Текст книги "Рокоссовский"

Автор книги: Борис Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 42 страниц)

Причиной окружения большого числа советских дивизий была неудачная группировка в обороне, когда в результате многие участки были слабо прикрыты. Именно по ним и ударили немецкие танковые группы. И сильно запоздал приказ на отход – он был получен лишь 5 октября, но уже 7 октября танковые группы Гудериана и Гота замкнули кольцо вокруг Вязьмы. И лишь 12 октября все войска, действовавшие на Западном направлении, были объединены под руководством новоназначенного командующего Западным фронтом Г. К. Жукова.

Вяземское сражение оказалось одним из самых тяжелых поражений Красной армии в Великой Отечественной войне. Как отмечают М. Ходаренок и Б. Невзоров, «на центральном участке советско-германского фронта было окружено семь полевых управлений армий (из 15), 64 дивизии (из 95), 11 танковых бригад (из 13) и 50 артиллерийских полков РГК (из 64). Эти соединения и части входили в состав 13 армий и одной оперативной группы». В сводке германского командования по итогам сражения говорилось о 673 тысячах пленных и 1277 захваченных советских танках. Общие потери советских войск в период с 30 сентября по 19 октября включительно составили: безвозвратные потери – 855,1 тысячи, санитарные – 104,1 тысячи, общие – 959,2 тысячи человек. Потери убитыми можно оценить в 180 тысяч человек. Немецкая группа армий «Центр» в период с 30 сентября по 20 октября потеряла около 50 тысяч убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Согласно записям в дневнике Ф. Гальдера, к 26 сентября все потери немецких сухопутных сил на Востоке с 22 июня 1941 года составили 12 604 офицера и 385 326 унтер-офицеров и рядовых ранеными, убито – 4864 офицера и 108 487 унтер-офицеров и рядовых убитыми и 416 офицеров и 23 273 унтер-офицера и рядовых пропавшими без вести. Всего было потеряно 17 884 офицера и 517 086 унтер-офицеров и рядовых.

С 22 июня до 6 ноября 1941 года потери сухопутных войск Германии составили 15 919 офицеров и 496 157 унтер-офицеров и рядовых ранеными, 6017 офицеров и 139 164 унтер-офицера и рядовых убитыми и 496 офицеров и 28 355 унтер-офицеров и рядовых пропавшими без вести. Всего было потеряно 22 432 офицера и 663 676 унтер-офицеров и рядовых. Таким образом, общие потери сухопутных войск Германии в период с 26 сентября по 6 ноября 1941 года, когда и проводилась операция «Тайфун», составили 151 138 человек, в том числе 31 850 убитых и 5162 пропавшими без вести. Все это время войска группы армий «Юг» продолжали наступление в Донбассе и Крыму, а группа армий «Север» начала 16 октября наступление на Тихвин.

Но бои на фронтах этих групп армий отличались гораздо меньшей ожесточенностью. С учетом того, что в начале октября в группе армий «Центр» насчитывалось 1 929 406 человек (против примерно 1 миллиона 250 тысяч человек в трех противостоявших ей советских фронтах), на две другие группы армий в тот момент приходилось около 1,5 миллиона человек, или примерно 44 процента личного состава германской армии на Востоке, чья общая численность составляла около 3,4 миллиона человек. Учитывая, что интенсивность боев на фронтах групп армий «Север» и «Юг» была ниже, чем на фронте группы армий «Центр», мы можем предположить, что процент средних ежедневных потерь от общей численности личного состава мог быть в группах армий «Север» и «Юг» вдвое меньше, чем в группе армий «Центр». Тогда потери этой последней в период с 26 сентября по 6 ноября 1941 года можно оценить приблизительно в 78 процентов общих потерь германских сухопутных сил на Востоке за указанный период. В этом случае потери группы армий фон Бока можно определить примерно в 118 тысяч человек, из которых погибло или пропало без вести около 29 тысяч человек. Таким образом, безвозвратные немецкие потери в Вяземско-Брянском сражении оказались ниже безвозвратных советских потерь в 29,5 раза, а общие – в 8,1 раза. Если почти всех пропавших без вести немцев в этом сражении отнести к погибшим (пленных немцев там почти не было), то соотношение по убитым будет 6:1.

В целом причинами поражения советских войск под Брянском и Вязьмой в октябре 1941 года стали: плохая подготовка оборонительных рубежей, из-за того что переход к обороне Западного, Брянского и Резервного фронтов был осуществлен с опозданием; слабая координация действий трех советских фронтов на западном направлении, фактически не имевших единого руководства; неправильное определение направлений главного удара немецких войск; запоздалое разрешение на отход; быстрая потеря управления войсками советскими командирами после прорыва фронта. Вина во всем этом лежит как на Ставке, так и на командовании фронтов.

Советские войска в октябре 1941 года на Московском направлении очень плохо управлялись. Здесь было три фронта, Западный, Резервный и Брянский, командующие которыми практически не координировали своих действий друг с другом. Не осуществляла такой жизненно необходимой координации и возглавляемая И. В. Сталиным Ставка. Еще хуже было то, что войска Западного и Резервного фронтов располагались чересполосно, причем большинство армий Резервного фронта, являясь вторым эшелоном Западного, командующему этим последним не подчинялись, что затруднило ведение оборонительных боев. Из-за недостатка средств радиосвязи и боевого опыта командующие армиями и фронтами больше полагались на проводную связь да на посылаемых в войска делегатов. Но в боевых условиях проводная связь часто рвалась, а делегаты не могли разыскать штабы, часто менявшие место дислокации из-за того, что противник прорвал фронт и приходилось быстро отступать.

Организация командования войсками, прикрывавшими Московское направление, также желало много лучшего. В составе трех фронтов имелось 16 армий, в подчинении которых, в свою очередь, находились 95 дивизий и 13 танковых бригад. На один армейский штаб в среднем приходилось семь с небольшим дивизий и около одной танковой бригады. Это было в полтора-два раза больше, чем в одном немецком армейском корпусе, насчитывавшем от трех до пяти дивизий. После катастрофических поражений первых месяцев войны корпусное звено в Красной армии было ликвидировано – якобы из-за недостатка опытных штабных кадров. Однако на самом деле функции корпусных штабов у нас стали выполнять штабы армий. Неслучайно количество немецких корпусных штабов было примерно равно количеству армейских штабов противостоявших им советских войск. Но на каждый советский штаб приходилось значительно большее число соединений, чем на каждый немецкий, а средств связи было меньше, что только увеличивало хаос.

В ходе Вяземского сражения командующие советскими фронтами, быстро потеряв связь с войсками, направились в те армии, которые, как они думали, подверглись главным ударам противника, оставив свои штабы на прежних местах дислокации. То же произошло и со многими командующими армиями. В результате войска получали противоречащие друг другу приказы и от командующих, и от их штабов, а также от Ставки. Параллельно командующие искали свои штабы, штабы – командующих, а Ставка – и тех и других.

Чисто теоретически, в условиях плохой связи и координации действий оборону вообще разумнее было бы строить в один эшелон. Ведь армии второго эшелона на практике не успели принять участия в отражении немецкого наступления и в своем большинстве погибли в окружении. А так, если бы плотность обороны за счет вторых эшелонов была бы увеличена, немцы потратили на прорыв больше времени и сил и значительной части советских войск, вероятно, удалось бы избежать окружения. Но ни Сталин, ни его генералы и маршалы не хотели признаться даже себе, что по уровню оперативно-тактического мастерства вермахт наголову превосходил тогда Красную армию и что для более успешной борьбы с ним надо было применять тактику слабейших против сильнейших.

Еще один давний грех советской системы, не изжитый и поныне, в полной мере проявился в ходе Вяземско-Брянского сражения. Это – стремление приукрасить действительность в донесениях по начальству и любой ценой оправдать собственные действия (или бездействие). Во времена Сталина неудача в такого рода казенной беллетристике грозила смертью. И, как следствие, в донесениях сначала приуменьшался масштаб немецкого прорыва, поскольку генералы еще рассчитывали контрударами восстановить положение и забывали сообщить в штаб фронта об оставленных городах и станциях. А командующие фронтами и Ставка запаздывали с принятием решения на отход. Потом, когда стал ясен масштаб немецких успехов, в советских донесениях, наоборот, силы противника значительно преувеличивались, чтобы оправдать собственные поражения. Все это затрудняло принятие правильных решений командующими фронтами и Ставкой. К тому же, опасаясь повторить судьбу генерала армии Д. Г. Павлова, расстрелянного вместе с группой генералов за провал на Западном фронте в начале войны, командующие неохотно отводили войска с неатакованных участков фронта, чем только облегчали немцам задачу создания гигантского котла.

Что касается судьбы окруженных под Вязьмой, то, возможно, оптимальным вариантом действий для окруженных было бы не прорываться немедленно, а занять круговую оборону и, получая снабжение по воздуху, ждать помощи извне, отвлекая на себя максимум неприятельских войск. Однако этот вариант можно рассматривать только теоретически. Советских генералов и командиров перед войной не учили вести круговую оборону, так как считалось, что Красная армия будет только наступать. Очень быстро в котлах были потеряны все аэродромы, и ни одна из окруженных группировок даже не пыталась создать долговременную оборону.

Из Вяземского «котла» удалось выйти 85 тысячам человек, а из Брянского – 23 тысячам. Приплюсуем к ним 98 тысяч военнослужащих из 29-й и 33-й армий, избежавших окружения, группы Ермакова и из 22-й армии, в которой была окружена только одна дивизия. Это было все, чем в тот момент располагало советское командование для защиты Москвы. Теперь надежда была только на свежие войска из Сибири и Дальнего Востока и некоторых других внутренних военных округов, спешно перебрасываемые к Можайской линии обороны.

13 октября Жуков, вступив в командование Западным фронтом, тут же издал грозный приказ, где были такие строки:

«В этот момент все как один от красноармейца до высшего командира должны доблестно и беззаветно бороться за свою Родину, за Москву!

Трусость и паника в этих условиях равносильны предательству и измене Родине.

В связи с этим приказываю:

1. Трусов и паникеров, бросающих поле боя, отходящих без разрешения с занимаемых позиций, бросающих оружие и технику, расстреливать на месте.

2. Военному трибуналу и прокурору фронта обеспечить выполнение настоящего приказа.

Товарищи красноармейцы, командиры и политработники, будьте мужественны и стойки.

Ни шагу назад! Вперед за Родину!»

В тот же день Жуков приказал Рокоссовскому включить в 16-ю армию Волоколамский укрепленный район. Штаб армии он предписал разместить в районе Язвище, а КП – в Волоколамске. Жуков приказал «войскам 16,5,43 и 49-й армий Западного фронта перейти к активной обороне на подготовленном рубеже Московским резервным фронтом с задачей не допустить прорыва противника через линию укреплений в восточном направлении», а также, «учитывая особо важное значение укрепрубежа, объявить всему личному составу до отделения включительно о категорическом запрещении отходить с рубежа. Все отошедшие без письменного приказа ВС фронта и армии подлежат расстрелу».

Но уже 19 октября Жукову пришлось подготовить и утвердить в Ставке план отвода войск с Можайской линии обороны.

В ночь на 16 октября, с половины первого до двух часов, у Жукова состоялся неприятный разговор с Рокоссовским:

« Рокоссовский.У аппарата Рокоссовский.

Жуков.У аппарата Жуков.

Первое. Что Вам известно о противнике, который утром прорвался и вышел в полосу 16-й армии?

Второе. В чьих руках ст. Волоколамск, где наши там и где противник?

Третье. Почему Вы не обеспечили проводку телефона с Вами?

Четвертое. Что делает 18-я дивизия для того, чтобы задержать продвижение противника?

Рокоссовский.Известно – прорвавшаяся у Руза танковая колонна головой проходила, а ее передовые части к исходу дня вышли на Покровское. В Руза – полк пехоты противника.

2. В районе ст. Волоколамск идет бой с группой прорвавшихся танков и автоматчиков противника. К исходу дня под давлением 29 мд и 2 тд, переходящей трижды в атаку при сильной бомбардировочной авиации противника, понеся большие потери, наши части отброшены к линии железных дорог.

Противником вводилось в бой с направления Осташево 125 танков, уничтожено и подбито 45 танков противника. Противник понес тяжелые потери. Бой был упорный и длился непрерывно с утра до исхода дня. На участке курсантского полка наступление противника было отбито. На направлении Спасс-Помазкино вклинившийся в нашу оборону батальон пехоты противника полностью уничтожен. Положение правого фланга и центра устойчивое. Левый фланг слаб и выдержать напора столь превосходящих сил противника не смог.

Организуем оборону рубежа Волоколамск, р. Лама. Усилить левый фланг нечем. Драться будем до последнего бойца.

В этом бою большие потери понесла наша артиллерия раздавленными и подбитыми орудиями и личным составом.

Беспокоюсь за шоссе Волоколамск на участках к востоку от Волоколамска на Ново-Петровское, ибо прикрыть этот участок у меня нечем. Предполагаю, что вся подвижная группа противника с утра будет обтекать Волоколамск с юго-востока с выходом на шоссе.

3. Телефон находится в ведении НКВД. В нашей просьбе ими нам отказано.

4. 18-я дивизия занимает участок Спас-Нудоль, Ново-Петровское, Ядренево. Один батальон, по вашему приказу, в район Онуфриево с задачей воспрепятствовать продвижению противника на Истра.

<…>

Жуков.Что Вы предполагаете сделать по ликвидации противника, вышедшего в район Покровское?

Рокоссовский.Товарищ командующий, по уничтожении сил противника, вышедшего в этот район и действующих на этом направлении, может быть брошена 28-я тбр. Она еще не прибыла в район Ново-Петровское, но командир бригады был в этом районе и получил приказ уточнить силы противника и в соответствии с этим их атаковать и уничтожить. В случае обнаружения крупных сил противника, действующих в районе Покровское, считаю более целесообразно дать ему бой на рубеже обороны 18-й сд, расстроить его огнем обороны и добить действиями танковой бригады, не выбрасывая танков вперед для самостоятельных действий вне взаимодействия со своими войсками.

Жуков.

1. Замысел противника ясен. Он стремится захватить Ново-Петровское, Истра.

2. Допускать подвижного противника с танками со слабой обороной дивизии двухполкового состава только что сформированной будет неправильно. Такую оборону он сумеет смять прежде, чем будет оказано противодействие.

3. В Ваше распоряжение дается 28-я тбр, которая уже свернута на Покровское.

4. 4-я танковая бригада, которая утром должна быть в районе Онуфриево, 27-я тбр, которая разгружается утром в Истра, четыре бронепоезда: два – для действия в районе ст. Волоколамск, два – на участке Ново-Петровское, с задачей уничтожить мелкие группы противника в районе Покровское и отбросить их на юг, в дальнейшем продвигаясь через Лысково на Руза.

4-й тбр через Онуфриево нанести удар по противнику в районе Старые Клемяницы и, взаимодействуя с 28-й тбр, наносить удар на Руза. Батальон в Онуфриево дать на усиление бригаде. Из района Орешки, Никольское, Коковино наносят удар части 133-й сд.

27-ю танковую бригаду после разгрузки сосредоточить в лесу в районе Жилино в качестве фронтового резерва, но если будет нужно, доложите – бросим и эту бригаду для того, чтобы ликвидировать Рузскую группировку противника.

Ст. Волоколамск, гор. Волоколамск под Вашу личную ответственность тов. Сталин запретил сдавать противнику и по этому вопросу Вам нужно через меня донести тов. Сталину, что Вы сделали для выполнения его приказа.

Не кажется ли Вам, что Ваш КП сейчас оказался не на месте и фронт Ваш посыпался быстрее?

Рокоссовский.Как раз КП оказался на месте, ибо с этого КП мы смогли следить и руководить действиями всех частей. Я лично весь день находился там, где требовала этого обстановка. Это не связано с действиями КП, который обязан обеспечить связь со всеми частями, находясь в таком месте, в котором его работа не прерывалась бы воздействием артиллерии, минометов и отдельных танков противника.

Тов. командующий, прошу уточнить, остаются ли в силе разгранлинии, установленные Вашим приказом от 21.10.41 № 00 358, и на кого возлагается операция по разгрому группировки противника, прорвавшейся из района Руза, так как этот район входит в полосу моего соседа слева?

Относительно 4-й тбр мне ничего не известно, где она находится – я не знаю. Руководить этой операцией для меня затруднительно, так как, из Ваших слов, я должен буду руководить операциями у Волоколамска.

Что касается этого пункта – я Вам уже докладывал, что будем драться до последнего бойца, но прошу учесть, что силы неравные, противник превосходит три раза в пехоте, плюс танковые соединения. Усилить это направление ничем не могу. Будем продолжать бой тем же составом, который участвовал сегодня, и сильно поредевшим.

Сейчас получил сообщение о выдвижении в сторону Волоколамска с запада 109, 101-й пд противника, это еще более усугубляет наше положение. (В действительности дивизии с номером 109 в вермахте вообще не было, а 101-я легкая пехотная дивизия хотя и существовала, но в октябре 1941 года действовала на Украине. – Б. С.)

Жуков.Вы напрасно теряете время. Десять раз докладываем, что неимоверные силы противника и ничтожные силы Вашей армии, – это не полагается командующему. Нам отлично известно и Правительству известно, что есть у Вас и что у противника. Вы исходите не из страха, который еще весьма сомнителен, а исходите из задачи и тех реальных сил, которые Вы имеете. Приказы Правительства и командования нужно выполнять без всяких предварительных оговорок.

Второе. Ваша граница с 5-й армией остается, как это указано в приказе, но противник выходит на Ваше Ново-Петровское, где развернута Ваша 18-я сд. Первые действия будут происходить на Вашей территории. Если будет успех, то противник, видимо, отойдет на Руза на территорию Вашего соседа. Для преемственности обстановки и для увязки взаимодействия от 5 А, откуда идет 4-я танковая бригада, послан вместе с бригадой заместитель командующего 5-й армией генерал-лейтенант Богданов.

Поскольку это дело происходит на стыке, тут требуется организация взаимодействия. От фронта будет выслан, очевидно, Маландин, который будет к рассвету в Ново-Петровское. Не плохо было бы за счет правого фланга 18-й дивизии усилить поддержку 28-й танковой бригады со стороны Ново-Петровское на Покровское.

Все ли ясно?

Рокоссовский.Все ясно.

Жуков.Ведите разведку и с раннего утра систематически докладывайте. Телефон прикажите немедленно поставить, и Вы напрасно сдаетесь НКВД. Командуем мы, а не НКВД. Вы должны были доложить мне немедля. Донесите срочно, кто конкретно отказался поставить телефон.

Рокоссовский.Есть, тов. командующий. Доношу, что приказание двухкратное не выполнили они.

Жуков.Сейчас получил данные: 28-я бригада сосредоточилась в Ново-Петровское, где после заправки спустится на Покровское. Берите в свои руки. Все.

Рокоссовский.Есть».

Вероятно, ссылка на НКВД потребовалась для оправдания отсутствия телефонной связи со штабом Западного фронта – чтобы начальство не докучало лишний раз.

Волоколамск считался одним из ключевых пунктов советской обороны на пути к Москве, Ставка и лично Сталин придавали его удержанию особое значение. Рокоссовский и его комдивы делали все, чтобы удержать город.

Член военного совета 16-й армии А. А. Лобачев вспоминал, как протекали бои за Волоколамск: «По плану, предложенному В. И. Казаковым, наша армия перехватывала Волоколамское шоссе двумя противотанковыми районами. Первый из них опирался на Спас-Рюховское, второй был оборудован у станции Волоколамск. На переднем крае, а также на танкоопасных направлениях в глубине обороны создавались противотанковые опорные пункты с несколькими орудиями ПТО. В ходе боя предполагалось маневрировать взрывными противотанковыми заграждениями. С этой целью создавались истребительные отряды, включавшие взвод саперов. Каждый такой отряд имел 100–105 противотанковых мин, бутылки с горючей смесью и гранаты. Саперы действовали героически…

Полк И. В. Копрова, приняв удар огромной силы, оказался в очень сложном положении. Часть его подразделений, подобно роте Маслова, еще держалась в опорных пунктах, другие же вели бои. Бойцы поджигали танки, пропуская их через боевые порядки, и тут же уничтожали немецкую пехоту. В район прорыва на Княжево – Игнатково несколькими эшелонами ринулось около ста танков и два батальона автоматчиков.

Танки ворвались в Игнатково, где был штаб 1075-го полка. Начальник штаба капитан Манаенков возглавил бой за деревню, подорвал гранатами два танка и, укрывшись с бойцами в сарае, отбивался до последнего патрона. Гитлеровцы подожгли сарай. Никто из него не вышел с поднятыми руками».

По свидетельству Лобачева, Рокоссовский находился в 316-й дивизии, на которую пришелся главный удар, чтобы при необходимости подкрепить ее чем можно:

«Командарм находился на НП у генерала Панфилова. Комдив только что отдал приказ остаткам двух батальонов полка отойти на северный берег Рузы и закрепиться в траншеях, откопанных учебным батальоном. Этот батальон – единственный резерв комдива – побывал в тяжелом бою за Осташево. Часть деревни уже захватили немецкие танкисты. Командир батальона капитан Лысенко сам повел одну из рот своего учебного батальона в контратаку. Но разве могли бойцы, вооруженные бутылками с горючей смесью, справиться с несколькими десятками танков? Капитан погиб смертью героя. Рокоссовский приказал немедленно двинуть в Спас-Рюховское 289-й противотанковый полк. Уцелевшие бойцы 296-го полка по его распоряжению были отведены в Становище.

Туда же Панфилов направил выходивший с левого фланга второй стрелковый батальон Решетникова.

– Этими силами вы не удержите Становище, – сказал Рокоссовский. – А его надо во что бы то ни стало удержать…

– Люди отдохнут за ночь. Больше у меня, товарищ командующий, ничего нет. Направлю туда всех, кто уцелел из учбата…

Не взяв Спас-Рюховское, противник пробивался в обход. 289-й полк отвели на новые позиции. В неравный бой против танков вступил теперь 290-й артполк в Рюховском. К исходу дня оба противотанковых полка, теснимые врагом, встали близ станции Волоколамск и держались здесь до ночи. Эти полки первыми среди артиллерийских частей Советской Армии удостоились почетного звания гвардейских.

Ночью Рокоссовский приказал 316-й дивизии отойти на восточный берег Ламы. Здесь вместе с 690-м полком панфиловцы еще в течение двух суток сдерживали превосходящие силы вражеских войск. Боевые действия продолжались вплоть до 27 октября. В этот день, после сильной авиационной и артиллерийско-минометной подготовки, противнику удалось прорвать оборону 690-го полка и к 16 часам захватить Волоколамск».

Рокоссовский требовал от командира 316-й дивизии И. В. Панфилова удержать Волоколамск, но силы были неравны. Командарм и член военного совета много времени проводили в 316-й дивизии, стараясь помочь Панфилову организовать оборону.

В докладе начальника артиллерии 16-й армии В. И. Казакова о действиях противотанковой артиллерии на Волоколамском направлении, составленном в конце октября, отмечалось:

«В период с 15.10 по 22.10 противник, предпринимая неоднократные танковые, а затем пехотные с танками атаки, прорвал левый фланг обороны 16 армии (а вернее, оттеснил в силу малочисленности нашей пехоты, занимающей оборону… в одну линию ротных опорных пунктов без вторых эшелонов и резервов) на участке Бабошино, свх. Болычев, потеряв более 80 танков и большое количество пехоты, овладел рубежом Кузьминское, Чертаново, Милованье. В результате боев наши пехотные части (1075 сп и подразделения левого фланга 1073 сп) были рассеяны. С 22 по 24.10.41 г. в результате больших потерь в танках и пехоте на этом участке противник наступление прекратил…

В 10.30 25.10 боевые порядки 296 артиллерийского полка одновременно с направлений Дубосеково, Спас-Рюховское, Ивлево подверглись атаке противника силою до 80 танков и до одного пехотного полка. Полк открыл организованный артиллерийский огонь как по танкам, так и по пехоте противника. В результате огня уничтожены 16 танков и до 2-х рот пехоты. Прорвав незначительные силы пехоты, находившейся на этом участке, танки и пехота противника вышли непосредственно на огневые позиции батарей. Личный состав орудий стал нести большие потери от автоматического и пехотного огня противника. 6 орудий полка… были раздавлены танками и уничтожены их огнем. Видя бесполезность пребывания на этом рубеже, командир полка отдал приказ о выводе материальной части на южную окраину ст. Волоколамск, где и перейти к обороне…

Из действий артиллерии можно сделать следующие выводы:

1) Артиллерия совершенно не имела потерь от танков и имела совершенно незначительные потери от авиации противника (несмотря на интенсивную бомбардировку – 25 самолетов) как в личном составе, так и в материальной части до тех пор, пока не понесла тяжелых потерь от пехоты и автоматчиков противника, зашедших на фланги и в тыл боевых порядков артиллерии.

2) При нормальном наличии нашей пехоты для прикрытия орудий артиллерия не имела бы таких тяжелых потерь, а противник имел бы большие потери в танках и пехоте, так как при этих условиях артиллеристам не пришлось бы раздваивать своего внимания для отражения наступающей за танками пехоты, т. е. вести огонь шрапнелью на картечь.

3) Пехотные подразделения в силу их малочисленности не могли обеспечить фронт, фланги и даже тыл боевых порядков артиллерии. Только смелость личного состава 3-й батареи 768 ап ПТО и правильное решение командира и комиссара батареи обеспечили вывод материальной части и личного состава из создавшейся тяжелой обстановки для этой батареи».

При объективном анализе процитированных документов становится ясно, что никакой вины Рокоссовского в сдаче Волоколамска нет. Решающую роль сыграли абсолютное превосходство немцев в танках (их в тот момент в армии Рокоссовского вообще не было) и господство люфтваффе в воздухе. Предложение штаба Западного фронта начать уличные бои в Волоколамске силами местных рабочих, военному делу необученных, Рокоссовский, слава богу, претворять в жизнь не стал. Это привело бы лишь к напрасным жертвам среди гражданского населения, но не предотвратило бы падения города. Фронт 16-й армии был слишком широк для того количества пехоты и артиллерии, которое входило в ее состав. Даже при концентрации основной массы артиллерии на наиболее танкоопасных направлениях нельзя было гарантировать надежную противотанковую оборону. К тому же для прикрытия артиллерии не хватало пехоты. Резервов у Рокоссовского не было, а предложение создать их за счет кавгруппы Л. М. Доватора было слишком рискованным: кавалеристам, имевшим мало артиллерии, было трудно сражаться с танками.

Несправедливы и упреки И. В. Панфилову в том, что он поставил менее стойкий 690-й полк на направлении главного удара противника. Просто немцы, обладая лучшей маневренностью и господством в воздухе, смогли нащупать слабейшее место в обороне и осуществить там прорыв. То, как это происходило, хорошо показано в мемуарах Лобачева.

Главным было то, что армия Рокоссовского две недели сдерживала врага, резко замедлив его продвижение, и тем выиграла время для создания новых оборонительных линий и подхода резервов.

Сам Рокоссовский так описывал октябрьские бои за Волоколамск:

«Утром 16 октября противник нанес удар танковыми и моторизованными соединениями на левом фланге нашей армии – как раз там, где мы предполагали и где с особенной тщательностью готовились его встретить.

Только на этом участке враг сосредоточил четыре дивизии – две пехотные и две танковые. Главный удар пришелся по 316-й дивизии Панфилова, передний край которой проходил в 12–15 километрах от Волоколамского шоссе».

При этом маршал отмечал:

«На севере противник, продолжая наступление, 14 октября овладел Калинином, оттеснил правофланговые части 30-й армии, глубоко продвинулся на восток вдоль северного берега Московского моря… Фашистам удалось значительно потеснить и правый фланг другого нашего соседа – 5-й армии. Противник овладел Можайском и Рузой, продвинулся к востоку непосредственно на участке, примыкавшем к нашей полосе обороны, и обошел Волоколамск с юга.

В это же время после нескольких дней упорных боев отошел к востоку от рубежа реки Лама курсантский полк, оборонявшийся севернее Волоколамска. Значит, и с этой стороны врагу удалось занять нависающее положение. И наконец 27 октября, введя крупные силы танков и пехоты при поддержке артиллерии и авиации, противник овладел Волоколамском. Но попытка врага перехватить шоссе восточнее города, идущее на Истру, была отражена решительными и умелыми действиями вовремя прибывшей и изготовившейся к бою кавалерийской дивизии генерала Плиева с приданной ей артиллерией».

Ночью 30 октября Жуков специальной директивой отменил приказ Рокоссовского о придании стрелковым дивизиям танковых бригад. В директиве утверждалось:

«1. Придачей 316, 18 сд танковых бригад Вы лишились единственного средства маневра, и стрелковые дивизии очень быстро растреплют танковые бригады, а потому Ваш приказ о придаче дивизиям танкбригад отменить немедля и держать 4 тбр за обороной 316 сд по шоссе Волоколамск, Ново-Петровское, 28 тбр держать против Скирманово, усилив ее стрелковыми и противотанковыми средствами.

2126 сд 30.10 подтянуть на рубеж Укино, Новое Елгозино, Парфенькино, Стешино, Аксениха, где и расположить ее в обороне, глубже закопав в землю и усилив оборону инженерными и противотанковыми средствами.

3. Атаки и контратаки, впредь до создания упорной обороны… не проводить. Танковые бригады использовать только в засадах».

Между тем решение Рокоссовского использовать танковые бригады в качестве непосредственной поддержки пехоты в принципе было правильным. Вероятно, опыт первых месяцев Великой Отечественной войны, в том числе боев его механизированного корпуса на Украине, убедил Константина Константиновича в том, что массированное применение советских танков против немцев вело только к напрасным потерям, особенно в условиях господства неприятельской авиации в воздухе и превосходстве немцев в подготовке танковых экипажей и командиров. Использование же танков рассредоточенно, для непосредственной поддержки пехоты, уменьшило бы советские потери в бронетехнике, во многом свело бы на нет немецкое преимущество в подготовке танкистов и умении организовать танковый бой, а также уменьшило бы значение господства люфтваффе над полем боя. Но Жуков на Халхин-Голе добился успеха именно благодаря массированному использованию танков и теперь надеялся с помощью той же тактики достичь успеха в борьбе с немцами. Однако против германской армии, обладавшей большим количеством танков и противотанковых средств, массовое применение танков себя не оправдывало – в немалой степени потому, что Жуков предлагал использовать танковые бригады в отрыве от стрелковых дивизий, а это делало танки уязвимыми для германских противотанковых средств.