Текст книги "Тени под сердцем неба (СИ)"

Автор книги: Бэймин Хайтан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Он не хотел умирать героем. Он хотел жить с ней.

Яохань смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. – Цзяньюй… – прошептала она наконец. В уголке глаза что-то сверкнуло.

Он медленно покачал головой.

– Не говори сейчас.

Он снова посмотрел на неё – уже мягче, спокойнее. Почти по-взрослому.

– Если потом… я проснусь, когда всё закончится, и увижу, как ты улыбаешься – пусть это будет твоим ответом.

«А если не проснёшься?» – Яохань хотела задать вопрос. Но вместо этого кивнула, соглашаясь.

Юншэн не обернулся сразу. Он всё ещё держал ладонь на ране Байсюэ, чтобы удержать её душу в теле, – и всё же, сквозь боль и усталость, он слышал каждое слово.

Он медленно поднял взгляд и посмотрел на Цзяньюя. Без слов. Без насмешки. Без высокомерия.Лишь лёгкий, почти незаметный кивок. Признание. Он увидел не мальчика – а воина, брата по выбору.

Юншэн не стал останавливать его. Есть выборы, которые нельзя отнять.

Цзяньюй ещё мгновение стоял, глядя на свой слабеющий барьер. Потом глубоко вдохнул и повернулся к остальным.

– Слушайте. Я сниму барьер. Они сразу ринутся на нас. Я отвлеку их на себя, а вы в это время уходите. Юншэн, тебе нужно забрать Байсюэ и Яохань и как можно быстрее добраться до главного зала. – Один ты не справишься, – тихо сказала Яохань. – Это не о победе, – ответил он. – Нужно выиграть время.Юншэн не сразу ответил. Он сжал ладонь Байсюэ – всё ещё холодную – потом поднял глаза и посмотрел на Цзяньюя. – Хорошо, – сказал он. – Я сделаю всё возможное. – Он перевёл взгляд на Яохань. – И защищу её. Обещаю. Чтобы ты потом смог узнать её ответ.Цзяньюй усмехнулся. – Только не говори мне потом, что я был дураком. Хотя… – он пожал плечами. – Если скажешь, то будешь прав.

Яохань сжала его руку, и в этом прикосновении было больше, чем в поцелуе.

Цзяньюй нехотя расцепил их пальцы. – Готовьтесь.

Он прикрыл глаза – и в следующий миг вырвал меч из земли. Светящийся барьер, сдерживавший нежить, дрогнул и рассы́пался. Мёртвые заклинатели мгновенно среагировали и ринулись к нему, а Цзяньюй пошёл прямо на них.

Перед ним, вокруг, за его спиной – из-под раскрошившихся плит вырастал лес. Острые, живые корни взмыли вверх, пробивая камень и небо. Они извивались, рушили плиты и сдерживали нежить.

Юншэн поднял Байсюэ, и другой рукой обхватил за талию Яохань. – Держись, – сказал он ей. – Мы должны выжить. Ради него.

Корни, повинуясь последнему зову Цзяньюя, вытянулись вперёд и вверх, как тропа в небеса. Юншэн разогнался, прыгнул, и лес стал для него ступенью. Он взлетел. Вместе с Байсюэ и Яохань пронёсся над вражеской ордой, над сжимающимся кольцом мёртвых – прямо к дверям главного зала.

Он втолкнул девушек туда и плотно закрыл за собой дверь.

Цзяньюй остался снаружи один.

«Ха… хорошо, что я всё-таки успел выучить эту технику, – подумал он с мрачным торжеством. – Вот теперь и пригодилось».

И сердце его, несмотря на боль, наполнилось гордостью.

Его тело пронзила волна чистой, раскалённой боли. Словно внутри что-то оборвалось.Меридианы не выдержали. Тело было истощено до последней капли духовной силы. Глаза застилала пелена – он уже не мог видеть, что происходит вокруг. Только верить, что Юншэн смог добраться…

Мир накренился.Цзяньюй упал на колени. Его губы шевельнулись, но звука уже не было.«Пусть их победа станет ответом…»

…И всё исчезло.

Глава 28. Боль и надежда

Яохань вскинулась, словно очнулась от кошмара.– Цзяньюй… – одними губами прошептала она.

Сердце билось гулко и отчаянно. Ноги сами понесли её к двери, будто тело больше не подчинялось разуму.

– Нет! – Юншэн шагнул вперёд, преграждая ей путь.

– Отойди! – голос дрожал. – Надо вернуться за ним! Он же…

Её пальцы вцепились в дверную створку. Она пыталась вырваться, открыть, прорваться обратно – к нему. Как будто её упрямство могло отменить неизбежное.

– Нельзя возвращаться, – сказал Юншэн тихо, но непреклонно.

– Он же там один! – её голос сорвался в крик. – Один, с ними, с этими…! Как мы можем дать ему умереть ТАК? Пусти!

Яохань всхлипнула, задыхаясь от слёз, и опустила голову, ударившись лбом о холодную дверь.

– Я должна… должна была… сказать ему…

Голос сорвался.

Юншэн стоял рядом. Он не стал говорить ей «успокойся». Не прикасался. Эту боль нужно было прожить, дать ей вылиться. Только время могло заглушить боль, которая сейчас рвала её изнутри.

– Он знал, что делает, – наконец проговорил он. – И он выбрал не смерть. Он выбрал спасти тебя.

Яохань медленно подняла взгляд.

– Но он не должен был. Я не хотела… я не просила… я не стою того…!

– Он знал, ради чего живёт и ради кого умирает. Не отнимай у него право сделать этот выбор. Не отнимай у него смысл.

Она зажмурилась. Зубы впились в губу так, что выступила кровь. Её трясло. Но она сделала шаг назад от двери. Один. Второй. И разрыда́лась.

Юншэн крепко обнял девушку, прижал её к себе. Как старший брат, как друг, который знал, каково это – терять и не иметь права плакать.

– Ты не одна, – сказал он наконец, почти шёпотом.

Яохань уткнулась ему в плечо. Она дрожала, как раненый зверёк, пытаясь сдержать рыдания. Слёзы жгли ему кожу сквозь ткань, и всё же он не отпустил. Только крепче сжал объятие, медленно гладя её по спине.

– Он… – голос её был еле слышен. – Он хотел знать, кем я могла бы быть для него. А я… даже не смогла ему сказать…

– Тогда скажи это сейчас, – прошептал Юншэн. – Тем, что пойдёшь дальше. Именно такого ответа он хотел.

Она снова всхлипнула, вцепившись в его одежду.

– Ты прав…

***

Байсюэ всё ещё сидела у стены, дыхание было едва заметным.

Погруженная в своё горе, Яохань не сразу заметила, что ее грудь содрогнулась от вдоха, и только тогда стало ясно, что она возвращается.

Юншэн шагнул ближе, опускаясь на колено рядом, осторожно коснувшись её плеча.

– Байсюэ, – тихо позвал он.

Она открыла глаза.

Её взгляд скользнул по лицу Юншэна, потом остановился на Яохань, всего на миг задержался на её заплаканном лице, опущенных плечах, и этого было достаточно, чтобы понять: Цзяньюя больше не было.

Байсюэ не стала ничего спрашивать. Лишь закрыла глаза, позволив этой утрате раствориться в сердце.

Храм содрогнулся.

Где-то в глубине раздался глухой треск. Пол под ногами задрожал, и по стенам разбежались трещины, из которых начали просачиваться тонкие тени.

Время кончилось.

Они находились в самом сердце зала. Вдруг потолок сорвался и взлетел ввысь, исчезая во тьме. На пьедестале статуи богини с лицом Небесной императрицы тоже расползлись трещины. Посыпались камни. Раздался стон, будто сам храм заплакал от боли своего разрушения.

Статуя дрогнула. От прекрасного лица откололась часть щеки, оставив зияющий провал. Трещин становилось всё больше, пока, наконец, вся фигура не разлетелась мелкой пылью. Даже последнее напоминание о милости древних богов исчезло из этого мира.

Со стен сорвались камни, и Яохань зажмурилась от пыли. Байсюэ подняла руку, поставив тонкий, прозрачный барьер, чтобы обломки не задели их.

– Всё рушится, – тихо сказала она. – Печать больше не сдерживает Пустоту.

Юншэн резко поднял голову, прислушиваясь. Сквозь громовые раскаты разрушающегося храма до них донёсся едва слышный, потусторонний гул.

В следующее мгновение пол под их ногами треснул окончательно. Всё пространство словно выгнулось, искажаясь, и в сияющей вспышке они оказались уже снаружи – под чёрным небом, над которым уже разверзся гигантский разлом.

Площадь превратилась в поле руин, будто чья-то гигантская ладонь ударила по храму сверху. Каменные плиты были разбиты и смещены, повсюду валялись обломки колонн и статуй. Чистый Зал Десяти Тысяч Благословений превратился в место десяти тысяч кошмаров.

Сотни неживых воинов стояли в безмолвии. Все они были направлены лицами к центру.

Прямо под разломом, воздев руки к небу, стоял он.

Юэцзинь.

От каждой мёртвой фигуры к нему тянулись тонкие чёрные нити энергии. Он поглощал всё, что в них осталось.

Яохань застыла. Её сердце сжалось от ужаса. В этой толпе не было отличий – друзья, враги, учителя, невинные. В горле пересохло, когда она подумала, что где-то там, между обломков и мёртвых тел, мог быть и Цзяньюй.

Байсюэ уже была на ногах, бледная, но держалась из последних сил, опираясь на Юншэна, который сейчас не отводил взгляд от фигуры на площади.

С каждым ударом сердца рваная пасть в небесах становилась шире, глубже. Небо теряло форму.

Юэцзинь не двигался. Он просто стоял в центре, поглощая энергию из всего вокруг. Он уже не был ни собой, ни чем-то живым. Просто проводник, ключ к двери.

– Мы не можем позволить ему открыть врата… – прошептала Байсюэ.

И прежде чем Юншэн успел остановить её, она шагнула вперёд. Золотой свет разорвал тьму. Её фигура засияла, когда она призвала божественную силу, чтобы обрушить на центр разлома.

Но Юэцзинь поднял взгляд.

Он не издал ни звука, но одним мановением ладони разрубил её формацию пополам. Байсюэ отшвырнуло в сторону.

– Нет! – крикнул Юншэн. Он мгновенно призвал своё копьё и бросил его наперерез теням, которые устремились к ослабленной богине.

Но вдруг почувствовал, как чья-то ладонь сжала его запястье.

Яохань.

– Подожди, – прошептала она. – У меня есть идея.

Юншэн растерянно моргнул.

– Что?

– Скажи, мир богов…от него хоть что-то ещё осталось?

Юншэн кивнул, не понимая, куда она клонит.

– Тогда… отведи меня туда. Прямо сейчас.

***

Яохань смотрела на Юэцзиня, стоящего в самом сердце разрушения. Пасть разлома в небе раскрывалась всё шире, клыки Пустоты уже впивались в мир, начинали рвать его.

Она вздрогнула, когда Байсюэ упала. Силуэт богини врезался в землю, оставив в каменной плите трещину, и рухнул у подножия обломанной колонны.

Юншэн собирался присоединиться к бою.

Но они проиграют.

Всё, что Юншэн рассказывал о предыдущих циклах… они всегда проигрывали. Потому что пытались остановить Пустоту силой.

А сейчас… Они сами создали нечто новое, чего не было раньше. Смертную с силой богов.

Юэцзинь действительно уже не был собой. Но что если…?

Тонкая, хрупкая надежда, которую Яохань давно должна была отбросить, но… Её кровь уже один раз смогла дотянуться до осколка сознания падшего бога здесь, в мире смертных. И это не было сном или иллюзией. Он сам заговорил с ней. Он помнил своё имя. Что, если и в мире богов что-то от него осталось? Ведь именно там всё случилось.

Её рука легла на запястье Юншэна. Он замер, скорее от неожиданности, что кто-то посмел остановить его.

– Скажи, мир богов…от него хоть что-то ещё осталось?

Юншэн кивнул, не понимая, куда она клонит.

– Тогда… отведи меня туда. Прямо сейчас! – Яохань перевела взгляд с него на Юэцзиня. – В мир богов. К месту, которое было ему дорого. – Она чуть запнулась, но продолжила: – Я уверена, что ты знаешь. Он был твоим другом, верно?

Юншэн замер. Эти слова – «был другом» – отозвались в его памяти болью.

– Был. Когда-то.

– Тогда помоги мне найти это «когда-то». То место, где он мог быть… собой. Где он ещё помнил, кто он. – Она шагнула ближе. – Если я смогу добраться до той части его души, которая ещё не поглощена… может, я смогу остановить всё это.

Юншэн смотрел на неё, и на миг в его взгляде мелькнул страх.

Смертная, и всё же хочет вести нас туда, где даже боги сдались.

– Ты хочешь войти туда. Сейчас, когда Врата уже открываются?

– Да, – сказала Яохань. – Потому что, если мы просто будем драться, мы проиграем. Ты сам рассказывал про ваши прошлые жизни. А сейчас у вас есть я. И я уже однажды смогла поговорить с ним. Я хочу попробовать ещё раз! Байсюэ создала меня, чтобы найти другой путь.

Юншэн долго смотрел на неё.

Сколько раз мы начинали всё сначала. И всё равно не смогли изменить судьбу. А ты… дитя обоих миров. Ты не отступаешь.

Наконец, он кивнул.

– Тогда идём. Я помогу.

Глава 29. Юэцзинь

Байсюэ всё ещё сражалась в одиночку, окружённая отблесками света и тьмы.

Яохань проследила за взглядом Юншэна. Понятно, почему он медлил.

– Ты сомневаешься?

Он отвёл взгляд.

Сомневался ли он? Конечно. То, что сказала Яохань, имело смысл. Но он не был уверен, что путь, который предложила смертная – не просто красивая, отчаянная иллюзия.

А ещё это означало, что он оставит Байсюэ сражаться одну.

Но она знала, на что шла. И она вовсе не беззащитна. Хотя после ранения стрелой тьмы её силы были нестабильны, но она всё же не обычная богиня. Она сосредоточие сил сотен других богов.

Юншэн взглянул в глаза Яохань.

– Ты веришь, что сможешь достучаться до него?– Верю, – ответила она, не отводя взгляда.

Байсюэ на мгновение обернулась, словно почувствовала их разговор. Их глаза встретились. И Юншэн впервые не бросился к ней.Будучи назначенным её стражем, он уже столько раз пытался её защитить. Но, может, потому, что он не умел отпускать и доверять, всё повторялось.

Байсюэ не просто так придумала этот план, решила довериться смертным.

Юншэн поднял руку. Его пальцы очертили в воздухе незримый знак. Пространство перед ним расслоилось, открывая проход в иную реальность. Воздух наполнился запахом золы.

– Держись крепче, – сказал он, взяв за руку Яохань, а она, не колеблясь, шагнула за ним.

Они исчезли.

***

Мир, что когда-то сиял тысячей звёзд и был отражением божественного порядка…

Теперь от него осталась только пыль.

Перед ними раскинулись руины небесного дворца. От роскошных залов и галерей остались лишь изломанные каменные рёбра.

Юншэн делал вид, что ему безумно интересно рассматривать камешки под ногами, потому что находиться в этом месте причиняло ему почти физическую боль. Он помнил, как в утреннем свете лучи играли на водах зеркального пруда перед дворцом. И как Юэцзинь однажды уронил туда свиток, на который тут же слетелась стайка блестящих рыбок, решивших, что это еда.

– Знаешь, Яохань… Когда мы жили здесь, я думал, что этот мир вечен. Что, как бы мы ни ошибались, всё равно найдётся кто-то, кто поправит ход вещей.

Яохань молчала. Слов не было. Только горечь. Каким бы ни был прекрасным этот мир в прошлом, сейчас в нём не осталось ни единой живой души.

Но времени на воспоминания не было.

– Скажи, – заговорила она, – где-то здесь была комната… похожая на зал с книгами? Там ещё был большой стол и карты звёздного неба…

Юншэн резко повернулся к ней. Его глаза вспыхнули:– Да. Ты… ты описала его точно. Это была библиотека в западной части дворца. Там мы с Юэцзинем проводили много времени.

– Мы можем туда попасть? Я чувствую, что это место важно.

Юншэн кивнул.

– Да. Это недалеко. Здесь всё рухнуло, но я знаю, как туда пройти.

Он протянул ей руку, и они двинулись вперёд по треснувшим плитам, минуя исковерканные арки и осыпавшиеся стены. Мир вокруг них был мёртв, окончательно и бесповоротно, ведь даже перезапуск цикла времени не смог вернуть его к жизни.

Юншэн шёл медленно. Под ногами хрустели не камешки, а осколки собственной памяти.

– Здесь, – сказал он, наконец.

Того величественного зала библиотеки, который запомнила Яохань из своего виде́ния, больше не было. Перед ними раскинулась огромная каменная площадка: ни стен, ни потолка, ни полок с книгами. Остался лишь мозаичный пол с некогда красивыми узорами из звёзд и стилизованных облаков. Плитка выцвела и покрылась толстым слоем пыли.

Яохань прошлась по бывшей библиотеке. Она и сама не знала, что ищет, но чувствовала, что ответ где-то рядом.

Юншэн всё это время шагал следом, не говоря ни слова. Он будто заново переживал всё то, что так долго и старательно хранил в себе. Его лицо было напряжено, взгляд затуманен. Но в какой-то момент он замедлил шаги, отошёл в сторону, а потом и вовсе остановился.

Он опустил взгляд на плитку под ногами. В этом месте выцветшие линии складывались в огромное белое облако.

– Я не знаю, осталась ли от него хоть что-то. Но если да, то это определённо здесь.

Яохань замерла и повернулась к нему.

Он смотрел на облако под ногами и не поднимал глаз.

– Наш последний разговор перед тем, как он исчез… Я должен был заметить, что он уже начал меняться. Но не хотел этого признавать. Мы думали, у нас будет много времени впереди… И если ты правда сможешь увидеться с ним, может, ты успеешь сказать то, что не успел я.

Яохань опустилась на колени рядом с Юншэном, не сводя взгляда с мозаичного облака. Сейчас оно стало символом призрачной надежды.

И вдруг что-то внутри потянуло её, какое-то непонятное чувство. Она не осознавала своих действий, просто знала, что именно так нужно, именно так правильно.

Её меч сам лёг к ней в руку. Сейчас он не пылал огнём – лезвие отразило пепельное небо. Без колебаний она провела ладонью по острому краю. Сталь легко рассекла кожу, и алая капля растеклась белому облаку, окрашивая его в цвет вечерней зари. Живая горячая кровь смертной в мире богов стала громогласным стуком в закрытую дверь.

Юншэн вздрогнул, но не остановил её.

– Если он ещё здесь, – прошептала Яохань, – то почувствует, что его ждут.

Словно под тончайшим покрывалом времени, в трещине между прошлым и настоящим, отозвалось что-то слабое, едва различимое.

Яохань вскрикнула, когда каменная плитка под её ногами растаяла, превратилась в чёрную воду. Опора исчезла. Её тело повлекло вниз, и мгновение спустя она уже тонула в холодной и вязкой тени.

Но это ощущение было знакомым.

Где-то впереди возник слабый отблеск, и Яохань изо всех сил потянулась к нему.

И тьма отпустила её. Вокруг раскинулась бескрайняя гладь чёрной воды. В сердце этой безвременной серой бездны возвышалось одинокое дерево. Его ветви тянулись вверх, а серебристый свет исходил из трещин на стволе.

У корней, в полумраке, сидела знакомая фигура. Высокий, худощавый силуэт мужчины, почти сливающийся с самим деревом.

Яохань побежала прямо к нему. И когда она приблизилась, он поднял голову.

– Ты слышишь меня? – тихо спросила она. – Я пришла поговорить с тобой.

Он молчал, но в его глазах-безднах дрогнуло что-то живое.

– Я знаю, ты устал и не можешь бороться. Но если в тебе ещё есть хоть капля тебя самого – помоги нам.

Юэцзинь покачал головой.

– Не смогу. Моё тело и разум окончательно слились с Пустотой и остановить её нельзя.

– Но ты ещё здесь! Значит, это ещё не конец. Если бы ты был только Пустотой, ты бы не дал мне войти. Ты бы не слушал. Ты бы не говорил, чтобы мы не сдавались!

Яохань шагнула ближе. Её голос стал тише, но твёрже:

– Юншэн винит себя в том, что произошло с тобой. А тебя он давно простил.

Юэцзинь отвернулся.

– Простил… – повторил он глухо. – Но я – нет. Я не простил себя. Я был богом знаний и открытий, Яохань. А не понял самого важного. Что не всё можно постичь, не всё нужно открывать. Я сам привёл Пустоту к порогу мира.

– Ты ошибся. Но ошибаются все, даже боги. Но ты всё-таки остался. Ты ещё держишься за этот мир!

– Твоя воля сильнее моей, смертная, – Он горько усмехнулся. – Я чувствовал её, когда ты призвала меня своей кровью. Ты заставила меня вспомнить имя, которое я уже почти забыл.

Его пальцы дрогнули, сжались в кулак.

– Я больше не принадлежу этому миру. Даже если я смогу закрыть Врата, здесь нет для меня места. – Он прикрыл глаза. – Передай Юншэну, что когда я вернусь, он должен убить меня.

– Скажи мне сам.

Юэцзинь резко обернулся, застигнутый врасплох.

Яохань не удивилась. Пусть её кровь и помогла связаться с Юэцзинем, но Юншэн, как бог памяти, не мог не последовать за ней в осколок воспоминаний. Он всё время был рядом.

Юэцзинь выпрямился, словно собирая остатки воли в одно последнее решение.

– Всё должно закончиться, – произнёс он. – Когда я закрою Врата… пока я буду в сознании, ты должен убить меня до того, как Пустота вернётся. У тебя будет всего один удар сердца, чтобы сделать это.

Юншэн смотрел на него долго. Его лицо оставалось неподвижным, но в глазах горела вся буря эмоций, что он так долго прятал. Затем он склонился в глубоком поклоне.

– Хотя бы в этот раз ты не уйдёшь не попрощавшись.

В глазах Юэцзиня впервые за долгое время вспыхнуло что-то тёплое. Сожаление. Благодарность. Дружба.

– Спасибо… – прошептал он. И поклонился в ответ.

– Тогда возвращаемся, – нарушила тишину Яохань. – Байсюэ ждёт нас.

Глава 30. Тени под сердцем неба

Воздух вздрогнул и разлетелся, будто искры от костра. Они вернулись в то же место, откуда перенеслись в мир богов.

В чёрном небе по-прежнему зиял разлом – теперь он стал ещё больше.

Первое, что увидела Яохань, – Байсюэ. Та стояла напротив существа, в чьих чертах с трудом можно было узнать Юэцзиня. Он парил над землёй, охваченный вихрями тьмы, что тянулись к жадной пасти Врат.

– Мы… успели? – прошептала Яохань, едва сдерживая дрожь. Её сердце билось, как боевой барабан, в ритме стремительно приближающегося конца.

Юншэн сжал её плечо. Он тоже смотрел на Юэцзиня.

– Кажется, да. Но нужно подойти ближе, иначе момент будет потерян. Предупреди Байсюэ.

Яохань кивнула. В её взгляде вспыхнула решимость – сильнее любого страха. Всё, что было прежде, вело их к этому моменту.

Она сорвалась с места, как стрела, выпущенная судьбой. Ноги сами несли её вперёд – по земле, усеянной пеплом и телами, мимо расколотых плит и корней, что всё ещё хранили следы ци Цзяньюя.

Оказавшись рядом с богиней, Яохань окликнула её и в двух словах передала суть плана. Нужно было продержаться, отвлечь существо от Врат и ослабить его – чтобы настоящий Юэцзинь смог вернуть себе контроль над телом и разумом.

В ту же секунду Юншэн метнулся вперёд. Он даже не оглянулся, полностью доверившись Яохань. Всё его внимание было приковано к существу над землёй, к тому, что когда-то было его другом.

У них будет лишь один удар сердца, чтобы воплотить задуманное.

Трое одновременно бросились в атаку.

Яохань прыгнула, оттолкнувшись от разбитой колонны. Её нога скользнула по гладкому камню, но в тот же миг опору нашёл выступ – один из сухих корней, что топорщились из-под земли, словно мёртвые пальцы. Она не знала, откуда он взялся – но в сердце почувствовала: это был он. Цзяньюй. Даже после смерти он всё ещё был рядом.

Где-то на задворках сознания вспыхнула предательская мысль: что если Юэцзиню не удастся вернуть себе контроль? Что если он обманул?

Но она быстро погасила её. Не время сомневаться! Даже если надежда – ложь, она всё равно выберет её.

Существо из тьмы вздрогнуло, когда его атаковали с разных сторон. Разряд чёрной энергии вырвался из его тела. Тьма взорвалась вокруг него кольцом, сминая окружающее пространство в кулаке ярости. Волна небытия накрыла весь город и разошлась за его пределы.

И только провал в бездну по-прежнему зиял на затянутом тучами небе. Края трещины разошлись еще немного.

Яохань отбросило на два десятка шагов и ударило спиной о торчавший из земли камень. Весь мир на мгновение погас. В ушах звенело. Тело больше не слушалось, даже рукой не пошевелить. Всё внутри кричало от боли. Изо рта тонкой струйкой потекла кровь, но не осталось сил ее вытереть.

Сквозь пелену перед глазами Яохань различила расплывчатые силуэты. Пятно света всё ещё упрямо вспыхивало. Байсюэ, как белая бабочка, пойманная в паутину тьмы – чёрные тени обвивали тело, впивались под кожу, сжимали шею. Как будто сама Пустота, в ярости, что кто-то посмел оказывать сопротивление, методично пыталась лишить её воли. Но богиня отказывалась быть жертвой. Она боролась.

Мутный взгляд Яохань с трудом отыскал Юншэна.

Его одежда была разорвана, лицо залито кровью. Левая рука висела плетью – похоже, одна из волн тьмы ударила так, что кость треснула. Но он всё ещё стоял. В его глазах пылал упрямый, почти безумный свет.

Он видел, как Байсюэ захлёбывается во тьме. Видел, как Яохань лежит и почти не шевелится, её кровь капает на каменные плиты. И всё, что он чувствовал – это ярость. Против судьбы. Против бессмысленного разрушения.

Боги и смертные, которые, не задумываясь, отдали свои жизни, Байсюэ, Яохань, Цзяньюй, заклинатели Школы… – все они просто любили этот мир и хотели жить дальше…

В его сознание ядовитой змеёй прокрались чужие мысли:

… Они ничего не значат. Все они оказались бессильны перед Пустотой. У неё нет жалости, у неё нет чувств, она не убивает потому, что ей нравится убивать. Она просто как сила природы – существует. Бороться с ней – всё равно что пытаться вычерпать море ложкой. Позволь ей стереть всё. Тогда страдания этого мира наконец-то закончатся…

– Нет, – прохрипел он. – Друг мой… только ты можешь всё изменить. Ты ещё здесь. Я это знаю.

Он медленно поднял копьё одной рукой. Её тут же пронзили тысячи игл боли, но он был готов.

На короткий миг пламя Пустоты угасло. И в этом – одном, единственном мгновении – во взгляде существа мелькнуло узнавание, отблеск горечи, стыда и сожаления.

Он – Юэцзинь – повернулся к расколотому небу. Рука, вся из дрожащих теней, взметнулась вверх.

Разлом захлопнулся. Без вспышек, без звука. Просто исчез.

Юншэн не медлил. Он тут же метнул копьё. Оно вспыхнуло в воздухе ярким серебром и вонзилось прямо в то место, где когда-то билось сердце.

На одно бесконечно короткое и бесконечно долгое мгновение – их взгляды встретились.

«Спасибо…»

А потом – тело Юэцзиня медленно растворилось в воздухе, превращаясь в серый дым.

Мир, застывший между вдохом и выдохом, наконец, смог дышать полной грудью.

***

Чистый Зал Десяти Тысяч Благословений, как и весь город Сяочжэнь, превратились в кладбище теней. Не осталось ни одного живого дерева, ни одного уцелевшего строения. От городской стены остались стоять только ворота. Земля была выжжена везде, куда распространились чёрные тучи во время открытия Врат.

Яохань лежала на боку, прижимая руку к рёбрам. Дыхание было рваным, кровь никак не останавливалась. С усилием она поднялась на локоть. Перед глазами всё плыло. Её взгляд блуждал по разрушенной площади и пытался зацепиться хоть за один знакомый силуэт.

Лучше бы она этого не делала, потому что рядом оказалась чья-то оторванная рука, покрытая ошмётками серой кожи.

Девушку вырвало кровью. Неважно, сколько она медитировала и тренировалась сохранять спокойствие, чтобы направлять ци. К такому Школа Пяти Циклов её не готовила.

Она по-прежнему не чувствовала ног, а попытка подняться и осмотреться в поисках Юншэна и Байсюэ причинила такую боль, что Яохань потеряла сознание.

***

Мир возвращался к ней постепенно. Гул в ушах, ноющая боль во всём теле. И только потом она почувствовала и осознала тёплое прикосновение.

Её веки дрогнули. Всё вокруг казалось мутным. Но чьи-то сильные руки поддерживали её голову. Она с трудом подняла взгляд – и встретила глаза Юншэна.

Он был бледен, на лице засохла кровь. Его плечо разодрано до кости. Но он заботливо обнимал её, а от пальцев его здоровой руки исходил мягкий свет.

– Не двигайся, – прошептал он. – Всё хорошо.

– Исцеляешь меня. А сам… – Она попыталась прикоснуться к его руке, но не смогла.

– Я в порядке. – Юншэн склонил голову ближе. – Тебе больно?

– Уже меньше. Но ты… очень плохо выглядишь.

– Переживу, – он слабо усмехнулся.

Яохань хотела что-то сказать, но её взгляд скользнул в сторону – и она заметила Байсюэ.

Та сидела чуть поодаль, прямо на обломках каменного пола, скрестив ноги, руки на коленях. Волосы её были спутаны и слиплись от крови. Белоснежная мантия порвана. На светлой коже были видны следы ожогов от прикосновения Пустоты. И всё же… в её облике не было слабости. Её дыхание было глубоким и ровным.

– Она… – прошептала Яохань.

– В медитации, – ответил Юншэн. – Она потратила много сил, нужно восстановиться.

Яохань слабо кивнула.

Её взгляд скользнул по разрушенной площади, проследовал дальше… Да дальше, где раньше простирался прекрасный город Сяочжэнь, не было ничего. Даже очертаний улиц не осталось – только сухая земля, пепел и камни.

Выжить – оказалось не тем же, что спасти.

Яохань не смогла даже заплакать. Вот, значит, каким станет её ответ на вопрос Цзяньюя…

Она долго молчала, глядя в выжженную даль. Она будто не знала, в каком мире сейчас оказалась. Когда она посетила разрушенный мир богов, ей было очень тяжело. Но сейчас её родной мир чуть не стал таким же. Но в нём хотя бы осталась жизнь…

Только вот сколько времени уйдёт на восстановление? Для смертных может смениться несколько поколений, пока зарастут шрамы на теле мира.

– Что теперь? – спросила она.

Юншэн ведь бог, он наверняка знает, что делать.

– Я не знаю, – ответил он. – Впервые за все жизни… я не знаю.

***

Яохань не могла сказать, сколько времени прошло. Скорее всего, несколько дней.

Она уже могла сидеть самостоятельно, прислонившись к разбитой колонне. Боль в теле отступила благодаря исцелению Юншэна. Он уже не лечил её напрямую – просто молча сидел рядом, наблюдая за мрачным горизонтом. Иногда она ловила на себе его внимательный взгляд.

– Ты ведь помнишь прошлые циклы? – тихо спросила Яохань, нарушая молчание.

– Я помню всё.

– Что ты чувствовал, когда всё начиналось сначала?

Он повернул голову и посмотрел на неё.

– Надежду. Каждый раз. Потому что каждый раз всё было чуть-чуть иначе.

– А Байсюэ?

– Она каждый раз погружалась в сон. И когда просыпалась, не помнила всего. Даже меня. Но потом вспоминала.

– И ты каждый раз ждал, пока она вспомнит о тебе?

– Да. Сначала я даже боялся, что этого не произойдёт. Но мой долг всё равно был связан с ней.

Яохань опустила глаза.

– А сейчас? Ведь вы исполнили приказ Небесного императора. Пустота не поглотила этот мир. Если бы начался новый цикл, стал бы ты снова её ждать?

– Да, – Юншэн ответил не раздумывая. – Сначала, возможно, я и оставался с ней из-за долга. Но я искренне полюбил её… Я бы всё равно искал её, и это уже не имело бы никакого отношения к Небесному императору, ни к Пустоте.

Свет рядом изменился. Раздался едва слышный шелест одежд.

Яохань и Юншэн повернули головы одновременно.

Байсюэ открыла глаза.

– Вы говорили о прошлом?

Яохань кивнула.

Она была рада снова услышать её голос.

Когда они впервые встретились, богиня казалась такой холодной и отстранённой, мало говорила. Теперь стало понятно, почему. Она только пробудилась, и ещё не помнила всего, что должна была.

Когда Юншэн рассказывал об этом, она чувствовала его боль, и его чувства к Байсюэ. Скованные долгом и страшной судьбой, они всё равно нашли возможность полюбить друг друга…

А то, о чём Яохань хотела бы попросить… Это значило снова обречь их на страдания. Но…

Байсюэ пристально посмотрела на девушку. От её глаз, цвета расплавленного золота, невозможно было скрыться, невозможно было лгать, даже самому себе. Сомнения, бурлящие в душе Яохань, не могли спрятаться от него.

– Ты хочешь спросить, – сказала она. Голос её был ровным. – Но боишься, потому что ответ причинит боль.

Яохань замерла. Весь её хрупкий, измученный мир сжался до одной точки, одного слова, одного взгляда. Пальцы дрожали, теребя изорванный рукав.

Байсюэ не торопила её.

– Ты говорила, что это будет последний цикл, – выдохнула она наконец. – Но… если бы… если бы ты всё же смогла вернуть время назад… Что стало бы с Пустотой? Смог бы Цзяньюй тогда… и все остальные…