Текст книги "Заколдованный остров (СИ)"

Автор книги: Борис Мишарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц)

ХVIII

   Солнцева занималась своим, ставшим уже обычным, делом – просматривала бухгалтерские отчеты собственных фирм, когда в кабинет вошла секретарша.

   – Эльвира Анатольевна, там к вам опять эта старушка Полежаева.

   – Пригласи.

   Эльвира встретила пожилую женщину у дверей, довела лично до кресла и усадила.

   – У меня для вас хорошая новость, Елизавета Ивановна, скоро состоится суд, и я уверена, что вашего мужа оправдают. Необходимо немного подождать, но теперь ждать станет легче, когда знаешь, что муж скоро будет дома. Я уже разговаривала с Тарасом Ефимовичем, он держится молодцом, передает вам привет и ждет суда. Суд состоится через неделю, и вы снова будете вместе.

   – А если что-то не получится?.. Тарас не выдержит... и мы не увидимся больше.

   – Елизавета Ивановна, успокойтесь. У вас сердце, давление... Я говорю абсолютно точно и твердо – ваш муж будет оправдан. Именно за этим вы обратились ко мне. Моя машина увезет вас домой. Набирайтесь сил, чтобы на суде выглядеть молодцом, не болеть, встретить мужа достойно – веселой и здоровой.

   Солнцева проводила старушку до машины и вернулась к своим повседневным делам.

   Начальник уголовного розыска Дербенев тоже занимался своим привычным делом, когда раздался телефонный звонок. Он нехотя взял трубку:

   – Алло, Дербенев слушает.

   – Здравствуй, Захар Павлович.

   – Это кто?

   Голос звонившего был неестественным, измененным, это Дербенев понял сразу.

   – Неважно, называй меня доброжелатель и внимательно слушай. В свое время, сам того не ведая, ты помог мне, теперь настала моя очередь рассчитаться с тобой. Этот адвокат никогда не проигрывает в суде и сейчас не проиграет, если Туз не уберет наркоту из "Белой совы". Любой мальчишка тебе скажет на улице из-за чего убили хозяина ночного клуба, он не пускал наркотики в свой клуб, а сейчас там сплошные наркоманы. Дождитесь приговора и делайте что хотите, потом потуги адвоката будут уже не интересны никому и бесполезны. Будем считать, что мы в расчете с тобой.

   Кто этот неизвестный, когда и чем я помог ему, мелькнула и исчезла мысль у Дербенева. Сейчас его больше волновали наркотики в ночном клубе "Белая сова" и он помчался немедленно к Тузу. Приехавши, постарался успокоиться и взять себя в руки.

   – Туз, пока не вынесли приговор этому старику надо бы убрать наркотики из "Белой совы". Все же понимают из-за чего грохнули хозяина клуба. Эта Солнцева, адвокатша, наверняка уже роет в этом направлении. Убери наркотики, Туз, всего на одну неделю, состоится суд, после приговора этот старикашка сам сдохнет, не вынесет позора и тогда все – любые поиски адвокатши бессмысленны.

   – С чего бы это? – усмехнулся Туз, – я уберу, если ты мне простой оплатишь. За недельку лимон, а, пожалуй, и два накапает. Ты говорил, что с делом все железно, старику не вывернуться.

   – Все так, Туз, но эта Солнцева... она еще ни одного дела в суде не проиграла. Если она докопается, что хозяина "Белой совы" твои люди грохнули – меня сразу повяжут.

   – Тебя то за что?

   – Как за что? Я же этого деда подставил, мои люди. А когда он сдохнет после приговора – никто расследованием заниматься не станет. Я тебе этим дедом алиби обеспечил, Туз.

   – Мне? – удивился Туз.

   – Ну, не тебе, понятно, что ты сам не стрелял – твои люди. Чего ты к словам цепляешься. Эта адвокатесса на Давида работает, значит, у нее поддержка мощная, мне с ней не справится.

   – Так вот оно что, – заржал Туз, – обоссался наш мусорок со страха. Кто тебе сказал, что она на Давида работает?

   – Так... все говорят... не на тебя же.

   – Говорят, что кур доят, а ты меньше слушай. Есть такой слушок, который она сама наверняка и пустила. На Арсения она работала. Поэтому и бизнес его отхапала. Умная баба, ничего не скажешь, многим мужикам фору даст... но баба. И этим все сказано. Так что никакой поддержки у нее нет. Сам ей займусь, но позже, отлажу дела Арсения и займусь. Баба умная, пусть пашет, но на меня... и не только мозгами, – он похабно рассмеялся.

   – Туз, ты хотя бы Рябого убрал куда подальше...

   – Рябого? Причем здесь Рябой? – насторожился Туз.

   – Так он... это... короче засветился он на камере, когда стрелял в хозяина ночного клуба.

   – А ты, сука, знал и молчал... компромат решил на меня состряпать. Пленка где? – рассвирепел Туз.

   – Успокойся, Туз, все тики-так, я сразу же пленку изъял и уничтожил, никто ее не видел и не увидит теперь никогда. Я же понимаю, что такие вещи хранить нельзя. Про Рябого на всякий случай сказал – вдруг его кто-нибудь случайно видел, но мы таких не нашли. Пленки нет, приговор будет, так что все в порядке, Туз. Меня больше адвокатша беспокоила, думал, что она на Давида работает, но теперь все нормально.

   – Нормально... сам поди на нее рот разявил? Смотри – язык вырву и вместо члена пришью. Пошел вон, гонорар за дело получишь... когда приговор состоится над дедом.

   Первым к зданию суда подъехал прокурор, представляющий обвинение. Журналисты сразу же атаковали его.

   "Скажите, пожалуйста, на сколько обвинение чувствует себя уверенным, если защиту подсудимого представляет адвокат Солнцева, не проигравшая ни одного дела"?

   Прокурор широко улыбнулся и с удовольствием ответил:

   "На этот раз, господа журналисты, адвокату не повезет. Следствие проделало громадную работу и обладает железобетонными доказательствами виновности подсудимого. Я согласен, что Солнцева великолепный адвокат и об этом не спорю, но должен же произойти первый случай, когда ее подзащитного не оправдает суд. Этим случаем и станет настоящее дело, поэтому я чувствую себя очень уверенно".

   Журналисты, заметив подъехавшую Солнцеву, бросились к ней.

   "Госпожа адвокат, прокурор утверждает, что суду будут предъявлены железобетонные доказательства вины подсудимого. Что вы можете пояснить по этому поводу"?

   Солнцева глянула на журналистов, усмехнулась.

   "Каждый материал имеет предел своей прочности, в том числе железо и бетон".

   "Вы хотите сказать"...

   "Я хочу сказать, что суд примет правовое решение".

   Солнцева вошла в здание суда, куда журналистов уже не пустили. Прокурор подошел к ней.

   – Прекрасное интервью, Эльвира Анатольевна, хорошо и достойно сказано. Вы ознакомились с материалами дела и держитесь на высоте. Я восхищен вами! Может быть после судебного заседания я смогу скрасить ваше первое поражение в ресторане, например.

   – Кто вам сказал, что я проиграю? Крайне удивлена вами, господин прокурор.

   Она направилась к своему столику в зале судебного заседания. Какая женщина, восхищенно посмотрел ей вслед прокурор, не приняв ее слова всерьез. Понимает, что проиграла, но выдержка... чудо! Он тоже прошел к своему месту.

   Судебное заседание началось... Собственно свидетелей по делу не было и обвинение пригласило одного Старыгина.

   – Ваша Честь, совершено злостное правонарушение, убит владелец ночного клуба "Белая сова", всеми уважаемый человек в городе. По подозрению в совершении данного преступления сотрудниками уголовного розыска и в том числе мной лично задержан гражданин Полежаев, у которого был в доме обнаружен охотничий карабин. Этот карабин принадлежит подсудимому и по заключение экспертов именно из этого карабина сделан тот роковой выстрел, унесший жизнь уважаемого человека в городе. У меня все, Ваша Честь.

   – У прокурора, – он отрицательно покачал головой, – у защиты есть вопросы к свидетелю? – спросил судья.

   – Нет, Ваша Честь.

   – Спасибо, свидетель, можете присесть.

   – Ваша Честь, извините, мне бы хотелось еще добавить несколько слов по существу дела.

   – Пожалуйста, свидетель, – ответил судья.

   – Спасибо. Когда я осматривал карабин Полежаева, то обратил внимание на отсутствие запаха пороховых газов из ствола. Я доложил своему руководству, на что получил ответ, что мы не собаки и тем более не эксперты. Но все же меня настораживает отсутствие запаха, мы говорили об этом ранее с адвокатом, которая считала, что повторная экспертиза необходима, но сейчас почему-то молчит. Я не участник процесса, но все же считаю повторную экспертизу необходимой.

   Судья посмотрел на адвоката.

   – Ваша Честь, оснований для ходатайства о повторной экспертизе не имею. Но у меня появился вопрос к свидетелю.

   – Пожалуйста, Эльвира Анатольевна, задавайте свой вопрос, – ответил судья.

   Она заметила, как занервничал Старыгин. Усмехнулась незаметно.

   – Андрей Юрьевич, мне непонятно – никто не видел момент самого убийства, по крайней мере следствие таковых не обнаружило, но вы уже через сутки вышли на орудие преступления. Как это произошло?

   Старыгин вздохнул с облегчением, расслабился.

   – Здесь как раз никакого секрета нет. Видимо все-таки кто-то видел сам момент убийства и пожелал остаться инкогнито. Сами понимаете отношение граждан к полиции, выражающееся одним словом – затаскают. Этот человек позвонил анонимно в дежурную часть и назвал адрес, по которому мы немедленно выехали и обнаружили орудие преступления.

   – Значит кто-то видел момент совершения преступления и пожелал остаться инкогнито. Оперативно-следственный аппарат не смог найти этого человека, но у него проснулась совесть, и он позвонил в дежурную часть, не представившись. Я вас правильно поняла, Андрей Юрьевич? – спросила Солнцева, не выражая каких-либо эмоций.

   – Совершенно верно, господин адвокат, вы меня правильно поняли. Что поделать – и на старуху бывает проруха. Мы не смогли установить очевидца, виноваты, – ответил Старыгин, окончательно успокоившись.

   – Спасибо, Ваша Честь, больше вопросов не имею.

   – Присаживайтесь, свидетель. Что ж, если все свидетели допрошены, – судья усмехнулся над словом "все", – у прокурора есть дополнения?

   – Нет, Ваша Честь.

   Он присел на свой стул и внимательно разглядывал адвоката. Все, девочка, процесс заканчивается и тебе приходит каюк. Я буду первым, кто развеял миф о твоей непобежденности.

   – У защиты есть дополнения? – спросил судья.

   – Ваша Честь, я заявляю ходатайство и прошу допросить ранее не заявленных свидетелей Чернышова Ивана Дмитриевича и Шабалина Артура Иннокентьевича. Эти свидетели находятся в здании суда и могут прояснить обстоятельства по настоящему делу.

   – Ваша Честь, я протестую, – заявил прокурор, – из материалов дела достаточно хорошо видно, что никаких свидетелей быть не может.

   – Ваша Честь, вы только что слышали из уст свидетеля Старыгина, что свидетели есть, но они следствием не установлены. Пришлось их устанавливать защите, если следствие импотентно.

   – Ваша Честь, я протестую, это оскорбление.

   – Судья так глянул на прокурора, что медленно осел на свой стул.

   – Протест прокурора отклоняется, пригласите свидетеля Чернышова.

   После процедуры установления личности судья произнес:

   – Эльвира Анатольевна, пожалуйста, ваши вопросы свидетелю.

   – Поясните суду кем вы работаете и что можете конкретно рассказать по существу дела? – попросила адвокат.

   – Я Чернышов Иван Дмитриевич, капитан полиции, являюсь участковым уполномоченным того участка, где произошло убийство. Подсудимого знаю в течение пяти лет и могу характеризовать как положительного и спокойного человека. У него действительно имеется карабин, который положено перерегистрировать каждые пять лет. Однако, подсудимый этого не сделал и мое руководство поручило мне проверить сохранность, условия хранения и так далее нарезного оружия. Я хорошо помню этот день, так как в этот день пять лет назад родилась моя дочь и я с другом опаздывал на день рождения дочери. Поэтому я предложил товарищу посетить гражданина Полежаева вместе и потом уже пойти к нам домой справлять день рождения. Мы прибыли к Полежаеву в тринадцать часов, дома находился он сам и его супруга. Полежаев долго искал ключ от металлического ящика, в котором хранился карабин, и утверждал, что лет десять его оттуда не доставал. А мы все время поглядывали на часы, спешили домой, поэтому время я помню достаточно четко. Наконец хозяин нашел ключ и открыл металлический ящик. Я осмотрел карабин, им действительно не пользовались достаточно длительное время.

   – Ваша Честь, я протестую, есть заключение экспертизы...

   – Ваша Честь, прокурор оказывает давление на свидетеля и мешает давать показания.

   – Протест прокурора отклонен, протест адвоката принимается, продолжайте, свидетель.

   – Я действительно не эксперт, но не идиот и в оружии разбираюсь прекрасно. Если в стволе сантиметровый слой пыли и пауки свили свою паутину, то никакой эксперт не сможет меня заставить поверить, что из этого оружия недавно стреляли.

   – Я протестую, Ваша Честь, это голословное обвинение, – заявил прокурор фальцетом.

   – Ваша Честь, прокурор мешает давать показания свидетелю.

   Судья махнул рукой на прокурора, типа отстань, и произнес:

   – Продолжайте, свидетель.

   – Ваша Честь, я не знаком с материалами дела, но если есть заключение эксперта, что выстрел произведен из карабина, принадлежащего гражданину Полежаеву, то есть подсудимому, то это полнейшая чушь, а заключение подделка или фальсификат.

   Прокурор вскочил, но свидетель опередил его словом и жестом:

   – Не стоит дергаться, господин прокурор. Не смешите публику. У меня тоже есть факты, которые вы не даете мне высказать или вы в доле с преступниками?

   Прокурор так и осел с открытым ртом на стул.

   – Свидетель, – одернул его судья, – я делаю вам замечание. Если у вас есть факты, то изложите их нам.

   – Извините, Ваша Честь, да факты есть. Я с полной ответственность заявляю суду, что экспертиза липовая по следующим основаниям – в момент совершения убийства, то есть в тринадцать часов пятнадцать минут, я находился в доме подсудимого вместе со своим товарищем, фамилия которого Шабалин, с подсудимым и его женой. Карабин находился в моих руках. Поэтому ни сам карабин, ни его хозяин на месте совершения преступления быть не могли. Как я уже говорил, это может подтвердить Шабалин, который тоже является капитаном полиции и служит старшим оперуполномоченным в другом отделе уголовного розыска. Если этих показаний суду недостаточно, то мною произведена выемка записи с камеры видеонаблюдения у подъезда, совершенно по-другому поводу, которая подтвердит время нашего нахождения в этой квартире. Так как я являюсь участковым, а убийство совершено на моем участке, то мне позвонил дежурный по отделу, я назвал адрес, и служебная машина меня забрала именно из этого адреса, то есть из дома подсудимого. Это может подтвердить и Старыгин, он тоже вместе с тремя другими сотрудниками был в этой машине.

   – Ваша Честь, я ходатайствую о повторной экспертизе оружия, – заявил прокурор.

   – Экспертизе чего, господин прокурор? – возразила Солнцева, – оружия, из которого стрелял эксперт для своей липовой экспертизы?

   – Ходатайство прокурора откланяется. Продолжайте, свидетель.

   – Собственно я уже закончил, Ваша Честь. Подсудимый не мог быть на месте совершения преступления, не мог стрелять и из этого карабина, кроме, видимо, эксперта-оборотня, из него уже давно не стреляли. Мои показания может подтвердить капитан полиции Шабалин, он тоже находится в здании суда.

   – Ваша Честь, – прокурор встал, одернул мундир, – я отказываюсь от предъявления обвинения.

   Первыми из здания суда вышла пожилая чета Полежаевых. Они шли, держась друг за друга, не видя дороги полными слез глазами, поддерживаемые секретаршей Аленой, которая усадила их в машину Солнцевой. Вьющихся вокруг журналистов они не слышали и не воспринимали. Те быстро отстали, увидев на ступеньках прокурора, кинулись к нему.

   – Господин прокурор, как вы оцениваете тот факт, что следствие, обязанное расследовать преступление, не справляется со своими функциями, а не обязанная защита находит способы предоставления суду доказательств.

   Прокурор шел к своей машине, не отвечая на вопросы, но они сыпались как из рога изобилия.

   – Господин прокурор, перед началом судебного заседания вы говорили о наличии железобетонных фактов со стороны обвинения. Железобетонные факты в вашем понимании – это липовая экспертиза?

   – Господин прокурор, кто ответит за незаконное содержание пожилого человека в камере СИЗО?

   Он захлопнул дверцу машины и вздохнул. Солнцева, тварь, подставила меня как последнего мальчишку... других мыслей у него на настоящий момент не было. Вся его лощеная спесь слетела в одночасье.

   Журналисты кинулись к вышедшему адвокату.

   – Эльвира Анатольевна, как вам удалось доказать невиновность подсудимого, почему это не сделало следствие, кто настоящий убийца, куда смотрело обвинение в лице прокурора?..

   Не доходя до машины, Солнцева остановилась.

   – Истина восторжествовала, невиновный освобожден, а лица, сфабриковавшие дело, уже задержаны.

   – Кто, кто, кто конкретно, назовите фамилии? – спрашивали хором журналисты.

   – Это к следствию, не ко мне, – ответила Солнцева, захлопнув за собой дверцу автомобиля.

   Уставшая, она дома прилегла на диван и задремала. Проснулась от того, что Костя нес ее на руках в спальню. Улыбнулась, прижавшись к нему.

   – Ты уже дома... я ждала и заснула, – она посмотрела на часы, – ничего себе... почему так поздно, ты где был?

   – Ты становишься популярной, Солнышко. Задержался, хотелось узнать дальнейшие события. Старыгина с Дербеневым взяли аккуратно в здании суда, их вывели позже, когда рассосались журналисты. Убийство совершил Рябой, это подручный Туза. Туза тоже задержали и в доме произвели обыск. Много чего нашли, теперь ему не отвертеться – шлиховое золото, камушки и десять килограмм чистейшего героина. Плюс заказ на убийство. Готовься принимать новый бизнес.

   – Ты что, Костя, с ума сошел? – ее дремота испарилась, как ни бывало, – я с этим то с трудом справляюсь. У меня же сорок фирм разных по отраслям и финансовому положению. Я не экономист, я...

   Он поцеловал ее в губы, она отвечала сквозь поцелуи: "Все равно не возьму".

ХIХ

   Август перевалил за свою середину, улетели стрижи зимовать в Африку и небо словно опустело. Голуби и воробьи – понятное дело, но исчезли стремительные птички то летающие высоко, то на бреющем между высотных домов. Засуха и жара стояла все лето и наконец пошел первый настоящий дождик. Теперь дожди не шли спокойно, как раньше, всегда с ветром.

   Полдня в субботу дождь поливал землю с ветряными порывами, а она все впитывала и впитывала влагу, не образуя лужи. Наконец стали появляться и они в отдельных местах. Дождь смочил верхний слой почвы и за два дня пропитал ее плодородные слои. Урожай на полях высох, но Россия большая – где-то засуха, где-то потоп, а где-то норма.

   Все соскучились по дождю и можно было бы побродить под ним, но ветер заворачивал зонты, швырялся ливнем на отдельном участке в лицо, стихал, успокаиваясь, и начинал все заново.

   Константин наблюдал из окна, как поливает дождик, долго смотрел на сосны во дворе, на сразу позеленевшую и примятую ветром и водой траву, на асфальтовую дорожку и маленькие лужицы на ней.

   Внезапно стали разъезжаться автоматические ворота и во двор въехал весь тонированный старенький Жигуленок. Костя удивился, у него даже знакомых не было, кто бы ездил на Жигулях. Кто бы это мог быть, гадал он, охрана не пустит без разрешения никого. Дверца открылась и из машины, покряхтывая, вышел Давид. Он никогда не был еще у Константина дома, приехал впервые. Теперь хозяин коттеджа понял, почему появились Жигули – Давид не хотел светиться.

   – Эля, встречай гостя, Михаил Михайлович приехал, – крикнул он жене.

   – Сам Давид? – удивилась она, – что-то случилось?

   – Не знаю, – ответил он и вышел на крыльцо, жена пошла следом.

   – О-о, какими судьбами, дорогой, Михаил Михайлович, – Костя обнял гостя, – прошу в дом.

   Подошла Эльвира, поздоровалась с Давидом за руку и тоже пригласила в дом.

   – Вы идите, детки, идите. Я постою, покурю, дождик послушаю, под навесом не мочит и слава богу. Ты же не куришь, Костя, зачем тебе дом дымом пропитывать. И не возражай, идите с Элей, идите.

   Константин удивленно пожал плечами и ушел с женой в дом.

   – Чего это он? – спросила Эльвира.

   – Дождя все лето не было, – ответил Костя.

   – Все философствуешь...

   – Ну, вот и я собственной персоной, – Давид вошел в зал, огляделся и присел в уголочке в одно из кресел у небольшого столика, – вижу – вы одни. Это хорошо, что повара с горничными отпустили. Незачем мне перед ними светиться. Ты, Эля, организуй мне чайку покрепче, просто чай без сахара и прочего.

   Эльвира налила, поставила чашечку на перекатной столик, присела в свободное кресло.

   – Как здоровье, Михаил Михайлович? – спросил Константин.

   – Эх, давно меня по имени никто не называл. Все Давид, да Давид. Но приятно, черт побери, – он улыбнулся, – а здоровье что – скриплю помаленьку. Промедол вначале кололи, теперь перешли на морфин. Иногда не хватает, здравоохранение наше не сильно то разбежится, приходится ампулы на стороне подкупать. Как вы, детки, живете-можете, как настроение?

   – Все хорошо, не жалуемся, – ответил Костя.

   – Ну да, ну да...– он сделал несколько глотков и поставил чашку, – у меня, Эля, от тебя нет секретов, но я себя комфортнее чувствую, когда при разговоре нет женщин. Ты извини меня, старика.

   – Я понимаю, Михаил Михайлович, как раз хотела одну программу посмотреть.

   Она встала и ушла на второй этаж.

   – Как дела в бизнесе, Костя, какие веяния, проблемы? – спросил Давид.

   Константин пока не понял цель его визита, но что она была и важная, он в этом не сомневался. Не просто проведывать Давид приехал, не просто.

   – Все по плану, графику и так далее. Дел много, но бывшей напряженности уже нет, ушла вместе с Арсением и Тузом.

   Давид еще раз отхлебнул чайку. Помедлил немного и произнес:

   – Да, Арсения и Туза нет. Они, конечно, есть, но в мир вернутся очень нескоро. Ушла напряженность... Ты молод, Костя, не по годам разумен, но жизненного опыта у тебя маловато. У меня напряженность как раз появилась. Потому и приехал. Всегда необходимо помнить, что тишина опаснее грохота. Воровские законы никто не менял, но и по ним уже давно никто не живет. Ни у кого нет присущего старым ворам аскетизма, все живут в коттеджах, многие имеют жен и детей. Но я, в принципе, не об этом. Истекает срок нахождения Старика в местах лишения свободы, ты встречался с ним в СИЗО. Вор старых традиций, пятнадцать лет от звонка до звонка. Мир изменился за это время... он сломает себе шею в конечном итоге, но не хотелось бы, что б об меня. Он все-таки вор. Ситуацию в любом случае используют – кто-то поймет, а кто-то начнет шипеть и плеваться ядом. Ты должен отнестись к Старику серьезно и быть предельно внимательным. Старик может рассчитывать на девять верных ему людей, здесь данные об этих лицах. – Он положил папку на стол. – Мои походили недельку за ними, их хозяин еще в СИЗО, и они особо не оглядываются. Весь бизнес Старика прибрал Арсений в свое время. Он захочет его вернуть, а значит придет к Эльвире, к директорам магазинов и ресторанов. Не просто вернуть – он потребует определенную сумму за пятнадцать лет и потребует ее с Эльвиры, как собственницы его бывших магазинов, ресторанов и гостиниц. Старик непредсказуем, не знаю с чего он начнет. Убить человека для него и его людей – все равно, что сигарету выкурить в удовольствие. Сейчас он знает, что его бывшие фирмы принадлежат твоей жене и не может понять, как это произошло. Этого никто, кстати, не может понять и не надо. Я сказал тебе главное и уверен, что теперь ты сможешь противостоять Старику успешно. Да-а, вот еще что – Старик осядет, скорее всего, у Цапли, а запасную хату определит у Кирпича. Данные на них есть, – Давид кивнул на положенную им ранее на столик папку, – это пригород, дома деревянные с огородами. Чужие там не ходят, собаки лай за версту поднимают и уйти можно легко, хвост обрубить. Десяток улиц без водопровода, у каждого свой колодец, центрального отопления, магазинов и каких-либо фирм. Местность называют Капай. Забытое местечко, где не бывает администрация, не появляются менты. Люди живут в своем мире и не пишут жалоб, у них это не принято.

   Давид замолчал, глядя на Константина.

   – Останешься пообедать с нами?

   Давид словно очнулся от своих мыслей, поблагодарил и отказался, заспешил домой. Костя с Эльвирой проводили его до машины.

   – Почему он на такой развалюхе приехал к нам? – спросила Эля.

   – Она развалюха только с виду. Все стекла тонированы, ничего не видно внутри. Если кто-то и обратит внимание на эти Жигули, то вряд ли подумают, что в них ехал Давид. Не хочет он, чтобы о его визите к нам знал кто-то посторонний, вот и шифруется, – ответил Костя.

   – Шифруется... он же не просто так приезжал.

   – Да, пойдем в дом, а то промокнем совсем, я тебе все расскажу.

   Он обнял жену за плечи, и они ушли в дом.