Текст книги "Тернистая дорога к звездам (СИ)"

Автор книги: Борис Мишарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

– Конечно, я же не полная дура все-таки, немного соображаю, – возразила она, – гладкая мускулатура – это не только мышцы анального и мочевого сфинктеров, это еще и дыхательные мышцы. Или ты хочешь сказать, что одни мышцы гладкие, а другие менее или более гладкие?

– Правильно, абсолютно правильно мыслишь, Катенька. Давай предположим, что мы посылаем луч белого цвета. Вспомним школьную программу – Каждый Охотник Желает Знать Где Сидит Фазан. На сфинктеры воздействует оранжевый, на дыхательные мышцы желтый, на область сна мозга фиолетовый. Вот и отправим оранжевый с фиолетовым, если говорить образно и абстрактно.

– А-а, у гениев всегда все просто, – махнула рукой Екатерина.

– Зачем ты так, – обиделся Роман, – просто только на нашем заборе. Подобрать волны определенной частоты и длины оказалось совсем не просто. Четырехтактный автомобильный двигатель – чего проще… А в каменном веке – это выше, чем полеты на метле или ступе.

– Ромочка, – заволновалась Катя, – я же не хотела тебя обидеть. Ты только про луч света заикнулся – я сразу поняла принцип. Иногда люди десятками лет ищут принцип. А еще нужно создать прибор, который этот принцип уловит. Ладно, – она усмехнулась, – пора вернуться к своей женской доле, одной физикой сыт не будешь.

– Мы вполне можем нанять повара и домработницу, – предложил Роман.

– Нет уж, – сразу ответила она, – чтобы еще кто-то здесь мелькал туда-сюда. Хотя… не знаю… мы на прислугу еще не заработали.

Катя повернулась и ушла на кухню. Роман продолжил заниматься портретом.

После обеда он вспомнил, что у Кати через неделю день рождения и спросил ее прямо:

– Катенька, у тебя скоро день рождения – где бы ты хотела отметить его: у нас дома или в ресторане?

Она присела в кресло, задумалась на секунду:

– Мне, Ромочка, на работу выходить послезавтра. Обычно у нас была вечеринка небольшая на работе, а потом я приглашала подруг к себе домой. Но сейчас у меня ты – я бы хотела отметить свой день рождения здесь, с тобой, с папой и мамой, еще несколько родственников, пригласить пару подруг и все. Никаких вечеринок на работе и в ресторане. А ты как считаешь?

– Я считаю твой выбор правильным, но повар из меня никудышный. Придется просить твою маму, чтобы она что-нибудь приготовила и приехала сюда заранее. Она согласится, если я ее попрошу?

– Конечно, согласится, Рома, о чем ты говоришь, – ответила Катя.

– Тогда я прямо сейчас и поеду, переговорю с ней.

– Я с тобой.

– Хорошо, но с одним условием – я с родителями стану обсуждать все вопросы без тебя. Ты дома побудешь, а я к ним в магазин заеду.

Увидев Романа у себя в магазине, Лебедевы очень удивились.

– А где Катя? – сразу же спросила Настасья Павловна.

– Я завез ее к вам домой, а к вам у меня разговор.

– Конечно, Рома, проходи, – они провели его в свой кабинет, – ты голодный, покушаешь или чайку?

– Спасибо, Настасья Павловна, мы с Катенькой пообедали дома. У нее день рождения скоро. Я заехал обсудить именно эти вопросы. Катенька предложила отмечать у нас дома, в коттедже. Пригласить несколько родственников, пару подруг и все. Я бы хотел, Настасья Павловна, чтобы вы помогли с кухней, приехали пораньше и приготовили там что-нибудь.

– Конечно, Рома, не переживай. И продукты привезем, и все приготовим – магазин свой, есть, где взять, не беспокойся.

– Я хотел спланировать день рождения следующим образом – Катя уезжает на работу утром на такси, в обед приезжаете вы с Василием Андреевичем, а я уезжаю в город и тоже на такси. Хочу купить и подарить Кате машину на день рождения, она просила Джазз, если вы помните, но мне что-то не хочется. Хорошая машина, не спорю, но маленькая, не для солидной женщины – для девчонки. Я бы купил ей Хонду СR-V, у меня такая же, машина хорошая. Как вы считаете, Василий Андреевич?

– Сколько она стоит? – спросил он.

– Два миллиона, как раз есть машина светло-синего цвета. У меня коричневая.

– Два миллиона – это большие деньги, Роман, – ответил Лебедев.

– Василий Андреевич, я же не про деньги… Понравится ей эта модель или другую лучше выбрать?

– Понравится, Рома, понравится, – ответил Лебедев.

– Я еще хотел посоветоваться… Я человек в городе новый, многого не знаю… Хочу Катеньке колье с бриллиантами подарить. Подскажите, где купить можно?

– Ромочка, – возразила Настасья Павловна, – ты и так на машину потратишься…

– Мы один раз живем… Почему я не могу сделать приятное любимой женщине?

– Хорошо, Рома… Если ты так решил… У меня есть знакомый директор ювелирного магазина, – ответил Лебедев.

– Так поедемте к нему прямо сейчас. Если Катенька позвонит или придет – придумайте что-нибудь, Настасья Павловна, хорошо?

– Езжайте, – с улыбкой ответила она, – Катя ничего не узнает.

Роман выбрал понравившийся гарнитур – колье и сережки, рассчитался сразу же карточкой.

Когда дети уехали домой, Лебедев произнес:

– Да, мать, не дарил я тебе таких подарков… Но это не главное – жили бы хорошо. Колье с сережками обошлось Роману в миллион восемьсот рублей… Вот так вот, мамочка.

В день рождения после работы Роман встречал Катю у дверей ее НИИ. Она вышла с двумя подругами, Он вручил ей букет цветов, обнял и поцеловал в щеку. Она зарделась и стала знакомить его с подружками:

– Эта Светлана, а это Валерия.

– Роман, – представился он.

Катя стала оглядываться и, не заметив его машины, спросила:

– Ты без машины, Рома, на такси поедем?

Он подвел ее к новенькой и блестящей Хонде СR-V голубого цвета, достал ключи:

– Эта твоя машина, Катенька, на ней и поедем, прошу, – он передал ей ключи.

– Моя? – удивилась она, – мы же хотели Джазз.

– Я полагаю, что в этой ты будешь смотреться лучше…

– Ой, Ромочка! – она бросилась ему на шею, потом произнесла: – Я боюсь, Рома, ты садись за руль сам. Я потом… за выходные подучусь немного… Какой цвет прелестный!

– Старался, – ответил он, открывая дверцу и усаживая сначала Катю, потом ее подруг.

За столом они сидели, как истуканки, не как обычно, когда ранее бывали на ее днях рождениях. И вскоре засобирались домой. Им вызвали такси, и они укатили. Роман взял слово:

– Я не стал, Катенька, дарить тебе основной подарок при подругах. Они и так обзавидовались, как мне показалось.

– Ничего тебе, Рома, не показалось, – поддержал его Лебедев, – подружки оказались уцененными, не настоящими, ни одна не порадовалась за тебя искренне, я заметил.

– Бог им судья, – продолжил Роман и подошел к Кате, встав у нее за спиной, – закрой глаза и не открывай, – он надел ей колье и прицепил к мочкам ушей сережки, – теперь можешь открыть глазки.

Она обрадовано бросилась к зеркалу…

– Ой, Ромочка… Это настоящие бриллианты?!

– Настоящие, – подтвердил подошедший отец, – при мне покупал.

– Ромочка… – она кинулась к нему на шею, – сколько же они стоят?

– Почти как твоя машина, – шепнул ей на ухо отец, с гордостью оглядывая дочь.

Она еще долго крутилась у зеркала, подбегая то к Роману, то родственникам, то к отцу с матерью и снова к зеркалу.

– Правда, красиво. Мне идет?

– Идет доченька, конечно, идет, – поддержала ее мать.

– А когда свадьба у вас? – спросила родная тетя.

– Не будет свадьбы, – твердо ответила Катя, – не хочу, чтобы завидовали. Зарегистрируемся с Ромой и отпразднуем здесь, среди своих. Ты не против, Ромочка?

– Нет, конечно, – согласился он, – всегда лучше видеть лица, которые смотрят с добром, участием и радостью. Подадим заявление и о дне сообщим.

На следующий день подруги уже завистливо судачили на работе: "Конечно, теперь она Графиня, Ваше Сиятельство…куда уж нам… и машина, и коттедж… а у самой ни кожи, ни рожи"…

Катя сразу почувствовала, что женщины на нее смотрят косо и с завистью, а мужчины… Мужчинам тоже было не все равно – фамилия Графа имела вес, и они считали ее теперь основной претенденткой на должность начальника отдела.

Дома Катя поделилась мыслями с Романом.

– Понятная ситуация, гнилой коллективчик оказался. Но ничего, не переживай. Завтра приезжай на работу на машине, надень колье и сережки и напиши заявление на увольнение. Найдем тебе работу получше и коллектив попорядочнее.

Екатерина раздумывала весь вечер, а утром оделась получше и укатила на машине, вернулась домой через два часа довольная, рассказывала мужу:

– Девчонки сразу заметили колье с сережками. Попросили примерить, я им ответила, что это только для графинь, каждая сережка несколько миллионов стоит, не для смердных ушей. Как они зафыркали сразу… а мне смешно стало. Пошла и подала заявление на увольнение прямо с сегодняшнего дня. Потом новенький лаборант ко мне привязался – что да как… Я ему тоже все напрямую высказала… Звягинцев его фамилия, обещал все на работе уладить, а трудовую и расчет домой сюда привезти. Так что жди гостей из ФСБ, Ромочка. Я не сдержалась, сильно набедокурила?

Он слушал ее с улыбкой…

– Все, что случилось, Катя, к лучшему. Мы вместе, а это главное.

Катя позвонила родителям, поинтересовалась здоровьем и сообщила, что уволилась с работы. Они сразу же приехали в Сосновый – так назывался коттеджный поселок, где проживали Роман с Катей. Поддержали ее. Отец стал готовить шашлыки. Ему нравился участок зятя, где можно не только шашлыки приготовить, но и отдохнуть, подышать запахом сосен.

К шести вечера снова заработал домофон. Приехавший представился кратко: ФСБ.

Катя пошла встречать. Вошедший протянул ей конверт.

– Что это и, простите, я вас не знаю? – заговорила она.

– Я начальник управления. Генерал Пилипчук Иван Арнольдович. Здесь ваша трудовая и расчет.

– Понятно, – она взяла конверт, – ко мне родители приехали… сейчас я приглашу мужа, вы пока присядьте вот здесь, – Катя указала на веранду.

Через минуту подошел Роман, поздоровался.

– Я генерал…

– Я знаю, Иван Арнольдович, – перебил его Граф, – вы не против, если мы переговорим с вами здесь, на веранде?

– Нет, конечно, не против, – ответил он.

– Внимательно слушаю…

– Я бы хотел извиниться за того полковника…

– Не стоит, генерал, мы не дети и я все понимаю, – перебил его Граф, – чего вы хотите?

– Мы бы хотели, Роман Сергеевич, чтобы вы вернулись в науку. Естественно не на тех условиях, о которых говорил полковник в Санкт-Петербурге.

– Что ж… прямо, честно и недвусмысленно. Вы не торопитесь, Иван Арнольдович?

– Нет, если есть необходимость – могу подождать. У вас гости, я понимаю.

Граф ничего не ответил на это, стараясь понять – что за человек этот прибывший генерал. Внешне он производил порядочное впечатление, а чувство редко обманывало Романа.

– Как я понимаю, беседа наша должна быть содержательной, деловой и без недомолвок. Вначале я бы хотел поговорить несколько на отвлеченные темы. Они дадут возможность лучше понять друг друга и в целом оценить весь разговор более продуктивно. Во второй части беседы уже перейти к тактике. Ваша стратегия, генерал, как я понял, уже высказана.

– В целом – да, – ответил он.

– Вы наверняка не ужинали, Иван Арнольдович, я сейчас скажу, чтобы нам чего-нибудь принесли. Выпьем по рюмочке коньяка – это придаст перца в наш разговор.

– Неудобно, Роман Сергеевич, – честно ответил генерал, – перца в разговор… его мы уже получили.

– Неудобно носить брюки прорехой назад или вы в обиде на интернет?

– Нет, не в обиде. Было смешно и больно. Врезали вы нам по самые помидоры, Роман Сергеевич. Прокуратура смеется, но требует объяснений и снова смеется.

– Что поделать… как-то надо было защищаться, – пояснил Граф.

Он ушел в дом и сразу вернулся. Через минуту Катя принесла поднос. Поставила на стол коньяк, порезанный и посоленный лимон, два шампура с шашлыками. Роман плеснул в бокалы коньяк, приподнял свой, словно приветствуя, и отпил немного. Начал разговор:

– Как бы вы, генерал, отнеслись к человеку, предложившему превратить, например, вот это дерево в рыбу? – спросил Граф.

– Если бы вопрос исходил не от вас, Роман Сергеевич, то однозначно бы посчитал того человека ненормальным. Полагаю, что подтекст заключается в том, во что сложно поверить изначально.

– А если бы вам предложили слетать на Марс?

– Это уже не столь фантастично. Наверно бы согласился, но, естественно, задал кучу вопросов, – ответил генерал.

– Мне нравится, как вы мыслите, Иван Арнольдович. Вроде бы честно, но в тоже время напряженно, с оглядкой на меня. Вернее, не совсем на меня, а на результат нашей беседы, который вы обязаны доложить руководству. Но все естественно. Понимаете, генерал… наука – это дама и еще какая… Она может ножкой взбрыкнуть, может отдаться или прогнать, пококетничать – вроде бы поймал уже, а она улизнула. Это дама, которая даст обещание и не выполнит его, может ничего не говорить, но сделать многое. И вредная она, и жить без нее нельзя. Вроде бы эта женщина меня любит и отдается… Но это же баба, что ей в голову взбредет в будущем? Но одно ясно – не будешь ее холить и ублажать: ничего не получишь.

Ваше руководство, генерал, поручило вам вернуть меня в физику и конкретно в плазмонику, чтобы завершить начатые мной же работы. Цель их проста – практическое создание молекулярного компьютера. Эта такая маленькая штуковина с объемом информации и быстродействием, которая в сотни тысяч раз превосходит любой из имеющихся компьютеров в мире. Да, я понимаю, что засекреченные работы вы дали на доработку другим ученым, которые, как получилось, ни бельмеса, извините, в них не поняли. И вы предположили, что я все-таки утаил завершающую часть собственных работ. И правильно предположили – такой компьютер я могу создать хоть сегодня, хоть завтра. Для меня это вчерашний день. Вы кушайте, Иван Арнольдович.

Роман налил снова немного коньяка себе и генералу, выпил. Продолжил:

– Молекулярный компьютер, как я уже сказал – вчерашний день. Над чем можно поработать в ближайшее время? Например, над созданием суперлинз. Ими можно сжечь чего-нибудь на громадном расстоянии от источника луча. Или наоборот заглянуть в космические дали, куда еще никто не заглядывал. Можно создать накидку из метаматериала и накрыть ею танк, самолет, корабль, любой предмет. Он исчезнет. Вы сможете его потрогать, но даже через лупу не разглядите. Можно создать электромагнитную пушку. Выстрелил из нее и взлетел на воздух корабль противника через двести или тысячу километров. Главное – от нее защиты нет. Корабль будет тоненьким стеклышком против летящего булыжника. Это так… несколько примеров. Хочу обратить внимание, генерал, что это не обращение дерева в рыбу, это реальность, требующая доводки капризной девки по имени Наука.

Теперь мои условия, генерал, – продолжил Граф, – ни в какой из ваших закрытых НИИ я работать не пойду и не поеду. Если есть что-то подобное в этом городе – ради Бога или новое стройте. Кадры я подберу себе сам, а вы обеспечите переезд, уговоры и прочее. Я живу здесь, в этом доме и никаких ваших охранников видеть не желаю. Если надо – пусть где-нибудь в лесу прячутся, я в охранных вопросах не разбираюсь, но, как вы уже поняли, себя защитить могу. Это основное, доработка деталей возможна. С вами лично, Иван Арнольдович, мы уже вряд ли встретимся в качестве договаривающихся сторон. Если руководство пожелает – пусть приезжает сюда. Хоть ваш директор, хоть министр обороны, хоть черт с рогами. К Первому съезжу, если понадобится. Это все, Иван Арнольдович. Извините, но у меня дома гости еще. Это вам.

– Что это? – спросил генерал.

– Флэшка. Запись нашей беседы. Так вам легче будет отчитаться о результатах беседы, а руководству принять решение. Всего доброго, генерал.

Граф проводил гостя до ворот, пожал руку и вернулся назад. Теперь оставалось ждать решения из Москвы. Круто? Нормально. Хотят многое иметь – пусть не посылают на разговор тупоголовых полковников с высокопоставленными папами. А то и наказать-то таких невозможно, оказывается.

Он решил просчитать действия конторы и время получения ответа. То, что ответ будет положительным, не сомневался ни на секунду.

Завтра генерал улетит в Москву, доложит директору. Тот станет бесноваться неделю, не меньше. Как же – из-за этого чертова Графа пришлось уволить из органов собственного сынка… И он еще хочет сделать из меня шестерку, чтобы я к нему в Тмутаракань на поклон летал. Если бы не интерес Первого – вообще бы сгноил этого Графа… следов бы даже не осталось.

Потом он поедет к министру обороны, изложит все в нужном свете. Тот тоже повозмущается дня три после директорской аранжировки. Потом поедут на доклад к Первому. Он, как считал Граф, основное решение уже принял, но посоветуется с финансистами, выслушает мнение ученых и даст команду ехать в эту самую Тмутаракань. Значит, появятся у меня здесь директор с министром через четырнадцать дней, решил Граф.

Генерал Пилипчук понимал, что попал в сложную ситуацию. Ему поручили проваленное сынком директора дело. А тут еще его подчиненный Захаров запросил запись беседы из Питера. Питерцы с удовольствием ее выслали, сами ненавидели директорского сыночка – гниду и балласта в конторе. Но директор считал по-другому и теперь вовсю отыгрывался на местном ФСБ за информацию в интернете. Он как бы косвенно защищал сынка, давая понять, что с этим Графом и другие не справляются.

Пилипчук знал, что Первый положил глаз на Графа, и директор теперь ничего сделать не сможет, станет подыгрывать ему, а отыгрываться на нем. Все эти московско-питерские войны были ему не по душе. Да и кому они по душе – когда баре дерутся, у холопов чубы трещат.

Граф… Молодой мужчина совершенно не похожий на ученого. Скорее на образованного бизнесмена, что само по себе становится редкостью при современной методике образования, считал Пилипчук. Когда же наверху поймут, что ЕГЭ, эта тестовая система образования тащит нашу страну в пропасть безграмотности? Наверное, понимают, но уже боятся ввести обычные экзамены в школе – их же половина учеников не сдаст. Сейчас отличники не могут найти себя в жизни, а двоечники руководят фирмами, потому что давно уже потеряли понятия чести и достоинства. Что это я, одернул себя мысленно генерал, переметнулся с главной темы на образование…

Десять дней Граф практически не отходил от портрета Екатерины. Просыпался утром и за портрет. Когда вставала Катя и уходила в душ, он проникал к ней в кабину и неистово занимался любовью под струями текущей воды. Потом завтракал и рисовал снова. В обед опять любил Катю и вечером. У него словно проснулись всего два желания – рисовать портрет и любить жену. Она не понимала, откуда у него берется столько сил на утро, обед, вечер и ночь? А он объяснял просто: "Это вдохновение, Катенька, которое дает мне живопись, создание твоего образа. Я мысленно думаю о тебе, и появляется желание быть с тобой".

Катя радовалась близости, но ее это одновременно и настораживало. А если я уеду в город или устроюсь на работу – кого он станет любить тогда при таком гипертрофированном либидо? Напряженность с каждым днем возрастало, и она решилась спросить его напрямую:

– Ромочка, если я устроюсь на работу, как ты будешь один, без меня?

– Обыкновенно, – ответил он, – стану ждать.

– Я не об этом… не правильно задала вопрос. У тебя постоянное желание…

– А-а, – догадался он, – так это желание у меня вызываешь ты, любимая. Посмотрю на твое личико и не могу удержаться. Нет тебя – нет желания.

– Правда, Рома? – обрадовано переспросила она, прижавшись к нему и ощущая шевеление в брюках.

Чувства прервал заработавший домофон – опять кого-то принесло не вовремя… Граф немного просчитался в расчетах, гости прибыли немного раньше намеченного им срока.

Роман долго обсуждал с ними вопросы. Катя покормила всех обедом, и троица вновь уединялась. Директора она видела впервые, а вот министр ей был знаком по средствам массовой информации. Такие люди приезжают к ее мужу… надо самой держаться на высоте.

В течение дня в доме побывало много народа. Кате приходящие не представлялись, Роман сам открывал ворота с пульта из дома. Сновали туда-сюда гражданские и генералы, появилось несколько женщин постарше Романа. А этим что здесь надо, подумала она, наверное, финансисты какие-нибудь. Только вечером разъехались все, и они остались одни. Роман позвонил родителям Кати, попросил их подъехать.

Ужинали вместе. Роман достал вино и коньяк, наполнил бокалы.

– Сегодня у нас с Катей не простой день, – начал Роман, – и я считаю, что перемены в нашей жизни необходимо отметить в узком кругу семьи. Мы с Катей возвращаемся в науку и станем работать в НИИ "Электроника".

– Но Катя там и работала… – хотел возразить Василий Андреевич, но не договорил, поняв, что прервал зятя.

– Да, Катя там работала, это правда. Коллектив НИИ сменится практически наполовину, если не больше. Останутся профессионалы, работающие по одному из направлений физики, остальным придется уйти. Я назначен генеральным директором института с особыми полномочиями. А Катя займет в институте должность, на которой она, по ее мнению, вполне будет соответствовать возложенным обязанностям. Это будет работоспособный и дружный коллектив. Приедут профессора из других городов, ВУЗов и НИИ, станем набирать перспективных молодых сотрудников, растить их придется нам самим.

Он приподнял бокал, предлагая всем выпить. Лебедева отпила немного вина, поинтересовалась:

– Катины подружки, бывшие, они работать останутся?

– Я не знаю их по работе, – ответил он, – если они профессионалки в нашей теме, то вопрос с ними будет решать Катя единолично. Если нет, то и говорить нечего. Но я бы их в любом случае не советовал оставлять – человек с гнильцой внутри пользу науке принести не может. Мне бы хотелось сегодня поговорить и о вас Настасья Павловна и Василий Андреевич. Не пора ли вам отдохнуть? Продадите свой магазинчик и станете жить с нами, квартиру сдадите в аренду.

Роман понял, что не удивил, а ошарашил родителей жены. Сразу они ничего не смогли сказать, и он налег на прожаренный кусок свинины.

– Как же мы без магазина, Рома, столько сил в него вложено, – начал разговор Василий Андреевич, – пусть небольшой, но все-таки доход он приносит. Опять же продукты питания – это же все покупать придется.

– Спасибо, Ромочка, что ты заботишься о нас, – поддержала его жена, – ты теперь большой начальник, но не сидеть же нам на твоей шее. Как можно? Мы всегда радовались с отцом, что хоть как-то помогаем вам – даем экологически чистые продукты, мясо на шашлык без сухожилий и болони. Вот появятся внуки, тогда и оставим магазин, станем нянчиться.

– Это ты правильно Настя сказала, хорошо. Появятся внуки, тогда и переедем к вам жить, – тоже ответил Лебедев.

– Вам, конечно, решать, – согласился Граф, – но наша семья с завтрашнего дня на полном государственном обеспечении. Это означает, что продукты питания, услуги повара, домработниц, садовника, жилплощадь и так далее – все оплачивается.

– Каких еще домработниц, – возмутилась Катя, – зачем они мне здесь нужны?

– Мы с тобой будем целыми днями на работе. Придем – ужин готов, белье постирано, пол вымыт, – улыбнулся Роман, – пора привыкать к светской жизни, но это еще не все новости. Надо покушать и выпить, а то все говорим и говорим.

Через некоторое время Роман продолжил:

– Завтра утром, Василий Андреевич, к вам подойдет человек, представится, что от меня. Это будет ваш начальник охраны – личной и магазина. Платить им не нужно.

– Какой еще охраны? – не понял Лебедев.

– Вашей, Василий Андреевич и Настасья Павловна, будет еще служебный автомобиль и водитель. Так теперь вам положено, как родителям моей жены. Мы с Катей проработаем в НИИ "Электроника", примерно, год. Здесь неподалеку в лесном массиве начинается строительство целого закрытого комплекса – производственные и жилые здания. Там будет наш новый дом с Катей и ваш, в том числе, если захотите жить рядом и отдельно. Комплекс обещают сдать в конце следующего лета. Получится небольшой закрытый городок со своими магазинами. Примерно так… Поэтому я и пригласил вас сегодня к себе, чтобы вы завтра на работе не удивлялись.

Роман вышел на улицу, а Катя начала взахлеб рассказывать родителям – кто был сегодня у них дома. Они с трудом верили, что вот за этим столом сидели такие люди. "Папа, мама, – объясняла им она, – Ромочка крупный ученый и государство его охраняет. А если его, то меня и вас. Понятно"? "Теперь понятно", – отвечали родители.

Утром Роман с Катей собирались на работу. Она надела строгого покроя костюм (пиджак, юбка), а Роман джинсы и рубашку. Катя посмотрела на него:

– Может мне надеть блузку с брюками или…

– Нет, Катенька, тебе очень идет этот костюм. В том числе и как жене генерального директора. Ты теперь лицо института и, не смотря на меня, должна соответствовать.

На улице их ждали четыре автомобиля марки "Мерседес" – два джипа и два седана. "Один седан мой, другой твой, – пояснил Роман, – джипы с охраной. В седане всегда водитель и один охранник спереди, в джипах по четыре человека в каждом".

Сотрудники уже собрались в актовом зале института, перешептывались, глядя на президиум, в котором находился директор с двумя заместителями. Повестку не объявили и чего ждет руководство, не начиная собрание, сотрудники не понимали. Видимо, кто-то еще должен подойти, предполагали они, глядя на три свободных стула в президиуме. Внезапно вошел Губернатор и тоже сел на свободный стул. "Наверное, начальство из Москвы пожаловало, говорят, что сам министр образования и науки приехал". "Точно, сегодня даже охрану сменили на входе и в коридоре поставили… москвичи любят выпендриться". "Да кому они нужны, кто их тронет?.. Пыль в глаза пускать разве что". "Шишка прибудет, точно, если сам губернатор ждет".

Но в зал вошли Роман и Екатерина. Сели на свободные стулья в президиуме. Губернатор встал:

– Уважаемые сотрудники института, – начал он, – сегодня у нас у всех немного грустный и одновременно радостный день. Директор института подал прошение об отставке и в Москве оно принято. Сегодня мы с сожалением расстаемся с уважаемым человеком, профессором, доктором физико-математических наук, который руководил институтом в течение многих лет. Мне поручено представить вам нового руководителя, кандидата физико-математических наук, молодого, но уже выдающегося ученого Романа Сергеевича Графа. Прошу вас, Роман Сергеевич, вам слово.

Граф встал.

– Уважаемые коллеги… Речей произносить не стану. Сотрудники института выведены за штат. Со многими постараюсь переговорить лично. Представляю вам своего нового заместителя по АХЧ и снабжению (мужчина встал в зале) – Скворцов Василий Егорович. Заместитель по охране и режиму генерал Войтович Александр Павлович (мужчина встал в зале). Рукосуев Павел Альбертович, доктор наук, профессор (мужчина встал в зале) – мой заместитель по науке. Екатерину Васильевну вы все знаете, с ее должностью пока не определился. Работаем в обычном режиме. На этом все, господа, прошу по рабочим местам.

В своих отделах и кабинетах сотрудники обсуждали собрание. Назначение Графа особых вопросов не вызывало, его не знали лично, но практически все о нем слышали. Зам по науке – никто не знал профессора и не слышал о нем. Всех напрягала новая введенная должность по охране и режиму. Целый генерал… А из этого следует, что НИИ станет закрытым, сменит направление и некоторые отделы полностью исчезнут. Более разумные рассуждали по-другому – отделы, может быть, и исчезнут, но оставят людей, способных выполнять конкретную работу. Неважно, из каких они отделов. Граф занимался плазмоникой – это и станет основным направлением института. К обеду мнение утвердилось, и каждый сотрудник уже прикидывал на себя – сможет ли он быть полезным.

Граф с Катей прошли в его кабинет.

– Шикарно здесь жил и работал старый директор, – произнес Роман, осматривая кабинет.

Целых четыре окна на улицу, мебель в современном стиле и еще личные апартаменты за скрытой дверью. Граф пригласил к себе Рукосуева и Войтовича, замов по науке и охране.

– Институт станет работать по следующим направлениям: создание молекулярных компьютеров, производство суперлинз, создание различных метаматериалов, разработка электромагнитной пушки. Это четыре самостоятельных лаборатории. Поручаю вам, Павел Альбертович, переговорить с людьми и определиться – кому в какой лаборатории работать или уволиться. Вы, Александр Павлович, просмотрите людей в своем понимании вопроса. Ваши предварительные решения я стану рассматривать по мере поступления. В общем – осваивайтесь и работайте. Руководителей лабораторий я подберу сам.

Когда заместители ушли, он спросил Катю:

– Ты слышала о наших лабораториях… Тебе понятен смысл и направления деятельности, где и кем бы ты хотела работать?

– Молекулярные компьютеры понятны, – ответила она, – остальное все смутно или вообще ничего не понятно. Как, например, принцип действия электромагнитной пушки. Жаль, что я тупая. Но все-таки старшим научным сотрудником в молекулярной лаборатории я бы работать смогла.

– Почему же ты тупая, Катенька? Совсем не тупая, а славненькая.

– Издеваешься? Можно быть совсем тупой и очень славненькой, как ты выразился. Ты на это намекаешь?

– Катя, я ни на что не намекаю, – возразил Роман, – Кстати, как у тебя с программированием? Ты можешь взломать пароль, создать и запустить контролирующий вирус? Не просто вирус в интернет запустить, а на конкретную сеть или компьютер?

– Это могу, даже в институте считалась продвинутым хакером. Но зачем тебе это?

– Вот и отлично, потом объясню – зачем. Станешь начальником отдела программирования. Отдел не будет входить в состав ни одной из лабораторий и станет подчиняться лично мне.

– Лично тебе? Лично для тебя я готова на все. Как я поняла, я должна буду писать программы для молекулярных компьютеров в зависимости от их целевого назначения? То есть будут компьютеры-сейфы, компьютеры-медвежатники и так далее. Я правильно поняла?

– Молодец, ты все правильно поняла. Так и порешим. Пойдем, кабинет тебе подберем. Ты лучше меня в здании ориентируешься, сама себе подбери рабочее место.

– Сколько человек будет в отделе? – спросила она.

– Ты будешь одна, Катя. Твоя работа архиважная и особо секретная. Я не могу ее доверить кому-либо другому. Даже генерал и зам по науке не будут знать, чем ты занимаешься. Тебе придется не просто новые вирусы родить, а создать нечто новое, например, квази и метавирусы конкретных программ.

– Ты имеешь в виду псевдовирусы и невидимые, неопределяемые?

– Конечно, Катя, я всегда знал, что ты умница.

– Прекрати, Рома, твои слова на фоне авторитета кажутся мне издевками. Какая я умница в сравнении с тобой?

– Только без самобичевания, Катя, хорошо? Мне сейчас нужен близкий друг, который меня поддержит. Это внешне кажется все просто – вернулся в науку, возглавил НИИ… Да, для меня делают все… и даже зимой клубнику со сливками, – он усмехнулся, – но и от меня ждут рывка не только в теории, но и на практике. Если я что-то не так сказал – ты меня извини, Катенька, голова забита другим. Хочется сказать что-то ласковое и нежное тебе, это помогает мне сосредоточиться, а получается не то.