Текст книги "Когда мы вернемся (СИ)"
Автор книги: Борис Батыршин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
II
– Хорошая девочка, хорошая, красавица…
Бэлька сидела, не шевелясь, только хвост слабо подёргивался из стороны в сторону, да подрагивали задранные вверх уголки пасти. Лобастую башку она приподняла, подставив под ладони человека шею, и тот собаку не разочаровал – пальцы зарылись в густую шерсть горжетки, отчего зверюга счастливо жмурилась, не меняя, однако, позы.
– Правильно сделал, что взял её с с собой… – заметил И. О. О. – Я давно хотел завести собаку, да вот, никак не соберусь…
– Ну, так здесь ей самое место. – Я с сожалением посмотрел на опустевшую на треть бутыль – славные наливки бодяжит здешний лесник, но надо ведь и меру знать… – Хотите, спрошу тех юных космонавтов–кинологов – может, найдётся ещё один кандидат на отселение? Вроде, видел у них чёрного лабрадора, тоже сука, зовут Рося…
– Нет, не стоит. – И. О. О. переместил ладонь с шеи на холку, отчего Бэйли сильнее завиляла хвостом. – Раз уж они готовят собак для Внеземелья – пусть туда и попадут, а мне больше подошла бы овчарка. Или дворняга, здешняя, северная – большие такие, лохматые, похожи на лаек. Видел, наверное?
Я кивнул. Когда доставивший меня сюда УАЗик проезжал по посёлку, я нагляделся на выглядывающих из-за заборов чёрно-серых псов. Серьёзные звери, ничего не скажешь – такая и волка отпугнёт, и незваного гостя заставит задуматься.
Хотя – какие ещё незваные гости у И. О. О.? Наверняка что о нём и здесь ходят уже разные слухи, стерегущие дом почище любой охранной системы, неважно, электронной или хвостатой. Да и найти его обиталище не так-то легко – если бы не лесник (тот самый, обладатель рецепта клюквенно-брусничной настойки) я долго блуждал бы по здешним стёжкам-дорожкам. И не факт, что вышел бы в конце концов к берегу крошечного озерка, у которого и расположился скит. Словоохотливый страж лесных угодий поведал, что брёвна для него забрасывали сюда вертолётом – и на нём же потом улетела бригада плотников, которые возвели дом меньше, чем за неделю.
Поработали они на славу. Скит был построен в стиле альпийских шале – с пологой двускатной крышей, фундаментом, выложенным из округлых серых валунов, с сауной одном крыле и просторным двусветным залом-гостиной в центральной части. Главным украшением зала служил чудовищный камин, сложенный из тех же валунов – с кованой железной решёткой и жаровней, на которой вполне можно зажарить цельного барана. Или кабана – судя по выставленной в застеклённой пирамиде коллекции охотничьих ружей и карабинов (среди них я с обнаружилроскошно отделанный зауэовский дриллинг[1]), хозяин скита баловался время от времени охотой. Как и рыбалкой – свидетельством чему была пара стеклопластиковых удилищ, воткнутых в берег возле бревном, на котором мы сидели в данный момент. Сперва И. О. О. предложил устроиться в зале у камина, в огромных креслах, но Бэлька, рвавшаяся к озерку, заставила нас выбрать отдых на свежем воздухе. Благо, погода соответствовала – погожий летний денёк, ни ветерка, колышущего кроны карельских сосен, неяркое солнышко в бездонном карельском небе. Благодать, да и только!
– Как добрались? – осведомился И. О. О., убрав ладонь с собачьей холки. Бэйли с неудовольствием покосилась на него: «Что за новости, давай, продолжай!..» Результата не воспоследовало, и собака, издав прерывистый вздох, перебралась поближе ко мне. – От посёлка-то тебя Михалыч подбросил на своей бурбухайке, а вот туда-то каким транспортом? У нас тут не ближний свет, на такси не доедешь…
Я вздохнул, потрепал Бэльку по подставленному загривку и приготовился рассказывать.
* * *
Аэропорт «Быково», в прежние времена принимавший в-основном, ЯКи и АНы местных и внутренних рейсов, в 2010-м году целиком был перестроен под обслуживание пассажирских судов легче воздуха. Чересчур короткие взлётно-посадочные полосы этой исторически второй московской небесной гаваниподходили для широкофюзеляжных реактивных лайнеров, а вот дирижабли и вошедшие с недавних пор в моду гибридные корабли с их сплюснутыми несущими баллонами, и ядерными энергетическими установками, вращающими огромные восьмилопастные поворотные импеллеры, чувствовали здесь себя вполне вольготно. Часть рулёжек в ВПП ликвидировали, а по всему лётному полю возвели полдюжины причальных мачт и цилиндрических причальных терминалов, напоминающих то ли шахматные туры, то ли старинные буровые вышки, какие на бакинских нефтепромыслах сооружали из брёвен и обшивали досками.
Кроме того, по периметру поля возвышалось несколько ажурных причальных мачт, козле которых покачивались воздушные корабли – аналог площадок, на которых дожидались своей очереди на взлёт реактивные авиалайнеры. Вдали громоздились огромные эллинги – они могли целиком поворачиваться на триста шестьдесят градусов, в зависимости от направления ветра, облегчая гигантским сигарам процесс входа и выхода из под своих алюминиевых сводов. Подобные сооружения начали возводить немцы ещё в годы Первой Мировой, после того, как несколько цеппелинов переломились пополам, прижатые ветром к краю широченных ворот ангара., и с тех пор это стало стандартной конструкцией для любого дирижаблепорта.
Эти сведения я почерпнул из буклета, который взял на входе в здание аэропорта – и теперь изучал на заднем сиденье такси, уносящего меня обратно в Москву. Увы, давняя, ещё из «той, другой» реальности мечта в очередной раз не сбылась – миловидная, очень вежливая девушка сообщила мне, что собак на борт воздушных кораблей пускают только по предъявлении ветеринарного свидетельства, подтверждающего, что путешествие этим видом транспорта не причинит вреда здоровью четвероногого пассажира. На мой вопрос – а нельзя ли прямо здесь, в аэропорту, выправить такую бумажку, она удивлённо на меня посмотрела и ответила, что вообще-то, о таких вещах следует беспокоиться заранее – как и о наморднике, которой в Бэльки не имелось. Осознав, что уговоры в данном случае не помогут, я направился прямиком к заместителю начальника аэропорта по воздушным перевозкам, рассчитывая утрясти вопрос с ним. И снова облом – ни «Знак Звездоплавателя», извлечённый из кармана и прикрученный на куртку, ни громкая слава первого звёздного капитана Земли («Товарищ Монахов? Весьма рад, сразу вас узнал, чем могу помочь?..) ни доброжелательная, до ушей, Бэлькина улыбка не помогли. Я постоял немного на краю лётного поля, проводил взглядом всплывающий к облакам пассажирский дирижабль, посетовал, что и мы бы могли сейчас быть в его гондоле, – и направился к стоянке такси. Ещё дома, я выяснил с помощью планшета-коммуникатора, что фирменный поезд 'Карелия» отправляется в 14.30 по Москве с Ленинградского вокзала – и если мы с Бэйли не хотим добираться в Петрозаводск на перекладных, то следует поторопиться.
Перед тем, как покинуть здание ЦП, я посетил бухгалтерию. К удивлению моему, она оказалась на том же этаже и в той же самой комнате, что и перед нашим отлётом. Раньше я бывал здесь нечасто – во Внеземелье деньги не в ходу, со всяком случае, советские, а зарплату – весьма, надо сказать солидную, – что мне, что Юльке переводили на сберкнижку. Она и сейчас лежала в ящике моего стола, однако воспользоваться ей я не спешил – денежное обращение, как и платёжные процедуры за время моего отсутствия довольно сильно изменились, перейдя в значительной степени в электронную форму, и я пока ещё не разобрался как этими благами прогресса следует пользоваться. Особой необходимости в этом пока не было – основные блага жизни вроде предметов повседневной необходимости, продуктов, проезда на общественном транспорте и всяких мелочей вроде мороженого, журналов и стакана газировки в уличном ларьке были здесь бесплатными. именно. Но – наличные есть наличные, и неспроста они до сих пор тут в ходу, так что перед тем, как отправиться в путь, мне показалось нелишним обзавестись хотя бы некоторым количеством хрустящих бумажек.
В бухгалтерии меня встретили с пониманием и сразу поинтересовались, какую сумму я хотел бы получить? Я осведомился, сколько всего денег на моём счету в данный момент, и ответ вверг меня в оторопь. Если масштабы цен тут на слишком изменились (а, судя по немногим замеченным мной ценникам, так оно и есть) я в состоянии хоть сейчас приобрести дюжину авто или пару-тройку дач в Сочи или где-нибудь на Рижском взморье. Похоже, подумал я, Юлька к моей сберкнижке не прикасалась – оно и неудивительно, сама получает не меньше, да и в тяге к роскоши не замечена. И к тому же -долго ли она оставалась на Земле после моего отлёта, пять лет, шесть? В созвездии Дракона наличные рубли вряд ли могут понадобиться, а назад она не возвращалась…
В общем, я вышел из ЦП с пачкой купюр в кармане – и только сейчас впервые ими расплачивался. Счётчик в такси показывал семь рублей двадцать три копейки (нормально по меркам середины восьмидесятых, значит и инфляции здесь, считай, не было), и я уже приготовился к недовольному бурчанию таксиста – раньше эта публика терпеть не могла давать сдачу с крупных купюр, а в бухгалтерии, несмотря на уговоры, мне выдали только сотенные и пятидесятирублёвки. Одну из таких, бледно-зелёную, с изображением атомного ледокола, я и протянул водиле – и получил в ответ четвертной привычной бледно-лиловой окраски с гагаринским «Востоком» на фоне Луны. Память услужливо подсказала, что я и раньше видел такие – в «той, другой» реальности, в Интернете, в материале, посвящённом невыпущенным дензнакам СССР. А здесь они, значит, в обращении? Что ж, недурно, и уж точно симпатичнее кремлёвских башен с их пятидесятирублёвой предшественницы… А на четвертной, помнится, и вовсе не было картинки, только узорные планшетки – не считая, ясное дело, мраморного профиля Ильича на лицевой стороне.
Кроме горсти смятых бумажек, таксист вручил мне несколько монет, и среди них серебряный пятирублёвик с олимпийским мишкой на реверсе. Такие я помнил, что по нынешней, что по «той, другой» реальности – там, правда, они проходили по разряду редкостей и очень редко не использовались в повседневных расчётах. Что ж, спасибо – надо будет приберечь монету на память. А ещё лучше – бросить в воды планеты Океан, где я однажды, без сомнения, окажусь…
Бэйли выскочила из дверцы машины на тротуар, уселась на асфальт и принялась чесаться. Площадь Трёх Вокзалов встречала нас суетой, людским гвалтом, гудками машин и трамвайными звонками. Занятно, подумалось мне, почти все привычные бытовые звуки стали другими– телефонные звонки сменились на мелодии, устанавливаемые по выбору, автомобильные гудки превратились чуть ли не в симфонии, и даже шины, кажется, стали шуршать по мостовым иначе. А вот трамвайные звонки остались прежними, неизменными, как в семидесятых и, наверное, ещё в самом начале века, когда вагончики на электрической тяге сменили конку…
Стрелки часов на башенке Ленинградского вокзала – вот уж что осталось без изменений! – показывали 14.05. До отхода поезда оставалось меньше получаса, и ещё предстоит взять билет – а я до сих пор не знаю, как здесь это делается!
* * *
Робот-носильщик походил на детскую игрушку, только большую, по грудь взрослому человеку – угловатая ярко-оранжевая тележка с багажником и торчащим посредине человекообразным торсом, оснащённым парой рук-манипуляторов и головой, напоминающей сплюснутый мотоциклетный шлем.Подзывать его не потребовалось – робот сам подкатил к нам, мигнул парой глаз на экране, заменяющем ему лицо, и принялся мультяшным голосом предлагать свои услуги, и тут…
Гав!
Р-р-р!
Гав! Гав!
Лабрадор – порода не злобная. Многие считают её воплощением доброты и дружелюбия и уверяют, что если заводить собаку-охранника или сторожа, то худшего выбора сделать невозможно. Но всякий, кто увидел бы Бельку сейчас, ни за что бы этому не поверил: оскаленная пасть, крупные белые клыки, глаза мечут гневные молнии – порву, загрызу!.. Ну конечно, какая уважающая себя собака стерпит, когда эдакий уродец примется хватать своими хозяйский багаж! Или она это от страха, подумал я? Но приопущенного крупа, ни поджатого хвоста не было и в помине – зверюга явно приготовилась дорого продавать единственный мой чемодан, к которому уже тянулась пластиковая рука-манипулятор.
Гав!
Р-р-р!
Гав! Гав!
Робот разочарованно, как мне показалось, пискнул, развернулся на месте и покатил прочь, искать более сговорчивого клиента. Пассажиры и встречающие, заполнявшие перрон, уже оглядывались на нас, слышались уже недовольные голоса на тему «намордник нужно надевать!..» Я схватил Бэльку за ошейник и повлёк её прочь; собака порывалась оборачиваться, натягивала поводок-ринговку, рычала, вздыбливая шерсть на загривке – она явно была недовольна тем, что ей не дали разобраться с электромеханическим супостатом. Таких по перрону шныряло великое множество, и многие пассажиры охотно прибегали к их услугам. Я мельком пожалел, что не смог последовать их примеру, хотя необходимости в этом не было – в чемодане только пара смен белья, полотенце, свитер, дорожный несессер, да кое-какие необходимые в дороге мелочи…
Белька успокоилась и шла рядом, глухо порыкивая, когда мимо проезжал на своих низких колёсиках очередной робот-носильщик. Кроме нихв толпе мелькали и другие транспортные средства – вроде молодых людей рассекающих в толпе стоя на двухколёсных тележках. Никто не возмущался подобным соседством, и даже Бэлька никак на них не реагировала – насмотрелась, видимо, общаясь с юными космонавтами…
На поезд – длинный, ярко-фиолетовый, с и зализанными, как у реактивного самолёта, аэродинамическими обводами, мы успели в самый последний момент. Пониже алой полосы, тянущейся вдоль вагонов,большими белыми буквами было написано «Карелия»; я продемонстрировал проводнику билет; он мазнул сканером по квадратику QR-кода, покосился на собаку – Белька, успевшая позабыть о давешнем роботе улыбнулась в ответ в ответ до ушей, – и посторонился, пропуская нас в вагон. Мы прошли по узкому коридору; створка двери купе была предупредительно отодвинута вбок, и стоило мне поставить на койку чемодан и усесться самому (собака тут же принялась обнюхивать все доступные уголки) как поезд состав дёрнулся и покатил, постепенно набирая скорость.
[1] Трёхствольное охотничье ружьё с одним или двумя нарезными стволами,
III
– Для собаки что же, отдельный билет пришлось брать? Соседи по купе не протестовали?
Бэйли, о которой шла речь, надоело валяться у нас в ногах. Она вскочила, потянулась, пошарила по окрестным кустам, и спустя минуту появилась оттуда с палкой в зубах, которую немедленно и ткнула мне в руки – «Хватит ерундой заниматься, займись делом!» Ничего не поделаешь – пришлось встать и с широким замахом запулить палку на самую середину озерка. Она ещё не успела коснуться воды, как собака с разбегу прыгнула в воду, подняв тучу брызг – и устремилась к вожделенному трофею. Плыла она как и всякий лабрадор, быстро умело, почти без всплесков, подруливая толстым «выдровым» хвостом. Я проводил её взглядом и уселся обратно на бревно.
– Я оплатил оба места, специально, чтобы не создавать никому неудобств подобных коллизий. Кстати, за проезд в купейных и СВ, оказывается, нужно платить, а вот в плацкарте – нет. Давно у вас такие порядки?
И. О. О. пожал плечами.
– Я уж и забыл, когда в последний раз ездил поездом, так что извини, не в курсе. Думаю, в 2002-м, тогда же, когда повсеместно ввели систему обеспечение личных потребностей граждан. Это было на тридцатом съезде партии, в декабре 2002-го.
По сути, официальное объявление начала эры коммунизма? – я не смог сдержать улыбки.
Не совсем. Денежное обращение всё же сохранилось, но основные потребности людей – одежда, оплата жилья, коммунальных услуг, общественный транспорт, учёба, продукты,– всё это стало практически бесплатным. Платить нужно за то, что выходит за эти рамки – скажем, за автомобили, деликатесы, предметы роскоши, вроде дорогой мебели или ювелирных украшений. Или, скажем, за проезд с повышенными удобствами, как в вашем случае…
– Или, скажем, за такси. – я кивнул. – Да, пришлось ждать на двадцать два года больше, чем обещал лысый кукурузник, но лучше позже чем нико…
И запнулся, поймав удивлённый взгляд собеседника.
– Алексей, речь идёт о каком-то из государственных деятелей вашего мира? – спросил он. Я с опозданием сообразил, что здесь у них Никита Сергеевич не стал генсеком, не получил этого уничижительного прозвища и не давал опрометчивых обещаний насчёт того, что «уже это поколение советских людей будет жить при коммунизме». Ещё при жизни вождя народов отправился в Среднюю Азию, поднимать хлопковую отрасль – и, как писал один из моих знакомых в «той, другой» реальности: «больше о нём в этой саге не будет сказано ни слова…»
– Да, именно так, Евгений Петрович. Простите, я совсем забыл…
Ничего-ничего… – И. О. О. покачал головой. – Надеюсь, мы с найдём время поговорить об этом подробнее. Видите ли, я сейчас работаю над одной книгой и эти сведения мне очень пригодились бы.
Я немедленно встревожился.
Хотите в этой книге рассказать о том, что творилось у нас? И обо мне тоже?
– Ну что вы, разумеется, нет! – он выставил перед собой ладони. – И в мыслях не было ничего такого. Более того – я и вам бы не советовал это делать… во всяком случае, пока. Что до книги – это будетсвоего рода опыт анализа возможных путей развития цивилизации. Полученные от вас сведения собираюсь использовать как своего рода игра ума, попытку сконструировать иную реальность – а детали, которые вы мне сообщите, придадут ей убедительности.
– Или превратят в фантастику, антиутопию. – я хмыкнул. – Знали бы вы, что у нас там творилось… Между прочим, у нас эта тема была весьма популярна, правда, в виде художественной литературы, беллетристики. Даже жанр такой был – 'альтернативная история и попаданцы.
Попаданцы? – И. О. О. удивлённо вздёрнул бровь. – Это что же, случаи вроде вашего?
– Они самые только, как вы понимаете, вымышленные. – я кивнул. – Я, конечно, готов удовлетворить ваше любопытство насчёт той реальности. Что до книг – знаете, фантасты, случается, в самом деле угадывают то, что происходит потом. Не буду приводить в пример Жюля Верна, это давно стало общим местом – но возьмите, к примеру, это…
И протянул собеседнику коммуникатор. И. О. О. щёлкнул выключателем, на экране возник мелкий текст.
– Станислав Лем, «Возвращение со звёзд»? Что ж, вполне подходяще для ваших… хм… обстоятельств.
Это «хм» вышло весьма многозначительным – видимо, чтобы я не забывал о некоторой неопределённости своего положения. Но с другой стороны – он не стал предавать огласке содержание того моего письма. Уж сколько лет прошло, а И. О. О. всё хранит молчание, и это точно неспроста…
– Вы прочтите, это любопытно. – посоветовал я. – И как раз на тему нашей беседы.
'Книги – кристаллики с запечатленной информацией. — начал он. – Читали их с помощью оптона. Оптон напоминал настоящую книгу, только с одной-единственной страницей между обложками. От каждого прикосновения на ней появлялась следующая страница текста…
– Да, пожалуй… согласился И. О. О., возвращая гаджет – Аналогия более отчётливая. Я всегда говорил, что Лем – несомненно большой писатель, в своём жанре на голову выше всех прочих. Но меня больше интересует другой пример предвидения – не столь очевидном массовому читателю… да и вам, Алексей, тоже, во всяком случае, пока. Вы ведь читали «Жук в муравейнике»?
Я кивнул. Вторая из книг братьев Стругацких о Максиме Каммерере и предпоследняя из посвящённых «Полудню», вышла в журнале «Знание-Сила» году, кажется, в семьдесят девятом году. То есть это у нас она была предпоследней – здесь АБС вполне могли и продолжить цикл, уже после отбытия '«Зари» – конечно, в несколько ином виде. Что до «Жука» – то повесть практически не отличалась от версии из «той, другой» реальности, что в своё время немало меня порадовало…
– Что именно вы имеете с виду, Евгений Петрович?Фантастические сущности, которые авторы вывели в этой повести – Нуль-Т, следы цивилизации Странников, – упоминаются и в ранних их произведениях. Кроме, может, загадочной «дыры» на Надежде, в которой сгинуло население планеты, но это, согласитесь, никак не тянет на предвидение!
Я уже понял, что имеется в виду, но не спешил демонстрировать свою догадливость. Нет уж, пусть сам…
Собеседник – я не сомневаюсь, что всезнающий И. О. О. без труда разгадал мою жалкую уловку, – иронически усмехнулся.
– Не буду спорить, Алексей, но я имел в виду совсем другое. Вы, конечно, помните, сотрудником какой организации стал Каммерер после того, как оставил игры в прогрессоров?
– КОМКОН-2, Комиссия по Контролю. – немедленно ответил я. – Она же, если верить Бромбергу, Команда Консерваторов и Компания Конспираторов. Цель деятельности комиссии – обеспечение безопасности цивилизации Землю посредством контроля за достижениями науки и технологий.
– У этой организации имелась и ещё одна задача, не афишируемая, глубоко засекреченная. Это, если использовать привычные нам понятия, контрразведка – поиски признаков вмешательства других цивилизаций в деятельность землян и, при необходимости, противодействие такому вмешательству.
И. О. О. сделал паузу, с полминуты наблюдая за плещущейся возле берега собакой.
– Так вот, о чём я? – наконец, заговорил он. – Прошедший двадцатый век некоторые называют веком могущественных спецслужб, разведок и прочих засекреченных организаций, как государственных, так и иных – и, надо сказать, не зря называют. Тогда многие, от рядовых граждан, до политиков самого высокого ранга, были буквально одержимы паранойей, ища повсюду следы шпионажа, вмешательства, попыток постороннего влияния, мировых заговоров. Порой это сбивалось в откровенную конспирологию – особенно, когда вместо иностранных шпионов и агентов влияния принимались ловить летающие тарелки, агентов инопланетян, представителей древних исчезнувших цивилизаций. Причём занимались этим отнюдь не только одиночки-одержимцы, но и вполне серьёзные конторы, вроде разведок и контрразведок. Не говоря уж неправительственных организациях вроде «Космопоиска» или «Эры Встретившихся рук», не к ночи будь помянуты и те, и другие… Так что, – он откашлялся, – вряд ли вас удивит тот факт, что практически сразу после старта международного Проекта, имеющего целью выход человечества во Вселенную – в самом широком смысле этого слова, – появилась и служба, предназначенная для поисков следов обратного, так сказать, процесса…
– То есть, вмешательства создателей «звёздных обручей» в дела Земли? – осторожно осведомился я. Не то, чтобы заявление И. О. О. стало для меня совсем уж неожиданным – в конце концов, я был сыном своего века, упомянутая паранойя, как и склонность к конспирологии не обошла меня стороной.
– Именно так. – подтвердил мой собеседник. – Эта служба была создана ещё в шестидесятых и до сих пор является одним из самых охраняемых наших секретов. Официально её не существует – так, в американском сегменте Проекта она спрятана в недрах комитета по финансовому контролю НАСА. У нас же подобное подразделение скрыто под оболочкой Департамента Психологии. И ваш покорный слуга, Он, не вставая с бревна, обозначил лёгкий поклон.
Повисло неловкое молчание. И тишина – казалось, ветерок перестал шелестеть кронами жиденьких карельских сосен, и птичья мелочь прекратила свою возню в кустах. Нарушила её собака – она выбралась на берег и принялась шумно отряхиваться, бесцеремонно окатив нас веером брызг. Реакции на непрошенный душ (Бэлька, бестолочь ушастая, а ну кыш отсюда!) не последовало – мы всё так же сидели на бревне и молчали, отведя глаза друг от друга, словно в ожидании… чего? Понятия не имею. Честно говоря, я ожидал услышать нечто подобное, но чтобы ТАКОЕ… Хотя, если вдуматься – чему тут удивляться? Многие элементы мозаики с громким щелчком – я буквально физически ощутил его в своей голове, – вставали на свои места.
– И, как вы понимаете, Алексей, – заговорил, наконец, И. О. О., – содержимое вашего, письма, не могло не вызвать моего живейшего интереса именно в качестве руководителя этой организации. Тем не менее, я не счёл возможным предавать его гласности по крайней мере в течение ближайших пятидесяти лет – и, как видите, оказался прав, раз уж вы сидите здесь, передо мной, и обсуждаете эти вопросы.
– Вынужден вас разочаровать, Евгений Петрович, я не являюсь агентом Странников, или какой-либо иной цивилизации, вроде снеговских рамиров[1]. Понимаю, что этим лишаю ваших коллег последней надежды на то, что их многолетняя деятельность имела хотя бы какой-то смысл, но увы…
Я намеренно нёс чушь, к тому же, чушь провокационную – с одной стороны затягивая время, а с другой судорожно пытаясь отыскать недостающие элементы мозаики. Да, тот факт, что мой собеседник занимал именно этот пост, объясняет многое, но далеко не всё. И. О. О. достаточно элегантно попытался увести моё внимание от того очевидного факта, что странности из-за которых он, собственно, и получил от нас это прозвище. А ведь причастностью к тайной контрразведке– а может, и разведке тоже? – Проекта, организации наверняка обладающей колоссальными возможностями, не уступающими тем, которыми располагают КГБ и ЦРУ, никак не объясняет моих подозрений, возникших едва ли не с момента нашего с ним знакомства. Не раз и не два я ловил себя на мысли, что он видит меня насквозь и совершенно точно знает, кто я и откуда прибыл в этот мир. Получить эти сведения методами своего департамента он никак не мог, даже если бы анализировал мою жизнь по секундам… или мог? Но для того, чтобы затеять такую слежку, нужны очень серьёзные основания – а откуда им было взяться? Спросить, что ли, об этом прямо, в лоб – разу уж мы решили раскрыть все карты? Или рано? Раз уж есть сомнения, лучше пока помолчать – подождать, в какую сторону повернёт разговор дальше.
– Между прочим, напрасно вы, Алексей, столь пренебрежительно отзываетесь о деятельности нашего департамента. – в голосе И. О. О. угадывалась лёгкая обида, и я машинально отметил, что он снова перешёл на «вы». – Может, агентов других цивилизаций нам выявить и не удалось… уж не знаю, почему – то ли старались плохо, то ли их и вовсе нет на свете, – но дел у нас, уж поверьте, хватало. Вот, к примеру: вы что-нибудь слышали о Кадараше и Большом Сбое?
[1] Отсылка к трилогии С. Снегова «Люди как боги»
