Текст книги "Сезон тихой охоты(СИ)"

Автор книги: Борис Лавров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

   – Не напоминай, – поморщился я, почесав переносицу. – Так, саквояж внутри. Хорошо ещё – не за пределами того дома... – я влез обратно в окно – саквояж стоял прямо под ним. – Это было бы слишком жестоко... Интересно, что это всё-таки за место такое было?

   – А кто его знает... – махнул рукой Джулиан. – Таких местечек на планете много, обо всех мы не сможем узнать никогда.

   – Ты прав, – признал я. – Даже если прожить миллион лет и изучить абсолютно все магические точки... Ведь рано или поздно, появятся новые, и придётся изучать ещё и их! И так до бесконечности.

   – Вот именно, – кивнул мой друг. – Ну и кашу тут заварили когда-то в древности... Ну да ладно. Давай, рассказывай, во что ты на этот раз вляпался и что вообще происходит.

IV.

   В тесно, хотя и со вкусом, обставленном кабинете, сидела женщина. Если бы кто-то присутствовал в парижском ресторане в тот поздний час, когда она с Марком Романом обсуждала его неожиданное назначение на должность "куратора" четвёрки, он бы сразу узнал эти светлые волосы и гордый, будто бы отрешённый от земных проблем взгляд. Однако в тот час в ресторане были только хозяйка кабинета, Марк – который сейчас находился в другом месте – да официанты, которые тем более здесь быть не могли.

   Блондинку звали Бьянка де Бланш, и земных проблем ей хватало – выше головы.

   В настоящий момент Бьянка оторвалась от бумаг, над которыми сидела, составляя то ли какой-то план, то ли список, а то и непонятный гороскоп, и позвонила в стоящий рядом серебряный колокольчик. Секунд десять ничего не происходило, а затем дверь открылась, и в кабинет зашла служанка.

   – Да, госпожа? – было видно, что горничная прошла хорошую школу: её невозмутимость била все рекорды.

   – Мари... Приготовь мне чашечку кофе, – распорядилась Бьянка. Горничная немедленно удалилась, и она позволила себе потереть виски.

   – Ещё немного... – пробормотала она. – Ещё немного, и всё сойдётся. Процесс уже завертелся, осталось лишь немного подтолкнуть, и всё пойдёт своим ходом. Тогда и отдохнём...

   Снова вооружившись карандашом, она начала что-то чёркать на листе. Затем, колоссальным усилием воли удержавшись от того, чтобы не смять злосчастный листок и не швырнуть его в угол, она поставила перед собой ноутбук – судя по всему, далеко не самой старой модели – и, включив его, щелкнула по значку скайпа. Убедившись, что собеседник на месте, она запустила видеозвонок и выжидающе забарабанила лакированными пальцами по крышке стола. Через несколько секунд на экране возникло лицо собеседника Бьянки. На вид ему было около шестидесяти лет, и в первый момент его вид поражал своей загробностью и мрачностью – настолько было сухим и холодным лицо длинное пожилого джентльмена, чьи некогда тёмные волосы давно и успешно захватывала седина. Чёрный костюм идеально завершал образ. Владелец похоронного бюро – вот первая ассоциация, которая возникала в голове того, кто не знал этого джентльмена.

   Впрочем, сейчас это впечатление портило выражение полной растерянности, возникшее на лице джентльмена при виде Бьянки.

   – В чём дело? Неужели опять? – он расширил глаза.

   – Представь себе, Лоуренс. – бескомпромиссно кивнула блондинка. – Снова ошибка, причём не с моей стороны.

   – Ты полагаешь, это я неправильно произвёл расчеты? – старик помотал головой, затем нахмурил брови, явно пытаясь занять лидирующие позиции в разговоре. – Бьянка, я всё перепроверил уже три раза!

   – Перепроверишь и в четвёртый! – повысила голос Бьянка. В этот момент в дверь постучали – это горничная принесла своей госпоже поистине миниатюрную чашечку кофе.

   – Спасибо, Мари, – совершенно ровным голосом поблагодарила Бьянка – и, не обращая более на служанку внимания, вновь заговорила на повышенных тонах:

   – Выглядит так, будто ты не знаешь, как легко ошибиться при подобных расчетах!

   – Мадемуазель де Бланш! – из последних сил возмутился названный Лоуренсом старик (было видно, что иных доводов у него уже не осталось, но он из последних сил хочет сохранить свою показную невозмутимость). – Позволю себе напомнить, что подобные расчеты я запросто проводил ещё за много сотен лет до вашего рождения!

   – Сэр Уэстри! – таким же ледяным тоном отвечала Бьянка. – Если вы подвергаете сомнению моё мастерство как специалиста, и считаете, что я способна ошибиться при составлении сквозь-временного графика при наличии у меня правильных данных... И тем более, если вы считаете недостаточно важной нашу с вами миссию... Надеюсь, вы понимаете, что в этом случае я легко найду вам замену среди членов Совета?

   Секунд на десять в кабинете повисло гробовое молчание. Потом старик сухо бросил:

   – Хорошо, Бьянка. Я проверю в четвёртый раз и сообщу тебе результаты. На этом всё?

   – Пока, пожалуй, всё, – кивнула в камеру блондинка. – Приятного тебе дня, Лоуренс.

   – Я уже говорил, Бьянка... – покачал головой старик. – Лоуренс – имя для документов, для внешнего мира. Меня от рождения звали Локрином, и будь так добра – когда нас не слышит никто из посторонних, называй меня именно так. А... Не суть. Конец связи.

   Окошко скайпа погасло, и Бьянка, закрыв крышку ноутбука, отхлебнула немного кофе из чашечки.

   Тут в дверь кабинета снова постучали. Бьянка удивлённо взглянула на дверь – гостей она не ждала.

   – Войдите, – громко бросила она.

   За дверью снова стояла Мари.

   – Госпожа... К вам посетители, – доложила она ровным голосом.

   – Зови сюда, – с лёгкой улыбкой кивнула Бьянка. Когда за служанкой закрылась дверь, она еле слышно пробормотала:

   – Кого там нелёгкая принесла... – и быстрым движением переместила несколько бумаг в ящик стола.

   Когда дверь вновь открылась, на пороге стояли двое. Оба вошедших были хорошо знакомы Бьянке, а один из них также хорошо был известен четвёрке. Вошедшими были Матонви Друрбин и Джулиан Томс.

   – Ваша компания всегда ходит стаей? – с холодком в голове произнесла Бьянка. – Только что закончила беседу с Лоуренсом... Или как он там себя просил называть, эти ваши кельтские имена всегда вылетают из головы. Ну а теперь вы.

   – Бьянка, ты чего? – немного опешил Джулиан. – Я надеялся, что после пятнадцатилетнего перерыва ты встретишь меня чуточку теплее.

   – Возможно, и встретила бы, если бы за тобой не притащился Мэтт, – поморщилась Бьянка. – Знал бы ты, сколько проблем у нас сейчас из-за его несдержанности...

   – Несдержанности? – хмыкнул Друрбин. – Как бы не так. Дело совсем в другом!..

   – Только не говори мне, что это всё судьба и всякие пророчества, – покачала головой Бьянка. – Не поверю. Тебе – не поверю.

   – И вовсе никакие не пророчества, а просто закрытие цепочки, – пожал плечами Матонви. – Направить этих детишек на нужный путь было необходимо, и та цена, что я заплатил – вполне приемлема. Иначе бы... Знаешь, сколько событий могла бы потянуть за собой смерть Эбрилла в раннем возрасте?

   – Так ты знал? – удивлённо – действительно удивлённо – взглянула на Матонви Бьянка.

   – Разумеется, знал, – пожал тот плечами. – Давно ждал и готовился.

   На самом деле Матонви действительно знал о незамкнутом временном парадоксе, но причиной тому были вовсе не его многочисленные магические умения, а совершенно чёткая инструкция, которую ему в своё время выдал Рудерх Эбрилл, его учитель, получивший её, в свою очередь, от того, кто учил магии его самого – легендарного волшебника Клаусса Марли. Матонви это всё афишировать не спешил – впрочем, он и не утверждал обратного.

   – Их нужно было направить в Средние Века в определённые дни, – продолжил он, глядя на поднявшую брови Бьянку. – Если бы они добирались до посёлка в Австралии пешком – точно опоздали бы. А так – я перекинул их как раз вовремя. А то, что те дни совпали с днями, когда я мог избавиться от старого долга и освободить пленников Антрума... Ну что же. – Матонви развёл руками. – Чудеса тоже бывают. Кому как не нам это знать?

   – Ладно... – кивнула Бьянка. – Допустим. Это было действительно необходимо, хотя шага Гортензии и Игрока не ожидал никто. Но хоть рассказать обо всём этом ты мог?! Может быть, не сидели бы мы сейчас с твоим Локрином, не выслеживали бы Кервага...

   – Керваг снова в пути? – нахмурился Джулиан. – Об этом ты мне не рассказывал, Матонви. Это уже не шуточки, старый свартальфар действительно опасен... Короче, я весь в твоём распоряжении, Бьянка. Что надо делать?

V.

   – Они планируют выследить и догнать Кервага! – хмыкнул Игрок, сидящий в том же самом кресле, в котором его некоторое время назад видел Матонви. – Всерьёз думают, что моего слугу так просто остановить. Смешно...

   – Вовсе нет, – возразила Гортензия. – Ты забываешь, что и они – не абы кто.

   – Земные маги? – Игрок посмотрел на неё с весёлой улыбочкой. – Серьёзно?

   – Разумеется, – кивнула дама. – Это не просто маги. Это наши воспитанники. В данном случае – мои воспитанники. Один только Джулиан может сделать многое. Да, сила, которой я его поддерживала до сих пор, ушла... Но она ведь полторы тысячи лет – земных лет! – въедалась в его сущность. Его силы сейчас выше, чем силы самого могущественного мага, не знающего такой поддержки.

   – А как же Бьянка? – съехидничал Игрок. – Её ведь твоей ученицей никак не назовёшь.

   – Не назовёшь, – кивнула Гортензия. – Но это не меняет того факта, что она – самый сильный светлый маг Земли в эту эпоху. После Джулиана, конечно. Да и то как сказать – возможности Джулиана огромны, но это именно что чистая сила, в то время как у неё... – Гортензия наставительно подняла палец. – У неё – высшее мастерство и отточенная тонкость заклинаний.

   – В таком случае... – Игрок пожал плечами. – Если ты считаешь, что они могут чем-то действительно навредить моему плану с Кервагом, партнёр... Мне кажется, пришло время для некоторых санкций, не так ли?

   – Вовсе нет, – холодно улыбнулась Гортензия, качнув головой. – Стоит различать обычное, рядовое вмешательство, какое задумал Совет Магов, и жёсткое и грубое преломление всей линии игры, совершённое Матонви. За второе нужно наказывать, чтобы впредь неповадно было. Первое же – не только допустимо, но и вполне естественно. К тому же... Ведь и Керваг не является обязательным атрибутом этого уровня игры. Здесь у нас припасены совсем иные сложности и препятствия, и ты об этом прекрасно знаешь. Твой же слуга послан тобой по личной инициативе, да к тому же он, судя по всему, собирается превысить свои полномочия. Насколько это... Уместно?

   – Для меня это уместно всегда, полагаю. – Игрок качнул рукой. – Для тебя же... Всё зависит от того, воспримешь ли ты его действия как нечто, что может помочь твоему Свету и его будущим эмиссарам на пути их становления. Надо сказать – твои решения и выводы порой бывают весьма неожиданными, даже для меня.

   – Я не думаю, что смерть или серьёзное ранение одного из членов команды на данном этапе их пути принесут какую-то пользу, – отрезала Гортензия. – Скорее наоборот.

   – Но ты и не препятствуешь мне, когда я посылаю Кервага? – усмехнулся Игрок.

   – Это "наоборот", – пояснила Гортензия, – Может быть в обе стороны. Скорее всего, Свет потеряет их в этом случае – но и Тьма тоже не сможет их получить.

   – И почему ты думаешь, что такой результат меня не устроит? – на лице Игрока поселилась довольная ухмылка. – Они не станут для нас угрозой... Раз и навсегда... А других соратников я найду всегда.

   – Ты прекрасно знаешь, что соратники с таким потенциалом встречаются очень редко. И вы, и мы каждого из таких бережём, холим и лелеем. Я неплохо тебя изучила – тебе будет непросто взять и расстаться с таким шансом. Поэтому, думаю, ты вряд ли позволишь Кервагу сделать что-то действительно фатальное.

   – Пра-авда? – протянул Игрок. – А если я уже сейчас вижу, что они склоняются к стороне Света? И уже сейчас, понимая, что сделать их своими не получится, хочу пресечь пополнение ваших рядов такими соратниками? А? Ведь и я тебя изучил не хуже. После уже может быть поздно, они войдут в силу. А сейчас как раз самое время, чтобы вмешаться.

   – Только что ты смеялся над попыткой нескольких сильнейших светлых магов Земли остановить Кервага. – резонно заметила Гортензия. – А сейчас опасаешься, что его победит четвёрка детишек?

   – Но-но. – Игрок погрозил пальцем. – Совет Магов планирует не просто остановить его. Они хотят его выследить, победить и пленить, или даже выбросить из своей реальности. Это совсем другое дело. Детишкам нужно просто не дать его планам осуществиться, что куда проще... Хотя и это совсем не лёгкая задача.

   – Стало быть, ты действительно хочешь провести такой блеф? – улыбнулась Гортензия. – Рискуешь, партнёр.

   – Может быть, может быть... – пожал плечами Игрок. – А может, и нет. Но ты – в любом случае – ничего не предпринимаешь, чтобы остановить меня и переиграть. Только сообщила своим любимчикам о том, что Керваг там и он угрожает детишкам... Я всё-таки не считаю их серьёзной помехой. Может быть, ты просто симпатизируешь мне, а?

   – Попрошу без намёков, – ледяным тоном заметила Гортензия. – Ты прекрасно знаешь, что между нами нет и не может быть ничего общего. Мы только партнёры по игре, и то – я со своей стороны поставлена начальством. Мне казалось, разговоры на эту тему у нас закончились уже давно – лет восемьсот назад, по земным меркам.

   – А может быть, за это время я по ним ужасно соскучился, – съязвил Игрок.

   – Ладно... – вздохнула Гортензия – Тебе не кажется, что Матонви слишком долго находится на свободе? Они уже успели и до Бьянки добраться, и даже какой-то план составить.

   – Специально не буду заглядывать и узнавать, что у них за план, – демонстративно покачал головой Игрок. – Так интереснее. Ну а что до Матонви – тут я с тобой соглашусь. Эту фигуру у них забрать не удастся – она уже стоит на доске, причём совсем в другом её углу. То, что он только что сделал, вполне может сойти за помощь команде. Выдёргиваем!

   Обе наблюдающих за партией сущности – светлая и тёмная – одновременно кивнули и щёлкнули пальцами.

   – Куда теперь? – с улыбкой посмотрел на Гортензию Игрок. – Я бы предложил Адский Лес. Оттуда довольно сложно выбраться. Людям вообще не нравится, когда кругом на километры – лишь горящие озёра, дым да живые деревья с плотоядными наклонностями. А кроме того, Адский Лес блокирует внутри себя любую магию, кроме самой элементарной. По мне, так самое то для того, чтобы поставить на место зарвавшегося волшебника.

   – Не имею ничего против, – согласилась Гортензия. – Пускай выбирается из этого леса. Он, кажется, находится в соседнем измерении, так что Матонви придётся ещё и оттуда выбираться...

   – Да, но не раньше, чем он окажется вне Адского Леса – по уже названным причинам, – подтвердил Игрок. – Смотри-ка, Бьянка и Джулиан не так уж и удивились, когда их приятель исчез.

   – Ничего странного. Я думаю, они ожидали чего-то подобного в любой момент. Им было куда важнее, чтобы он успел внести свою лепту в их план и сообщить то, что известно только ему.

   – Ладно... – Игрок откинулся на спинку кресла. – Что-то мы отвлеклись от основного места действия и наших любимых четырёх фигур. Они уже полторы недели в Винчестере. За это время могли и дел наворотить.

   – Ты что, не следил за ними всё это время? – скривилась Гортензия. – Как похоже на тебя.

   – Ну уж извини – отвлёкся на более занимательное зрелище, – демонстративно развёл руками Игрок.

   – Хорошо. – Гортензия вздохнула. – Давай снова пробежимся по событиям последних полутора недель. Там есть на что посмотреть.

   – Рад слышать, что наши детишки занимались не только повседневной рутиной, – кивнул Игрок. – Итак... Что же они там затеяли?

   – Довольно странным было решение приставить к ним не кого-нибудь, а Марка Романа, – заметила Гортензия. – Впрочем, там, кажется, не было выбора – все прочие не смогли бы сейчас там находиться.

   – Брось, – усмехнулся Игрок. – Марк – отличный воин, против методов Кервага – самое то. В тебе просто говорит память о твоём поражении. Ведь ту игру выиграл я!

   – Марк действительно слабый маг... Если его вообще можно назвать магом, – покачала головой Гортензия.

   – Конечно, можно! – деланно возмутился Игрок. – Вот что: пока я пересматриваю события последних полутора недель, отвлекись и попытайся вспомнить, через что прошёл Марк и на что он способен. И тогда, может быть, ты перестанешь говорить такие неуместные глупости.

   И он потянулся к стоящему рядом столику, чтобы налить себе вина.

Марк. I

I.

   В тот давний, давний день мне исполнилось одиннадцать.

   Если бы я знал, как всё пойдёт дальше – я бы возненавидел этот возраст, в котором мне придётся... Пришлось застрять на долгие века. Хотя дело на самом деле не в возрасте. То, во что я в итоге вляпался, гораздо, многократно хуже. Но тогда я всего этого не знал. И мне просто было весело. Никаких особых празднеств по этому поводу никто и не думал устраивать – не хватало ещё, чтобы жители самого бедного квартала благословенного Амитерна устраивали торжество по поводу того, что какой-то мальчишка родился одиннадцать лет назад. Но мне было достаточно одного знания об этом. Почему? Это совсем просто. Я стал старше, а значит, ещё на один год приблизился к той дате, когда смогу пойти служить в армию Императора.

   Если честно, мои друзья относились к этим идеям скептически, утверждая, что в армии я вряд ли добьюсь чего-то большего, чем звание рядового. При этом, правда, сами они грезили точно тем же и все их насмешки, очевидно, были обусловлены исключительно природной вредностью. Ну а мне доставалось больше всех – потому, что я был самым младшим в компании.

   Наш мальчишеский лидер – Октавий – был старше меня на три года. Даже, если быть точным, на три года и два месяца – то есть, он уже перешагнул рубеж первого совершеннолетия и, по сути дела, никто бы не удивился, если бы он уже покинул нашу компанию. По закону он уже вполне мог жениться, а зная это, некоторые могли бы вообразить, что возиться с более младшими взрослому человеку не пристало. Некоторые – но не Октавий. Роль вождя всех детей бедного квартала его вполне устраивала, ну а нас вполне устраивал такой вождь. Сильный и ловкий, решительный, беспощадный к тем врагам, которые могли быть у детей, но всегда справедливый к своим "подчинённым". Ни в коем случае не снисходительный! Не стоит путать эти два понятия. Кроме того, у Октавия было то, чего не было у нас всех – привычка держаться с окружающими так, будто он если не сам Император, то, по меньшей мере, его незаконнорожденный сын. Злые языки говорили, что настоящим отцом Октавия был не солдат, погибший девять лет назад, а некий раб, с которым его мать провела ночь, пока её муж был в походе. Так или иначе – мать растила сына в одиночку, опираясь лишь на помощь добрых соседей, и за всё это время Октавий выслушал огромное количество рассказав про мужество и доблесть его отца-солдата, и никаких упоминаний ни о рабах, ни о других претендентах на сердце матери, кроме того единственного, с которым она когда-то связала свою жизнь. Так что все слухи, надо полагать, были только лишь слухами – их всегда было много в этих местах.

   Итак, Октавий был нашим мудрым и справедливым правителем. Однако отказать себе в удовольствии подначить меня, когда я вновь заводил разговор про своё будущее и про армию, он не мог, как не могли сделать этого и другие мои друзья. Мне кажется, они дразнили меня этим даже в тот день. Тогда я, кажется, сильно обижался, но, если б знать, что произошло дальше, я бы, наверное, подумал, что дружеские дразнилки – лучшее, что могло произойти. Фактически, я и сейчас так думаю.

   На тот момент нас было трое. Я, Октавий и Никиас.

   О Никиасе тоже стоит рассказать поподробней. Правая рука Октавия и его лучший друг с самого раннего детства, он славился тем, что не боится ничего. Вообще ничего. То есть, конечно же, в какой-то мере все мы этим хвастались, ведь то, что дети Рима не ведают страха, было известно всем и каждому. И всё-таки какие-то определённые моменты пугали каждого из нас: крысы, отцовская хворостина, угроза падения небес. Лично я всегда боялся двух вещей: тёмных закрытых пространств и того, что пророчества моих друзей по поводу моей военной карьеры сбудутся. И так каждый из нас – стыдясь этого в душе, но чего-нибудь – да боялся. Но только не Никиас. Ему не были присущи не только страхи, но и даже осторожность в какой бы то ни было мере. Он мог спокойно стоять на краю бездонной пропасти, сунуть руку в огонь – он будто бы не понимал, почему этого не следует делать. Нет, наивным дурачком он вовсе не был – напротив, ему был присущ острый и скептический ум. Просто его совсем не страшили ни боль, ни возможность смерти. Страх отсутствовал у него даже в рефлексах. Например, даже самый смелый может на секунду испугаться, если подстеречь его за углом и неожиданно выпрыгнуть с громким устрашающим криком. Потом, конечно, он опомнится и постарается треснуть обидчика по шее за такие шутки, но это потом, а в первую секунду на лице обычно поселяется испуганное непонимание, и человек инстинктивно отшатывается, не давая возможной опасности достать себя. Всё так. Только вот к Никиасу это никоим образом не относилось – при неожиданных выкриках или хлопках в лицо он оставался совершенно невозмутимым, таким же, как и всегда. Конечно, что творилось у него в душе – никто не знал, но если не было причин предполагать, что он боится, но скрывает страх – зачем же это вообще предполагать? Времена были простые, да и сами мы были бесхитростными и открытыми. Поэтому Никиаса без лишних промедлений объявили тем, кто не ведал страха никогда и нигде.

   Сам он к этому званию относился совершенно спокойно, нос не задирал и даже свою безбашенность проявлял лишь там, где это нужно, не демонстрируя своё бесстрашие просто ради самой этой демонстрации. Больше всего другого он уважал ум, а потому и был всегда тенью Октавия. Итак, как я уже говорил – в тот момент нас было трое.

   Мы шли к холмам. Город хорош для мальчишки, но настоящее веселье, по нашему общему убеждению, могло быть только за городом, то есть там, где за нами никто не присматривает, никто на нас не кричит и вообще не мешает заниматься тем, что приятно и полезно нам самим. Поэтому мы шли к холмам.

   Вообще холмообразных образований вокруг нашего города было немало. Но когда кто-нибудь из нашей компании бросал фразу "А давайте пойдём к холмам", все сразу понимали, что речь идёт о вполне конкретном месте, где мы стабильно собирались несколько раз в неделю. В отличие от прочих, эти холмы были немного выше, так что им вполне можно было присваивать звание маленьких гор, ну а кроме того, в них были вырыты пещеры. Самое же интересное состояло в том, что мы не знали, кто именно, когда и зачем эти пещеры вырыл. Да никто в городе не знал – это было чем-то вроде местной легенды. В том, что пещеры созданы искусственно – никто даже не сомневался... Во всяком случае, если он хоть раз видел эти пещеры своими глазами. Но вот насчёт того, кто же их создал, каждый имел в голове свою версию. Помнится, я сам придерживался совершенно фантастической теории о том, что пещеры вырыло мистическое племя наездников на гигантских змеях. Ну а как же! Форма пола и стен в пещерах были совершенно округлые – именно такие, чтобы там могла проползти змея... Если она, конечно, в ширину с хорошего быка. А вот потолок мало того, что не вписывался в эти круглые контуры, имея сверху что-то вроде углубления и придавая тоннелю вид капли, так ещё и был хорошенько укреплён досками.

   – Смотрите сами! – не раз доказывал я друзьям. – Змея ползёт снизу, ей нужна круглая поверхность. Она сама по форме как длинная, гигантская колбаса! Она как раз помещается в проход! А вот всаднику, который восседает на её спине, не хочется быть расплющенным, и он прорывает сверху место для себя. Потому снизу тоннели такие ровные и естественные, а сверху явно вырыты вручную, да ещё и подбиты досками! Со змеи даже и доски прибивать удобнее – она лежит себе спокойненько, даже не двигается, а ты ходишь по ней и прилаживаешь укрепления.

   Мои друзья, конечно же, только смеялись над такой версией. У каждого из них на этот счёт были свои идеи. Никиас всегда думал, что здесь много лет назад наши предки оборонялись от каких-то опасных врагов, а каплевидная форма тоннеля говорит о том, что он начал образовываться самостоятельно, "диким" образом, а люди, придя сюда, когда возникла необходимость укрыться, завершили этот процесс и достроили пещеры вручную в соответствии со своими нуждами. Октавий же утверждал, что где-то здесь неподалёку находится вход в подземное царство. За эту версию говорило то, что периодически мы обнаруживали в пещерах старые человеческие кости, но вообще у меня чаще возникало подозрения, что Октавий просто хочет нас запугать. Особенно меня – о моей боязни закрытых пространств мало кто знал, но наш лидер в число этих людей входил. Конечно, со своим страхом я давно и успешно боролся... Но немного не по себе мне в пещерах всегда становилось. Правда, рассказы Октавия о мире мёртвых на меня не действовали – просто потому, что я в них не верил.

   Как показал тот злополучный день – совершенно зря. Каким бы невероятным это не казалось и по каким бы признакам наш вождь это не определил – именно его версия оказалась правильной. В холмах действительно скрывался вход в подземную страну теней... Или же выход из неё. Точнее сказать сложно, но именно с этого всё и началось. Мне было одиннадцать, и мы с двумя моими друзьями сунулись туда, куда именно в этот день соваться определённо не стоило. Но – было уже поздно: игра началась.

II.

   Почему нас в тот раз было так мало – я не помню. Кажется, изначально желающих идти с нами было немного больше, но затем у каждого обнаружились какие-либо дела, и мы внезапно остались втроём. До сих пор мне кажется, что если бы нас было хотя бы четверо – то ничего бы не произошло. Ведь по правилам тех высших существ, которые всё это устраивают, в игре должно быть по четыре участника с каждой стороны – трое обычных и один так называемый хранитель, который обладает какими-то сверхчеловеческими силами (в обмен зачастую лишившись чего-то человеческого) и должен оберегать остальных трёх от опасностей. Мы трое, плюс та, кого мы встретили – вот и четверо! А если бы нас таким образом стало пять или шесть...

   Впрочем – кто сказал, что эти же самые высшие силы непричастны к тому, что там оказались именно мы, именно втроём и именно в тот час?

   Никаких определённых целей у нас не было. Мы просто бродили по пещерам в холме, выискивая что-нибудь интересное. Никиас – он был младше Октавия на полтора года, но по силе и ловкости ни в чём ему не уступал – то и дело поднимался на какие-нибудь уступы, смотрел, нет ли чего "такого" вверху. Я подбодрял его словами вроде:

   – Смотри внимательней, там точно должны быть гигантские змеиные чешуйки!

   – Ага, – хмыкал Октавий. – Особенно наверху. И ещё непременно взгляни на потолке – у Марка змеи могут и по нему лазить.

   Они с Никиасом смеялись, но необидно, а так заразительно, что я и сам начинал хихикать. Никиас спускался вниз, потом снова поднимался... И так далее. Спустившись в очередной раз, он доложил своему командиру:

   – Там какой-то звук. Кажется, кто-то есть.

   – Кто-то пришёл сюда, кроме нас? – действительно, в этой ситуации не было ничего удивительного. – Пошли, если свои – поприветствуем, если чужие – подерёмся.

   Октавий развернулся было назад, уверенный, что звук идёт от входа, но Никиас его остановил:

   – Не там. В глубине.

   – Ну... Пошли в глубину, – справедливо рассудил Октавий. – Проверим, кто там забрался в наши владения.

   По правде сказать, на самом деле пещеры в холмах вряд ли можно было так назвать. Сюда бегали и мы – дети бедных кварталов, и наши более богатые ровесники, и ребята из ближайших деревень. С некоторыми из них мы дружили, с некоторыми – не очень, и тогда наши встречи заканчивались синяками и разбитыми носами. Единственные, с кем мы дела не имели вообще – это дети рабов, которые тоже иногда забирались сюда. Честно говоря, стоило здесь появиться кому-то из нашей (или другой) компании – как те дружно вставали и, ни слова не говоря и глядя себе под ноги, уходили восвояси. Честно говоря, именно за это мы их и не любили. Октавий часто повторял, что у таких, как эти, рабство не на теле, а в душе, и что тот, кто хочет свободы – будет добиваться её любой ценой, даже если родился несвободным.

   Но рабы оставались рабами, а мы – дети свободных граждан Рима – продолжали свой путь.

   Пещеры становились всё более тёмными и мрачными. Честно говоря, мы редко брали с собой фонарь или факел – с ними здесь было довольно неудобно ходить, да и не настолько эти места были тёмными, чтобы ничего не разглядеть. Благодаря небольшим просветам в стенах, присутствовавших даже в самой глубокой части пещер, здесь всё было видно. Но, конечно же, это не избавляло от гнетущего полумрака. Ну, в конце концов, это же были пещеры, а не солнечный пляж!

   – Что-то я ничего не слышу, – заметил, наконец, Октавий, когда мы прошли какое-то время. – Может, тебе почудилось?

   – Точно нет, – покачал головой Никиас. – Я прекрасно слышал. Какие-то шаги... Очень медленные. Или даже ползки. И ещё что-то странное такое, вроде всхлипывания.

   – Ты уверен? – Октавий внимательно посмотрел на друга. – Точно ничего не напутал? Кто там может всхлипывать?

   – Пойдём и посмотрим, – заметил я. Действительно, кто?

   – Ты прав, – согласился Октавий. – Но всё-таки, мы идём туда, куда нужно? Я не слышу ничего. Может быть, мы свернули не в тот коридор?

   Никиас хотел что-то возразить, но тут все вопросы как-то отпали сами собой. Звук, который он недавно слышал, повторился. Было такое ощущение, как будто там кто-то тащится, спотыкается и падает. Тихий, еле слышный, стон... Да что же там такое?!

   – Совсем близко, – определил по звуку Никиас. – Осталось всего чуть-чуть, пара поворотов, и мы увидим, кто это.

   – Мне кажется... – Октавий замер на секунду, – Мне кажется, что там кому-то нужна помощь! Пошли!

   И он неожиданно сорвался с места.

   Мы бросились за ним. На повороте мне, чтобы не упасть и не врезаться ни во что лбом, пришлось схватиться рукой за стену. Ступни – я был босым – странно закололо.

   – Здесь не песок и не утрамбованный камень, – заметил Никиас. – Здесь острые камни. Как зубы какие-то.

   – Мы так далеко никогда не заходили, – удивился я. – Интересно, как же змеи ползали по такому острому полу? Они бы себе весь живот порезали. Или они досюда не доползали?