Текст книги "Игра в послушание"

Автор книги: Борис Карлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

Торопливо выпроводив бабушку из комнаты, Маринка осторожно, шаг за шагом, стала приближаться к столу. Человечек уже стоял рядом с коробком, что-то попискивал и размахивал руками. Медленно, не сводя с него глаз, девочка опустилась на стул, вытянула шею и наклонила голову. Да-да, несомненно, это был её сосед и одноклассник Петя Огоньков. Только совсем крошечный...

– Это я! Я! Петя Огоньков! – надрывался человечек. – Меня превратили!

– Петя, это ты?.. – шепотом произнесла Маринка в полнейшем замешательстве.

– Да, да, это я! Меня превратили, понимаешь? – кричал Петя тоненьким-тоненьким голосом.

– Ой... – выдохнула Маринка, – вот это дела... Как же ты теперь в школу будешь ходить?

Пете нестерпимо захотелось Корзинкину поколотить, он не находил слов от возмущения. Но тут в комнату зашла бабушка и позвала внучку пить чай. Маринка бесцеремонно засунула Петю в коробок и прошептала:

– Я сейчас, только на минутку, чтобы бабушка ничего не подумала.

Она убежала на кухню, а в комнату зашел оскорблённый до глубины души толстый кот Барсик. Мгновенно то-то почуяв, он некоторое время внимательно оглядывался по сторонам, потом запрыгнул на стол и начал усердно обнюхивать коробок. У Пети в это время глаза были на мокром месте, он шмыгал носом и тихонько всхлипывал. Места было мало, сильно пахло деревом и спичками.

Между тем, пока Маринка, обжигаясь чаем, судорожно обдумывала всю эту дичайшую ситуаций, коробок начинал интересовать Барсика всё больше. Он даже стал догадываться, что всё это не просто так, и коробок как-то связан с чрезвычайными событиями последнего времени. Барсик мяукнул, тронул подозрительный предмет лапой раз, другой...

Предмет отскочил, Петя внутри покатился кубарем.

– Эй! – закричал он. – Брысь! Пошел вон!

Оттого, что коробок запищал, Барсик пришёл в неописуемый восторг и тотчас погнал свою находку со стола.

Коробок брякнулся на пол, кот моментально оказался рядом и азартно погнал его перед собой, словно нападающий хоккейной сборной.

Если бы Петя был нормальным мальчиком, то высоту, с которой он упал, можно было бы сравнить с высотой пятиэтажного дома. Но поскольку теперь на него действовали уже совсем другие силы природы, его тряхнуло, конечно, как следует, но он остался цел и даже же набил себе шишек.

Едва в коридоре послышались шаги, Барсик загнал коробок под шкаф, запрыгнул на стул и принял непринуждённую позу, показывая всем своим видом, что он здесь давно я вообще не думал заниматься какими-нибудь глупостями.

Но Маринка сразу поняла, в чём дело, и дала Барсику такую оплеуху, что тот, не издав ни звука, пулей вылетел в коридор.

– Петя, Петя, ты где! – позвала она тихонько.

Из-под шкафа послышался писк. Маринка линейкой выгребла коробок и прижала его к груди.

– Бедненький, – прошептала она. – Я больше тебя одного не оставлю, ты теперь всегда будешь со мной, всегда. Может быть ты голодный? Ты кушать хочешь?

Голос девочки отдавался в коробке пещерным уханьем великана. А сама Маринка Корзинкина чувствовала неожиданный прилив нежности к маленькому человечку, ставшему беспомощным и беззащитным.

– Не бойся, маленький, – шептала она, губами касаясь коробка, и Петя чувствовал запах свежих оладышек, – я никому тебя не отдам, я буду о тебе заботится.

– Нет! Нет! – закричал Петя и заколотил руками и ногами по стенкам. Не хочу быть маленьким! Помогите, сделайте что-нибудь!

И он, в конце концов, разрыдался по-настоящему.

Маринка Корзинкина присела на стул и задумалась. Она думала с минуту, а потом сказала:

– Знаю. Я придумала, что нужно делать.

Петя перестал плакать и насторожился.

– Мы пойдем к ведьме, и она превратит тебя обратно в мальчика.

"Вот так, – подумал про себя Петя, в котором в то же время проснулось что-то вроде надежды, – я уже и не мальчик. Я теперь, наверное, что-нибудь вроде насекомого..."

– Я знаю одну настоящую ведьму, – продолжала развивать свою мысль Корзинкина. – Когда прошлой весной Барсик пропал из дома, мама ходила к ней колдовать, чтобы он вернулся.

– Ну и как, – недоверчиво поинтересовался Петя, – помогло?

– Вот дурак, ты же его видел, стало быть, помогло. Ничего, теперь он никогда не убежит.

– Это почему же?

– Почему, почему, – Маринка поднялась с места. – Маленький ещё знать, почему. Сейчас оденусь и пойдем.

"Маленький... – повторил Петя про себя. – Это она точно заметила".

9

Жизнь и судьба Тоси Табуреткиной.

"Он здесь..." Сеанс чёрной магии прерывается,

так и не успев начаться

На дверях в квартиру настоящей ведьмы красовалась солидная медная табличка:

Эльвира. Чёрная и белая магия.

Снятие порчи и сглаза.

Исцеление всех болезней по фотографии.

Розыск пропавших людей, животных и автомобилей.

Предсказывание будущего, изменение кармы и др.

На вот это "др." и была вся надежда.

Целительницу Эльвиру по-настоящему звали Тосей. А фамилия у нее была Табуреткина. Судьба у Тоси Табуреткиной, которой на момент описываемых событий было от роду двадцать три года, сложилась непростая. Закончив восемь классов и училище, она работала укладчицей на мясокомбинате. Но работа вскоре показалась ей слишком тяжёлой, а зарплата слишком маленькой. Тогда Тося начала приворовывать с рабочего места мясо, фарш, специи и другое подручное сырьё, а по возможности и готовую продукцию. Краденное она сбывала продавцам на рынке, а на вырученные деньги покупала себе бижутерию и модные тряпки.

Для того, чтобы выносить с рабочего места продукты более эффективно, она нажила себе разных поясов и мешочков, которыми обвязывала себя под одеждой словно какой-нибудь спецназовец. Для фарша она использовала обыкновенную резиновую грелку, которую подвязывала на живот.

На проходной заметили, что Тося день ото дня полнеет и заподозрили неладное. К ней стали внимательно присматриваться, и однажды устроили ей обыск.

На первый раз её строго предупредили.

Но Тосе было необходимо рассчитаться за купленную в кредит итальянскую мебель, и она, удвоив осторожность, продолжала выносить продукты с мясокомбината.

На второй раз был суд и ей назначили условную меру наказания. В смысле, что если бы Тося начала честную жизнь, её бы простили.

Но Тося Табуреткина уже копила на легковой автомобиль и попалась снова. Она уже не ходила с краденными продуктами через проходную, а лазала через дырку в заборе.

На этот раз её отправили на год в исправительную колонию.

В колонии Тося научилась очень хорошо кроить и строчить рабочие рукавицы для строителей. Но такая работа на воле её, конечно, не прельщала.

И вот однажды, после освобождения, ей по случайности попалась в руки книга под названием "Руководство для ведьм. Колдовские зелья, наговоры и заклинания". Вместо того, чтобы выбросить эту вредную книгу и взяться за ум, Тося накупила ещё литературы подобного рода и, лежа в кровати с конфетами или папироской, изучала премудрости этого тёмного ремесла. Потом она дала в газеты объявление, слово в слово повторявшее текст заказанной на дверь медной таблички, и стала готовиться к приёму клиентов.

Слово "ведьма" нравилось далеко не всем, поэтому Тося предпочитала называть себя целительницей. Новое звучное имя она позаимствовала из американского кинофильма, а квартиру обставила таким образом, чтобы посетители сразу проникались к ней доверием. У неё ещё была престарелая мамаша, но она жила в дальней комнате, всё время болела и не выходила.

Над внешностью тоже пришлось поработать: седоволосый до пояса парик скрыл легкомысленную причёску, а пудра покрыла чахоточной бледностью веснушки на щеках. Белесые ресницы Тося жирно обвела черной тушью, а вокруг глаз сделала серые изможденные круги. Фигуру скрывала ниспадающая до самых пят полупрозрачная накидка, придававшая её силуэту вид призрачный и загадочный.

* * *

Маринка остановилась перед дверью с табличкой и позвонила.

– Не волнуйся, всё будет хорошо, – шепнула она Пете, убеждая в этом по большей части саму себя. Всю дорогу она сжимала коробок в ладошках, поднося его то к губам, то к уху.

Вот послышался шорох, легкие шаги босых ног, хозяйка посмотрела в дверной глазок и произнесла низким полушёпотом:

– Вы принесли его?

Догадываясь, что речь идет о Пете, Маринка закивала и ответила так же таинственно:

– Да, да, он здесь... – и она поднесла коробок к глазку.

– Хорошо, проходите, я вижу его.

О своём визите Маринка Корзинкина договорилась с целительницей Эльвирой всего полчаса назад по телефону, объяснив, как сумела, в чём суть проблемы. "А вы знаете, девушка, что за визиты я беру деньги?" – спросила прежде всего целительница. "Да-да, я принесу вам колечко с бриллиантом, оно дорогое", пообещала Маринка. Колечко она легкомысленно заимствовала из маминой шкатулки. Именно его, кольцо на пальце девочки, а не Петю увидела через глазок Тося Табуреткина.

Дверь приоткрылась, Корзинкина зашла в тёмную прихожую. "Следуйте за мной", – услышала она и поторопилась за удалявшейся, словно привидение, накидкой.

В наглухо зашторенной комнате горели свечи и сильно пахло ароматическими дымными палочками. Под чучелом раскинувшей крылья летучей мыши, за столом сидела бледная длинноволосая женщина и смотрела перед собой большими немигающими глазами.

– Покажите кольцо, – произнесла она негромко.

Марина сияла с пальца и протянула колечко.

– Хорошо, – сказала Эльвира, рассмотрев кольцо хорошенько через лупу. Я приму его. Но твои родители не должны узнать о нашей встрече.

– Просто скажу, что потеряла, – предложила Маринка.

– Правильно, девочка. Но если ты скажешь правду, я нашлю на всю твою семью неизлечимые болезни.

Отступать было поздно.

– Вот, – протянула она коробок.

Эльвира раздвинула коробок, приблизила его к свече, наклонилась...

Тут следует пояснить, что метод целительницы Эльвиры был прост надёжен. Деньги брались с клиента лишь только в том случае, если он получал желаемое: излечение от болезни, пропавший автомобиль или, допустим, повышение по службе. А если нет – Тося не брала совсем ничего. А это тоже работало на её репутацию, поскольку свидетельствовало о чистоте её намерений и бескорыстии. (Разумеется, что выздоровевший больной выздоровел бы и без Тоси, а умер бы тоже без её помощи.)

Методика распространялась на все без исключения виды услуг. От возвращения сбежавших хомячков до порчи и приворота. Чего у неё никогда не было, так это мальчиков, посаженных в спичечный коробок.

Итак, Тося приблизила коробок к свече...

– Что это! – взвизгнула она и подскочила со стула. – Уберите, уберите сейчас же! Я дворника позову, милицию!.. Хулиганы! – Тося затопала ногами, парик съехал, и под ним показались стриженные рыжие волосы. – Дураки! Козлы ссученные! А ну, мотайте отсюда, психи! – орала она голосом базарной торговки. – Я на такое дело в жизни не подпишусь, ни за какие цацки!..

Она сорвала с пальца и бросила колечко на стол.

Перепуганная Маринка схватила коробок, кольцо и выбежала вон из квартиры.

Весь остаток дня и всю ночь целительница Эльвира билась в истерике. А под утро сорвала с окон тяжелые шторы, связала в узел все свои черепа, чучела, магические причиндалы, да и вынесла всё на помойку. Отодрала от двери медную табличку с надписью, отмыла лицо от туши и белил и переоделась в нормальную одежду. Сделала в квартире генеральную уборку, всё перемыла, отскребла и перестирала, а потом пошла в ближайшее кафе и устроилась работать посудомойкой.

С тех пор там и работает. А про своё жульничество с чёрной и белой магией старается даже не вспоминать. Администрация кафе Тосей довольна и скоро обещает перевести её в буфетчицы. И матушка её престарелая гораздо лучше себя чувствует, уже сама ходит гулять в садик.

10

Необыкновенный матч

Маринка Корзинкина так запыхалась и разволновалась, что присела в ближайшем сквере на лавочку отдышаться. Коробок на некоторое время замер у неё на коленях.

Петя с удовольствием вытянул ноги... и вдруг заметил, что в коробке он не один. Кто-то лежал рядом, сопел, позвякивал чем-то, дрыгал ногой и даже начал тпрунькать себе под нос мелодию "Футбольного марша".

В следующее мгновение по всей стенке коробка зажглись фонарики, и стало видно, что рядом, закинув ногу на ногу, полёживает, как ни в чём не бывало, тот самый карточный джокер.

– Ой, – сказал Петя. – Как же вы... здесь?

– А как же вы? – не прерывая тпруньканья, ответил джокер.

– Я? Так ведь вы сами...

– Вот-вот, мы сами.

Разговор явно не клеился.

– Тесновато у вас тут... – недовольно заворочался джокер. – Мы это дело сейчас исправим, стоит только взмахнуть волшебной палочкой...

С отвратительным скрипом он вытащил из-за пазухи большой и длинный, как докторская колбаса, надувной шарик. На шарике, словно на больничном тазу, было намалёвано масляной краской: "ВОЛШЕБНАЯ ПАЛОЧКА".

Джокер неловко, в темноте задев Петю по лицу, махнул "палочкой", что-то прошептал, и внутренность коробка вдруг стала расширяться во все стороны, превращаясь в огромный, рассвеченный прожекторами стадион.

Петя стоял один посередине футбольного поля перед мячом, а до отказа заполненные болельщиками трибуны шумели как морской прибой во время шторма. Находившиеся слева от него трибуны были белого цвета, справа – чёрного.

– Шай-бу! Шай-бу! – скандировали болельщики, и Пете передалось их волнение. Ему во что бы то ни стало захотелось забить мяч в чёрные ворота, находившиеся совсем рядом и пустые. Он разбежался, ударил по мячу... но тот, описав в воздухе противоестественную дугу, влетел в сетку белых ворот, находившихся далеко у него за спиной.

Чёрные трибуны победно взорвались, белые ахнули и присели. На механическом табло появился счёт: единица на чёрном и ноль на белом фоне.

Джокер появился перед микрофоном и заорал:

– Почтеннейшая публика! На сто тридцать пятой минуте нашей игры Пётр Огоньков забил-таки первый гол в свои собственные ворота! Ура, товарищи!

Публика на чёрных трибунах радостно зашумела, и Петя вдруг понял, вглядевшись хорошенько, что весь этот народ состоит из одних недостатков. Только все они, не то чтобы двоились и троились, а, как бы это сказать, тысячерились, создавая иллюзию битком набитого стадиона.

Студни, колыхаясь мутными телами, размахивали флагами; "генсеки" сердечно поздравляли друг друга, обменивались орденами и целовались взасос; "чингисханы" задирались друг к другу и шипели; печки угощали всех пирожками; гусаки трещали в трещотки; "помпадурши" неаккуратно и жадно ели пирожки, пытаясь одновременно свистеть в два жирных пальца.

Достоинства на белой трибуне наоборот, совершенно потеряли интерес к происходящему: они вяло переговаривались между собой и понемногу тянулись к выходу.

Петя увидел, что джокер спешит к нему через поле. На этот раз шут вырядился в судейскую форму – бутсы, трусы до колен и полосатую футболку. Ножки его, коротенькие и кривые, сверкали голыми копенками. На шее у него болтался огромный ненастоящий свисток. Он вручил Пете шоколадную медаль величиною с блюдце, которая оказалась пустым фантиком из фольги, и долго тряс руку. Теперь он почему-то говорил с лёгким прибалтийским акцентом:

– Позд-равляю фас, юн-ноша с нефероятным, оглушит-тельным успехом. Этот перфый гол был неподражаем, поверьте: по крайней мере полофина эт-того многотысячного стадиона получило нефыразимое удовольствие. Эт-то, как называется, однажды проснуться знам-менитым.

Почти уже смирившись с неизбежностью всего с ним происходящего, Петя спросил:

– Почему же мяч влетел в другие ворота? Я играл вон за тех... – он кивнул в сторону белой трибуны.

Судья снова обратился в карточного паяца, акцент у него пропал, он громыхнул бубенцами, подбоченился и возмущённо заявил:

– А на что вы, собственно, рассчитывали, молодой человек? Вы уже как-нибудь определитесь, за кого вы здесь играете. Если при первых же трудностях вы бежите на поклон к ведьме (которая, кстати говоря, никакая не ведьма), то в какие ворота, в самую середину, должен по-вашему влететь мяч? Нет, нет, юноша, тут как ни крути, а очко это правильное и совершенно бесспорное. Впрочем, если вы действительно настроены играть в другие ворота, у вас будет ещё по меньшей мере девять шансов. Это не мало. Согласитесь, убедительная может быть победа.

Стало темно и Петя, пошевелив руками и ногами, понял, что он снова в коробке. Корзинкина к этому времени уже что-то надумала и заговорила:

– Я знаю, что надо делать. Мы пойдём к Славику Подберёзкину. Он мастер на все руки, отличник, подхалим, хитрюга и к тому же умеет выкручиваться из всяких положений. Наверняка он что-нибудь придумает. Взрослым тебя показывать сейчас нельзя.

Глава вторая. ИГРА СО СМЕРТЬЮ

1

Жизненные принципы Славика Подберёзкина

Версия об инопланетянах

Ваш любящий сынок...

В отличие от мечтательного Пети Огонькова, его сосед по парте Славик Подберёзкин имел в жизни твёрдые принципы. Вместо того, чтобы предаваться бесполезным мечтаниям, он планировал и рассчитывал. Его ближайшие и долгосрочные планы были построены не на каком-нибудь отвлечённо-сослагательном наклонении, но исключительно на здравом расчёте и практическом смысле для достижения конкретных целей. По крайней мере, он сам так это себе представлял.

Таким практичным во всех отношениях Славик стал не потому, что его так воспитывали родители, – но, может быть, именно потому, что он не хотел быть похожим на своих родителей. А именно, он не хотел быть похожим на своего папу.

Папа у Славика был детским писателем, поэтом. Он сочинял всевозможные смешилки, страшилки, училки и загадки для самих маленьких. Писал, набирал, распечатывал, а затем ходил по редакциям со своим видавшим виды портфельчиком, чтобы их издали. Он был толстый, носил очки и всегда улыбался. Все его любили, поэтому редакторы сразу ставили его произведения в номер, а лучшие художники брались рисовать к ним иллюстрации.

Славик тоже, конечно, любил своего отца. Но больше он всё-таки не любил его, а, как бы это выразиться, жалел. Жалел за то, что отец рассеянный и близорукий, что он мало зарабатывает и неспортивно выглядит, что при случае он не смог бы постоять за себя не то, что перед хулиганами, но и даже перед обыкновенной продавщицей в магазине. У них в семье получалось, что и папа и Славик – два ребёнка у одной мамы.

Мама совсем другое дело. Она работала директором овощной базы, была сильной и собранной. И перед нею, в случае чего, робели не то что продавщицы в магазинах, но и даже самые крутые парни в "Мерседесах".

Славик тоже хотел вырасти собранным, сильным и удачливым. Он хорошо учился, занимался в кружке рукопашного боя, в кружке судомоделирования и участвовал в математических олимпиадах. И хотя он совсем не читал художественной литературы, находя её бесполезной, мама и папа были своим сыном, каждый по-разному, но в общем-то довольны.

В этот субботний вечер (а дело уже близилось к вечеру) Славик готовился к назначенным на завтра соревнованиям судомоделистов. Завтра, на Лебяжьем пруду Приморского парка, должен был состояться долгожданный морской бой дистанционно управляемых моделей боевых судов. Когда в дверь неожиданно позвонили, он как раз заканчивал наполнять ванну для пробных погружений своего судна – боевой атомной подводной лодки "Кашалот".

– Это ко мне! – поспешно крикнул Славик, заглянул в дверной глазок и увидел Маринку Корзинкину. Он подумал, что девочка из класса пришла к его маме с запиской от учительницы. Выскользнув на лестничную площадку и притворив за собой дверь, Славик торопливо зашептал:

– Давай, давай мне, я сам передам...

– Что? – не поняла Корзинкина.

– Записку, записку давай. Ты ведь с запиской от Веры Павловны?

– Какую ещё записку. Я... то есть мы просто поговорить пришли, посоветоваться.

– А кто с тобой? – Славик сделал шаг вперёд и осмотрел лестничные марши. – Кто это – вы?

– Я и Петя Огоньков.

– Ёлки-палки, так бы сразу и сказала. А почему он прячется? Огоньков, ты где?..

– Погоди, он здесь, со мной.

Маринка достала из кармана спичечный коробок и начала его медленно раздвигать.

Подберёзкин внимательно всмотрелся в лицо и глаза одноклассницы: он начал думать, что она наглоталась каких-нибудь таблеток и, как бы это выразиться, не в себе. "Не хватало ещё возиться с безмозглыми дурами", подумал он было, но уже в следующее мгновение...

– Погоди, погоди, что это... – залепетал он испуганно. – Что это, что, здесь не видно... – он протянул руку к коробку, но сразу отдёрнул. – Пойдем, пойдем ко мне, заходи...

Маринка прошла за Славиком в его комнату, на ходу поздоровавшись с удивлённой мамой.

– Давай, давай, сюда, на стал, под лампу... – Славик запер дверь на защёлку (это удивило маму ещё больше), нервно потёр лицо ладонями, встряхнулся и наклонился над столом.

В ярком свете настольной лампы он увидел раздвинутый спичечный коробок и... стоявшего рядом крошечного человечка, похожего на Петю Огонькова.

Они смотрели друг на друга несколько секунд потом человечек что-то пропищал.

– Что!! – Славик ошалело приблизил ухо.

– Я говорю: и жить торопимся, и чувствовать спешим.

– А?! – сказал Славик ещё более ошалело.

– Ква! – передразнил его Петя; по правде говоря, ему всё уже порядком надоело.

Славик резко распрямился, постоял молча, глядя в одну точку, затем повернулся к Маринке:

– Это... откуда?

– Не знаю, он сам толком объяснить ничего не может.

– Так-так-так-так-так-так...

Славик начал напряжённо тереть виски и заходил взад-вперёд по комнате. Время от времени он останавливался перед столом и наклонялся над Петей. Он даже взял лупу и рассмотрел его в увеличении. Несомненно это был его товарищ, но только совсем маленький. Славик чувствовал в голове какой-то запор и, не находя слов, бормотал себе под нос одно и то же: "так-так-так-так-так-так..."

Непринуждённо облокотившись о коробок, Петя разглядывал стоявшую перед ним на опорах модель подводной лодки. В длину около метра, довольно пузатая, выглядела она совсем как настоящая.

– А что он сам говорит? – произнёс наконец Славик, обращаясь к Маринке.

– Ерунду какую-то говорит, – вздохнула Маринка так, как будто она привела к врачу нерадивого ребенка. – Говорит про волшебников, что его превратили...

– Волшебники? А что, их было много?

– Да, кажется, двенадцать или тринадцать...

И Корзинкина стала рассказывать со слов Пети про сон, антресоли, зеркальную комнату, исполнение желаний, а также о неудавшемся визите к целительнице Эльвире.

По мере того, как история набирала обороты, Славик ощущал, как мысли его проясняются и он снова начинает владеть ситуацией. Его глаза приняли осмысленное выражение и заблестели, растерянное бормотание сменилось более или менее понятными восклицаниями. Всё чаще он останавливался перед столом и внимательно разглядывал Петю через лупу.

– Теперь всё ясно, – взволнованно пробормотал он после того как Маринка закончила рассказ. – Теперь мне всё ясно. Никакой дверцы, разумеется, не существует, это глупости. Всё дело в инопланетянах. Гуманоиды, вот кто здесь поработал. Волшебников ему внушили, чтобы запутать дело, они мастера на такие фокусы. Так-так. Они его для чего-то уменьшили, а для чего – нам ещё предстоит узнать. Дорого бы дали ученые, чтобы его заполучить. Но мы его не отдадим, мы сами разберёмся, он не какой-нибудь подопытный. А, Петя, ты ведь не подопытный?

Ответа не последовало.

– Засунь его в коробок и поднеси к уху, – посоветовала Корзинкина, тогда будет хорошо слышно.

Тут Петя взорвался:

– Что значит – засунь! Я вам что, насекомое какое-нибудь?! Я вас обоих куда-нибудь засуну, дайте только обратно вырасти!..

– Ладно, ладно, ты не кипятись, – сказал Славик, занятый своими мыслями. – Никто тебя не засунет. Ни в какие лаборатории мы тебя не отдадим, чтобы на тебе не стали опытов делать.

В дверь постучали, дети вздрогнули, переглянулись и загородили собою стол.

– Славусик! – послышался заинтересованный голос мамы. – А что это вы закрываетесь?

Славусик подбежал к двери, приоткрыл чуть-чуть я зашептал в щёлку:

– Иди, иди, мама, у нас важное дело, ты мешаешь...

И, не позволив ей хорошенько заглянуть в комнату, снова захлопнул дверь и щёлкнул замком. Подумав немного, спросил:

– Слушай, Корзинкина, а его родители знают?

– Нет, пожалуй ещё не знают. А что, надо сообщить?

– Вообще-то лучше бы им и не знать. Хорошо бы им записочку оставить... Так, ничего лишнего...

– Как же он напишет? Они сразу догадаются, что он маленький.

– Это не проблема, увеличить записку раз плюнуть.

Петя и сам уже думал, что его должны хватиться родители. И конечно, не могло быть и речи о том, чтобы рассказать (а то и показать?!!) им всю правду. По крайней мере, до тех пор, пока он снова не станет большим. Если это вообще когда-нибудь случится... Оставалось любой ценой тянуть время, чтобы его не искали с милицией. Да, конечно, записка могла бы на какое-то время успокоить родителей.

– Что же я напишу? – прокричал Петя.

– Вопрос... – Славик почесал затылок. – Что бы ты ни написал, поволноваться придется. Тут, пожалуй, ничего особенно нового не придумаешь. Взрослые любят сочинять истории про то, как мальчики убегают из дома. Ну там, в Африку, Америку или на Антарктиду... Залезают в корабельный трюм или в багажный отсек самолёта... Понимаете? Они просто балдеют от таких историй, потому в детстве начитались всяких дурацких книжек. Пиши так... – Славик положил на стол лист бумаги и отломил кусочек грифеля от карандаша. – Пиши: "Уехал в Америку охотится на тигров, львов и крокодилов. Вернусь после каникул. Ваш любящий сынок Петя."

Подумав немного, Петя написал: "Дорогие мама и папа. Мне пришлось срочно уехать в далёкую экспедицию. С задолженностями по учёбе рассчитаюсь до осени, даю честное слово. По возможности буду писать. Целую, Петя."

– Молодец, писатель, – похвалил его Славик. – Сейчас увеличу у папы в кабинете.

Он схватил листок и выбежал из комнаты.

Усердно хлопоча для пользы приятеля, Славик давно обдумывал выгодные для себя стороны этого дела.

Во-первых, рассуждал он, контакт с инопланетянами можно использовать как мощный источник научно-технической информации. Допустим, выведать секрет мгновенной телетранспортации. За открытие такого уровня ему для начала дадут Нобелевскую премию. А потом... Статьи в энциклопедиях, портреты в школьных коридорах, улицы и города его имени... Однако всё это в теории и не очевидно. Другая идея пришла Славику в голову сразу, как только он увидел маленького Петю Огонькова рядом с "Кашалотом".

Его дистанционно управляемая модель была, конечно, безупречна. Но она могла стать ещё лучше, если бы на её капитанском мостике у штурвала и орудий стоял не игрушечный матросик из набора пластмассовых солдатиков, а настоящий, живой капитан. Победа в морском бою в присутствии губернатора... поздравления, знакомство... Но согласится ли Петя участвовать в этом маленьком обмане? Нет, нет, даже не обмане, а скорее уловке, военной хитрости, которая в случае успеха приравнивается почти к доблести...

– Готово, – Славик вернулся в комнату, помахивая листком бумаги. Лучше всего засунуть под дверь и позвонить. Родители найдут и сразу успокоятся.

Маринка опустила глаза: она жила с Петей в одном доме, и было понятно, кто будет засовывать запуску. Вздохнув, она взяла листок и сложила вчетверо.

– Ладно, пойду. Только ты его хорошенько покорми и уложи спать. Да постели чего-нибудь мягкого в коробок, ваты что-ли. Я ему хотела сегодня домик из картона клеить...

Родители Пети Огонькова вернулись домой поздно и, обнаружив записку, переполошились не на шутку. Странным выглядело и её содержание и то, что она оказалась снаружи, хотя ключи висели в прихожей, а дверь не захлопывалась. Сама записка не только ничего не объясняла, но и ставила перед несчастными родителями ещё больше загадок. Хотя почерк принадлежал их сыну, буквы всё-таки выглядели необычно, а бумага несомненно вышла не из под пера, а из лазерного принтера. И уж совсем дурацким было её содержание. Понадеявшись что это какая-то игра (!..), родители решили не паниковать раньше времени. Петя уже как-то ночевал у товарища, и они только зря всех перепугали. Выпив по две таблетки успокоительного, мама и папа легли спать.

2

Обустройство акватории

Максим Кузьмич Мореходов и его

самая заветная мечта

Открытие праздника моделистов было назначено на двенадцать часов дня. А в половине десятого Славик, его мама и папа, а также Маринка и Петя сидели в маминой легковушке и мчались в сторону Приморского парка.

Славик держал на коленях подводную лодку. Маринка прижимала к груди коробок с Петей. Папа сидел на переднем сидении вполоборота и пытался разговаривать с ребятами, которые были сегодня отчего-то напряжены, рассеяны и отвечали невпопад.

Переоборудование "Кашалота" затянулось до глубокой ночи. Теперь лодка имела свою собственную систему управления, а её командиром и экипажем был Петя Огоньков. Опытные погружения в ванной дали блестящие результаты: Славик был уверен, что во время боя у него не будет сколько-нибудь серьёзных противников.

Испытания закончились в три часа ночи, а уже в семь прозвенел будильник. Позавтракав, Славик собрал со стола кусочки еды, налил сладкого чаю в аптечный пузырёк, завернул всё в бумажку и уложил в лодку.

Собравшись, сели в автомобиль и помчались с ветерком в сторону залива. На углу подхватили дожидавшуюся Маринку Корзинкину. В это воскресенье отмечался День города, на носу было открытие Олимпиады, поэтому на улицах повсюду было красиво, шумно и празднично.

На Лебяжьем пруду, где давно уже не разводили лебедей, но зато сохранилась лодочная станция, вовсю шла подготовка к морскому сражению. Акваторию разметили буйками, под водой установили мины – ощетинившиеся иголкам стальные шары, начинённые взрывчаткой. Эти мины были легче воды и держались на определенной глубине при помощи лески и лежащего на дне груза. Для надводных судов они были вполне безопасны, но напоровшуюся на такую мину подводную лодку должно было неминуемо разорвать на куски. Славик Подберёзкин скрыл это обстоятельство от Пети, сказав, что мины – просто безобидные хлопушки, не способные причинить подводному судну никакого вреда. Он был уверен, что Петя, находясь на капитанском мостике и имея перед собой отличный обзор, не допустит столкновения с миной, которых было на весь пруд всего-то четыре штуки.

С раннего утра готовились к съёмкам телевизионщики. Над поверхностью пруда были натянуты тросы, по которым ездили камеры для крупного плана. Несколько специальных камер разместили под водой, неподалёку от противолодочных мин. С установленных на берегу штативов и "с плеча" операторы должны были снимать основное действие.

К половине двенадцатого всё было готово. Столпившиеся вокруг пруда зрители волновались, поглядывая на часы.