Текст книги "Безрассудные сердца"
Автор книги: Бонни Винн (Уинн)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Усталый, но освежившийся, Бойд возвратился в лагерь. Он радовался тому, что потери в стаде оказались незначительными, и в течение всего дня бился над тем, чтобы их больше не было. У него была хорошая команда скотников, которые отлично работали на ранчо, а также выполняли множество других поручений, но сейчас все они, как и он сам, смертельно устали.
Бойд получил от повара миску с едой, посмотрел на сидящих вокруг костра, беспокоясь об Абигейль, и через несколько минут увидел ее. Она сидела далеко, в стороне от основной группы работников, почти скрывшись в тени и опустив голову вниз. Он надеялся, что у нее не наступила замедленная реакция на происшествие во время наводнения, по прошлому опыту зная, что многие люди, бесстрашно встретив опасность, даже угрозу смерти, спустя некоторое время очень тяжело заново переживают все, что с ними случилось.
Позабыв об усталости, Бойд, широко улыбнувшись, подошел к Абигейль.
– Не найдется ли местечка для усталого скотника?
Она подскочила, чуть не выронив миску с едой. Если бы его руки не были заняты, он поймал бы ее на лету, но Абигейль опередила его.
– Да, конечно.
Он в недоумении посмотрел на нее. Абигейль говорила необычно высоким голосом, так же необычен был цвет ее щек. Она явно находилась в возбужденном состоянии и так крепко ухватилась за свою миску, словно боялась, что кто-то вырвет ее из рук.
– Сегодня был трудный день, не правда ли?
– О, да… трудный.
– Никогда не видел такого количества глупых коров за один день, – пожаловался Бойд. – Они вели себя так, как будто нарочно стремились утонуть в грязи.
– Разве?
Он опять взглянул на нее. Абигейль редко вела себя так спокойно. Он пришел поговорить с ней, как бывало каждый вечер. Она была не только приятным собеседником, но прекрасным рассказчиком, не лишенным чувства юмора.
– Да, эти упрямые, глупые и беспокойные создания готовы испортить человеку жизнь.
– Понятно.
Абигейль скрутила свой шейный платок в невообразимый узел, затем опустила руку на колени, но через секунду схватила оловянную кружку с кофе. Определенно, что-то ее сильно тревожило.
– Сегодня вымазался в грязи с ног до головы. Пришлось хорошо помыться перед тем, как присоединиться к достойной компании.
Подавившись, Абигейль чуть не пролила кофе. Бойд отставил в сторону свою миску и постучал ее по спине, но она продолжала задыхаться и кашлять.
– Черт возьми, мне следовало бы подумать, прежде чем начинать разговор о купании в присутствии леди.
Абигейль закашлялась еще сильнее. Лицо ее стало похожим на спелый помидор. Подняв ее руки над головой, чтобы освободить диафрагму, Бойд внимательно смотрел на нее. Если бы он не знал ее столь хорошо, то мог бы подумать, что она готова взорваться.
– Абби, у тебя все в порядке?
Наконец она отдышалась.
– Да, просто кофе попал не в то горло. – Она попыталась улыбнуться, но улыбка больше походила на оправдание. – Ты прав, сегодня был тяжелый день.
Бойд понял, что о чем-то она говорить не хочет, но не знал, как выяснить, в чем дело. К тому же, если это касалось ее страхов, не следует напоминать Абигейль о ее подозрениях. Чем скорее она забудет о них, тем лучше.
Он подумал о том, что наверняка могло бы отвлечь ее, и, указав рукой на запад, где в стороне от лагеря расположилось озеро, сказал:
– Тут недалеко есть озеро, но в темноте его не видно. Утром мы можем задержаться с перегоном, чтобы ты успела быстренько искупаться.
– Нет! – резко воскликнула она, но затем, с трудом взяв себя в руки, сказала уже тише: – Я полагаю… что это совсем не обязательно. Правда.
– Если ты опасаешься, что кто-то тебя увидит, я опять могу посторожить.
– Нет! – Она вцепилась в ткань бриджей, а щеки опять налились ярко-красным румянцем. – Это не самая лучшая мысль.
Бойд усмехнулся, и белая полоска зубов ярко выделилась на его загорелом лице.
– Черт, разве ты не доверяешь мне, Абигейль? Как бы я ни хотел этого, я не буду подглядывать.
Она неожиданно вскочила на ноги. Отчаяние прозвучало в ее голосе:
– Я лучше схожу проведаю Долли.
Бойд, стараясь удержать на коленях миску и кружку, наблюдал за резкими движениями Абигейль.
– В этом нет необходимости. Один из конюхов забрал ее и отвел во временный загон, – заметил он.
– Все равно. За день она сильно устала. – Голос Абигейль предательски дрожал. – Ведь именно ты говорил мне, что важнее заботиться о лошади, чем о человеке.
– Да, говорил. Но…
– Ты же не можешь нарушать это правило ради меня.
– Но…
– Ты учишь меня, а затем, когда я начинаю следовать твоим урокам, останавливаешь. Из этого не выйдет ничего хорошего!
Не ожидая ответа, она исчезла в темноте. Бойд покачал головой. Что-то здесь неладно. Абигейль выглядела более рассвирепевшей, чем хорек, которого медведь-гризли застал в своей пещере. Ладно, сейчас он закончит ужинать, а перед сном нужно будет убедиться, что с ней все в порядке.
Посмотрев вдаль, Бойд увидел, что Джон Симс направился по той же дороге, по которой ушла Абигейль, и мимолетно подумал, что же он будет там делать. Затем снова покачал головой, понимая, что становится слишком уж подозрительным. Без сомнения, Джон направлялся к запасным лошадям.
Закончив ужинать, Бойд вспомнил, что у него есть еще одно дело. Он положил миску в стопку грязной посуды, вновь наполнил кружку кофе и взял еще одну. Затем подошел к кухонному фургону, поставил кружки на землю и распахнул полог. Билли еще не спал. Бойд поднял кружки и вошел внутрь.
– Ну, как дела, Билли?
Билли сел.
– Привет, мистер Харрис.
– Может быть, тебе захочется отведать этой настоявшейся за день грязи?
Билли с благодарностью принял кружку.
– С удовольствием выпью.
Оба с наслаждением потягивали горький напиток. Это был важный ритуал, создающий видимость безопасности. Бойд внимательно рассматривал Билли, держа в руках дымящуюся кружку с кофе. Цвет лица был хорошим. Как уже сообщила Абигейль, парень уверенно шел на поправку. Бойд был благодарен ей – ему до чертиков не хотелось бы видеть этого молодого человека без ноги. Теперь Билли мог жить полной жизнью, для которой ему были необходимы целые руки и ноги.
– Ты получше себя чувствуешь?
Улыбка Билли была светлой и искренней.
– Да, миссис Ферчайлд говорит, что я быстро поправлюсь. – Он посмотрел на свою забинтованную ногу. – Она замечательный человек, не правда ли?
Точно. Думая об Абигейль, Бойд чувствовал, как тепло охватывает его сердце.
– Да. Она решительный человек, ничего не скажешь.
– Вы знаете, я никогда не думал, что миссис Ферчайлд окажется такой сильной. – Билли запутался в словах. – Я хотел сказать, она самая настоящая леди и все такое. Но кто бы мог подумать, что она вынесет все тяготы перегона скота?
Бойд вынужден был признаться себе, что он не мог. У него не было сомнений в том, что Абигейль не выдержит и сразу же откажется от своего намерения и возвратится на ранчо, где ей и место.
– Она удивительная леди, – подтвердил Бойд.
– Если бы не она, я остался бы без ноги. – Билли вдруг покраснел, вспомнив, очевидно, что Бойд предлагал совсем другое решение. – Я ничего не имел в виду, говоря это…
– Все в порядке, Билли, – глубоко вздохнув, сказал Бойд. – Ты прав. Никто из нас не знал, как следует оперировать твою ногу. За это ты должен благодарить миссис Ферчайлд.
Билли отпил большой глоток кофе.
– Когда умер ее муж, я ожидал, что она вернется обратно на Восток. И очень рад, что она не сделала этого.
Бойд также набрал полный рот кофе, ощущай его едкий вкус, и ответил:
– Я тоже, Билли. Я тоже.
Ночные дежурные были на своих местах, охраняя стадо. Пережившие бурю животные вели себя спокойно и, как только наступила темнота, почти все заснули. Бойд искал Абигейль, испытывая нарастающую тревогу. В последние дни она раскладывала свой спальный мешок недалеко от него. Каждый вечер, перед тем как заснуть, он мысленным взором видел ее лицо, сжатые губы, черные ресницы, веером прикрывающие сверху щеки, золотистые локоны на подушке. Бойд нахмурился, не в состоянии представить, куда она могла деться.
Он вспомнил рассказ о том, как ее столкнули в бурный поток, и почувствовал зачатки страха. А если она права? Что, если кто-то охотится за ней, а он позволил ей бродить одной в темноте? Тревожась все больше, Бойд ускорил шаги. Усталости как не бывало.
Он уже искал ее около временного загона для лошадей, куда она вроде бы собиралась пойти, но сторож, почесав голову, ответил, что не видел ее с тех пор, как она в конце дня передала ему Долли. Бойд прошел к табуну запасных лошадей, потом внимательно осмотрел место вокруг костра, подумав, что Абигейль могла присоединиться к отдыхающим погонщикам. Но ее нигде не было.
Его глаза, казалось, просматривали все в бесконечной тьме. Она была так мала в огромной стране, в которой затерялась. Ускорив шаги, Бойд пытался развеять свои опасения, напомнив себе, что Абигейль не настолько глупа, чтобы в одиночестве бродить далеко от лагеря. Но одновременно в голову пришла мысль о том, что в действительности она совсем не понимает, как опасны здешние места.
Если в течение десяти минут он не найдет ее, то поднимет на поиски всех своих людей. Бойд перебирал в уме все места, где она могла быть: у костра, кухня, фургон для спальных принадлежностей, загон для лошадей.
Он еще раз оглядел все эти места. Все уже было проверено, кроме фургона с одеялами. Его глаза сузились, когда он посмотрел на этот безобидный кругленький фургон с натянутой сверху парусиной. Подойдя к нему, он уже приготовился откинуть матерчатые шторки, закрывающие вход, но тут его внимание привлек отблеск костра на чем-то цветастом, находящемся под деревянной рамой фургона. Наклонившись, он заглянул под фургон и встретился глазами с глазами Абигейль, так похожими на глаза оленя, оказавшегося под дулом направленного на него ружья.
Присмотревшись, он заметил, что она расстелила свой спальный мешок на земле под фургоном. Его охватила волна внезапного разочарования. Он уже привык к тому, что она раскладывала постель рядом с ним.
– Абигейль? – приветствовал он ее.
– Бойд? – ответила она.
Последовало молчание.
Он решился нарушить его.
– Что ты здесь делаешь?
Ее глаза еще больше расширились, затем она опустила их и уставилась на свое одеяло.
– Мне показалось, что будет дождь.
Он решил, что понял все. Вероятно, вернулись ее прошлые страхи. Абигейль боялась, что снова начнется буря и она опять может быть захвачена наводнением.
– Нет причин так бояться, Абби.
– О, я совсем не боюсь. Просто хочу остаться сухой.
Опять смесь различных эмоций отразилась на ее лице. Бойд подумал, что Абигейль пытается скрыть страх и убедить его в том, что она, как и любой мужчина – владелец ранчо, может справиться с ситуацией. Такая храбрость тронула его, а ее слова доказывали, что он не ошибся. Улыбнувшись, Бойд выпрямился и поднялся на ноги.
– Пойду проверю смену сторожей.
Ее голос задрожал.
– Я думаю, это правильно.
Объехав стадо и убедившись в том, что все вдет так, как и должно быть, Бойд взял спальный мешок и возвратился к фургону. Стараясь не производить шума, он разложил на земле мешок и одеяло и с удивлением увидел, что Абигейль вдруг вскочила, как будто над ее ухом выстрелили из пушки.
– Что ты делаешь? – воскликнула она.
Он сдвинул назад шляпу и небрежно заметил:
– Решил, что ты права. – Он внимательно посмотрел на небо над фургоном. – Может пойти дождь, а я хотел бы остаться сухим.
– Но… – Голос Абигейль прервался, и он почувствовал на себе ее взгляд. – По-твоему, правильно ложиться рядом под фургоном?
Ему вдруг захотелось позабавиться.
– Учитывая, что наши спальные мешки были близки друг к другу в течение многих дней, я не вижу причин, почему им нельзя лежать рядом под днищем фургона.
– Но ты только вчера сказал, что нельзя допустить, чтобы нас увидели вместе в фургоне. – В ее словах сквозила паника.
Бойд боролся с желанием коснуться ее столь серьезного лица. Храбрость и решимость Абигейль привлекали его гораздо сильнее, чем стоны и обмороки большинства женщин.
– Я сказал: в фургоне, то есть внутри него.
С умышленной тщательностью он положил свой спальный мешок на достаточном расстоянии от ее постели.
– От того, что мы поспим под одной крышей, никакого вреда не будет. – Он дотронулся до деревянного днища фургона. – Как бы убого она ни выглядела.
– Ну, ладно, извини. Я не знаю всех правил этикета при перегоне стада.
Бойд в удивлении поднял брови. Ее тон был слишком резок по сравнению с тем, к которому он привык. Наверное, так проявляется испытываемый ею – страх. Да, похоже, она напугана гораздо больше, чем он предполагал. Бойд повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо, но неожиданно острая боль пронзила бедро. Его передернуло, и он не смог скрыть это от Абигейль.
– Бойд, что с тобой?
Он начал растирать ногу.
– Ничего.
– Ничего? – Она повернулась на бок. От ее раздражения, казалось, не осталось и следа. – Ты выглядишь так, словно тебя ударили ножом.
Он тяжело дышал сквозь стиснутые зубы и молча наблюдал, как ее взгляд перемещается по его бедру.
– Что случилось? Ты что, поранился сегодня?
Гримаса боли исказила его лицо.
– Не сегодня, много лет назад.
Она не могла оставить этот вопрос невыясненным.
– Когда?
Стараясь скрыть терзающую его боль, он подумал, что эта тема может отвлечь Абигейль от собственного страха.
– Во время войны. Осколок попал в бедро.
Ее глаза светились сочувствием, и Бойд порадовался тому, что в них не было жалости. Жалости к себе он не терпел.
– И часто он тебя беспокоит?
– Только перед переменой погоды. Или когда приходится вытаскивать из болота слишком много ленивых коров.
– Так вот почему ты заранее знал, что будет буря! – воскликнула она, обрадовавшись своей догадливости. – Хотя небо было чистым, ты знал, что нам придется помокнуть.
– Да, боли в ноге обычно не обманывают, – признался он.
– Сегодня тебе тоже досталось, – заметила она.
Бойд поразился угрызениям совести, написанным на ее лице. Но это выражение быстро исчезло, и она вдруг засуетилась. Несмотря на все его возражения и заявления, что нога почти не болит, Абигейль была непреклонна. Она свернула в рулон одно из своих одеял и подсунула под его ногу.
– Это уменьшит давление.
– Поверь, все это лишнее, – запротестовал он. В прошлом он всегда лечил такие боли стопкой виски. Боль притуплялась, и на этом все кончалось.
В глазах Абигейль зажегся неожиданный огонь.
– Я хочу заняться твоей ногой.
Бойд понял, что ему удалось отвлечь ее от страха. Он откинулся назад, не без удовольствия наблюдая, как она захлопотала вокруг него, Правда, ему больше хотелось знать, о чем она думает, закусив нижнюю губу, очевидно чем-то поцарапанную.
– Ты когда-нибудь пробовал массаж? – спросила она неуверенно.
Бойд внезапно представил себе ее руки, в присущей ей интимной манере касающиеся его ноги, и эта картина немедленно отозвалась в паху. Его голос сразу стал низким, даже грубоватым.
– Нет, никогда. – Во рту у него пересохло, и он надеялся, что Абигейль не обнаружит каких-нибудь признаков вспыхнувшего в нем желания.
На ее щеках появились два розовых пятна, и Бойд догадался, что она старается быть бесстрастной.
– Тогда давай попробуем.
Изящные пальцы неуверенно пролетели над его бедром. Предвкушение ее касания было не менее зачаровывающим, чем само прикосновение. Ее пальцы опустились наконец на грубую материю бриджей, обтягивающих его ногу. Они пробежали по всей длине бедра, и движение их было подобно исполнению на лютне какого-то древнего мотива. На лбу Бойда выступили капли пота, он едва сдерживался.
В ответ на ее нежные движения некая выпуклость увеличивалась и вскоре заполнила все свободное пространство в бриджах. Боль в старой ране забылась на фоне сладостной пытки, которой она подвергала его.
Когда ее руки продвинулись выше, Бойд затаил дыхание, надеясь, что она не наткнется на его жаждущую плоть.
Ее голова склонилась ниже, голос отражал добросовестность, с которой она массировала его бедро.
– Здесь болит?
Чуть-чуть ближе, еще ближе… Сейчас он сожмет ее в объятиях. Ломающимся голосом Бойд ответил:
– Да, немного.
– Еще повыше? – невинно спросила она, продолжая яростно тереть уже горящую ногу.
Он попытался справиться со своим голосом.
– Может быть, чуть-чуть.
Руки Абигейль были почти на том месте, где сходятся ноги, и Бойд тихо застонал.
– Мне очень жаль, что ты испытываешь такие боли.
Она не догадывалась о причине этой боли.
– От твоего массажа мне намного легче.
Абигейль подняла светящиеся глаза.
– Извини меня, я была слишком резка с тобой. Я ведь не знала, что ты пострадал на войне и твоя рана требует внимания.
Еще немножко такого внимания, и он повалит ее на землю, ощутит сладость ее губ, а потом займется поиском не менее прелестных мест.
– Абигейль, если ты продолжишь массаж, я не знаю, куда это нас заведет.
Краска смущения залила ее лицо, как только она поняла неловкость создавшегося положения. Ее руки замерли, на лице отразился стыд, и Бойд, поддавшись импульсу, прижал ее к себе.
– Не пугайся, Абби. – Он откинул локоны, упавшие ей на лицо. – Мне больше всего на свете хочется ощущать касание твоих рук. – Он заколебался, желая выразить словами всю сложность охвативших его чувств и зная, что тем самым нанесет огромный вред женщине, о благополучии которой так заботился. – Но мы оба знаем, что это неразумно.
Казалось, будто Абигейль тоже собиралась в чем-то признаться ему, но она просто кивнула в знак согласия. Что же она скрывает?
– Да, конечно, Бойд. И я думаю, что это неразумно. – Она опустила глаза, и слова ее прозвучали тише легкого дуновения ветра: – Несмотря на наши чувства.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Охваченная необъяснимым беспокойством, Миранда положила листок со списком работ, которые предстояло выполнить, и отправилась на лужайку позади дома. Она вдыхала свежий, напоенный ароматами воздух и раздумывала о причине своего беспокойства.
Всю предыдущую неделю она бралась за работу по дому и тут же бросала ее. Сегодня, например, решила испечь кекс, но поймала себя на том, что, добавляя в тесто необходимые составляющие, размечталась и не могла вспомнить, положила ли она соль и соду. Тесто пришлось выбросить. А новый замес делать не хотелось. Казалось, что ее энергия уменьшается по мере того, как возрастает беспокойство.
Не раз Миранда замечала, что погружается в мысли о том, о чем ей совсем не хотелось думать. Но ей не удавалось отогнать их.
Все это время она упорно пыталась отвлечь внимание от человека, который трудился в кабинете неподалеку от кухни, надеясь, что ее увлечение Камероном О’Доннеллом скоро закончится. Но, как оказалось, озабоченность, связанная с этим человеком, со временем только возрастала. Вначале Миранда думала, что ее интерес к нему мимолетен, и впервые за многие годы стала посматривать на других работников ранчо и тех мужчин, которых встречала во время поездок в город за покупками. Но никто из них не был причиной такого волнения, какое вызывал Камерон всего лишь своим присутствием в одной комнате с ней.
Проклиная свой злосчастный выбор, Миранда решила вообще не обращать внимания на мужчин, включая и Камерона О’Доннелла. Попытка последовать этому решению также кончилась безрезультатно. Почувствовав себя дурой, которой пора бы с возрастом поумнеть, она намеренно изменила отношение к Камерону: вместо того чтобы ругаться с ним при каждой встрече, стала вести себя подчеркнуто вежливо. Но каждая новая встреча еще больше расстраивала ее.
Миранда знала, что за маленьким Майклом присматривает Люси, и поэтому зашагала по траве среди диких цветов, слушая птиц, наполняющих воздух своими трелями. Разноцветные бабочки порхали среди стеблей водосбора и кустов пижмы. Но и в этой миролюбивой обстановке она чувствовала некую болезненную напряженность.
Неожиданно жизнь, которая до последнего времени полностью устраивала ее, показалась лишенной спокойствия и порядка. Миранде хотелось чего-то большего, но чего? На глазах выступили слезы, и она, боясь поддаться слабости, смахнула их.
– А, вот вы где!
От неожиданности Миранда вздрогнула и резко повернулась. Перед ней стоял человек, который заполнил все ее мысли и мечты.
– Что вы здесь делаете? – резко спросила она.
– Я вижу, вы, как всегда, настроены весьма дружественно, – сухо ответил Камерон.
Спохватившись, Миранда изменила тон и спокойно и подчеркнуто вежливо ответила:
– Вы меня напугали. Я могу что-нибудь для вас сделать?
Он сузил черные глаза, и свет их бездонных глубин заставил ее вздрогнуть.
– Вы мне больше нравитесь, когда кусаетесь. – От удивления ее брови подскочили на лоб, но он опередил ее. – Это намного лучше, чем холодный душ.
Миранда резко отвернулась в сторону.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Что-то я сомневаюсь в этом, мисс Абернети.
– Миранда, – выпалила она, прежде чем сумела остановить неосторожно сорвавшееся с языка слово.
Настала очередь удивляться ему.
– Ми-ран-да? – Камерон произнес ее имя медленно, растягивая слоги. В его устах оно прозвучало совсем не чопорно и уж совсем не так, как обращаются к старой деве.
Смутившись, она вновь отвернулась от него, уставившись на волнистую линию окружавших их холмов. Кое-где на небе начал проступать красно-оранжевый цвет от лучей заходящего солнца. Чувствуя себя чрезвычайно неловко, Миранда хотела, чтобы Камерон ушел, и в то же время страстно желала, чтобы он остался и снял с нее груз беспокойства, от которого она сама избавиться не могла.
Он встал рядом с ней и посмотрел в том же направлении.
– Красиво здесь, не правда ли?
В горле пересохло, от появившегося комка Миранда чуть не задохнулась.
– Мне всегда здесь нравилось.
– Вы родились где-нибудь поблизости?
Миранда продолжала избегать его взгляда.
– Родилась я в Техасе. Родители хотели получить от правительства участок земли и поселиться здесь. Поэтому мы приехали сюда.
– И получили они… – он на секунду остановился, – участок земли?
– Нет, умерли по дороге сюда. Инфлюэнца.
– А братья или сестры?
Миранда покачала головой и с горечью сказала:
– Никто из них не выжил. Мне одной повезло.
– Это случилось много лет назад?
Неожиданно засмеявшись, она наклонила голову, не сознавая, что выглядит весьма игриво.
– Вы хотите таким образом подчеркнуть, насколько я стара?
О’Доннелл не поддержал шутливого тона.
– Совсем нет. – Его взгляд задержался на ее блестящих волосах с медным оттенком, а затем опустился ниже, на ее стройную фигуру. – Любой мужчина в здравом уме сочтет, что вы находитесь в расцвете своей привлекательности.
В смятении Миранда попыталась отвернуться от его пронизывающего взгляда, но он быстро загородил ей дорогу.
– Хотите сбежать? Вот никогда не подумал бы так о вас.
Она с трудом заставила себя сдержаться.
– Вы слишком мало знаете меня, чтобы судить об этом.
– Но совсем не потому, что я не пытался узнать вас. – Он протянул свою длинную руку и взял ее за подбородок. – Вы возвели вокруг себя стены выше, чем здешние горы.
Ей хотелось возразить, сказать, что он ошибается, но его прикосновение парализовало ее. А когда О’Доннелл погладил ее по щеке, она почувствовала, как все ее тело охватила слабость – неожиданная, нежелаемая, неопровержимая.
– Зачем вы так, Миранда?
У нее кружилась голова от его слов, от звука своею имени, слетавшего с его губ, от ощущения его прикосновений. Но она проглотила комок страха, застрявший в горле, желая скорее отделаться от своей мечты. Она знала, что в споре лучше наступать, чем обороняться, и поэтому сама напустилась на него:
– А вы, Камерон О’Доннелл? Я никогда еще не встречала такого свирепого человека.
Темная линия его бровей изогнулась.
– Замечательное признание, Миранда.
– Признание? – Она с опаской посмотрела на него.
– До настоящего момента вы делали вид, что не замечаете меня. – Он придвинулся поближе. – Я больше предпочитаю вас такой, какая вы сейчас.
Боясь быть разоблаченной, Миранда решила занять более прочную оборонительную позицию.
– Я не знаю, что вы имеете в виду.
– Здесь вы как раз и не правы. И именно это вас пугает.
– Ваша голова полна глупостей, – усмехнулась она, надеясь таким образом разрешить проблему. Миранда не имела опыта легкого флирта и не умела вести словесных баталий с мужчинами. Она говорила просто и незамысловато и не была знакома с различными уловками, которыми пользовались большинство мужчин и женщин, обмениваясь любезностями.
– Неужели это действительно так? – спросил он, и его голос, как и прикосновение, искушал до невозможности.
Миранда посмотрела на него. Сейчас Камерон О’Доннелл напоминал ястреба. У него были очень выразительные глаза, а лицо казалось особенно суровым в обрамлении черных густых бровей и черной же шевелюры. Его худощавая высокая фигура таила в себе неиссякаемую энергию. Миранда попыталась вспомнить, о чем он ее спросил, но была как в дурмане.
– Набита ерундой и глупостями, – повторила она, желая, чтобы голос ее прозвучал грубовато и небрежно, но, к своему ужасу, произнесла эти слова еле слышно.
Когда О’Доннелл наклонился к ней, Миранда в какой-то момент подумала, что он хочет ее поцеловать. Но вместо этого он поднял руку к выбившемуся из тугого пучка локону.
– Как жалко.
– Что? – Она попыталась унять вдруг участившееся дыхание и даже подумала о возможном инфаркте.
– Жалко стягивать такие волосы в узел.
Ее рука непроизвольно поднялась к пучку, в который она привыкла скручивать волосы. Воспоминание о том, как безжалостно ее дразнили в детстве из-за рыжей шевелюры, вспыхнуло – в сознании. Неужели и он опустится так низко, что оскорбит ее? Хотя, рассуждая логически, Миранда понимала, что цвет ее волос изменился и приобрел более спокойный оттенок, но воспоминание о прошлом давило на нее.
– Я буду вам весьма благодарна, если вы прекратите разговоры о моих волосах.
Его совсем черные глаза, как это ни странно, еще больше почернели.
– Они светят, как маяк. Богатым, роскошным и искушающим светом.
А с Мирандой случилось то, чего с ней не происходило уже много лет: она покраснела. Покраснела от корней золотисто-каштановых волос до ямочек на шее. Чувствуя, как к лицу приливает кровь, она напрягла всю волю, чтобы заставить краску исчезнуть, но по смешкам Камерона могла судить, что ее усилия тщетны.
– Очаровательно, – заявил он, снова удивив ее. – Немногие женщины, которых мне приходилось встречать, сохранили способность краснеть.
– Вы думаете обо мне, как о глупой старой деве! – горячо воскликнула она.
– Совсем нет, Миранда. – Его голос прозвучал неожиданно нежно. – Я просто не встречал никого, кроме восемнадцатилетних девственниц, кто мог бы так краснеть.
Упоминание о девственницах обожгло ее и без того уже болезненную восприимчивость.
– Ну, я полагаю, вам лучше знать.
– Да, по-видимому, лучше. Мисс Миранда, не пройдетесь ли вы со мной немножко?
Она никак не могла отбросить подозрения.
– Куда?
– Куда-нибудь… никуда. – Он улыбнулся, заметив смущение на ее лице, и предложил ей руку. – Со времени моего приезда мне немногое удалось здесь увидеть.
Миранда колебалась, вспоминая время, когда она с завистью наблюдала, как изящные маленькие блондинки проплывали по аллеям в объятиях ухажеров. Из-за того, что она была высокой, даже выше большинства мужчин, эти мечты оставались только мечтами. Но повернув голову и встретившись с Камероном глазами, она поняла, что рядом с этим высоким стройным человеком смотрится вполне приемлемо.
– Если вы действительно хотите осмотреть окрестности, я могу пройтись с вами.
– Да, именно этого я и хочу, мисс Миранда.
Несмотря на всю свою неопытность, она заметила в его тоне неожиданную интонацию, говорившую о чем-то другом, а не только о невинности его слов. Но пока она пыталась додумать их значение, он смотрел ей в глаза ласково и успокаивающе.
Не зная, как себя вести, Миранда пошла вперед. Легкое касание его руки ударило ее так, будто по телу прошелся разряд молнии. Она старалась унять дрожь, вызванную этим прикосновением, и шла, ничего не видя перед собой.
Последние лучи заходящего солнца освещали их путь через лужайку. Но путь, который предстояло пройти сердцу Миранды, был гораздо труднее. Она сделала первый шаг и теперь со страхом ожидала следующего.
После первой паники во время бури стадо в ту же ночь еще раз бросилось врассыпную. Животные поодиночке и целыми группами пытались убежать от основного стада, и все погонщики с позднего вечера до раннего утра были в седле, собирая их. К утру все были совершенно измучены, но стадо наконец успокоилось.
Бывает так, что стадо может начать движение, сорвавшись с места и впав в панику, и подобное начало нередко перерастает в привычку, от которой очень сложно избавиться. Но после первой паники стадо может и оправиться, и тогда привычка не закрепится. Поскольку за последнюю пару дней их стадо вело себя спокойно, можно было надеяться, что до конца пути оно таким и останется.
Абигейль измучилась. С того самого момента, когда она увидела могучее тело Бойда, она была одержима мыслями о нем. Когда он в ту ночь залез под фургон и улегся рядом с ней, она всю ночь не спала, представляя себе, что случилось бы, не убеги она с озера так трусливо. К тому же ей помнились касания его рук, и все это привело к тому, что она провела кошмарную ночь.
А еще ее мучила совесть: она нахально следила за ним, а он ничего не знал. Тем более раньше, в аналогичной ситуации, Бойд заверил ее, что не будет подглядывать. Как же она могла не только подглядывать за ним, но и наслаждаться этим зрелищем! В невероятном смятении она долго и мучительно раздумывала над тем, что было бы, если бы они с Бойдом довели свои взаимоотношения до логического конца, но выхода из создавшейся ситуации не находила.
Абигейль вздохнула, согнала с шеи мухи движением колен послала Долли вперед. Поднимаясь по склону, она смотрела на длинную ленту идущих животных, растянувшуюся далеко вперед. Стадо, подобно огромной коричневой реке, продолжало свой путь. Она вспомнила слова Бойда о красоте здешней местности, о том, как доволен он своей работой, и почувствовала, что и сама начинает разделять его воззрения.
Несмотря на пыль, жажду, солнечные ожоги, холод и опасности, люди, жившие на этой земле, принесли с собой нечто большее, чем профессионализм. Бойд говорил ей, что почти у всех них не было иного выбора, но они тем не менее проявляли беззаветную преданность, и это волновало ее. Была и другая отрезвляющая мысль: все их благополучие зависело от благополучия Трипл-Кросс. Конечно, можно было устроиться на других ранчо, но здесь они были частью Трипл-Кросс. Обман с ее стороны мог бы поломать жизнь очень многим из них.
Абигейль посмотрела вверх и заметила, что к ней подъезжает Рэнди Крегер. Правая рука Бойда и его друг, он все время держался на почтительном расстоянии. По некоторым признакам она подозревала, что Рэнди несколько напуган тем, что хозяйка ранчо, красивая женщина, участвует вместе с ними в перегоне скота. Он держался с ней сдержанно, даже застенчиво.
