Текст книги "Заколдованный остров (СИ)"

Автор книги: Борис Мишарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 36 страниц)

I

   Группа вошла в раздевалку впервые. Они уже успели познакомиться немного друг с другом и сейчас занимали кабинки, осматривались и переодевались в спортивную форму. За раздевалкой душ, где можно ополоснуться после тренировки. Курсанты переоделись и прошли в спортзал, выстроились. Вошел преподаватель, старший курсант начал докладывать, как положено, но он махнул рукой:

   – Отставить. Я майор Дроздов Павел Николаевич, буду вести у вас занятия по рукопашному бою. В институт вы поступили, небось каждый из вас уже мнит себя крутым опером, следователем или экспертом. Однако, каждый мужчина должен уметь защитить себя, а вы вдвойне – не только себя, но и гражданина или граждан. Вот, например, кто мне скажет для чего сотруднику полиции требуется табельное оружие?

   – Разрешите, товарищ майор, курсант Кислицин.

   – Разрешаю.

   – Табельное оружие необходимо для обезвреживания преступника, защиты собственной жизни и жизни правопослушных граждан.

   – Спорная философия, но я спорить не стану. Табельное оружие необходимо сотруднику полиции, чтобы всегда иметь при себе и за годы службы никогда им не воспользоваться, кроме тира. Это вы со временем поймете и осознаете. Первокурсники говорят обо мне, что я зверь, а выпускники хвалят и пожимают руку. Посмотрим на что вы способны, как у вас с прессом?

   Он, прохаживаясь мимо строя, резко и без размаха ударил сразу двоих курсантов в живот. Те согнулись пополам, хватая воздух.

   – Сотрудник полиции должен быть всегда начеку, а вы стоите и уши развесили, – продолжал майор.

   Он обошел подобным образом полстроя, но один из курсантов выдержал удар, не шелохнувшись. Майор посмотрел на него, курсант ответил:

   – Марчелло Мастроянни, Птичка.

   Майор посмотрел на курсанта внимательно, спросил:

   – Фамилия?

   – Курсант Дедушкин.

   – Что ж, Дедок, в восемь вечера здесь, посмотрим. Кто еще знает?

   – Никто, – ответил курсант.

   – Свободен, – приказал майор.

   – Есть, – ответил курсант и вышел из строя.

   – Вот, товарищи курсанты, человек служил в армии писарем, а пресс сумел накачать. Заниматься он станет с другой группой.

   Майор удивился. В свое время он командовал разведвзводом ВДВ и имел позывной Птичка. Но годы взяли свое, и командиром стал другой человек. Он действительно походил на известного итальянского актера, поэтому и получил свое прозвище у солдат. Делать ничего на гражданке Дроздов не умел, а для института МВД вполне подходил. Разница лишь в том, что он не учил курсантов кидать сюрикэны, лопатки и другой подручный инвентарь. Если курсант Дедушкин знает его позывной, хотя он и не служит давно, то в армии его помнят и чтят, а сам курсант умеет многое.

   После занятий Дроздов сразу же направился к начальнику института.

   – Разрешите, товарищ генерал?

   – Что у тебя, Павел Николаевич, что-то срочное?

   – Да, товарищ генерал.

   Больше Дедушкина в институте МВД никто не видел. Курсанты поговаривали, что сдрейфил Дедушкин. А другие утверждали, что его Дрозд не простил, когда его обозвали птичкой. Но о нем все быстро забыли – один день совместной учебы ничего не значил.

II

   Начальник оперативной части вызвал к себе одного из своих стукачей. Начальник управления уголовного розыска области специально просил подобрать опытного человека, пользующегося в преступной среде авторитетом.

   – Кого подсадишь к Деду? – спросил начальник УУР.

   – Можно Сивого, – ответил подполковник.

   – Не, Сивый сейчас в неопределенке. По нашим сведениям его стали подозревать в стукачестве, поэтому его не задействуй, попридержи, пока братва не успокоится.

   – Тогда Зубова можно подсадить – три ходки на зону, почти психолог.

   – Зуб, говоришь, Зуба можно, – согласился начальник УУР.

   Зубов зашел в кабинет начальника оперчасти.

   – Здравствуйте, гражданин начальник, вызывали?

   – Садись, Зуб...

   – Так сижу уже, – ответил он, усмехаясь.

   – Ты не ёрничай, а присаживайся, хочу тебя в одиночку определить. Не совсем одиночка, на две шконки каюта, но сидит там один, Дедом кличут. Надо бы разговорить его по поводу крупной партии наркоты, которая была и исчезла непонятным образом. Там килограммов двадцать было чистого герыча, слышал, небось?

   – Так, – неопределенно пожал плечами Зуб, – кто-то поговаривал, не помню.

   – Ты мне мозги не финти, Зуб, этот Дед калач тертый, смывы с рук показали, что он тот героин в руках держал, а куда дел неизвестно. Его с ним прихватили, но он вырубил наряд и скрылся, самого позже прихватили. Так что не отвертеться ему, все равно сядет по полной, но, а нам надо героин найти. Задачу понял?

   – Понял, что за легенда у меня будет?

   – За что сидишь – за то и сиди. Тебя в другую камеру переведут, а Деда уже к тебе подсадят, так что легенды пусть он придумывает, а ты послушай. Дед мужик молодой, фамилия у него Дедушкин, поэтому и кличут Дедом. В СИЗО первый раз – тебе и карты в руки.

   – Как его с наркотой повязали?

   – Никак. Полицейский наряд машину остановил для проверки документов, открыли багажник, а там в кейсе героин. Двое, что в машине были, пистолеты выхватили, наряд их и укокошил сразу. Тут это Дед непонятно откуда появился, отделал полицейских так, что неделю потом в больнице валялись, забрал кейс и исчез. По фотороботу Деда нашли и задержали, можно сказать случайно. Так что поосторожней с ним, он в ВДВ служил, приемчики там всякие разные знает.

   Зуб, выйдя от кума, срочно заслал маляву смотрящему, попросил о срочной встрече. Вечером коридорный привел его в камеру.

   – Рассказывай, – бросил смотрящий, посасывая кальян.

   – Кум меня дернул...

   Зуб поведал все до мелочей.

   – Дед говоришь... бывший десантник. Узнаешь и отпишешь все, пока куму ничего не гутарь. Я позже определюсь.

   Вор в законе Старик махнул рукой и когда Зуб ушел, позвонил на волю. Старым он совсем не был и получил кликуху от фамилии Стариков. Информацию ему подтвердили и попросили узнать, где Дед прячет героин. Сам Дед никого не интересовал, он сам выбрал себе единственную участь – смерть, но после того, как отдаст героин.

   Источники в уголовном розыске информацию подтверждали. Но не нравилась она Старику – бывший десантник, окончил заочно юрфак и работал юристом в одной из фирм, принадлежащих Давиду, смотрящему по городу. На подставу не похоже – наркокурьеры застрелены. Откуда этот Дед взялся? Случайно мимо ехал – бред, естественно. Почему наряд ППС стал проверять документы? Надо это точно узнать. Про полицейских он узнал быстро и точно – похожая машина находилась в ориентировке. Но что за фрукт Дед – мент под прикрытием или сам на канал сбыта вышел и решил обогатиться? Если мент, то понятно, если сам решился, то дурак полный, а он на него совсем не похож. Как бы то ни было, а человечка потрясти надо, не таких раскалывали.

III

   Деда привели к камере, открыли дверь и втолкнули. Он вошел огляделся – помещение небольшое, две шконки, раковина и унитаз. Лег на свободную и отвернулся к стене.

   – Эй, ты... кто будешь? – спросил его Зуб.

   Новенький даже не повернулся.

   Зуб схватил его за шею на удушающий прием и сразу же заорал диким криком – его ладонь вывернулась так, что затрещали суставные косточки. Дед снова отвернулся к стене, а Зуб сидел на шконке и постанывал вполголоса:

   – Ты мне руку, сука, сломал...

   Потом забарабанил в дверь. Его увели. Вернулся он через три часа уже с гипсом на руке. Молча лег на свою шконку и более ни о чем не спрашивал.

   Через два дня молчания его перевели в другую камеру, а вечером у Деда появился Старик.

   – Знаешь кто я? – спросил он и присел на свободную шконку.

   – Мне не интересно, – ответил Дед.

   – Я Старик, смотрящий по СИЗО.

   – Смотри. Я денег за это не беру.

   – Ты не борзей, мальчик... У меня вопрос один – героин где?

   – Героин? – удивился Дед, – так ты от ментов. Казачок засланный.

   Старик еле сдержал себя – на кону стояли миллионы.

   – Можно и по-другому поступить, хрен с ним, с героином. Тебя просто удавят в камере и все, поимеют, конечно, перед этим для удовольствия.

   – В это могу поверить, но не успеешь, Старик. Сейчас тебе со мной не справиться, в другую камеру перевести – время необходимо. А завтра меня уже здесь не будет.

   – Смелый ты, Дед, однако, мне нравятся такие. Сознаешься и сбежишь на уличной, другого пути у тебя отсюда нет. Но от ментов ты сбежишь, а от братков?

   – И мне нравятся умные люди. Красным ты меня не сдашь, а за братков спасибо, буду осторожнее. Можешь передать Давиду, что если хочет своих ребят сберечь, то пусть они не следят на уличной. После следственного эксперимента сам с ним встречусь, когда немного ажиотаж уляжется. Если не тупой, то подождет несколько дней. А человечек твой на кума и на тебя пашет. Не плохо, совсем не плохо – получать информацию из первых рук.

   – Почему ты так считаешь? – заинтересованно спросил Старик.

   – Ну, подсадить ко мне утконоса – для ментов дело святое. Но я арестован за нападение на полицейских, о героине нигде ни слова. Но ты про героин узнал, значит, инструктировали стукача, а он тебе информацию сдал. Это вытекает из логики событий.

   – Говоришь, что сам придешь?

   – Приду, а куда мне деваться? Не пойду же я чеками торговать, – усмехнулся Дед.

   – Ладно, поглядим – увидим.

   Старик встал и вышел из камеры. Умный этот Дед, а умный десантник может быть очень опасен. Старик позвонил и сказал, что человечек сам придет через несколько дней. Искать и смотреть за ним не надо, товар у него. Дальше по обстановке ориентируйтесь.

   Давид понял ситуацию без разъяснений, но принял свое решение. Какой-то там Дед хочет его поиметь. Сам придет... конечно придет – привезут, как миленького и герыч отдаст, чтобы сдохнуть побыстрее.

   На следственный эксперимент Деда привезли в автозаке под усиленным конвоем. Машина остановилась. Конвой вышел из нее, а Дед оставался еще минут пять-десять в автомобиле. Наконец дверка открылась и конвойный отомкнул решетку внутри автозака. Подследственный увидел, что конвой курит в сторонке, а его встречают оперативники. Он выпрыгнул из машины, сразу же упал на землю и мгновенно перекатился на другую сторону под автомобилем. Выбросил сержанта из кабины, завел автозак и погнал. Никто толком ничего и не понял и среагировать не успел, конвой не решился стрелять в центре города, оперативники бросились к своим машинам и стали быстро догонять сбежавшего.

   "Не уйдет, куда он денется на этой телеге", – злословили опера.

   Встречный поток не давал обогнать автозак, а за километр впереди на кольце его уже поджидали, перегородив улицу. Но Дед свернул резко направо в арку, перегородив ее наискось, выпрыгнул и был таков. Человеку не протиснуться, куда уж там автомобилю.

   Началась обычная свара между операми и конвоем – кто виноват, как зэк оказался без наручников, почему курили в стороне, а не охраняли?

   Давиду доложили, что Дед ушел и взять его возможности не было. Тот матюгался долго и удивлялся смекалке сбежавшего. "Это же надо перегородить арку так, что человеку не протиснуться, а сам свободненько вышел из кабины и еще ручкой помахал. Ничего не оставалось делать, как ждать.

   Давид прикидывал разные варианты встречи и понимал, что ни один может не подойти. Условия сейчас диктует Дед, если вообще появится. Он был готов согласиться на все, лишь бы его бойцы взяли Деда, а там он все сам отдаст и еще умолять станет, чтобы прикончили побыстрее. Интересно, когда Дед объявится, через сколько дней? Сейчас он на дно заляжет, пока город на ушах стоять будет. Но пассивно ждать Давид не собирался, он собрал своих подчиненных и объявил:

   – Менты, понятное дело, Деда ищут. Но мы должны найти его первыми. На квартиру и к своим знакомым он не пойдет, там все равно его уже ждет засада. Куда может умный человек пойти? Туда, где он никогда не был и где его искать никто не станет. Бабки на вокзалах и аэропортах квартирки сдают, но они и его сдать могут – к ним тоже не пойдет. А вот к индивидуалке вполне может заявиться и просидеть вместе с ней несколько дней. Вряд ли он кого-то конкретно знает, поэтому покупаем газетки и всех этих проституток прошерстить, как следует. Ты руководишь операцией, Смола, – ткнул он в грудь своему помощнику, – распредели людей по группам и каждому свой адрес из газеты определи. Встретите Деда – не разговаривать, стреляйте сразу в ногу, а потом вяжите и ко мне в подвал. В ногу, а не в лоб, грудь или живот. Понятно? Он бывший десантник, может отпор дать, а мне он нужен с гарантией. Даст отпор или нет, но так надежнее, кто станет самовольничать и на кулаках пожелает потягаться – лично пристрелю.

   Через десять минут Давид вышел во двор своего загородного коттеджа. Увидел личную охрану.

   – Вы какого черта здесь делаете? Все на выезд, все, – заорал он, – без вас одну ночь обойдусь.

   Он ушел к себе, подкатил к креслу журнальный столик с водкой и рюмкой. Выпил несколько рюмок и задремал прямо в кресле. Очнулся от того, что кто-то похлопал его по щеке.

   – Здравствуй, Давид, тебе сказали, что я приду сам и искать меня не надо. Ты правильно определил, что я буду там, где меня не ждут. Собирайся, со мной поедешь – выпьем, закусим, поговорим.

   – Дед? – усмехнулся Давид, – правильно о тебе Старик говорил, умный, сволочь. Считай, что я оценил твою смекалку, и мои ребята тебя не застрелят. Героин принес?

   Законник рассматривал пришедшего, который особо ничем не выделялся. Среднего роста и телосложения, но может быть мышцы понакаченнее, чем у обычного человека, глаза умные.

   – Давид, я два раза не предлагаю, поехали, там и поговорим о делах наших скорбных.

   – Ты, сопля зеленая, указывать мне станешь? Да я из тебя твою поганую душонку сейчас враз вытряхну...

   Давид не договорил и застонал от боли в вывернутой руке. Так и пошел боком к машине, постанывая и матерясь. Дед связал ему руки и затолкал в багажник.

   – Извини, Давид, ничего личного, но я должен обезопасить себя, сам понимаешь.

   Он захлопнул крышку багажника, предварительно забрав и выключив телефон смотрящего, вернулся в дом, взял водки и еды в большую сумку. Через час машина остановилась. Куда они приехали, Давид понял сразу и снова выматерился. Это был его старый брошенный дом, где он не бывал уже несколько лет, здесь точно его искать никто не станет.

   Дед усадил его в кресло, связал ноги, но развязал руки.

   – Мне так спокойнее будет, и ты дергаться не решишься, – прокомментировал он.

   Давид выглядел в кресле внешне спокойным, но внутри у него все кипело. Слишком долго его не щелкали по носу, застоялся, засиделся в тиши и покое, уверившись в свою силу и безнаказанность, амбиции разрастил, а от этого в экстремальных ситуациях напрочь забывал о здравомыслии. Злоба и ненависть въелись в душу, пропитали плоть насквозь, застилая разум.

   Дед разложил на столе закуску, налил водки, выпил рюмочку и заговорил:

   – Все, что известно, ты обо мне уже знаешь, повторяться не станем. Конспирация у тебя с поставками героина ни к черту, сам теперь понимаешь, если я смог легко все вычислить. Я бы тоже хотел немного деньжат заработать, но к тебе ведь просто так не подойдешь. Можно, конечно, было начинать с самых низов, но это долгий путь и мне не подходит. Отследил я твоих курьеров, решил герыч взять и тебе принести на блюдечке, никого убивать или калечить не собирался. Но обстоятельства вмешались. Курьеров полицейские остановили, а твои козлы решили завалить их. Не получилось. Пришлось вмешаться и забрать героин, не пропадать же такому добру. Но и сам случайно попался, думал, что полицейские не запомнили меня, но ошибся.

   Дед снова наполнил рюмки, выпил и закусил кусочком говядины, потом продолжил:

   – Героин я тебе отдам, можешь не сомневаться. Его там миллионов на двадцать по самым низким оптовым ценам на черном рынке, а если чеками продавать, то вообще сумасшедшая сумма получается. За герыч попрошу у тебя трудоустройство, – Дед усмехнулся, – поставишь меня старшим над курьерами, я уж доставку товара и сбыт обеспечу по полной программе, у меня не забалуешь.

   – Хорошо, – быстро согласился Давид, – возьму тебя к себе. Телефон верни – братве надо позвонить, ищут тебя у проституток. Пусть возвращаются и меня заберут. Героин где и когда передашь?

   Давид смотрел на Деда и еле сдерживал себя. Только бы братва вернулась поскорее и начали из тебя котлету делать. С каким удовольствием я бы сам тебя начал резать по кусочкам и прижигать каленым железом, чтобы от кровопотери не сдох раньше времени.

   – Давид, – снова усмехнулся Дед, – ты меня за полного идиота держишь или как? Твои ребятки приедут и начнут из меня ленты нарезать. Я что на полного лоха похож?

   – Зачем? – постарался убедительнее говорить законник, – ты людей моих не убивал, ментов, их застреливших, наказал, доброе дело сделал. Героин вернешь и работать у меня станешь, мне такие умные и сильные парни нужны, не сомневайся.

   – Так я и не сомневаюсь, но без гарантий в этой ситуации только полный придурок может тебе героин отдать и с твоими братками пересечься. Извини, ничего личного, но ты мне расписочку напиши и все будет в полном порядке.

   Дед подал авторучку и листы бумаги. Давид написал: "Героин в количестве 20 килограмм получил, претензий не имею". Дед прочитал и рассмеялся:

   – Точно Поле Чудес в стране Дураков. Ты другое пиши – я такой-то-такой-то, добровольно соглашаюсь сотрудничать с органами внутренних дел и своевременно сообщать об ставших известными мне правонарушениях и преступлениях.

   – Ты рехнулся, Дед, – рассвирепел Давид, – чтобы я стукачом стал? У тебя говно в черепе плавает?.. Значит ты все-таки ментом оказался, падла. Сам суку порву...

   Он наклонился и попытался развязать ноги. Дед подошел, похлопал его по плечу:

   – Не суетись, Давид, не суетись. Ты прекрасно знаешь, что я не мент и стучать тебя никто не просит. Эта расписочка мне гарантией неплохой послужит. Случись со мной что – она и попадет в надежные руки, не к ментам, естественно, ее прямо на сходняке и обнародуют. Так что пиши, давай.

   – В падлу... я такого писать не стану. А тебя все равно порву суку.

   – Вот видишь, Давид, я оказываюсь прав, но написать все равно придется, иначе ты меня действительно на куски порвешь.

   Дед сунул руку в промежность Давида, сжал мошонку, слыша поросячий визг между словами: "Напишу, я все напишу" ...

   – Отлично, выкури сигаретку, успокойся и ровным подчерком изложи нужную мысль, не забывая расписаться. Псевдоним себе выбери какой хочешь. Или еще раз процедуру повторить, но уже с яичной смяткой?

   Через десять минут Дед держал в руках нужный документ и улыбался.

   – Прелестно, Давид, прелестно, ничего личного – я должен был обезопасить себя. Тебе придется еще несколько часов побыть в неудобной позе, – он связал ему руки сзади и примотал скотчем к креслу, – я пока смотаюсь, пристрою расписочку в надежное место. Вернусь и обсудим дальнейшие планы.

   Давид получил свою кликуху еще будучи малолеткой на зоне. Все время любил повторять, что мусоров надо давить. Вот и дали ему кличку Давид, может и не по теме, но факт. Он был самым жестоким и кровавым среди авторитетов, когда стал вором, то поубавил немного свой пыл. Такие люди обычно очень трусливы по своей натуре, когда сила не на их стороне. Дед его правильно рассчитал – другой бы вор под пытками не написал подобное и сдох. А этот слишком себя любил, прикрывая свою трусость немилосердной жестокостью.

   Дед вернулся под утро, развязал Давида.

   – Теперь можно и дальнейшую тему обсудить. Меня ищут и скрываться всю жизнь я не намерен. План следующий...

   Давид позвонил Смоле:

   – Все Деда ищите? Возвращайтесь на базу, никого больше искать не надо.

   Когда братва вернулась после ночных поисков у проституток, он объяснил всем во дворе своего дома:

   – Дед оказался порядочным человеком, правильно мне звонил Старик из СИЗО, что он придет ко мне сам и пришел, пока вы тут индивидуалок шмонали. Он наших людей не убивал, это мы точно знаем. И героин, оказывается, тоже не он взял, но видел и запомнил, кто это сделал. Ментов, оказывается не двое, а трое было, они и устроили показуху с избиением, чтобы героин себе присвоить. Мы съездили с Дедом, герыч забрали и мента того надежно упаковали. Других двоих ментов трогать пока не станем, подозрение на нас падет сразу же, а позже поглядим. От мусарни Деда отмажем, теперь он наш человек и будет с нами работать. Ночь не спали – отдыхать всем до вечера.

   Дед позвонил прокурору прямо из дома Давида.

   – Я Дедушкин Константин Николаевич, тот, который из СИЗО сбежал. Я никакого преступления не совершал и у меня есть доказательства. В полиции меня слушать не захотели и начали дело фабриковать. Звоню вам, рассчитывая на объективное расследование.

   – Где вы находитесь?

   – Я могу подъехать к вам лично со своим адвокатом и представить доказательства своей полной невиновности, но с условием, что вы предварительно не позвоните в полицию, иначе меня схватят и все вернется на круги своя. Я сделал видеозапись своего обращения к прессе, если пойдет что-то не так, то информация немедленно появится в интернете и на телевидение.

   – Не надо меня шантажировать и ставить условия. Вас опознали двое полицейских, но подъезжайте, я не стану сообщать о вашем прибытии предварительно. Но дальше все пойдет в соответствии с законом. Оформим вам явку с повинной, это я обещаю и силового захвата не будет.

   – Вы, видимо, не слышите меня, товарищ прокурор. Я не виновен и у меня есть доказательства, железное алиби, которое не хотели услышать в полиции. Я не шантажирую и не ставлю условия, я желаю единственного – объективного расследования. Поэтому обращаюсь к вам, как к представителю закона и вашей совести.

   – Подъезжайте, я вас жду, – ответил прокурор и положил трубку.

   – Вам бы детективные романы писать, – усмехнулся Давид, – может тебе лучше адвокатом у меня поработать, чем с наркотой связываться, зарабатывать неплохо станешь, на хлеб с маслом и икрой хватит.

   Дед понял, что Давид ухватится за эту мысль, адвоката можно не посвящать в дела наркотрафика и не выдавать своих секретов человеку, которого он ненавидел, но приходилось терпеть.

   – Извини, Давид, позже поговорим, сейчас мне от ментовки отмазаться надо.

   Прокурор встретил Дедушкина на входе лично, сразу обратив внимание, что тот прибыл с известным и маститым адвокатом. Провел его в свой кабинет.

   – Я слушаю вас, Константин Николаевич.

   – Спасибо, постараюсь без лирики и по существу. В ходе следствия мне стало известно, что преступление совершено неделю назад, в субботу, в двенадцать часов дня. Именно в это время полицейский наряд остановил машину и потребовал предъявить документы для проверки. В результате два трупа, исчезнувший героин и избитые полицейские. В тот самый день в десять утра я остановился у гостиницы Солнечная. Колесо спустило. Включил электронасос, подкачиваю колесо и увидел двух девочек, выходящих из гостиницы. Предположил, что они отработали ночь и сейчас идут домой отсыпаться. Я предложил им провести время со мной, они согласились. Видимо, не очень ночью перетрудились.

   – Фамилии, должности? – спросил прокурор.

   – Видите ли, они несколько иным обслуживанием в гостинице занимаются, но мы сейчас не мои моральные качества обсуждаем. Девушки находятся у здания прокуратуры и готовы дать показания, что в момент известного преступления они находились со мной в моей квартире.

   – Показания двух проституток против показаний двух полицейских – сомнительное алиби, гражданин Дедушкин.

   – С этим трудно спорить и я не собираюсь, – не стал возражать он, – но есть и другой факт, который неоспорим. У меня на столе дома стояла кинокамера, кто-то из девчонок, видимо, трогал ее и случайно нажал пуск. На видео не видно половых органов. Так ... небольшая эротика, но запись качественная и лица опознаются легко. Там стоит дата и время – с одиннадцати до часу дня я был дома с девушками и ни на каком месте преступления не был. Экспертиза легко докажет подлинность видеозаписи. Почему меня оговорили полицейские – понятия не имею. Я их никогда не видел, очной ставки или опознания у меня с ними не было.

   – Как же не было? – удивился прокурор, – в деле имеется протокол опознания от десятого числа. Вас опознали полицейские в здании отдела милиции в присутствии понятых.

   Дедушкин рассмеялся и враз посерьезнел.

   – Вот это и страшно, господин прокурор, когда дело шьют белыми нитками. Любой сотрудник СИЗО вам скажет, что десятого числа меня никуда не вывозили. Они этот день хорошо помнят. Меня тогда в камеру к стукачу перевели, и он напал на меня, пришлось, защищаясь, повредить ему руку. Стукач сказал, что сам упал, ему наложили гипс. Этот день все хорошо помнят – и зэки, и сотрудники СИЗО, даже если документы на мой вывоз сфабриковали. Все коридорные подтвердят мои слова и ДПНСИ, именно он за режим отвечает. Я понял, что свою невиновность смогу доказать единственным способом – сбежать и прийти в прокуратуру с доказательствами и просьбой о проведении объективного расследования. В ходе побега я никому урона здоровью не нанес. Прошу назначить другого следователя на это расследование, хотя там полицейские все в руках держали, а их к материалам дела и ко мне вообще не подпускать. Мне крови не надо и жалобу я писать не стану, только разберитесь во всем побыстрее.

   – Да-а, ваше сообщение достаточно серьезно, – забарабанил пальцами по столу прокурор, – но требует проверки. Я попрошу вас побыть немного в другом кабинете.

   Он вызвал секретаря и попросил пригласить своего заместителя.

   – Павел Игнатьевич, это сбежавший из СИЗО Дедушкин, пока пусть у вас в кабинете побудет. Он сам добровольно к нам явился, представив доказательства своей невиновности в инкриминируемом ему деянии. Но требуется все проверить. Он не опасен, отпустить я его пока не могу, но от полиции его оградить необходимо.

   Заместитель прокурора согласно кивнул головой и пригласил Дедушкина с адвокатом пройти с ним. Прокурор вызвал к себе следователя, который вел это дело и ожидал в соседнем кабинете.

   – Вы что творите, черт бы вас побрал, совсем с головой не дружите? У мужика алиби, а вы его в СИЗО определили, протокол опознания липовый состряпали, в камере прессуете.

   – Извините, но никакого опознания я не проводил и вообще еще подозреваемого не допрашивал. Опера попросили время на камерную подготовку, дескать сам во всем сознается.

   – Опера попросили, – передразнил следователя прокурор, – а теперь ты расхлебывать их беспредел станешь. Немедленно его с розыска снимай и выноси Постановление о замене ареста на подписку. Иди в суд, доказывай теперь обратное. Девок допроси, которые его алиби подтверждают, экспертизу видеозаписи назначь. Работай, как хочешь крутись, но в СИЗО он вернуться не должен, иначе сам под следствие пойдешь.

   Дедушкин вечером расписался в Постановлении о замене меры пресечения на подписку о невыезде и вместе с адвокатом уехал праздновать свое освобождение к Давиду.

   Давид удивлялся способностям Деда – липовые свидетели: не вопрос. Но как можно сделать видеозапись сегодня с прошлой датой? Можно, оказывается, если хорошо постараться и изменить программу видеокамеры. Не простой этот десантничек, ох, не простой.

   Спецы вора пояснили, что видеокамеру необходимо вскрыть и перепрограммировать дату. Для этого необходима спецаппаратура, а у них ее нет. Экспертиза, конечно, покажет, что запись не монтировалась и вполне естественна.

   Давид после нескольких рюмок водки подозвал к себе Деда:

   – Что ответишь на мое предложение о работе моим адвокатом?

   – Я юрист, но в адвокатуру меня не тянет. Там надо экзамены сдавать или зачеты какие-то.

   – Не вижу проблемы, – возразил Давид, – завтра же все сдашь и корочки получишь. У тебя талантище, а ты его в землю зарываешь. Вывернуться из такой ситуации с наркотой – отделать полицейских, забрать у них героин и остаться на свободе: это же нонсенс. Не-ет, ты мне нужен как адвокат, а не наркокурьер, этого дерьма у меня вполне хватает.

   – Противно мне, честно сказать, после СИЗО адвокатской деятельностью заниматься. Но одно другому не мешает, если для разнообразия иногда чем-нибудь серьезным заняться. Например, в переговорах поучаствовать, морду менту набить, но это так, для физической разминки. Деньги надо делать серьезные, Давид, не хочется в стороне быть. Но тебе решать, ты главный. Как скажешь, так и будет.

   – Вот это правильно, – обрадовался законник, – оформим тебя адвокатом и про бизнес не забудем.

   Утром Давид проснулся в постели с молоденькой девочкой. Голова трещала от выпитого, и он сразу же отправил девчонку. Выпил стакан морса залпом и вернул девчонку обратно. Отравленный водкой организм, словно перед смертью, требовал немедленного размножения. Покувыркавшись в постели и облегчившись, он отправил девушку снова. Выпил еще стакан морса, горячий крепкий чай и растворимую таблетку аспирина. Постепенно приходя в нормальное рабочее состояние, он задумался. Из головы не выходил это проклятый Дед. Злость и обида постепенно угасали, он попробовал поставить себя на его место. Я бы все сделал, чтобы выжить, начал рассуждать он логически, а расписка его действительно единственная защита. В другом варианте я бы его точно грохнул, не раздумывая особо. Значит, он защищался, а не хотел меня обидеть или унизить. Чего это я вдруг на его сторону встал? Совсем не на его сторону, просто рассуждаю логически. Деда проверили, переговорили с его одноклассниками, одногруппниками по юрфаку, подняли личное дело в военкомате – действительно писарем служил в ВДВ. С ментовкой он не связан никак. Но откуда такие познания и умения? Этот вопрос не давал Давиду покоя. Был бы мент – понятно, они тоже там умеют конспирироваться дай боже. Есть специальный отдел по негласному внедрению, про который кадры и то толком ничего не знают. Но этот весь на виду, можно личное дело подстроить, бумажки нужные подложить или убрать, но друзей и одноклассников не подчистишь.

   Давид взял из бара бутылку водки, но потрогал голову и поставил водку на место. Хватит, а то опять напьюсь с утра. Он глянул на часы – ничего себе утро, три дня уже.

   – Разреши, Давид?

   В спальню заглянул Смола.

   – Че тебе? Знаю, что три часа уже, горит что-нибудь?

   – Данные по армии Деда получили.

   – Да знаю я. Писарем служил в десанте, сам его личное дело смотрел, военком показывал. Че опять надоедаешь?