Текст книги "Тени под сердцем неба (СИ)"

Автор книги: Бэймин Хайтан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Глава 6. «Журавль в тумане»

Повозка мерно покачивалась на ухабах, а лошадь уже фыркала от усталости. Цзяньюй, от нечего делать, пытался считать, сколько раз она споткнётся.

Была уже глубокая ночь, когда впереди обозначились силуэты стен и городских ворот.

Несколько серебряных монет, незаметно перекатившихся из руки Цзяньюя в ладонь стражника, – и ворота нехотя, с протяжным скрипом, приоткрылись, впуская повозку.

Город был среднего размера – шумный днём, но ночью почти замиравший. Только отдельные огоньки, ещё горящие в окнах постоялых дворов и чайных лавок, напоминали, что жизнь здесь никогда не замирает полностью.

Цзяньюй поправил сиденье, чуть сжал поводья. Хоть повозка выглядела теперь вполне скромной – обычной, без драгоценной резьбы и сияющих тканей, – прохожие инстинктивно отводили взгляд.

– Мы… остановимся здесь? – спросил он негромко, не оборачиваясь.

– Да, – отозвалась Байсюэ не шевелясь. – Нам нужен дом. Спокойное место. Без лишних взглядов. Без вопросов.

Он кивнул и свернул в боковую улицу, где фасады лавок выглядели менее вычурными. Они проехали мимо закрытых чайных, мимо весёлой группы молодых людей, раскрасневшихся от алкоголя, и, наконец, остановились у старого постоялого двора с выцветшей вывеской «Журавль в тумане».

Фонарик над воротами тускло покачивался. Внутри было тихо.

Цзяньюй спрыгнул с повозки, постучал. Спустя несколько мгновений появилась хозяйка, средних лет женщина в зелёной накидке, вышитой белыми пионами.

– Места есть? – спросил Цзяньюй. – Нам нужно две комнаты.

Цзяньюй знал про «Журавля в тумане» не из слухов – группа наёмников, к которой он и Яохань примкнули перед походом в храм, останавливались именно здесь. Один из них, крепкий мужчина со шрамом поперёк брови, как-то сказал: «Если тебе надо, чтобы за тобой не следили – ночуй у журавля. Если хочешь узнать, кто за тобой следит – сядь в тени, закажи чай и жди».

Цзяньюй запомнил. Это была настоящая сеть разрозненных, но узнаваемых заведений, разбросанных по всей Поднебесной, от уединённых трактов до самой столицы. Все они носили одну и ту же вывеску – тонкий силуэт журавля, нанесённый белилами на табличку из чёрного дерева. Владельцы всегда разные – мужчины и женщины, старые и молодые. Но слухи ходили, что владелец всей сети – один человек. Никто точно не знал, кто им владеет. Но именно сюда приходили за информацией – и чтобы исчезнуть на время, скрыться от чужих глаз. Никто не задавал лишних вопросов. Что услышано здесь – остаётся здесь.

– Есть, – ответила хозяйка и позвала слугу, чтобы впустить повозку во внутренний двор и помочь гостям разместиться.

Цзяньюй обошёл повозку сбоку и откинул лёгкий полог. Яохань не шевелилась, но дыхание было ровным.

– Ну что ж, – пробормотал он, мягко, почти виновато. – Пора отдохнуть на нормальной кровати.

Он аккуратно подхватил её на руки. Байсюэ выбралась из повозки следом.

– Это место подходит, – сказала она, тихо, будто себе.

Внутри пахло едой и чаем, маслом для ламп и слегка сыростью деревянных стен, как и в сотнях других постоялых дворов. Слуга провёл их в комнату, поклонился и исчез – так же беззвучно, как и появился.

Комната внутри была простая, но чистая. За ширмой обнаружилась большая кровать – Цзяньюй бережно переложил Яохань на неё, поправил подушку, затем одеяло. Он постоянно прислушивался к её дыханию. Её лицо было спокойным, дыхание по-прежнему ровным.

– Завтра ты обязательно придёшь в себя, – прошептал он. – Обещай мне.

Он встал неохотно. На пороге обернулся – и натолкнулся взглядом на Байсюэ, которая всё это время молчала. В её глазах не было тревоги. Только спокойная, тяжёлая уверенность: всё идёт так, как должно.

– Я буду в соседней, – сказал Цзяньюй. – Если что… просто позовите.

Байсюэ коротко кивнула.

Когда он ушёл, плотно закрыв за собой дверь, в комнате повисла тишина.

Байсюэ подошла к кровати, села рядом на край. Не спеша, чуть склонилась вперёд, глядя на Яохань. Её пальцы коснулись лба девушки – нежно, почти матерински.

За окном донёсся короткий щелчок – где-то во дворе, должно быть, слуга открывал ворота ещё одному ночному гостю. Байсюэ не отвлеклась. Она ещё мгновение смотрела на лицо Яохань – такое юное, упрямое, живое. В уголках губ девушки дрогнула почти незаметная тень улыбки, будто во сне она разговаривала с кем-то дорогим. Это был хороший знак. Яохань не проснулась. Но пальцы её чуть дрогнули.

А в соседней комнате, за тонкой стеной, Цзяньюй лежал на спине, глядя в потолок, где от дрожащего пламени свечи плясали тени.

Он перевернулся на бок, уткнулся лбом в подушку и зажмурился. Не помогло. Сердце всё ещё билось слишком громко.

Он провёл ладонью по лицу. Всё было в порядке. Никто не умер. Все живы. Всё хорошо. Всё должно быть хорошо. Но что-то внутри будто не верило. В груди было пусто и тесно одновременно.

Почему-то именно сейчас он вспомнил, как когда-то давно, когда они с Яохань были ещё детьми, она разбила колено и подвернула ногу. Глупая была история – кто-то из них предложил посоревноваться, кто быстрее переберётся через забор. Он уже и не помнил, кто предложил. Наверное, он. Наверняка он.

Яохань тогда не плакала. Он принёс ей воду с кухни в тарелке для супа, и пытался дуть на ссадину.

– Не дыши на меня, – сказала она. – Ты только хуже делаешь.

– Я просто хочу, чтобы тебе стало легче!

– Да ты и помогать толком не умеешь… Я сама!

Он тогда обиделся. Но не ушёл. И сидел до заката, рассказывал смешные истории, пока она не встала сама, хромая. Всё равно пошла – через боль, через упрямство И всё-таки оперлась на него, хотя делала вид, что это ей не нужно. Вот и вся их история.

Сейчас, лёжа в темноте, он почему-то вспомнил именно этот момент. И не мог понять – почему это так важно.

Цзяньюй повернулся к стене. Той самой, за которой была другая комната. Там – она.

Он знал, что волнуется. Просто не знал, как именно. Не просто как за сестру. Не просто как за товарища. Но и не…

Цзяньюй сжал глаза крепче.

– Просто спи, – прошептал он себе. – Утро расставит всё по местам.

***

Первым, что почувствовала Чжао Яохань, был запах чая. Тонкий, цветочный, с лёгкой горечью.

Веки дрогнули. Тень мыслей зашевелилась в голове. Мир был тих, но не пуст. Кто-то был рядом.

Она открыла глаза. Потолок был чужим. Белый, с резьбой по краям. Ткань над изголовьем – лёгкая, как дым.

– Ты проснулась, – раздался мягкий голос сбоку.

Яохань повернула голову.У окна, сидя за чайным столиком, в идеальной неподвижности, словно вышедшая из свитка, находилась женщина.

Белые волосы, собранные высокой заколкой. Лицо – тонкое, без возраста, и слишком безмятежное, чтобы быть человеческим. Одежда – простая, но безупречная, золотисто-белая, как утренний свет, рассеянный сквозь туман.

– Вы… – Яохань приподнялась на подушке. В горле пересохло. – Простите, мы знакомы?

Женщина взглянула на неё спокойно, без удивления. Только чуть склонила голову.

– Мы встречались, – сказала она. – Но ты не могла этого запомнить.

В голосе не было упрёка. И всё же у Яохань по спине пробежала дрожь. Она попыталась напрячь память, но в голове всё ещё был туман.

– Вы… та, кто была в храме. Под куполом, – прошептала она. – Богиня…

– Байсюэ, – кивнула женщина. – Этого имени будет достаточно.

Они долго смотрели друг на друга. Яохань чувствовала, что должна задать Байсюэ сотню вопросов – о том, что произошло, о том, кто она такая, о том, как они выбрались.

– Ты спасла нас… – только и выдохнула она.

Байсюэ отвела взгляд к окну.

– А Цзяньюй? – Яохань застыла. Сердце глухо ударилось в груди. Она боялась услышать ответ. Только сжала пальцы на покрывале.

В этот момент дверь скрипнула – быстро, нетерпеливо. И в комнату влетел Цзяньюй.

– Ты проснулась! Слава Небу, наконец-то!

Он подскочил к кровати, присел на корточки и взял девушку за руку. Она не отдёрнула её. Даже, наоборот, сжала чуть крепче.

– Мы в порядке? – спросила она чуть хрипло, глядя в его глаза. Они были такие же, как всегда – живые, ясные, полные света.

– Да, – кивнул он. – Мы живы. И даже уже в нормальном городе, на нормальном постоялом дворе!

Яохань рассмеялась. Цзяньюй даже в такой ситуации умудрился сморозить глупость.

Байсюэ только слегка улыбнулась, наблюдая за ними.

– Тебе повезло, – сказала она. – Её душа сильная. Она не отпустила жизнь, даже когда тело почти сломалось.

– Она упрямая. Сколько себя помню. Однажды в детстве… – он начал, но запнулся, вдруг поймав взгляд Яохань. – Э… потом расскажу. Главное – ты здесь. И я тоже. И всё хорошо.

– Хорошо, – согласилась она. А потом вдруг добавила, глядя на Байсюэ: – И спасибо вам. Мне почему-то кажется, что мы встречались раньше, но я не могу вспомнить…

Богиня на миг прикрыла глаза, как будто почувствовала боль. Но когда снова открыла их – на губах играла лёгкая, едва заметная улыбка.

– Возможно.

Солнечный луч скользнул по полу и лёг на край кровати. Впервые за много дней было по-настоящему светло.

Некоторое время Яохань и Цзяньюй просто сидели в тишине. Он не отпускал её ладонь, словно боялся, что если ослабит хватку – она исчезнет. Поглощённые друг другом, они и не заметили, как Байсюэ, не говоря ни слова, вышла, неслышно закрыв за собой дверь.

– Как ты себя чувствуешь? – наконец спросил он, чуть тише обычного.

– Тело немного ломит, но это... не то, что меня волнует.

– А что тебя волнует? – он внимательно посмотрел на неё.

– Всё, – выдохнула она. – Всё, что произошло. Этот храм… зверь… И… ты.

– Я? – он чуть удивлённо вскинул бровь. – Что я?

Она отвела взгляд и посмотрела на свои пальцы в складках одеяла.

– Ты… Ты бросился на него. Это последнее, что я помню.

Цзяньюй молчал. Потом вздохнул.

– Очень испугался. Больше, чем когда-либо в жизни.

– Тогда зачем?

– Потому что... – он помедлил. – Потому что ты лежала на земле и не дышала. Потому что я не знал, смогу ли ещё когда-нибудь услышать, как ты ругаешься на меня за то, что я съел последнюю булочку. Или улыбаешься, когда думаешь, что я не вижу. Потому что, если бы я убежал – я бы никогда себе этого не простил. Ни в одной жизни.

Яохань посмотрела на него. В глазах её что-то дрогнуло, и уголки губ приподнялись.

– Ты дурак, Лю Цзяньюй, – она выдохнула это как привычное заклинание, как щит, за которым прятались чувства.

– Ну наконец-то, – оживился он. – Я уже думал, что ты меня больше не будешь так называть. А это почти как прозвище.

– Не обольщайся, – отозвалась она, но голос её звучал тепло.

Он засмеялся и, наконец, отпустил её руку, но между ними словно всё равно осталась ниточка.

– Что ты думаешь о Байсюэ? – Цзяньюй отошёл от кровати и начал наливать чай в чашки. – У меня ощущение, что у неё собственный план. Даже когда она молчит – у неё план.

– Может, и так. Но она спасла меня. Поэтому думаю, ей можно доверять.

Оставив друзей наедине, Байсюэ направилась на голубятню «Журавля в тумане». В руке у неё была тонко свёрнутая записка, запечатанная каплей воска.

– Мне нужен голубь, – тихо сказала она слуге.

Он кивнул и проводил её, к небольшой хижине в дальнем углу двора. Там на деревянной жёрдочке под навесом, сидели три белоснежных голубя с чёрными кольцами на лапках.

– Этого, – произнесла Байсюэ и указала на крайнего, того, что не двигался, но наблюдал за ней с почти человеческим вниманием.

Закрыв глаза, Байсюэ приложила пальцы к груди голубя.

– Истинная нить, связывающая души… покажи мне путь, – прошептала она.

Под её ладонью слабо вспыхнул неяркий холодный свет. Он прошёл по перьям голубя, заструился к крыльям и растворился в воздухе. Голубь слегка дёрнулся, будто сопротивлялся – и затем успокоился, принимая заклинание.

Она прикрепила к лапке птицы записку и отпустила его ввысь.

У неё действительно был свой план.

Глава 7. Школа Пяти Циклов

Колёса повозки размеренно скрипели, перекатываясь по каменистой дороге. С каждым поворотом путь становился круче, воздух – холоднее, а горы – выше и строже. Сквозь разреженную листву уже виднелись резные крыши павильонов, вырастающие среди облаков.

Цзяньюй держал поводья чуть напряжённо. Он знал этот путь, но его пугало то, как он будет объяснять, что произошло и почему они с Яохань отсутствовали так долго. А также, кто такая Байсюэ. Он был уверен, что Глава Хэ всё поймёт, но на душе было неспокойно.

Внутри повозки было тихо. Байсюэ сидела прямо, как всегда – с руками, сложенными на коленях, с закрытыми глазами. В её безмолвии было столько достоинства и отрешённой сосредоточенности, что казалось даже потряхивание повозки на камнях не осмеливалось её коснуться.

Рядом Яохань приподняла край занавеса и выглянула наружу. Ветер проник внутрь и коснулся её щёки, разметал тёмные пряди волос.

– Мы почти на месте? – спросила она негромко, больше для того, чтобы нарушить молчание, чем ради ответа.

– Ещё несколько ли*, и увидим Южные Врата, – ответил Цзяньюй, не оборачиваясь.

Яохань снова взглянула на Байсюэ. Та не шевельнулась.

Повозка медленно въехала на каменный мост, перекинутый через глубокое ущелье. Ветер застонал в скалах, сорвав с повозки пыль и сухие листья.

– Почти дома, – пробормотал Цзяньюй. Но сам не знал, для кого он это сказал. Для Яохань, для Байсюэ, или для себя.

Он мельком взглянул через плечо. Яохань опиралась на подушки, её лицо уже почти полностью вернуло прежний цвет. Байсюэ, как всегда, была безмолвной и собранной, будто всё происходящее не касалось её напрямую. Наверное, и правда – не касалось. Боги иначе воспринимают время…

Интересно, как их встретят? Отлучились на пару дней… исчезли на месяц… и вернулись не одни. Кто бы поверил? Даже он сам с трудом верил.

Цзяньюй тяжело вздохнул.

Вскоре перед ними раскинулись ворота – массивные, тёмные, увитые старыми ветвями плюща. На тяжёлых створках белела эмблема пяти переплетённых кругов – символ великого равновесия стихий, когда-то высеченный рукой самого основателя.

Школа Пяти Циклов не была простой сектой. Каждый Пик – как отдельная стихия, как элемент мира. Каждый имел своего наставника, свой устав и свои порядки. Но все они подчинялись единому Главе. Цзяньюй принадлежал к Пику Древа – самому «живому» из всех, полному зелени и света. А Яохань принадлежала к Пику Огня.

Цзяньюй слегка натянул поводья, и повозка замедлилась, качнувшись, как лодка у пристани.

– Приехали, – объявил он.

У ворот дежурили двое – оба знакомые, с Пика Воды. Старший ученик по имени Вэнь Хуань, суровый и всегда действующий по уставу, и Шан Лин, младший, с которым Цзяньюй иногда тренировался.

Яохань выбралась первой. Её движения всё ещё осторожные, чтобы не потревожить раны, но уже уверенные. За ней спустилась Байсюэ.

Вэнь Хуань приподнял бровь.

– Лю Цзяньюй? Чжао Яохань? Живые, значит. А мы уж думали, что вас съели болотные духи или злобные мертвецы.

– Почти, – буркнул Цзяньюй. – Но мы оказались злее.

Шан Лин хихикнул, но тут же осёкся, когда его взгляд скользнул к Байсюэ. Он отвёл глаза с лёгкой дрожью в голосе:

– А… это кто с вами?

Яохань, вместо ответа, сделала шаг вперёд:

– Нам нужно срочно поговорить с Главой. Это важно.

Вэнь Хуань нахмурился, оценивая их с ног до головы.

– Вас не было больше месяца. Вернулись с незнакомкой. И сразу – к Главе?

– Если бы это была обычная прогулка, – холодно отозвался Цзяньюй, – мы бы не стали беспокоить главу школы на рассвете.

– Скажи лучше – пустите или нам подождать, пока проснутся все духи в окру́ге, – добавила Яохань.

Вэнь Хуань ещё раз окинул Байсюэ взглядом, задержавшись на её глазах, но тут же отвёл взгляд. Наконец, он махнул рукой Шан Лину:

– Иди. Доложи Главе. Скажи, что вернулись Лю Цзяньюй и Чжао Яохань. И что с ними гостья.

Когда Шан Лин исчез за воротами, Вэнь Хуань отступил в сторону и указал им войти.

– Добро пожаловать домой, – сказал он, не без иронии. – Хотя, судя по всему, покой нам теперь не светит.

– Ты заметил, как они на неё смотрели? – вполголоса спросила Яохань, наклоняясь к Цзяньюю.

– Заметил, – также тихо ответил он. – И не виню их. Я тоже едва не упал, когда она впервые появилась.

Повозка проехала под каменной аркой Южных Врат, и перед ними открылся внутренний двор – широкий, вымощенный светлым гранитом, где узоры стихий вплетались в плитку, будто пульсирующие жилы природы: огонь, вода, дерево, земля, металл. Повозку провожали взгляды и шепоты сонных учеников, которые только-только начали собираться на утренние занятия.

***

Глава Школы Пяти Циклов, Хэ Чжэнь, стоял у окна, скрестив руки за спиной. Он не оборачивался. Уже знал, кто вошёл, ещё до того, как двери закрылись, будто отсекая внешний мир взмахом меча.

– Я ждал тебя, – сказал он негромко.

Шаги остановились за спиной.

– Как будто вы удивлены, – прозвучал насмешливый ответ.

– Мне доложили, что ученики Чжао Яохань и Лю Цзяньюй вернулись. С гостьей. Это она, да?

– Да.

– Я бы отправил кого-то из наставников… – продолжил глава школы, но в его голосе чувствовалось сомнение.

– Не стоит. Пусть лучше наставники занимаются своим делом. А я буду заниматься своим.

– А эти дети? Ты уверен, что так будет лучше?

– Эти, как вы выразились, дети, уже не смогут изменить свою судьбу в этом цикле, им придётся пройти до конца. А дальше – посмотрим. Может, нам повезёт, и повторять не потребуется.

– Не слишком ли вы полагаетесь на них?

– Это было решение Байсюэ. Я с ним согласился. В любом случае цикл уже не остановить. И я хочу знать, что мы сделали всё возможное.

Пальцы Хэ Чжэня медленно сжались. Он не обернулся, но в едва заметном движении плеча чувствовалась сдержанная волна раздражения – как у человека, привыкшего командовать, но вынужденного уступать.

– Хорошо, – сказал Хэ Чжэнь. – Ты встретишься с ними?

– Не сейчас.

Когда двери снова затворились, Хэ Чжэнь остался один. За все годы, что они были знакомы, он так и не смог понять этого человека.

Он подошёл ближе к окну. Внизу, раскинувшись между пиками, дышала жизнью Школа Пяти Циклов. Узкие тропы вились между павильонами, словно реки – по ним спешили ученики в одеждах всех пяти стихий. Кто-то нёс оружие, кто-то – связки книг, кто-то отрабатывал удары в тени вишнёвых деревьев. Над прудом Пика Воды кружили бабочки, а у каменного зала Земли звучали глухие удары кулаков по тренировочным колоннам. Порыв ветра сорвал с одной из башен Пика Огня красный флажок – и тот плавно опустился во внутренний двор. Кто-то из учеников побежал его ловить – то ли ради забавы, то ли чтобы убрать мусор с дорожки. Всё было как обычно.

Хэ Чжэнь медленно перевёл взгляд в сторону дальнего горного склона, где начинались древние леса. Свет скользил по кронам, будто золотая пыль. Но даже в этом свете была какая-то хрупкость, будто само мироздание дало трещину. Всё ещё невидимую, но один удар – и всё посыпется.

Он нахмурился.

Когда просыпаются боги – жди беды.

– Старый друг… – произнёс он почти беззвучно. – Если ты ошибаешься… цену заплатим мы все.

Он прикрыл глаза. – Но если ты прав… пусть хоть раз всё закончится иначе._______* Ли (里) – мера расстояния, около 500 метров

Глава 8. Старший ученик

Высокие створки зала Совета медленно разошлись, открывая путь внутрь.

Цзяньюй шёл первым, выпрямив плечи, хотя в груди нарастало напряжение. Яохань – на полшага позади. Она старалась держаться уверенно, будто её уже не беспокоили раны. Байсюэ замыкала процессию, беззвучная, как тень.

На возвышении, под сводом, украшенным барельефами стихий, стоял Хэ Чжэнь. Сегодня его белые одеяния были особенно строгими, и в позе чувствовалось сдержанное ожидание генерала, слушающего рапорт перед боем.

– Ученики Чжао Яохань, Лю Цзяньюй, – произнёс он, чуть склонив голову. – Рад видеть вас живыми.

– Мы… задержались, – начал Цзяньюй, но Яохань перебила:

– Мы исследовали древний храм, куда открылся проход из-за оползня. И нашли там… – она бросила взгляд на Байсюэ, – кое-что важное.

Хэ Чжэнь также посмотрел на их спутницу без какого-либо удивления.

Вот это самообладание! – подумал Цзяньюй. – Перед ним настоящая богиня, а он будто каждый день такое видит!

– А ещё мы подумали, вам стоит на это посмотреть, Учитель, – Цзяньюй извлёк из сумки свёрток и протянул главе.

Хэ Чжэнь неловко развернул ткань, и один из свитков упал на пол, раскрылся, показывая неведомые письмена.

– Это нашли в храме, – добавил Цзяньюй, подняв свиток.

В этот момент Байсюэ чуть нахмурилась. Она склонила голову, разглядывая находки.

– Я этого не видела, – тихо сказала она, словно про себя.

Яохань смутилась.

– Мы... не подумали. Я тогда едва держалась на ногах...

– Мы собирались рассказать, – добавил Цзяньюй. – Просто времени не было.

Байсюэ ничего не ответила. Но её взгляд долго оставался на свитках, которые сейчас находились в руках Хэ Чжэня.

Хэ Чжэнь наблюдал за ней исподлобья.

– Я попрошу знающих людей расшифровать.

Он сделал паузу, молча свернул свиток и положил все находки на свой стол.

– Вы поступили правильно, что принесли это. Остальное обсудим позже. Сейчас вам нужно отдохнуть.

Пока он говорил, Байсюэ слегка повернула голову. Взгляд её задержался на тёмном углу, в глубине за ширмой, где, казалось бы, никого не было.

Когда трое вышли за дверь, зал погрузился в тишину.

На столе остались лежать свитки, свёрнутые, будто спящие змеи. Хэ Чжэнь не сразу повернулся. Его взгляд оставался прикован к дверям – туда, где только что исчезли фигуры тех, от кого, возможно, зависел исход всего.

– Ты слушал? – спросил глава Школы, когда зал опустел.

Никакого ответа. Только еле слышный выдох – будто ветер коснулся края одежды.

Хэ Чжэнь прикрыл глаза. Конечно, слушал, можно было бы и не спрашивать.

Коридор за дверью был прохладным и полутёмным. Где-то снаружи шумели ученики, но здесь, в глубине павильона Совета, было почти безмолвно.

– Вы не говорили мне про свитки, – первой заговорила Байсюэ. Её голос был ровным, но в нём ощущалось лёгкое, холодное напряжение.

– Мы… не скрывали, – замялся Цзяньюй, потирая шею. – Просто… всё случилось слишком быстро. Сначала бой, потом ты спасла Яохань… потом путь в Школу, а Яохань ещё не до конца оправилась от ран... Мы не думали, что это важно.

– Возможно, – ответила она, не глядя на него.

– Мы зря передали свитки Главе? – тихо спросила Яохань.

– Нет, – ответила Байсюэ. – Ему можно доверять.

Цзяньюй коротко глянул на неё, потом перевёл взгляд на Яохань.

– Мы и правда заслужили отдых. Давайте хотя бы пару часов просто… побудем учениками.

Он попытался улыбнуться – и это даже получилось.

– Только не слишком расслабляйтесь, – сказала Байсюэ, и на губах её мелькнуло что-то похожее на усмешку.

Они зашагали дальше по коридору молча. Сначала нужно было отвести Байсюэ в павильон для гостей, а затем вернуться в свои комнаты (наконец-то!) и как следует отдохнуть. О свитках и всём остальном, можно подумать, завтра.

***

Сад Пяти Троп встречал утро запахом росы и терпкой зелени. Свет, пробиваясь сквозь листву, рассыпа́лся на тропинках мозаикой бликов. Где-то в ветвях пели ранние птицы, но в этой части школы царила редкая для учеников тишина – сюда приходили не тренироваться, а отдыхать и размышлять.

Цзяньюй неспешно шёл по каменной дорожке, щёлкая пальцами по листьям, чтобы сбить с них росу. Он был в отличном настроении, и даже такая мелочь, как отражение солнца в рассыпающихся капельках, почему-то радовала. Ночь прошла спокойно, впервые за долгое время хорошо выспался, голова прояснилась. Вот всегда бы так!

В беседке, как и договаривались, уже ждала Яохань.

Он хотел было позвать её, но замер. Она была не одна.

В полутени резного навеса, за каменным столиком, сидел незнакомец. Мужчина в чёрном, с лицом настолько совершенным, что оно казалось нарисованным рукой небесного художника. Гладкая кожа, прямой профиль, длинные струящиеся волосы, которым могла бы позавидовать любая девушка.

А Яохань… смеялась. Она что-то сказала мужчине, а тот ответил – и по её взгляду было видно: он сказал что-то остроумное.

Цзяньюй не слышал слов. Только видел – как она подалась вперёд, чуть пригладила выбившуюся прядь. Как его пальцы ненадолго коснулись чашки, стоящей рядом с её. Как она не отодвинулась.

Его шаг невольно замедлился. Он вдруг ощутил, что вся лёгкость утра – солнце, пение птиц, запах свежей травы – ушла, стала будто чужой.«Это ещё кто?» – мысленно спросил он, и сердце отозвалось коротким, тревожным ударом.

Цзяньюй решительно шагнул вперёд – к беседке, к Яохань… и к тому, кто сидел рядом с ней.

Он пересёк последние камни дорожки, и его шаги, наконец, заставили Яохань поднять взгляд.– О, ты пришёл, – с радостью сказала она. Голос звучал спокойно, абсолютно никакого напряжения, даже в присутствии незнакомца.

Цзяньюй кивнул, но взгляд не отрывался от мужчины напротив. Вблизи тот производил ещё более странное впечатление. Он был не просто красив – он был совершенен.

Чужак с лёгкой улыбкой посмотрел на Цзяньюя – открыто, как будто они уже встречались.

– А ты, должно быть, Лю Цзяньюй, – сказал он, и голос его был низким, бархатистым. – Да, – ответил Цзяньюй, чуть выпятив грудь. – А ты кто?

– Это Старший ученик, Су Юншэн, – вставила Яохань.

– Су Юншэн? – переспросил Цзяньюй.

Мужчина кивнул. В тишине было слышно, как ветер пошевелил листву в саду.

Су Юншэн.

Имя, звучащее в Школе Пяти Циклов почти как заклинание. Личный ученик самого Хэ Чжэня, формально – старший, неформально – уже почти легенда и практически гарантированно следующий Глава. Они с Яохань слышали о нём много всякого: одни говорили, что он никогда не проигрывал ни в бою, ни в споре. Другие – что за него собиралась замуж Вторая принцесса, но он сбежал со свадьбы.Почти никто не видел его лично. Он редко бывал в школе, постоянно исчезая по каким-то поручениям Главы. Даже поговаривали, что нет никакого ученика на самом деле, это вообще призрак, обитающий в стенах школы.

И всё же в каждом слухе повторялись две вещи: его красота, и его беззастенчивая, опасная харизма. О нём говорили как о том, кто разрушает дисциплину одним лишь появлением. Как о том, чьё имя заставляет срывать дыхание младших учениц и выводит из себя даже самых уравновешенных наставников.

«Если хоть раз увидишь Су Юншэна – забудешь обо всём», – вспомнил Цзяньюй чью-то фразу, произнесённую когда-то вполголоса у входа в учебные павильоны.

И вот теперь этот самый Су Юншэн сидел здесь, у столика в саду, с лёгкой улыбкой, будто был просто старым другом Яохань.

Цзяньюй вдруг остро почувствовал, насколько он не готов к этой встрече. В Су Юншэне всё – от интонаций до взгляда – кричало о другом уровне игры.

– Мы говорили о древних формах каллиграфии, – добавила Яохань, будто желая разрядить обстановку. – Он разбирается в письме с тех свитков.

Цзяньюй перевёл взгляд на неё.

– Разбирается?

– Немного, – мягко вставил Юншэн. – У каждого свои интересы. У кого-то это меч, у кого-то – древние языки.

– А у кого-то – непрошенные встречи, – отрезал Цзяньюй, не повышая голоса.

Мужчина рассмеялся. Тихо, почти любезно.

– Полагаю, ты хочешь убедиться, что я не враг? Увы – ничем, кроме чашки чая, я не угрожаю.

Цзяньюй ещё мгновение смотрел на него, словно пытаясь почувствовать хоть какой-то подвох. Но ничего, кроме дружелюбия и безмятежности, в незнакомце не было.

– Тогда, может, и мне стоит сесть, – сказал он наконец и подошёл ближе к столу.

– Конечно, – ответил старший ученик Су, с едва заметным кивком. – Это ведь, в конце концов, разговор друзей.

Цзяньюй сел. Яохань разлила чай по чашкам, стараясь, чтобы жест был спокойным.

– Брат Су… так ты давно вернулся в школу? – спросил Цзяньюй, обращаясь к Юншэну.

– Вчера утром, – отозвался тот, легко откинувшись на спинку скамьи. – Хотя возвращение – дело относительное. И можете называть меня просто по имени, зачем эти формальности!

– Брат… ээ… Юншэн, значит, Глава поручил тебе разобраться с найденными в храме свитками? – Яохань сделала глоток чая.

– Среди прочего. Некоторые вещи требуют особого внимания. Особенно если речь идёт… – он на мгновение задержал взгляд на ней, – …о древней письменности.

Цзяньюй молча опустил глаза в чашку. Он не знал, почему Юншэн рядом с Яохань вызывал у него такое чувство тревоги. Это было нелепо, это же просто старший ученик…

– Хватит ли у тебя времени, чтобы помочь нам? Ты же всё время куда-то уезжаешь по поручениям Главы… – наконец спросил он, глядя прямо на старшего ученика.

– Это тоже поручение Главы, – ответил Юншэн, не отводя взгляда.

Воздух между ними снова начал натягиваться, будто струна.

Байсюэ вошла в Сад Пяти Троп со стороны восточной рощи. Свет скользил по её плечам, по прядям серебристых волос, и с каждым шагом тишина вокруг неё становилась гуще.

Юншэн поднял глаза.

Он не вскочил, не склонился в поклоне – лишь слегка наклонил голову, как бы признавая её присутствие. Байсюэ остановилась в двух шагах от беседки. Она взглянула на него. Их взгляды пересеклись.

Цзяньюй почувствовал, как холодок пробежал по позвоночнику. Он не знал, что именно пронеслось между этими двумя. Но это было точно что-то странное. Реакция Юншэна на появление богини была совершенно не такой, как у других учеников. Как будто бы… они знали друг друга.

– Утро, – сказала Байсюэ, наконец, голосом спокойным, как гладь воды.

– Утро, – кивнула Яохань, чуть сместившись, чтобы оставить место рядом.Байсюэ не села. Лишь осталась стоять, как будто её присутствие было само по себе достаточным.

Юншэн вновь взглянул в чашку.

– Пожалуй, на сегодня чая хватит, – тихо сказал он и встал. – Рад был познакомиться, Лю Цзяньюй. Чжао Яохань.

Проходя мимо Байсюэ, он едва заметно склонил голову.

Когда он ушёл, в саду повисла неловкая тишина. Байсюэ всё ещё стояла на том же месте, словно время не касалось её вовсе.

– Мне показалось, или вы знакомы? – робко спросил Цзяньюй.

– Возможно… – Байсюэ прикрыла рукой глаза и потёрла лоб, будто у неё заболела голова.

Цзяньюй взглянул на Байсюэ, всё ещё стоявшую в утреннем свете – и вдруг его кольнуло странное ощущение.

Что-то… было между ней и Су Юншэном, но почему-то оба предпочли об этом не говорить. А ещё он вдруг понял, что было нечто общее в их внешности. Не в чертах, нет, они не походили на родственников. Но что-то в осанке, в манере держаться, во взгляде… и в том впечатлении, которое они производили на людей.

Цзяньюй потряс головой.Глупости. Он сам это видел – Юншэн сидел за столом, пил чай, улыбался, разговаривал как обычный человек. Он был учеником школы. Да, редким гостем, почти легендой – но просто учеником. Он не спускался с небес в кольце ледяных мечей, не создавал предметы взмахом руки. Да и в Школе он давно – разве богам нужно было бы столько учиться? Тем более, у людей. Просто ему повезло, что он такой красивый и харизматичный…

«Нет, – подумал Цзяньюй. – Это просто совпадение».

Он снова посмотрел на Байсюэ. Та уже стояла, как ни в чём не бывало, поправляя полы своих светлых одежд. Она встретилась с ним взглядом.