355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Борис Орлов » Испанская партия » Текст книги (страница 15)
Испанская партия
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 06:44

Текст книги "Испанская партия"


Автор книги: Борис Орлов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

   ...Всю ночь часовые не смыкали глаз, всю ночь настороженно обшаривали темноту стволы винтовок и пулеметов. Франкисты еще не забыли, что такое визиты "ноче де фантасмас" и не горели желанием испытать их вновь на своей шкуре...

   – ...Никого не заметили? – спросил офицер-кавалерист часовых, съежившихся в окопе. – Красные не появлялись?

   – Велик Аллах! – произнес один из марокканцев, вглядываясь в мутные картины, рисуемые переливами тумана. – И да благословенна будет Его милость, которая оберегает нас от "ночных призраков". Все тихо, эфенди капитан.

   Офицер кивнул, и пошел вдоль по траншее. Завернул за очередной угол... и остановился как вкопанный. Прямо в лоб ему смотрел черный немигающий глаз револьверного ствола...

   – Ариба лас манос, сука! – негромко, но веско произнесли из тумана.

   Капитан на секунду замешкался, и это промедление стало для него роковым. Широкая ладонь зажала ему рот и нос, а в следующее мгновение удар ножа отправил "эфенди капитана" туда, где в тенистых садах возле фонтанов, бьющих вином, его ожидали прекрасные полногрудые гурии...

   – Грубый ты, товарищ Семейкин, – прошептал Домбровский. – Можно было и в плен взять...

   – Куда "в плен", товарищ старший лейтенант? – прошипел Семейкин в ответ. – Я ж видел: эта сука орать собиралась. Уже и рот открыла...

   – И как ты это все со спины заметил? – усмехнулся Алексей. – Ладно, пошли дальше, ребята...

   Парашютисты тихо скользнули вдоль траншеи и, точно волки на овечью отару, обрушились на секрет марокканцев. Несколько глухих ударов, полузадушенный крик, и десантники с сознанием выполненного долга уселись на землю, устало переводя дух.

   – Товарищ старший лейтенант, можно давать ракету – сообщил звеньевой Семейкин, пряча нож за голенище сапога.

   – Погоди, еще наши знак не дали...

   – Какой там "не дали"?! Вон Мишка Эпштейн руками своими машет, чисто – пропеллер...

   Домбровский изо всех сил пытался разглядеть Эпштейна, который вместе с Политовым и еще двумя бойцами шел с другой стороны, но так ничего и не увидел, кроме смутных очертаний какой-то фигуры вдалеке. В очередной раз поразившись зрению сибиряка-охотника, он вытащил ракетницу...

   ...Со своего командного пункта на небольшой высотке Мехлис видел, как откуда-то из тумана, скрывшего берега реки, вылетела красная ракета. Следом за ней в других местах тоже взмыли в небо ракеты и тут же взревели двигатели танков. Полотнища тумана вспороли лучи фар боевого света, грохнул орудийный выстрел, а потом, перекрывая грохот моторов, загремело «Ура!». Машинально он посмотрел на наручные часы: атака началась ровно в шесть часов десять минут...

   На мост вылетел танк, за ним – бронеавтомобиль БА-6. Паля в разные стороны из башенных орудий и спаренных пулеметов, они мгновенно проскочили на другой берег и замерли по бокам дороги словно доты. А по мосту уже бежали, стреляя на ходу, красноармейцы. Вот первые уже на другом берегу, вот их там уже целый взвод, вот...

   ...Пулемет ожил внезапно и первой же очередью сбросил в воду добрый десяток стрелков. Остальные залегли, но это не помогло: расположившись на высотке, франкисты должно быть, заранее пристреляли мост, и теперь им даже не надо было видеть цели – достаточно просто выставить нужный выверенный прицел... К тому же туман, который пока прикрывал красноармейцев, скоро рассеется под лучами яростного испанского солнца, и тогда людей на мосту окажутся точно на ладони у пулеметчиков...

   Три танка с противоположного берега открыли яростный огонь по тому месту, где по их предположениям находилась замаскированная огневая точка. "Бэтэшка" и "башка" с правого берега активно присоединились к ним, но все было напрасно: стоило только лишь стихнуть разрывам сорокапятимиллиметровых гранат, как тут же снова раздавалось назойливое стрекотание фашистского "браунинга"...

   Мехлис видел, как по мосту на правый берег рванулся еще один танк. Он вылетел на дорогу, резко свернул в сторону, птицей взлетел на высотку и... Глухо ухнул динамитный патрон, брошенный под гусеницу, "бэтушка" крутанулась на месте и остановилась, скособочившись на левую сторону. На нее тут же бросились неизвестно откуда взявшиеся марокканцы. Размахивая оружием, они, точно огромные насекомые упрямо лезли на броню. Командирский танк с поручневой антенной, стоявший у моста, точно водой из шланга окатил своего подбитого товарища длинной пулеметной очередью, смахивая наглых насельников. Но это не помогло. Откуда-то вылетело несколько бутылок, и даже сквозь грохот залпов и терскотню пулеметов было слышно, как они, с каким-то хрупким, болезненным тренканьем, разбиваются о борта и крышу танка. На них тут же расцвели и весело заплясали голубоватые язычки бензинового пламени.

   Башенный люк откинулся, оттуда попытался выбраться танкист в дымящемся комбинезоне, но грохнул слитный залп и он сломанной куклой свесился вниз. БА-6, прикрывавший мост, неожиданно рванулся вперед и, расшвыривая мелкие камни надетыми на задние колеса гусеницами, пополз на высотку. И тоже вспыхнул...

   Бронислав зарычал от злости, закусывая зубами наушник танкошлема. Зло пнул ногой ни в чем не повинного Киреева:

   – Чего сидишь, смотришь?! Вперед!..

   Домбровский вместе со своими парашютистами залег в окопах на правом берегу. Мост десантников не заинтересовал: они, расправившись с охраной левого берега, просто перебрались через неглубокую реку вброд, атаковали одуревших от ужаса, ничего не понимающих франкистов из охраны, и, легко вырезав немногочисленные караулы, засели на их позициях. Тогда им казалось, что еще немного, и операция увенчается успехом, но вот теперь Алексей всерьез задумался: а не поторопился ли он, отдав приказ форсировать водную преграду?..

   Он видел, как франкисты подбили сначала танк, потом бронеавтомобиль, и уже совсем было решился отдать приказ своему взводу атаковать высотку и отыскать там этот чертов пулемет, когда прямо над его головой промчался "бэтэ" с поручневой антенной. Танк с разгона взлетел на пригорок, но, не доехав до вершины буквально нескольких метров, резко вильнул вправо и метнулся в сторону. И вовремя! Через мгновение на том месте, где танковые гусеницы только что рвали сухую испанскую землю, один за другим взорвались два динамитных патрона.

   Домбровский как завороженный следил за отчаянной "бэтушкой". Вот бронированная машина выскочила на хребет, вот – на обратный скат... Гулко ударила башенная "сорокопятка", еще раз, еще...

   Танк снова вылетел из-за холма и на предельной скорости помчался вдоль склона, но теперь уже влево. При этом башня его медленно поворачивалась из стороны в сторону, словно вынюхивая орудийным хоботом цель. И, должно быть, унюхал! БТ-5 мгновенно развернулся чуть ли не на месте и, окутавшись голубоватым облаком выхлопов, словно прыгнул куда-то в нагромождение камней. Алексей внезапно поймал себя на том, что чуть ли не молится за удачу отчаянных танкистов. Только бы гусеница у них не слетела, только бы клятый динамитеро не попал, только бы...

   "Бэтушка" снова вынырнула на пригорок и заметалась, точно взбесившийся бык, на позициях франкистов. Домбровский оглянулся на свой взвод: парашютисты напряженно следили за отчаянным танком. Алексей сплюнул, и выпрямился во весь свой гигантский рост:

   – Чего уставились? Вам тут что – театр?. Помочь ребятам надо, – и одним движением выбросил себя из траншеи...

   Десантники ворвались на позиции франкистов вовремя. Танк – оружие страшное, грозное, но в одиночку он слишком уж уязвим. Домбровский очередью из ППД срезал двух марокканцев, уже изготовившихся бросать бутылки с бензином, рядом старшина Политов свалил динамитчика, наколов его на штык, точно жука на булавку... Десантники свирепствовали в окопах, не желая отставать от танкистов, которые безраздельно царили над окопами. Франкистам было уже не до моста, и потому в их траншеях скоро оказались стрелки красноармейцы и баскские ополченцы. И вместе с ними к мятежникам окончательно пришла смерть...

   -...Товарищ корпусной комиссар! Задание выполнено! – Майор Брагин дрожал от возбуждения, – Победа, товарищ корпусной комиссар! Мост наш!

   Мехлис с трудом сдерживал улыбку. Он и не сомневался, что его бойцы не подведут...

   – А что ты так радуешься, майор? – спросил Лев Захарович. – Думаешь, это последний бой был? Шалишь, брат, на наш век еще много осталось...


   12.15, 02 августа 1937г., Бильбао

   В порту разгружался французский пароход «l'иtoile du Nord», зафрахтованный «Совинторгом», и доставивший баскам и остаткам АГОН «гуманитарные» грузы: медикаменты, грузовики «Renault», взрывчатку, бочки с бензином. Их разгружали под недреманным наблюдением пожарных и охраны порта. Отдельно, под конвоем красноармейцев выносили продолговатые мешки с валютой, которые тут же загружали в какие-то крытые автомобили и немедленно увозили, в сопровождении пары легких броневиков.

   В этой суматохе никто не обратил внимания на нескольких молодых людей в штатском, сошедших с "l'иtoile du Nord" и Мгновенно растворившихся в шумной пестрой портовой толпе. Трое крепких мужчин и молодая девушка, красивая, однако, не яркой, броской, запоминающейся красотой, а той, что при взгляде на нее будит в душе какую-то щемящую теплоту. Такую красоту трудно забыть, но описать ее подробно – просто невозможно. Спутники прекрасной незнакомки обладали такой же приятной, располагающей к себе, но совершенно незапоминающейся внешностью. Да и одежда на всех четверых была качественная, добротная, но какая-то удивительно обыденная. Если бы кто-то вдруг пожелал описать одежду четверки, то, скорее всего, вынужден был бы ограничиться простым перечислением предметов: "Пиджак, рубашка, брюки, галстук... Туфли? Были, разумеется. И шляпа была..." И все...

   – Товарищ Андрей?

   Перед четверкой вырос, словно из-под земли, человек в таком же неприметном, как и у них костюме, с таким же обыкновенным – очень обыкновенным! – лицом. Он обменялся паролями со старшим прибывших и улыбнулся:

   – Здравствуйте, товарищи. Богдан Захарович ждет...


   "...Смерть не щадит никого. И в первую очередь – самых смелых, самых решительных, самых преданных борцов. В первую очередь – лучших...

   Вот и сейчас смерть от подлой фашистской авиабомбы вырвала из наших рядов настоящих верных ленинцев – товарищей Тухачевского и Уборевича. В бессильной злобе враг надеется, что гибель командиров ослабит волю к победе красноармейцев, сражающихся в братской Испанской Республике. Но он просчитался! Временно исполняющий должность командующего АрмГрОН комкор товарищ Апанасенко сообщает, что в частях и подразделениях армейской группы на собраниях красноармейцы и командиры клянутся отомстить за смерть своих боевых товарищей и еще теснее смыкают ряды большевистской обороны!

   Спите спокойно, дорогие товарищи! Мы не посрамим вашей памяти, мы продолжим ваше дело, мы заставим врага сто крат и тысячу крат поплатиться за вашу гибель!.."

Из речи тов. Ворошилова на траурном заседании ЦК ВКП(б), посвященном памяти т.т. Тухачевского, Уборевича, Шилова, Баерского и Карского

«Правда», 04 августа 1937г


   Указ Верховного Совета СССР N 12237-37 от 04 августа 1937г.

   За образцовое выполнение служебного задания особой важности и проявленные при этом мужество и героизм присвоить товарищу Судоплатову Павлу Анатольевичу звание Героя Союза ССР.

   За образцовое выполнение служебного задания особой важности и проявленные при этом мужество и героизм наградить:

   – Орденом Ленина – т.т. Берия Лаврентия Павловича, Либерман Михаила Иосифовича, Сергиенко Дмитрия Сергеевича, Мазанник Елену Григорьевну;

   – Орденом Боевого Красного Знамени – т.т. Ежова Николая Ивановича, Кобулова Богдана Захаровича, Меркулова Всеволода Николаевича.

   Председатель Верховного Совета СССР Калинин М.Н.


   21.10, 06 августа 1937г., Москва, Наркомат обороны

   Ворошилов рассматривал фотографии красноармейцев, доставленные из Испании. Изможденные лица, обтрепанная форма, но веселые и оружие сохранили. Это те самые «малые группы», которые по замыслу не к ночи помянутого Тухачевского должны были «просачиваться» через боевые порядки франкистов. Хорошо, что просочились, плохо, что мало их, просочившихся. Апанасенко железной рукой вывел своих из окружения, наплевав на идиотский, если не сказать «предательский» приказ командующего и сейчас он и его группа – единственная полностью боеспособная часть на территории Баскской Автономии. Иосиф Родионович был вынужден сократить линию фронта и даже оставил Бургос, но оставшееся держит крепко и выбить его оттуда не выйдет. Никак.

   На мгновение Ворошилову даже стало чуть досадно, что новым командующим АрмГрОН утвердили не Апанасенко, а Тимошенко. Хотя Семен Константинович тоже человек надежный и толковый. Но все же...

   Дверь кабинета открылась, и на пороге возник Руда:

   – Товарищ нарком. К вам начальник ГУГБ...

   – Проси

   И почти сразу же в кабинет стремительно вошел Берия:

   – Сидишь? Тут вот какое дело... – Он словно бы замялся, затем спросил – Про группу Мехлиса по твоей линии новостей нет?

   – Нет. ГРУ все силы прилагает, но...

   Берия помолчал, пожевал тонкими, четко очерченными губами:

   – Ежову Хозяин позавчера разнос устроил. Велел, чтобы нашли непременно. И немедленно...

   По лицу Лаврентия Павловича Ворошилов понял, что Николай Иванович – аккуратист и служака, задание выполнил. Но вот что удалось узнать?..

   – И?..

   – Плохи у Мехлиса дела, – Берия вздохнул. – Зажимают его. ИНО через своих стаци его отыскал, но выходит так, что из окружения ему не выйти. Хорошо хоть, что он по дорогам идет, а то уже и разгромили бы... – Тут в его голосе прорезались любопытствующие нотки, – Как думаешь: сам он додумался, или подсказал кто?

   – Ну, вообще-то мог и сам, но скорее всего есть у него кто-то не сильно глупый... – Теперь помолчал Климент Ефремович, – Мы же так и не знаем: кто у него из командиров...

   – Ну, ладно, это – лирика, – хмыкнул Берия. – Я тебе вот с каким вопросом:  младшими командирами пограничников не выручишь?

   С этими словами он положил на стол разработки Соколова. Ворошилов принялся читать, а Лаврентий Павлович внутренне напрягся: дружба – дружбой, а за каждого младшего командира Климент Ефремович сейчас начнет сражаться как разъяренная тигрица за своих тигрят...

   ...Когда наругавшиеся и наспорившиеся нарком и начальник ГУГБ покидали Наркомат, Ворошилов, внезапно вспомнив, поинтересовался:

   – Лаврентий, а чего это к Герою только какого-то Судоплатова представили? А тебя?

   Берия поморщился:

   – Да меня вообще в представлении быть было не должно... – Он вздохнул и добавил, – Лично меня вписал...



   06.30, 13 августа 1937г., Паленсия

   Комбриг Леваневский налег на штурвал, и тяжелый ТБ-3 медленно повернул вправо. Следом за ним так же неторопливо и величаво начали поворачивать остальные бомбардировщики тяжелой бомбардировочной бригады. Данные разведки подтвердились и – вот они! Торопятся на перехват группы Мехлиса. Только зря торопитесь, господа фашисты: красные военлеты еще не сказали своего слова. Очень веского, надо отметить, слова...

   Третьего дня в штаб АвиаКОН буквально влетел, размахивая шлемом, майор из смешанного авиаполка разведчиков, и закричал во все горло:

   – Нашли! Нашли! Товарищ полковник, нашли!

   В штабе словно взорвалась крупнокалиберная бомба. Все, кто только был в штабе, включая взвод воздушных десантников, выделенных Глазуновым в качестве охраны, повскакали с мест и накинулись на майора Еськова:

   – Где?

   – Когда обнаружили?

   – Куда движутся?

   – Их много?

   Третью группу окруженцев вот уже две недели как искали всеми мыслимыми и не мыслимыми способами, но те словно провалились сквозь землю. Радиоперехват франкистов тоже ничего не давал: фашисты и сами не знали, где в их тылу схоронились красноармейцы. И вот, наконец...

   Майора чуть не под руки подвели к карте. Леваневский пристально посмотрел ему прямо в глаза:

   – Показывай, товарищ Еськов...

   Комбриг – звание присвоил еще покойный Тухачевский: в аккурат за два дня до того, как его самого бомбой диверсанты подорвали, – комбриг Леваневский решил использовать для разгрома вражеской колонны тяжелую авиабригаду. Бомбы малого и среднего калибра в АвиаКОН были на исходе, да и со скоростными бомбардировщиками было не все гладко: иностранный бензин был слишком хорошего качества и потому моторы СБ все чаще вспыхивали сами по себе, просто от перегрева...

   Леваневский сам повел бригаду тяжелых бомбардировщиков. Шестьдесят два ТБ-3 взлетели еще до рассвета, ориентируясь по габаритным огням, построились "свиньей" и, натужно ревя моторами, величаво двинулись на запад. Каждый из бомбардировщиков нес по две полутонных бомбы и по пятьсот килограмм – меньшего калибра. До вожделенного моста было не более трех сотен километров, а потому бомбы взяли в перегруз.

   При пересечении линии фронта к тяжелой бомбардировочной бригаде присоединились истребители сопровождения, и дальше ТБ шли под охраной четырех звеньев "ишачков". Сопровождение было небольшим, но Сигизмунд Александрович справедливо полагал, что раз немецких самолетов в небе Испании не осталось вовсе, а итальянцы – слабы и малочисленны, то и двенадцати "красных соколов" хватит за глаза. И не обманулся: перегруженные бомбардировщики не встретили на своем пути никакого противодействия. И вот уже впереди – заветная цель. Леваневский снова навалился всем весом на штурвал и могучий ТБ, мелко вибрируя корпусом, начал боевой разворот...

   Полковник Эстери кусал губы и яростно щипал усы, глядя в рассветное небо. Недавно назначенный командиром гарнизона заштатного городка – в наказание за разгром вверенной ему бригады красными танками, теперь он с содроганием ждал приближения многомоторных гигантов, явно нацелившихся на стратегические мосты. Если сейчас выяснится, что чудом уцелевший после визита красных танков на их позиции гауптман-кондоровец напортачил с противовоздушной обороной двух мостов, то тогда... О том, что случится, если произойдет это жуткое «тогда», думать просто не хотелось. Но немец клялся всем, что только может быть святого у немца, что оборону моста с воздуха не прорвать. А если станет уж совсем худо, рекомендовал просить помощи у итальянских истребителей...

   Именно этот момент в плане кондоровца полковника и не устраивал. Решительно! Эстери прекрасно помнил, как итальянцы, которые должны были прикрыть его бригаду, в ужасе удрали при появлении "рата" с красными звездами на плоскостях. И что было потом он помнил тоже хорошо. Слишком хорошо...

   И надо же случиться такому несчастью, что буквально за секунду до сигнала воздушной тревоги на мосту заглох проклятый итальянский грузовик! Сейчас там все еще суетятся водители и пехотинцы, пытаясь сдвинуть с места чертов механизм, а тут... Тут с серо-алого заревого неба на город приближается неотвратимая и неумолимая смерть. Даже не смерть, а СМЕРТЬ!..

   ...Первые зенитки бухнули лишь тогда, когда вся бригада уже легла на боевой курс. В небе повисли и медленно расплывались пухлые ватные желтоватые облачка разрывов. Бомбардировщики не обратили на них никакого внимания и продолжали свой неумолимый грозный лет. А вот «ишачки», словно потревоженная свора охотничьих собак, мгновенно сорвались в пике, с разных сторон накидываясь на обнаружившую себя батарею. Фыркнули ШКАСы, ястребки встали в вертикальный круг, потом снова рассыпались, бросаясь на зенитки, словно лайки на медведя. А на мост уже падали первые бомбы...

   Леваневский рывками развернул громадный самолет и, снизившись до двух тысяч метров, пошел на второй заход. За ним потянулись остальные. Пока в мост попала только одна авиабомба, но зато это была полутонная фугаска, переделанная из снаряда "Марата", так что мосту уже досталось изрядно. Еще не окончательно разрушенный он уже все равно стал непроходимым хотя бы на пару дней. Только этого мало. Нужно, чтобы на пару недель. Или месяцев. Или лет. Хотя последнее, пожалуй, лишнее: столько франкистам не продержаться, а кому тогда мост ремонтировать придется? Вот то-то: незачем республиканцам лишние проблемы создавать. Так что, товарищи бомбардиры, цельтесь точнее, но особенно не свирепствуйте. Душевно просим...

   Кроме того, есть ведь еще и другие цели. Вон там симпатичная такая колонна выстроилась. С первого захода было не разобрать: грузовики или фургоны на конной тяге, но теперь Леваневский прищурился и ясно разглядел – грузовики! А в крытых грузовиках перевозят что-нибудь оч-ч-чень интересное: снаряды, например, патроны, а может, и запасные части к орудиям, танкам или броневикам. На худой конец и солдаты в грузовиках – тоже не самая ненужная мишень. Хотя солдатики, если и были, то давно уже поразбежались-попрятались и сидят теперь в придорожных канавах, словно мыши, затаившиеся от кошки. Ну, да и пес с ними! Без грузовиков пехоте больше тридцати кэмэ в день не прошагать, так что еще свидимся. И не обязательно при новом свидании такие удобные канавки найдутся. А ну-ка...

   – Первая пошла!..

   Леваневский, не удержавшись, оглянулся. Ух как! Не-е-ет, не солдатики там сидели, и не запасные части. Там сейчас такой ад кромешный, что сразу ясно – снаряды. И крупного калибра, кстати. Вот и замечательно. Вы, господа фашисты, главное – не расслабляйтесь: сейчас еще и третий заход будет...

   Вот с такими мыслями Сигизмунд Александрович начал разворот с набором высоты...

   -...Свинские собаки! Сраные рогатые скотины! Обоссанцы!.. – вот далеко не полный перечень тех эпитетов, которыми гауптман Камерер наградил испанских зенитчиков, в очередной раз неверно выставивших высоту на взрывателях. Русские четырех моторные гиганты благополучно прошлись по мосту и прилегающим улицам еще раз, а разрывы встали примерно пятистах метрах выше. А ведь он совершенно верно расположил батареи и даже угадал направление атаки противника! Все могло бы быть иначе, если бы эти проклятые испанцы умели не только жрать и срать, а еще и воевать! Хотя бы немного! Какого черта, например, малокалиберные зенитка «Бреда» открыли огонь и раскрыли свое местоположение?! Большевики подошли на высоте четыре тысячи метров, минимум, а у этих плевалок досягаемость не выше двух с половиной тысяч! Разумеется, их тут же растерзали чертовы «рата». А как бы сейчас пригодились эти итальянские поделки! Русские снизились как раз до двух тысяч – вот бы и резануть их малым калибром... «Господи! Ну почему ты послал мне вместо нормальных солдат этих идиотов! – мысленно воззвал Камерер. – Сейчас бы хоть одна зенитка, вот было бы...»

   Додумать он не успел: на позиции у моста внезапно ожила одна из зениток. Должно быть, господь услышал мольбы нациста: короткая очередь трассеров тронула один из двигателей на правом крыле краснозвездного бомбовоза. Он тут же окутался пламенем и выплеснул длинный шлейф дыма.

   – Давайте, обезьяны, давайте, черти копченые! – шептал гауптман. – Еще немного, еще чуть-чуть...

   ...Удар снаряда в крыло Леваневский ощутил, словно раскаленная сталь ранила его самого. Щурясь от бьющей в лицо тугой струи воздуха, повернул голову. Плоскость перечеркнули несколько рваных отверстий, а третий мотор отчаянно дымил. Сигизмунд Александрович инстинктивно рванул штурвал на себя, пытаясь уйти из-под обстрела. Это было его ошибкой...

   ...Полковник Эстери не поверил своим глазам: флагманский русский бомбардировщик сначала получил несколько попаданий мелкокалиберными снарядами, а потом, набирая высоту сам выкатился на выстрел немецкой зенитки «ахт-ахт». Даже с земли было видно, как его тряхнуло и как он, нелепо накренившись, начал медленно заваливаться на крыло, скользя вниз, к земле. Сейчас – вот сейчас все кончится! Поврежденный русский повернет домой, а за ним уйдут и его страшные товарищи – не бросят же они своего командира! А в том, что передовой самолет – командирский, Эстери не сомневался. Русские всегда так: командир у них – впереди, и словно сам дьявол бережет большевистских командиров от пуль и снарядов. Но сегодня – хвала Пресвятой Деве! – у дьявола ничего не вышло! Вот он, русский, горит!.. Сейчас они уйдут... Сейчас...

   ...Град осколков осыпал ТБ. Леваневский услышал, как вскрикнул второй пилот, и, взглянув в его сторону, увидел залитое кровью лицо и летные очки, разбитые осколком. Его товарищ был мертв...

   – Бомбардир! Бомбардир!

   Нет ответа...

   Он окликал всех, одного за другим, и, не слыша ответа, все сильнее стискивал ручки штурвала. Один... Он остался один...

   В отчаянии он не видел, что провод телефона перебит и уцелевшие бортстрелки просто не слышат его. В голове билось и горело раскаленным углем: он остался один! Один из всего экипажа, который доверял ему, который верил в него... Если даже удастся довести израненный самолет до аэродрома, то как он посмотрит в глаза товарищей. "Ты же командир! Ты должен быть примером!"

   Леваневский стиснул челюсти так, что хрустнули зубы. Он покажет пример! Он покажет, что такое советский человек, летчик, коммунист... Вот внизу как раз колонна машин, застрявшая перед мостом... Сигизмунд Александрович отдал штурвал от себя, и громадный "тэбэ" чуть клюнул носом, а потом все скорее и скорее заскользил в пике...

   Гауптман Камерер застыл подобно лотовой жене. Русский бомбовоз объятый дымом вдруг рванулся к земле, туда где стояли, словно коровы на бойне, грузовики и новейшие танки, только что присланные из Германии. Идиоты! Они что не видят?! Надо наплевать на автомобили, отбрасывать в стороны бронированными лбами, давить их гусеницами, только чтобы вырваться из этой ловушки и спасти уникальные, новейшие образцы! Поздно! Вот сейчас... Сейчас... Сейчас...

   ...Перед Леваневским неслись все увеличиваясь в размерах крыши домов, стиснувших в своих объятиях улицу, заполненную техникой. Он чуть довернул самолет, чтобы удар накрыл как можно большую площадь...

   – За Сталина! – в его голосе уже не было ничего человеческого. Так рычит раненный зверь, принимая свой последний бой, – За СССР!

   В последнее мгновение перед его глазами вместо прокаленной южным солнцем улицы вдруг расстелились заснеженные равнины Таймыра. Снег искрился, маня своей белоснежностью и безмолвностью. Затем все затопил яростный, беспощадный огонь. Удара Сигизмунд уже не почувствовал...

   Камерер постоял еще немного, а потом рухнул на землю. Пролетавшая мимо башня новейшего танка PzKpfv III Ausf A ударила гауптмана по шее болтающимся стволом орудия и, словно заправский игрок в крикет, запустила по сложной траектории его голову будто мячик. А потому кондоровец так и не увидел, как по улице картечью хлестнули осколки битого камня, сметая и калеча всех на своем пути, а потом прокатилась волна огня, долизавшая и добившая уцелевших.

   Полковник Эстери истерически рыдал, глядя на то, как остальные бомбардировщики, собрались в круг, словно обсуждая смерть своего командира, а потом ринулись вниз, сбрасывая остатки бомб и, словно маленькие бипланы, штурмуя из пулеметов то, что еще так недавно было укрепленными позициями его гарнизона. Взрывная волна сбила полковника с ног, и он с трудом поднялся на четвереньки. Из глаз, не останавливаясь, лились слезы. Трясущимися руками он достал из кобуры пистолет, поднес, было, к груди, но потом, словно испугавшись, лихорадочно сунул ствол себе в рот. Сухо треснул неслышный в общем грохоте выстрел...



   16.10, 13 августа 1937г., Вальядолид

   Франко сжал голову руками, прикрыл глаза. Нестерпимо ломило виски. Посланной на перехват русской группы колонны генерала Солано больше не существовало. Как не существовало больше и самого генерала, чей автомобиль попался в паре километров от Паленсии на глаза тройке «рата». Русские летчики едва не сравняли город с землей, сотворив из него вторую Гернику. И теперь на пути вырывающихся русских лишь пехотный полк усиленный бандерой Легиона...

   Каудильо скривился. Формально русских меньше, но это только формально... На что способны большевики он уже имел "счастье" убедиться и потому объективно оценивал шансы его солдат остановить этих отчаянных фанатиков. Если бы колонна Солано уцелела...

   – Передайте приказ командирам полка и бандеры, расположенных в Аквилар-де-Кампо – сухо сказал Франко адъютанту. – При появлении большевиков – попытаться вступить в переговоры. Пусть тянут время. И пошлите им на помощь два полка марокканцев из второй дивизии...


   13.18, 14 августа 1937г., окрестности городка Аквилар-де-Кампо

   С той стороны раздался глубокий и чистый звук трубы. Еще раз. И еще раз. Звенел один и тот же сигнал – приглашение к переговорам.

   Мехлис повернулся к горнисту:

   – Отвечай. Пусть приходят. Послушаем, что скажут...

   Красноармеец прижал к потрескавшимся губам свой корнет. Та-та-та-ти! Ти-ра-та-та...

   С позиций мятежников поднялись и зашагали вперед три фигуры. Над ними сморщенной тряпкой болтался в такт шагам белый флаг.

   Лев Захарович встал и одернул кожанку. К нему тут же шагнули Ястребов и Домбровский:

   – Товарищ корпусной комиссар, – негромко произнес Бронислав – Не надо вам лично. Мало ли что...

   – Давайте мы сходим, – поддержал его Домбровский. – Вон, старшину моего возьмем и...

   – Вздор! – резко оборвал их Мехлис. – Что же я за командир и комиссар, если побоюсь? Других под пули подставлю, а сам отсиживаться буду? Это, товарищи, не по-большевистски. Да и не по-честному...

    Он оглядел бойцов, задержал взгляд на громадном Семейкине, сидевшем неподалеку, на минуту задумался, вспоминая его имя, но, так и не вспомнив, обратился к нему по званию:

   – Товарищ звеньевой, пойти со мной не побоитесь?

   – Никак нет, товарищ Мехлис! – Семейкин вскочил и тоже одернул форму. – Я готов.

   – И вы, пожалуйста, – обратился Лев Захарович к горнисту.

   Он критически оглядел себя и двух своих спутников, вздохнул, попытался стряхнуть с кожанки пыль, но, поняв тщетность попыток, махнул рукой:

   – Пойдемте, товарищи...

   ...Навстречу советским парламентерам шли легионеры. Тоже – не парадного вида, хотя более чистые и свежие. И наверняка сытые. Лев Захарович усмехнулся: еда кончилась еще вчера утром, но сегодня, проснувшись, он обнаружил в своей фуражке узелок, а в нем – три больших куска сахару. Выяснилось, что тот самый белозубый башнер последнего уцелевшего танка – Каплер, ночью положил ему свой сахар. Весь, что у него оставался... Он собирался, было, разбранить хорошенько непрошеного доброхота, но, увидев огорченные глаза парня, просто не смог. Обнял его за плечи, и пояснил, что комиссар – такой же человек, как и все, а сахар нужно отдать раненым. Перед маршем их напоили сладенькой водичкой и погрузили в автомобиль... А эти сегодня плотно позавтракали. Даже побрились...


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю