Текст книги "Тернистая дорога к звездам (СИ)"

Автор книги: Борис Мишарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

– Откуда мне знать, приказали – я прилетел. Наверное, что-то объяснит Кузьмин позже, – ответил Самсонов. – Послушай, Иван Кузьмич, ты не связываешь его с "Графиней"?

– Точно, наверняка Роман Сергеевич генеральный конструктор, поэтому министр и вьется около него. Говорят, что изделие самолично Романов принимал. Классная штука, супер…

Они заметили, что к ним подходит министр обороны с генералом Войтовичем, встали.

– Прошу садиться, товарищи генералы. С территорией мы определились. Уже завтра вы получите документацию по предстоящему строительству. За ходом работ и сдаче объекта в срок будете следить и отвечать лично. Секретность объекта особой государственной важности, вы должны это помнить постоянно. Здесь будет сборочный цех новейших ракетоносителей. Об объекте знает главнокомандующий, Роман Сергеевич, Екатерина Васильевна и присутствующие. Перечень исчерпывающий и расширению не подлежит. Роман Сергеевич имеет право запрашивать у вас любую документацию или, если понадобится, конкретные ракеты, части ракет. Сам Граф вряд ли станет этим заниматься, но если к вам обратится генерал Войтович с просьбой доставить сюда ту или иную ракету, ее чертежи, что-то иное – будьте любезны выполнить в срок. Держите постоянную связь с Александром Павловичем, ни каких ведомственных распрей, генерал Войтович подчиняется напрямую главнокомандующему и будет держать в курсе Романа Сергеевича. Вопросы?

– Роман Сергеевич – он военный, полковник, генерал? – спросил Цветков, – и Екатерина Васильевна – она кто?

– Он академик, дважды Герой России, – ответил Кузьмин, – Екатерина Васильевна ведущий ученый НИИ, в отпуске по уходу за ребенком, но в курсе событий.

– Понятно, – произнес Цветков, – двадцать лет создавали ракету-носитель "Ангара", потратили около двухсот миллиардов, провели испытания, запустили в космос. На запуск тратится более миллиарда. Двадцать лет разработок насмарку?

– Двадцать лет назад Граф еще в шестом классе учился. Или вы полагаете, генерал, что мы не умеем считать деньги? Стройте цех и готовьтесь отправлять на орбиту грузы любого веса.

– Любого? "Ангара" может доставить тридцать пять тонн, а новая и пятьдесят сможет?

– И пятьдесят, и пятьсот, и миллион тонн. Вес не ограничен и значения не имеет. Стоимость ракеты-носителя составит сто тысяч рублей. Рублей, а не долларов. – Министр указал рукой на дом Графа. – Поэтому и велик он безмерно! Еще есть вопросы?

– Ни как нет, товарищ министр обороны, больше вопросов нет.

– О ходе строительства докладывать мне еженедельно без напоминаний, – приказал министр.

Уже на следующий день строительный батальон приступил к выполнению работ. Начал с подвода дороги. Проезжающие по тракту иронизировали: "Опять богатенькие себе лучший район отхватили, особняки в сосняке поставят". "Не, солдаты работают"… "Ну и что – дали взятку: вот тебе и дешевая рабочая сила".

* * *

Разработанные по технологии Графа пульсары действовали строго в заданных параметрах. На имистенде они доставляли спутник в конкретную космическую точку.

Ученые ликовали! Обнимались, словно дети, поздравляя друг друга. Они сделали, они создали, они изобрели двигатель, для которого нет расстояний. Решили все вместе идти к Графу, но он неожиданно появился в лаборатории сам.

– Что за праздник, господа науки? – спросил Граф.

– Роман Сергеевич, как же… У нас получилось! На имитационном стенде спутник доставлен в заданную точку! О таком двигателе еще год назад никто и во сне не мечтал. Нет расстояний, Роман Сергеевич, нет! Нам бы его не на стенде, в деле испытать? – говорил профессор Буторин Михаил Афанасьевич, заведующий четвертой лабораторией.

Они смотрели на Графа и не понимали – такая радость, мировой успех, а он стоит и не улыбнется. Нахмурился…

– Вынужден вас огорчить, господа науки, промежуточные результаты меня не устраивают. Присаживайтесь, поговорим.

Он видел, как рассаживаются по своим рабочим местам люди, кто-то пододвигает стулья поближе. Лица… это не расстроенные – огорченные лица. Каждый из них понимал, что совершенное ими выше всяких похвал и Нобелевских премий. Но они давно привыкли к своему руководителю и знали, что у него другой уровень – не земной и требования его не оцениваются по земной шкале.

– Сколько времени потребуется рассчитать параметры полета к созвездию Жираф, где обнаружена самая далекая из известных галактик? Напоминаю, что расстояние до нее более тринадцати миллиардов световых лет. Тринадцать и три миллиарда, если быть точнее или десять и семь единиц красного смещения, – спросил Граф.

– Дня три, – ответил Буторин.

– Дня три… Это ответ целого профессора… Если я вас отправлю в командировку на десять дней к галактике Андромеды, а затем Треугольника, то три дня вы будете рассчитывать путь к Андромеде, три дня к Треугольнику и три дня на возврат домой. Девять дней впустую из десяти. Прелестно, господа науки, прелестно. И они еще радуются, что чего-то там создали…

Граф хмыкнул и вышел из лаборатории. Повисшая тишина прервалась вопросом одного из сотрудников:

– Как же так, Михаил Афанасьевич, разве созданный пульсар не успех?

– Успех? – повторил вопрос, словно очнувшийся профессор, – для господ науки – это не успех. Для ученых, Нобелевских лауреатов – это успех. А для господ науки нет. – Он стукнул кулаком по столу. – Чего раскисли? Подключайте свои синапсы к космосу и за работу. Роман Сергеевич абсолютно прав – этот пульсар подойдет вместо ракеты-носителя Ангара, а в звездолете вы по три дня свой маршрут рассчитывать станете? Не надо из себя строить Архимеда – он велик для своего времени и сейчас велик исторически. А нам надо практически. Всем за компьютеры и создавать программу расчета. Ввел координаты и мгновенный ответ в результате – другого не жду.

К вечеру Граф вызвал профессора к себе.

– Не обиделись за резкость, Михаил Афанасьевич? – спросил он.

– Роман Сергеевич, разве на вас можно обидеться? Просто иногда время требуется переварить сказанное. Когда я пришел в ваш НИИ и мне бы сказали, что здесь будет изобретен двигатель, способный двигать корабли не со скоростью света, а прорывать пространство, я бы никому не поверил.

– Ладно, все это бутафория. Екатерина Васильевна разработала программу для пульсаров, – он передал Буторину флэшку, – устанавливайте. Для вас у меня будет другое задание.

Граф помолчал немного, потом попросил Тамару принести два чая. Отпил пару глотков и продолжил:

– Я не сомневаюсь, Михаил Афанасьевич, что мы первыми из землян появимся в других галактиках космического пространства. И это произойдет достаточно скоро. Но наши звездолеты не останутся не замеченными. Мы видим прилеты пришельцев на НЛО, но мы бессильны противостоять им. Они забирают землян, исследуют и что с ними становится – неизвестно. Как они отреагируют на наше появление вблизи их дома? Попытаются захватить, я в этом не сомневаюсь. Вы, профессор, должны создать оружие защиты и нападения – без него в космос нельзя даже соваться. Да, мы летаем сейчас, но инопланетяне смотрят на это, как на прыжки муравья. Появление в другой галактике – это совсем другое. Они непременно захватят звездолет. Земля… наша родная планета… Что будет с ней? Мы станем рабами или земной шар взорвут? У меня нет ответа на этот вопрос. Поэтому – ни один звездолет не поднимется в космос без оружия защиты и нанесения удара. НЛО использует все тоже электромагнитное излучение для защиты и нападения, изменяя параметры. Оно отключает наши электронные системы, оно утаскивает людей внутрь, оно убивает и защищает. Надо научиться ставить свою защиту и прорывать защиту инопланетян. Это ваша основная задача, Михаил Афанасьевич, без решения которой нет смысла открытия. Оно может привести планету к гибели. Мы не можем рисковать жизнью людей ради короткой славы. Я даю вам десять месяцев, профессор. Это много и мало. Действуйте.

Буторин вернулся в лабораторию, заявил:

– Я только что от шефа. Екатерина Васильевна разработала программу, позволяющую ввести координаты точки назначения, и компьютер выдает сразу параметры к пульсару. Забирайте флэшку, загружайте программу и на сегодня всем отдыхать. Роман Сергеевич поставил нашей лаборатории другую задачу. Сегодня ее озвучивать не стану, чтобы выспались спокойно и хорошо. А завтра в новый трудовой путь.

Программу скачали и ушли домой. Жены удивлялись – мужья дома! Невероятно.

Через неделю Буторин позвонил Тамаре, секретарше Графа.

– Узнайте, пожалуйста, шеф сможет меня принять?

Тамара отзвонилась практически сразу:

– Если у вас разговор не дольше десяти минут, то бегите прямо сейчас. Если дольше, то вас примут в шестнадцать часов, Михаил Афанасьевич.

Буторин примчался немедленно.

– Роман Сергеевич, мы посовещались и пришли к мнению, что на звездолетах необходим полосовой фильтр. Он нейтрализует электромагнитное излучение, а внутри полосы поставить антирежекторный фильтр. Возникшие мощные колебания усилить и навести в обратном направлении. НЛО не выдержит такой мощи излучения. То есть защищаемся и бьем врага его же оружием. Это концепция, Роман Сергеевич, технологические и конструктивные особенности доработаем. Кроме того, считаю необходимым установить на звездолете импульс, сбивающий или отводящий в сторону обычные снаряды или ракеты в зависимости от установленного детонатора.

Граф посмотрел внимательно, подумал.

– Правильное направление, Михаил Афанасьевич, действуйте, – ответил он.

Оставшись один, Граф попросил принести ему кофе с молоком, ни с кем не соединять и не впускать никого. Он пил тонизирующий напиток и рассуждал мысленно.

Буторин сделает все необходимое и в срок, сомнений в этом не возникает. Что с третьей лабораторией? Он давно не был у профессора Каргопольцева, надо бы зайти и посмотреть, обсудить систему обеспечения жизнедеятельности звездолета. Граф понимал, что это тоже важнейшее звено, без которого все бессмысленно. Это важно, другое важно, без третьего нельзя… Огромнейший комплекс – вынь одну палочку и все рухнет, станет тщетным и напрасным в итоге.

Уже сейчас предполагаемая стоимость звездолета намечалась в десять миллиардов долларов, и она возрастет до пятнадцати. Кризис в стране, но деньги для него найдут, в этом нет никаких сомнений.

Он допивал кофе и раздумывал над финансами. Почему бы их не одолжить у американцев? Снова задействовать Рябушкина. У него сын родился… придется оторвать от семейного счастья ненадолго. Он попросил Тамару пригласить Войтовича и Рябушкина. Когда они вошли, начал без предисловий:

– Создаваемый нами звездолет обойдется стране в пятнадцать миллиардов долларов. Но я знаю, что, не смотря на сложной финансовое положение, деньги для нас найдутся всегда…

* * *

У Марины была собственная однокомнатная квартира, но чаще она проводила время и ночевала у Эльзы. Сегодня решила прийти к ней пораньше. Вечером намечался очередной поход в ресторан, где они снимали выгодных клиентов в финансовом и информационном поле.

Она вошла, открыв квартиру своим ключом. Глянула на вешалку – пальто Эльзы отсутствовало. Где ее черти носят, подумала Марина, наверное, в магазин ушла. Прошла в комнату и, испугавшись, оторопела – в кресле, развалившись, сидел незнакомый мужчина с пистолетом в руке. Длинный ствол, глушитель, явно говорил о намерениях не шуметь.

– Проходи, девочка, не стесняйся. Поведешь себя правильно – будешь жить.

Марина прошла в комнату, незнакомец указал ей стволом пистолета на диван.

– Присаживайся. Судя по описанию, ты не Эльза, которая здесь проживает, а где она?

– Кто вы и зачем вам Эльза? – спросила Марина.

– Ответ не правильный, девочка. Три неправильных ответа в сумме равняются девяти граммам свинца. Повторяю вопрос – где Эльза?

– Не знаю, должна быть дома.

– Второй неправильный ответ, – усмехнулся мужчина, – ты открыла своим ключом, значит, знала, что в доме никого нет. Вопрос повторить еще раз или сразу устроить тебе свидание с Богом?

– Возможно, ушла в магазин. Я, правда, не знаю, всегда открываю дверь сама.

Послышалось шебуршание ключа входной двери, незнакомец приложил палец к губам. Эльза вошла, увидела пальто Марины, крикнула из коридора:

– Маринка, ты уже здесь, иди, возьми у меня сумки. Продуктами запаслась на вечер. Ты никогда об этом не заботишься, а могла бы тоже побеспокоиться. Ну, где ты там провалилась?

Она вошла с продуктами в комнату… выронила сумки из рук.

– Вот это, похоже, Эльза, – снова усмехнулся мужчина, – но, к сожалению, паспортам я не верю. Говорят, что родинка на твоей заднице справа лучше любого паспорта. Показывай… Стесняешься? В это не верю, заголяйся, если не хочешь дырки во лбу.

Эльза приспустила трусики, подняв юбку, повернулась к незнакомцу спиной.

– Все верно, можешь натянуть обратно штанишки, я не маньяк. У меня для тебя информация. А ты, – он указал пистолетом на Марину, – оставь свой телефончик и свали на кухню. Быстро, – рявкнул незнакомец.

Марина, оставив сумочку на диване, выскочила на кухню.

– Запоминай дословно, Эльза, что должна передать Эдгару…

– Я не знаю никакого Эдгара, – возразила Эльза.

– Мне на это наплевать, кого ты знаешь или не знаешь. Запоминай – Яков ждет Джона в Ялте. Холл гостиницы Лазурная, девятнадцать вечера. Пятнадцатого, семнадцатого и девятнадцатого числа. Джон должен быть лично, сумма нового контракта умножается на сто пятьдесят. Все поняла, девочка?

– Я вам уже ответила, что никакого Эдгара не знаю.

– Мне все равно, но там ждут информации и задержки не простят. Прощай, жопка с пятнышком.

Мужчина убрал пистолет в карман и исчез. Из кухни выскочила Марина.

– Что это было, Эльза?

– Откуда я знаю, – нахмурилась она, – сейчас пойдешь к Эдгару и скажешь, что я жду его на моторе с паспортом. Хвоста не приведи.

– На каком моторе, почему с паспортом? – не поняла Марина.

– Много будешь знать – скоро состаришься, – огрызнулась Эльза, – иди и посматривай.

Встретившись с Мариной, Эдгар поехал в аэропорт немедленно. Сделал несколько контрольных кругов и остановок по городу – слежки не было. В аэропорту Эльза включила музыку на смартфоне, произнесла:

– Объявили посадку на московский рейс, билет купишь в кассе, места есть. Это конфетка-сосатка, в желудке растворится, безвредна, не переживай. Положишь ее там… Ответа не жди, возвращайся сразу.

Эльза выключила смартфон и отошла в сторону, Эдгар направился к кассам.

Войтовичу доложили, что Эдгар-Николай благополучно улетел. Он прослушал очищенную от музыки запись разговора. Эдгара считали главным в этой сети, но судя по записи, это было совсем не так. В случае провала – неплохое прикрытие. Русская девушка, оказывающая некоторые услуги, но не шпионка. Не плохой трюк, подумал Войтович.

Джон появился в Ялте семнадцатого числа. Яков заметил его сразу и вышел из холла на встречу.

– Иди за мной, – бросил он и пошел к причалу.

Отойдя на некоторое расстояние, яхта бросила якорь.

– Здравствуй, Джон, рад тебя видеть. Пришлось воспользоваться старым путем, но другого безопасного способа не нашел. Как поживает господин Райт?

– Хорошо, передает привет.

– Убедились, что информация того стоит?

– Да, – ответил Джон, – ученые довольны, но еще колдуют. Вы запросили пятнадцать миллиардов долларов – это большая сумма…

– На маленькую вы бы и не поехали, Джон, – усмехнулся Яков, – посчитали меня нахалом, но именно это вас убедило, что действую я, а не подставное лицо. Пришлось потратиться, купить виллу здесь, яхту, на которой можно говорить, не опасаясь. Да, Джон, пятнадцать миллиардов – сумма не маленькая, но для вашей страны мизерная. В этот раз я не стану предлагать товар вслепую, расскажу о товаре, проверю деньги на счете и отдам вам флэшку. Хотелось бы, конечно, подержать вас сутки в камере, но, к сожалению, возможности не имею.

Джон улыбнулся.

– Все еще сердитесь, Яков? Неплохо устроились, прекрасная яхта, море…

– Ни сколько, но долг, говорят, платежом красен. Яхта… это рабочая лошадка, для отдыха у меня другая – с женским экипажем на борту и даже капитан женщина. Купил виллу… денежки уплывают, как вода.

Он достал из бара коньяк и бокалы… Джон замахал рукой:

– В море меня укачивает. Лучше обойтись без спиртного. Значит, вы обосновались здесь… с Голди?

– Нисколько не хуже Испании, Джон. И Голди, и Лейла здесь… правда, Голди пришлось уволить – как-то вернулся домой не вовремя… пришлось уволить.

– Уволить? – переспросил Джон.

– Это не интересно, Джон. Ее больше нет. Если вас укачивает, то перейдем сразу к делу. Я предлагаю контракт на двигатель будущего с использованием антиматерии. Мне удалось скопировать чертежи, формулы и расчеты, потом я исчез, сменил имя и обосновался здесь. Подробно объяснять не стану, вы все равно не поймете, но кое-что все-таки расскажу. При столкновении одного килограмма материи и антиматерии выделяется количество энергии, равное взрыву около пятидесяти миллионов тонн тринитротолуола. Это взрыв ядерной царь-бомбы. Теперь представьте себе, что вся эта энергия вылетает из сопла ракеты. Но килограмм – это слишком много. Для полета на Юпитер хватит грамма антипротонов. Это скорость света, Джон, можно бороздить вселенную. Я знаю, что ваши ученые думают об этом, только думают. А русские скоро приступят к испытаниям. Мы опережаем вас на многие десятки лет. Но в стране сейчас кризис и нет денег. Приобретя у меня товар, вы можете обогнать русских на много лет, и они уже не смогут диктовать свои условия на мировой арене. Это счет одной фирмы, на которую вы переведете деньги. Личный счет с такой суммой заинтересует ФСБ, поэтому фирма. Но это уже мои вопросы.

Яков протянул листок Джону. Он взял его и убрал в карман.

– Я должен…

– Я понимаю, Джон, извини, что здесь даже Райт вряд ли сможет принять решение. Мне все равно – появятся деньги на счете: получите флэшку. Пусть большие дяди думают, а мы с тобой должны обговорить, как передать товар в случае положительного решения, в чем я не сомневаюсь. Встречаться второй раз с вами я не собираюсь. Скажите – вы здесь официально, с паспортом русского или как?

– Да, у меня русский надежный паспорт, – ответил Джон.

– Тогда я на ваше имя, номер и серию паспорта сниму ячейку в банке, вы сможете забрать флэшку на следующий день после перевода денег. Жду десять дней, не больше. Показывайте свой паспорт, Джон, и я доставлю вас на берег. Но видеться мы с вами больше не должны – так мне спокойнее.

Через восемь дней Яков положил флэшку в ячейку банка. Ушел на яхте до Севастополя и оттуда уже улетел домой.

Райт торжествовал – ученые объявили, что получили чудо, здесь несколько Нобелевских премий, не меньше. Потребуется триллион долларов, но открытия того стоят. Америка навсегда останется супердержавой, не смотря на Китай, который по прогнозам занял бы ее место через несколько десятилетий.

Яков вернулся домой, Лейла бросилась к нему, обняла крепко.

– Ясенька, я сильно соскучалась. Тебя так долго не билё, я думать, что умирать без ты.

Он улыбался, прижимая жену к себе, ему нравилось, как она немного коверкает слова. В ее интонации они звучали особенно нежно и ласково.

* * *

Граф наведался в третью лабораторию, попросил всех не отвлекаться на его приход и продолжать работать. Подсел рядом к столу профессора.

– Борис Леонтьевич, как обстоят дела с системой обеспечения жизнедеятельности?

– Работаем, – ответил Каргопольцев, – задействуем известные способы, зарекомендовавшие себя на МКС, совершенствуем и разрабатываем новые. Вначале хотели устанавливать СОЖ в зависимости от сроков полета, но, подумав, отказались от этого. Космос не предсказуем – улетишь на день, а вернешься через год, все может быть. Используем человеческие выделения – пот, выдыхаемую влагу, урину, углекислый газ; санитарно-техническую воду, перекись водорода в виде переохлажденного льда или пергидроля, криогенные установки. Это, так сказать, источники воды и кислорода. Здесь затруднений не вижу. Сложнее с нагрузкой ускорения, то есть созданием искусственной гравитации, которая решит многие проблемы при старте и посадке, мышечного бездействия в полете. Трехслойная оболочка корабля, как вы говорили изначально с вращающимся средним диском, создаст центробежную силу…

– Да… как давно это было и недавно, – прервал Каргопольцева Граф, – помню, я давал вам идею, направление. Вращение средней оболочки – задача выполнимая и дорогостоящая. Не думаю, что это лучшее решение, надо найти другой путь: более надежный и выгодный.

– Согласен, Роман Сергеевич, и мы его нашли. Вот этот приборчик создает локализованное магнитное поле с земными параметрами. Мы его испытали на вакуумной установке и добились того, что он поддерживает или обеспечивает необходимое поле. Я имею в виду, что он сейчас включен, но не работает, так как магнитное поле есть. По мере взлета, уменьшения давления и воздействия силовых волн, он дополняет, а потом и полностью заменяет отсутствие магнетизма.

Граф глянул на приборчик и стал внимательно рассматривать его чертежи и электронные схемы. Лаборатория словно замерла. Он замечал боковым зрением, что все на него смотрят, но внешней реакции не проявлял, радуясь внутри успеху. Впервые в институте отказались от его давно предложенной идеи и выдвинули свою. Сейчас все ждали его резюме – согласится или настоит на своем. Граф отодвинул просмотренные схемы в сторону, взглянул на сотрудников – все мгновенно уткнулись носами в работу.

– Продолжайте, Борис Леонтьевич, я вас внимательно слушаю.

Каргопольцев как бы покашлял, не услышав ответа на свое предложение, и продолжил:

– Космос не изведан нами, мы не знаем с чем и кем можем столкнуться. Коллектив подумал и пришел к выводу о необходимости создания защиты от внешнего воздействия. Это не копировка или параллель результатов четвертой лаборатории, у нас вои методы. Например, создание около звездолета одной или нескольких голограмм. Пусть противник, если таковыми окажутся инопланетяне, видит, что звездолетов несколько. Считаю, что при выходе в открытый космос может потребоваться голограмма членов экипажа, что позволит при нападении увеличить шанс возвращения на корабль. И еще, мы связались с институтом биологии, где нам обещали создание микроорганизмов и вирусов, размножающихся мгновенно в огромнейшем количестве, способных имитировать других подобных себе, но без вредного влияния на человека. В случае бактериологической атаки они вытеснят агрессора и заполнят его нишу собой. Это все, Роман Сергеевич.

Граф выдержал паузу, видя, что все ждут с нетерпением его решения, потянул еще немного времени и заговорил, обращаясь уже не к профессору, а ко всем присутствующим:

– Что вам сказать, господа науки, молодцы! Так держать. Борис Леонтьевич, прошу от вас служебную записку на мое имя с фамилиями отличившихся сотрудников – будет премия.

– Роман Сергеевич, все работали добросовестно и плодотворно, все отличились, – ответил Каргопольцев.

– Я же вам сказал, Борис Леонтьевич, – нахмурился Граф, – отметить отличившихся. Разве я ограничивал вас в количестве? Записку сегодня же передать секретарю. – Граф встал и улыбнулся. – Удачи вам, господа науки!

Вечером того же дня Тамара сообщила по селектору:

– Роман Сергеевич, Чардынцева Наталья Борисовна настаивает на встрече с вами. Я сказала, что вы заняты, но она настаивает.

– Пусть войдет, – ответил Граф.

Он понял, для чего рвется к нему заместитель по финансам и понимал ее – у нее своя работа. В свое время он попросил прислать хорошего профессионала и человека. Как и кто уговаривал ее в Москве переехать сюда, он не знал, но уже понял, что она не зря в свое время защищала кандидатскую диссертацию – прекрасный специалист. Он пригласил ее присесть и сам сел напротив.

– Роман Сергеевич, я получила служебную записку Каргопольцева с вашей резолюцией "Выдать каждому по 500 тысяч премии". Но это не записка, а штатное расписание какое-то – указаны все сотрудники третьей лаборатории. Все или не все – не мне решать, я понимаю, но мы исчерпали премиальный фонд на этот квартал, у нас нет денег. Я знаю, Роман Сергеевич, что в министерстве финансов есть указание Премьер-министра не отказывать нам в финансах. Но когда я звоню туда и не успеваю еще открыть рта, как мне заявляют, что у них уже предынфарктное состояние. Все-таки кризис в стране… Ежемесячно идет перерасход по зарплате. Кто-то защищает кандидатскую или докторскую и, соответственно, получает добавки… Но пятьсот тысяч… Это описка?

– Наталья Борисовна, это не описка, давайте мы с вами выпьем кофе или чай и обсудим острые вопросы, чтобы не касаться их впредь. Чай или кофе?

– Если можно, то чашечку кофе, – ответила Чардынцева.

Тамара принесла два кофе, обратилась к Графу:

– Роман Сергеевич, в приемной Войтович ждет, говорит, что тоже по срочному делу.

– По срочному делу… У нас тоже вопрос важный. Если нет угрозы жизни людей, то пусть подождет генерал.

Когда Тамара ушла, он продолжил:

– Наталья Борисовна, вы наверняка пришли ко мне не только со служебной запиской, выкладывайте все наболевшее без стеснения.

– Я сдала отчет… у нас перерасход средств на девяносто девять миллионов долларов. Это та сумма, которую внес на наш счет спонсор, но Москва в это не верит, говорит, что сейчас нет идиотов разбрасываться деньгами, тем более что институт закрытый. Требуют письменного объяснения с указанием спонсора. Грозятся прислать счетную палату для проверки…

Граф отпил несколько глотков кофе, улыбнулся. Чардынцева смотрела на него, не понимая – чему улыбается?.. Проблема, а он улыбается.

– Вы пейте кофе, Наталья Борисовна, остынет. Жизнь наладится, не переживайте, – он встал, перейдя на свое место, попросил Тамару соединить его с Премьер-министром.

– Премьер-министр на проводе, – через минуту ответила она.

– Леонид Семенович, добрый вечер, вернее день, это у нас вечер… Да, это я. Пришлось обратиться к вам по мелочи, но без ее решения не обойтись. Для краткости скажу абстрактно – нам выделили сто миллионов, а потратили мы сто девяносто девять… Вы в курсе, Валерий Васильевич рассказал, это хорошо, тем более что у нас сегодня на счете еще появилось пятнадцать миллиардов долларов… Да, да, та же схема сработала. Но министру финансов необязательно знать нюансы… Конечно… Его сотрудники третируют моего заместителя по финансам, грозятся счетной палатой… Леонид Семенович, я вас уверяю – отличный работник… Нет, денежную премию я сам ей выдам, когда потребуется, без министра и его финансов, за которые он так ратует. Пусть он наградит Чардынцеву почетной грамотой… Конечно, я понимаю, карман не тянет, но душу греет… Да, все по плану, в срок уложимся. Даже больше могу сказать – военные строители держат… Нет необходимости, Леонид Семенович, скученность военных строителей только мешать станет. Понадобится – попросим…. Спасибо, всего доброго, Леонид Семенович.

Граф положил трубку.

– Вот и решились проблемы, Наталья Борисовна. Если снова потребуют каких-либо объяснений – ссылайтесь на меня, скажите, что я запретил писать вам пояснительные и объяснительные. Институт закрытый, пусть получат сначала разрешение ФСБ на запрос объяснений. Так и отвечайте без стеснения, что вы на все согласны, но с письменного разрешения директора ФСБ. Они никогда его не получат, сами кучу объяснений напишут.

– Спасибо, Роман Сергеевич, спасибо. Честно скажу – не ожидала, что вопрос закроется так быстро и четко. Извините, но я слышала… вы говорили о пятнадцати миллиардах, но у нас на счете нет таких денег.

– Уже есть, Наталья Борисовна, добрый спонсор перевел нам эту небольшую сумму только что. Еще есть вопросы ко мне?

– По работе нет, Роман Сергеевич. Если можно – чем все-таки занимается наш институт?

– Секретными разработками, Наталья Борисовна. Наверное, через годик вы и сами это поймете, читая прессу. Но пресса не свяжет свою информацию с нашим НИИ, а вы вполне логично это сделаете. И будете гордиться, что не зря поменяли Москву на этот непопулярный сибирский городок.

– Но американцы опережают нас в науке, судя по заявлениям прессы, они вплотную подошли к скорости света. Их пресса, а следом и наша взбесились, когда один из ученых заявил, что они начинают строительство корабля, способного развивать такую скорость, – возразила Каргопольцева.

– Не читал, минус мне, – ответил Граф, – но я знаю, что вскоре они получат несколько Нобелевских премий по физике. У меня это вызывает усмешку, не более того. Пресса может писать все, что угодно, на то она и пресса. Американцы не опережают нас, Наталья Борисовна, но мы не кричим, что они в элементарной заднице, а не впереди, извините за выражение. Только помалкивайте об этом. Извините еще раз, но в приемной еще Войтович дожидается.

Чардынцева еще раз поблагодарила академика и вышла довольная за себя и страну, за НИИ и Графа. Вошел Войтович.

– Роман Сергеевич, Симферопольское ФСБ засекла встречу Джона и Рябушкина. Сейчас их представитель у генерала Пилипчука. Он позвонил мне и попросил разрешения подъехать сюда с крымским товарищем.

– Нет, встреться с ним у Пилипчука, надень гражданку и поезжай прямо сейчас, но звание свое не скрывай. Побольше тумана и все документы изъять, потребуется помощь Валерия Васильевича – звони. С Корнеевым, полагаю, сам договоришься.

– Есть, – ответил Войтович.

Он прибыл в кабинет Пилипчука.

– Здравствуй, Иван Арнольдович, говоришь, что крымский полковник пожаловал в командировку?

– Да, сейчас его пригласят.

– Подожди, – возразил Войтович, – расскажи сам вначале.

– Джон – личность известная, крымчане случайно на него наткнулись, установили наблюдение. Джона задержать не смогли, он улетел, а на человека, контактировавшего с ним, все-таки вышли. Отследили его до самого дома здесь, а потом и до КПП НИИ. Полковник решил не рисковать самостоятельно, поняв, что объект имеет доступ в закрытую зону, сам тоже туда не полез, пришел ко мне.

– Полковник интересовался объектом? – спросил Войтович?

– Конечно, но я позвонил сразу тебе, зачем ему знать лишнее.

– Это хорошо, приглашай полковника, поговорим.

Пилипчук вызвал полковника по селектору, спросил:

– Вас одних оставить, Александр Павлович?

– Нет, вместе поговорим. Меня пока не представляйте, я позже сам.

Полковник вошел. Пилипчук предложил ему сесть напротив Войтовича.

– Вы сотрудник крымского ФСБ, пожалуйста, ваше удостоверение и командировку, – попросил Войтович.

Полковник глянул на Пилипчука, тот ответил:

– Да, товарищ имеет право.

– Извините, товарищ генерал, операция секретная и мне бы не хотелось, чтобы о ней знали ваши подчиненные. Кроме полковника Захарова, я с ним уже переговорил, мы учились вместе, и я ему доверяю.

Пилипчук побагровел даже, встал и рявкнул: