Текст книги "Тени под сердцем неба (СИ)"

Автор книги: Бэймин Хайтан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Глава 3. Чудовище

Как только заклинатели вышли наружу, вопрос с телом Чжана мгновенно потерял значение. Потому что он оказался не единственной жертвой.

На площадке перед храмом – той самой, что ещё недавно казалась безмолвной и пустой, не считая обломков после оползня, – теперь лежали фрагменты тел, разбросанные словно детские игрушки. Утренний свет, мягкий и золотистый, как нарочно, высвечивал всё во всех красках.

Среди камней торчала человеческая рука, сжимающая обломок клинка. Рядом – три ноги, принадлежавшие разным людям. Всё это напоминало жуткую мозаику, собранную безумцем. У подножия лестницы – голова, безмолвно уставившаяся в небо. Глаза мёртвые, но будто всё ещё вопрошающие: «почему?»

Кровь успела засохнуть, но зловещие бурые потёки тянулись по камням вниз по склону, оставляя за собой след бегства – будто сама кровь хотела поскорее уйти отсюда. Запах смерти был густым, вязким, сжимал горло, лип к коже, проникал в одежду.

Не нужно было гадать, кому принадлежали фрагменты тел – это было всё, что осталось от наёмников, с которыми всего несколько дней назад друзья пришли исследовать храм.

Яохань первой подняла меч. Лезвие вспыхнуло алым пламенем, огненная ци заплясала в воздухе, готовая сжечь всё на своём пути. Она дышала часто, коротко – как перед боем. Цзяньюй тоже без слов вытащил духовный меч. Его широкий клинок отразил свет утреннего солнца оттенком молодой листвы. Он сосредоточился, пытаясь уловить хоть что-то: чужую ауру, отголоски зла, шёпот угрозы.

– Ты чувствуешь?.. – прошептала Яохань, не отрывая взгляда от искалеченных тел. – Я не ощущаю опасности… и это пугает сильнее, чем если бы она была рядом.

– Ничего, – тихо ответил Цзяньюй.

Нечто убило десяток людей практически одновременно, и, судя по всему, очень быстро.

Тени падали длинные, искривлённые. Камни отбрасывали силуэты, похожие на когти и клыки. Заклинатели осторожно двинулись вперёд, ступая по земле, усеянной тем, что когда-то было их спутниками. Рассматривать было необязательно: следы бойни были повсюду.

– Это… не обычный зверь, – сказал Цзяньюй. – Они были бойцы, опытные наёмники. Даже тигру было бы не по зубам двое, не говоря уж о шестерых. Но и сильных зверей духа здесь не водится, насколько мне известно…

– Может быть, демон? – пробормотала Яохань. – Но тогда где тогда его след? Где аура тьмы?

Цзяньюй сжал рукоять меча сильнее.

– Может, и не демон. Может, хуже...

Они дошли до середины площадки. В груди тяжело сдавливало – не от страха, а от чувства, что что-то наблюдает.

И в этот момент оба заклинателя подумали одно и то же, но вслух это произнёс только Цзяньюй:

– Нам нужно уходить.

И как можно скорее.

Спуск с горы оказался тяжелее, чем они ожидали. Не только физически – морально он давил сильнее. Теперь их было всего двое. Оба молчали, каждый уставившись в тропу, каждый в своих мыслях.

За плечами остался храм, заполненный тайнами и мёртвыми. А впереди – только лес. Привычный, живой, родной. И всё же сейчас даже лес казался чужим.

Они не чувствовали опасности. И именно это было страшно.

– Если бы существо всё ещё было рядом, мы бы почувствовали его, – тихо сказал Цзяньюй, неуверенно.

– А если оно знает, как прятать свою ауру? – отозвалась Яохань не оборачиваясь.

Он не ответил. Потому что знал: такие существа бывают.

Когда они спустились в долину, лес обнял их привычным шелестом листвы и запахом сырой земли. Почва под ногами стала мягче, солнце пробивалось сквозь кроны, и даже птицы пели неподалёку. Всё выглядело нормально, как и до их восхождения на гору.

– Скоро будем у тракта, – сказала Яохань. – Пожалуй, пора домой. Учителю будет интересно взглянуть на свитки.

– Да. И... отдохнуть. Хотя бы раз выспаться без ловушек под ногами.

Но не успели они сделать и десяти шагов по тропе, как Цзяньюй резко остановился.

– Ты слышишь? Кто-то плачет! Ребёнок…?

Прислушавшись, Яохань кивнула.

Плач был тихим, но настойчивым, и доносился из густых зарослей. Они переглянулись.

– Может быть, ловушка, – пробормотал Цзяньюй. – Но если это и правда ребёнок…

Яохань уже шагнула в сторону звука.

– Мы не можем уйти не проверив.

Цзяньюй вздохнул и призвал духовный меч. В лесу его стихия была сильна – корни, мох, древесный сок. Он почувствовал, как сила отзывается под кожей. Но это не успокаивало.

Продравшись сквозь кусты, они вышли к поляне у большого дерева. И увидели его.

Мальчик. Совсем крошечный – лет пяти, не больше. Сидел, поджав ноги, и судорожно прижимал к груди какую-то тряпку. Его лицо было залито слезами, глаза распухли, губы дрожали.

Он поднял взгляд и встретился с ними глазами.

– Мама?..

Голос сорвался, он всхлипнул и снова зарыдал.

Цзяньюй тут же спрятал меч за спину – пусть останется наготове, но не на виду. Это всего лишь ребёнок.

Яохань осторожно подошла ближе, опускаясь на колени.

– Не бойся. Всё хорошо. – Она говорила мягко, как старшая сестра. – Как тебя зовут?

Мальчик судорожно вдохнул.

– Ч-ж-жи… – выдавил он. – Я… я потерялся…

– Меня зовут Чжао Яохань. А это – Лю Цзяньюй. Мы заклинатели. Мы поможем тебе.

Он кивнул, снова разрыдавшись.

– Вы… вы поможете найти маму? Сестричка Чжао? Братик Лю?

– Конечно, – ответила Яохань, уже взяв его за руку. – Ты помнишь, куда она пошла?

Мальчик, не раздумывая, указал в сторону горы.

На той самой горе, откуда они только что пришли. Где не осталось ничего, кроме следов резни.

Они с Цзяньюем переглянулись. Подозрительность и тревога скользнули в их взглядах, но мальчик стоял спокойно, цепко держа её ладонь. От него не исходило опасности. Ни ауры, ни ощущения лжи.

– Ты уверен? Мы… только что были там. Там никого не было.

– Она пошла туда, – упрямо повторил Чжи. – Я видел.

– Хорошо, – сказала Яохань, медленно. – Давай поищем её вместе.

Яохань взяла мальчика за руку, и они пошли впереди. Цзяньюй последовал за ними, внимательно прислушиваясь и оглядываясь по сторонам.

Чжи вёл их не по знакомой тропе, по которой они спускались с горы, а куда-то в сторону. Деревья становились всё реже, уступая место голым валунам. Но мальчик уверенно шагал вперёд, время от времени оглядываясь и улыбаясь, как будто вёл их на прогулку. Он твердил, что видел, как мама уходила именно сюда. По дороге он пел простые песенки, перебирая знакомые каждому ребёнку слова. Яохань, немного растерянно, подпевала.

Солнце тем временем опускалось к горизонту, окрашивая всё в рыжее, зыбкое золото.

– Я устал… – сказал вдруг Чжи, остановившись у крупного валуна. – Я больше не могу идти.

– Хорошо, – отозвалась Яохань мягко. – Отдохнём немного. Ты, наверное, проголодался?

– Очень! – с восторженной искренностью отозвался мальчик и сел на землю, покачиваясь взад-вперёд.

Пока Яохань рылась в сумке в поисках чего-нибудь съедобного, Чжи достал медную монетку – откуда-то, никто не заметил. Он подбросил её вверх, поймал, снова подбросил. Пару раз уронил, но быстро подобрал и продолжил свою игру.

Цзяньюй не выпускал их из виду, глаза скользили по линии горизонта, по камням, по мальчику. Его не отпускало ощущение, что что-то здесь было не так. Но всё было спокойно. Может быть, и не стоило так переживать, это просто заблудившийся ребёнок…

Монетка выскользнула из пальцев Чжи и покатилась в сторону. Он тут же вскочил и бросился за ней.

– Не убегай далеко, – предупредила Яохань, но мальчик не ответил.

Пока он искал монетку среди камней, его тень, вытянутая и дрожащая в лучах заходящего солнца, следовала за каждым его движением, пока на мгновение не задержалась на месте, и когда мальчик наклонился за монетой, сделала шаг в сторону.

Цзяньюй в тот же миг вскрикнул:

– Осторожно!

Но было поздно.

Тень сорвалась с места и метнулась к заклинательнице, вытянувшись в острый, ломаный силуэт. В этот же момент тело Чжи обмякло. Он упал лицом вниз, прижав к груди кулачок с монеткой.

Яохань среагировала. Её меч вылетел из ножен, вспыхнув пламенем, но тень уже налетела, и удар был силён настолько, что отбросил её назад.

Цзяньюй метнулся к ней, но тень с воем пронеслась мимо, и только тогда остановилась. Громкий, неестественный вой, как будто одновременно плач и смех, эхом разнёсся по каменистой равнине.

Тень начала расти, расползаться во все стороны, уплотняясь, тяжелея. Перед ними, точно из сгустка ночи, вырос зверь. Девять голов – каждая смотрела в разную сторону. Глаза – пылающие холодом. Девять хвостов – мощные, змеиные, шипящие. Тело – обросшее шерстью, поглощало последние лучи заходящего солнца, как тьма, пожирающая свет.

– Вот и ответ, кто убил наёмников… – пробормотал Цзяньюй.

Зверь сделал шаг – земля задрожала. Его пасти клацали, когти оставляли в камнях рваные следы.

– Сестричка Чжао… братик Лю… – сказал он голосом маленького Чжи. Голосом, который теперь звучал так жутко, будто его вытягивали из самой глубины бездны.

– Я очень… проголодался.

Пауза.

Оскал.

– Заклинатели вкусные.

Глава 4. Богиня

– Мы не справимся с ним. Надо бежать.

Чудовище оскалилось, будто усмехнулось в ответ на такое предложение. Мгновением позже всё тело монстра напряглось: хвосты хлестнули по земле, как плети, разметая гальку и камни. Вздыбленная пыль не успела осесть, как зверь рванулся вперёд.

На свете стало бы двумя заклинателями меньше, не успей Цзяньюй поставить барьер. Но здесь, на голой, каменистой равнине, без леса и листвы, возможности Цзяньюя были ограничены. Ци земли он ощущал плохо, растительности не было, а значит – он черпал силу лишь из собственных резервов. Один удар он выдержал. Но надолго ли хватит?

Теперь стало ясно: монстр заманил их сюда намеренно. Здесь – его территория. Он был умён. Дерево питает огонь. В лесу как Цзяньюй, так и Яохань были сильнее, потому что могли полагаться на энергию, пропитывающую растения вокруг них. А здесь, где были только голые камни, удобно сражаться было бы, разве что, заклинателю с элементом земли. И напавший на них зверь это знал. Это был зверь духа очень высокого уровня.

Девять зубастых пастей клацали над ними в предвкушении пира. Девятиголовому спешить было некуда, он прекрасно осознавал, что молодые заклинатели долго не продержатся.

– На счёт три – снимай барьер и бежим в разные стороны! За обоими он не погонится! – резко сказала Яохань.

– Но и убежать сможет только один…

– А ты предлагаешь, что лучше не убегать никому? Так, хотя бы у одного из нас есть шанс выжить, – отрезала она. – Действуем!

Цзяньюй открыл рот, но тут же закрыл снова. Возразить было нечего.

– Один… два… три!

Сейчас оставалась только бежать.

Барьер, поставленный Цзяньюем, выдержал только ещё один удар. В тот же миг оба рванули в разные стороны, отбросив страх и сомнения. Куда – неважно, главное вперёд, бежать, подальше отсюда. И, возможно, кому-то из них повезёт… Надо просто бежать не оглядываясь!

А там, может, удастся найти помощь… Но оба понимали, что, даже если по воле случая удастся встретить сильного заклинателя, надо ещё успеть его привести. Картина растерзанных тел перед храмом всё ещё стояла перед глазами, как бы намекая, что успеть можно будет лишь к такому же итогу.

Зверь мотнул всеми девятью головами сначала в одну сторону, потом в другую, выбирая жертву. Как только исчез барьер, он резко рванул вперёд, тяжёлые лапы оставляли рытвины в земле при каждом прыжке.

Цзяньюй бежал и повторял себе: «Только не оглядывайся, только не оглядывайся». Если зверь побежит за ним, то, оглянувшись, можно потерять время и погибнуть. А если за Яохань… Даже вернувшись, он не сможет ей помочь.

Он снова и снова прокручивал в голове события, которые привели их сюда.

Как он мог быть таким безрассудным? Как он посмел вовлечь Яохань в это опасное приключение?

«Если бы я только не настоял на этом», – думал он, стиснув зубы. – «Она не должна была оказаться здесь, в этом про́клятом месте, это была моя идея… Хорошо бы зверь побежал за мной, поделом мне будет».

Но что-то внутри кричало: «Оглянись». И он оглянулся.

Внутри всё похолодело. Сердце будто остановилось, а затем взорвалось, забилось с бешеной скоростью. Страх, отчаяние, ярость затуманили его зрение. Он увидел, как тело его подруги отлетело в сторону от мощного удара, и безжизненно упало на землю. Пылающий меч вылетел из руки и потух, звякнув о камни.

«Нет, только не это… Нет.. нет.. нет!!» – пронеслось в его голове.

Мир замедлился. Воздух стал вязким, каждый звук – глухим.

На волне неконтролируемой ярости, совершенно не думая, чем это может закончиться, Цзяньюй развернулся и бросился на зверя.

Они с Яохань были неразлучны с самого детства. Их связывали многочисленные воспоминания, которые делали их по-настоящему близкими.

Вместе они приняли решение стать заклинателями и поступили в Школу Пяти Циклов. Яохань всегда была рядом, поддерживая его как в трудные моменты, так и в безумных идеях. Она искренне радовалась его успехам, а он – её. Её присутствие казалось чем-то естественным, словно она была рядом с ним всегда и всегда будет рядом.

Когда она смеялась, держа чашку травяного чая в грязных пальцах после тренировок, он думал, что другого такого упрямого, живого человека нет во всей Школе.

Она не хотела исследовать этот храм, но он уговорил её.

И теперь она лежала безжизненная… под когтистой лапой духовного зверя, силой превосходившего их обоих, а Цзяньюй ничего не мог сделать. Только погибнуть вместе с ней.

Они мечтали стать знаменитыми заклинателями и достичь Небесного уровня, но теперь их история закончится здесь…

Цзяньюй вложил всю силу в удар, но меч отскочил, словно тело зверя было покрыто камнем, а не шерстью.

Один взмах хвоста – и молодой заклинатель покатился по земле. Он попытался подняться, но ноги не слушались его. Изо рта потекла кровь.

Зверь, похоже, потерял интерес к потерявшей сознание девушке и повернулся к Цзяньюю.

Это и правда конец…

Внезапно чудовище взвыло – не победно, а от боли. Все его девять голов взметнулись к небу, зрачки сузились, пасти открылись в беззвучном рыке. Воздух задрожал.

Цзяньюй поднял голову вслед за ним – и тут же зажмурился, пронзённый ослепительным сиянием. Свет обрушился с небес, как раскат молнии, но не исчез, а только усиливался, наполняя всё пространство вокруг ледяной, чистой яростью.

Из этого света, как из трещины в самом небе, посыпались мечи – тонкие, сияющие, безупречно точные. Тысячи клинков из чистого льда падали, будто снежинки, но каждый нёс в себе силу целой армии. Они пронзали зверя с нечеловеческой лёгкостью. Девять голов взвились в панике, но каждый поворот встречал новый клинок. В глаз. В пасть. В горло. Снова и снова.

Зверь уже не ревел – он выворачивался, судорожно, в беззвучной агонии. Девять голов мотались из стороны в сторону, ища невидимого противника, но каждый раз натыкались на ледяные клинки. Его когти драли землю, хвосты били в камень, разбрасывая осколки. Но ни один удар не достигал цели. Всё было выше его, вне его.

Его движения становились все более хаотичными и слабыми, пока он не рухнул на землю с оглушительным грохотом.

Цзяньюй прикрыл лицо рукой. Воздух стал плотным, холодным, он звенел, как натянутая струна.

И тогда прозвучал голос. Ясный и чистый, он врезался в пространство как приказ из чужого мира.

– Не вмешивайся!

Тело зверя дрогнуло в последний раз – и замерло.

Лёд, покрывший его шкуру, пошёл тонкими трещинами. Через миг всё существо, ещё недавно олицетворявшее ярость и разрушение, рассы́палось в сверкающую пыль как старый сон. Не осталось ни крови, ни плоти – только холодный блеск в воздухе, тающий в вечернем свете.

Цзяньюй стоял, не в силах поверить в увиденное. Его дыхание перехватило.

– Кто…? – прошептал он.

Цзяньюй вскинул голову к небу, где ещё мерцали искры рассыпавшихся клинков.

Это должен быть как минимум Великий Мастер или даже Бессмертный заклинатель! Только откуда бы такой взялся в этой глуши?

Она возникла как образ из сна, внезапно сделавшийся реальностью.

Богиня.

Фигура, окутанная сиянием, словно сотканная из инея, ночного ветра и дыхания высших миров. Белоснежные одежды ниспадали, как водопад лунного шёлка. Волосы – серебристые, струящиеся – казались дымом, застывшим в форме волн. А глаза... глаза были золотыми, и в них было слишком много света, чтобы принадлежать живому существу.

Зверь духа был опасен, но эта хрупкая с виду девушка была гораздо более опасна, если подумать, как легко она справилась со зверем.

Цзяньюй ощущал, как всё в нём замирает. Он точно знал, где он её видел. В храме. Под куполом. На троне, в безмолвии. Тогда они с Яохань ещё думали, жива ли она, и пришли к выводу, что вряд ли.

И теперь она стояла перед ним.

– Б-гогиня...

Он упал на колени, почти рефлекторно, будто тело само знало, что стоять перед ней – дерзость.

– Встань, – сказала она.

Её голос не требовал – он просто был, и сопротивляться ему было бы как пытаться не дышать.

Цзяньюй встал, пошатываясь. И в тот же миг она коснулась его груди.

Свет из её ладони проник в тело – тёплый, но не обжигающий, как глоток родниковой воды в зной. Боль ушла.

– Спасибо… – прошептал он. И тут же – словно очнувшись:– Яохань!

Богиня уже смотрела на девушку. Её взгляд стал серьёзнее.

И в следующий миг – без движения, без жеста – она оказалась у Яохань, склонившись над ней.

Цзяньюй с трудом держался на ногах – и от усталости, и от страха. Он должен был верить, что Яохань выживет. Если кто-то в этом мире и мог спасти её, то это была богиня, что уничтожила девятиглавого зверя, словно это был лёгкий бумажный фонарик.

– Госпожа… Богиня… – голос у него дрожал. – Вы… Вы можете ей помочь? – Цзяньюй не знал, как обращаться к богам, ведь он впервые встретил кого-то подобного, поэтому решил быть максимально вежливым.

Богиня не сразу ответила. На её лице не отражалось ни жалости, ни гнева. Она смотрела на Яохань так, как смотрят на застывшую мошку в янтаре.

– Её жизнь… – произнесла она наконец, тихо, но ясно, – …принадлежит мне. Никто не смеет препятствовать плану.

Мир вокруг будто на миг замер.

Цзяньюй не сразу понял, что хочет сказать богиня. Его губы дрогнули. Но он побоялся уточнить. Это было не простое «я помогу». Это было утверждение права на жизнь Яохань, которая сейчас была в её руках.

Богиня медленно протянула руку и положила её на лоб раненой. В тот же миг из её ладони начало исходить нежное, но мощное сияние, которое окутало их обеих.

Цзяньюй хранил молчание. Как заклинатель стихии дерева, он обладал способностью ускорять процессы регенерации и облегчать боль, однако в этой ситуации его помощь была бы бесполезной. Его колени подкосились, он снова опустился на землю рядом, не отрывая взгляда от лица подруги.

Наконец, едва заметное дыхание Яохань стало ровным и глубоким. Лицо вернуло цвет, и на её щеках появился лёгкий румянец. Она выглядела умиротворённой и полной сил, как будто бы просто спала, а не находилась на грани жизни и смерти после атаки зверя духа.

Она возвращалась.

Глава 5. Истинная магия

– Спасибо... спасибо… – бормотал Цзяньюй, всё ещё не веря, что они живы. Его голос дрожал – от волнения, усталости и охватившего облегчения. – Госпожа Байсюэ... если бы не вы... Просите что угодно. Я... я сделаю всё.

– Позже, – спокойно отозвалась она.

Голос Байсюэ звучал просто и ровно, но в нём было что-то странное. Цзяньюй отметил про себя, что она говорит коротко, будто каждое слово требует усилий. Может, это не её родной язык? А может, богам вообще не нужны слова. Кто бы знал – ведь слагавшие о них легенды, не задумывались, как они разговаривают.

Он бы засыпал её вопросами, будь момент другим. Но рядом лежала Яохань, всё ещё без сознания, и это возвращало его к реальности.

– Ты, – вдруг произнесла Байсюэ. – Умеешь управлять повозкой?

– Что?.. Да, конечно. Если найдётся повозка… Я могу сбе́гать в город и пригнать...

– Долго, – отрезала она, обвела взглядом пустынную равнину.

Вокруг – только пыль, камни и земля, исполосованная когтями поверженного зверя. Ни жилья, ни дороги, ни надежды на транспорт.

Цзяньюй не успел даже понять, что она собирается делать.

Она махнула рукой.

Мир замер. Воздух перед ней задрожал, как поверхность воды, куда бросили камешек. И в следующий миг перед ними возникла повозка. Нет, не просто повозка – произведение искусства.

Резные дверцы из красного сандала, инкрустации из зелёного нефрита и жемчуга, изогнутые линии крыши, как у императорского дворца. Тонкие шторки из светлого полупрозрачного шёлка. Лошадь перед упряжью – высоченная, с густой гривой цвета осенних листьев, спокойно помахивала хвостом, будто стояла здесь всегда.

Цзяньюй уставился на это великолепие разинув рот. Он даже ущипнул себя – в буквальном смысле.– Это… это же… – он сглотнул. – Госпожа, с такой повозкой… нас заметит весь город. Даже министр не ездит в такой роскоши!

Байсюэ, не изменившись в лице, слегка наклонила голову:

– Внимание… нежелательно.

Снова взмах руки.

Повозка тут же изменилась. Как будто вся прежняя форма сползла с неё, растеклась – и осталась только сдержанная, аккуратная карета. Всё ещё добротная, всё ещё дорогая, но абсолютно обыкновенная. Из резьбы остались только лёгкие узоры, инкрустации потускнели до бронзы, а ткань шторок стала плотнее и темнее. Лошадь – теперь гнедая, сильная, но ничем не выделяющаяся.

Цзяньюй выдохнул с облегчением.

– Эта… подойдёт.

Он бросил короткий взгляд на Яохань. Та всё ещё не просыпалась, но теперь, по крайней мере, у них был способ увезти её в безопасное место. Даже если для этого пришлось стать свидетелем истинной магии.

И всё же, в глубине души, он чуть-чуть пожалел, что не прокатился в той первой повозке хоть раз, как император.

Он всё ещё переваривал увиденное, когда Байсюэ, стоявшая у повозки, вдруг прищурилась и покачала головой, словно в ответ на какую-то свою мысль. Провела ладонью по шее – мягко, как если бы стряхивала пыль с платья.

Её облик начал меняться.

Свет, что окутывал её, померк. Великолепное, почти невесомое платье, которое выглядело как будто сотканное из лунного света, стало плотнее, материальнее, золотистого оттенка. На плечи легла тонкая шаль, цвета янтаря. Волосы, сиявшие, как роса на морозе, поднялись в сложную причёску, украшенную шпильками.

Последней деталью стала широкополая соломенная шляпа с вуалью. Лицо богини – всё ещё безупречное, всё ещё прекрасное – теперь пряталось в полутени, и только глаза всё ещё были слишком золотыми, чтобы принадлежать обычной девушке, но по крайней мере стали похожи на человеческие, просто светлее обычного.

Теперь она выглядела как странствующая аристократка. Красивая и чужая, но не настолько, чтобы привлекать внимание на улицах.

Цзяньюй сглотнул. Язык чесался спросить, как – таких техник он не видел ни у одного мастера. И всё же он молчал. До тех пор, пока повозка не тронулась.

Он управлял повозкой, сидя впереди. Байсюэ сидела внутри рядом с Яохань, та всё ещё не просыпалась, и её дыхание было тихим, как шелест страниц.

Наконец, Цзяньюй не выдержал.

– Простите… госпожа Байсюэ… – начал он осторожно, не оборачиваясь. – Что это была за техника? То, как вы изменили… всё. Повозку. Себя.

Ответом было молчание. Он уже подумал, что спросил что-то неподобающее, и успел испугаться, когда услышал её голос:

– Это не техника.

– Тогда что?..

– Истинная магия.

У Цзяньюя перехватило дыхание.

Он слышал об этом. Сказки, мифы. Магия, которой владеют только небожители.

– А… этому можно научиться? – спросил он, не сдержавшись, голос дрогнул от надежды.

Байсюэ не сразу ответила. А когда заговорила, в её голосе впервые появилась нежность. И печаль.

– Нет. Не для людей. Ци – как камень, из него можно строить. А Истинная магия – это земля под этим камнем. Воздух. Вода. Она просто есть.

– То есть... – он помедлил, – никто из людей не сможет?

– Некоторые пытались. Но нет. Истинной магией могут владеть только боги.

Кажется, впервые с момента их встречи Байсюэ заговорила по-настоящему. Не короткими, отрывистыми фразами и приказами. И похоже, сейчас она была в настроении поговорить, чем Цзяньюй сразу же воспользовался. Прямо сейчас рядом с ним сидела богиня. Такую возможность упустить было бы преступлением. Он прокашлялся и, собравшись с духом, тихо спросил:

– А таких, как вы… много?

Он даже не понял, зачем спросил. Просто хотел понять. Кто она? Что она? Есть ли ещё боги, скрытые под личинами обычных людей?

– Нет, – коротко сказала она.

Цзяньюй кивнул, а потом, не удержавшись, продолжил:

– А… сколько?

– Мало, – медленно произнесла Байсюэ, глядя в сторону.

Она замолчала. И молчала так долго, что Цзяньюй начал думать, что она больше не скажет ни слова.

Повозка ехала по неровной дороге, деревянные колёса стучали мерно, словно удары сердца. Яохань тихо дышала на заднем сиденье, её лицо было спокойным, почти мирным – в контраст с напряжением, которое росло в груди Цзяньюя.

Наконец, Байсюэ произнесла:

– Почти все погибли, – наконец прошептала она. Голос был почти беззвучен, но вес его – словно свинец.

Цзяньюй обернулся и краем глаза увидел, как её пальцы сжались, сминая тонкую шаль.

– Простите… – прошептал он. – Я не хотел…

– Не вини себя, – прервала она. – Это…

Она медленно подняла руку и потёрла виски, словно у неё вдруг заболела голова. Или – будто она пыталась вспомнить что-то важное, что постоянно ускользало.

– Всё равно…простите, – тихо сказал Цзяньюй, почти шёпотом. – Я… не хотел тревожить то, что должно было остаться в прошлом.

Байсюэ не ответила. Лишь убрала руку, аккуратно сложила её на коленях – и снова посмотрела вперёд. Как будто ничего не произошло.