Текст книги "Без грифа «Секретно». Записки военного прокурора"

Автор книги: Борис Викторов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

С победой, товарищи!

В прошлом году было засеяно машинно-тракторными станциями около 2 миллионов гектаров колхозных полей. В этом году – свыше 18 миллионов гектаров. В прошлом году машинно-тракторные станции обслуживали 2347 колхозов. В этом году – 46 514 колхозов. Таков путь, от сохи к трактору, пройденный крестьянским хозяйством нашей страны».

Затем Сталин выразил надежды на дальнейшие большие успехи машинно-тракторных станций в превращении нашей страны в крупное коллективное хозяйство и передовой земледельческой техники.

Закончил он свое обращение призывом:

«Вперед, товарищи, к новым победам!»[118]118
  Сталин И. В. Соч. Т. 13. С. 49.


[Закрыть].

Ни о каких недостатках, тем более об организованном, широкоразветвленном вредительстве в системе «Тракторо-центра» Сталин не сказал ни единого слова. И вдруг через два года деятельность «Трактороцентра» оценивается как вредительская. Это была фальсификация, которой уже начали заниматься карьеристы, пробравшиеся к руководству ОГПУ, – Ягода Г. Г., Прокофьев Г. Е., Молчанов Г. А., Агранов Я. С., Миронов Л. Г. и т. д.[119]119
  В 1938–1939 годы Ягода Г. Г., Прокофьев Г. Е., Молчанов Г. А., Агранов Я. С., Миронов Л. Г. были изгнаны из органов НКВД, арестованы и по приговору суда расстреляны. Поступившие в 1955–1960 годы просьбы от родственников о реабилитации этих лиц были отклонены, поскольку они изобличены в фальсификации ряда дел, гибели по их вине многих невиновных.


[Закрыть].

При судебном рассмотрении этого дела обнаружились факты незаконных методов ведения следствия. 14 подсудимых отказались от «признательных показаний». Однако был вынесен приговор – 40 человек приговорены к расстрелу, и приговор приведен в исполнение. Остальные более 50 человек были осуждены на разные сроки лишения свободы.

Чудом избежал расстрела один из руководителей этой «вредительской» организации – заместитель наркома земледелия СССР, член КПСС с 1921 года, А. М. Маркевич.

Вскоре из лагеря он обратился с заявлением на имя Сталина, Молотова и прокурора Акулова. В заявлении А. М. Маркевич обращал их внимание на «неправильные методы ведения следствия в ОГПУ, вследствие чего он и ряд других специалистов необоснованно осуждены». Он, в частности, писал: «Ягода резко оборвал меня: «Не забывайте, что вы на допросе. Вы здесь не зам. наркома. Не думаете ли вы, что мы через месяц перед вами извинимся и скажем, что ошиблись. Раз ЦК дал согласие на ваш арест, значит, мы дали вполне исчерпывающие и убедительные доказательства вашей виновности». Все следователи по моему делу добивались только признания виновности, а все объективные свидетельства моей невиновности отметали».

Одновременно к Марии Ильиничне Ульяновой (возглавлявшей в те годы Бюро жалоб ЦК) обратился из лагеря осужденный по этому же делу Ревис А. Г., который писал, что под воздействием незаконных приемов следствия следователем Вильдановым он был вынужден признаться в несовершенных преступлениях.

Вместе с сотрудниками Комитета государственной безопасности СССР мы решили подробно разобраться, насколько обоснованными были эти жалобы и как на них реагировал Сталин.

Оказалось, что если заявление Маркевича вначале не было доложено Сталину, то на заявление Ревиса, поступившее с сопроводительным письмом М. И. Ульяновой, он отреагировал так:

«Т.т. Куйбышеву, Жданову.

Обращаю Ваше внимание на приложенные документы, особенно на записку Ревиса. Возможно, что содержание обоих документов соответствует действительности. Советую:

а) Поручить комиссии в составе Кагановича, Куйбышева и Акулова проверить сообщаемое в документах;

б) Освободить невинно пострадавших, если таковые окажутся;

в) Очистить ОГПУ от носителей специфических «следственных приемов» и наказать последних, «не взирая на лица».

Дело, по-моему, серьезное и нужно довести его до конца.

И. Сталин».

Предложение Сталина было оформлено решением Политбюро от 15 сентября 1934 г.

В составе комиссии не оказалось Жданова. Тогда он стал «хлопотать» о включении его в состав этой комиссии, и просьба его была удовлетворена.

Трудно сказать, зачем так усердно просился в эту комиссию Жданов. Предположения были разные.

Непосредственную проверку заявлений и всех материалов по этому и другим делам проводили Булатов и Назаретян (тогдашние помощники Сталина).

Сохранились черновые записи Куйбышева по работе этой комиссии. Был составлен заключительный документ с выводами комиссии, что применение незаконных методов следствия не только по делу специалистов Наркомзема и Наркомата совхозов, но и по другим делам (называлось дело Пугачева, Силявкина и др.) имели место.

Комиссия считала необходимым:

1) искоренение незаконных методов следствия;

2) наказание виновных;

3) пересмотр дела о Ревисе и Маркевиче.

Пока писался этот документ и готовилось его обсуждение на Политбюро, 1 декабря 1934 г. в Смольном прозвучал коварный выстрел в Сергея Мироновича Кирова.

7 января 1935 г. Маркевич снова обратился к Сталину и просил: «В случае, если у членов комиссии, товарища Куйбышева остались какие-либо сомнения в моей виновности, прошу вызвать и допросить меня еще раз».

На это заявление Сталин наложил резолюцию: «Вернуть в лагерь»[120]120
  Материалы хранятся в архиве Главной военной прокуратуры// Наряд № 358. 1956 год. Наблюдательное производство № 21972– 57 на А. М. Маркевича.


[Закрыть].

Так ничем и закончилось это расследование по поводу начавшейся фальсификации дел в ОГПУ – НКВД, а Маркевич, как и другие невинно осужденные, продолжал в лагерях отбывать незаслуженное наказание. Многие из них так и остались там навсегда… В 1957 году Маркевич и другие были реабилитированы.

В этой главе мы рассказали об одной из самых продолжительных по времени и масштабности командировок пришедшего к руководству Сталина. Какова ее цель?

За 22 дня Сталин объехал всю Сибирь и многократно выступал перед коммунистами Барнаула, Бийска, Рубцовска, Омска и в Новосибирске – в крайкоме ВКП(б). В этих выступлениях Сталин провозгласил отказ от ленинской политики нэпа в деревне: «излишки хлеба у крестьян не закупать, а изымать». Всех сопротивляющихся судить и отправлять в ссылку. Партийных и советских работников – приверженцев ленинской политики по отношению к крестьянам Сталин назвал несерьезно мыслящими, а прокуроров и судей, стоящих на позиции законности, оскорбительно обозвал «нахлебниками кулаков» и потребовал «их убрать и заменить другими».

Предвзято используя некоторые высказывания В. И. Ленина о перспективах социалистического строительства, Сталин заявил: «Для упрочения советского строя необходимо перейти от социализации промышленности к социализации всего сельского хозяйства».

Что за этим последовало?

У крестьян Сибири и не только Сибири было принудительно изъято несколько миллионов пудов хлеба, и весь он был отправлен за границу. Угроза голода, который Сталин обосновывал необходимостью применения чрезвычайных мер, так и не был устранен. Голодных людей стало еще больше.

С законом перестали считаться. Без какой-либо вины ни в чем не повинные люди, в том числе старики, женщины и дети, оказались в ссылке, где были обречены на гибель. А масштабы беззакония расширялись.

Социализация всего сельского хозяйства обернулась сплошной принудительной коллективизацией, а ее последствия всем хорошо известны.

Согласитесь, разве это не была зловещая командировка заявившего о себе диктатора?

«Спецеедство»

Кто автор этого позорного явления! Слово «спецеедство» принадлежит Сталину. Его обнаружил наш сотрудник, знакомясь с речью Сталина на совещании хозяйственников 23 июня 1931 г.

Сталин и расшифровал его: «Было бы глупо и неразумно рассматривать теперь чуть ли не каждого специалиста и инженера старой школы как непойманного преступника и вредителя. «Спецеедство» всегда считалось и остается у нас вредным и позорным явлением».

Слово «спецеедство» зародилось еще в 1918 году, и одним из организаторов репрессирования военспецов – бывших царских офицеров, перешедших на службу в Красную Армию, был Сталин, а также Ворошилов, Буденный, Щаденко и др.

В. И. Ленин в докладе о внешней и внутренней политике Совета Народных Комиссаров, произнесенном на заседании Петроградского Совета 12 марта 1919 г., специально остановился на вопросе о специалистах и дал отповедь своим противникам. Его точка зрения на использование специалистов в стране имела практическое значение. Приведем некоторые выдержки из этой речи.

«Некоторые из наших товарищей, – говорит Ленин, – возмущаются тем, что во главе Красной Армии стоят царские слуги и старое офицерство. Естественно, что при организации Красной Армии этот вопрос приобретает особое значение, и правильная постановка его определит успех организации армии. Вопрос о специалистах должен быть поставлен шире. Мы ими должны пользоваться во всех областях строительства, где, естественно, не имея за собой опыта и научной подготовки старых буржуазных специалистов, сами своими силами не справимся…

Для социалистического строительства необходимо использовать полностью науку, технику и вообще все, что нам оставила капиталистическая Россия. Конечно, на этом пути мы встретимся с большими трудностями. Неизбежны ошибки. Всюду есть перебежчики и злостные саботажники. Тут необходимо было насилие прежде всего. Но после него мы должны использовать моральный вес пролетариата, сильную организацию и дисциплину. Совершенно незачем выкидывать полезных нам специалистов… Но их надо поставить в определенные рамки, предоставляющие пролетариату возможность контролировать их… От подавления капиталистов мы перешли к их использованию, и это, пожалуй, самое важное завоевание, достигнутое нами за год внутреннего строительства»[121]121
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 38. С. 6–7.


[Закрыть].

Такая ленинская политика, сочетаемая с уважительным отношением к специалистам и контролем за их деятельностью, принесла положительные результаты. Например, около 30 % бывших генералов и офицеров старой армии встали в строй борцов за власть Советов. Пост главнокомандующего Вооруженными Силами Республики занимали бывшие полковники царской армии И. И. Вацетис и С. С. Каменев.

На должности командующих регулярными фронтовыми объединениями (фронтами) в 1918–1920 годах были выдвинуты 20 человек, 17 из них – военспецы; в тот же период на должности начальников штабов фронтов назначались только опытные военные специалисты (всего 25 человек), все они были беспартийными, все честно и добросовестно выполняли свои обязанности; из 100 человек, командовавших армиями, 82 – бывшие генералы и офицеры, и лишь пятеро из них изменили Советской власти [122]122
  Кавтарадзе А. Г. Военные специалисты на службе Республики Советов, 1917–1920 гг. М., 1988.


[Закрыть].

Многие специалисты старой школы, перейдя на работу на советские социалистические предприятия, также честно и добросовестно выполняли свои обязаности.

Но не обошлось и без фактов необоснованного гонения, применения даже крайних репрессивных мер в отношении «спецов». Речь идет о переписке с ВЧК В. И. Ленина по делу консультанта Госплана крупного инженера М. К. Названова, привлеченного к ответственности по делу контрреволюционного заговора, раскрытого в Петрограде. 19 августа 1921 г. В. И. Ленин спешным письмом попросил И. С. Уншлихта представить ему «1) точные справки, каковы улики и

2) копию допроса или допросов по делу Названова»[123]123
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 53. С. 130–131.


[Закрыть].

М. К. Названов был приговорен Петрогубчека по этому делу к расстрелу. 26 июня 1921 г. его отец обратился к Владимиру Ильичу с просьбой смягчить участь сына. Об освобождении М. К. Названова просил и Г. М. Кржижановский, хорошо знавший его. Получив письмо Г. М. Кржижановского, В. И. Ленин в записке для членов Политбюро ЦК РКП(б) писал:

«Получил по окончании Политбюро. Прошу послать спешно всем членам Политбюро вкруговую для письменного голосования.

10. XI. т. Молотов

Я условился с т. Уншлихтом о задержании исполнения приговора над Названовым и переношу вопрос в Политбюро.

О Названове я имел летом 1921 письмо от Красина (еще до ареста Названова). Красин просил привлечь к работе этого, очень-де ценного инженера.

Кржижановский рассказывал мне, что он, зная Названова, не раз резко спорил с ним после 25 октября 1917 г. и чуть не выгонял из квартиры за антисоветские взгляды. Весной же или летом 1921 года заметил у него перелом и взял на работу при Госплане.

Затем у меня были двое товарищей от ЦК рабочих сахарной промышленности и на мой вопрос дали положительный отзыв о Названове, подтвердив этот отзыв и письменно. На основании изложенного я вношу вопрос в Политбюро.

Предлагаю: если нужно, разыскать письмо Красина и письменный отзыв двух рабочих. Я разыщу, если Политбюро постановит, оба эти документа»[124]124
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 53. С. 254–255.


[Закрыть].

В. И. Ленин предложил «отменить приговор Петрогубчека». Члены Политбюро высказались за предложение В. И. Ленина, подтвердив это решением от 14 октября 1921 г., Названов был освобожден и с тех пор работал на разных ответственных должностях до своей смерти в 1932 году.

Это письмо В. И. Ленина доказывает его чуткое отношение к судьбе не только одного специалиста старой школы, но и ко всем честным специалистам. Его требования объективно разобраться в выдвинутых обвинениях предопределили на какое-то время надлежащее отношение к специалистам.

Специалисты старой школы продолжали служить в Красной Армии и трудиться в народном хозяйстве.

Случилось так, что начатая в 1926 году по решению XIV съезда партии (декабрь 1925 г.) индустриализация вовлекла и техническую интеллигенцию.

Но индустриализация проходила не гладко, с большими срывами намеченных планов, со все обостряющейся внутрипартийной борьбой.

Вставал вопрос – чем объяснить срывы темпов индустриализации, кто виноват в возникновении одного за другим тяжелейших происшествий в народном хозяйстве?..

Например, весной 1927 года в Грозном в бензохранилищах вспыхнул пожар, во время которого погибло 36 резервуаров – 1 300 000 пудов горючего.

В Ленинградском уезде на Дубровском лесокомбинате им. Ленина пожаром уничтожено лесопродукции на 1,5 млн. руб. и т. д.

В это время в нашей печати появляются сообщения, что белая эмиграция и иностранные разведки рассчитывают вести борьбу против СССР с помощью заброшенных из-за рубежа агентов и активизации преступной вредительской деятельности части старой интеллигенции, враждебно настроенной против Советской власти.

Появляется объяснение Сталина: «Сопротивление классовых врагов обостряется не только в деревне, но и в городе, в особенности в промышленности, новом строительстве».

Под классовым врагом в городе имелось в виду около 700 тыс. человек, отнесенных по принадлежности к городской буржуазии, хотя большинство из них служили чиновниками в советском аппарате, – все равно это были «бывшие», следовательно, «чуждые».

В промышленности насчитывалось 30 тыс. старой интеллигенции, некоторые из них не порывали связей со своими «прежними хозяевами» или продолжали работать на возникших во время нэпа в России иностранных фирмах «Метро-Виккерс», «Ллойд-Регистр», в концессиях «Лена-Гольдфилтс» и других. Они имели постоянные контакты с иностранцами, поэтому в них видели потенциальных агентов международной буржуазии и их разведок.

В специальном сообщении Советского правительства летом 1927 года говорилось: «Раскрыто несколько подпольных организаций, которые готовили диверсионные и террористические акты и поставляли кадры убийц и шпионов, имевших целью всякими путями подготовить интервенцию и втянуть СССР в войну»[125]125
  История дипломатии. М. Т. 3.


[Закрыть].

Вслед за этим появились такие публикации:

«9 июня 1927 г. Коллегия ОГПУ приговорила к расстрелу 20 контрреволюционеров во главе с бывшим князем Павлом Долгоруким» (Известия. 1927. 10 июня).

«21–25 сентября 1927 г. в Ленинграде Военная коллегия рассмотрела дело англо-финнских шпионов и диверсантов Сольского, Балмасова и других и приговорила к расстрелу» (Ленинградская правда. 1927. 21–25 сент.).

На беседе с иностранными рабочими делегациями 5 ноября 1927 г. Сталин так «обосновал» необходимость существования ГПУ:

«Я этим, – заявил Сталин, – вовсе не хочу сказать, что внутреннее положение страны обязывает нас иметь карательные органы революции. С точки зрения внутреннего состояния положение революции до того прочно и непоколебимо, что можно было бы обойтись без ГПУ. Но дело в том, что внутренние враги не являются у нас изолированными одиночками. Дело в том, что они связаны тысячами нитей с капиталистами всех стран, поддерживающими их всеми силами, всеми средствами. Внутренние враги нашей революции являются агентурой капиталистов всех стран. Капиталистические государства представляют базу и тыл для внутренних врагов нашей революции. Воюя с внутренними врагами, мы ведем, стало быть, борьбу с контрреволюционными элементами всех стран. Судите теперь сами, можно ли обойтись при этих условиях без карательных органов вроде ГПУ»[126]126
  Сталин И. В. Соч. Т. 10. С. 236–237.


[Закрыть].

Как и предсказывал Сталин, «без ГПУ не обошлись». Последовало противозаконное указание. Органам ОГПУ было предписано:

1) усилить репрессии за халатность, за непринятие мер охраны и противопожарных средств на складах, заводах и предприятиях государственной промышленности, на транспорте, а равно и всех прочих предприятиях государственного значения;

2) приравнять небрежность как должностных, так и всех прочих лиц, в результате халатности которых имелись разрушения, взрывы, пожары и прочие вредительские акты на предприятиях государственной промышленности, на транспорте, а равно и предприятиях государственного значения, к государственным преступлениям;

3) предоставить право ОГПУ рассматривать во внесудебном порядке вплоть до применения высшей меры наказания и опубликования в печати, дела по диверсии, поджогам, пожарам, взрывам, порче машинных установок как со злым умыслом, также без умысла[127]127
  Этот приказ был издан во время фактического руководства ОГПУ Ягодой ввиду болезни Менжинского и, надо полагать, с одобрения Сталина.


[Закрыть].

Познакомившись с этим указанием в 1955 году, мы не могли не обратить внимание, насколько оно противоречило установленному в законе понятию «контрреволюционного государственного преступления».

Например, приравнять «халатность» и «небрежность», хотя и с тяжкими последствиями, к числу государственных преступлений.

Высшую меру наказания применять независимо от того, совершены ли действия со злым умыслом или без умысла.

Тогда же появились по существу такого же содержания и рекомендации, ориентирующие судебно-прокурорские органы на упрощенное понимание составов контрреволюционных преступлений.

XVIII Пленум Верховного Суда СССР 2 января 1928 г. принял руководящее постановление «О прямом и косвенном умысле при контрреволюционном преступлении».

В нем говорилось: «В целях устранения возможности неправильного истолкования в судебной практике ст. ст. 1, 2, 3, 7 и 9 Положения о государственных преступлениях XVIII Пленум Верховного Суда СССР в соответствии со ст. 6 Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик разъясняет, что под контрреволюционными действиями следует понимать:

а) действия, упомянутые в указанных статьях, в том случае, когда совершивший их действовал с прямо поставленной контрреволюционной целью, т. е. предвидел общественно опасный характер последствий своих действий и желал этих последствий;

б) те же действия, когда совершивший их, хотя и не ставил прямо контрреволюционной цели (курсив мой. – Б. В.), однако сознательно допускал их наступление или должен был предвидеть общественно опасный характер последствий своих действий [128]128
  Сборник постановлений, разъяснений и директив Верховного Суда СССР. М., 1935. С. 100.


[Закрыть].

Такая трактовка умысла в Перечисленных в постановлении Пленума Верховного Суда СССР контрреволюционных преступлениях, в частности во вредительстве и диверсии, ориентировала судебную практику на возможность привлечения за эти преступления и при недоказанности того, что виновные действовали с контрреволюционной целью[129]129
  К таким выводам приходили многие советские юристы, занимавшиеся исследованием проблем уголовного права (Познышев С. В. Очерк основных начал науки уголовного права. Особенная часть. М., 1928 и др.).


[Закрыть]. В последующем появилось немало ошибок, когда обвинение в столь тяжких контрреволюционных преступлениях и суровая кара обрушивались на людей, хотя и виновных, но в другом преступлении – должностном или в ином общеуголовном.

Как же выглядело «спецеедство» в 20—30-х годах?..

Некоторые историки справедливо подмечают, что в речах, статьях и заявлениях Сталина этого периода можно найти немало слов, призывающих всемерно заботиться о старой «буржуазной» интеллигенции, а на самом деле его слова расходились с делом.

Возьмем «Шахтинский процесс», организованный с одобрения Сталина над вредителями в угольной промышленности.

Нам не удалось до конца довести проверку этого дела. Было сказано коротко и ясно: «Не пересматривать же «Краткий курс истории КПСС»!»

При ознакомлении лишь с некоторыми материалами и стенограммой судебного процесса у нас тогда сложилось о нем определенное мнение. Прежде всего это не был судебный процесс над абсолютно ни в чем не повинными специалистами. 17 подсудимых признали свою вину в предъявленных обвинениях и подробно изложили, что каждый из них сделал преступного. Еще десять подсудимых признали свою виновность частично, отрицая преднамеренность и вредительский характер своих действий.

Что же показалось нам достоверным?

Ряд специалистов старой школы не скрывали и открыто высказывали свое отрицательное отношение к политике КПСС в области темпов и методов осуществления индустриализации. На шахтах и предприятиях нарушался технологический процесс производства и правила техники безопасности, что вело к авариям, снижению добычи угля и т. д.

Специалисты подтверждали связи с бывшими хозяевами шахт и предприятий Донбасса, эмигрировавшими за границу, получение от них денежных переводов, однако отрицали, что это было платой за вредительство или за передачу шпионских сведений.

Вместе с тем 23 подсудимых виновными себя в суде не признали. Многие из них заявили о необъективном ведении следствия и об оговоре. Подсудимый Ржепецкий, например, сказал: «Ужас как в одиночной камере, так и здесь преследует меня. Я не знаю, чем себя оправдать». Подсудимый Асевич утверждал: «Я подписал признание по принуждению. Давно нахожусь в „невменяемом состоянии"» и т. д.

Какой-либо проверки этих заявлений подсудимых сделано не было.

Между тем при дальнейшем ознакомлении с некоторыми материалами дела наши сомнения в объективности следствия возрастали. В обвинительном заключении, подписанном Н. В. Крыленко, руководившим следствием (заметим, он же поддерживал и обвинение в суде), утверждалось, что еще в 1922–1923 годы «некоторые буржуазные специалисты создали контрреволюционную вредительскую организацию в Шахтинском районе, которая была тесно связана с бывшими собственниками угольных предприятий Донбасса… Начиная приблизительно с 1924 года эта контрреволюционная организация широко развернула свою преступную деятельность. Причем с 1925 года она действовала под непосредственным руководством так называемого «Парижского центра»… Объектом вредительства было избрано новое строительство в Донбассе. Вредители затопляли шахты, ухудшали условия труда рабочих Донбасса, чтобы вызвать широкое недовольство последних. Ставка была сделана на срыв всей производственной работы Донбасса, что катастрофически должно было отразиться на экономическом положении и обороноспособности страны».

Если это так, то возникают вопросы: «Где все эти шесть лет было ГПУ и почему вовремя не пресекло вредительские действия?» Соответствующий опыт у ГПУ был: достаточно сослаться на пресечение в 20-х годах контрреволюционной вредительской деятельности монархистов (известная операция «Трест»).

Стало быть, позволили оформиться крупной контрреволюционной организации из специалистов старой школы, довели ее численность до десятков человек… В Москве, в Колонном зале Дома Союзов, состоялся широко разрекламированный судебный процесс над 53 вредителями – специалистами старой буржуазной школы.

Невольно создается впечатление: такой судебный процесс был нужен, тем более что целая группа арестованных была подготовлена дать показания, разоблачающие как их самих, так и товарищей по работе.

На сомнительную «искренность покаяния» обратили внимание суда защитники ряда подсудимых – известные адвокаты Московской губернской коллегии Малянтович А. П.[130]130
  А. П. Малянтович входил в состав Временного правительства. Был арестован, но амнистирован, поскольку много раз защищал в царских судах большевиков. Продолжал работать адвокатом до 1937 года, затем был расстрелян по сфальсифицированному делу и реабилитирован.


[Закрыть], Долматовский А. М. и др. (всего в процессе участвовали 16 адвокатов). В своих выступлениях они отметили, что эти «покаяния» и «оговор других» со стороны подсудимых Березовского Н. Н., Казаринова А. И., Матова Ю. Н., Братановского С. П., Шаблуна Г. А., Бояршинова Н. П. появились в деле после длительного пребывания под следствием в ГПУ и содержания их под стражей, в одиночных камерах.

В какой-то мере смягчение наказания нашло подтверждение в том, что Специальное присутствие Верховного Суда Союза ССР в составе: председательствующий – Вышинский А. Я., члены – Васильев-Южин М. И., Антонов-Саратовский В. П., Курченко Н. А., Киселев С. Е., приговорив шестерых подсудимых из 11 к высшей мере наказания, нашло необходимым в самом приговоре записать:

«Специальное присутствие Верховного Суда Союза ССР считает необходимым поставить вопрос на усмотрение Президиума ЦИК нижеследующего содержания.

Значительное большинство осужденных по настоящему делу к высшей мере наказания еще в стадии предварительного следствия и на судебном следствии не только признали свою вину перед пролетарским государством, но и стремились раскрыть перед ним все обстоятельства совершенных ими тяжких преступлений.

Учитывая это обстоятельство, а равно и то, что большинство осужденных представляют собой квалифицированную техническую силу, которую возможно использовать в соответствующих условиях на практической работе, Специальное судебное присутствие Верховного Суда Союза ССР в отношении Березовского Н. Н., Казаринова А. И., Матова Ю. Н., Братановского С. П., Шаблуна Г. А. и Бояршинова Н. П. ходатайствует о замене им расстрела иной мерой социальной защиты».

Это ходатайство Президиум ЦИК удовлетворил. Высшая мера наказания была заменена на 10 лет лишения свободы и на 5 лет поражения в правах. В отношении остальных пяти осужденных к высшей мере наказания (Горлецкий Н. Н., Кржижановский Н. K._f Юсевич А. Ю._# Будный С. 3. и Бояринов Н. А.) приговор был утвержден и приведен в исполнение.

О недоказанности вины привлеченных к суду свидетельствует тот факт, что четверо подсудимых были оправданы. Вследствие малозначительности совершенного четверо приговорены к условным мерам наказания, девять – к заключению на срок от одного года до трех лет.

Среди оправданных были три гражданина Германии – В. Бадштибер, Э. Отто, М. Мейер – сотрудники фирмы «Кнапп», которая поддерживала взаимовыгодные отношения с нашей страной, поставляла и обслуживала специальные машины для угледобычи. Развертывая картину широкого контрреволюционного заговора на шахтах Донбасса, ОГПУ на недостаточно убедительных материалах арестовало названных выше немецких специалистов и обвинило их в соучастии во вредительстве.

В ходе предварительного следствия Бадштибер, Отто и Мейер категорически отрицали предъявленное обвинение.

Между тем Прокуратура РСФСР (обвинительное заключение утвердил Н. В. Крыленко) предала и этих трех немецких специалистов суду. На суде их невиновность стала очевидной, и суд вынес им оправдательный приговор. Никакого извинения принесено не было. Более того, председательствующий Вышинский А. Я., выступавший в печати об итогах этого процесса, промолчал о серьезной ошибке, допущенной в отношении необоснованного привлечения немецких специалистов к СУДУ» чем был нанесен ущерб нашим внешнеэкономическим связям, но в то же время «расхвалил» свой приговор[131]131
  Экономическая контрреволюция в Донбассе. М., 1928. С. 10–18.


[Закрыть].

Организаторы этого «громкого» судебного процесса несомненно преследовали цель «мобилизовать массы на повышение темпов индустриализации», «поднять бдительность» и т. д. Общественно-политическое значение этого процесса было поднято участием в нем четырех общественных обвинителей. Выступая в суде, они ссылались на полномочия тысяч рабочих и представителей новой технической интеллигенции. Клеймя позором преступные деяния подсудимых, совершенные «в угоду бывших собственников шахт и предприятий Донбасса», эти представители общественности требовали: «тяжелый меч пролетарского правосудия должен быть опущен на их головы», «антисоветская, антикультурная, предательская организация должна быть вырвана с корнем» и т. д.

Получил широкую огласку приказ ОГПУ о поощрении рабочих шахтеров, которые помогли раскрыть «Шахтинское дело». Этим приказом М. С. Снитко, С. М. Голохвостов, А. Ф. Пономаренко, Н. Г. Золотарев, В. Я. Колодяжный, Н. М. Абашин были награждены каждый револьвером системы «маузер» с надписью «За борьбу с вредителями от коллегии ОГПУ»[132]132
  Приказ ОГПУ. № 205. 1928. 23 окт.


[Закрыть].

Что последовало за судебным процессом над «шахтинскими вредителями»?

В начале 1929 года следуют одно за другим заявления Сталина: «Шахтинцы» сидят теперь во всех отраслях нашей промышленности. Многие из них выловлены, но далеко еще не все выловлены» (курсив мой. – Б. В)[133]133
  Сталин И. В. Вопросы ленинизма. 2-е изд. С. 217.


[Закрыть].

Во время проведения сплошной коллективизации среди трех наиболее характерных форм сопротивления вражеских элементов социалистическому строительству Сталин назвал «Злостное вредительство верхушки буржуазной интеллигенции во всех отраслях нашей промышленности» (курсив мой. – Б. В.}[134]134
  Там же. С. 393–394.


[Закрыть].

Сталин утверждал: «Наиболее квалифицированная часть старой интеллигенции была заражена болезнью вредительства. Более того, вредительство составляло своего рода моду»[135]135
  Там же. С. 459.


[Закрыть].

Потрясенный арестами своих коллег, председатель Госплана Кржижановский Г. М. в 1930 году обратился с письмом к В. Р. Менжинскому за разъяснением. Менжинский, председатель ГПУ, сообщил, что «враги народа обнаружены и в ВСНХ, и в Наркомфине, и в НКПС». Есть все основания утверждать, что автором этого разъяснения был не Менжинский, а Ягода.

Все это толкало на развертывание репрессий в отношении специалистов старой школы и поиск среди них вредителей, которые якобы находились «во всех отраслях промышленности» и «далеко еще не все выявлены».

Так появилось много дел на специалистов старой школы, обвиненных во вредительстве.

В результате оперативного реагирования ОГПУ на приведенные выше высказывания Сталина первым было дело «О контрреволюционной вредительской организации в военной промышленности СССР». Следствие по этому делу шло под непосредственным руководством Ягоды, который привлек к работе с арестованными своих ближайших помощников, таких же, как и он сам, авантюристов, – бывшего начальника ЭКО ОГПУ Прокофьева Г. С. и др.

В обвинительном заключении, составленном 17 июля 1929 г., утверждалось, что «ОГПУ раскрыта контрреволюционная организация, возникшая в период гражданской войны и интервенции и получившая окончательное оформление в 1921 году…

Ядро этой организации составляли военные инженеры – бывшие генералы и полковники царской армии, выходцы из Михайловской артакадемии».

Нельзя было не обратить внимание на следующее утверждение ОГПУ (совпадающее с высказываниями Сталина):

«Эта контрреволюционная организация охватила всю военную промышленность в целом, начиная с высших органов Управления (ЦУПАЗ – Центральное управление пороховых и артиллерийских заводов, ГВПУ – Главное военно-промышленное управление), кончая почти всеми заводами, расположенными в различных районах СССР».

Ее руководителем был объявлен бывший генерал царской армии, военинженер, член коллегии Главного артиллерийского управления в 1917–1918 годы, а перед арестом начальник Главного военно-промышленного управления Михайлов Вадим Сергеевич.