Текст книги "Когда мы вернемся (СИ)"
Автор книги: Борис Батыршин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
VI
– Красивая машина… – Влада погладила гладкую поверхность крыла. – Это что за материал, дюраль?
– Армированное карбоновое волокно. – отозвался Вадим. – Оно гораздо прочнее алюминия. А силовой набор стрингеры, лонжероны, всё остальное – из титана.
– Я летала десантном боте. – сообщила девушка. Сквозь прозрачную крышку, перекрывающую проём, распахнутый прямо в облачное море, в ангар лился рассеянный розовато-фиолетовый свет. Отсветы играли на серебристой ткани её комбинезона, по стенам ангара плясали густо-лиловые, почти чернильныетени. – Правда, он был совсем другой, не слишком похожий на этот. У вас он гладкий, зализанный, словно реактивный самолёт, а тот – просто параллелепипед. Эдакий гробик с бочонками двигательных установок по бокам…
– Наверное, это был «Скиф-Алеф»? – заинтересованно осведомился собеседник. Он, в отличие от собеседницы, был облачён в громоздкий пилотский гермокостюм, и даже гермошлем с поднятым забралом закрепил на плечах. – В восьмидесятых конструкторы не очень-то задумывались об аэродинамике. Предполагалось, что боты будут работать по большей части на безатмоферных планетах и астероидах – ну а новые модели, третьего и четвёртого поколений разрабатывали уже с расчётом на полёты в атмосферах.
– Ну, я-то летала на нём на Земле. – девушка дёрнула утопленную в корпус ручку, открывающую кокпит, и прозрачный колпак беззвучно откинулся вверх. – Мы нырнули во взбунтовавшийся «звёздный обруч», а выскочили уже в Поясе Астероидов, и… впрочем, ты, наверное, знаешь?
Она уже сталкивалась с тем, что этот эпизод из её жизни здесь, в первой четверти двадцать первого века известен чуть ли не каждому второму. Это не считая каждого первого.
– Да, я читал о той катастрофе. – Вадим в свою очередь погладил корпус кораблика. – Всегда удивлялся, как вы решились туда сунуться?
Влада усмехнулась.
– Ну, предположим, я ни на что не решалась, просто ничего другого не оставалось – либо нас накрывает вулканическими выбросами, либо удирать, и как можно скорее. Меня вообще не должно было быть на борту – мы вдвоём с одной девушкой, виолончелисткой, застряли в горах, и нас подобрали на как раз на «Скифе-Алефе» – чисто случайно наткнулись…[1]
Влад кивнул. В своё время он едва ли не по минутам изучил хронологию катастрофы на Сикоку, но впервые получил возможность услышать о тех событиях от их непосредственной участницы.
– Кстати, ты не в курсе, откуда такое название, «Скиф-Алеф»? – девушка запрыгнула на крыло, вытянулась, приподнявшись на цыпочки. Вадим невольно залюбовался стройной фигуркой, которую эффектно подчёркивал станционный комбинезон. – Вроде, бот строила французская фирма «Дассо», использовали наши и американцы – а название ему дали по первой букве еврейского алфавита?
– А вы что же, не знаете? – Вадим состроил удивлённую физиономию. – Вообще-то он назывался «БВПЗ-3», «Бот Высадочный Повышенной Защиты, тип '3», а это имя к нему прилепил сам Шарль д’Иври – позаимствовал его из книги «Полдень ХХII век» братьев Стругацких. Ц них там есть глава, когда Десантники высаживаются на планету с бешеной атмосферой на десантном боте под названием «Скиф-Алеф».
– Вот как? Не знала… – Влада покачала головой. – Я была знакома с Шарлем, и довольно близко, но вот об этом не слышала.
И отметила мимоходом, как округлились глаза молодого человека. Шарль д’Иври, легенда Внеземелья, погибший во время трагического инцидента в Поясе Астероидов от взрыва японской термоядерной боеголовки – а собеседника уже второй раз запросто упоминает о нём, как о старинном приятеле…
Он прокашлялся, чтобы скрыть замешательство.
– Так вот, название подхватили, а потом и установилась традиция – с тех пор все десантные боты носят названия по буквам еврейского алфавита. Этот, к примеру, «Скиф-Далет». «Далет» – четвёртая буква в еврейском алфавите, соответственно, и машина относится к четвёртому поколению малых десантных кораблей… десантных ботов…
И показал на букву, выписанную чёрной краской на выпуклом боку бота – с виду это была обычная цифра «7», только с сильно утолщённой верхней перекладиной.
– Теперь понятно, почему его тут называют «семёркой». – Влада спрыгнула с крыла, и Вадим предупредительно её подхватил. При этом его ладони, запечатанные в толстые перчатки гермокостюма, задержались на талии собеседницы чуть дольше, чем это было необходимо. Влада сделала вид, что не заметила этой паузы. – Ты, как я понимаю, умеешь управлять этой птичкой?
– Ну, я же закончил два курса Космодесантного Факультета Академии Внеземелья. По пилотированию у меня всегда был высший балл.
– И ушёл? Сам? Почему?
Недоумение девушки было понятно – Факультет, как и сама Академия, относились к числу самых престижных учебных заведений планеты, и поставлял Космофлоту и исследовательским отделениям Проекта пилотскую элиту.
– Авария. – Вадим вздохнул. – После второго курса мы проходили тренировки по выживанию в тайге под Красноярском, и вертолёт с группой курсантов совершил жёсткую посадку. Я заработал сложный перелом бедра, восстанавливался почти год, но меня всё равно списали по здоровью. Вот и перевёлся в Бауманку, сразу на третий курс – это был шанс попасть всё же во Внеземелье, если не пилотом, так хоть техником или бортинженером.
– И ты его не упустил. – Влада улыбнулась. – Что ж, если уверен, что справишься с этой малышкой – она снова похлопала бот по плоскости, – давай, готовь её к вылету. А я пойду, свяжусь с Юль… с Лидией Андреевной. Надо договориться о взаимодействии, пусть ведут нас с орбиты, через спутник. А то на поверхности никаких ориентиров нет, одни облака. Не хочется, знаешь ли, изображать ёжика в тумане…
* * *
Это случилось в середине дня – Влада и её помощник успели провести за пультами поисковых систем по пять часов, и даже перекусили. Обед им принесли прямо на рабочие места – планетолог Гольдберг, которого Юлька оставила «на хозяйстве» вместо себя, воспринял столь вопиющее нарушение внутреннего распорядка с неудовольствием, но смолчал – в лаборатории висела такая густая атмосфера ожидания и напряжения, что никому не пришло в голову отрывать исследователей от экранов.
Владе есть совершенно не хотелось, несмотря на то, что на завтрак она ограничилась единственной ватрушкой с сыром, и ей пришлось делать над собой усилие. Поклевала из пластиковой коробочки разогретый в микроволновке гуляш с картошкой, не забыв одарить кусочком мяса Шушу – кот так и просидел всё это время на краю пульта, – отхлебнула из бумажного стаканчика клюквенного морса, и тут…
– Есть пеленг! – придушенно произнёс Вадим. – Есть пеленг, сектор 35В, квадрант…
Влада сорвалась с кресла, едва не опрокинув на клавиатуру недопитый морс. Действительно, на круглом экране перед её помощников, и паутине радиальных окружностей и перемигивающихся точек светился ярко-зелёный треугольник. Рядом с ним бежали зеленоватые строки – координаты, погрешность, уровень сигнала…
Несколько секунд она изучала данные, после чего повернулась к Гольдбергу.
– Арон Моисеевич, мне срочно нужен десантный бот. Дистанция до засечки около трёхсот сорока километров – невероятная удача!Если поторопимся, будем на месте до того, как «верхняя» станция уйдёт за горизонт.
– Ну, уйдёт – и уйдёт, будете поддерживать связь через спутник-ретранслятор. – отозвался планетолог. На «Ермак» сообщили?
– Не успели ещё. Да им Лидия Андреевна даст знать, она же там, наверху, видит всё то же самое, что и мы.
Гольдберг кивнул. Буксир висел в половине астрономической единицы от Океана – туда его отправил «батут» станции, – и служил третьей базовой точкой триангуляции. Поисковой аппаратурой, смонтированной на буксире, заведовал лично Данила, и именно она позволила засечь «тахионную нить», один из кончиков которой терялся где-то в районе далёкой TOI 1452 В, а ближний упирался в поверхность планеты.
– Времени нет, Арон Моисеевич! Сами видите, сигнал слабеет, вот-вот погаснет совсем! – и она ткнула пальцем в зелёный треугольник на экране. – Координаты мы засекли, но лишь приблизительно, ориентиров на поверхности нет… Скорее надо, упустим!
И она нетерпеливо ткнула пальцем в зелёный пульсирующий треугольник на экране.
Мы с Вадимом в ангар, займёмся подготовкой к вылету, а вы тут присмотрите…
Хорошо, ступайте в ангар, готовьте бот к вылету. – принял решение Гольдберг. – А я пока свяжусь с орбитой, скоординирую с ними ваши действия.
– Мы мигом! – Влада, ожидавшая, что планетолог примется осторожничать и, чего доброго, потребует дожидаться возвращения Юльки, не скрывала радости. – Вадим, побежали! И не копайся ты, каждая минута на счету!
«Скиф-Далет’оказался в полном порядке. Это, правда, не относилось ко второму десантному боту, модели 'Алеф-Гимель» – у кораблика собирались менять один из двигателей, и сейчас он стоял в ангаре, бесстыдно сияя вывернутыми металлическими потрохами. Влада знала, что вылеты при неисправном втором боте запрещены, и на нарушение этого правила идут лишь в крайних случаях – случись что, некому будет оказать помощь, – но это, конечно, не могло её остановить. Гольдберг не хуже её знает об этом правиле, как и о нынешнем состоянии второго бота – и раз уж он распорядился готовить «семёрку к вылету» – значит не возражает, понимает, что именно крайний случай сейчас и наступил. Она оставила Вадима копаться с заправкой бота сжиженными газами, и выскользнула через приоткрытый люк в коридор. Шуша – кот явился в ангар вслед за ними – проводил девушку взглядом, но не под покидать облюбованное местечко на левой плоскости «Скиф-Алефа».
На согласования ушло около четверти часа. Вопреки опасениям, Юлька не стала возражать против спонтанной вылазки – против вылазки не возражала – Владе показалось даже, что она ищет предлог, чтобы спуститься с орбиты и самой занять пилотское кресло. Н то, чтобы она не доверяла старой подруге, просто Вадим в этой ситуации казался предпочтительнее. И дело даже в мастерстве пилотирования – девушка не без оснований полагала, что при необходимости она сумеет убедить парня выполнить любые её распоряжения, даже самые безумные – а вот с Юлькой этот номер не пройдёт. Прошло ещё через двенадцать минут по часам, встроенным в персональный браслет – прозрачная сворка люка отъехала в сторону, впуская в ангар атмосферу планеты, и бот, взвыв маршевым двигателем, скользнул наружу
Лишь когда станция превратилась в крошечную серебристую чечевицу на фоне розовых облаков, Влада спохватилась.
– Вадим, ты не видел, куда делся Шуша? Что-то я его не заметила…
Молодой человек задумался – впрочем, на надолго.
– Я, перед тем как забраться в кокпите, обошёл бот кругом – ну, как всегда, перед самым вылетом, – но кота нигде не было. Может, вслед за тобой шмыгнул в коридор?
Влада кивнула. Пожалуй, поводов для беспокойства действительно нет. Шуша всякого насмотрелся её во время экспедиции на «Заре» и наверняка, как только началась предстартовая суета, предпочёл убраться подальше – а то и забиться в какой-нибудь укромный уголок. Даже если он и не покинул ангар, особой беды в этом нет – газовый состав атмосферы Океана вполне пригоден для дыхания, краткое пребывание в ней вряд ли повредит хвостатому космонавту…
«Скиф-Далет» выровнялся, стрелка альтиметра на приборной панели застыла на отметке 4.300. Вадим сверился с навигационным экраном – данные на него шли и со спутника-ретранслятора и с орбитальной станции – и, чуть шевельнув рулями, изменил курс. До точки, соответствующей отметке на экране, оставалось около трёхсот пятидесяти километров, меньше получаса на крейсерской скорости, и Влада терялась в догадках – что они увидят, когда доберутся, наконец, до цели?
– Вон там! – Влада схватила спутника за рукав гермокостюма. – На три часа, чуть правее нашей засечки! Расстояние только не определяется, на радаре ничего…
Вадим скосил глаза на круглый экран локатора.
– Действительно, пусто… – озадаченно пробормотал он. – Может, обман зрения, какая-нибудь атмосферная аномалия?
– Ерунда! – Влада возмущённо фыркнула, совершенно по кошачьи. – Это Хрустальная Пирамида! Помнишь, я рассказывала, что там на Заре, мы смогли обнаружить их только визуально? Да мы же именно её и надеялись найти, а ты – аномалии какие-то придумал…
В самом деле, красновато-серебряный взблеск над самой кромкой облачного моря выглядел… убедительно. Влад подтянул к глазам бинокуляр оптического дальномера, свисающий с потолка кабины на гибком кронштейне, и завертел колёсико подстройки.
– Сорок три километра. – сообщил он. – Ладно, посмотрим, что там такое…
И шевельнул ручкой, кладя «Скиф-Далет» в правый вираж. Влада посмотрела на приборную доску – альтиметр показываш шесть тысяч триста двадцать метро
– Высота облачного слоя около четырёх тысяч. – она сверилась с показаниями метео-радара, старательно вырисовывающего верхнюю кромку облаков. – Это что же, пять с чем-то тысяч над уровнем моря, и под водой ещё не меньше ста десяти? На Заре они были гораздо меньше…
Загадочный объект приближался. Уже можно было без оптики разглядеть высовывающуюся из облаков крошечную ярко взблёскивающую пирамидку – несомненно, верхушку титанического сооружения,скрытого толщей облаков и воды.
– У нас на борту есть пара гидроакустических буёв. – сообщил Вадим. Когда подлетим поближе – снизимся и сбросим. Хоть поймём, какого она на самом деле размера!
Гидроакустические буи, как постоянные, дрейфующие, так и одноразовые, сбрасываемые с ботов, вместе с бомомбозондами были главными инструментами исследования планеты. Правда, малые буи, вроде тех, что нёс на борту «Скиф-Далет», способны были прощупать своими «пинг-пинг-пинг» не более трёх-четырёх километров водной толщи, а Пирамида уходит вглубь почти на сотню…
Рация ожила.
– Влада? Поздравляю, ты оказалсь права. – юлькин голос дрожал от возбуждения, и Вадим машинально отметил, что она на этот раз обошлась без положенных по правилам радиообмена позывных. Видимо, зрелище, транслируемое на орбиту внешникми видеокамерами бота, потрясло её до глубины души. – Как я понимаю, запрещать тебе приближаться к этой штуке бессмысленно?
Ответа не последовало, а кривую усмешку собеседницы Юлька видеть не могла.
– Давай так: приблизьтесь километров на пять и облетите её по кругу раз или два. А я пока прикину, что ещё можно предпринятью
– Наши гидроакустические буи оснащены креплениями-присосками. – сообщил Вадим. – Если установить их на боках Пирамиды под поверхностью воды и поставить на постоянный сигнал – его можно будет засечь с дистанции в пару сотен километров обычной гидроакустикой.
На несколько секунд динамик умолк – Юлька, видимо, обдумывала предложение. Влада Вадим терпеливо ждали, неи отрывая взгляда от сверкающего гранёного конуса – до него, если верить показаниям дальномера, оставалось ещё километров двадцать.
– Хорошо, так и сделаем. Но одних буёв мало – во-первых, чтобы слышать их сигнал, надо каждый раз спускаться к поверхности, а во-вторых, батарей буёв хватит, от силы, на несколько суток. Лучше укрепить на зеркалах радиомаяк, тогда мы в любой момент сможем видеть, где эта штука находится. У вас ведь есть такой?
Влада перегнулась через спинку ложемента – позади, в багажном отсеке бота, были закреплены в ряд контейнеры с научным оборудованием.
– Есть. Только для того, чтобы вытащить есгь наружу, понадобится сесть и открыть колпак кабины. Сомневаюсь, что получится удержать бот на наклонной поверхности…
Можно попробовать на весу. – предложил Вадим. Я зависну метрах в трёх от неё, а вы откроете колпак и выбросите маяк наружу.
– И он благополучно скатится по этой горке вниз. – Влада усмехнулась. – Или предлагаешь мне прыгать за ним следом? Так я, извини, не цирковой акробат, да и зеркала эти наверняка скользкие…
– Ладно, на месте разберёмся. – подвела итог дискуссии Юлька. – Подойдите километра на полтора, прощупайте её чем только можно – и тогда уж будем решать. И… она помедлила, – чтобы никакой самодеятельности! Ты, Влада, конечно, знаменитость героиня Межзвёздной Экспедиции и всё такое – но если хоть шаг сделаешь без моего ведома – вылетишь из Внеземелья раньше, чем успеешь спросить 'за что?
– Смотри, что это? – Влада вцепилась обеими руками в приборную панель и едва ли не уперлась стеклом шлема в колпак кабины. – Только что появилось, секунду назад!
Зеркальная наклонная стена перед ботом колыхалась, дрожала, по ней разбегались круги. Они Круги росли, ширились и, сглаживались, достигнув в диаметре нескольких сот метров – сама зеркальная стена простиралась в обе стороны, сколько хватало глаз. Вверх она уходила на несколько сотен метров, постепенно сужаясь к заострённой верхушке, нижний же край тонул в фиолетово-розовом мареве. Странное явление они увидели, когда огибали верхушку Хрустальной Пирамиды – одна из её граней вдруг как-то по особенному взблестнула и пошла рябью – словно кто-тоневидимый швырнул в Пирамиду поверхность камень и от его падения по зеркальной поверхности разбежались круги…
– Похоже на «батут» в момент срабатывания. – сказал Вадим. – Он орудовал рычагами и педалями, с трудом удерживая бот в висячем положении напротив загадочной аномалии. – Только прозрачности нет, словно в луже жидкой ртути…
Влада согласно кивнула – в самом деле, странная рябь была вещественна, её волны даже отбрасывали тени – не то, что эфемерные световые кольца тахионных зеркал. Казалось, её можно потрогать рукой – если, конечно, рискнуть и приблизиться…
– Попробуем поставить радиомаяк? – предложила она.
– Как?
– Очень просто. Зависни над центром этой ряди блямбы метрах в десяти – наклон стены позволяет, только смотри, не задень плоскостью. А я откину колпак и сброшу радиомаяк.
А сработает? – усомнился Вадим. – что-то мне подсказывает, что эти зеркальца экранируют радиоволны!
– Тогда бы они отражали лучи локаторов. А раз этого не происходит – значит, стены Пирамиды радиопрозрачны, и сигнал маяка можно будет уловить и через них. И вообще – чего гадать, попробуем, и всё сразу станет ясно!
Разумно… Вадим взял ручку на себя, изменяя наклон дюз. Бот задрал нос и отошёл от стены метров на двадцать; тогда он выровнял кораблик, и стал медленно набирать высоту, удерживая это расстояние до зеркальной поверхности. Влада, сдвинув назад секцию фонаря, высунулась наружу и смотрела вниз, не отрывая взгляда от центра загадочной ряби. Впрочем, сделать это было бы не так-то просто – расплывающиеся по жидкой ртути круги пульсировали, и эта пульсация приковывала с себе взгляд, завораживала, гипнотизировала, окружающий мир вместе со всеми своими красками, световыми бликами, звуками, десантным ботом, даже с самим Вадимом и его спутницей – всё это таяло, тонуло в зеркальной мути, словно брошенный в воду камень.
Он помотал головой, отгоняя наваждения. Звуки и краски окружающего мира вернулись; позади, за спинками ложементов копошилась Влада, освобождая контейнер радиомаяка от пристяжных ремней.
– Готова?
– Сейчас… – она с натугой приподняла контейнер, взгромоздила его на кромку кокпита. – Всё можно!
Отлично, по моей команде… раз… два…
– Вадим чуть тронул рычаг, «Скиф-Далет» послушно накренился на левый борт.
– Три! Пошла!
Контейнер сорвался и полетел вниз. Вадим ещё немного накренил бот – и успел увидеть, как он нырнул в зеркальную поверхность. Подспудно он ожидал, что падение маяка вызовет новый всплеск – но ничего подобного не произошло. Несколько секунд Пирамида никак не реагировала, а потом в центре круговой ряби вспыхнул ослепительный свет. Вадим невольно отвёл глаза – и только в отражении в забрале шлема своей спутницы видел, как разрасталась световая точка, превращалась в слепящий диск, поглощая разбегающие волны – и вдруг сердцевина этого безобразия стала угольно-чёрной, словно горловина тоннеля, внезапно открывшаяся в непостижимое НЕЧТО…
[1] Эти события подробно описаны в пятой книге цикла, «тайна Пятой Планеты».
VII
– Океан, слышу вас. Как обстановка?
– Бот только что покинул станцию и следует по намеченным координатам. – заговорила рация. – На борту Штарёва и Карпухин, связь с ними устойчивая.
Данила покосился на никелированную решётку из которой доносился голос. Мать старалась, чтобы он звучал сосредоточенно-сухо, по деловому, но он безошибочно улавливал напряжение в её голосе. И не только напряжение – недовольство. Понять её можно – десантный бот «Скиф-Далет» полным ходом несётся навстречу разгадке одной из главных тайн Внеземелья, а она вынуждена наблюдать за этим со стороны!
Как, впрочем, и он сам. Мать хотя бы там, на орбите Океана, и до места, где вот-вот развернуться события ей рукой подать. «Ермак» же неспешно дрейфует в пустоте в трёхстах пятидесяти тысячах километров от планеты – такое расстояние, равное примерно одной десятой астрономической единицы Влада сочла достаточным, для пеленгации. И, надо сказать, не ошиблась – именно данные с «Ермака» позволили уверенно засечь «тахионную струну», один конец терялся где-то в окрестностях красного карлика TOI 1452 В. Другой же конец этой сверхтонкой «червоточины» упирался в поверхность планеты – в ту самую точку, куда несется сейчас десантный бот Влады и её спутника. Она, конечно, ожидает найти там Хрустальную Пирамиду – а что же ещё, если и методика поиска, и полученный результат в точности повторяют то, что произошло на планете Заря в системе звезды Юлианна, что входит в немыслимо далёкое шаровое скопление М13? Вот и психует мать, да и самому капитану «Ермака, честно говоря, слегка не по себе. Ведь в отличие от экспедиции на 'Заре» у них есть всё, чтобы обследовать таинственный объект, и именно это станет следующим шагом… если это действительно окажется Хрустальная Пирамида.
За всю свою долгую и насыщенную карьеру – от курсанта до капитана звездолёта – Данила один-единственный раз испытал радость открытия. Это было в далёком 2004-м, Луне, во время стажировки когда они с американцем Джимми Уорреном, таким же зелёным практикантом, как и он сам, нашли в лунном Море Мечты мёртвый посадочный модуль «Аполлона-13». Невесёлое это было открытие, но свои пятнадцать минут славы они тогда получили… С тех пор жизнь его состояла из перелётов, долгих недель на внеземельных станциях, штатных и нештатных ситуаций, радостей, трагедий, случайностей… в общем, всего того, из чего состоит обычная человеческая жизнь, хоть в Внеземелье, хоть на дне гравитационного колодца Земли. А вот открытий, прикосновений к неведомому не было – они выпадали на долю тех, кого Данила возил на своих кораблях, для кого доставлял оборудование и припасы на дальние внеземельные форпосты, кого порой спасал от верной смерти.
И вот – шанс! Он ощутил, как его охватывает азарт – эмоция, вообще-то неподобающая капитану корабля, когда мускулы дрожат от бурлящего в крови адреналина, и в мозгу одна за другой возникают картины… чего? Он мог только догадываться, и ни на миг не сомневался, что те же самые чувства испытывает сейчас и мать. Правда, подумал Данила, её тяжелее – с Влады и Карпухина какой спрос, они мчатся во весь опор навстречу неведомому, а на неё груз ответственности и за них, и за людей на станции, и вообще за всех, кто находится сейчас в системе TOI 1452, включая и Данилу вместе с его экипажем…
– «Ермак», слышите меня? – раздалось из динамика. – У вас сколько тахионных торпед на борту – две, три?
– Четыре. – отозвался капитан. Несколько тахионных торпед входило в штатную комплектацию буксира, но до сих пор «Ермаку» не приходилось пускать их в ход.
– Приводите их в готовность к запуску, тесты прогоните, в общем, всё, как положено. – скомандовала собеседница. Судя по тону, каким это было сказано, решение она приняла, и обсуждать его не собирается, во всяком случае, пока. – Предварительно дистанция прыжка – от восьми до десяти астрономических единиц. По готовности доложите. И поставьте Нуль-Т на приём, я скоро буду у вас.
– Принято, Океан. – отозвался он. Любопытно, подумал он, что такое затеяла мать, если ей понадобилось перебираться на буксир вместо того, чтобы поскорее добраться до таинственной находки – чем бы та не оказалась?
Долго гадать не пришлось. Малое время спустя диспетчер доложил о срабатывании бортового Нуль-Т, ещё через несколько минут створка овального люка скользнула вбок – и на мостик «Ермака» вступила Лидия Андреевна Монахова собственной персоной. За её спиной маячила фигура старшего пилота станции Кудинова. Однокашник капитана по Академии Внеземелья, он ещё курсантом влюбился в малые корабли и с тех пор связал свою карьеру с этими обманчиво хрупкими судёнышками. Приходилось ему высаживаться на астероидах, нырять в бешеную венерианскую атмосферу, сажать свой бот на ледяной панцирь Европы, обслуживать разросшуюся сеть космических станций в системе Сатурна. И когда стали формировать новый состав Второй Межзвёздной на смену тем, кто привёл «Арго» в систему TOI 1452, его кандидатура значилась в первых строках списка кандидатов. С тех пор он вполне освоился в атмосфере Океана, высаживал даже исследовательские группы на дрейфующие плотики, побывал на всех трёх лунах Океана – каменных глыбах неправильной формы, вроде марсианского Фобоса, – и только по настоянию научного руководителя экспедиции уступил один из своих десантных ботов гостям. Раздражало это его до чрезвычайности, особенно, когда выяснилось, что полёт этот имеет все шансы войти в историю; некоторым утешением служила миссия, ради которой он и явился на борт «Ермака».
– Штарёва и Карпухин своё дело сделают. – говорила Юлька. – А мы, если понадобится, поддержим их с орбиты, или пошлём второй бот. А у нас с вами есть и другое дело: сейчас согласуем наши действия, после чего Егор вернётся на «Океан-Орбиту» и нырнёт десантном боте в «батут». Прямо сейчас его настраивают так, чтобы корабль вывалился из «червоточины» как можно ближе к дальнему концу «тахионной струны». Радары, как вы понимаете, на таком расстоянии бесполезны, и мы можем лишь предположить, что там находится не что иное, как ещё один «звёздный обруч».
– По аналогии с находками в М-13? – уточнил Данила. Он нарочно не назвал имени, которое дал звезде отец. Мать кивнула.
– Да, скорее всего, именно его мы там и обнаружим. Штарёва продемонстрировала мне записи с аппаратуры «Зари», в точности совпадающие с тем, что мы наблюдаем сейчас.
И кивнула на экран, где яркими пятнами переливалось визуальное воплощение математической модели «тахионной струны».
– «Скиф-Далет» сейчас на месте. Пока они там осмотрятся, выполнят облёт «пирамиды», установят радиомаяк – хорошо бы добраться к другому концу струны. Ну а мы будем координировать действия обеих групп отсюда, с борта буксира.
Данила нахмурился.
– Ну, хорошо, туда Егора забросят батутом. Разброс на такой дистанции может быть довольно серьёзным, до полумиллиона километров. Нно это не так страшно – если «обруч» там есть, радар бота его нащупает. А вот что делать потом? Вернуться к станции своим ходом он не сможет – значит, остаётся висеть и ждать, когда «Ермак» его подберёт?
– Есть другие идеи? – Кудинов хмыкнул. – Ничего, подожду, не впервой. Загрузить в бот побольше воды и аварийных пайков, подвесить дополнительный бак с жидким кислородом – перекантуюсь как-нибудь… Да и ждать особо долго не придётся – вы подойдёте, самое позднее, через сутки, и уж столько-то я как-нибудь поскучаю.
– Что вы такое говорите, молодые люди? – Скучать, ждать, баки дополнительные… Шэннон ещё в две тысячи одиннадцатом отработал методику свободных прыжков с наводкой по параллельной «червоточине» – при её использовании разброс в финальной точке составляет от силы, полтысячи кэмэ, причём вне зависимости от дистанции прыжка, а вы – полмиллиона какие-то выдумали!
Кудинов молча хлопнул себя по лбу.
– И то верно… – сконфузился Данила. – А я, признаться, и не сообразил, что «тахионная струна» и есть такая параллельная червоточина… Выходит, у нас и связь будет без всяких задержек на прохождение радиоволн?
Реакция мужчин была понятна – использование уже установленных червоточин при прыжках с использованием тахионных торпед использовалось уже лет десять и обеспечивало чрезвычайно высокую точность перемещения. Правда, практика эта так и не получила широкого распространения – в Солнечной Системе корабли перемещались по большей части при помощи «батутов», а если всё же приходилось прыгать в неизведанные области Пространства – то и привязываться было, как правило, не к чему…
– Я ещё перед тем, Штарёва начала пеленгации, распорядилась оснастить все десантные боты тахионными передатчиками. – сказала Юлька. – Как чувствовала, что понадобится! Ну а на «Ермаке» такой аппарат входит в стандартный состав оборудования, так что картинку с бота будем иметь в реальном времени, вообще без всякой задержки. Надо только настроиться на несущую частоту «тахионной струны», она у неё несколько иная, нежели у «червоточин», создаваемых «батутами»…
– Вот и займитесь, Лидия Андреевна. – Данила поднялся с капитанского кресла, перед которым на большом экране сияла подпространственная модель тахионной струны. – А тогда провожу Егора к ангару с Нуль-Т. Заодно договоримся, как будем его искать. Пошли… пилот?
И приглашающе кивнул на люк, ведущий в коридор.
* * *
«Скиф-Гимел», предшественник того бота, что нёс Владу и Вадима, – вынырнул из червоточины менее, чем в двухстах километров от намеченной финиш точки и сразу же вызвал «Ермак». Качество связи по «тахионной струне» было превосходным, голос пилота звучал на мостике буксира не искажённый помехами. Да и откуда было им взяться – окрестности TOI 1452 это не Солнечная система, простёгнутая червоточинами «батутов» во всех направлениях, да и здешнее светило не так интенсивно генерировало возмущения подпространства.
Юлька покопалась на пульте, и на боковом экране возникло лицо пилота.
– Есть, Лидия Андреевна! – бодро отрапортовал он. – Висит, голубчик, точно в расчётной точке! Судя по показаниям радара – километров пятнадцать в диаметре!
– С такими размерами мы ещё не сталкивались… – заметил Данила. – Тот, что висит в засолнечной точке Лагранжа от силы метров триста, остальные ещё меньше.
– А про «суперобруч» забыл? – отозвалась Юлька. – По сравнению с ним этот просто лилипут!
И она кивнула на изображение «звёздного обруча», возникшее на соседнем мониторе – тонкое серебристое кольцо на фоне усыпанной светящимися точками черноты. В верхнем углу, под самым обрезом экрана тускло светился красный карлик TOI 1452 В. второй номер здешней звёздной пары.
Данила покачал головой.
– Тот – отдельная история, вряд ли мы где-нибудь ещё найдём подобные гиганты. Леднёв, помнится, выдвинул теорию, что его создали для того, чтобы установить связь с особо удалёнными, возможно даже внегалактическими объектами, и судя по тому, куда это «суперобруч» забросил «Зарю» – он был недалёк от истины.
