовательного захвата отдельных рубежей Вы не решаете. Требую с утра 4 января перейти в решительное наступление по всему фронту СОРа, используя высадку десантов в пунктах по Вашему усмотрению, не отрывая средств, выполняющих основные задачи по перевозке войск. Конкретный план наступательной операции донести точно к 15.00 3.1.42 г. Получение подтвердить. Козлов. Шаманин».

2 января 1942 г. советские части продолжили беспрепятственное продвижение следом за оставляющим позиции противником до тех пор, пока немецкие войска не заняли ранее намеченные рубежи. Обманчиво-быстрое движение советских войск позволило штабу фронта нарисовать смелые схемы, на которых, по состоянию на 2.01.42 г. немецкие войска были отброшены к долине Качи и за дер. Шули.

Г.И. Ванеев пишет: «Выполняя директивы командующего Кавказским фронтом, войска СОР продолжали наступление. Наибольший успех был достигнут в полосе четвертого сектора, ибо здесь сопротивление противника ослабло, так как он начал отводить часть своих сил на Керченский полуостров». Увы, радужным надеждам не суждено было сбыться. Выйдя к намеченным рубежам, немцы заняли жесткую оборону. Да, действительно, количество немецких и румынских войск под Севастополем уменьшилось, но не так значительно, как ожидало командование фронтом.

Советские же части, действительно пытались создать «ударный кулак», но «кулак» этот создавался медленно и неуверенно. Только 2-го числа завершилась передислокация 172-й дивизии в 4-й сектор. В дивизии было два полка свой 514-й и 31-й полк (из 25-й СД). Ее место заняли стрелковые полки 386-й дивизии. Но позиции 386-й не совпали со старыми позициями 172-й дивизии. Не убедившись в боевых качествах новой дивизии, командование СОР, выводя ее на рубеж высоты Чериш-тепе, в качестве второго эшелона выдвинуло 7-ю бригаду и 1-й Севастопольский полк.

Насколько мощной была ударная группировка, составленная из полков 172-й дивизии в 4-м секторе? Попробуем определиться. Свой штатный артполк в дивизии отсутствовал, зато, ей придали 953-й артполк 388-й дивизии (в строю 20 76-мм горных пушек и 5 122-мм гаубиц). В дивизии оставался 514-й полк (и его наличие сомнений не вызывает). До марта в ней был 31-й полк.

С 383-м полком ситуация непонятная. Он, вроде бы, убыл в 4-й сектор, но вскоре вернулся в 1-й сектор. Известно, что 23.01.42 г. полк снова находился в составе 2-й дивизии. Причем сам И.А. Ласкин (командир 172-й СД) указывает, что этого полка в составе дивизии в рассматриваемый период вообще не было.

Приведу фрагмент из его воспоминаний:

«– Вопросов нет, товарищ командующий, – сказал я. – Но есть две просьбы: вернуть нам штатный триста восемьдесят третий стрелковый полк и поддержать наступление дивизии сильным огнем артиллерии.

– Полк я вам не передам, – жестко произнес Петров, – он больше нужен Новикову. А вот огнем поддержим. На вас будет работать вся армейская и часть береговой артиллерии. Кроме того, в ваше распоряжение поступает артиллерийский полк триста восемьдесят восьмой дивизии...».

Разгадку удалось найти в отчетных документах 2-й стрелковой дивизии. 383-й полк, действительно, использовался штабом армии по отдельному плану, но не в 4-м секторе, а в 3-м, ведя бои за овладение горой Трапеция и высотой с отметкой 115.7. 383-й полк в этом районе действовал успешно. В ходе боев были отбиты у противника 76-мм горное орудие 388-й СД и 107-мм пушка 265-го артполка, ранее захваченные врагом.

Крейсер «Молотов», доставивший накануне группу инженерного усиления ген. Галицкого, имея на борту 340 раненых, вышел из Севастополя и в этот же день прибыл в Туапсе.

Продолжала действовать авиация, «беспокоя» немецкие части. Днем 2-го января позиции противника атаковали семь «Пе-2».

Около 14 часов налет на противника совершили три «Ил-2» под прикрытием пяти истребителей. Самолеты штурмовали войска на дороге в районе Дуванкоя, но наткнулись на плотный огонь зенитных автоматов 22-го немецкого батальона ПВО (22-й ПД). При этом один «Ил-2» сел на брюхо на своей территории, а «Як-1» Бориса Бабаева сгорел. Летчик получил ожоги.

По приказу от 2.01.42 г. части 11-й немецкой армии распределялись следующим образом – Керченскую десантную группировку блокировали два корпуса: горный румынский (правый фланг, командующий – генерал Аврамеску) и 42-й (левый фланг, командующий Ф. Маттенклотт). В горнострелковый корпус (командующий – генерал Аврамеску) входили 4-я румынская ГСБр и 8-я кавбригада (без 3-го моторизованного полка). 42-й корпус (генерал Маттенклотт) включал в себя 46-ю, 170-ю пехотные дивизии, 213-й полк 73-й дивизии, 105-й полк 72-й дивизии (находился еще под Севастополем) и румынскую бригаду Р. Корнэ с подчиненным ей 3-м моторизованным полком каларишей. С 10 числа на этом участке появляются части 10-й румынской дивизии. В прямом армейском подчинении находилась 18-я румынская пехотная дивизия. Т.е. сил у Манштейна на этом направлении было достаточно.

Под Севастополем находились так же два корпуса 30-й и 54-й. Состав 30-го корпуса был довольно слабым с точки зрения пехотных частей. В него входили 1-я горнострелковая румынская бригада и два полка (144-й и 266-й) 72-й дивизии. 105-й полк этой дивизии в Байдарах уже грузился на машины для отправки в Симферополь.

Зато в 110-й артиллерийской корпусной комендатуре было достаточно много орудий. В ней числятся: 172-й артиллерийский полк, 154-й тяжелый артдивизион (150-мм гаубицы), 4-я батарея 818 артполка, 2-й дивизион 2-го легкого артполка. Неплохо была оснащена артиллерией и румынская горная бригада.

54-й корпус состоял из 22-й, 24-й, 50-й и частично из 132-й дивизий. Правда, следует обратить внимание на то, что Эрих фон Манштейн в этот период очень динамично маневрировал частями, и состав корпусов постоянно менялся. Так, после отражения советского наступления 5-7 января большая часть 132-й дивизии ушла под Феодосию, а после разгрома Феодосийской группировки пехотные полки 132-й дивизии опять оказались под Севастополем.

Получив 2.01.42 г. разгромную телеграмму из штаба фронта, Ф.С. Октябрьский начал судорожно готовить обещанные ранее десанты. Точнее, готовился только десант в Евпаторию. Идея этой операции родилась в недрах разведотдела ЧФ давно. Часть высадочной группы готовилась заранее. Еще за месяц до описываемых событий, 5 декабря 1941 года командир 1-го дивизиона СКА ОВРа ГВМБ капитан-лейтенант В.Т. Гайко-Белан получил приказание штаба ОВРа выделить два малых охотника для доставки разведгруппы в Евпаторию.

В этот же день командир ОВРа контр-адмирал В. Фадеев вызвал командиров катеров СКА-041 лейтенанта И.И. Чулкова и СКА-014 младшего лейтенанта С.Н. Баженова и в обстановке строгой секретности поставил перед ними боевую задачу. Кораблям предстояло в ночь на 6 декабря высадить в порту Евпатория две диверсионно-разведывательные группы под командованием мичманов М. Аникина и Ф. Волончука. После выполнения группами задания их следовало принять на борт и доставить в Севастополь. Общее руководство операцией возлагалось на капитана В.В. Топчиева и батальонного комиссара У.А. Латышева (впоследствии оба они погибнут в ходе январского десанта в Евпаторию – Б.Н.).

Следующей ночью оба морских охотника с погашенными ходовыми огнями вошли в Евпаторийскую бухту. На флагманском СКА-041 кроме группы Аникина находились командир звена морских охотников старший лейтенант Соляников и дивизионный штурман К.И. Воронин. В их задачу входило обследование навигационной обстановки в районе Евпатории.

Второй штурм Севастополя внес поправку в сроки высадки десанта. О десанте вспомнили только после напоминания из штаба фронта. Естественно, данные о противнике месячной давности устарели, но это никого не смутило. Было начато формирование частей десанта.

4 января 1942 г. десантная группа готовилась к выходу. Обычно пишут, что десант готовился заранее, якобы, десантники проходили специальную подготовку. Это наглая ложь, опровергнуть которую вскоре будет некому. До последнего момента никто не знал, состоится ли десант, и какие части будут высаживаться. К высадке были готовы только целевые спецподразделения: части Евпаторийского НКВД (милиции), части местной погранкомендатуры, партийные работники, которым предстояло «принять» (?) власть в городе. А вот основной группы десанта до последнего дня сформировано не было. Десант готовился наспех с использованием тех частей, которые были под рукой. Евпаторийский десант – это отдельная трагическая и героическая страница истории Крыма, и рассмотрение событий этого десанта (как и остальных крымских «тактических» десантов) в объем данного исследования не входит, но...