Текст книги "Журналистика и разведка"

Автор книги: Борис Чехонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Именно только об экзотике я и мог рассказать собеседнику. Мы летели в Дели весной 1978 года. В это время сильные ветры несут по улицам городов опавшие листья – первый признак того, что лето не за горами. В мае многие деревья протянут к солнцу оголенные ветви. Листопад здесь в апреле, через месяц воцарится испепеляющая жара – до 50 градусов в тени.

Это губительно для всего живого. Люди прячутся в тень, спят в самое жаркое время дня, гибнут розы, многие другие цветы, и только розовые, лиловые гроздья акаций не боятся солнца. Их аромат насыщает воздух запахом крепких духов – настолько сильным, что перестаешь ощущать даже пары бензина.

Столица Индии, Дели, не похожа ни на один город мира – удивительный сплав седой старины и ультрасовременности. Ее древнейшая история сохранила руины городов, когда-то существовавших на этом месте. Как не запечатлеть на фотопленку Красный форт – величественный памятник дворцовой архитектуры! В нем жили правители страны, здесь несколько веков назад находился знаменитый трон Шах-Джахана, украшенный огромными рубинами, изумрудами и алмазами. Напротив крепости одна из самых грандиозных мечетей Азии – Джама Масджид. По праздникам в ней собираются на молитву пять тысяч верующих.

Туристов, и не только их, поражает чудо света – железная колонна. Ее воздвигли в четвертом веке нашей эры. С тех пор на ней ни одного пятна коррозии. Захватчики не раз пытались расстрелять ее из пушек. Но ядра не могли причинить сколько-нибудь заметного вреда. Секрет ее состава и выплавки остается неизвестным. Туристы, прижавшись спиной, пытаются обхватить ее руками. Удастся – тебя ожидает счастье.

В сотнях метров более позднее сооружение – минарет Кутб-Минар, высотой 87 метров. Его строительство началось в 1200 году. Он воздвигнут на фундаменте без каких-либо скреп.

По улицам Дели мимо памятников старины, самых современных дворцов и отелей течет нескончаемая транспортная река: "мерседесы", машины отечественных марок, велосипедисты, повозки, запряженные волами, не спеша шагают слоны, бредут тощие священные коровы. Сколько надо умения, чтобы вписаться в эту движущуюся реку, никого не задавить и не быть самому раздавленным. И помимо умения немного водительской удачи! Мы с женой прожили в Дели пять лет. Нам повезло – и я, и она, сидя за баранкой, никого не сшибли, хотя велосипедисты в расчете заработать не раз бросались под колеса нашего "вольво". Дескать, иностранец, плати! Ты богат, а я беден. Неважно, кто виноват. На улице сразу остановятся десятки других велосипедистов, и все они примут сторону пострадавшего. Неудача постигла нашего друга полковника Геннадия Садченкова. Под колеса его машины, двигавшейся с медленной скоростью, перед самым светофором резко бросился велосипед. Гена сразу затормозил, но машина все же сбила индийца. Он тут же вскочил и поднял шум, указывая на поцарапанную коленку. Гена мог ничего не платить – вина пострадавшего была очевидна. Но он со свойственной ему широтой души достал бумажник и велосипедист уехал, благодаря "сахиба" за щедрость. Как наивны мы были в начале индийского периода жизни! Пригласил бы полковник полицию, и все обошлось бы без скандала. Разве что полицейский ударил бы палкой велосипедиста. В Индии полиция – не наша вежливая автоинспекция, которая отдает вам честь и ограничивается взимаемым "гонораром". Короче, велосипедист то ли сам додумался, то ли его кто-то надоумил, но он разузнал по номеру машины адрес Гены и начал шантажировать "богатого" иностранца, требуя крупного "бакшиша". Тут полковник совершил вторую ошибку – просто прогнал велосипедиста, снова не вызвав полицию. "Бедный пострадавший" оказался сообразительным. То ли сам, то ли кто-то опять посоветовал ему, он обратился в советское посольство. Новое начальство, с которым у полковника не складывались отношения, не преминуло воспользоваться предлогом. В Москву ушла соответствующая шифровка. Через пару недель в делийском аэропорту "погорельца" провожали домой только мы с корреспондентом советского телевидения Эдуардом Сорокиным. Никто из коллег полковника так и не появился в порту. Этот случай тоже экзотика, но уже не только индийская. Скорее всего советская, когда человеку ломали жизнь ни за что. Вряд ли так поступили бы в американском посольстве. Там людей не списывали за пустяки. Гена понял, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих, и проявил в Москве стойкость. После долгих мытарств по начальственным кабинетам он сумел доказать свою правоту. Его оправдали и, более того, за заслуги в Индии сделали генералом. Нервотрепка все-таки сказалась – Гену свалил обширный инфаркт. В госпитале, где его навестил Эдуард Сорокин, Гена рассказывал, что вскоре выписывается и уезжает на реабилитацию в сочинский санаторий. А потом... Мало ли самых радужных планов в генеральском мундире, тем более в Главном разведывательном управлении Генерального штаба Советской Армии! Планам, однако, не суждено было сбыться. Гена Садченков умер в Сочи от второго инфаркта. Так трагически закончился небольшой транспортный инцидент на одной из делийских улиц.

В самолете по пути в Дели я не мог еще поведать собеседнику об этом печальном примере индийской экзотики. Все случилось потом, через несколько лет. Зато немало минут посвятил рассказу о туристской Мекке Индии – бывшей древней столице Агре. В ней находится подлинное чудо архитектуры гробница, воздвигнутая Шах-Джаханом в честь безвременно умершей красавицы-жены. Здесь потом нашел свой вечный покой и сам индийский правитель. Двадцать два года воздвигала вся Индия это легендарное строение. Его сооружали двадцать тысяч каменщиков, гранильщиков и ювелиров. Драгоценные камни привозили из копей Индии, Персии, Афганистана, Центральной Азии. Тадж-Махал воспринимается как величественная и печальная мелодия реквиема, как торжественный и светлый аккорд безграничной любви, уносящий в небо ее проявление в архитектурном шедевре – белый купол, украшенный полудрагоценными камнями и венчающий мраморные опоры гробницы, и высокие, строгие минареты. Поражает освещенность шедевра в солнечный день. Он становится то светло-розовым, то голубоватым, то нежно-оранжевым.

А магараджи и змеи – неотъемлемые черты экзотики! В ту бессонную ночь по пути в Индию я не мог не рассказать о них Виктору Пильгую. Возвращаясь в Токио, мы с женой и маленьким сыном как-то остановились в Дели у корреспондента "Известий". Добрый, хороший друг решил свозить нас в Джайпур, столицу Раджастана, одного из экзотических штатов Индии. Город был основан в 1728 году магараджей Ман Сингхом, одним из самых могущественных правителей. Его планировка нетипична для того времени: прямоугольник, вытянутый с востока на запад, продольные улицы пересекаются поперечной осевой магистралью. В центре города красный дворец магараджи. В нем теперь расположен музей реликвий целой династии джайпурских правителей: троны, кареты, оружие, скульптуры, картины, ковры. Один из магараджей Джайпура, Джай Сингх, снискал известность величайшего ученого-астронома своего времени. Он построил обсерваторию, которая цела до сих пор, и проводил в ней по нескольку часов в сутки. Ученый-магараджа разработал собственную систему исчисления времени – по тем временам самую совершенную в мире.

Раджастан предстал перед нами землей верблюдов в пустыне Тхар. На верблюдах перевозят грузы, на них отправляются в путешествия и доставляют почту в отдаленные деревни. Для жителей этих деревень верблюжья почта каких-нибудь четверть века назад была единственным средством связи с внешним миром. Думаю, с тех пор многое изменилось – жизнь не стоит на месте.

В Джайпуре к услугам туристов не только дворцы и обсерватории – их встречают также заклинатели змей. Змеи – древнейшая экзотика Индии. В стране существуют праздники, посвященные культу змей. Один из них – Наг Панчами. Накануне его жители деревень приносят из лесов и полей полные корзины змей. Праздник длится целый день. Пленниц выпускают на улицы, во дворы, осыпают цветами, поят молоком, обертывают вокруг шеи. Трудно поверить, но факт – змеи никого не кусают. К ночи они расползаются. В штате Керала в некоторых деревнях почти в каждом дворе в норах живут священные кобры. Если семья переезжает, то змей забирают с собой. "Домашние кобры" не кусают членов семьи, как бы велика она ни была. Заклинателей змей увидишь на улицах всех крупных городов.

Дочь великого Неру, Индира Ганди, была энциклопедически образована, знала все тонкости образа жизни, обычаев, религиозных верований народа своей многонациональной страны – второй по численности населения в мире. Она написала книги о разных аспектах индийской действительности и политики. Мне особенно нравится красочный фотоальбом-бестселлер французского фотомастера, изданный в Швейцарии. Автор прожил в Индии 15 лет, объездил все ее уголки, не расставаясь с камерой. Название книги-альбома – "Вечная Индия" дано дочью Неру. Она же написала большое литературное предисловие. Эту книгу – гордость моей домашней библиотеки – подарил мне с теплой надписью в 1984 году близкий друг семьи Ганди, посол в Советском Союзе Нурул Хасан.

Тогда, в 1978-м, подлетая к Дели, мы с женой и маленькой Наташей не могли предположить, что полюбим Индию и она останется светлым пятном в воспоминаниях о прошлом. Собираясь в длительную зарубежную командировку, стараешься ничего не забыть, вплоть до кастрюль и сковородок. Проблем с перевесом нет, ТАСС все оплачивает из расчета 80 кг на каждого члена семьи. Но что-то обязательно забываешь. Так случилось и на сей раз – со мной не оказалось будильника. В первое же делийское утро мы поняли: здесь не проспишь рассвет. Как только черноту тропической ночи начинает сменять серая полоска занимающегося дня, всех нас, обитателей каменного трехэтажного особняка, будит громкий пронзительный крик, похожий на усиленное динамиками мяуканье кошки. Это кричат павлины в чудом сохранившемся возле дома уголке джунглей. Их крики заглушают гул кондиционеров, властно требуют – вставай, наступает день! Стрелки часов показывают начало шестого. Скорее под душ, потом в кухню. Обжигаясь, пьешь кофе. Надо торопиться, в шесть тридцать утра в отделении ТАСС начинается рабочий день. Для заведующего он заканчивается около 12 ночи.

Вот знакомый трехэтажный дом из красного песчаника. В нем наш офис и телетайпные ленты новостей. На твоем письменном столе толстая кипа газет. Все это надо прочесть и успеть обработать к восьми утра. К этому времени в кабинете заведующего московской редакцией Азии должны лежать обзор утренних делийских газет и сводка основных новостей, которые будут переданы. Нам семи корреспондентам и стажерам – предстоит наметить и распределить "гвоздевые" темы новостей. Не всегда дискуссия идет гладко, порой приходится "употреблять власть". Но коллеги не помнят зла. Недаром кто-то повесил на стене за моим столом шутливый типографский плакат – шимпанзе в модном клетчатом пиджаке и ярком галстуке. На носу обезьяны огромные роговые очки и под всем этим надпись: "Босс не всегда прав. И все же он босс".

Дело, конечно, не в иронической надписи. Начальственный окрик, угрозы досрочно отправить в Москву в отделении заменяют дружба, взаимопонимание и творческая инициатива каждого журналиста. Совсем недавно здесь все обстояло иначе. Не ради хвастовства приведу слова генерального директора ТАСС, сказанные мне перед самым отъездом.

– Спасай отделение от окончательного развала. Люди там практически спились. Мы просто вынуждены досрочно заменить заведующего.

Тот был мне хорошо знаком. Перед командировкой в Индию он был секретарем парткома ТАСС. Но впервые мы встретились с ним в шестидесятые годы на морском берегу крымского "Артека" возле тела погибшего японского соратника Рихарда Зорге. Именно он, тогда сотрудник Комитета молодежных организаций СССР, отвечал за пребывание Хосака в нашей стране.

В Дели стало ясно: не переборщил гендир. Все машины отделения были разбиты по пьянке, выехать на задание – целая проблема. Ряд корреспондентов и жен в результате аварий получили черепно-мозговые травмы, переломы, долго лечились в больнице. Каждое утро уборщик-индиец выносил из квартир бутылки из-под крепких спиртных напитков. Пьянство было всеобщим явлением среди журналистов и дипломатов. Посол, в недалеком прошлом видный партийный деятель, смотрел на такое поведение сквозь пальцы. Он знал, что и в Москве его высокие покровители отнюдь не без греха. Впрочем, вскоре его отозвали на родину. Отнюдь не за терпимое отношение к пьянству. Просто он на своем посту не смог предсказать поражение на выборах, думалось, вечного премьера Индиры Ганди. Карающая брежневская рука оказалась заботливо мягкой. Несостоявшийся посол был назначен... заместителем министра иностранных дел СССР.

Преувеличиваю, говоря о всеобщем пьянстве? Но разве это нормально, когда главу консульской службы в Индии то и дело находили мертвецки пьяным в канавах возле жилого посольского городка. Когда полковник КГБ Шубичев, работавший под "крышей" корреспондента агентства печати "Новости", напившись до чертиков, полез на спор на высокую пальму. Увидев эту картину, тележурналист Эдуард Сорокин пошутил: "Наконец-то Шубичев занял подобающее ему место". На утро полковнику (в его обязанности входило следить за советскими журналистами), сообщили, что Сорокин назвал его обезьяной. В отместку он написал на тележурналиста донос. Донос не повредил нашему телевизионному коллеге. Он продолжил работу в Индии, подготовил ряд талантливых репортажей об этой стране. А потом, спустя много лет, с успехом освещал с телеэкранов жизнь в Англии, Швеции и других странах. Руководство гостелерадио по заслугам оценило его творчество, назначив руководителем "Маяка" и членом коллегии.

Атмосфера пьяного разгула проявлялась в самых причудливых формах. Одна из жен опекаемых КГБ журналистов, не буду называть ее имени, имела привычку устраивать с подругой во время попоек стриптиз на столе, очистив место от опустошенных бутылок. Признаком "хорошего парня" считалось непременное участие в оргиях. Когда я, памятуя предыдущие жизненные беды, наотрез отказался быть собутыльником того же доносчика, он, выбрав иной предлог, написал резиденту КГБ Геннадию Ваулину "бумагу" с предложением немедленно убрать из Индии и меня. Он не учел двух вещей: во-первых, что меня лишь недавно оправдал сам Андропов и подвергать сомнению решение председателя комитета, о котором знал резидент, было по-настоящему глупо. Во-вторых, я был нужен Ваулину в Индии. В то время для КГБ главным была отнюдь не кража секретных документов. Какие секреты от нас могли быть в дружественной стране, где советская агентура внедрялась повсюду десятилетиями? Да и потом, раздобудешь секрет – ну и что? В лучшем случае резидента похвалит начальник его отдела. А вот если ты в надлежащий момент передашь "агентурную информацию" о реакции премьер-министра на очередную "крупномасштабную мирную инициативу" Брежнева – это расценят как высший пилотаж. Такое сообщение ляжет сразу на рабочий стол генсека. И он, любивший пуще всего на свете хвалебные панегирики и ордена, иногда брал трубку и звонил Андропову:

– Юра, твои ребята хорошо поработали в Индии. Похвали их!

Агентура КГБ не всегда могла оперативно подготовить материал о реакции индийского руководства, доступ в правительственные кабинеты для нее был не из легких. Другое дело заведующий отделением ТАСС. Он лично знаком с премьером, вхож в ее дом. К тому же собирать отклики – его прямая рабочая обязанность. Поэтому в такие дни ранним утром во дворе ТАСС парковалась машина первого секретаря посольства подполковника КГБ Петра Кирсанова. Петя знал меня еще по институту, где он учился на корейском отделении. Старый товарищ был не только отличным парнем, но и опытным сотрудником отдела аналитической службы КГБ. Кому как не ему резидент мог поручить заниматься обобщением важной агентурной информации из Дели об инициативах генерального секретаря. В итоге я оказывался в том или ином правительственном кабинете. Часть беседы передавалась немедленно в ТАСС, другая шла шифротелеграммой на Лубянку. На следующее утро – снова машина Пети.

– Боря, спасибо, все использовано. Руководство просит тебя принять подарок – пару бутылок старого шотландского виски.

Я часто думал, в чем причины укоренившегося у нас пьянства? Прежде всего, дружественная страна, где не приходится бояться "провокаций спецслужб". Попробуй сесть подшофе за руль где-нибудь в Соединенных Штатах! Во-вторых, безнаказанность. Сам генсек в Москве не прочь был пропустить дозу. Наконец, баснословная дешевизна спиртного в посольских магазинах, словно кто-то преднамеренно пытался споить двухтысячный коллектив. К счастью, пьянству вскоре был положен конец. Новый посол Юлий Михайлович Воронцов, талантливый дипломат и сторонник умеренности за праздничным столом, поломал вредную традицию. Всю свою делийскую жизнь он посвящал работе. За его плечами была отличная американская школа. Для заведующего отделением ТАСС дверь в его кабинет была открыта в любое время суток. Иногда, раздобыв поздно ночью по-настоящему интересную и закрытую информацию, приезжаешь в посольство и звонишь от дежурного в квартиру посла. В трубке слышится сонный голос:

– Да? Ах, это вы? Проходите наверх, буду через несколько минут.

И действительно, только поднимешься – раздается тихий щелчок ключа в двери кабинета. Посол приглашает сесть.

– Что у вас нового, Борис Иванович?

Даже если он уже владел такой информацией, Юлий Михайлович, как истинный дипломат, спешил поблагодарить. Для него принесенная тобой новость – лишний способ проверки того, что он знал. Поражала адская трудоспособность посла. Спал он мало, проводя долгие часы в кабинете. У него имелось единственное хобби – работа. Его часто можно было видеть за составлением шифровок. Поначалу я недоумевал:

– Юлий Михайлович, к чему? Ведь у вас советники, секретари!

Не забыть, как однажды он удовлетворил мое любопытство:

– Мне проще написать все самому, чем переписывать чужое.

...В Дели есть еще одна историческая достопримечательность. С ней накрепко связан двадцатый век. Для тех, кто стремится понять современную Индию, надо обязательно ознакомиться с ней. В центре города стоит небольшое двухэтажное здание, взятое в кольцо тенистого парка. Дежурный в военной форме отдает у ворот честь автотуристам. Еще минута – и ваша машина подруливает к парадному входу особняка. Этот дом известен всей Индии. В нем жил и работал первый премьер-министр страны Джавахарлал Неру, выговорить имя которого было так трудно Хрущеву и Брежневу.

Длинной лентой течет поток посетителей по коридору мимо застекленных дверей. Через толщу стекла виден кабинет Неру. Ничего парадного: небольшой письменный стол, деревянное кресло и книги – десятки, сотни старых потрепанных томов по истории Индии и британского колониализма, труды Махатмы Ганди и, хотя сегодня это не модно, тома сочинений Маркса и Ленина.

Мода – она преходяща. И хотя ты теперь не ленинист и тем более не сталинист до мозга костей, для тебя очевидна истина – из истории не выбросить имена вождей, как бы этого ни хотел кто-то из наших современников.

В истории современной Индии есть свои незабываемые великие личности: Махатма Ганди, Джавахарлал Неру и, конечно, его дочь Индира. У первого и второго я побывал лишь на месте кремации. Зато с Индирой – великой дочерью Индии – мне приходилось часто встречаться, бывать у нее в гостях, пристально следить за явными и тайными перипетиями ее политической борьбы. Пусть это прошлый день великой страны. Но и книга эта – попытка поведать о минувшем. Кто знает, быть может, и мой рассказ внесет крупицу в знания о легендарной женщине Индии. И не только Индии. Двадцатый век не знает женщин, равных ей по исторической значимости.

В музее Неру есть фотораздел, где отражены основные этапы борьбы за независимость. Первые шаги движения гражданского неповиновения, первые годы тюрем его участников, первые поражения колонизаторов и победы индийского народа. Здесь и другие исторические кадры: 1927 год, молодой Джавахарлал Неру в Москве вместе с отцом Пандитом Мотилалом Неру. В 1928 году он выпустил свою первую книгу "Советская Россия".

Всякий раз, приходя в музей, я подолгу задерживался у фотографий, отражающих исторические связи Индии и России. На родине нам с женой, сыном и дочерью часто приходилось бывать в подмосковном городе Сергиев Посад. Он считается святым местом. Как-то мы случайно узнали, что и этот город внес свою лепту в познание Индии. В XIX веке русский историк и писатель Карамзин обнаружил в монастырском хранилище древних рукописей первую русскую книгу об Индии, написанную пятьсот лет назад купцом Афанасием Никитиным из Твери. В этом древнем городе на берегу Волги сегодня сооружен памятник русскому первопроходцу. Еще больше исторических эпизодов российско-индийских связей можно найти в Астрахани – волжском городе у побережья Каспийского моря. Там в 1625 году был построен первый индийский "гостиный двор", где постоянно жили и торговали 80 купцов из далекой страны. В 1722 году Астрахань посетил Петр I. Летопись гласит, что он долго расспрашивал индийских купцов о жизни на их далекой родине и о путях, ведущих туда.

В доме-музее Неру множество других фотографий, и прежде всего документальный рассказ о детстве и политическом росте Индиры Ганди. Вот она – девочка, а вот – уже повзрослевшая дочь вместе с отцом присутствует на митингах, встречах с государственными деятелями, посещает различные страны. Так она проходила суровую политическую школу жизни. Два года спустя после смерти отца она стала в 1966 году премьер-министром Индии и с тех пор до убийства в 1984 году находилась с небольшим перерывом на этом посту.

В чем была причина политического долголетия дочери Неру? Только ли в таланте государственного деятеля, ярком ораторском искусстве, позволявшем ей зажечь огромную аудиторию самых разных слушателей, подчас неграмотных крестьян? Или в том бесценном политическом опыте, который передал за многие годы отец? В этом я и пытался разобраться, работая в Индии в 1978-1982 годах.

ВЫСТРЕЛ В ДЕСЯТКУ

РАЗГОВОР О МОЧЕ С ПРЕМЬЕРОМ

Мне не довелось стать свидетелем сокрушительного поражения правящей партии Индийский национальный конгресс и его лидера Индиры Ганди на парламентских выборах 1977 года. Я приехал в страну, когда у ее руля стояла Джаната парти и ее престарелый лидер Мораджи Десаи, работавший с Неру при его жизни и ярый противник дочери великого политика. Известно, что один из английских государственных деятелей сказал: "У Англии нет постоянных друзей и врагов, есть только постоянные государственные интересы". Этим принципом руководствовалось и советское правительство. Не успела Индира Ганди кануть в политическое небытие, как оно стало обхаживать Мораджи Десаи, пригласив его посетить Советский Союз. Больше всего в Москве боялись потерять Индию, уступить там свои позиции Соединенным Штатам, тем более что Десаи не скрывал своих проамериканских симпатий. Но в Вашингтоне не спешили сменить гнев на милость.

Кстати, позволю себе несколько слов о политике США по отношению к Дели. В то время она представлялась мне крайне немудрой. Индира Ганди и сменившие ее лидеры неоднократно заявляли о своей готовности дружить с Америкой. К этому их подталкивали национальные интересы. Для Индии представлялось явно невыгодным класть все яйца в одну московскую корзинку. Но Вашингтон разбивал все надежды Дели, давая понять: кто не с нами, тот против нас. Американская администрация не желала работать с "инакомыслящей" Индией. Думалось: какая глупость! Теперь, много лет спустя, подозреваю дело не в глупости. Вашингтону просто не хотелось брать на себя разорительное бремя экономической помощи полуголодной стране почти с миллиардным населением. Пусть, мол, этим займется Советский Союз, меньше средств у него останется на военные нужды.

Москва постоянно держала руку на пульсе индийско-советских отношений в послеиндировское время. Нам пришло задание руководства ТАСС организовать отклик самого премьера Десаи на очередную инициативу Брежнева. Секретариат индийского руководителя с явной неохотой прореагировал на мою просьбу. Но куда денешься, друзья! И вот сижу в приемной главы правительства и лихорадочно соображаю: как его расположить, заставить сказать то, что требуется Москве? В кабинете премьера встречает высокий абсолютно лысый пожилой человек. Ему за восемьдесят, на носу круглые дедовские очки в металлической оправе. Холодный изучающий взгляд. Хозяин кабинета стремится понять, что это за еще одна советская птица – корреспондент ТАСС? Я волнуюсь и задаю полукомплиментарный вопрос:

– Как вам удается при всей огромной занятости так прекрасно выглядеть?

Ура, выстрелил в десятку. На лице собеседника появляется теплая улыбка. За ней следует почти часовой рассказ действительно сверхзанятого человека о секретах своего долголетия и прекрасной для восьмидесяти с лишним лет физической форме.

– Ценю вашу наблюдательность,– замечает он.– Хотите, передам свой опыт? Я не занимаюсь йогой. Лечусь от всех болезней с помощью другого средства – ежедневно выпиваю по крайней мере два стакана мочи. Я написал об этом методе лечения специальную брошюру.

Надо ли говорить, что моча помогла мне перебросить хороший и прочный мост к инициативам Брежнева? Через час я покинул кабинет премьера с прекрасными словами на магнитофонной ленте в адрес исторического значения предложений Леонида Ильича и с брошюрой Десаи о лечении мочой. Отклик немедленно ушел в ТАСС. Что же делать с брошюрой? Я долго ломал голову. Начать пить мочу самому в угоду премьеру? От этого воротило. Выбросить труд премьера с дарственной надписью? Вроде бы неудобно. На ум пришло соломоново решение – передать его давней подруге и преподавательнице московского первого медицинского института. Может, пригодится специалистам? Труд не пригодился. Его восприняли как большую хохму и долго смеялись над различными перлами премьера. Представляется, он опередил на много лет время. Сегодня брошюра Десаи нашла бы большее понимание среди ученых. Кажется, и у нас при Ельцине из-за чрезмерной дороговизны лекарств и медицинского обслуживания всерьез заинтересовались лечением мочой.

Анекдотичными были встречи с Чаран Сингхом, сменившим Мораджи Десаи в кресле премьера. Тот был руководителем крестьянской партии Лок Дал и убежденным сторонником перестройки сельского хозяйства по японскому образцу. Запомнились не его отзывы о брежневских инициативах, а резкая критика в адрес советских колхозов. Как-то в Дели приехала парламентская делегация во главе с заместителем председателя Президиума Верховного Совета СССР. Чаран Сингх принял ее руководителя, рафинированного латыша, сидя в кресле, поджав под себя ноги и ковыряя в ступне пальцами руки. До этого он, видимо намеренно, заставил всех нас ожидать приема более получаса в "предбаннике". Пусть, мол, эти русские поймут, что мы тоже занятые люди! И более того, пригласив в кабинет, премьер, отбросив все правила этикета, стал ругательски ругать советское сельское хозяйство. Высокий советский гость краснел, бледнел, чувствовалось, что ему тоже хочется ответить в подобном тоне. Но он сдержался и просто пригласил Чаран Сингха приехать в Латвию, чтобы на месте увидеть жизнь колхозов-миллионеров.

– Нам нечему у вас учиться! – ответил "гостеприимный" хозяин.

И эти люди претендуют на то, чтобы руководить Индией на пороге двадцать первого века, думал я, направляясь на машине в корпункт ТАСС, чтобы срочно передать информацию в Москву об "исключительно по-братски теплой, конструктивной беседе, прошедшей в духе полного взаимопонимания и традиционной нерушимой индийско-советской дружбы".

На этом безрадостном фоне Индира Ганди выглядела яркой звездой на индийском политическом небосклоне. Но многие не верили в ее будущее. Председатель правящей Джаната парти Чандра Шекхар как-то сказал мне в очередном интервью:

– Она не вернется. Индира Ганди навсегда ушла с политической сцены.

Ушла навсегда? В этом-то и предстояло разобраться. Руководство ТАСС требовало от меня достоверной, по возможности конфиденциальной информации о перспективах развития политической ситуации в стране. Не потому, что я являлся каким-то исключительным политическим журналистом. Те же требования предъявлялись и другим зарубежным корреспондентам. ТАСС выпускал специальный вестник "Информационные письма корреспондентов". В нем печатались аналитические материалы из более чем 120 стран. Эти "письма" отсылались в Москву не по телетайпу, а дипломатической почтой. Тираж вестника был строго ограничен. Он рассылался кремлевской фельдъегерской связью секретарям и заведующим отделами ЦК КПСС, руководителям правительства, МИД, КГБ. Ряд тем мы выбирали сами – о политике США в регионе, о путях преодоления трудностей в советско-индийских отношениях, о положении в армии, полиции, спецслужбах. Другие темы диктовались Москвой. Порой перед заведующими отделениями ТАСС ставились весьма щекотливые задачи, отнюдь не журналистского толка. Такая информация носила редкий характер и направлялась в Москву шифротелеграммой.

Так, генеральный директор Сергей Александрович Лосев поручил мне провести зондаж в политических кругах о возможности вовлечения Индии в вооруженный конфликт с Пакистаном. Видимо, аналогичные задачи поставили перед своими представителями и руководители других ведомств. Причина инструкций была ясна: Москва считала необходимым связать руки Пакистану, оказывавшему активную помощь афганским моджахедам в борьбе против кабульского режима и советского воинского контингента. Дели проявил мудрость. Индийское руководство, конечно, было не прочь "проучить" Исламабад, который стремился отторгнуть Кашмир. Но его останавливало опасение ответных действий Вашингтона и Пекина.

Или другой пример подобных задач. Москва обязала срочно прогнозировать сроки продолжительности недавно вспыхнувшего иракско-иранского вооруженного конфликта. Легко сказать – дать поручение! Корреспондент ТАСС не провидец и даже не военный специалист. Но задание получено, отказаться нельзя. С чего начать? Я бросился за оценками к индийским политикам, военным, известным журналистам. Поднял все сообщения прессы о военных ресурсах участников конфликта, о целях, которые ставят перед собой Багдад и Тегеран. Через неделю дал шифротелеграмму: "Конфликт не может продолжаться свыше трех месяцев". Как известно, война продлилась около десяти лет.