Текст книги "Впечатляюще неистовый (ЛП)"

Автор книги: Беттина Белитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Беттина Белитц

–

Люси и Леандер:

Впечатляюще неистовый

Переведено специально для группы

˜”*°•†Мир фэнтез膕°*”˜

http://vk.com/club43447162

Переводчики:

lena68169

Редактор:

Оливия Джеймс

Русская обложка:

Надежда Зайцева, lena68169

Аннотация

Семейный отпуск ставит Люси перед неожиданными проблемами: Как ей прятать в течение семи дней, невидимое, но всё же очень даже ощутимое тело Леандера в крошечной цыганской повозке? (И вообще: как она сможет делить койку с не таким уж и непривлекательным охранником, который не помнит, что поцеловал её?) Проблема решается гораздо более драматично, чем она надеялась: Люси перенимает некоторые свойства Леандера и внезапно ей нужна помощь хорошего друга.

Оглавление

Глава 1. Прыжок в ад

Глава 2. В интересном положении

Глава 3. Тренировка деэскалации

Глава 4. Осмотр плоти

Глава 5. Счастливого пути!

Глава 6. Чёрная бригада

Глава 7. Испорченные продукты

Глава 8. Пожалуйста, пристегнитесь!

Глава 9. Своего рада осмоса

Глава 10. По меньшей мере, в Гваделупе

Глава 11. Трогать запрещено

Глава 12. На всякий случай

Глава 13. Разыскивается: Люси

Глава 14. Творог и турецкие шутки

Глава 15. Спорт на воде

Глава 16. Весёлая, цыганская жизнь

Глава 17. Чёрная Сара

Глава 18. Эффект Рождества

Глава 19. Привет от ног Билли

Глава 20. Пираты Карибского моря

Глава 21. Семейный портрет

Глава 1.

Прыжок в ад

– Хорошо, это очень просто, – прервала я гнетущее молчание ребят, пытаясь игнорировать нервный свист и напевание Леандера. С сегодняшнего утра он бурчал себе под нос Joe le taxi. Предположительно песня, которая прославила жену Джонни Деппа. Примерно триста лет назад. Что меня совершенно не интересовало.

Меня интересовало только одно: с одной плоской крыши, на которой мы стояли, перепрыгнуть на другую. Три метра разрыв. Самое большее. Скорее меньше. Разве Сеппо, Билли и Сердан этого не понимали? Это было выполнимо. На уроке физкультуры мы прыгали все, по крайней мере, четыре метра. Сердан даже пять.

– Это действительно просто. Разбежаться прыгнуть, кувырок.

– Да, это особо простой способ убить себя, – проворчал Сеппо, уставившись мрачно на пол, но я увидела на несколько секунд как в его глазах загорелся солнечный летний свет. Намёк на улыбку. Он хотел сделать это точно так же, как и я.

Мы все хотели этого. Не заниматься больше паркуром в тусклом, душном спортзале перед глазами нашего классного руководителя, а без взрослых, на открытом воздухе, на крышах Людвигсхафена. С нас было довольно, приземляться на мягкие маты и перед господином Рюбзамом посыпать руки магнезией.

– Это четырёхэтажный дом, Люси, – продолжил Сеппо приглушённо. – Если один из нас упадёт, тогда ... – Он остановился и Леандер тоже прекратил своё несчастное насвистывание. Одно мгновение оба смотрели на меня так интенсивно, что у меня пошли мурашки по коже. Я опустила веки. Сеппо я могла смотреть в лицо, независимо от того, как серьёзно он смотрел на меня, но с Леандером у меня были сложности. Потому что Леандера я поцеловала, на школьной поездке. Или он поцеловал меня?

Не имеет значения – так как затем он всё равно забыл об этом. Потому что был пьян. А может быть просто не хотел вспоминать. Иногда мне это подходило, потому что у меня не было желания обсуждать с ним наш поцелуй, а Леандер хотел всегда всё подробно обсуждать, но смотреть ему в глаза я всё же не могла.

Когда я была вместе с другими ребятами, так было даже лучше. Потому что я была единственная, кто мог видеть Леандера. Так как Леандер был моим ангелом-хранителем. Мне нельзя было так называть его, потому что слово ангел-хранитель он до смерти ненавидел. Он называл себя Sky Patrol или охранник, но был здесь для того, чтобы защищать меня. Пока не начал забастовку и на него не было наложено телесное проклятие. Что на простом языке означало: Я могла его видеть и слышать; все остальные могли его только чувствовать. С тех пор моя жизнь состояла только из хаоса, лжи и недоразумений. По крайней мере, мне теперь больше не было скучно.

Так же с человеческими ребятами в последнее время стало сложно. Потому что я поцеловала не только Леандера. Нет, я поцеловала так же Сердана. Чтобы отомстить Леандеру, так как тот тайно поцеловал Софи. Мне нравился Сердан, и с тех пор как я поцеловала его, мой желудок подпрыгивал, когда я садилась утром рядом с ним и Билли в электричке.

Но как только я думала о поцелуе между мной и Леандером, внизу в тени развалин замка, в полной темноте, в страхе и слезах, мой желудок делал настоящий кувырок, а потом я сердилась. Как он только мог такое забыть?

Каждый раз, когда я об этом размышляла, то злилась на саму себя. Я не могла решить, находила ли я его амнезию о поцелуе действительно хорошей или всё же может скорее плохой. С одной стороны я хотела, чтобы он вспомнил. С другой – я не знала, как нам дальше жить вместе в моей комнате, если он вспомнит об этом. Жить вместе с ним было и так тяжело, без воспоминаний о поцелуе.

Да, с точки зрения поцелуев, я продвинулась дальше, всего за несколько часов. И скорее всего в этот же момент Сеппо поцеловал Келли, нашу американскую студентку по обмену. Или всё ещё делал это? Встречался ли он с ней? В последнее время он стал молчаливым, говорил иногда почти так же мало, как раньше Сердан. Больше не открывался. Зато Леандер болтал ещё более рьяно, и большую часть этого можно было с уверенностью забыть в следующую же секунду.

Только Билли остался нормальным. Его самая большая проблема состояла в том, чтобы избавиться от своего зимнего жирка, который он нарастил во время нашей паузы с тренировками. Он ещё не осмеливался делать многого при паркуре и быстро задыхался. Поэтому сегодня он не хотел прыгать, а только снимать. Его мобильный был уже готов к работе.

Точно так же, как и я. Мои ноги покалывало из-за чистого предвкушения. Я незаметно подняла свой локоть, чтобы держать Леандера на расстояние, который кружил вокруг меня, как надоедливая муха. Это было чудо, что он пошёл вместе с нами и пока ничего не предпринял, чтобы сорвать наш план. Может он между тем уже понял, что я не позволю удерживать себя от паркура.

Или он хотел показать, что мог сам? Ведь он всегда тренировался с нами, когда мы под строгим надзором господина Рюбзама отрабатывали нашу технику. И Леандер был хорош – что несомненно было так, потому что он ещё обладал остатками умения летать. Он был будто создан для паркура. Что только он задумал?

Сердан обстоятельно откашлялся – предварительный этап, перед тем, как заговорить. Мы внимательно подняли головы, чтобы посмотреть на него. Сердан во время школьной поездки в большей или меньшей степени спас наш зад, тем, что объяснил господину Рюбзаму и госпожи Дангель, что такое паркур и защитил меня. Только ему мы были обязаны тем, что господин Рюбзам ещё не сдал нас нашим родителям.

Потому что если Сердан хотел, то мог чертовски хорошо говорить. Как взрослый – почти взрослее, чем Сеппо, а он был самый старший из нас.

– Сеппо, у нас есть выбор. Мы можем всё оставить, пойти домой и сказать нашим родителям, что происходит. Или же мы займёмся паркуром сейчас, под открытым небом и без присмотра, нашим же родителям скажем потом и может быть, навсегда получим на него запрет.

– Да, и тогда мы ещё раз сделаем это и будем знать, за что мы боремся! Или вы совсем уже всё забыли? – воскликнула я. – Вы хотите всё свою жизнь прыгать на мягких матах?

– Люси, попридержи коней, – прорычал Сеппо. – Всю нашу жизнь точно нет. Когда нам исполниться восемнадцать, наши родители больше ничего не смогут запрещать нам.

– Мне четырнадцать! – запротестовала я. – Ты ведь не можешь всерьёз ожидать, что я четыре года буду отказываться от паркура! Никогда! – Я топнула ногой. Камешек отскочил, ударился о водосточный желоб крыши и упал вглубь. Мы заворожено прислушались. Прошло какое-то время, пока мы услышали, как он с тихим стуком стукнулся об асфальт.

– Четыре этажа до смерти, – пробормотал Леандер и придвинулся ко мне так близко, что мне пришлось облокотиться на него, чтобы отодвинуть. Он резко отпрыгнул в сторону, так что я пошатнулась.

Сеппо посмотрел на меня скептически.

– Посмотри на себя, Люси. Ты качаешься уже, когда просто стоишь. И то, что произошло на развалинах замка, тоже была не совсем высшая школа паркура.

– Дааа, но только потому, что ... – Я остановилась. Потому что я пыталась спасти от падения моего пьяного ангела-хранителя и упала с ним в пропасть. Это не было паркуром, а безрассудной спасательной операцией, за которую я заплатила шоком, слезами и поцелуями, а Леандер вывихнутым плечом и несколькими обмороками.

– Её конечный прыжок был безупречен, Сеппо, – вмешался снова Серден. – Прыгать она может. Удерживать равновесие тоже. И если мы не расскажем сегодня обо всём нашим родителям, то господин Рюбзам выдаст нас. Так или иначе.

– О да, он это сделает, – вздохнул Билли и передвинул свою жевательную резинку с левой в правую щёку. – Третьего ультиматума он нам не даст. В конце концов, завтра начинаются летние каникулы.

Тогда мы больше не сможем использовать спортзал, а он контролировать нас. Он нас выдаст.

– Точно. И поэтому мы сделаем это. Заключительный прыжок. Давайте, не будьте трусами! Это ведь как раз то, что мы всегда хотели, не так ли? Прыгать с одного дома на другой, как Дэвид Белль! Чего вы стоите тут как придурки? – Я подняла колено, чтобы толкнуть Сеппо в бедро. Он ловко увернулся, но улыбка промелькнула у него на лице.

– Кто начнёт? – добавила я требовательно.

– Я, – решил Сеппо. – Мне нужно проверить, не слишком ли это большая дистанция для вас.

Мне было ясно, что говоря «для вас», он имел в виду меня. Потому что я была самой маленькой. Единственной девчонкой. Кто-то, наподобие его младшей сестры. Я прикусила губы, чтобы не противоречить. Мне нельзя было давать ему повода, испортить мне прыжок или запретить его.

Опять Леандер придвинулся ко мне ближе – так близко, что мне показалось, что увидела, как его снежно-голубой глаз засветился. Его длинные волосы щекотали мне щёку. В этом раз я не смогла отодвинуть его от себя. Он стоял там, как скала. Я сдалась, чтобы не будить в Сеппо ещё больше сомнений в моём равновесии. Мне нужно игнорировать Леандера, как бы сложно это не было, потому что я не только чувствовала его, но и ощущала его запах.

В последнее время он перешёл от Axe к Armani. Конечно же «одалживал». Леандер воровал, как сорока, но был непоколебимо уверен в том, что аптечная сеть, такая как dm, из-за одного украденного Armani геля для душа в месяц уж точно не обанкротится. Я позволила ему верить в это, потому что мне надоело тратить свои скудные карманные деньги на мужской гель для душа, крем для лица, лосьон для тела и журналы «Bravo», которые Леандер читал с энтузиазмом, пока я мучилась с домашними заданиями.

Мама же в свою очередь думала, что Bravo читаю я и наконец открыла для себя мир косметики. То, что речь здесь шла о косметической продукции для мужчин, было ей совершенно не важно. Уж со временем я обращу своё внимание на женские цветочные ароматы.

– Многие молодые девушки используют вначале мужские духи, – объявила она полная убеждения. – Я тоже раньше так делала.

Да, но мама была метателем диска. У неё спина выглядела, как у вола. Кто бросал тяжеловесные диски, тому были не нужны цветочные запахи.

Сегодня же всё выглядело по-другому. Мама больше не была спортсменкой. Пыталась скрыть своё телосложение метателя диска с помощью розового и блеска. И обложила полочки в ванной большим количеством флаконов с духами в пастельных тонах. И её сильно сбивало с толку то, что она почти не могла унюхать крем и духи Леандера на мне.

– Что же, это от кожи к коже по-разному, – попыталась она обосновать этот факт недавно. По-видимому, моя кожа впитывала запах как губка. Ха, серьёзно? Это было просто так потому, что Леандер для остального мира пах этими штуками только, когда недавно использовал их. Но после нескольких минут это было ощутимо лишь для меня и него. Что за расточительство. Хотя гель для душа от Armani пах действительно вкусно. Инстинктивно я вдохнула воздух, чтобы понюхать аромат, исходивший от кожи Леандера, и почти пропустила старт Сеппо.

Прежде чем я смогла моргнуть, он подбежал к краю крыши и перепрыгнул на другую. Одним плавным движением он сделал кувырок, вернулся снова на ноги и лучезарно улыбнулся нам. Таким счастливым я уже давно его не видела. Автоматически мои губы тоже расплылись в улыбке.

Сеппо поднял большой палец в воздух.

– Подходит! – воскликнул он. – Давай, Сердан, теперь ты. Но Люси пусть лучше не прыгает. Хорошо, Люси?

– Я думаю, ты рехнулся! – Я покрутила пальцем у виска. – Конечно же, я прыгну. Сразу после Сердана.

После Сердана? Перед Серданом! А именно, прежде чем у Сеппо появиться идея приказать Билли задержать меня. Без предупреждения я бросилась бежать, быстро и немного склонившись вперёд, как кошка на охоте. Душный ветер заставил мои глаза слезиться, но это не имело значения. Мне не нужно было ничего видеть, я точно всё измерила. Ещё семь шагов, шесть, пять ... Тёплая, лихорадочная рука сомкнулась вокруг моей. Чёрт, Леандер. Упрямо я бежала дальше, но он вовсе не пытался остановить меня, нет, он бежал вместе, помог мне с дополнительным размахом!

– Un, deux, trois (франц. один, два, три), – сказал он тихо и на счёт три мы взлетели, одновременно, держась за руки и – чёрт, что это такое? Мы перевернулись головой вперёд в воздухе, сделав сальто, а именно одно из лучших, с темпом вперёд, так, как я тренировалась делать это много раз в спортзале. Но под нами лежал не мягкий мат. Под нами зияла прорость. Четыре этажа до смерти. Я закрыла глаза. По крайней мере, я умру не одна. Ребята были здесь. Леандер был здесь, держал меня за руку, я чувствовала его высокую температуру, не смотря на июльскую жару ... я была не одна ...

... и приземлилась благополучно на обе ноги, примерно на расстояние двадцати сантиметров от пропасти на другой крыше – так, как это и должно быть. Леандер отпустил меня. Я бросилась вперёд, но сделала более менее элегантный кувырок на горячей, смоляной толе крыши. Я ещё была жива. Действительно жива! У меня получилось сделать это! И я хотела сделать это снова, желательно сразу же. Прыгнуть с одного дома на другой. С сальто или без сальто – самое главное паркур. О, мне так этого не хватало.

– Ай! – закричала я возмущённо. Прежде чем смогла воспротивиться ему, Сеппо потянул меня за правое ухо вверх.

– Люси ..., – сказал он угрожающе. – Я же тебе сказал не прыгать. – Но у него на лице всё ещё сияла улыбка. Одним рывком я вырвалась.

Рядом с нами раздался короткий удар, и Сердан приземлившись, кувыркнулся к нашим ногам. Он тоже ухмылялся. Его белые зубы сверкали.

– Клёво, – сказал он удовлетворённо и закрыл глаза. Задумчиво я разглядывала его щетину на подбородке, в то время как тёрла своё ноющее ухо.

– Люси, что это снова было такое? – добавил он лениво.

– Люсин эксклюзив, – ответила я сухо.

– Леандер эксклюзив, – исправил меня колко Леандер.

Люси и Леандер эксклюзив, подумала я счастливо. Да, я была счастлива. Мы снова занялись паркуром, все вместе. Ладно, Билли только снимал и сбегал теперь вниз по пожарным лестницам другого дома, чтобы встретить нас здесь на крыше и показать запись. Но он был с нами.

Как и Леандер – не блокируя меня или повисая на моих ногах, как он это так часто делал раньше, чтобы я даже не могла начать бежать. Нет, он позаботился о том, чтобы я пошла дальше. Я не только прыгнула. Во время прыжка я сделала сальто!

Какое-то время мы оставались, молча, сидеть на крыше и предавались своим мыслям. Может быть это был последний спокойный момент сегодня. Потому что сегодня вечером настанет момент истины.

Потом это станет невозможным. Мы созовём наших родителей в пиццерии Ламбарди и наконец скажем, что происходит. С одним исключением: Билли. Он хотел рассказать обо всём своим родителям лишь тогда, когда снова начнёт заниматься паркуром. Может быть, таким образом, никогда. Но мы остальные хотели и должны были сделать это. Наконец мама узнает, что я никогда не занималась паркуром совершенно одна. Что ребята всегда были вместе. О, не смотря на это она будет скандалить и кричать, и плакать, и бушевать, и ...

– Это будет адом, – сказал Сеппо то, о чём я как раз думала. Мы все вздохнули на одном дыхании. Даже Леандер торжественно вздохнул вместе с нами, чтобы ещё при вздохе начать напевать Joe le Taxi. Да, это будет ад. Но иногда нужно было пройти через ад, чтобы попасть на небо.

А моё небо называлось паркуром.

Глава 2. В интересном положении

– Благоприятная ситуация. Благоприятнее не может и быть! – прошипел Леандер мне в ухо.

Мне было не ясно, что в этой ситуации должно быть благоприятно. Мама и папа сидели на кухне, перед собой стопка проспектов и снова ругались о нашем летнем отпуске. Папа лучше вообще никуда не хотел ехать. В конце концов, смерть тоже не отдыхала, и он не хотел отпугнуть потенциальных клиентов, потому что его здесь не было, когда они больше всего в нём нуждались. Это противоречило его лозунгу. Мы всегда вам поможем.

– Но подвал всё равно должен быть отремонтирован! Ты вовсе не можешь работать! – заблеяла тогда мама в пронзительном отчаянии, но на это ухо папа был глух (если мама продолжит и дальше так блеять, то он когда-нибудь будет глух на оба уха). Он сказал, что в случае чего, можно будет что-нибудь придумать; по необходимости можно будет отослать мастеров на один два часа на улицу. Или пусть во имя Бога работают дальше, в то время как он заботится о том, чтобы мёртвые в чистой одежде, аккуратно причёсаны и прилично накрашены, могли быть отпущены на свои похороны.

Но мама хотела поехать в отпуск. Чего бы это ни стоило. На это папа тоже смотрел по-другому. Путешествия на самолёте были для него не вариант. Они для него были не достаточно экологически чистыми и эффективными.

От паушальных туров он тоже отказывался. При этом терялся всякий индивидуализм – это слово я даже не могла выговорить без ошибки. Он человек, а не скот для откармливания.

Вообще он не знал, что он потерял в клубе на Мальорке. Его кожа кроме того не переносит солнце. По крайней мере, солнце на Мальорке. Что маму снова и снова поощряло к многословной лекции о солнцезащитных кремах и факторах.

Дискуссии об отпуске заканчивалась в основном тем, что мама, надувшись, и со слезами на глазах уходила на диван перед телевизором, а папа исчезал в подвале. Мне уже почти было всё равно, поедим ли мы в отпуск или нет – мне всё подходило, если оба только перестанут постоянно ссориться.

– Не напирай так! – сделала я Леандеру шепотом выговор. Опять он давил мне своим кулаком в спину, чтобы подтолкнуть вперёд в кухню. Ещё мои придурковатые родители меня не заметили, и я хотела какое-то время послушать, чтобы проверить, что возможно ситуация была всё-таки не слишком напряжённой, чтобы уговорить их пойти вместе покушать пиццу у Ламбарди и там открыть, что я и дальше буду заниматься паркуром. Вместе с ребятами.

Хотя мои родители в отличае от родителей Сердана, Сеппо и Билли знали, что я занималась паркуром, мама станет невменяемой. Это было отнюдь не весело, когда мама становилась невменяемой. Тогда она была способна на всё. Даже на то, чтобы наброситься на ребят и вырвать у них, гневно ревя, все волосы ... Очарованно я наблюдала, как она взяла стопку проспектов и обвинительно подняла их вверх.

– Здесь речь идёт не о Мальорке, Хереберт! Я уже больше вовсе не говорю о Мальорке! Мальорка вычеркнута! Я поняла тебя! – Она махала, шелестя разноцветным флаером, перед папиным носом. – Вот это кое-что совершенно другое! Каждый день в нашем ящике оказывается такой проспект, уже по крайней мере как две недели. Это должно быть знак. Хочешь – верь, хочешь – не верь.

– Это знак. – Папа страдальчески застонал и зарылся лицом в свои руки. Теперь была видна только его лысина вместе с седым венчиком волос. Ему совсем не нравилось, когда мама говорила о приметах и знаках судьбы. Но мама была дочерью бабушки Анни. Для бабушки Анни весь мир состоял только из примет и знаков судьбы и энергетических потоков, которые нужно было разгадать. Что-то из этого должно быть передалось маме. Кроме того, с того времени, как у Леандера появилось телесное проклятие, в нашем доме случались некоторые странные вещи, которые мама все интерпретировала как знаки. Папу это медленно, но верно сводило с ума.

– Ну, послушай хотя бы, – заглушила мама его вздох. – Отпуск близкий к природе на Вогезах. В цыганской повозке.

Папа немного опустил руки вниз, так что мог смотреть на маму поверх своих кончиков пальцев.

– Цыганская повозка? – повторил он растерянно. – Это политически корректно должно называться синти и рома повозка.

Мама щедро проигнорировала его возражение и сосредоточилась на главном.

– Да, посмотри здесь – красная, деревянная повозка, полностью оборудована, как маленькая милая квартирка. С кроватями и мини-кухней и с холодильником и ставнями, которые можно утром открывать, а вечером закрывать ...

– Что такое особенное в ставнях, дорогая Роза, – перебил её папа кисло. – Не могла бы ты объяснить мне, что в этом так близко к природе?

– Передвижение, Херебет, передвижение! Одна лошадиная сила! Повозку тянет лошадь. Едешь с фермы на ферму, вдали от городов, неторопливо. Разве это не романтично? – Мама чуть не вопила от восторга.

Папа убрал руки от лица, глубоко вздохнул и схватил один из проспектов, чтобы изучить его с очками для чтения под своими сдвинутыми на переносице бровями. Леандер начал тихо напевать – снова эту чёртову Joe le Taxi.

– Где эти Вогезы? – прошептала я.

– Во Франции конечно, – ответил он с гордостью. Во Франции? И в течение нескольких недель в нашем почтовом ящике каждый день оказывались проспекты? Я медленно повернулась к Леандеру. Он дерзко мне улыбался и подмигнул своим снежно-голубым глазом. Значит, это он заказал их. Или сам лично бросал их туда. Я с удовольствием спросила бы его, не мог ли он выбрать что-то более хорошее, чем дурацкая поездка на карете в никуда, но папа уже просмотрел проспект и тщательно его разглаживал. С ужасом я увидела, что на его лице промелькнула быстрая улыбка.

– Что же, нужно сказать, что такой вариант свежести лета вполне можно принять во внимание. Хотя я предпочёл бы оставаться для моих клиентов доступным, круглосуточно конечно, но если от этого зависит твоё счастье ...

– Так и есть! – воскликнула мама быстро, и в тот же момент Леандер втолкнул меня обоими руками в кухню.

– Благоприятно, – объявил он коротко. Я слышала, что он всё ещё улыбался. О да, он радовался как снежный король тому, что теперь возьмёт своё начало. Он будет наслаждаться этим в полной мере, когда мои родители навтыкают мне и ребятам так, что мы сложимся в крошечные, тонкие бумажные кораблики. Тогда ему по крайней мере не придётся больше предпринимать усилий, удерживать меня от паркура. Но было всё же лучше, если расскажем им мы, чем если нас выдаст господин Рюбзам.

– Люси! – воскликнули мама и папа в один голос. – Мы даже не слышали, как ты пришла, – добавил папа.

– Всё в порядке? – спросила мама обеспокоенно. – Ты выглядишь разгорячённой!

Что же. Я только что прыгнула с одной крыше на другую. После этого можно выглядеть и разгорячённой. Кроме того снаружи было по меньшей мере тридцать пять градусов.

– Пицца. Сегодня вечером. Там, у Ломбарди. Пожалуйста, – пробулькала я, потому что не знала, с чего начать. Поэтому сказала всё сразу.

Мама посмотрела на меня испытывающе.

– Ты хочешь пойти поесть с нами пиццу? И поэтому ты так взволнованна и нервничаешь? Мы ведь почти каждую неделю ходим к Ломбарди кушать пиццу. – Папа тоже внимательно посмотрел на меня.

– Да, э, я, ну ... не только мы. А ... – Дерьмо. Мне нужно было подготовиться. Как мне это теперь лучше всего сделать? Ничего не сказать о ребятах? Мама и папа всё равно встретят их там. Или упомянуть других вместе с их родителями, чтобы они знали, что это важно? Не то они возможно перенесут встречу, потому что у папы снова появились новые клиенты. Я вдруг с изумлением поняла, что действительно нервничаю. Я прямо-таки ёрзала на месте. Ленадер же наоборот облокотился расслабленно на дверной проём и наблюдал за нами, как будто сидел в театре. Ему ведь нечего было терять. Его никто не видел.

Я сглотнула и попыталась привести в порядок свои мысли. Может быть, мне стоит сделать крошечный намёк, чтобы разбудить мамино любопытство. Но какой?

– Люси, что такое, моя дорогая? – спросила она в страхе и притянула меня за моё запястье к себе к столу. – Ну говори уже, что случилось!

– Не могу, – ответила я осторожно. – Не сейчас. Но это важно. Очень важно. И я хочу ещё подождать, пока – хм – пока Сердан не будет рядом. И его родители. И ...

– Сердан? И его родители? О, Боже мой, Люси ... Люси ..., – застонала мама дрожа. – О нет, я всё это время предчувствовала. Разве я это не предчувствовала Хереберт?

Папа молча смотрел то на меня, то на маму и чесал себе голову. Улыбка Леандера уступила место потешающемуся недоумению. Что имела в виду мама? Неужели она знала, что не только я занималась паркуром, а так же Сердан, Сеппо и Билли?

– Я сделала это только один раз, мама, один единственный раз, у меня не было выбора! Я должна была сделать это, – крикнула я поспешно и вырвала мою руку. Да, по-другому было нельзя. Я должна была спасти Леандера. Сегодняшний прыжок не считался. Об этом ей никогда нельзя будет узнать. Но видимо мама уже знала. Или она догадывалась. И этого для неё хватило, чтобы перенести нервный срыв средней тяжести. Он уже начинался – с проливными слезами и приглушёнными рыданиями.

– Разве я этого не говорила, Хереберт? – возмущалась мама перед папой, который смотрел на меня так расстроено, что мне захотелось его утешить. – Я тебе говорила, что что-то случилось на этой школьной поездке, она так плакала, так горько плакала ... – Да, я плакала, по меньшей мере, так же, как мама теперь. Потому что думала, что Леандер скончался. Что я лично убила его, потому что после прыжка приземлилась на нём. Кстати, довольно мягко.

– Нет, дорогая Роза, это я сказал тебе, что с ней что-то не так. Что это ненормально, если Люси проливает столько много слёз. Ты же напротив, была убеждена в том, что она безумно влюблена ...

– Но это ведь то же самое! – затрубила мама укоризненно. – И потом эта жрачка, жрачка была всегда странной! К этому длительное пребывание в ванной комнате, наверное, ребёнку было ужасно плохо, и она ничего не говорила, она всё это время ничего не говорила! О, Люси, мы ведь об этом разговаривали, ты могла бы довериться мне ...

Один момент. Жрачка? Длительное пребывание в ванной комнате? Оба эти факта ничего общего не имели с паркуром. Вообще ничего. Скорее это имело что-то общее с моим невидимым ангелом-хранителем. Сбитая с толку я посмотрела в сторону Леандера, который уже опять начал ухмыляться. Понимал ли хотя бы он, что здесь происходило? Ибо я больше ничего не понимала.

– Да, всё сходится. Всё, – ревела мама. – Сердан ведь уже такой зрелый, настоящий молодой мужчина. И потом эта другая культура. Они не ждут. Они хотят всё сразу. О, моя бедная Люси. Какой у тебя срок?

Какой срок? Может быть, мне снился сон? Может это был один из тех хаотичных сновидений, в которых все говорили только дерьмо?

– Достаточный, – ответила я вяло, потому что у меня было такое чувство, что мне нужно что-то ответить, чтобы мама совсем не впала в истерику. Но я достигла этим обратное. Мама плача, опустила свою тяжёлую голову на розовую в клеточку скатерть и стала теребить свои спутанные кудри.

Папа неуверенно гладил её по руке.

– Мы справимся с этим, Роза. Мы справимся, – попытался он утешить её, но при этом выглядел не убедительным, а глубоко поражённым и сконфуженным.

Я бросила на Леандера умоляющий взгляд. Его ухмылка была прямо таки бесстыдной. Пожалуйста, скажи, что здесь происходит, попросила я его в мыслях. Он только небрежно выставил бёдра вперёд, опёрся рукой о поясницу, а другой провёл по огромному, несуществующему животу. Внезапно у меня открылись глаза. Беременная. Леандер изобразил беременную! И мои родители думали, что я беременная? От Сердана? Ах ты, Боже мой.

Я с трудом подавила визжащий хохот и уже хотела начать всё объяснять, когда поняла, что, наверное, лучше не делать этого. Потому что, что было хуже? В четырнадцать лет забеременеть или заниматься паркуром? Конечно, забеременеть. Я оставлю до сегодняшнего вечера маму и папу верить в то, что у меня будет ребёнок. Так они смогут только порадоваться, когда выяснят, что я занимаюсь паркуром, и всё было только огромным недоразумением. Мне пришлось несколько секунд сильно сосредоточиться, чтобы подавить хохот, который поднимался у меня в животе, когда думала о том, что я только что сказала маме.

– Я ведь сделала это только один раз ... – Бедная мама. Да, одного раза, как известно, было достаточно, и это она впрочем довольно часто вдалбливала в меня.

– Она ведь сама ещё ребёнок. И такая маленькая. Люси, я снова и снова предлагала тебе пойти к женскому врачу ...

– Я хочу побыть одна, – перебила я её дрожащим голосом. Дрожащий голос я так часто тренировала, что мне даже в моменты, как этот было не трудно говорить так. – А об остальном мы поговорим сегодня вечером, хорошо? В восемь у Ломбарди. Родители Сердана будут там. Сеппо конечно тоже, – вырвалось у меня нечаянно.

Мама подняла голову и посмотрела на меня недоверчиво.

– Сеппо? Почему вдруг Сеппо? Разве он тоже имеет к этому отношение? Они что дали тебе нокаут-капли и потом ...? О, Люси, моя маленькая ...

– Сегодня вечером, мама, пожалуйста. – Ой-ой, всё становилось хуже и хуже. В конце она ещё подумает, что я не знаю, с кем – э– спала. Даже мысль об этом была смущающей. Как только мама могла поверить в то, что я сплю с Серданом или с Сеппо? Или с каким-нибудь другим парнем? Не сказав больше не слова, я выскользнула из кухни, где разгорелась пылкая дискуссия с множеством всхлипываний, и удалилась с Леандером в свою комнату.

– Ну, на каком ты месяце, Люси? – Леандер взобрался на своё любимое место на письменном столе и начал болтать ногами. – Третьем? Или четвёртом? Мне можно потрогать? Оно уже шевелиться?

– Заткнись! – набросилась я на него. Его ухмылка исчезла.

– Эй, шери – ты ведь в самом деле не...?

– Ерунда! Конечно же, я не беременная. Что вы все только думаете обо мне?

Леандер вздохнул с облечением.

– Bon (франц. хорошо). Значит ты ещё маленькая девственница. Очень хорошо.

– Когда пожалуйста я должна была бы это изменить? – Если ты постоянно торчишь возле меня, закончила я своё предложения про себя. – Кроме того, я вовсе не хочу этого менять. А теперь я не желаю больше говорить об этом, ясно?