Текст книги "Когда мы вернемся (СИ)"

Автор книги: Борис Батыршин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Монитор мигнул, покрылся рябью – действующие «батуты» частенько генерировали помехи для радиосвязи, – и на экране возникло лицо Данилы. Капитан 'Ермака Тимофеевича сидел на ходовом мостике перед рядами приборов на пилотском пульте.

– Довжанский ещё на борту? – сухо осведомился он.

– Отбыл полчаса назад. – отозвалась Влада. Буксир-прыгун, как и все большие корабли современной постройки, был оснащен Нуль-Т порталом, и планетологу не пришлось дожидаться пассажирского лихтера.

– Вот и хорошо. – Данила кивнул. – У тебя-то всё готово?

Влада кивнула. До полной готовности было, конечно, далеко, и по прибытии на орбиту Океана предстояло ещё немало работы – однако заэкранировать капризную аппаратуру от энергетического всплеска, возникающего при прохождении корабля через тахионное зеркало, она, спасибо Довжанскому, успела.

Данила бросил взгляд на приборную доску, где в окружении шкал и циферблатов мигало зелёное табло корабельного хронометра.

– Двадцать два – одиннадцать. – сообщил он. – Задраивай отсек, натягивай гермокостюм… впрочем, кому я объясняю, сама давно всё знаешь! Да, Шушу запихни в переноску, порядок должен быть… В двадцать два – пятнадцать старт.

[1] Об этом в подробностях рассказывается в 5-й книге цикла, «Тайна Пятой Планеты».

[2] стиль общения, негативно оцениваемый как проявление бесцеремонности, развязности, панибратства.

[3] Эти события подробно описаны во второй книге цикла, «Точка Лагранжа».

III

Космолётчики любят говорить, что двух одинаковых «червоточин» не бывает. И это чистая правда – рисунок энергетических вихрей, которые можно наблюдать при прохождении через них, никогда не повторяется – как не повторяется форма кругов, разбегающихся по поверхности тахионных зеркал, когда корабль прикасается к их поверхности и медленно, словно нехотя тонет в сверкающей серебристо-лиловой плёнке. Одно время было модно снимать эти завихрения на видеокамеру, чтобы потом сравнивать их в поисках повторяющихся закономерностей. Но это занятие быстро всем наскучило – рисунок на стенах подпространственных тоннелей всякий раз был новым, не похожим на прежние – и в то же время тем же самым. Привычное мельтешение световых потоков, разноцветных лент и перепутанных нитей, то свивающихся в немыслимые клубки, то расплывающиеся ярким туманом Сегодня, отметила Влада, рисунок червоточины напоминал гигантскую спираль, скрученную из ярко сияющих жгутов – в их цветовой гамме, как, впрочем, и всегда, преобладали лиловый, розовый и пурпурный с вкраплениями ярко-голубого.

Девушка повернулась к монитору. Картинка на нём ничуть не напоминала происходящее за стеклом обзорного блистера – яркие цветные линии отображали математическую модель тахионных полей в районе «барьера Штарёвой», области выравнивания гравитационных потенциалов, разделяющее две соседние звезды. Впрочем, понятие «соседние» в подпространстве имеет совсем другое значение чем то, к которому привыкли пленники трёхмерной эвклидовой паутины, и надо было обладать немалыми математическими способностями, чтобы понять, что скрывается за расплывчатыми кляксами на экране.

Влада бросила взгляд на электронный хронометр – с момента входа в «червоточину» прошло около трёх часов – разумеется, по локальному корабельному времени. Ряд мелких чисел ниже показывал релятивистское искажение времени – ерунда, какие-то полпроцента. За три прыжка, которые предстояло проделать по пути в систему двойного красного карлика, набежит ещё процента полтора, но этого всё равно никто не заметит – разве что по прибытии к финишной точке, когда нужно будет выставлять часы в персональных браслетах по местному времени. А вот показания корабельного хронометра останутся прежними – он ведёт отсчёт исключительно бортового времени, и вмешиваться в его отсчёт не имеет права никто, включая капитана.

Яркие спирали на борту стянулись вокруг корпуса корабля подобно кольцам питона – и вдруг пропали. «Ермак» висел в пустоте, усеянной точками звёзд, за кормой, в торе «дырке от бублика» огромного стального тора, первого в цепочке промежуточных станций, ведущих к Океану, гасло тахионное зеркало. Сейчас буксир развернётся – медленно, чтобы не подвергать инерционным нагрузкам грузовые контейнеры, которыми корабль был увешан по всей длине, – и снова нырнёт в плоскость «батута». И тогда за кварцевыми стёклами снова замельтешат узоры Подпространства – как и в прошлый раз, и в позапрошлый, и во время всех прыжков, которые Владе довелось совершить за свою не такую уж долгую жизнь.

Прыжок через вторую «червоточину» Влада пропустила – забарахлила программа, выполнявшая конвертацию данных, скачанных с компьютеров «Зари». Они были сохранены и заархивированы в формате, использовавшемся четыре без малого десятка лет назад, и современное программное обеспечение с трудом справлялось с таким допотопным софтом. В итоге девушка провозилась битых полтора часа, а когда оторвалась, наконец, от мониторов – «Ермак» уже вынырнул из подпространства возле второй промежуточной станции и готовился к новому прыжку.

Зато третью и последнюю по пути в созвездие Дракона «червоточину» она рассмотрела во всех подробностях – она походила на внутренности гигантского шланга, стены которого пульсировали разноцветными струями, переплетались, закручивались воронками и смешивались, образуя невероятные цветовые сочетания. Влада некоторое время наблюдала за этим буйством красок, пока взгляд её не упал на Шушу. Вопреки распоряжению Данилы, девушка не стала запечатывать хвостатого космонавта в переноску, которую капитан непочтительно назвал «коробчонкой». Переноска была покрыта изнутри эластичным материалом и была оборудована всем необходимым на случай аварийной ситуации – включая автопоилку, особый кошачий туалет, приспособленный для использования в невесомости, автономными системами электропитания и компактной установкой регенерации воздуха. Переноска была настоящим шедевром инженерного искусства – тем не менее, Шуша искренне её ненавидел, и любая попытка поместить его туда превращалась в рукопашную схватку с непредсказуемым исходом.

Устроился Шуша на своём излюбленном месте – на краю приборной панели, возле блестящей решётки охладителя, откуда волнами выходил тёплый воздух. Вообще-то котам, как внеземельным, так и обыкновенным, земным, положено спать по восемнадцать часов в сутки, но в данный момент Шуша бодрствовал, и Влада поймала себя на мысли, что впервые видит, как кот переносит проход через «червоточину».

Собственно, переносить особо было нечего – но это с человеческой точки зрения, подумала девушка, а вот Шуша, похоже, думал иначе. На клубящиеся за стеклом блистера цветовые вихри он не обращал ни малейшего внимания, как и на абстрактные картинки, сменяющие одна другую на мониторах, зато не отрывал жёлтых немигающих глаз от внешней переборки отсека – словно старался разглядеть за стальной бронёй что-то недоступное не только человеческому взору, но и сверхчувствительной аппаратуре, непрерывно ощупывающей участки подпространства вокруг корабля. Ощупывающей, надо сказать, без особого успеха – здесь действовали иные физические законы, неприменимые к происходящему в привычном мире, и датчики, локаторы и прочая тонкая электроника была здесь ненамного полезнее обыкновенного театрального бинокля.

А вот Шуша точно заметил что-то, подумала Влада – и замеченное явно ему не нравилось. Он напружинился, словно для прыжка, хвост подёргивался из стороны в сторону, что у котов, как известно, является признаком тревоги и недовольства. Усы грозно топорщились, Шуша то и зело разевал розовую пасть с белоснежными, острыми, как иголки, зубами. Что он там видит – угрозу, добычу, или что-то такое, для чего в человеческом языке и понятий-то не существует? И… может права Оля, и коты действительно способны смотреть сквозь подпространство – и видеть там нечто невидимое для бестолковых двуногих?

Квакнул ревун внутрикорабельного оповещения, мелькание за иллюминатором сменилось ровной чернотой с россыпями звёзд – здесь, в ста световых годах от Солнца они были особенно яркими. Влада посмотрела на экраны кормового обзора, где висел в пустоте бублик орбитальной станции «Океан». Тахионное зеркало уже таяло в его «дырке», а саму станцию ореолом, окутывали гаснущие фиолетовые сполохи Подпространства – или это были всего лишь их отпечатки на сетчатке глаз, не успевающих за чересчур быстро меняющейся реальностью?

* * *

– Если хочешь, я попрошу, чтобы нам выделили отдельную каюту? – сказал Данила. – Станция населена едва наполовину, свободных кают полно, мы никого не стесним.

Он стоял, сложив руки на груди у иллюминатора, за которым висел бледно-лиловый шар планеты. Где-то там, по другую его сторону, находилась сейчас орбитальная станция «Океан». По прямой до неё было около трёхсот тысяч километров, не такое уж значительное расстояние для Нуль-Т – однако чудовищная тяготеющая масса между двумя порталами надёжно блокировала любые попытки перемещения. Приходилось запускать ионные маневровые движки и ждать, пока кажется в зоне прямой видимости – нуль-ретрансляторами, подобными тем, что в великом множестве висят на орбите Земли, планета Океан ещё не обзавелась – и, видимо, не скоро ещё обзаведётся…

Не стоит. – Влада нахмурилась. – Неудобно, да и… в-общем, извини, но не стоит.

Когда дверь за девушкой захлопнулась, Данила скривился, будто откусил лимон. Спустя несколько часов «Ермак» закончит орбитальный маневр, и тогда они с Владой переберутся на станцию «Океан», где на приличном удалении от членов экипажа буксира смогут, наконец, уделить внимание друг другу. Загвоздка, однако, состояла в том, что он решительно не понимал, что с ней творится – вместо продолжения так приятно начавшегося знакомства его намёки и прямые предложения, вроде того, что прозвучало только что, раз за разом натыкались на ледяную холодность, вежливые отказы и равнодушие, вовсе не похожее на напускное. Глупо-глупо, подумал он – комплексует из-за какой-то ерунды! Впрочем… ерунды ли? Похоже, на этот раз многоопытный капитан звёздного корабля попал всерьёз – рассказать кому из тех, кто хорошо его знает, не поверят ведь, сочтут за дурную шутку! Данила никогда не строил из себя монаха, романтические связи случались у него с завидной регулярностью, него и раньше случались романтические связи той или иной степени серьёзности – но чтобы вот так, после одной-единственной ночи потерять голову? Данила покачал головой – решительно, он отказывался поверить в то, что это на самом деле происходит с ним самим! Только бы мать ни о чём не догадалась, запоздало подумал он. У женщин в этом плане чувствительность не хуже, чем у рентгеновского сканера, а вот советы на тему личной жизни нужны ему сейчас меньше всего. К тому же – не стоит лишний раз демонстрировать свою слабость перед подчинёнными, тем более, подобным способом…

Влада чуть не до крови прикусила губу, силясь сдержать вырывающиеся наружу рыдания. В этом году ей исполнится тридцать, не меньше трети этого времени прошли на мостиках космических кораблей, в отсеках космических станций, в куполах поселений на разных планетах и планетоидах – а она до сих пор одна. Конечно, во Внеземелье это, скорее, правило, пары вроде Лёшки Монахова и Юльки редкость, вот и у Оли Молодых до сих пор нет постоянного партнёра. Но опыт других слабое утешение, женское естество настойчиво требует своего – и сколько ещё она, молодая, красивая, несмотря на титановую нашлёпку на щеке, вынуждена будет спать в пустой постели? А ведь было, было время, когда даже три ночи, проведённые в одиночестве воспринимались ею как нечто из ряда вон выходящее…

До сих пор Владе приходилось сдерживать свой вулканический темперамент, изображая из себя ледяную недотрогу, в особенности после трагедии на Деймосе, когда её прекрасное лицо украсила уродливая металлическая нашлёпка – но природу-то не обмануть… То, что произошло между ними с Данилой на «Гагарине» – всего лишь мимолётный эпизод, и ещё неизвестно, повторится ли он снова. Нет, Данила-то не против, даже наоборот, сколько раз Влада ловила на себе его ожидающие взгляды – но только не здесь, не на борту вверенного ему корабля. Дисциплина во Внеземелье не просто непреложный закон – это культ, религия, и она ни в коем случае не допускает романтических отношений между капитаном и членом экипажа. Вот на «Океане» дело другое… но беда в том, что сама Влада до сих пор не разобралась, хочется ли ей продолжения, или та ночь так и останется первой и последней…

'А впрочем… – она решительно тряхнула головой, – … вот возьму, и пойду прямо сейчас по рукам! На станции несколько десятков мужчин, большинство из них свободны и, конечно не откажутся скрасить её одиночество. Даниле, правда, нелегко будет наблюдать за этим – ну так не мальчик, как-нибудь переживёт…

Девушка потянулась. Конечно, ничего подобного она не сделает, не для этого она прилетела сюда, за сотню световых лет от земли – но помечтать-то можно? Она закинула руки за голову и стала смотреть, как из-за обреза иллюминатора медленно выплывает лиловый пузырь Океана. Под боком завозился Шуша – кот устроился на ночь у неё в каюте, под простынёй и, похоже, считал это само собой разумеющимся. Девушка свернулась под простынёй калачиком, засунула под щёку сложенные ладошки – под левую, чтобы даже случайно не прикоснуться во сне к постылому металлу. Любопытно, мелькнула напоследок мысль, почему этой звезде до сих пор не дали собственного имени, – не нашли времени или не хватило фантазии? Додумать Влада не успела, провалившись в глубокий, без сновидений сон – словно не кружилась она вместе с кораблём вокруг чужой, незнакомой планеты в системе чужой, незнакомой звезды, а засыпала на родительской даче в Завидово, и в стекло каюты иллюминатора мягко светила луна, а не тускло пялился сдвоенный красный диск TOI-1452…

IV

– … Форматы хранения данных поменяли после Большого Сбоя в девяносто девятом. – говорил Вадим. Давадцатичетырёхлетний выпускник знаменитого ВИФа, Внеземельно-Инженерного Факультета Бауманки угодил на «Ермак» прямо из аудиторий родного ВУЗа – Данила говорил, что он самолично отобрал лучшего на курсе выпускника, проходившего к тому же преддипломную практику на строящейся тогда станции «Барьер», и пригласил в свой экипаж. Сейчас Вадим помогал Владе перекачивать данные с доставленных с «Зари» блоков магнитной памяти в память корабельных компьютеров.

– Тогда все здорово напугались, и чтобы предотвратить возможность повторения чего-то подобного ввели единый международный стандарт защиты информационных сетей… – продолжал молодой человек. – Все используемые сейчас программы-архиваторы и системы хранения данных как раз ему и соответствуют – отсюда и сложности совместимости с вашим программным обеспечением. Оно было создано задолго до создания единой общепланетной ИнфоСети, и воспринимается современными антивирусными программами как безусловно вредоносное. Отсюда и возня с согласованием протоколов передачи данных, и постоянные затыки, и всё остальное…

Влада покивала, соглашаясь с собеседником. Буквально четверть часа назад они едва не потеряли большой объём информации из-за того, что скрытая в недрах очередной программы-архиватора антивирус воспринял архаичный формат, как угрозу и, прежде чем они опомнились, уничтожил около десяти процентов его содержимого. К счастью, у Влады имелась копия – и сейчас они с Вадимом были заняты вознёй синхронизацией и восстановлением данных.

– И что же, с тех пор вся ИнфоСеть находится под тотальным контролем? – осведомилась девушка. Ничего подобного на её памяти создано ещё не было, но она смутно вспомнила о разговоре, состоявшемся на «Заре». Тогда Юрка-Кащей завёл разговор о создании всепланетной системы обмена и хранения информации ( планы на этот счёт строились ещё до отправления их экспедиции)и Лёшка Монахов, неожиданно завёлся. В получасовом спиче, произнесённом с нетипичной для него пылкостью, Алексей предрёк превращение будущей компьютерной сети в… как он тогда выразился? – да, в «информационную помойку», где будут властвовать информационные хулиганы, а то и целые шайки сетевых преступников, занятых похищением информации и распространением вредоносных программ. Алексея тогда дружно подняли на смех, и сама Влада, помнится, язвительно осведомилась: уж не почитал ли он на ночь пару страниц какой-нибудь низкопробной фантастики, что фонтанирует мрачными предсказаниями? Алексей тогда не стал спорить, перевёл разговор на другую тему. Но сейчас, после рассказов Вадима, ей вдруг подумалось: а если это было предвидение, как с книгой Пратчетта? Выходит, права была Оля, и Алексей действительно полон странностей? Что ж, отложим пока в копилку – сейчас обдумывать эти факты – весьма, надо сказать, многозначительные – недосуг, а вот когда копилка переполнится…

Но сперва надо закончить дела, которые привели её сюда, в созвездие Дракона. Влада вставила в древний дисковод не менее древнюю дискету (не она ли сама каких-то пару месяцев назад в системе звезды Юлианна, удалённой от Солнца на двадцать пять тысяч световых лет, записывала на неё результаты наблюдений за Хрустальными Пирамидами, обнаруженными на планете Заря?) и запустила программу разархивации. На этот раз обошлось без неурядиц – на огромном плоском экране монитора появилась табличка с удлиняющейся полоской, демонстрирующей процесс перекачки содержимого дискеты в информационные хранилища «Ермака». Влада откинулась на спинку кресла и потянулась, разминая затёкшие мышцы. При этом её грудь, эффектно обрисованная тонкой серебристой тканью комбинезона, выгнулась вверх, и девушка краем глаза поймала заинтересованный взгляд Вадима, обращённый к этой части её тела. Молодой человек правильно истолковал мелькнувшую на её губах усмешку, густо побагровел и отвернулся, делая вид, что увлечён исключительно мелькающими на экранах мониторов столбцами строк. Ну вот, ещё один юный поклонник, которому нет дела до украшения её лица, подумала девушка, прикоснувшись кончиками пальцев к гладкому титану – что ж, может не так уж всё и плохо?

– Если не секрет, Владислава Михайловна, как вы собираетесь искать эти штуки? – Вадим показал на экран, где светилась намеченная тонкими линиями контур Хрустальной Пирамиды. – Вы же для этого перекачиваем данные в компьютеры «Ермака»?

Влада поморщилась – её нечасто называли полным именем-отчеством, и уж совсем не хотелось ей слышать столь официальное обращение обращение от симпатичного молодого человека. Хотя, может оно и к лучшему, легче будет держать его на расстоянии… во всяком случае, пока она сама не определится с кандидатурой будущего… партнёра? Любовника? Девушка помотала головой – фу ты, что за вздор лезет в голову…

– Этот метод мы опробовали ещё в восемьдесят пятом, когда искали по всей Солнечной «звёздные обручи». Работали методом триангуляции – брали пеленги на аномалии тахионного поля, не совпадающие с известными нам объектами, способными генерировать подобные аномалии, вроде действующих станционных и корабельных «батутов» и уже известных нам «звёздных обручей», и определяли таким образом место их расположения.

– Да, я читал… – кивнул помощник. – Так вы нашли марсианский «обруч».

– Ну, положим, это сделали не мы, а одна из работавших на плато Большой Сырт исследовательских групп, а мы только указали возможный район поисков. Но мысль верная, так я и собираюсь действовать. Видишь ли, тахионный отпечаток Хрустальных Пирамид весьма характерен, его ни с чем не спутать. У нас, в солнечной Системе ничего подобного нет – так может, они найдутся здесь, в системе TOI 1452? Заодно и «звёздные обручи» поищем – тот, через который мы попали в шаровое скопление М-13, был связан с Хрустальными Пирамидами на планете Заря своеобразной «червоточиной». Материальные объекты вроде звездолёта перемещаться по таким не могут, зато они как нельзя лучше подходят для передачи сигналов. Засечь «тахионные струны» – так я их назвала, – довольно просто, вот с этого мы и начнём. А если повезёт – обнаружим и «звёздный обруч» и Хрустальную Пирамиду. Уверена, она должна быть тут, не может не быть!

И она подвигала мышью, заставив контур Пирамиды вращаться вокруг своей оси.

– Здорово! – восхитился Вадим. – А другая точка пеленгации – их ведь нужно две, верно? – будет на станции «Океан»?

– Да, именно там. – согласилась Влада. Я как раз завтра отправлюсь туда – договориться о взаимодействии, установить аппаратуру, то-сё… Если, конечно, Юль… Лидия Андреевна не будет возражать.

Ну, наш капитан её уговорит! Она же его мать, верно?

– Полагаете, молодой человек, я сама не справлюсь? – Влада притворно-строго нахмурилась. – К вашему сведению, я знакома с ней лет сорок с лишним, по земному, локальному времени, разумеется…

Вадим слегка напрягся. Ещё бы, злорадно подумала девушка, осознать, что предмет твоего эротического интереса вдвое тебя старше – такое не принять просто. Пожалуй, стоит слегка сбавить обороты…

– И вообще, не думаю, что она, будучи научным руководителем станции «Океан» станетвозражать. – продолжила она. – Как раз наоборот – ничуть не сомневаюсь, что и ей эти поиски будут интересны до крайности!

– Ещё бы! – молодой человек торопливо закивал. – Я вот что хотел спросить, Владислава Михайловна… – он запнулся. – А можно и мне отправиться с вами на станцию? Вам ведь понадобится помощник, чтобы наладить оборудование и установить поисковые программы, а я уже немного с ними освоился?

Сказано было с такой мольбой, с такой робкой надеждой, что Влада не могла устоять – даже если бы и пыталась.

– Что ж, пожалуй, это будет правильно. – сказала она. – Но с одним условием.

– Каким? – Вадим чуть заметно напрягся. – Впрочем, какая разница, я заранее согласен!

– Не бойся, ничего выходящего из ряда вон я просить не собираюсь. – она взяла парня за руку и с удовольствием ощутила, как дрогнула его ладонь. Только одно: ты больше никогда не будешь называть меня по имени отчеству. В конце концов, я всего на пять лет старше вас, а ты из меня чуть ли не старуху делаешь!

И отвернулась к монитору, делая вид, что не заметила, какой радостью вспыхнули глаза собеседника.

* * *

Всё здесь имело лиловый оттенок – и пульты, и пилотские ложементы, сейчас пустующие, и одежда людей и их лица. Виной всему был гигантский лиловый пузырь, медленно поворачивающийся за панорамными иллюминаторами. То же зрелище демонстрировали гигантские обзорные экраны – качество изображения было таково, что Влада порой не понимала, на что она смотрит – на Пространство, отделённое от неё толстыми кварцевыми стёклами, или на картинку, которую исправно транслируют наружные видеокамеры корабля?..

Всего экранов было три – один в промежутке между иллюминаторами, и ещё два – сзади, по бокам от входного люка. Все вместе они образовывали почти замкнутое кольцо, и от этого казалось, что помещение мостика, не такое уж просторное, распахнуто в космос. А палуба под ногами – всего лишь крошечный островок металла, пластика и электроники, подвешенный среди звёзд специально для того, чтобы несколько человеческих существ могли стоять на нём и беседовать о каких-то своих делах. Или сидеть в пилотских ложементах, глядя в плоскую коробочку видеофона, закреплённую на краю пульта – как делал это сейчас капитан «Ермака». Видеофон был развёрнут к Владе ребром, но она хорошо видела картинку на экране. Рядом, на панели мигал зелёный огонёк – ага, значит видеокамера работает, и на той стороне видят и капитана видит и его, и всё, что находится за его спиной. Девушка прикинула угол обзора– так, похоже, сама она вне поля зрения. Вот и хорошо, вот и не нужно…

Чего именно не нужно, и какой стати ей вдруг захотелось держаться вне поля зрения собеседника Данилы она додумать не успела.Капитан, не оборачиваясь,негромко сказал:

– Штарёва, подойдите ближе, пожалуйста. С вами хотят говорить.

Это обращение, нарочито официальное больно резануло Владу. Но виду она не подала – шагнула к капитанскому ложементу, так, чтобы оказаться в поле зрения собеседника Данилы, и…

Она знала, кого увидит, и тем не менее, вздрогнула. С экрана на неё смотрела Юлька – повзрослевшая, с седыми прядками, предательски просвечивающими в тёмных волосах, с упрямой складкой и паутинкой морщин, разбегающихся от уголков глаз. И сами глаза – принадлежащие взрослой женщине, давно уже разменявшей пятый десяток.

– Влада, милая, как я рада тебя видеть!

А вот голос у неё остался прежним, машинально отметила влада – мягким, по-девичьи чистым – таким, какой она впервые услышала, когда её представили новым одногруппникам перед тем, как заселить в «Астру». Помнится, тогда это знакомство кончилось изрядным скандалом, да и позже они вряд ли могли назвать друг друга подругами – пока не оказались после гибели Валеры леднёва не оказались в одной исследовательской группе. Впрочем, и тогда их общение сводилось к сухо-рабочему, не лишённому, впрочем, известной симпатии.

Юлька, похоже, ни о чём подобном не задумывалась.

– Значит, решила навестить нас? Вот и хорошо, очень рада буду с тобой поговорить. Знаешь, я тут без тебя работала над удивительными вещами! Оказывается…

– Лидия Андреевна, об этом потом, если можно… – перебил Данила, и Владу поразила официальная сухость его слов. – Дело в том, что товарищ Штарёва собирается к вам, на станцию – и я бы хотел, чтобы вы сейчас обсудили кое-какие детали…

– Да, конечно! – спохватилась Юлька, и Влада отметила, что вся та зрелость, которую она отметила в ней в первые секунды, пропала, не оставив следа. – Я сейчас на нижней станции, и проведу тут ещё дня три – надо кое за чем приглядеть, хозяйским, так сказать глазом…Может, и вы тоже сюда?

Влада уже знала, что «нижней» здесь называли станцию «Океан-Атмосфера», плавающую в атмосфере планеты. Благодаря исправно функционирующему Нуль-Т, люди свободно перемещались между двумя станциями -поболтать со знакомым, обсудить что-нибудь не по видеофону а лично, да просто попить чайку по поводу или без такового. Исключение составляли довольно длительные периоды, когда станции находились по разные стороны планеты – тяготеющая Масса океана, как и масса Земли, препятствовала установлению «червоточин» между порталами «верхней» и «нижней» половинками.

– Да, разумеется, Юль, как скажешь… – Влада едва не вставила официальное «Лидия Андреевна», но вовремя спохватилась. – Так мы сначала на орбитальную станцию, а оттуда к вам?

– Зачем? – Юлька удивилась. – Давайте прямо сюда. Верхняя станция ещё три часа будет в прямой видимости, настройки Нуль-Т вам сейчас скинут, жду!

* * *

Тахионное зеркало, натянутое на металлическую раму, полыхнуло лиловым, Цвет энергетической плёнки может меняться в довольно широких пределах в зависимости от тонких настроек установки, и здешние техники нарочно предпочли этот оттенок, господствующий здесь, в системе Океана. как и всё здесь, в системе Океана. Нуль-Т установка на борту «Ермака» была новейшего типа – её контур можно было поворачивать по вертикали, и даже раздвигать, для удобства перемещения габаритных грузов. Сейчас это, впрочем, не требовалось – она вслед за Данилой и Вадимом поднялась по короткой металлической лесенке на постамент и шагнула в лиловую плёнку, привычно зажмурив глаза и задержав дыхание.

Выдохнула она уже на той стороне. Ещё не успев сделать первй шаг, Влада едва не выронила переноску с Шушей – не такая уж и тяжёлая в условиях половинной гравитации на «Ермаке», здесь она чувствительно оттягивала руку – сила тяжести на станции немного даже превосходила привычную, земную. Вадим подхватил её ношу – на миг раньше, чем это успел сделать Данила, отметила девушка, – и быстрыми шагами направился к выходному люку.

– Лидия Андреевна нас ждёт? —

Встречающий, высокий, сорокалетний мужчина с пилотскими нашивками на сером комбинезоне, покачал головой.

– Она сейчас снаружи. – он ткнул пальцем вверх, имея в виду гигантскую двояковыпуклую линзу, наполненную лёгким газом, благодаря которой станция могла держаться в верхних слоях атмосферы планеты. – Сканирующие датчики на куполе уже третьи сутки гонят какие-то странные показания, а наш электронщик сейчас на орбите, готовится принимать ваш груз. Вот Лидия Андреевна и решила сама всё проверить. Да вы не волнуйтесь, это ненадолго, часа на полтора от силы…

– Я и не волнуюсь. – сухо отозвался Данила. – Тогда давайте сделаем так: мы сейчас заселимся, приведём себя в порядок и будем ждать её в кают компании. Перекусим заодно, и от брони этой заодно избавлюсь…

И постучал пальцем по нагрудному блоку с аппаратурой – в отличие от Влады и Вадима, натянувшие для перехода на станцию в обыкновенные гермокостюмы, капитан Ермака облачился в лёгкий пилотский скафандр.

– Как скажете. – легко согласился пилот. – Тогда пойдёмте со мной, я покажу вам ваши каюты.

И, отобрав у Влады чемоданчик с вещами, он пошагал по коридору.

* * *

Часы на переборке каюты показывали 22.43. Влада вздохнула – похоже, её так и не удастся сегодня поговорить с Юлькой. Вместо обещанных пилотом полутора часов ожидание затянулось на все четыре – за это время они успели пообедать, осмотреть станцию и даже выбраться наружу, на обзорный балкон. Открытая всем ветрам галерея опоясывала станцию по периметру, и чтобы выйти туда, пришлось надеть лёгкие дыхательные аппараты. Вообще-то атмосфера Океана вполне подходила для людей, объяснил провожатый, однако, здесь, на высоте, содержание кислорода примерно соответствует земному Эвересту, и это вполне может привести к приступу горной болезни. Гости не стали спорить – послушно натянули резиновые маски, перешагнули через непривычно высокий комингс и…

От открывшегося зрелища у Влады перехватило дыхание – так что пришлось схватиться за поручень, тянущийся по краю балкона. Багровый, переходящий в черноту небесный купол с тусклым двойным пятном красного карлика TOI-1452 в самом зените местами был исполосован жиденькими лентами стратосферных облаков; сплошная клубящаяся облачная пелена под ногами – тоже багровая, местами переходящая в пурпур. Пурпурные отсветы играли и на гладкой, почти зеркальной поверхности несущего баллона станции – с виду он казался твёрдым, монолитным, но стоило подуть ветерку – и бока титанической линзы принимались колыхаться, отчего лиловые, пурпурные, багровые отсветы разбегались по егё поверхности подобно абстрактным энергетическим завихрениям «червоточин». Ветер усиливался, свистя в стальных тросах, поддерживающих обитаемый модуль – на миг Влада заледенела, представив, как они ломаются один за другим, и металлическая коробочка со своим тёплым, живым содержимым падает, кувыркаясь, вниз и скрывается в облачном море… Нелепая мысль ушла так же быстро, как и возникла – в самом деле, инженеры, проектировавшие станцию, знали своё дело туго, и с чего бы это надёжным, свитым из титановых жил с добавлением карбоновых нитей и особого алмазного волокна тросам лопаться?..