Текст книги "Красный циркуляр"

Автор книги: Билл Браудер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

Секунд через двадцать Макговерн сплел пальцы рук и наклонился вперед:

– Я имею честь быть сопредседателем этой комиссии вот уже почти два года, и за это время очень многое узнал. Нас так часто заваливают статистикой и цифрами, что мы иногда теряем человеческую способность почувствовать, что они означают. Господин Браудер, я благодарен вам за то, что вы пришли сюда и рассказали о деле господина Магнитского. Это поистине трагическая история. Я убежден, что убийцы не должны иметь право приезжать сюда и вкладывать средства в наши предприятия. Последствия должны быть. Поэтому, полагаю, будет правильно, если мы не только направим письмо Хиллари Клинтон, но и внесем законопроект, вписав туда имена этих шестидесяти человек, а затем передадим его комитету с официальными рекомендациями для проведения слушаний, одобрим его на заседании Палаты представителей и уведомим администрацию президента о том, что именно такие последствия должны наступить! И вы, господин президент, обязаны это выполнить! Потому что иначе ничего не произойдет. Даю слово, что так мы и поступим.

Кайл Паркер, сотрудник администрации Сената США, который принял активное участие в подготовке закона Магнитского, показывает маме Сергея ротонду Капитолия в апреле 2013 года (© Allison Shelley)

Когда слушания закончились, мы с Кайлом молча вышли из зала. Неужели Макговерн только что пообещал представить законопроект Магнитского? Так и есть. Это превзошло самые смелые ожидания и казалось невероятным.

Мы спустились вниз по лестнице, и я спросил:

– Кайл, как вы считаете, Карден сможет сделать то же самое в Сенате?

Кайл остановился.

– Учитывая то, что сейчас произошло, Билл, не могу представить, чтобы Карден сказал «нет».

Чуть позже Кайл позвонил и сообщил, что Карден готов инициировать законопроект в сенате. Так неожиданно возник небольшой, но реальный шанс, что в США появится закон имени Сергея – закон Сергея Магнитского.

Конечно, от замысла до принятия закона лежит долгий путь. Предстояло много работы. Для начала нужен был сам законопроект, который Карден и Макговерн смогут внести на рассмотрение обеих палат. Когда текст документа будет готов, он должен пройти одобрение комитетов и сената, и палаты представителей. Затем последует голосование в каждой палате конгресса. Если обе палаты одобрят законопроект, он пойдет на подпись президенту.

Ежегодно конгресс рассматривает тысячи законопроектов, но принимает лишь несколько десятков. Было крайне важно, чтобы проект документа, который Карден и Макговерн представят коллегам в своих палатах, был с самого начала выше всякой критики. Кайл все лето трудился над этим законопроектом, и в процессе работы между нами крепла дружба. Мы общались практически каждый день, иногда даже дважды в день, и внимательно изучали все аспекты законодательства США относительно санкций.

К началу сентября приемлемый текст законопроекта был готов.

Когда Кайл прислал мне документ, я спросил:

– Как скоро сенатор Карден сможет назначить дату голосования по нему в сенате?

– Это не так просто, Билл, – рассмеялся Кайл. – В Вашингтоне, чтобы законопроект прошел, нужна поддержка со стороны обеих основных партий. Чтобы инициировать законопроект, нам требуется участие уважаемого и влиятельного сенатора от республиканской партии. Только после этого можно будет начинать процесс.

– А Карден найдет такого человека?

– Возможно, но если вы хотите ускорить процесс, можете попробовать что-нибудь предпринять со своей стороны. То, что пережили Сергей и вы, никого не оставляет равнодушным.

Я не хотел пускать такой важный вопрос на самотек, поэтому после разговора с Кайлом внимательно просмотрел список сенаторов-республиканцев, которые могли бы выступить инициаторами законопроекта, и одно имя кричало со страниц: Джон Маккейн.

Сенатор Маккейн, сам пройдя через ужас тюрем и пыток, был способен искренне сопереживать судьбе другого человека, погибнувшего от истязаний в заключении. Во время войны во Вьетнаме он был морским летчиком-истребителем и, когда его самолет сбили, попал в плен. Пять лет его держали в лагере для военнопленных, подвергая пыткам. Я был уверен, что он поймет весь кошмар, который пришлось пережить Сергею, и захочет помочь.

Но что предпринять и как добиться встречи с Джоном Маккейном? Подступиться к конгрессменам на Капитолийском холме непросто, и чем важнее политик, тем сложнее к нему пробиться. Поэтому в Вашингтоне появилась даже отдельная профессия – лоббист. Когда я попробовал поспрашивать людей, не могут ли они представить меня сенатору Маккейну, на меня смотрели так, будто я с луны свалился.

Тут я вспомнил про одного человека, который мог мне помочь. Звали ее Джулианна Гловер. Это была высокая привлекательная дама с волнистыми золотисто-каштановыми волосами, она отличалась безупречным стилем и непринужденными манерами. Нас познакомил общий друг в Вашингтоне в 2006 году, вскоре после того, как меня лишили права въезда в Россию. Тогда она пригласила меня на общий обед в «Кафе Милано», модный итальянский ресторан в Джорджтауне. В конце мероприятия мы обменялись визитками, но лишь вернувшись в гостиницу и прогуглив ее имя, я понял, что сидел рядом с одним из наиболее влиятельных вашингтонских лоббистов.

Послужной список Джулианны впечатлял. Она работала пресс-секретарем вице-президента Дика Чейни, потом старшим советником по вопросам политики у генерального прокурора Джона Эшкрофта. Она последовала за Эшкрофтом, когда тот ушел из правительства, и возглавила вашингтонский офис его юридической фирмы «Эшкрофт груп». Джулианна пользовалась всеобщим уважением, и в 2012 году модный журнал Elle включил ее в десятку самых влиятельных женщин в Вашингтоне.

Как оказалось, после того ужина Джулианна тоже прогуглила меня в интернете и узнала о моих проблемах с российским правительством. На следующий день она позвонила мне и предложила посильную помощь. С того дня мы стали хорошими друзьями. Когда не стало Сергея, Джулианна и Джон Эшкрофт позвонили одними из первых, чтобы выразить свои соболезнования. «Мы понимаем, каково вам сейчас, Билл, – сказал тогда Эшкрофт, – но знайте, что вы не одни. Если мы хоть что-нибудь можем сделать, чтобы помочь вам или семье Сергея, мы всё сделаем. Только дайте знать».

И вот теперь мне действительно нужна была помощь – чтобы организовать встречу с Джоном Маккейном.

Я позвонил Джулианне и ввел ее в курс дела. Она ответила, что устроить встречу с Маккейном будет нетрудно. «Неужели для нее это так просто?» – мысленно поразился я. Джулианна перезвонила минут через десять: «Билл, сенатор Маккейн встретится с вами двадцать второго сентября в три пятнадцать». Да, для нее это действительно было просто.

Двадцать первого сентября я полетел в Вашингтон, и на следующий день после полудня Джулианна встретила меня в фойе отеля. Мы на такси доехали до Капитолийского холма, прошли проверку службы безопасности на входе и направились к офису Маккейна – Расселл, 241.

В соответствии со статусом Маккейна в сенате, его офис располагался в самой престижной части здания и занимал ряд помещений с высокими потолками. Мы доложили о приходе, и помощница проводила нас в комнату ожидания. Здесь нас поприветствовал главный советник Маккейна по вопросам внешней политики – высокий, худой рыжеволосый мужчина с приветливой улыбкой по имени Крис Броуз. Мы немного пообщались с ним, ожидая, пока сенатор примет нас.

Через полчаса Маккейн поздоровался с нами в дверях крепким рукопожатием и пригласил в свой кабинет – уютное помещение с кожаным диваном, большим книжным шкафом и мягким освещением. Воздух был пропитан атмосферой американского запада. Если бы не высокие потолки и большое окно за письменным столом, офис можно было бы принять за благоустроенный домашний кабинет какого-нибудь книголюба из Финикса – столицы штата Аризона.

Я сел на диван, Маккейн устроился на стуле за журнальным столиком и сказал, прочистив горло:

– Благодарю за визит, господин Браудер. Мне сказали, что вы хотите сообщить мне о некоторых событиях, происходящих в России.

Вероятно, он полагал, что я ищу поддержки в каком-то деловом вопросе, связанном с российским бизнесом.

– Да, сенатор.

Я начал рассказывать историю о Сергее, и Маккейну вскоре стало ясно, что эта встреча не будет похожа на остальные. Не прошло и двух минут, как он остановил меня, чтобы уточнить дату ареста Сергея. Я ответил и продолжил рассказ. Немного погодя он снова прервал меня, чтобы расспросить об условиях содержания в тюрьме. Через некоторое время он опять задал вопрос. Так прошли отведенные мне пятнадцать минут. В дверь заглянула его помощница – сказать, что все готово для следующей встречи. Я замер. Нельзя упускать возможность и не попросить его выступить инициатором законопроекта от республиканской партии.

– Мне нужно продлить встречу с господином Браудером, – произнес Маккейн и, когда помощница вышла, попросил меня продолжать.

Последовали новые вопросы и ответы. Через каждые пятнадцать минут появлялась помощница, но Маккейн вежливо давал ей понять, что ему нужно еще время. К тому моменту, как я закончил рассказ, беседа длилась почти час.

– Билл, история Сергея поистине ужасна. Я глубоко сожалею о том, что с ним произошло, и соболезную вам и всем, кто разделяет ваше горе.

– Спасибо, сенатор.

– Скажите, чем я могу помочь?

Я рассказал ему о Кардене и Макговерне и о разработке законопроекта Магнитского. Потом я добавил:

– Поскольку сенатор Карден – демократ, для этого законопроекта было бы очень важно заручиться поддержкой со стороны весомого политика-республиканца. Я надеялся, что этим человеком могли бы стать вы, сэр.

Маккейн с безмятежным выражением лица задумчиво откинулся на спинку стула.

– Разумеется, я согласен. Это самое малое, что я могу сделать.

Он повернулся к своему советнику, Крису Броузу, который все это время сидел рядом.

– Крис, свяжитесь, пожалуйста, безотлагательно с сенатором Карденом, чтобы включить меня в этот проект.

Затем он опять обратился ко мне:

– Вы были Сергею настоящим другом. Мало кто способен на то, что вы делаете, и я отношусь к этому с глубоким уважением. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам добиться справедливости для Сергея. Да благословит вас Бог.

Сенатор ДжонМаккейнво время встречис семьейв 2013 году Магнитских принимает благодарность за несгибаемую волю в борьбе за справедливость для Сергея.

34. Каста неприкасаемых

Пока я летал между Лондоном и Вашингтоном, прорабатывая политическое направление на Западе, наша команда в Лондоне занималась аспектами, связанными с Россией.

С тех пор как в октябре 2009 года мы разместили первое видео на Ютьюбе, к нам стали поступать обращения по телефону и электронной почте от людей из России, которые делились информацией по нашему делу. Среди них была Екатерина Михеева – она поведала нам леденящую душу историю.

Группа сотрудников МВД, как оказалось, терроризировала не только нас. По словам Екатерины, двое из этих «милиционеров» принимали участие в обыске офиса ее мужа Федора еще в 2006 году. После обыска его арестовали и отвезли в тот же изолятор, куда бросят Сергея. Продержали Федора там недолго, потом его вывели на улицу и препроводили к частной автомашине. Посадили на заднее сиденье и привезли в загородный дом километрах в пятидесяти от Москвы. Вскоре Федор догадался, что он взят как заложник. Екатерина сообщила нам, что одним из похитителей был Виктор Маркелов – тот самый осужденный за убийство «по неосторожности» преступник, который в 2007 году участвовал в краже наших компаний.

Похитители озвучили условия освобождения Федора его руководителю: двадцать миллионов долларов. Они также связались с его женой и предупредили: если та пойдет в милицию, то Федору не поздоровится, а ее саму «пустят по кругу» у нее же дома. Екатерина впала в отчаяние, но храбро продолжила борьбу за свою семью. Не поддавшись угрозам, она обратилась в ОМОН, а те уже нашли ее мужа, взяв штурмом дом, где его удерживали, освободили Федора и арестовали Маркелова и его сообщника.

К сожалению, история на этом не заканчивалась. Месяц спустя сотрудники МВД из того же отдела снова арестовали Федора и поместили в камеру вместе с одним из его похитителей. Мы не знаем, что с ним случилось в камере и кто к этому был причастен, но известно, что в итоге Федора осудили за якобы совершенное мошенничество и приговорили к одиннадцати годам лишения свободы, с отбыванием срока в колонии Кировской области, в восьмистах километрах от Москвы. Екатерине было тридцать четыре года, они с Федором имели двоих маленьких детей. Семейное счастье было растоптано, теперь Екатерине пришлось самой поднимать детей и заботиться о себе, пока муж выживал в лагерях.

Я знал, что мы имеем дело с бесчеловечными людьми, но после того как я услышал эту историю, остановить таких, как Кузнецов и Карпов, стало делом принципа.

Наша команда сосредоточилась на выяснении всех возможных сведений о Кузнецове и Карпове. С целью выявить их активы было изучено множество финансовой документации, банковских выписок, заявлений, судебных материалов и решений, регистрационных документов, писем и иных сообщений. Мы были уверены: что-нибудь да найдем. Кузнецов и Карпов вели гламурный образ жизни, носили дорогие костюмы и часы, ездили на шикарных машинах, хотя зарабатывали меньше полутора тысяч долларов в месяц. Любое свидетельство их необоснованной расточительности дало бы нам огромное преимущество.

Мы начали расследование, пробив их имена по базам данных, аналогичным тем, что пригодились во время наших антикоррупционных баталий с управленцами российских госкомпаний. К сожалению, попытки найти какие-либо активы, зарегистрированные на них лично, ни к чему не привели. Однако имена их родителей дали ряд прямых попаданий. Кузнецов и Карпов вели себя крайне неосмотрительно, принимая во внимание, что оба были сотрудниками МВД.

Одной из наиболее любопытных находок была собственность, зарегистрированная на мать Кузнецова: квартира площадью в полторы сотни квадратных метров в престижном высотном жилом комплексе «Эдельвейс» рядом с Кутузовским проспектом, который называют московскими Елисейскими полями. Окна квартиры выходили на Парк Победы, и ее рыночная стоимость составляла больше полутора миллиона долларов.

Кроме того, мы обнаружили, что отец Кузнецова зарегистрирован собственником квартиры площадью 83,6 квадратных метра в элитном комплексе «Созвездие Капитал» с рыночной стоимостью около семисот пятидесяти тысяч долларов.

В дополнение к этой престижной недвижимости на имя матери Кузнецова было зарегистрировано три земельных участка в пригороде Москвы, в Ногинском районе, общей стоимостью около ста восьмидесяти тысяч долларов.

Теоретически всю эту собственность действительно могли приобрести родители Кузнецова, но их совокупный месячный доход составлял всего четыре с половиной тысячи долларов, этого было явно мало для всех этих покупок. По нашему мнению, существовало лишь одно объяснение: за недвижимость заплатил их сын, Артем.

Имущество семьи Кузнецовых не ограничивалось элитной недвижимостью и землей. Согласно регистрационным данным, мать Кузнецова владела новеньким автомобилем «Ленд-Ровер-Фрилендер» стоимостью около шестидесяти пяти тысяч долларов, а у жены Кузнецова был «Рэйндж Ровер», ценой в сто пятнадцать тысяч, и «Мерседес-Бенц SLK 200», стоимостью восемьдесят одну тысячу долларов.

Среди данных о пересечении российской границы и прохождении пограничного контроля обнаружились еще более любопытные факты, проливавшие свет на образ жизни Кузнецова. В 2006 году Артем с женой вдруг начали путешествовать по всему свету, как завсегдатаи модных курортов. За пять лет они совершили более тридцати поездок в восемь разных стран, побывав в Дубае, Франции, Италии и Великобритании, а на Кипр даже слетали на частном самолете.

Как показало наше расследование, общая стоимость активов семьи Кузнецовых превышала два миллиона шестьсот тысяч долларов. Для сравнения: чтобы накопить такую сумму, получая официальную зарплату в МВД, Кузнецову пришлось бы проработать сто сорок пять лет.

На Карпова мы раскопали не менее шокирующую информацию и все активы по той же схеме: элитная квартира с рыночной стоимостью девятьсот тридцать тысяч долларов, зарегистрированная на мать-пенсионерку; новехонькая «Ауди А3», спорткар «Порше 911», зарегистрированный также на имя матери, и «Мерседес-Бенц E280» на его имя. Согласно данным о передвижениях Карпова по свету, с 2006 года он побывал в Великобритании, США, Италии, Испании, Австрии, Греции, Омане, Дубае, Турции, а также на Кипре и на Карибских островах. Он стал завсегдатаем самых дорогих и престижных ночных клубов Москвы, фотографируясь с шикарными девицами и франтоватыми друзьями. Он явно не скромничал и открыто публиковал в интернете фотографии, с которых смотрел на мир с ухмылкой.

Эти двое вызывали отвращение. Показная роскошь Кузнецова и Карпова – все эти дома, машины и путешествия – должны были вызвать шок у рядовых граждан. Такие кадры могут произвести больший эффект, чем все статьи в газетах и интервью по радио вместе взятые. Нам надо было показать, какую выгоду извлекают из своей деятельности эти эмвэдэшники, вполне себе среднего звена. Это не могло больше оставаться безнаказанным. Нельзя ломать чью-то жизнь утром и пировать в дорогих ресторанах вечером.

Я решил, что нужно сделать новые видеоролики, на этот раз про Артема Кузнецова и Павла Карпова. Мы взялись за работу, и к июню 2010 года все было готово. Как раз в это же время в Вашингтоне кипела работа над проектом закона Магнитского. Мы только ждали подходящего момента, чтобы опубликовать эти материалы.

Момент настал, когда генерал МВД Олег Логунов – ключевая фигура в аресте Сергея – начал кампанию в прессе с целью выгородить следствие и обосновать преследование и смерть Сергея. Отвечая на вопрос известной российской радиостанции, оказывало ли следствие давление на арестованного Сергея, Логунов цинично заявил: «Разумеется, следствие как по делу Магнитского, так и по любому абсолютно другому делу, было заинтересовано в получении от него показаний в отношении себя и других соучастников. Это не уловка. Во всем мире это называется сотрудничество со следствием». То есть то, что они сделали с Сергеем, подавалось как нечто совершенно обыденное.

Замалчивание и укрывательство фактов преступления против Сергея с их стороны набирало обороты, и надо было что-то этому противопоставить. Поэтому двадцать второго июня я загрузил на Ютьюб видео о Кузнецове. В то же время мы запустили новый веб-сайт под названием «Каста неприкасаемых»[20]20
  www.russian-untouchables.com


[Закрыть], где выложили на всеобщее обозрение документы и свидетельства не по средствам шикарного образа жизни этих должностных лиц.

За первый же день видео о Кузнецове посмотрело свыше пятидесяти тысяч человек. Это больше, чем общее число просмотров нашего первого видео о хищениях.

За неделю эта цифра достигла ста семидесяти тысяч человек – этот ролик стал на Ютьюбе самым популярным политическим видео в России.

Московский еженедельник «Новое время» опубликовал большую статью «Частный самолет для подполковника».

Богатство Кузнецова стало такой аппетитной темой для прессы, что эта история была опубликована даже в Великобритании – в газете «Сандей экспресс», которая почти никогда не берет материалы о событиях, происходящих за пределами страны.

Пока все говорили и писали об этом видео и делились ссылками, группа российских активистов перешла от слов к делу. Они обклеили двери квартир в подъезде дома Кузнецова фотографиями Сергея и именем Кузнецова, а на многоэтажном здании напротив окон Кузнецова развернули огромный баннер.

Чтобы побудить властные структуры начать-таки расследование деятельности Кузнецова, незадолго до того, как мы опубликовали видео, Джеймисон Файерстоун подал в Следственный комитет, Генеральную прокуратуру и Департамент собственной безопасности МВД заявления о проведении проверки и возбуждении уголовного дела, поставив под сомнение законность богатства Кузнецова.

Несмотря на наличие очевидных доказательств, силовые органы сплотились вокруг этого вполне себе заурядного милиционера. Они выставили на линию огня заместителя министра внутренних дел Алексея Аничина, который заявил, что расследование вопроса о законности источников состояния сотрудника МВД Кузнецова и его семьи – «не наша компетенция».

Хотя реакция со стороны официальных лиц отсутствовала, было очевидно, что материал задел их за живое. Одиннадцатого июля 2010 года майор МВД Павел Карпов подал заявление в Генпрокуратуру РФ, в котором обвинял меня, Джеймисона Файерстоуна и даже уже погибшего Сергея Магнитского в клевете и «дискредитации». Кроме того, в заявлении Карпов указывал следующее: «Единственным заинтересованным лицом в хищении долей собственных компаний, возмещении налогов и смерти С. Магнитского является У. Браудер». Именно так: Карпов теперь заявлял, что в смерти Сергея виновен я.

Возможно, Карпов полагал, что это заставит меня отступить, но своими нападками достиг противоположного эффекта: на следующий день после того, как его заявление поступило в прессу, мы опубликовали видео с Карповым в «главной роли». Кинематографически это видео было даже лучше предыдущего. Мы включили в него кадры, изображающие собственность и машины, зарегистрированные на него и его мать, а также фотографии, сделанные самим Карповым – из ночных клубов, ресторанов и дискотек по всей Москве. Жизнь «обыкновенного» эмвэдэшника, показанная без купюр, приводила любого честного россиянина в шок.

Кроме того, Джеймисон также подал заявление с просьбой провести проверку и в отношении майора Карпова.

На этот раз сотрудники Департамента собственной безопасности МВД даже допросили Кузнецова и Карпова. Но, как и следовало ожидать, «не обнаружили» правонарушений, сославшись на то, что у службы нет полномочий запрашивать и проверять источники доходов родственников Кузнецова и Карпова.

Может, для правоохранительных органов страны подполковник Кузнецов с майором Карповым и были неприкасаемыми, но только не для общественного мнения. В течение трех месяцев опубликованные видеоматериалы просмотрело более четырехсот тысяч человек. Сколько бы лжи ни исходило от российских госорганов, всегда кто-нибудь любознательный спрашивал: «Извините, но если Кузнецов и Карпов не коррумпированы, то откуда у них такие богатства? Объясните, как они разбогатели?»