Текст книги "Когда мы вернемся (СИ)"
Автор книги: Борис Батыршин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)
– Есть и другие теории. – сухо отозвалась Юлька. Упоминание погибшего Леднёва болезненно её кольнуло. – Ладно, оставим пока дискуссии. Кудинов, разворачивайтесь и на сближение! Надо бы рассмотреть это колечко поближе.
Помещение мостика наполнилось пронзительным звоном – сработал тревожный зуммер в кабине «Скиф-Гимеля». На мониторе, транслирующей картинку из кокпита бота Данила видел, как напряглась спина пилота, как побелели костяшки его пальцев – Кудинов, как и многие пилоты десантных ботов, предпочитали снимать неуклюжие перчатки гермокостюма. На панорамном экране фронтового обзора висел «звёздный обруч», и в самом его центре зарождался, рос, распухал лиловый клубок – зародыш будущего тахионного зеркала. Вот он сплющился, побледнел и расплылся в блин, затягивая «обруч» до краёв. По образовавшейся плоскости побежали волны концентрической ряби, заставляя колебаться точки самых ярких звёзд, просвечивающих сквозь серебристо-лиловую плёнку.
– «Тахионная струна», ведущая к Океану набирает силу! – голос Юльки дрожал от возбуждения. Она замерла перед экраном, на который сплошным потоком шли показания с датчиков, прощупывающих подпространство. – Она качает энергию из подпространства, и скоро сможет пропускать довольно крупные объекты, например человека в скафандре. Но главное – образовалась ещё одна «червоточина», гораздо более мощная. Она ведёт… – женщина на миг замолкла, – … нет, пока определить не получается, но точно далеко за пределы системы TOI 1452. И соседних звёзд! Компьютер оценивает её протяжённость минимально в шесть тысяч парсеков, около двадцати тысяч световых лет– и это только предварительная оценка!
Она щёлкнула клавишей, и на большом экране возникло изображение ожившего «обруча». Рябь в его плоскости уже успокоилась, и Спустя несколько секунд рябь успокоилась, и теперь перед зрителями висело тахионное зеркало во всей своей красе, едва заметно пульсируюя от переполняющей его энергии.
– И куда она ведёт? – осведомился Данила. Вопрос был риторическим, в подпространстве само понятие «направления» лишено привычного смысла – и, тем не менее, ответ последовал.
– Пока не могу определить точно. Могу лишь сказать, чтодалеко за пределы системы TOI 1452 и даже рукава Ориона.
Данила кивнул. В рукаве Ориона располагалась и система двойного красного карлика, где они сейчас находились, и Солнечная система. Выходит, возникшая на их глазах «червоточина» имеет поистине галактические масштабы?
Компьютер пискнул, по экрану потекли новые столбики цифр.
– Есть очень приблизительный пеленг – за пределы диска Млечного Пути, в ту часть галактического гало, где расположено созвездие Геркулеса! – Юлька щёлкнула пальцами в воздухе. – И почему я нисколечко не удивлена?
Громко зажужжал зуммер дальней связи. «Надо поставить сигнал помелодичнее, – подумал с неудовольствием Данила, – уж сколько раз собирался попросить техников, но каждый раз забывал, а оно всё дребезжит, как пустая консервная банка…»
– «Скиф-Далет» вызывает «Ермак»!
Говорил дежурный диспетчер «верхней» станции, через антенны которой сигнал транслировался на буксир – собственная бортовая рация десантного бота не добивала на такие расстояния.
– «Скиф-Далет» вызывает «Ермак»! – повторил диспетчер. – Лидия Андреевна, Штарёва на связи!
VIII
– Есть сигнал! – крикнул Вадим. – Мощность стабильная, похоже, он никуда не проваливается, остаётся на той же высоте… глубине… не знаю, как это назвать. Упал и лежит где-то там, под этими зеркалами!
Зелёный квадратик на пульте пульсировал в такт раздавшимся в наушниках «бип-бип-бип» – это сброшенный только что радиомаяк исправно посылал радиоволны в окружающий эфир. Но Влада смотрела не на пульт, а на угольно-чёрное пятно, расплывающееся по зеркальному «склону» пирамиды. За неимением подходящих ориентиров невозможно было определить размер пятна на глаз – но оно росло из центра лиловой ряби, словно устье шахты, ведущей… куда?
– Турбуленция усиливается! – пальцы Вадима судорожно сжимали штурвал. – Решение, скорее!
Воздушные потоки, обтекающие громадное сооружение, мотали бот из стороны в сторону, и пилот лишь каким-то чудом ухитрялся удерживать его на месте, напротив растущего чёрного провала. Влада потянулась к клавише дальней связи.
– «Ермак», это «Скиф». Юлька, мы её нашли! Слышишь? Это она, Хрустальная Пирамида! Леднёв был прав, прав во всём!
– Спокойно, Штарёва! – ответ прозвучал нарочито сухо, но лёгкая дрожь в голосе с головой выдавала эмоции собеседницы. – Картинка у нас есть, всё видим. Сейчас – отойдите метров на двести назад и попробуйте просветить эту дырку радаром. И ни в коем случае – слышите, ни в коем случае! – не приближайтесь к ней больше ни на метр! Ни на…
Мя-а-ау! – раздалось за спинками ложементов. Влада резко обернулась, стукнувшись забралом шлема о подвешенный на гибкой штанге бинокуляр.
– Шуша, поганец такой, ты откуда взялся?..
В другое время кот, прекрасно разбиравшийся в интонациях людей, одарил бы её холодным взглядом жёлтых глаз – мол, фильтруй базар, двуногая, ты кого поганцем назвала? – но сейчас ему явно было не до оскорблений. Обычно, увидев что-то пугающее или хотя бы непонятное, Шуша, как и любой представитель кошачьего племени, торопился спрятаться в укромном местечке – но ничего подобного хвостатый космонавт делать не собирался. Он не отрываясь, смотрел на чёрную кляксу за лобовым стеклом бота, хвост нервно дёргался из стороны в сторону, шерсть на загривке поднялась дыбом. Казалось ещё мгновение – и он кинется на прозрачную преграду, выпустив когти – дотянуться до неведомого, рвать, терзать! Влада подумала, что нечто похожее творилось с котом совсем недавно, во время прыжка кОкеану… или это ей только сейчас кажется?
– Вот куда он делся из ангара… – заметил Вадим. С турбуленцией он кое-как справился ии теперь 'Скиф-Далет неподвижно висел в полусотне метров от зеркальной глади, по которой разбегались затухающие круги. – Я думал – шмыгнул в коридор вслед за тобой, а он, оказывается, забрался в кокпит…
– Штарёва, Карпухин, вы меня слышите? – надрывался динамик. – Немедленно назад! Отойти на триста… нет, на пятьсот метров и ждать результатов сканирования!
Влада, не глядя, хлопнула ладонью в перчатке по приборной панели. Рация умолкла. Шуша шипел, разевая розовую пасть с белыми иголочками зубов. Дыра, тем временем, перестала расти, теперь её края слегка пульсировали, словно кромки купола колышущейся в морских волнах медузы. Если, конечно, бывают медузы такого вот угольно-чёрного цвета. Влада с явственным усилием оторвала от неё глаза и повернулась к Вадиму. По лбу у неё стекали капли пота, стиснутые губы побелели.
– А тебе не кажется тебе… – голос её звучал глухо. – Тебе не кажется, что это сильно смахивает на приглашение войти?
И ткнула пальцем в чёрную медузу, растёкшуюся по зеркальной глади.
Ни Влада, ни её спутник, не смогли бы внятно объяснить, как они оказались здесь. Помнили только, как Влада скомандовала «Вперёд!» и Вадим, даже не подумавший возражать, тронул ручку управления, направляя нос «Скиф-Далета» точно в центр угольной кляксы – теперь, впрочем, было видно, что никакая это не клякса, а тоннель, составленный из убегающих с перспективу контуров самого себя, чёрных на чёрном, причём чем дальше в глубину – тем эта чернота становилась беспросветнее. Бот едва успел стронуться с места – и вот он уже стоит на зеркальном полу посреди этого зеркального безумия, причём Вадим голову дал бы на отсечение, что не прикасался к рычажкам выпуска шасси…
Он обернулся – ничего похожего на створки люка позади не было, и о том, откуда они сюда попали, можно было судить только по тому, куда смотрела корма бота. Впрочем – можно ли? Глде гарантия, что за зеркальной стеной действительно атмосфера планеты, а не хитросплетения зеркальных коридоров, в которые неведомая сила засосала их корабль?
Он нарочито медленно отстегнул привязные ремни и потянул ручку, открывающую колпак кабины – и, прежде чем успел выбраться из ложемента, Шуша длинным прыжком выскочил сначала на плоскость, а потом и на зеркальный пол – и потянулся, словно находился не внутри загадочного сооружения, возведённого невесть сколько миллионов лет назад, а в каюте на «Ермаке».«Шуша, куда?..» – вскинулась Влада, но кот не обратил на неё внимания – потянувшись, он уселся возле передней опоры шасси и принялся выполнять обычный кошачий ритуал умывания. Судя по всему, атмосфера Хрустальной Пирамиды не доставляла ему ни малейших неудобств.
Влада несколько секунд наблюдала за котом, потом потянулась к защёлкам на металлическом воротнике. Двойной звонкий щелчок – и гермошлем оказался у неё в руках. Девушка шумно втянула носом воздух вдох, потом ещё и ещё.
– Пахнет как на Земле, после грозы. – сообщила она и снова пристроила шлем себе на плечи. Ну что, вылезаем наружу?
Вадим вслед за ней выбрался из бота, глубоко вздохнул, снял свой шлем и поставил его на пол. В глазах рябило от танца отражений на стенах. Зеркала были повсюду – даже пол был составлен из зеркальных панелей, из-за этого невозможно было понять, какую форму имеет помещение. Владе и раньше случалось бывать в зеркальных залах – по большей части, в детстве, в парках аттракционов, – но здесь всё было иначе. Отражения, казалось, игнорировали законы оптики – они были повёрнуты под немыслимыми ракурсами, накладывались друг на друга, вытягивались убегающими в перспективу цепочками, причём фигуры людей при этом росли по мере отдаления от оригинала. Попытка сделать хотя бы несколько шагов приводила к тому, чтобы всё вокруг начинало двигаться непредсказуемым образом, и это вызывало приступы головокружения и даже тошноты – тренированные вестибулярные аппараты звездолётчиков отказывались работать в этом зеркальном, бредовом с точки зрения эвклидовой метрики, мире.
Он покосился на Шушу – хвостатый космонавт, похоже, не испытывал ни малейших неудобств. Закончив гигиенические процедуры, он встал и беззвучно направился к ближайшей стене. Что-то не так было в этом движении, неправильно, неестественно, подумал Вадим – и лишь спустя несколько секунд сообразил, что кота нет в зеркалах! Влада, он сам, стоящий посреди помещения бот – все отбрасывали бесконечную череду обычных, вывернутых, перевернутых вверх ногами двойников – но только не Шуша. Он покосился на Владу – та смотрела на кота во все глаза, то и дело облизывая внезапно пересохшие губы.
Только сейчас Вадим заметил, что окружающее изменило цветовую гамму – лиловые, розовые, пурпурные тона остались снаружи, за стенами Пирамиды, здесь же господствуют лазурь, буйные оттенки индиго, аквамарина – и всепоглощающее серебро зеркальных поверхностей. Мозг постепенно привыкал к хаосу отражений и спутники, переглянувшись, сделали несколько шагов вслед за Шушей. И тут же обнаружили, что зеркальный коридор, в которой как им показалось, направился их хвостатый проводник, оказался очередным обманом зрения – перед ними была всё та же зеркальная стена.
Или – не та же? С опозданием – всё здесь происходило с опозданием! – Вадим сообразил, что видит перед собой только два отражения, своё и Влады, остальные бесследно исчезли, растворились в ртутной амальгаме стен. Он наклонился и поставил у ног гермошлем, и тот послушно отразился в стене рядом с отражениями его ног в тяжёлых башмаках гермокостюма. А вот изображения Шуши не было – кот сидел всего в метре от стены, однако зеркальная поверхность не отражала ничего, кроме игрысветовых бликов и теней на полу. С полом тоже не всё было ладно – он то превращался в сплошное зеркало, и тогда Вадим видел под ногами собственное гротескно искажённое изображение, то превращался в матовую серебристую поверхность. Происходило это неуловимо для глаз, добавляя свою лепту в сумятицу, творящуюся в мозгах незваных гостей. Вадиму вдруг остро захотелось ухватиться за что-то рукой и не отпускать, пока восприятие окружающего мира не придёт в согласие с реальностью. Увы, поручней вдоль стен – как, впрочем, и прочих предметов интерьера, – строители Хрустальной не предусмотрели, а хвататься за свою спутницу Вадим постеснялся. Влада сама взяла его за руку – и не просто взяла, а вцепилась так, что ему показалось, что ноготки девушки вонзаются в его кожу сквозь плотную ткань гермокостюма.
Коту же всё было нипочём. Он встал, сделал два шага к стене и…
Зеркальная поверхность пошла кругами – точь-в-точь, как бок Хрустальной Пирамиды, разве что в куда меньших масштабах. Шуша фыркнул, дёрнул кончиком хвоста и осторожно потянулся к центру ряби. Влада непроизвольно дёрнулась, но промолчала – они заворожённо наблюдали, как мягкая серая котячья лапка прикоснулась к зеркальной поверхности, по прежнему ничего не отражающей, как скрылись её подушечки в сияющем серебре, как…
Шуша фыркнул и отскочил от стены – спиной вперёд, сразу метра на полтора, – после чего уселся и принялся яростно умываться. Концентрическая рябь на зеркале постепенно угасала, и Вадим шумно перевёл дух – оказывается, всё это время он не дышал.
Ну, дела… – только и сказал он. Влада выпустила его руку.
Шуша что-то чует там, за стеной. – сказала она. – Похоже, Оля со своим Пратчетом были правы…
Вадим бросил на неё удивлённый взгляд.
– Потом объясню. – пообещала она. – А сейчас, возвращайся в бот и свяжись со станцией или «Ермаком». Раз мы, когда были снаружи, поймали сигнал радиомаяка – значит, и они должны услышать нашу передачу.И, кстати… – она тряхнула головой, – попробуй заодно запеленговать маяк. Мы ведь куда-то сюда его сбросили, не мог же он просто взять и провалиться сквозь пол?
Выполнить распоряжение Вадим не успел. Стоило сделать несколько шагов к «Скиф-Далету» – бот всё так же стоял посреди зеркального зала, – как позади полыхнула серебристо-голубая вспышка, и тут же раздался испуганный вскрик Влады и шипение Шуши. Он обернулся – в стене, по которой минуту назад расплывались концентрические круги, возник тоннель. Но не чёрный, как в боку пирамиды, а невыносимо-зеркальный, неисчислимо преломляющийся в собственных стенах. Звуки, колебания воздуха, даже дрожание световых бликов вокруг исчезли, мир замер, словно стоп-кадр на экране телевизора. Вадим не смог бы сказать, сколько это продолжалось – пока в глубине ведущего в бесконечность тоннеля не возникла и стала расти ослепительная точка. Она росла, превращаясь в световой диск, оконтуренный розовато-пурпурным гало, и силуэты девушки и кота на его фоне казались непроницаемо-чёрными, словно вырезанными из бархатной чёрной бумаги.
Тишина по-прежнему была мёртвая. Силуэты Шуши и Влады внезапно задрожали, края их сделались расплывчатыми – казалось, они вот-вот растекутся, растают в растущем световом пятне. Вадим не колебался ни мгновения – пинком отшвырнув стоящий на дороге гермошлем, он кинулся своим спутникам.
Конец третьей части
Эпилог
Зал ожидания «Гагарина» был полон народу. Между группками транзитных пассажиров шныряли роботы-носильщики, мигали на стенах и под потолком информационные табло. Женский голос из динамиков сообщал об освободившихся кабинках Нуль-Т, и тогда кто-то из ожидающих подхватывал свой багаж – чаще всего это были стандартные чемоданчики, выдаваемые всем сотрудникам Внеземелья, – и скрывался в коридоре, над которым призывно мигала зелёная лампа. Спустя каких-то полчаса мне предстояло последовать за ними – к первому промежуточному пункту моего путешествия, лунной орбитальной станции «Циолковский», она же «Звезда КЭЦ».
Мокрый, холодный нос ткнулся мне в ладонь. Собака явно нервничала – ну конечно, непривычная обстановка, множество людей, чужие, незнакомые запахи металла, кондиционированного воздуха и разогретых пластиков… словом, всё, что обрушивается на посетителя большой пассажирской орбитальной станции, через которую за сутки проходят сотни человек. А если добавить к этому ещё и половинную силу тяжести, которую собака впервые испытала на себе, и ярко-оранжевый гермокостюм, прямой потомок бритькиного «Скворца-Гав» – то легко понять нервное, взбудораженное состоянием моей хвостатой попутчицы. Кстати, оказывается такие «собачьи» костюмы здесь давным-давно производятся серийно, требуя лишь небольшой подгонки под владельца. А вот котов и кошек, которых тоже хватает на внеземельных объектах, так и не смогли к ним приучит, приходится обходиться специальными герметичными ящиками-переносками.
Вообще-то для перемещения, неважно, на другие станции, или на поверхность Земли, гермокостюмы не требовались – среди пассажиров, заполнивших зал, в них облачены лишь единицы. Можно было смело упаковывать наши с Бэлькой космические доспехи в чемодан, но я по здравому размышлению поступил иначе. Во-первых, мне не хотелось нагружать себя дополнительным багажом, а во-вторых – на «Звезде КЭЦ» всё равно придётся облачаться в гермокостюмы, что было обязательным при использовании Нуль-Т порталов на сверхдальних расстояниях. Так что извини, бестолочь ушастая, придётся тебе потерпеть – и скажи ещё спасибо, что я не стал надевать на тебя гермошлем, а волоку оба прозрачных пузыря, и свой и собачий, под мышкой.
За перемещением на «Звезду КЭЦ» последует второй этап путешествия – три последовательных «шага» из портала в портал, последний из которых установлен на станции «Барьер» – и наконец, финальный аккорд, прыжок сквозь межзвёздную «червоточину», ведущую прямиком в созвездие Дракона, на орбитальную станцию «Океан», вращающуюся вокруг планеты с тем же названием. Всё вместе это должно занять около трёх суток, причём двое из них придутся на межзвёздный перелёт на борту буксира-прыгуна «Амальтея» – систершипа «Ермака», капитаном которого состоит мой сын. Я представил эту встречу, и мне стало слегка не по себе – в последний раз я видел Данилу полуторамесячным карапузом на руках у Юльки. Дело было незадолго до старта «Зари», и с тех пор для меня прошло всего-навсего два с половиной года. Для Данилы же миновало без малого сорок лет, и это отнюдь не единственный сюрприз, который подкинул мне пресловутый парадокс Эйнштейна… который, как известно, и не Эйнштейна вовсе…
– Интересно, когда мы будем л отправляться к звёздам так же легко и просто, как сейчас на орбиту Луны? – я оторвал взгляд от большого табло под потолком, на котором мигали разноцветные квадратики текущей загрузки пассажирских Нуль-Т каналов «Гагарин»-Циолковский'.
Поляков, к которому был обращён мой вопрос, пожал плечами.
– Боюсь, нескоро… если это вообще возможно. Если физики тахионщики в чём-то и согласны друг с другом – так это в том, что протяжённость «червоточин» напрямую зависит как от размеров порождающих их порталов, так и количества потребляемой энергии. И если мы не хотим увеличивать пассажирские Нуль-Т кабинки до размеров тяжёлых грузовых «батутов» и пристёгивать к каждой из них по термоядерной электростанции – о подобных планах стоит забыть. Во всяком случае, пока учёные не добьются прорыва в своих исследованиях – а это, сам понимаешь, дело малопредсказуемое…
– Однако, на «звёздные обручи» такие ограничения не распространяются. – заметил я. Поляков согласно наклонил голову, и зеленоватый блик от информационного табло отразился от его гладкой, словно лаковой лысине. «А ведь постарел Андрюшка… – сочувственно подумал я. И не первый год уже провожает во Внеземелье других, вместо того, чтобы лететь самому. Годы, будь они неладны…»
Я отвернулся, чтобы собеседник не увидел даже тени жалости на моём лице. Уж чего-чего, а этого он точно не заслужил.
Поляков, впрочем, и не думал приглядываться к моим гримасам.
– Верно, до этого нам ещё очень и очень далеко. – продолжал он.
– Все обручи, что мы нашли, действовали в пределах в Солнечной Системы с одинаковым успехом, независимо от дистанции. Это, правда, не относится к «межзвёздным» путешествиям, когда требуется пересекать барьеры Штарёвой – но это уже совсем другая физика. Впрочем, – он улыбнулся, – кому я это объясняю? Вот, обрати внимание…
Он показал на огромный телеэкран, на котором поворачивалась Хрустальная Пирамида. Шёл выпуск «Новостей Внеземелья», и невидимый диктор говорил об открытии, сделанном на Океане, цитируя то, что сказал на этот счёт известный – увы, не мне! – исследователь цивилизации создателей «Звёздных обручей». Термин, который он при этом употребил, вверг меня в лёгкий ступор.
– Он что, сказал «рамиры»? Они-то какое отношение имеют к «обручам»?
– Раньше мы говорили «создатели 'звёздных обручей». Согласись, это громоздко, долго и вообще, нужен термин попроще – вот и назвали их «рамирами». А что, звучит неплохо, и запоминается…
– Вроде клингонов, вуки, или, скажем, Предтеч? – я скептически хмыкнул. – Интересно, в чью мудрую голову пришла такая идея?
– Психов из ЭВР и их единомышленников. Дело было лет двадцать назад, они тогда сняли фильм под названием «Воспоминание о будущем-2», целиком посвящённый поискам создателей «звёздных обручей». Там-то впервые и мелькнуло это словечко – «рамиры». Я слышал, сперва хотели назвать их «Странниками», как у Стругацких, но, по счастью, обошлось.
– Да, это был бы перебор. – согласился я. В самом деле, аналогия была бы чересчур уж прозрачная, особенно если вспомнить фантазии братьев на тему люденов.[1]
Поляков кивнул, при этом на лысине его заиграли новые блики, на этот раз, жёлтые.
– Вот и я так думаю. Фильм тогда наделал много шума, и термин прижился. Кажется, его позаимствовали из какого-то фантастического романа – там тоже сгинувшая миллионолетняя цивилизация понастроила в разных звёздных системах грандиозные сооружения или что-то в этом роде. ЭВРовцы, видишь ли, носятся с идеей, что создатели «звёздных обручей» поступили так же – сперва покрыла весь Млечный Путь своей транспортной сетью, этими самыми «обручами». А потом научились обходиться без них и куда-то свалили – то ли в центр Галактики, то ли вообще в другое измерение…
– Ясно. – я кивнул. Кстати, для сведения: рамиры взяты из романа-трилогии «Люди как боги», вышедшей в шестидесятых-семидесятых годах прошлого, двадцатого века.
Я, разумеется, не упомянул, что термин этот употреблялся и в другой книге. В ней э были описаны как гигантские кремнийорганические черепахи, обитавшие на очень горячих планетах типа Венеры и исчезнувшие за пять миллионов лет до того, как человечество Земли вышло в космос. Впрочем, вряд ли ЭВР-овцы имели в виду нечто хотя бы отдалённо на них похожее…
Так вот, об «Истории Галактики» – именно так называлась эта книга, в этой реальности так и не написанная. Я установил это совершенно точно, когда по настоятельной рекомендации И. О. О. занялся сбором сведений о её авторе. Улов, надо сказать, был невелик – на третий день после моего возвращения из Карелии мне позвонил Поляков и предложил срочно явиться сюда, на «Гагарин». «Объяснения потом, – сказал он, – а сейчас бросай всё и отправляйся. Имей в виду – возможно, Землю придётся покинуть надолго…»
– Может быть. – согласился Андрей. – Я, извини, не читал, мне и в обычной жизни хватает фантастики. Собственно, из-за этого я тебя и вызвал. Принято решение отправить разбираться в этими находками. – и он снова показал на экран, где медленно поворачивалась компьютерная модель Хрустальной Пирамиды. – И сделать это нужно как можно скорее: система TOI 1452 вместе со всем, что там находится, сейчас на карантине, и даже сообщения оттуда проходят жёсткую цензуру, прежде, чем стать всеобщим достоянием. И пока мы не дождёмся твоего доклада о том, что там творится – так оно и останется.
– Я, кажется, догадываюсь, кто на этом настоял… – медленно произнёс я. – Запахло серой, так?
– Именно так. – Поляков набычился, видно было, что такое положение дел ему не по душе. И он же потребовал, чтобы послали именно тебя.
– А почему – не объяснил? – осведомился я, хотя и догадывался, каким будет ответ.
Нет. Но требование было категорическим, ни о каких заменах он не желал даже слышать, как и о том, чтобы дать тебе кого-нибудь в помощь. Ты же его знаешь, спорить в таких случаях бесполезно…
Я хотел поинтересоваться, с чего это пенсионер, пусть и заслуженный, забрал такую власть над руководством Проекта, что никто даже не пытается ему возразить, но тут над головами у нас запульсировала красная лампочка, и приятный женский голос сообщил: ' Отбывающим на станцию «Циолковский» пройти к пятому порталу. Интервал между отбытиями – полторы минуты, просим входить в коридор строго по одному и только после сигнала…'
– Пора. – Поляков сунул мне в руки толстый конверт. – Всё, что тебе нужно знать здесь, остальное уточним по нуль-связи, она, к счастью, действует стабильно. И имей в виду… – он помедлил. – Я ещё никогда не видел Евгения Петровича таким встревоженным. Так что мы здесь все на тебя надеемся… командир!
Я пожал протянутую мне ладонь, твёрдую, как деревянная дощечка, и, свистнув Бэльке – та радостно завиляла хвостом, заключённую в оранжевую кишку гермокостюма, – и направился по коридору. Собака потрусила следом, а я шагал, лопатками ощущая тоскливый и тревожный взгляд директора Департамента Космофлота, для которого я, несмотря на все эти десятилетия и несчётные миллиарды оставшихся за нашими спинами километров и остался командиром «юниорской» группы…
Москва, Июль-октябрь 2025 г.
[1] Отсылка к повести А. и Б. Стругацких «Волны гасят ветер».
