Текст книги "Безрассудные сердца"
Автор книги: Бонни Винн (Уинн)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)
ГЛАВА ПЯТАЯ
– Повтори, что ты хочешь сделать? – спросил Бойд. Недоверчивость явно отражалась на его лице и в голосе.
– Я сказала, что хочу принять участие в перегоне скота, – повторила Абигейль. – Я не могу научиться управлять ранчо, если не буду знать все подробности работ.
– Извини, но я должен сказать тебе, что перегон скота – не женское дело. – Ему показалось даже, что она потеряла рассудок. – Научиться управлять ранчо – это одно, а участвовать в перегоне скота – совсем другое.
– По-твоему, владельцы и управляющие не знают, что такое перегон скота? – спросила она язвительно.
– Я этого не говорил, но…
– Но тогда я тоже должна знать это. – Абигейль напряглась, продолжая барабанить длинными тонкими пальцами по крышке стола. – Мне уже пора научиться всем тонкостям управления ранчо. Я больше не хочу оставаться в нынешнем положении и чувствовать себя уязвимой. – Она побледнела и, избегая его взгляда, отвернулась. Бойд подивился произошедшей в ней перемене. – Я не хочу больше зависеть от кого бы то ни было, обеспечивая будущее Майкла. Я должна знать все, что касается работы на ранчо.
Вот так. Когда он уйдет, ей не придется зависеть ни от кого другого. Мысль не была выражена столь ясно, но Бойд чувствовал, что не ошибается в ее сути.
– Когда… – Она запнулась. – Когда вы собираетесь отправиться?
– Послезавтра.
– Тогда я так и буду планировать.
Бойд повернулся, чтобы уйти, но его остановили мягкие неуверенные нотки в ее голосе.
– Что мне взять с собой?
– Смену белья. – Он нарочно перешел на грубый тон. – Хотя я не знаю, где ты сможешь переодеться в компании дюжины мужиков. – Бойд не сводил с нее глаз. Абигейль в замешательстве покраснела. – А также пончо, плащ-пыльник и спальный мешок.
– А еду?
– С нами пойдет походная кухня. Жратвой будут заниматься повар и его помощник. Деликатесов не жди. Ты будешь есть бобы, тушеное мясо, галеты и пить кофе, который прожжет тебя насквозь.
– Понятно. Мне нужно все это знать.
Бойд услышал просительные нотки в ее голосе, но предпочел не обратить на них внимания. Ведь она только что сказала, что не собирается долго пользоваться его услугами. Может быть, это поцелуй склонил ее к решению уволить его, как только она сможет взять в свои руки контроль за всеми работами на ранчо.
– Если ты настаиваешь на участии в перегоне, имей в виду, что так или иначе пострадает твоя репутация, – безжалостно продолжал он.
Она отшатнулась. Но затем ее самообладание, обычно скрытое под внешней мягкостью и покладистостью, вырвалось и проявило себя:
– А как же Джем Мак-Интайр?
– К ней относились как к мужчине, пока она не вышла замуж за Риза. Ты этого добиваешься?
– Прежде всего я добиваюсь того, чтобы ко мне относились с уважением. Может быть, я не очень подхожу для намеченной мною роли, но это мое ранчо.
Напряжение нарастало. Оно легло между ними, тяжелое и невыносимое. Вызов был брошен. Слишком поздно идти на попятную. Слишком велика обида, чтобы ее не заметить.
– Я не забыл это, мэ-эм! – Не дожидаясь ответа, Бойд схватил шляпу и пошел к двери. Если она захочет ответить, то он откажется слушать. Но в комнате не прозвучало ни слова. Он вышел.
Два дня. И затем целый месяц сущего ада!
Абигейль прихлопнула комаров, кружившихся вокруг ее шеи. Солнце уже поднялось высоко, принеся ослепляющий свет, беспощадную жару и тучи насекомых. Каких только жучков и мошек здесь не было!
Они выехали из Трипл-Кросс ранним утром, до восхода солнца, и еще ни разу не останавливались. Шесть часов в седле без отдыха! Абигейль даже подумала, что Бойд нарочно продолжает ехать без остановки просто для того, чтобы заставить ее попросить остановиться. Распрямив уставшие члены, она решила оставить жалобы при себе, как бы плохо ей ни пришлось.
Бойд с самого утра умышленно избегал ее. Он был подчеркнуто вежлив с нею при других мужчинах, но, как только представилась возможность, оставил ее. И с самого утра они не перекинулись ни словом. Почему же он так рассердился? Единственной причиной, по ее мнению, было то, что она настояла на участии в перегоне скота. Очевидно, он совсем не понимал ее желания поскорее избавиться от своей беспомощности. Воспоминание о своем положении вдруг навело ее на мысль, а не является ли причиной, вызвавшей его раздражение, визит Джошуа Ходжеса. Абигейль почувствовала себя неловко от необходимости подыскать место, где могла бы удовлетворить свои естественные потребности. Она понимала, что, не продумав все с самого начала, вынуждена будет испытывать неловкость при неизбежных ситуациях во время всего перегона.
Было очень жарко, капли пота скатывались между грудей, и она подивилась, как остальные ухитряются выглядеть так, как будто жара их не мучает. Силы были уже на исходе, а к концу дня она будет совершенно иссушена. Упрямство может стать причиной ее гибели, но она не намерена сидеть дома и забавлять визитеров, которым хочется заполучить ее ранчо. Абигейль не была столь тщеславной, чтобы подумать, что назойливые посетители льнут к ней из-за ее красоты, Она отлично понимала, что ни ее внешность, ни личные качества их не интересовали.
Нет, основой ее привлекательности в данной ситуации было то, что она владела ранчо, занимавшим огромную часть территории, ранчо, оказавшимся приманкой для большинства мужчин. Желание избежать общения с Ходжесом, Паттерсоном и остальными ухажерами натолкнуло ее на мысль отправиться с перегонщиками скота. Но она чувствовала, что своей настойчивостью вбила клин в отношения с Бойдом.
Абигейль не было свойственно такое упрямство. Однако она не могла поступиться необходимостью самостоятельно определять свое будущее. Было совершенно ясно, что она не оказалась бы в столь трудном положении, если бы не передала свою судьбу в руки покойного мужа, позволив ему единолично принимать все решения. А сейчас расплачивается за свое упущение тем, что стала главной мишенью для мужчин, видевших в ней только способ завладеть Трипл-Кросс.
Прошло еще два часа, и Абигейль поняла, что готова кричать о необходимости сделать остановку, но вскоре, перевалив через небольшую возвышенность, неожиданно обнаружила в поле своего зрения лагерь. Стояла полевая кухня, лошади были распряжены, рядом полыхал костер, и пахло готовящейся пищей. Абигейль не интересовалась, что будет есть – сейчас все что угодно покажется вкусным.
Подъезжая к лагерю, она с нетерпением ожидала момента, когда сможет слезть с лошади. Бойд подъехал к ней до того, как она попыталась спешиться.
– Я так рада, что мы, наконец, остановились, – сказала Абигейль, готовая сознаться как в том, что она голодна, так и в том, что очень устала.
– Нельзя сгонять весь жир с наших лошадей, – ответил Бойд. – Они должны отдохнуть и попастись. – Он показал рукой на запад. – Там, недалеко, вода.
– О! – Значит, их остановка вызвана не заботой о людях, а только о животных. – Как вам удалось так быстро разбить лагерь?
Он посмотрел на нее так, что она сразу же почувствовала себя идиоткой.
– Работники кухни и группа разведчиков отправились раньше нас и разбили лагерь, чтобы мы не тратили на это время.
Абигейль смутилась и покраснела. Для того чтобы разбить лагерь, разжечь огонь и приготовить еду для всех, действительно требуется немало времени. Она ответила, пытаясь произносить слова с полным безразличием:
– Это совершенно правильно.
Его ответ прозвучал бесстрастно:
– Такой опыт полностью оправдал себя в прошлом.
– Опыт всегда хорош, – согласилась она, жалея, что мало знает о перегоне скота. Ей очень хотелось найти учебник, в котором рассматривались бы все трудности, возникающие при этом. К сожалению, как ей было известно, таких книг не существовало.
– Иногда кухонные работники, глотая пыль, следуют вместе с табуном запасных лошадей позади стада. Сейчас маршрут нам известен, и мы знаем, где есть вода. Позже, на незнакомой местности, мы просто будем двигаться до тех пор, пока не встретим воду. Иначе нет смысла останавливаться.
– А зачем запасные лошади?
– Ты заметила табун из восьмидесяти лошадей, которых ведут отдельно позади стада? – Она утвердительно кивнула, и Бойд продолжил: – Погонщики меняют лошадей два-три раза в день. Тяжелую работу по перегону стада с постоянными скачками за норовистыми животными лошади выдерживают не дольше четырех-пяти часов подряд.
– А как же Долли? – спросила Абигейль, немного встревожившись. Она совсем не хотела менять свою лошадку.
Он снисходительно и в то же время насмешливо улыбнулся.
– Вряд ли ты будешь так много ездить, что тебе понадобится менять лошадь.
Замечание Бойда уязвило ее. Ей хотелось, чтобы он поскорее отъехал, и тогда можно было бы поискать укромное местечко и сделать свои дела, а затем добраться до костра и наконец-то поесть. Но он вновь удивил ее.
– Нам необходимо проверить состояние стада.
– Прости, что ты сказал?
– Нам нужно осмотреть стадо.
– А разве погонщики этого не делали? – Окинув взглядом огромную, беспорядочно толкущуюся массу животных, она не могла понять, что Бойд имеет в виду. В густом облаке пыли, поднятой стадом, трудно было различить что-либо, кроме моря голов и отдельных крайних животных, продолжающих беспорядочно двигаться.
Его голос звучал раздражающе спокойно.
– Нельзя гнать их целый день и считать, что это все. Мы должны выяснить, как на них отражается перегон, и определить, верный ли режим мы избрали.
Абигейль с сожалением посмотрела на костер около кухни и решительно подавила голод.
– Если мне необходимо об этом знать, поехали.
Бойд представил ее погонщикам, ехавшим во главе стада. Эти люди направляли животных туда, куда нужно. Затем ей встретились погонщики, поддерживающие заданный темп движения, погонщики, ехавшие по бокам стада, и, наконец, покрытые пылью погонщики, которые ехали позади и следили за тем, чтобы охромевшие и отбившиеся от стада животные не потерялись. Подавленная масштабами этой необходимой и, очевидно, безупречно точной работы погонщиков, Абигейль молча ехала рядом с Бойдом, пытаясь запомнить хоть часть из его объяснений.
Вместе они проехали сквозь растянувшийся ряд коров. Бойд осмотрел животных, идущих первыми. Они держались отдельно от остальных.
– Это вожаки. Они ведут за собой все стадо. – Абигейль внимательно посмотрела на него, и он продолжил: – Эти быки обладают инстинктивным даром идти впереди и увлекать за собой остальных.
– Они понимают, куда их гонят? – спросила она испуганным шепотом, подумав о бойнях, куда перегоняли этих животных.
– Сомневаюсь, – сухо ответил Бойд. – Они же всего-навсего животные.
– Но это ужасно, – запротестовала она, не в силах примириться с мыслью, что таких благородных животных ожидает столь бесславный конец – после того как они самоотверженно проведут стадо через все трудности.
– А разве не более ужасно довести коров до рынка, а затем попросить мясника не забивать их?
Она почувствовала, что краска заливает лицо.
– А ты не можешь обойтись без колкостей?
– А ты не можешь понять, что это бизнес, Абигейль? Мы продаем мясо – говядину, передвигающуюся на копытах. И здесь нет ни романтики, ни благородства. Это бизнес, простой и понятный.
Она закрыла рот, обозлившись на его логику, на то, что он опять оказался прав, и весь следующий час, пока он не закончил осмотр скота, ехала молча.
– Мы можем с такой же скоростью двигаться еще денек-другой, а потом опять надо будет проверить состояние стада.
– Как скажешь. – Окутанная облаком пыли, поднятой огромным стадом, закашлявшись, она поднесла сжатые кулаки ко рту.
– Подними шейный платок, – распорядился Бойд.
– Что? – Она закашлялась еще сильнее.
– Закрой рот и нос шейным платком.
– У меня его нет.
Абигейль не могла разобрать отдельные слова, а слышала только приглушенный поток ворчливого брюзжании. Бойд снял с себя платок и подал ей.
– Повяжи на шею, а затем подними вверх и прикрой рот и нос.
Держа в руках поводья, Абигейль безуспешно пыталась завязать платок. Издав еще одно глухое ворчание, он отъехал вместе с ней в ближайшую лощину, склонился к ней и завязал на ее шее свой платок. Его пальцы действовали быстро и умело, и это прикосновение вызвало знакомую волну трепета, прокатившегося по всему телу.
Бойд отодвинулся и критически осмотрел ее.
– Подними платок повыше.
Она послушалась, надеясь, что платок скроет эмоции, отразившиеся против воли на ее лице, вызванные желанием, вспыхнувшим вдруг, как сухая трава в степи.
– Пусть платок закрывает лицо. Это спасет от пыли, и тебе будет легче дышать.
– А как же ты? – Платок на лице приглушил ее голос.
– Выпрошу у кого-нибудь другой.
Она потрогала материю платка.
– Спасибо.
Его ответ прозвучал натянуто, даже неприветливо:
– Не за что.
– А теперь можно немножечко поесть? – Ей необходимо было время, чтобы прийти в себя.
– Конечно. Но разве ты не хочешь сделать небольшую остановку перед возвращением в лагерь?
– Остановку? – Она вопросительно посмотрела вокруг, но увидела лишь чахлый кустарник и огромную шевелящуюся массу стада. Его глаза встретились с ее глазами.
– Может быть, тебе нужно уединиться? – уточнил он.
– Да, спасибо, нужно.
Он указал рукой на склон холма, поросшего кустарником и несколькими деревьями.
– Давай, пока по эту сторону стада никого нет.
Исполненная благодарности, Абигейль подстегнула лошадь и поехала в указанном направлении. Она понимала, что Бойд надеялся заставить ее отказаться от поездки, намеренно усложняя ее. Поэтому такая предусмотрительность особенно удивляла и радовала.
Увидев, что она возвращается, Бойд, избавив ее от чувства неловкости, медленно направил свою лошадь к лагерю. От лагеря исходили запахи еды, еще больше возбуждающие аппетит. Абигейль надеялась, что Бойд сядет есть вместе с ней. Она чувствовала себя более чем неловко, будучи единственной женщиной среди команды погонщиков, о чем ранее ее и предупреждал Бойд. Ей казалось, что она окружена стеной мужской плоти. Куда бы она ни посмотрела, везде были одни мужчины. Абигейль подумала, что в дальнейшем это станет очень затруднительным. Она понимала, что ей необходимо будет спать, переодеваться, подмываться. Дома, перед поездкой, все это не приходило ей в голову. Зато теперь все ее мысли заполнились тревожным беспокойством.
Посмотрев вверх, она наткнулась на взгляд уставившегося на нее Джона Симса и едва смогла подавить в себе неприятное чувство, которое он вызывал. Его взгляды были, в сущности, безвредны, но ей не нравилось, что он все время на нее смотрит.
К счастью, появился Бойд и поехал рядом с ней к кухне. Тушеное мясо, приготовленное в почерневшем от копоти котле, пахло невообразимо вкусно, и даже совсем черный кофе выглядел привлекательно. Получив миску мяса и кружку кофе, она сразу попробовала черный напиток, чуть не разодравший ей горло. Кофе был, как и обещал Бойд, чрезвычайно крепким. Она осторожно поставила кружку рядом с собой на землю, подумав, что он, кажется, действительно насквозь прожигает все ее внутренности. Но тушеное мясо – совсем другое дело! Съев несколько ложек, она с улыбкой обернулась к Бойду.
– Я думаю, мне никогда не надоест такое блюдо.
– Скажи мне это через месяц.
Ее рот от удивления раскрылся, и она едва сумела его закрыть, с трудом произнеся:
– Месяц?
Наклонив голову, он внимательно изучал выражение ее лица.
– Конечно. А сколько времени, по-твоему, займет этот перегон?
– Неделю… Или даже меньше. – Почему она не спросила раньше? А как же маленький Майкл? Повернув голову, она пристально уставилась на тушеное мясо, ставшее совсем не аппетитным. – Ну, я не знала точно.
– Но не месяц, – подчеркнул он.
Абигейль опять захотелось хотя бы на шаг-другой опередить его. Ей надоело все время выглядеть глупой, как будто сначала она что-то делает и только потом задумывается над тем, что сделала.
– Поскольку я никогда ранее не участвовала в перегоне скота, я не мшу сказать.
– Нам предстоит пройти огромное расстояние. И это совсем не увеселительная прогулка.
– Я уже поняла. – Как ни мучительно было признавать его правоту, но это так. Ведь ей не приходилось работать так, как работают эти люди. А они не только перегоняют скот. Абигейль видела, как повар с погонщиком собирают сучья для костра, рубят их, в то время как другие ухаживают за лошадьми и делают многое другое. Сидеть в седле на лошади по сравнению с этим – истинное удовольствие. Но, слава Богу, сейчас остановка.
Бойд встал, собрал с тарелки остатки недоеденного мяса и выбросил их в помойное ведро, а миску присоединил к куче грязной посуды.
– Мы должны быть, готовы примерно через час, чтобы ехать дальше.
– Ехать?
– Мы движемся от восхода солнца до его заката. Впереди у нас еще полдня, – пояснил он и ушел.
На сей раз Абигейль даже не позаботилась закрыть рот. Шок, который она испытала, не позволил ей этого сделать.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
К вечеру Абигейль была полностью уверена, что ей предстоит умереть в седле. Ее, наверное, похоронят где-нибудь в глубине этого безлюдного края, даже не поставив камня на могиле. Если вообще Бойд остановится для того, чтобы зарыть ее тело.
Вечером, чуть не споткнувшись о заранее разбитый лагерь, она настолько одеревенела, что даже не почувствовала запаха дыма от костра, не говоря уже о запахе готовящейся пищи. Солнце еще держалось на краю небосвода, готовясь с минуты на минуту скрыться за горизонтом и погрузить все вокруг в темноту. Каждый мускул ее тела кричал от боли, когда она ухитрилась слезть из седла на землю, не рассчитывая, что ноги удержат ее.
Повиснув на шее лошади, Абигейль некоторое время покачивалась, обретая устойчивость, и только потом смогла выпрямиться.
– Не знаю, Долли, как тебе удается целый день ходить да еще таскать на спине меня, – обратилась она к лошади, поглаживая ее шею.
Несмотря на усталость и боль во всем теле, она сняла седло, хорошо помня наставления Бойда о том, что сначала следует позаботиться о лошади и только потом – о себе. Седло, весящее около сорока фунтов, почти свалило ее на землю.
Рядом с ней появился молодой пастух.
– Мэм, ночью мы держим всех лошадей вместе, в загоне. Мы соорудили его из кольев и канатов. Там их будут сторожить. – Он протянул руку, чтобы взять поводья Долли. – Я отведу ее туда, миссис Ферчайлд.
Ей удалось сосредоточить на нем взгляд. Молодой Билли Кендалл…
– Спасибо, Билли.
Он отвязал свернутый спальный мешок и вместе с седельными сумками передал Абигейль, без особых усилий подхватил седло, которое она с таким трудом сняла, положил на плечо и, коснувшись шляпы, повел Долли.
Абигейль с удивлением покачала головой, наблюдая за тем, с какой легкостью передвигаются все вокруг, и потерла ноющий зад. Сегодня за целый день она упала всего три раза.
Чувствуя огромное облегчение от того, что ей не придется обтирать лошадь, она подтащила сверток со спальным мешком к ближайшему дереву и тяжело опустилась на землю, опершись спиной о ствол. Труднейший день с его нескончаемыми заботами, казалось, никогда не кончится. А впереди еще много таких дней, ведь она сама напросилась в это путешествие чуть ли не на край света. Под тяжестью невероятной усталости и боли в мышцах она закрыла глаза и даже не заметила, как погрузилась в сон.
– Абигейль!
Кто-то тряс ее за плечо. Она повернулась и попыталась вжаться в ствол дерева.
– Абигейль, проснись.
Но ей совсем не хотелось просыпаться. Сон был благодатным забвением.
– Вставай, вставай. Тебе нужно поесть и разложить спальный мешок.
Она узнала голос Бойда, приоткрыла один глаз и бессмысленно посмотрела на него.
– Я не хочу есть.
– Сердишься?
Если в его голосе сейчас прозвучала насмешка, она убьет его. Преодолевая боль в мышцах, требующих, чтобы их оставили в покое, Абигейль пересилила себя и села.
– Нет, просто отдыхаю.
– Ты всегда храпишь, когда отдыхаешь?
– Храплю? – Она посмотрела вокруг, увидела поблизости других мужчин и сказала уже тише: – Я никогда не храплю!
– А как ты можешь об этом судить?
В его темно-синих глазах промелькнула усмешка, и ей захотелось убить его прямо на этом месте. К сожалению, она сомневалась в том, что сможет поднять руку, не говоря об оружии.
– Ты невыносим.
Шутливо изображая протест, он прижал руку к груди.
– Ты меня убила.
– Нет еще, – пробормотала она.
– Давай-ка поднимайся. Тебе надо поесть. – Он протянул руку, чтобы помочь ей встать.
– Я уже тебе сказала. Я не голодна.
– Ты считаешь, что очень устала? Попробуй преодолеть такие же трудности завтра, не поев и не подкрепив свои силы сегодня. Вот тогда ты действительно устанешь.
Абигейль понимала, что он прав, но это не уменьшило ее возмущения. Чувствуя боль во всем теле, она заставила себя подняться на ноги, как бы не заметив протянутую ей руку. Но, кажется, это ничуть его не задело. Он просто пошел рядом с ней по направлению к кухне, без шуточек или насмешек.
Ноги Абигейль онемели. Она чувствовала, что ее походка напоминает походку пьяного, но ей было на все наплевать. Она съест эту чертову пищу и провалится в забытье.
Погонщики отдыхали вокруг костра. Некоторые продолжали ужинать, другие курили, третьи просто разговаривали и, что ей казалось невероятным, смеялись. Откуда у них столько энергии? Она взяла миску с едой, которую ей вручил повар Генри.
– Горячую лепешку, миссис Ферчайлд?
Она утвердительно кивнула, и он ловко шлепнул лепешку поверх ее миски с ужином. Стук вилок об оловянные миски создавал равномерный шум. Абигейль решила, что ей лучше поискать более тихое место, отошла немного в сторону и села, скрестив ноги по-портновски, прямо на жесткую землю. Ей пришло в голову, что земля в этом краю такая же жесткая, как и люди, которые ездят по ней. Она без интереса посмотрела в свою миску и узнала то же самое тушеное мясо, что ела днем. Но на ужин Генри сдобрил его свежевыпеченной лепешкой. Целый месяц такой еды? Она повела вилкой среди кусочков мяса, картошки и моркови, не испытывая ни малейшего желания отправить их в рот.
Вдруг чья-то тень заслонила свет костра. Она взглянула наверх. Перед ней стоял Бойд.
– Не возражаешь, если я сяду рядом?
– Как хочешь.
Не обращая внимания на отсутствие в ее голосе энтузиазма, он уселся рядом с ней.
– Ну, и что ты об этом думаешь?
– О чем?
– О перегоне скота.
Она не могла… не станет она выражать словами то, что думала о мучительном дне.
– А тебе самому это нравится?
– Сидеть весь день в седле, глотая пыль? Стараться не растерять скот до того, как мы доберемся до начала железной дороги? Дождь, жара, бобы и сухари? Кстати, все это считается нормальным рабочим днем.
Не следовало его спрашивать. Подцепив из миски кусочек картошки, Абигейль начала жевать, тем самым уходя от ответа. Последовала молчаливая пауза, во время которой она раздумывала о вариантах мести. Лучше всего медленная смерть, чтобы перед кончиной каждый его мускул просил ее о пощаде.
Один из погонщиков достал губную гармошку, и в темноте зазвучала мягкая мелодия. Простой незатейливый мотив был подхвачен погонщиками. Одни напевали слова песни, другие просто тянули мелодию. Эта была песня о трудной жизни и об одиночестве.
Тронутая их исполнением, Абигейль посмотрела на Бойда.
– Почему они поют такие печальные песни?
– Потому, что они честные люди. В этих песнях отражена их жизнь.
В ее всегда готовом к сочувствию сердце исчезли последние остатки гнева.
– Тогда почему они избирают для себя такую жизнь?
Бойд перевел на нее взгляд, но глаза его прятались в тени.
– Почему ты думаешь, что они ее избирают?
– Их никто не заставляет браться за такую работу, – возразила она.
– Их заставляет жизнь. У них не такой большой выбор. Как и у любого из нас.
– Абигейль вздрогнула и внимательно, с неожиданным любопытством посмотрела на него.
Ты никогда не рассказывал мне о своей жизни, Как случилось, что ты стал работать на ранчо?
– Это неинтересно.
Раздражение в ее голосе сменилось мягкостью.
– Расскажи мне.
– Да нечего рассказывать. Мой отец имел небольшое ранчо, захотел расширить его, купил для этого много скота. Но была плохая зима, и он потерял половину стада, а весной не смог выплатить по кредитам. Крупное ранчо присоединило к себе наше. И я уехал.
– Ты служил в армии, не так ли? – Она вспомнила, что об этом ей рассказал Риз Мак-Интайр, муж ее подруги Джем. Они с Бойдом вместе служили в армии во время гражданской войны.
Бойд кивнул.
– Да, в конных подразделениях армии Шеридана.
К другим чувствам к нему прибавилось еще и уважение. «Еще бы, одно из самых прославившихся во время войны подразделений», – пробормотала она про себя, вспомнив также, что Джем Мак-Интайр рассказывала ей о Бойде, когда тот пришел в Трипл-Кросс наниматься на работу. Тогда среди его достоинств и положительных качеств она отметила наличие у него нескольких медалей, полученных на войне.
Явно чувствуя неловкость оттого, что на него смотрят как на героя, он прихлопнул комара.
– Да, тогда подобрались хорошие ребята.
Оценка была явно заниженной, но Абигейль не стала развивать эту тему.
– А твои родители?
– После того как у них отобрали ранчо, мать заболела и через год умерла. Отец еще жив.
Опечаленная, она накрыла его руку своей.
– Ты получаешь от него какие-нибудь вести?
– Иногда. Но прошел уже почти год со времени последнего письма.
Абигейль не могла представить себе такую непостоянную связь с родителями. Ее родители писали регулярно, хотя сейчас она жила в тысячах километров от них. Каждый раз, когда на ранчо привозили почту, она находила в ней письмо от родителей. Они приехали бы и остались жить с ней на ранчо после смерти Майкла, если бы она дала на это согласие. Отсутствие подобной близости с родителями должно порождать чувство глубокого одиночества.
– Ты был близок с родителями?
Он на мгновение опустил глаза.
– Да, до того, как мы все потеряли. Но смерть матери очень отразилась на моем старике. Он до сих пор еще не оправился.
Искренне сочувствуя ему, Абигейль проглотила появившийся в горле комок.
– Мне очень жаль.
– Что поделаешь. Такова жизнь. – Бойд, очевидно, решил, что рассказал слишком многое, и резко поднялся. – Должен проверить лошадей.
Она смотрела ему вслед, обводя взглядом контуры его фигуры, широкие плечи и узкие бедра. Длинные ноги в кожаных ковбойских штанах крупным шагом мерили землю, и звучный звон шпор сопровождал каждый его шаг.
Абигейль взяла свою миску и кружку и отнесла их в кучу грязной посуды, с удивлением обнаружив, что, разговаривая с Бойдом, незаметно для себя съела почти все мясо. Она догадалась, что таков был его план с самого начала.
Несмотря на усталость, она собралась с силами и развернула спальный мешок в подходящем, по ее мнению, месте, надеясь, что усталость сразу же заставит ее уснуть. Но ее поразил крик какого-то зверя. Абигейль начала тревожно прислушиваться к раздающимся в ночи звукам, раздумывая над тем, какие звери, разгуливающие поблизости, могут издавать их, и, вспомнив рассказы о волках, медведях, койотах, поглубже залезла в мешок.
Никогда раньше ей не приходилось спать на голой земле, и она сразу же представила себе, какие страшные существа или насекомые могут заползти в ее мешок. Как бы в ответ на эти опасения, зачесались ноги, и она не сомневалась в том, что кто-то уже забрался к ней. Что дернуло ее настоять на участии в этом перегоне?!
С заходом солнца температура стала быстро понижаться, и вскоре Абигейль уже дрожала от холода. Жаркий днем, ночью горный воздух становился чрезвычайно холодным. Сумасшествие, вот что толкнуло ее отправиться в эту поездку. Ей не нравилось ехать верхом под палящим солнцем. Ей не нравилось глотать пыль. Но особенно ей не нравилось спать на голой земле под открытым небом, когда от хищников, которые, без сомнения, готовы были растерзать ее, отделял только спальный мешок. Зарывшись в него с головой, она попыталась отогнать наваждение.
Прикосновение к плечу напутало ее чуть не до смерти.
– Абигейль!
Все еще дрожа, она высунула голову из мешка и увидела озабоченное лицо Бойда.
– Тебе необходимо лечь поближе к костру.
Он, конечно, не предполагал, что в этот момент Абигейль была готова броситься в его объятия и остаться в них. Но она, преодолевая страх, комком застрявший в горле, тихо сказала:
– Я не знала.
– Огонь согревает нас и отпугивает зверей.
Услышав окончание его фразы, Абигейль поднялась на ноги и потянула за собой спальный мешок. Понимая, что Бойд мог оставить ее замерзать или быть съеденной заживо, она слабо улыбнулась ему в знак благодарности.
Он казался немного встревоженным ее жалкой улыбкой и испуганным выражением лица и осторожно поддерживал ее на пути к костру. Там она начала раскладывать свой мешок, но Бойд остановил ее.
– Не здесь. Тут неровная земля. – Он указал на торчащие из земли камни. К утру ты чувствовала бы себя так, как будто лежала на доске для пыток. Стели вот тут.
Отбросив приличия, Абигейль постелила свой спальный мешок рядом с его мешком и забралась в него, испытывая чувство благодарности к Бойду, не оставлявшее места для размышлений, следует ли ей держаться на должном расстоянии от своего главного работника. Бойд был рядом, и она, успокоившись, закрыла глаза и тут же провалилась в глубокий сон. Абигейль не могла слышать его глубокий вздох, который, казалось, нарушил тишину всей равнины. Не чувствовала она и как еще одно одеяло, взятое Бойдом про запас, покрыло ее, как он подоткнул его края под ее плечи и ноги. Сон сморил ее, а Бойд долго не мог уснуть, обуреваемый теми же страхами, которые совсем недавно мучили Абигейль.
