Текст книги "Тяжелые времена (ЛП)"

Автор книги: Блейн Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 15

 На следующий день

Лорна несколько раз постучала мячом об пол, и вяло бросила мяч в корзину. Разразившаяся гроза означала, что прогулку отменят, но можно было пойти в спортзал. Она подобрала мяч. Всего несколько минут тренировки, а она уже тяжело дышала.

Это было непросто, но она понимала, что давно пора заняться собой и уделять себе больше внимания. Сражаясь с депрессией, Лорна подзапустила себя, и сейчас сожалела об этом. Она пообещала себе, что съест обед, даже если на вкус он будет как опилки, посыпанные пригоршней соли.

Она попыталась сделать бросок из-под щита и промазала. Ты и я,– сказала Катрина. Господи, от одной только мысли ей делалось плохо. В ее кармане лежала выписка по депозиту, подтверждающая перевод средств с ее счета на счет Катрины. Элейн легко выполнила просьбу, уничтожившую сбережения Лорны. На счете теперь оставались сто долларов и какая-то мелочь.

Лорна с любопытством заметила, что Катрина запросила как раз ту сумму, которой она располагала. Но с другой стороны, на кой черт ей теперь деньги? Раз Катрина подцепила ее на крючок, она ее больше ни за что не выпустит. Лорна была уверена, что рано или поздно охрана обнаружит в ее камере волшебным образом появившиеся запрещенные предметы, или она окажется втянутой в драку, что гарантированно лишит ее условно-досрочного освобождения. Ее ждет череда бесконечных и безнадежных лет в Блу Ридж.

Она сжала зубы, подняла мяч и забросила его в корзину с прыжка.

– Классный бросок.

Лорна на мгновение прикрыла глаза и взяла себя в руки, а потом повернулась к Катрине.

У той рот до сих пор был опухшим, на верхнюю губу пришлось наложить шов.

– Готово?

Лорна огляделась по сторонам и протянула Катрине выписку. Потом подобрала старый баскетбольный мяч и положила его в стойку у стены.

Катрина внимательно изучила документ на предмет обмана и подошла к Лорне.

– Отлично. Я сомневалась, что ты решишь, что Холлоуэй того стоит.

Лорна сжала челюсти.

– Она того стоит. Как там твоя память, Катрина? Надеюсь, теперь получше?

– Она внезапно улучшилась аж на двадцать процентов. Спасибо, что спросила.

Лорна села на скамью и чуть отодвинулась, когда Катрина присела рядом.

– Ну, так кто на тебя напал? – она выжидательно наклонилась вперед.

– Зачем твоя подружка это сделала? – с искренним любопытством спросила Катрина. – Зачем брать на себя чужую вину?

– Имя.

– Неа. Сначала мы вместе толкнем наркоту несколько раз – просто чтобы убедиться, что ты в стае, а потом узнаешь свое имя.

Лорна заговорила, глядя прямо перед собой. Несколько женщин уставились на них, не понимая, как это они с Катриной просто сидят и разговаривают.

Ну и пусть себе пялятся.

– Я еще не стала полной дурой. Ты сама сказала, что тебе нельзя доверять. Назови мне имя, а бизнесом займемся потом. Ты уже получила от меня деньги, теперь твоя очередь.

Катрина прищурилась. Она распознала непоколебимый тон Лорны. Кремень.

– Ладно, – осторожно сказала она. Я тебе скажу. А потом, я так понимаю, ты дашь виноватым понять, насколько ты недовольна тем, что они сделали со мной?

Лорна нехорошо глянула на нее.

Катрина закатила глаза.

– Ладно-ладно, ты дашь им понять, как ты недовольна тем, что они позволили твоей девушке взять на себя их вину за то, чего она никогда не совершала? – Катрина увидела, как по лицу Лорны проносится тысяча эмоций, и каждая последующая была куда опаснее предыдущей. У нее слюнки текли при мысли о том, что скоро устроит Лорна. Было так неимоверно, так чертовски приятно видеть, как кто-то выполняет грязную работу.

– Об этом можешь не беспокоиться, – Лорна повернулась к Катрине. – У тебя есть доказательства? Кроме твоего нечестного слова?

Катрина была готова к этому.

– У меня их больше чем нужно, чтобы на процессе все решилось даже без моего участия.

Лорна кивнула.

– Но признание виновника было бы очень не лишним.

Лорна улыбнулась так, что у Катрины кровь застыла в жилах.

– Это не станет проблемой.

Катрина рассмеялась и дружески похлопала Лорну по спине.

– Да уж я вижу, Малли! Я прямо дождаться не могу, и я не одна, кто будет давать показания!

– Имя, Катрина. Мне нужно имя.

Катрина вытерла губы тыльной стороной ладони, наклонилась к Лорне и что-то прошептала ей на ухо.

У Лорны отвисла челюсть.

– Лучше готовь доказательства.

– Сделаю.

ГЛАВА 16

 На следующее утро

Лорна стояла в прачечной и складывала одежду. Вошла Катрина и приказала всем выметаться.

– Ты можешь остаться, – уверенно скала она Лорне.

– Да ну? В самом деле? – но Лорна мрачно наблюдала, как остальные женщины беспрекословно повиновались Катрине. Как же я это пропустила? Катрина прибрала власть к рукам, пока она была слишком занята… слишком влюблена…

Внезапно у нее перехватило дыхание.

– У меня есть то, чего ты так долго ждала, Малли. Жди здесь.

– А куда я могу деться? – пробормотала Лорна сама себе.

Катрина вышла, и на несколько минут Лорна осталась одна. Тишину нарушал только звук работающей сушилки. Лорна покачала головой и положила мыльницу на самое дно мешка для белья, а потом засунула туда же пару поношенных джинсов и свитер.

Она хотела помочь Келли сейчас. Не потом. Не завтра. Сейчас. Умение ждать никогда не было ее сильной стороной.

В следующую секунду в прачечную вошла Лаверна. И она была не одна.

Лорна прерывисто выдохнула, когда увидела того, кто вошел следом. Слава богу. Пора заканчивать с этой неразберихой.

– Получите и распишитесь, – пробормотала Лаверна, припоминая полученные инструкции. Она нервно огляделась по сторонам. – Ну, я пошла.

Третий обитатель комнаты с удивлением смотрел, как Лаверна чуть не запуталась в своих собственных ногах, торопясь к выходу.

– Что, черт возьми, происходит?

Лорна отставила мешок с бельем в сторону и подняла глаза.

Внутри у нее вскипала ярость. Огненная и разрушительная.

– Ты думаешь, тебе удалось соскочить, когда Келли взяла на себя вину за твое преступление?! – Лорна угрожающе шагнула вперед, ее грудь быстро вздымалась и опускалась. – Теперь тебе придется все исправить!

Или мы это сделаем, или умрем рядом.

ГЛАВА 17

Через две недели

Келли сидела, подтянув ноги к груди и обхватив колени руками на койке следственного изолятора в Шугар Ленд, женской тюрьме, расположено в более чем ста милях от Блу Ридж. Здесь теперь был ее новый дом, но до сих пор она не видела ничего, кроме санпропускника, комнаты для допросов и одиночной камеры. И одному только богу было ведомо, сколько она здесь еще проторчит.

Охранница, сопровождавшая ее сюда, оказалась разговорчивой женщиной с сильным южным акцентом. Когда она обмолвилась, что здесь ей выдадут новую одежду, Келли угрюмо отмахнулась. Какая разница? Ну что стоит сменить одни джинсы и футболку на другие? Ей и без того было, о чем подумать. Но ее безразличие быстро сменилось недоверием при первом же взгляде на новый наряд. Теперь она носила комплект из штанов и рубахи в черно-белую полоску, а ля 30е годы.

Сама тюрьма была чуть поновее, но в основном полностью совпадала с той, которую она недавно оставила. Она вяло подумала, а не являются ли скучные серые одинаково расположенные здания частью какого-то гениального плана. Уморить заключенных скукой. Загнать их в такую депрессию, что они хором наложат на себя руки и сэкономят штату деньги на собственное содержание. Опять же, единственная действительно существенная разница между Блу Ридж и Шугар Ленд заключалась в том, что здесь не было Лорны.

Келли вздохнула и попыталась припомнить хорошие времена, которые они делили друг с другом.

Времена, когда жизнь в клетке казалась вполне сносной, когда она могла чувствовать себя человеком, а не безымянной заключенной. Смех и дружбу. Поцелуи. Секс. Господи, секс. Ее пробрала дрожь.

Келли понимала, что эти воспоминания ее до добра не доведут. Более многогранная личность, вероятно, была бы счастлива, что наконец полюбила кого-то всей душой, пусть даже в итоге и утратила. Но она, как оказалось, не была столь многогранной личностью. Абсолютно. И кругом был полный отстой. Все вокруг было полным отстоем. Думать о том, что было между ними с Лорной, представлять, какую замечательную жизнь они могли бы построить вместе – от этого делалось только хуже.

Тот, кто сказал, что лучше любить и потерять свою любовь, чем не любить вообще… тот никогда не был влюблен в Лорну. Как Келли ни старалась, она не могла преодолеть это чувство. И это несмотря на то, что на нее навалилось столько всего, что трудно было не свихнуться.

Ее адвокат ясно дал ей понять, что ее версия о самозащите от нападения Катрины была слабой и неубедительной. У нее не было никаких доказательств, чтобы подтвердить свои слова. Учитывая то, что вся история была враньем от первого до последнего слова, Келли даже не очень удивилась. Теперь ее шансы на условно-досрочное освобождение остались в прошлом, так что ей придется полностью отсидеть свой первый срок, а потом к нему добавятся годы, которые она получит за покушение на убийство, обвинение в котором ей уже выдвинули. И это минимум десять лет, но ей, скорее всего, дадут пятнадцать.

Если Лорна получит свое досрочное, и если на свете есть Бог, то она выйдет на волю в конце этого года. Она и так уже потеряла столько лет своей жизни, разве Келли может рассчитывать на то, что Лорна будет ждать ее? Она зажмурилась. Этого нельзя ожидать ни от кого. А что бы сделала она, если бы они поменялись местами? Стала бы она сама ждать? Если бы у нее был выбор, что бы она сделала?

Келли поняла, что у нее гораздо больше вопросов, чем ответов. И ее охватило отчаянное чувство одиночества.

Она встала и начала прыгать на месте, просто для того, чтобы хоть чем-то заняться.

– Я не сойду с ума! Не сойду! –проскандировала она, размахивая руками, чтобы разогнать кровь. – Думай о чем-то еще! Все равно о чем, только не сходи с ума!

Она не могла сказать, какая доля ее мрачных мыслей была результатом одиночного заключения, а какая подпитывалась тем, что все ее жизнь была окончательно, целиком и полностью разрушена.

Она знала, что ей дорого придется заплатить за попытку спасти Лорну. Но она даже не представляла, что это будет означать перевод в другую тюрьму. Ясное дело, – и ее адвокат объяснил ей это так, словно разговаривал с полоумным ребенком – когда одна заключенная нападает на другую и результатом являются серьезные повреждения, то по общим правилам их не только разделяют физически, но и полностью исключают возможность их общения через других заключенных, пока не закончится полное расследование. А это означает перевод.

Звучит вполне здраво, нужно признать. Но это по-прежнему не было тем, к чему она была морально готова. Я даже не успела попрощаться. Попрощаться так, как хотела. Так, как она того заслуживает. Только что она смотрела в опустошенные глаза Лорны – и вот уже она сидит в наручниках в тюремном фургоне, увозящем ее в Шугар Ленд. Господи.

За стеклом в двери ее камеры мелькнула тень, и Келли перестала делать упражнения, молясь, чтобы тот, кто там был, остановился и поговорил с ней.

Низенький, сбитый охранник с бритой головой и очках в тяжелой пластиковой оправе начал отпирать дверь камеры.

– Пошли, Холлоуэй. Окружной прокурор вызывает.

Келли уставилась на него.

– Я не должна встречаться с ним до конца будущей недели. Мой адвокат…

Охранник поправил ключи на поясе.

– Твой адвокат уже в комнате для допросов и ждет тебя.

Келли охватило тревожное чувство. Она машинально сложила руки и вытянула их, чтобы охранник мог надеть наручники. Она уже привыкла к этой процедуре.

– Что случилось?

– Не знаю. Но переполох большой, – он защелкнул наручники, и они вместе двинулись по коридору. – Начальник сказал мне собрать твои вещи.

– Что? – вскрикнула она. – Меня снова переводят? Наверное, в главный корпус, так ведь?

Охранник пожал плечами.

– Да не знаю я. Мне просто сказано собрать твое барахло и притащить на санпропускник.

– Господи, о господи, – прошептала Келли сама себе. А что, если Рамона проболталась? Или следователь каким-то образом нашел неопровержимые доказательства против Лорны и она призналась? Или Катрина смогла убедить кого-то из начальства, что это не Келли на нее напала? А что, если?...

– Руки подними!

Перед дверью в комнату для допросов Келли подняла руки и с нее сняли наручники.

Келли открыла дверь и обнаружила в комнате своего адвоката и окружного прокурора. Они болтали, как старые приятели. Келли прищурилась. Она бы предпочла, чтобы они были врагами – вот так, как сейчас она была врагом собственного государства.

– Ну, мисс Холлоуэй, у меня для вас замечательные новости! – лицо ее молоденького, назначенного за государственный счет адвоката, просияло.

Пари держу, это его первое настоящее дело. Я так закончу свои дни на электрическом стуле.

– Привет, Дугги.

Его щеки порозовели, и Келли закатила глаза.

– Эээ… меня зовут, на тот случай, если вы снова запамятовали… Алан Корбин, мисс Холлоуэй.

Алан отодвинул для Келли стул, но при этом постарался встать от нее как можно дальше. Его руки подрагивали, когда он придвинул стул к столу.

Келли села, в знак благодарности выдавила улыбку и постаралась выглядеть достойно, хоть на ней и был надет наряд, который больше подошел бы Аль Капоне. Ее до сих пор поражало, что все вокруг ее боятся. А этот пацан, хоть и трусил, и хоть его карьера должна была съесть его с потрохами, все же обладал манерами. В отличие от…

– Но есть некоторые условия.

Келли мрачно посмотрела на помощника окружного прокурора Макса Гринберга. Побыть вне камеры, все равно по какому поводу, было прекрасно, но этот человек мог заставить ее переменить свое мнение. Он напоминал ей более стильного и слегка постаревшего Роско. Такой же мудак-здоровяк, только обувь подороже и на висках уже пробивается седина.

– У вас всегда есть условия.

Он наклонил голову, признавая истинность ее слов.

– Давайте перейдем к делу. Мне еще домой добираться, а путь неблизкий.

Гринберга этот факт явно раздражал, и Келли почему-то обрадовалась. Это было так по-детски, и она осознавала это, но все же…

С громким стуком прокурор шлепнул на стол папку с делом Келли. Потом сцепил пальцы и пристально посмотрел на нее.

– Я знаю, что вы не нападали на Катрину Новак.

У Келли внутри все ухнуло куда-то вниз, но она заставила себя улыбнуться.

– Неужели?

– Настоящий виновник во всем признался, и на этот раз признание подкрепляется вещественными доказательствами. – Он с вызовом посмотрел на нее.

Келли вцепилась в ручки стула так крепко, что услышала треск пластика. Лорна призналась? Нет!

– И я намерен преследовать истинное лицо, совершившее это преступление, всеми законными способами. Это означает, что вы должны немедленно отказаться отданных вами ложных показаний.

Келли приподняла бровь.

– Нет, – просто ответила она.

Гринберг хлопнул ладонью по столу.

– Что значит – нет? Да что с вами такое? Хотите пробыть в тюрьме до тех пор, пока не постареете настолько, чтобы стать бабушкой?

Келли практически видела, как вертятся колесики у него в голове.

– Вас кто-то принуждает поступать подобным образом? – напористо спросил Гринберг.

Келли уставилась на него в ответ.

– Я сама себя принуждаю.

И это было даже более правдивое утверждение, чем она сама осознавала. Нелегко было идти против себя, и Келли не питала иллюзий насчет собственной весьма условной порядочности. Было только несколько вещей, ради которых она пошла бы до конца, и так уж вышло, что чувства, которые она испытывала к Лорне, входили в этот перечень.

– Мисс Холлоуэй, – начал ее адвокат успокаивающим голосом, – вы не понимаете. Я бы посовето…

Келли скрестила руки на груди и сосредоточилась на прокуроре.

– Без разницы, что ты там советуешь, мальчик. Мой ответ все тот же: НЕТ. Мое признание в силе.

Старший мужчина откинулся на спинку стула и шумно выдохнул. Казалось, он смотрит на нее оценивающе.

Гринберг машинально поправил запонки. Когда он заговорил, его голос был полон негодования.

– Я уже предложил вашему адвокату весьма выгодную сделку, мисс Холлоуэй. Вы можете стать свободной женщиной к концу сегодняшнего дня. – Он широко развел руками. – Чего еще вы можете желать?

Многолетний опыт в переговорах о собственных контрактах помог ей не рухнуть в обморок прямо на месте. Свободной?! Неужели они настолько хотят засадить Лорну?

– Прос… – она прочистила горло, чтобы ее голос не сорвался на писк. Она, наверное, его не расслышала. Да, конечно же. Или не так поняла. Свободной – это не значит на самом деле свободной, не отпустят же они ее домой. Она уже была в курсе, что внутри самой тюрьмы тоже есть разные степени свободы. – Простите?

– Я спрашиваю, – решительно рявкнул Гринберг – чего вы хотите? Два признания в одном и том же преступлении могут привести к обоснованным сомнениям, а я не хочу испортить слушание своего дела. Тут замешана большая рыба, а не такой безобидный карасик, как вы, мисс Холлоуэй. А вас я сниму с крючка и отпущу, – он засунул ручку себе за ухо. – Пока что.

Келли расправила плечи, выбросила из головы даже призрачную возможность обретения свободы, сжала зубы и соврала:

– Лорна Малачи не имеет никакого отношения к нападению на Катрину. Я это точно знаю, и готова засвидетельствовать. Я не дам вам упечь ее за преступление, которого она не совершала.

Мужчины растерянно посмотрели друг на друга. Густые брови Гринберга сошлись на переносице.

– А кто такая Лорна Малачи? – он начал пролистывать толстую пачку документов в лежавшей перед ним папке.

Келли наморщила лоб. Она так далеко зашла, что больше не знала, что ответить или что соврать.

– Я… я… – она крепко сжала губы, решив, что молчание на данный момент будет лучшим способом поведения.

– У нас, видимо, возникло какое-то недоразумение, – проговорил прокурор, не отрываясь от бумаг. – Я не собираюсь разглашать информацию касательно нынешнего подозреваемого, но я могу заверить вас, что это не мисс Малачи. Против нее в данном деле не выдвигалось вообще никаких обвинений.

У Келли отвисла челюсть. Она не удержалась и брякнула:

– Что?!

Гринберг несколько раз моргнул.

– Я думаю, вы меня расслышали.

– Ее не обвиняли? – да что за черт? – Она даже не подозреваемая?

Глаза окружного прокурора сузились, и он подался вперед, явно желая узнать больше.

– А что, должна быть?

– Я… я… – Келли вскочила на ноги. – Нет! Конечно же нет!

– Мисс Холлоуэй, пожалуйста… – ее адвокат обеспокоенно глянул на верхнюю половину двери, в которой было большое пластиковое окно. Обеспокоенный охранник стоял как раз за ним. – Заключенные должны все время оставаться на местах. Иначе вас пристегнут наручниками к столу.

Келли поспешно села. Ладно, может быть, это его второе настоящее дело.

– Скажите, правильно ли я поняла, – ее обеспокоенный голос звучал все выше с каждым словом, – что кто-то другой, не я и не Лорна, обвиняется в том преступлении, в котором призналась я?

– Да, – в унисон ответили мужчины. Их двойной вздох ясно дал понять, что они испытывают облегчение оттого, что все прояснилось.

Келли не могла поверить собственным ушам.

– Откуда мне знать, что вы не берете меня на понт?

– Да зачем бы мне это делать? – проскрежетал Гринберг. – У меня уже есть ваше признание!

– Докажите, что вы не обвиняете Лорну, – упрямо потребовала Келли. – Докажите это или я не отзову свое признание.

В глазах Гринберга заполыхал огонь.

– Я не поставлю под угрозу свое дело и не дам ковыряться в нем кому попало!

– Позвольте мне взглянуть на обвинительное заключение, – сказал Алан, протягивая руку. – Я с легкостью смогу удостоверить, что вы говорите правду.

Гринберг стиснул зубы.

– Я его даже не заполнил. Там только предварительные наброски…

– Но имя же там есть, верно? Ради бога, Макс, ты его завтра все равно заполнишь, – Алан снова протянул руку.

Немного поворчав, Гринберг протянул документы Алану, не выпуская из рук, а после нескольких секунд отдернул назад и нахмурился, словно его оппонент заглянул в его карты во время игры в покер.

– Имя Лорны Малачи здесь не упоминается, – подтвердил Алан.

Келли все еще не была уверена, что может ему доверять. Она хотела, но могла ли? И не он ли только что назвал окружного прокурора по имени? Наверное, они вместе играют в гольф или во что-то такое же пакостное, и подготовили эту маленькую хитрость где-то на девятой лунке.

Потом она изучающе посмотрела на них со своего конца стола.

У Алана было открытое, честное лицо. Наверное, он пошел в юридическую школу, чтобы спасти мир и объявить крестовый поход за справедливость. Он будет зарабатывать по тридцать тысяч в год на протяжении всей своей несомненно полезной, но не уважаемой деятельности. Жизнь несправедлива.

Гринберг же был настоящей акулой. Ему в перспективе светила высокая должность на госслужбе. Нет, он не станет тратить свое время на то, чтобы состряпать ложь вместе с казенным адвокатом.

Она решила, что иногда нужно просто зажмуриться и прыгать.

– Хорошо. Я вам верю.

– Какое имеет значение, кто проходит обвиняемым по этому делу, если с вас обвинение снято? – спросил явно пораженный Гринберг. В этом деле явно не была задействована банда. На его памяти было всего несколько случаев, когда заключенные беспокоились о ком-то, кроме себя. И даже эти запоздалые, но искренние проявления привязанности были крайне редкими. Как бы ни была связана эта самая Лорна с Келли Холлоуэй, связь эта была крепче стали и глубже, чем все, что он видел до сих пор.

– Это имеет значение, – негромко ответила Келли, по-прежнему слишком ошеломленная, чтобы сказать. Боже мой! Так это не она? Я… Она… Мне это и в голову не пришло! Я просто предположила, что это она, и все…. Так вот почему она выглядела такой растерянной. О боже, вот я идиотка! Я проделала все это зря, и если она когда-нибудь об этом узнает, она меня возненавидит.

Сердце Келли сжалось. Лорна так тяжко старалась преодолеть свое прошлое и стать лучше. И один человек, который должен был верить в нее, невзирая ни на что, вдруг поверил в самое худшее без секунды колебаний. Стыд выжигал ее изнутри.

Выступившая на лбу Гринберга вена начала пульсировать.

– Я не знаю, какую игру ты ведешь, Холлоуэй, но своей ложью ты заставила потерять кучу времени многих занятых людей! В обычных условиях… – он поджал губы и попытался овладеть собой. – Я сделаю все возможное, чтобы за это ты получила по заслугам.

Адвокат Келли вмешался и разговор быстро перешел на повышенные тона.

– Но в данном случае вы нуждаетесь в сотрудничестве моей подзащитной и таким образом, в качестве жеста доброй воли, можете пойти на некоторые уступки, верно? – Алан жестом отмахнулся от охранника, снова замаячившего в дверях.

Келли увидела крохотную возможность и, хоть и была почти уверена, что это не сработает, решила рискнуть.

– А как насчет сделки для Лорны? Если вам нужно мое сотрудничество, вы можете и для нее пойти на уступки.

– Да кто она такая? – рассерженно спросил Гринберг. – И почему ее нет в моем файле?

Она – это все.

– Это… друг.

Брови Гринберга заползли на самую вершину люба.

– Друг с непосредственным знанием обстоятельств дела? Который может помочь расследованию?

Келли замялась.

– Я вижу, что ответ отрицательный, – кожа вокруг глаз Гринберга напряглась. – Система так не работает. Этого не будет. И не думаю, что я не смогу обойтись без вашего сотрудничества, если вы будете выдвигать невыполнимые требования.

Келли видела по его поведению, что вопрос закрыт. Она подозревала, что так и будет, и даже не была уверена, что ее просьба законна, но попробовать все равно стоило. Она поверила угрозам Гринберга, но ей пришлось в буквальном смысле слова прикусить язык, чтобы не поднять вопрос снова.

Алан аккуратно перевел разговор в другое русло.

– Вы обсуждали сотрудничество и возможные послабления для мисс Холлоуэй…

Гринберг нахмурился и сделал глубокий вдох.

– Ваше признание, мисс Холлоуэй, усложняет дело. Я хочу, чтобы вы его отозвали. И я хочу, чтобы это произошло сегодня.

– А взамен? Ну давайте, скажите ей, – предложил адвокат.

Гринберг шумно вздохнул, словно ему внезапно стало больно.

– Взамен мы снимаем все обвинения по этому делу и переносим сроки вашего условно-досрочного освобождения.

У Келли свело челюсти, и когда она попыталась заговорить, вышло какое-то карканье. Она ожидала, что они скажут, что переведут ее из одиночки на общий режим ко всем остальным заключенным.

– Переносите?

Гринберг серьезно кивнул.

– Вам, конечно, придется подписать документы. И мне нужно детальное описание того, что на самом деле произошло между вами и мисс Новак в тот день.

Алан открыл портфель и выгрузил на стол перед Келли кучу смятых, но вполне официально выглядящих документов.

– Я взял на себя смелость заполнить документы, необходимые для условно-досрочного освобождения и доверенность от вашего имени. Слушание прошло несколько дней назад заочно в рамках договоренности с прокуратурой.

– А так можно? Провести слушание без меня? – выдохнула Келли. – Я даже не давала показаний!

– Я еще и не то могу устроить, – самодовольно пробормотал Гринберг.

Алан проигнорировал его слова и заговорил своим самым лучшим адвокатским голосом:

– Я просмотрел соответствующие документы, и они в порядке. В соответствии с запросом окружного прокурора о предоставлении информации и стандартным условиям вашего условно-досрочного освобождения, ваше ходатайство о досрочном освобождении было удовлетворено, четырехмесячный период для принятия решения отменен, а продолжительность вашего испытательного срока уменьшена до шести месяцев. Вы освобождаетесь из-под стражи, мисс Холлоуэй. Я даже договорился о том, чтобы вас доставили в город, как только вы покинете Шугар Ленд.

Молодой человек просиял улыбкой во все тридцать два зуба. Было очевидно, что его сторона нечасто добивается подобных результатов.

– Да, и ваша первая встреча с офицером, курирующим досрочно освобожденных, назначена на семь тридцать утра в понедельник. У меня где-то есть эта информация и его визитка, – он снова начал рыться в портфеле. – Так, где же она…

У Келли закружилась голова. Свободна! Она вскочила на ноги и изо всех сил обняла перепуганного Алана, по дороге нечаянно сбросив бумаги на пол.

Гринберг был настолько потрясен, что не мог и слова вымолвить, не то что позвать охрану.

Все, что он мог – это сидеть и смотреть со слегка неодобрительным выражением лица.

– Вы лучший адвокат на свете, Алан Корбин, – хрипло прошептала ему на ухо Келли. – Вы спасли мне жизнь.

Он искренне, хоть и коротко, ответил на ее объятие.

Келли дрожала, когда снова уселась на место и начала просматривать гору бумаг. Сердце колотилось у нее в горле.

– Скажите мне, с чего начать?

Гринберг достал ручку из-за уха и толкнул ее по столу к Келли месте с блокнотом.

– Мисс Новак уже была ранена, когда вы вошли в ее камеру?

Келли подобрала ручку и положила перед собой блокнот. Потом вопросительно посмотрела на адвоката.

Он уверенно кивнул. Пришло время выложить все начистоту.

– Да.

– Тогда с этого и начните, – Гринберг вытянул ноги в сторону и скрестил их в лодыжках. Они еще немало времени проведут здесь. – На данный момент отсюда мы и начнем плясать.

Келли чуть не расплакалась от счастья. На этот раз пляски начнутся для кого-то другого. А для нее этот кошмар наяву скоро закончится.

– Как это так – мне нельзя вступать в любой контакт с заключенными?! – взревела Келли и забегала по комнате, яростно жестикулируя.

Ее лицо побагровело, и она знала, что кровяное давление у нее сейчас зашкаливает.

Алан, оставшийся наедине с Келли для того, чтобы ознакомить ее с условиями досрочного освобождения, выглядел так, словно хочет схорониться под столом.

– Мисс Холлоуэй, это необходимые условия для получения досрочного освобождения. И этот пункт – стандартный, – он в тысячный раз за сегодняшний день глянул на дверь. – А теперь, пожалуйста, сядьте. Терпеть не могу разговаривать с клиентами, когда они прикованы к столу.

– Вы не понимаете!

Он поднял руку, предупреждая ее страстный монолог.

– Эти условия я изменить не могу. Она установлены комиссией по условно-досрочному освобождению и не обсуждаются, – он сделал паузу и почесал подбородок. – Что ж, я могу все отменить. Вы вправе не согласиться с условиями и вместо этого отсидеть остаток положенного вам срока.

Келли остановилась, как вкопанная.

– Вот именно. И кроме того – что хорошего может выйти, если мы разрешим контактировать досрочно освобожденным с заключенными, которые еще отбывают свой срок? Предполагается, что вы должны строить новую жизнь на воле, а не погружаться в прошлое, якшаясь с преступниками.

Келли вскипела, и это явно отразилось на ее лице, потому что Алан быстро пробормотал:

– Без обид.

Келли потерла виски. Она безвыходно просидела в этой комнате семь часов подряд.

– Как раз для меня это было бы хорошо.

Он моргнул.

– Как это?

Это позволило бы мне объясниться с Лорной, олух! – она мысленно закатила глаза, понимая, что это не убедительный аргумент.

Раздраженная и разочарованная, она плюхнулась в кресло.

– Вы не понимаете, – негромко сказала она. – Мне нужно передать весточку кое-кому внутри. Важно, чтобы она знала, что… что она не одна… – Это просто важно.

– Давайте, угадаю, – он сочувственно ей улыбнулся. – Лорна Малачи?

Келли уныло кивнула, борясь со слезами, которые сегодня то и дело подступали к глазам. Она понимала, что это смешно. Она сейчас колесом должна была ходить от радости. Но постоянный стресс, боязнь незнакомой тюрьмы и тоска по утраченной возлюбленной сделали свое дело. Она как-то пообещала, что когда выйдет на свободу, то первым делом проспит двадцать четыре часа. Но поскольку на данный момент у нее было только одиннадцать долларов, и она ни души не знала в радиусе двухсот миль, да и ее бывшие друзья или семья явно не горели желанием ей помочь – да, с учетом всего этого ей, вероятнее всего придется сегодня спать на улице.

Это было совсем не то, на что она рассчитывала в самых смелых мечтах всего два года назад. Но в нынешних условиях звучало вполне выполнимо. Может, ей повезет отыскать хорошую скамейку в парке и чтобы рядом был питьевой фонтанчик.

Голос Алана стал на удивление жестким.

– Не вздумайте нарушить условия освобождения. Я говорю серьезно. Любое нарушение, даже то, что покажется вам мелочью, может привести к катастрофе. Вы привлекли внимание Макса Гринберга к Лорне. Не думайте, что он не возьмет ее на заметку, – он многозначительно посмотрел на нее. – Если он узнает…

Ее глаза засверкали.

– Одно свидание! Чем оно может повредить? Я не знаю государственных секретов и не собираюсь их никому передавать. Я могу притвориться, что я – ее сестра.

Он с сомнением вскинул бровь, чтобы дать ей понять, что он об этом думает.